Текст книги "Сезон зловещих грёз"

Глава двенадцатая
Эвра

Небо окрасилось в цвет крови. Я стояла в поле, полном зеленой, свежей, летней травы. Передо мной на земле, свернувшись на боку калачиком, лежал юноша. В голове звучали отголоски воспоминания о крике, но я не понимала, реальны ли они. Это был всего лишь сон.

Да, это определенно был сон. И все же я опустилась на траву рядом с юношей. Он медленно сел, обхватив руками колени и согнув спину, как будто у него болело все тело. Но он совсем молод, примерно моего возраста. Золотистые волосы скрыли его глаза, но не смогли утаить бледность лица, гримасу, исказившую его черты.

– Ты в порядке? – спросила я, прежде чем задуматься о том, могу ли я вообще говорить во сне.

В ответ он издал звук, похожий на стон, но не произнес ни слова. Его одежда – темно-фиолетовый бархат и тонкая серая шерсть, висела лохмотьями. Его лицо не было мне знакомо. Он был долговязым и немного неуклюжим. Если бы его янтарные глаза не были окружены фиолетовыми тенями, а губы не сжимались от боли, его можно было бы назвать красивым.

Красный цвет неба исчез, словно спала кровавая пелена. Я не могла понять, ночь сейчас или день. Лицо незнакомца пряталось в тени.

Я ждала, что он загадает мне загадку или предупредит о чем-то, как это сделал отец. Возможно, он скажет что-нибудь о лжи или крови.

– Кто ты такой? – спросила я наконец, но он молчал и ковырялся в прорехе на колене брюк.

– Я пытаюсь вспомнить.

Я ощутила укол сомнения. Что это за видение такое? О чем он может мне рассказать, если даже не знает своего собственного имени? Может быть, это какая-то проверка?

– Что ты здесь делаешь? – спросила я, хотя именно я была незваным гостем, появившимся в месте, которого никогда раньше не видела.

– Я… я не знаю. Не знаю, что со мной происходит.

Его голос звучал хрипло и тихо, и он умоляюще поднял глаза наверх.

– А ты знаешь?

Я изучала его, неприкрытый страх на его лице. Я не думала, что он пытается меня обмануть. Но это не значило, что все обстояло так, как казалось на первый взгляд. Воздух был необычным и слегка мерцал.

Тишина затянулась. Земля под моими ногами оставалась твердой. Как долго продлится этот сон? Почему здесь не рушатся замки и не воют волки? Было так тихо.

Возможно, я еще не нашла правильных вопросов или ответов.

Я села рядом с ним на траву.

– Я Эвра.

Он посмотрел на свои потертые кожаные ботинки.

– Я собирался сказать, что не чувствую себя самим собой, но как я могу это знать, раз не знаю, кто я такой? Как все это может исчезнуть? Имя, воспоминания, причина, почему я здесь… Я ничего не знаю.

– Я не знаю почему, но думаю, что знаю как, – предположила я. – Я… ну, Ясновидящая.

Мне до сих пор было непривычно произносить это слово вслух.

– Ясновидящие видят будущее и могут говорить с прошлым, – внезапно ответил он, и моя кровь застыла.

– Откуда ты это знаешь?

На его лице отразилась тревога, и он пожал плечами.

– Я не знаю. Слова просто появились. Начались и закончились сами по себе. Я даже толком не понял, что сказал.

– Ты из будущего, – спросила я, – или из прошлого?

– Я не…

– …знаю. Конечно.

Я слегка покачала головой. Паника начала подниматься от основания моего позвоночника и, обвившись вокруг живота, затягивалась дюйм за дюймом. Я заставила себя остаться на месте и продолжить небрежно крутить между двумя пальцами травинку. Мне показалось, что видение длится намного дольше, чем другие, и я не знала, как положить ему конец. А что, если я не смогу? Что, если я навсегда застряну в этом сне с этим незнакомцем?

– Что еще ты видела?

Он откинулся назад, его сгорбленное тело расслабилось, руки и ноги расправились. Должно быть, в полный рост он очень высокий. Его ноги и руки выглядели так, словно он еще растет.

– В основном видения связаны с королем, – сказала я.

Интересно, он здесь, чтобы помочь мне разобраться в моих видениях? Может быть…

– Ты призрак другого Ясновидящего?

Его большие руки зарылись в землю по обе стороны от его бедер.

– Думаю, это вполне возможно. Должен же я кем-то быть. Должна же быть причина, по которой я здесь. Верно?

