Текст книги "Сунь Укун – царь обезьян"

Глава двадцать первая,

повествующая о том, как добрые духи по велению Будды соорудили для паломников селение и как бодисатва Линцзи с горы Сумеру усмирил оборотня Желтого ветра

Итак, оборотни, уцелевшие после боя, с изорванными знаменами и разбитыми барабанами, бросились обратно в пещеру к своему повелителю и сказали:

– О повелитель! Тигр потерпел поражение и бежал в восточные горы.

Эта весть так расстроила старого оборотня, что он слова не мог вымолвить и сидел, погруженный в раздумье, опустив голову. В это время перед ним предстал страж, охранявший вход в пещеру, и доложил:

– Эта волосатая обезьяна убила тигра, приволокла его к пещере и теперь шумит и ругается там.

– Да что же это такое! – воскликнул старый оборотень. – Я и пальцем не тронул его учителя, а он взял да убил моего тигра! Принесите-ка мне живо мои доспехи, сейчас я отомщу ему за моего тигра!

Старый оборотень надел доспехи, привел себя в порядок и, взяв стальные вилы с трезубцем, во главе воинов-оборотней выскочил из пещеры. Вид у него был бравый.

– Кто тут странствующий монах Сунь Укун?! – заорал во все горло оборотень.

Сунь Укун, который стоял в это время с победным видом на убитом тигре, держа в руках посох, крикнул:

– Я Сунь Укун! Ну-ка, живо освободи моего учителя!

Сунь Укун, как вы знаете, мал был ростом, и оборотень, увидев его, со смехом сказал:

– Экая досада! Я собирался сражаться с настоящим храбрецом, а тут какая-то козявка заявилась.

– А ты разок стукни меня своими вилами по голове, и я сразу вырасту!

– Это можно, раз ты такой твердолобый! – крикнул в ответ оборотень. – Сейчас стукну!

Сунь Укун ничуть не испугался и даже с места не сдвинулся. Тогда старый оборотень размахнулся и изо всех сил хватил Сунь Укуна вилами по голове. Но Сунь Укун лишь слегка покачнулся и действительно стал ростом в целый чжан.

Тогда старый оборотень взмахнул своими вилами и нацелился прямо в грудь Сунь Укуну. Сунь Укун ловко отбил удар и своим посохом нанес удар противнику по голове. И вот у пещеры Желтого ветра между ними разгорелся бой.

Раз тридцать схватывались противники, но пока неизвестно было, кто победит. Тогда Сунь Укун выдернул у себя пучок шерсти, пожевал ее, выплюнул и произнес заклинание. В тот же миг появилась целая стая обезьян. Каждая – точное подобие Сунь Укуна. В таком же одеянии, с таким же посохом в руке. Они плотным кольцом окружили оборотня. Тут оборотень быстро повернулся лицом к юго-востоку и стал извергать потоки воздуха. В тот же миг налетел Желтый ветер, и начался ураган.

Он разметал в разные стороны обезьянье воинство Сунь Укуна.

Тогда Сунь Укун встряхнулся, вернул на место выдернутый у себя клок шерсти и, взмахнув посохом, ринулся на противника. Но оборотень дунул на Сунь Укуна с такой силой, что тот зажмурил свои огненные глаза и не мог больше сопротивляться. Оборотень же вернулся к себе в пещеру.

Между тем Чжу Бацзе, как только начался ураган, взял все пожитки и, ведя на поводу коня, укрылся в ущелье. Он не знал, что сталось с Сунь Укуном, не знал, жив ли учитель.

Пока он сидел так, предаваясь печальным думам, ураган стих и небо прояснилось. Вокруг стояла тишина, ни барабанного боя, ни других признаков сражения. Чжу Бацзе не знал, что делать дальше, как вдруг раздался страшный грохот и появился Сунь Укун.

– Беда стряслась, – сказал Сунь Укун. – Этот оборотень напустил такой ветер, что мне пришлось бежать от него. И теперь у меня все время слезятся глаза.

– Время позднее, а нам даже переночевать негде, – сказал Чжу Бацзе.

– Ночлег мы найдем, это дело нетрудное, – сказал Сунь Укун. – Отдохнем, а утром вернемся сюда и расправимся с оборотнем.

Когда они вышли из ущелья, было уже почти темно. Вдруг на южном склоне горы завыла собака. Путники остановились и, вглядываясь в темноту, увидели какое-то строение и огонек.