Ясновидящий может говорить с прошлым…

Прошлое. Призраки. Как мой отец. Как этот человек. У меня было так много вопросов, и я так нуждалась в наставлении. Но как мне мог помочь Ясновидящий, у которого совсем не осталось воспоминаний? Возможно, я останусь здесь, пойманная в ловушку этого сна, пока не разберусь во всем.

Я бы хотела, чтобы здесь, со мной, был отец. Тогда я была бы готова остаться в этой ловушке навсегда.

– Как мне тебя называть? – спросила я, подавив подступившую горечь. Это старая, затертая по краям боль, но она все еще преследовала меня каждый день.

Он медленно откинул голову назад, потянулся. Было похоже, что он размышляет.

– Не называй меня никак. У меня нет ни воспоминаний, ни знаний, ни имени. Я – ничто. Никто.

Он мрачным взглядом окинул небо. Юноша был потерян, совершенно потерян.

Мое сердце сжалось. Он знал достаточно, чтобы понять, что у него ничего нет. Я тоже это понимала. Раньше понимала. Отсутствие магии делало меня бесполезной. Ронан заставил меня почувствовать себя никем.

– Я буду называть тебя Найденышем, – твердо сказала я, – потому что я нашла тебя. И ты не ничто.

Он повернулся, чтобы посмотреть на меня, и его руки на зеленой траве и черной грязи под ним ослабили хватку. Он открыл рот, и мир стал расплывчатым. Что бы он ни сказал, я его больше не слышала. Мое тело вернулось назад, из того места, которое казалось таким реальным, в темноту, похожую на сон.

Но появилось что-то еще, что-то новое.

Низкий, угрожающий смех. Вспышка света, прищуренные глаза. Удушливый запах подгоревшего лука.

С ножом в руке я вскочила на корточки прямо поверх своего спального мешка. По моей шее стекал холодный пот, а сердце колотилось так сильно, что я чувствовала пульс в висках. Я быстро сделала два больших глотка спирта. В тот последний момент, перед тем как проснуться, я почувствовала угрозу, что-то…

Здесь никого не было.

Мои глаза бегали по нашему лагерю в поисках опасности. Сияния луны и угасающего огня было достаточно, чтобы увидеть на земле фигуры Тамсин и Хагана и спокойный сон подрагивающего хвостом Гоббера. Сегодня вечером, в нашу последнюю ночь перед встречей с королем, мы разбили лагерь на краю невозделанного поля. За нашими спинами возвышался лес.

Было тихо.

Но у меня в носу оставался запах горелого лука. Моя рука сжала рукоять метательного ножа. Дело не в том юноше из сна. Он точно не представлял опасности. Это кто-то другой…

Я подкралась к Хагану. Наклонившись к его уху, я закрыла ему рот рукой и в тот же момент прошептала его имя. Его тело дернулось под моим весом, а затем замерло, и он заморгал своими голубыми глазами. Как только я убедилась, что он понял, что это я, тут же убрала руку.

– Что не так? – спросил он, тяжело дыша.

– Я не знаю. Но что-то явно не так, – прошептала я в ответ, движимая скорее инстинктом, чем уверенностью.

У меня в голове все смешалось. Я хотела остановиться и подумать о сне, о незнакомце, который заговорил со мной. Но у нас не было на это времени. Мое сердце колотилось, оповещая об опасности. Мое магическое чутье говорило мне быть внимательнее.

Хаган хотел приподняться, но вдруг замер. Я тоже это услышала.

Хруст листьев.

Гоббер поднял голову, и я начала молиться, чтобы он не издал ни звука. Если бы я могла, то сама попросила бы его молчать. Я стала переводить взгляд с Хагана на лошадь. Он все понял. Его губы начали шевелиться, и Гоббер продолжил молчать.

Шаги стали громче, быстрее и ритмичнее. Людей было как минимум двое.

Я протянула руку и схватила Тамсин за плечо. Она проснулась и, вопросительно подняв брови, уже собиралась встать, но я прижала палец к своим губам и покачала головой. Хаган коснулся своего уха. Тэм замерла и стала прислушиваться.

Шаги остановились, а затем возобновились, но стали медленнее. Ночные гости, кем бы они ни были, не разговаривали. Не было слышно ни звука кроме слабого шороха листьев и резкого, скорбного уханья совы.

Мы тихо встали, взяли в руки оружие и рассредоточились по поляне.

Шаги стали совсем тихими, крадущимися.

Пока я изо всех сил вглядывалась в темноту в поисках движения, в ушах стучала кровь. Северный ветер холодил кожу у меня на затылке. Каждое новое ощущение было яснее, интенсивнее предыдущего. Моя рука по-прежнему крепко сжимала ножи на поясе, но я все равно чувствовала себя уязвимой. Незащищенной.

Лунный свет серебрил окружающие нас высокие черные деревья, равнинный пейзаж. Вдруг я услышала треск ветки, и от костра поднялся небольшой сноп искр. Я подпрыгнула. Вырвавшийся из-под заглушающего заклинания Гоббер начал ржать.

Где-то в темноте промелькнула фигура Хагана. А на поляну, сопровождаемые запахом горького лука, выбежали мужчина и женщина. Я еле сдержала крик.

Хаган с мужчиной начали бороться, под ними хрустели сухие листья и ветки. Женщина бросилась к нашим вещам, но Тамсин выпустила стрелу, задев ее бок. Женщина взвыла от боли.

– Отойди, – прорычала Тамсин, невероятно высокая и крепкая, подготавливая очередную стрелу. – На этот раз я буду целиться тебе в глотку.

Тихо, словно тень, я проскользнула за дерево. Воры меня еще не видели. Взяв в каждую руку по ножу, я наблюдала за боем в ожидании своего шанса.

Женщина пристально смотрела на Тэм, но не выпускала из рук кинжал. Хаган дышал громко, но ровно. Он крутился и парировал, оттесняя своего противника все дальше от фыркающего и нервно ерзающего Гоббера. Я задержала дыхание.

Вдруг Хаган издал болезненный стон. Испуганная Тэм обернулась на звук, и воровка прыгнула на нее, повалив на спину.

Затем она начала смеяться, издавая тот низкий, злобный звук, который я слышала в своих снах. Она прижала Тэм к земле, лук девушки оказался бесполезен. Хаган стоял на коленях и тяжело дышал. Мужчина вырвал у него из рук кинжал. Губы Хагана начали шевелиться. Видимо, он пытался произнести заклинание, но ничего не изменилось. Сильная магия, необходимая для изменения воли человека, была утрачена жителями нашего королевства много поколений назад. Даже от одной лишь попытки лицо Хагана приобрело серый оттенок.

Оба разбойника были закутаны в поношенные плащи, оборванные края которых свисали, словно паутина. Их лохматые, нечесаные волосы скрывали их лица, но я заметила тусклый блеск зубов – они обменялись неприятными, довольными улыбками.

Убив нас, они не будут испытывать никаких угрызений совести.

Прежде чем кто-то из них успел пошевелиться, в ночи вспыхнуло серебро моего ножа. Он вонзился прямо в плечо женщины. Она взревела от боли, а затем завизжала на целую октаву выше – Тэм ударила ее коленом в живот. Хаган схватил мужчину за запястья и отвел кинжал подальше от своего горла.

Пока мужчина стоял с открытым от удивления ртом, я бросила второй нож. С приглушенным стуком он вошел в тыльную сторону его ладони. Он уронил оружие и, крича, прижал ладонь к груди. Хаган выхватил нож и резким ударом рукояти по голове заставил того замолчать. Не издав ни звука, мужчина осел на землю.

По поляне разнеслось новое эхо, и, схватив третий нож, я увидела, как воровка падает лицом вниз, прямо к ногам Тэм. Тамсин встала над ней, размахивая луком, будто дубинкой.

Она перевернула женщину на спину и выдернула мой нож у нее из плеча. Даже в темноте я разглядела слабое движение – грудь женщины поднималась и опускалась.

Только когда Тэм и Хаган вернули мне ножи, которые я вытерла об листья, я поняла, как сильно дрожали мои руки.

Гоббер вез нас сквозь ночь, и луна освещала нам путь. Капюшон моего плаща откинулся, и хотя ветер кусал меня за щеки и вызывал онемение в ушах, я не хотела поправлять его, потому что тогда пришлось бы отпустить руки Хагана и Тэм. Под моими ноющими ногами дребезжала телега.

– Как ты узнала? – спросил Хаган. На какое-то мгновение его дыхание согрело мое ухо, но затем ветер унес его прочь.

– Думаю, это была магия ясновидения.

Мои зубы начали стучать.

Осознание пришло так же медленно, как и полосы яркого света вдоль горизонта. У меня было видение… и я предотвратила беду. Эти разбойники могли убить нас во сне. Но магия ясновидения вовремя предупредила меня.