Не разбирая дороги, они двинулись прямо на огонек и вскоре очутились у ворот какого-то дома.

На стук вышел старец, а с ним еще несколько деревенских парней с вилами, граблями и метелками в руках.

– Кто там шумит за воротами? – спросил старец.

– Мы ученики Танского монаха, паломника за священными книгами, – отвечал Сунь Укун. – Нашего учителя похитил оборотень Желтого ветра, и завтра утром мы пойдем драться с ним. А пока дозвольте нам у вас переночевать.

– Проходите, почтенные, в дом, – кланяясь, промолвил старик.

После того как старец напоил путников чаем и накормил кашей, Сунь Укун обратился к нему с вопросом:

– Нет ли здесь поблизости лекаря, чтобы полечил мне глаза? А то этот оборотень мне совсем их испортил своим Желтым ветром.

– Желтым ветром? – воскликнул старик. – Да ты понимаешь, что говоришь? Этот ветер повергает в ужас даже всякую нечисть, рушит камни, утесы и скалы. Только бессмертные могут против него устоять.

– А мы устояли. Вот только глаза у меня разболелись. Хорошо бы лекарство достать.

– Где здесь достанешь лекарство? – промолвил старик. – Могу дать тебе притиранье «Три цветка девяти плодов». Оно исцеляет глаза, если они заболели от ветра.

Старик ушел в другую комнату, принес бутылку с мазью, окунул в нее нефритовую шпильку, шпилькой провел по глазам Сунь Укуна и велел ему до утра не открывать глаз.

Когда же утром путники проснулись, они не увидели ни дома, ни ворот, вокруг стояли старые акации, а сами они лежали не на постели, а на зеленой лужайке.

Глаза у Сунь Укуна совсем перестали болеть.

– Вот скверный старик! – сказал в сердцах Чжу Бацзе. – Сбежал, а нам ни слова. Хоть бы поесть оставил. И как это он умудрился дом прихватить с собой? Чего-нибудь, наверное, натворил и решил скрыться.

Сунь Укун сказал со смехом:

– Ты пойди да почитай бумагу, которая приклеена вон к тому дереву.

А на бумаге той вот что было написано:

 
«В этом бедном ветхом домишке
жил не простой человек:
Будде он честно и верно служил
в хижине, словно в храме.
Если давал волшебное снадобье,
прозревали тотчас глаза;
Не ведал сомнений и колебаний,
сердцем творил чудеса»[7]7
  Здесь и далее стихи в переводе И. Смирнова.


[Закрыть].
 

– Это были добрые духи, которым Будда велел охранять в пути нашего учителя, – сказал Сунь Укун.

– Так вот оно что! – сказал Чжу Бацзе. – Значит, они нарочно соорудили это строение, чтобы мы могли поесть и выспаться.

– А теперь пора идти выручать учителя, – сказал Сунь Укун. – Ты оставайся здесь, присмотри за конем и пожитками, а я попробую разузнать, что с учителем, и тогда уж вызову оборотня на бой.

Сказав так, Сунь Укун встряхнулся и в следующий миг очутился у пещеры. Ворота были закрыты. Видно, оборотни еще не проснулись. Сунь Укун произнес заклинание, встряхнулся и обернулся комаром.

У входа в пещеру сладко похрапывал страж-оборотень. Сунь Укун ужалил его в нос, да так сильно, что у того сразу вскочил здоровенный волдырь.

– О Небо! – завопил оборотень, протирая глаза. – Что за свирепый комар!

Тут врата распахнулись со скрипом, и Сунь Укун влетел во двор. Как раз в это время старый оборотень отдал приказ расставить оружие вдоль стены, говоря:

– Если вчера Сунь Укуна не сгубил ураган, то сегодня он непременно заявится. Тем хуже для него. Тут он и найдет свою смерть.

Сунь Укун между тем залетел в главную постройку, а оттуда через щель в стене в сад. Там он и увидел привязанного к столбу учителя, который горько плакал, призывая на помощь своих учеников. Сунь Укун тихонько опустился ему на голову и прожужжал:

– Не бойтесь, учитель, мы вас спасем. Тигра Чжу Бацзе убил, теперь осталось расправиться с оборотнем.

С этими словами Сунь Укун улетел, и когда достиг главной залы, то увидел восседавшего на возвышении старого оборотня, а рядом с ним еще одного, который вбежал в пещеру и доложил:

– О повелитель! Я только что видел в лесу какого-то монаха со свиным рылом и длинными ушами. А того, волосатого, не видел. Хорошо, если вы уморили его своим ураганом, а если он жив, да еще явится сюда с подкреплением? Что тогда делать?