Может быть, эта магия предназначена не только для того, чтобы помочь королю. Может быть, она поможет мне защитить и тех, кого я люблю. Впервые за несколько дней я улыбнулась, подставив лицо ветру.

Ко мне вернулись воспоминания о незнакомце из моего сна. Мой Подкидыш, бывший Ясновидящий. Может быть, я увижу его снова. Может быть, в следующий раз, когда мы встретимся, у него будут ответы, которые я ищу.

Уверенно улыбнувшись, я скажу: Видишь? Мы не пустое место.

Вдалеке завыл волк.

Глава тринадцатая
Аннализа

Я ковыряла лежащие в моей тарелке яйца пашот и свежий теплый хлеб.

Меня окружали придворные, они тихо сплетничали и вежливо спорили, а слуги в это время наполняли их тарелки выпечкой. В женском зале для завтраков всегда тепло и тесно, в камине горит огонь, а стены увешаны тяжелыми гобеленами. И все же я ощущала холод сквозняка. Я шевелила пальцами обутых в остроносые ботинки ног, сгибала и разгибала их, чтобы согреть. Обычно я занята тем, что слушаю, внушаю, использую это время, чтобы укрепить свое положение и узнать больше о делах замка. Но я никак не могла перестать думать о принце Кендрике. Моя магия намного более сильная, чем должна быть, и она никогда раньше не подводила меня. Я всегда получала то, чего желала. До вчерашнего вечера, когда я ушла, оставив истерзанного принца в обличье зверя.

Моя магия оказалась слишком слабой? Или слишком слабой была я?

– Советник Берк желает вас видеть, – тихо сказал склонившийся над моим плечом слуга.

Благодарная за возможность взять передышку от своих мыслей, я тут же встала и поспешила в зал. Берк расхаживал взад и вперед по комнате, за его спиной развевалась мантия. Его волосы были более растрепаны, чем обычно, и в выражении его лица было что-то странное. Отчаяние, которое сразу же заставило меня нервничать.

– Что случилось? – спросила я. И, чтобы обезопасить себя, продолжила: – Принц вернулся домой?

Берк провел рукой по волосам.

– Нет, не принц. Разведчики генерала Дрисколл вернулись. Она собирается рассказать королю о повстанцах. Мы должны идти.

Я шла с ним нога в ногу, мой желудок сжимался.

– Значит, там и правда есть повстанцы? Она уверена?

– Лично я считаю, что они скорее беженцы, чем повстанцы, – сказал он, не глядя на меня. – Но да. В Винтерленде есть лагерь. И я боюсь того, что может сделать король, когда услышит об этом.

– Вы не считаете, что эти люди должны быть наказаны? – спросила я. Почему-то я не могла представить, чтобы его дядя, советник Верон, разделял его беспокойство.

– Я не знаю.

Он выглядел таким обеспокоенным. Не раздумывая, я протянула руку и коснулась его руки.

Этот жест так поразил его, что он остановился на полпути. Я хотела отстраниться, но его пальцы переплелись с моими. Я запаниковала. Момент был настолько неловким, что мне пришлось использовать магию, чтобы снизить градус напряжения. Я осторожно отстранилась и склонила голову.

– Я прошу прощения, советник. Я просто хотела продемонстрировать свое согласие. Я тоже верю, что люди, прячущиеся в Винтерленде, не должны пострадать.

Он посмотрел на меня долгим взглядом.

– Даже если король оставит их в покое, к весне они замерзнут или умрут с голоду, – тихо сказал он. – Жители Тайна не должны находиться в таком отчаянном положении.

Это сбивало меня с толку. Я словно услышала, как мои собственные мысли озвучил кто-то другой. Я думала, что во всем замке только мне не все равно. Неужели я каким-то образом вложила эту мысль ему в голову? Нет… нет, я так не думала. С опозданием я поняла, что слишком долго смотрела в его глаза – темно-карие, окруженные густыми черными ресницами. Я опустила голову и продолжила идти по коридору.

Мы прибыли в кабинет короля как раз в тот момент, когда советник Холлидей помогал королю Олдеру сесть в кресло. Он не стал дожидаться, пока мы все сядем, и попросил генерала Дрисколл доложить о результатах.

– Ваше Величество, все обстоит именно так, как мы и опасались, – сказала она после небольшой паузы. – Лагерь повстанцев расположился в дикой местности к северу от нас, между Грейсриджем и перевалом Винтерленд. Мои разведчики говорят, что их насчитывается, может быть, сорок или пятьдесят человек. Дети, семьи… они обменивают дичь на другие предметы первой необходимости в Грейсридже.

Пока она говорила, глаза короля Олдера постепенно становились все холоднее.

– Сорок или пятьдесят человек? И сколько среди них сильных магов?

– Я не знаю, Ваше Величество. Мы полагаем, что среди них есть по крайней мере три мага, за которыми вы когда-то посылали, но которые сбежали до того, как наши солдаты пришли в их дома. Могут быть и другие. Там был какой-то барьер. Его могла создать только сильная магия. Это помешало моим разведчикам проникнуть в лагерь.

Генерал Дрисколл говорила бесстрастно, как солдат, но в ее чертах сквозила напряженность, которая наводила на мысли об эмоциях, бушующих глубоко внутри ее. Сложно сказать, что это были за эмоции. Отвращение, недовольство, страдание? Но я заметила, как она слегка потирала кончики своих пальцев, и это чем-то напоминало нервный тик. Она долго не садилась и, напряженная, стояла у края стола.

– Ваши разведчики пытались проникнуть в лагерь силой? – спросил король Олдер полным гнева голосом.

По моей спине пробежал холодок.

– Они пытались несколько раз и в разных местах. Когда они разделились, барьер оказался податливее, но они все равно так и не смогли его преодолеть, – ответила генерал Дрисколл.

Я подумала о невидимой клетке, которую создала для принца Кендрика. Как я оставила его, неподвижного и искрящегося моей магией. Он умер? Смогут ли падальщики преодолеть барьер, чтобы полакомиться его трупом? Или он простирается так высоко, что его не преодолеть даже птицам? Мой желудок сжался от осознания того, сколь многое мне неизвестно.

– Этот барьер можно преодолеть с помощью оружия? – спросил советник Верон. Скрипя пером, он записывал каждое произнесенное на встрече слово.

– Один из моих разведчиков сказал, что его стрела отскочила назад, не причинив барьеру никакого вреда.

– Это неприемлемо! – взревел король, сжав лежащие на столе руки в кулаки. – Я не допущу измены. Лагерь должен быть разгромлен.

Берк прочистил горло.

– Но, Ваше Величество, при всем уважении, эти семьи не представляют угрозы. Вряд ли желание изолироваться от мира можно считать изменой.

– Они платят налоги? – прорычал король Олдер.

Генерал Дрисколл покачала головой.

– Они не позволили бы моим разведчикам даже приблизиться. Их лидер, человек по имени Лиам, сказал, что они заявили права на эту землю и в случае необходимости готовы ее защищать.

У меня перехватило дыхание. Подбородок Берка опустился, рот исчез в бороде. Претендовать на землю… это измена. И не имеет значения, что это вина короля. То, что он заставил эти семьи поселиться в безжалостной пустыне, не должно остаться безнаказанным. Но ему ничего за это не будет. Потому что это он выносит приговор.

– Король Олдер, – сказала я, беспокоясь, как бы мое сердце не выпрыгнуло из груди вместе с очередным моим словом. – Возможно, они не захотят разговаривать с разведчиками, но вдруг будут готовы обсудить свои недовольства и условия с наследником? Я могу пойти. Я могу договориться с ними.

– Нет, – сказал король Олдер, и это единственное слово было смертоноснее удара гадюки. – Никаких переговоров не будет.

Он поднял взгляд на генерала Дрисколл. Неважно, каким старым и дряхлым он был, неважно, что он весь дрожал – то ли от болезни, но ли от ярости, в его голосе безошибочно угадывался командный тон.

– Убейте их всех, – сказал он. – И каждого в Грейсридже, кто ведет с ними дела.

– Но там есть и дети, – сказала я, и под моей кожей начала искриться сила. Я хотела прикоснуться к нему, сказать, чтобы он взял свои слова обратно. Чтобы он передумал. Но вокруг было слишком много людей, и это внушение стало бы слишком заметным.

– Вы не можете…

– Я могу. Все до единого предатели будут преданы смерти.

Он повернулся и посмотрел мне прямо в глаза.

– Ты недолго просидишь на троне, если не научишься подавлять восстания. Покажи свою силу или умри.

Но было слишком поздно. Я уже погрузилась так глубоко, что мне не хватало воздуха. Но дело было не в моей слабости, а в том, что у короля не осталось ни капли милосердия.

Умри, старик, безжалостный монстр.

Если бы мы были одни, я бы прямо сейчас прикоснулась к нему и покончила со всем этим. Навсегда.