– Я никого не боюсь, – отвечал старый оборотень, – боюсьтолько бодисатвы Линцзи – он один в силах остановить мой ветер.

Эти слова услышал Сунь Укун, сидевший в это время на балке. Он очень обрадовался, принял свой настоящий облик и отправился к Чжу Бацзе.

Сунь Укун рассказал ему обо всем, что видел и слышал в пещере, об учителе, привязанном к столбу, и о том, что один лишь бодисатва Линцзи может усмирить оборотня Желтого ветра. Вдруг они увидели старца.

Сунь Укун одернул на себе одежду, подошел к старцу, совершил положенные приветствия и рассказал, какая у них стряслась беда.

Узнав, что Сунь Укун и Чжу Бацзе ученики Танского монаха, который идет в Индию за священными книгами, что самого монаха похитил оборотень и спасти его может лишь бодисатва Линцзи, старец сказал:

– Идите прямо на юг. Пройдете три тысячи ли и увидите гору, которая называется Малая Сумеру. На горе стоит храм, в том храме вы и найдете бодисатву Линцзи.

Сказал так старик, обернулся ветром и исчез. А на том месте, где он стоял, остался листок бумаги, в котором было написано:

 
«Докладываю Мудрецу, равному Небу.
Я не кто иной, как Ли Чангэн.
На горе Сумеру есть посох Летающего дракона.
Линцзи принял воинство Будды».
 

– Кто такой Ли Чангэн? – спросил Чжу Бацзе.

– Это дух Золотой звезды, – отвечал Сунь Укун.

Тут Чжу Бацзе опустился на колени, поклонился до самой земли и воскликнул:

– О милостивый благодетель! Спаситель мой! Не заступись ты за меня перед Яшмовым владыкой, не знаю, что бы со мною сталось.

– Вот что, брат! – сказал Сунь Укун. – Оставайся здесь, спрячься подальше в лесу, хорошенько стереги коня и пожитки, да смотри не впутывайся ни в какие истории. А я отправлюсь на гору Сумеру и попрошу бодисатву помочь нам.

Сунь Укун подпрыгнул, сел на облако и устремился прямо на юг. Через мгновение перед ним выросла огромная гора, окутанная радужными облаками и благовещим туманом, на горе стоял храм, а из храма доносился колокольный звон и звуки цимбал. Вокруг все благоухало. Великий Мудрец направился прямо к воротам храма и здесь увидел монаха-даоса, который молился, перебирая четки.

Сунь Укун приветствовал монаха и сказал, что хочет видеть бодисатву Линцзи по важному делу.

– Я ученик Танского монаха. Мой учитель, выполняя волю владыки великих Танов, идет в Индию за священными книгами, а я его сопровождаю, – промолвил Сунь Укун.

Когда монах доложил бодисатве, что его хочет видеть ученик Танского монаха, бодисатва велел прибавить благовоний в курильницах и приготовился встретить гостя.

Едва Сунь Укун встал и обменялся приветствиями с бодисатвой, как его позвали к столу, усадили на почетное место и стали угощать чаем.

Сунь Укун рассказал бодисатве, как попал в беду на горе Желтого ветра его учитель, и попросил спасти его.

– Будда пожаловал мне шарик, Усмиряющий ветер, и драгоценный посох Летающего дракона и велел усмирить оборотня Желтого ветра, – отвечал бодисатва и, захватив с собой посох Летающего дракона, вместе с Сунь Укуном отправился на гору Желтого ветра спасать Сюаньцзана.

Там Сунь Укун спустился на землю и пошел к пещере звать оборотня на бой, а бодисатва остался на облаке, чтобы в нужный момент прийти Сунь Укуну на помощь.

Как и в первый раз, после нескольких схваток оборотень решил напустить на противника ветер, но только он было разинул пасть, как бодисатва сбросил с облака вниз посох Летающего дракона, произнес заклинание, и посох вмиг превратился в золотого дракона о восьми лапах. Дракон выпустил когти, схватил оборотня за голову и отнес на скалу. Здесь оборотень принял свой первоначальный вид и превратился в желтого соболя. Сунь Укун погнался было за ним, чтобы сразить своим посохом, но бодисатва сказал:

– Не лишай его жизни, Великий Мудрец. Я отнесу его к Будде. Пусть Будда назначит ему наказание.

Сказав так, бодисатва взял оборотня и отправился с ним на Запад. А Сунь Укун пошел в лес, где оставался Чжу Бацзе.

Он рассказал Чжу Бацзе о том, как бодисатва Линцзи одолел оборотня, а потом они вместе отправились в пещеру. Там они переколотили всех оборотней, хитрых зайцев, злых лисиц, рогатых оленей и прошли в сад, где, привязанный к столбу, томился учитель. Они освободили его от веревок, поклонились, рассказали, как удалось одолеть оборотня, и втроем покинули пещеру.

О том, что случилось дальше, вы узнаете, когда прочтете следующую главу.

Глава двадцать вторая,

из которой вы узнаете о том, как Чжу Бацзе вступил в бой с оборотнем реки Текучих песков и как Хуэйань, выполняя волю богини, усмирил оборотня

Итак, Танский монах и его ученики продолжали свой путь. Шли они долго, преодолели наконец гору Желтого ветра, дошли до широкой равнины и однажды увидели бурную реку, до того широкую, что не было видно противоположного берега. На берегу стояла каменная плита с надписью: «Река Текучих песков». На задней ее стороне были строки, написанные по всем правилам стихосложения.

 
«Ширина реки Текучих песков
почти восемьсот ли,
Никак не меньше трех тысяч чжанов
глубина этой реки.
Перья гусиные ввысь не поднимет
даже могучий вихрь,
Зато непременно лягут на дно
цветущие тростники».
 

И вот когда учитель и его ученики читали эти строки, река вдруг забурлила, по ней пошли волны, каждая высотой с гору, и из воды выскочило чудище, безобразное и свирепое на вид.

Чудище ринулось прямо на Сюаньцзана. Но Сунь Укун успел схватить учителя и унести его подальше от реки. А Чжу Бацзе тем временем взмахнул своими вилами и вступил в бой с чудищем.

Уже раз двадцать противники сходились, разя друг друга своим оружием, но кто из них потерпит поражение, а кто победит, определить было нельзя. Тут Сунь Укун, который наблюдал за боем и весь кипел от ярости, вмиг очутился у реки, взмахнул своим посохом и изо всех сил стукнул оборотня по голове.

Оборотень испугался, покинул поле боя и скрылся в реке.

А Сунь Укун с Чжу Бацзе вернулись к учителю и обо всем ему рассказали…

Тогда учитель промолвил:

– Надо постараться, чтобы оборотень нас переправил на тот берег. Он здесь наверняка давно живет и хорошо знает эту реку.

– Прекрасная мысль! – воскликнул Сунь Укун. – Только для этого надо изловить чудовище, а я в воде не очень-то проворен и ловок.

– А я когда-то был главным командующим на реке Тяньхэ, – сказал тут Чжу Бацзе. – Мне подчинялось восьмидесятитысячное войско. Вот только плохо, что я не знаю обитателей здешних вод, не знаю, сколько их в этой реке. Если много и все они вместе навалятся на меня, я их не одолею. Что тогда делать?

– Ты вступи с чудищем в бой, – сказал Сунь Укун, – сделай вид, что потерпел поражение, и вымани чудище на берег. А тут я тебе на помощь приду.

– Что же, пожалуй, ты дело говоришь, – согласился Чжу Бацзе. – Тогда я не мешкая и отправлюсь.

С этими словами Чжу Бацзе разделся, снял башмаки и, размахивая вилами, ринулся в воду. Вскоре он достиг дна.

– Эй ты, монах! Куда идешь? – заорал оборотень, увидев Чжу Бацзе, и преградил ему путь своим посохом.

Чжу Бацзе отбил удар и в свою очередь крикнул:

– Ты кто такой, что осмеливаешься преграждать мне дорогу?

– Сейчас я расскажу тебе, кто я такой, – отвечал оборотень и прочел такие стихи:

 
– С малых лет был духом велик,
Небо и Землю давно познал,
скитаться в пространстве привык.
Я в Поднебесной – славнейший герой,
имя мое повсюду гремит.
А ты, к моему явившись дворцу,
осмелился мне угрожать,
И чтобы за дерзость воздать сполна,
придется тебя сожрать!
Хоть с виду ты весьма грубоват,
испробую плоть твою —
Сначала изжарю тебя живьем,
потом на куски порублю.
 

– Ах ты, тварь! – вскричал Чжу Бацзе. – Да я в пену тебя превращу. Мало того что ты меня обругал, так еще грозишься сделать из меня закуску. Ну, сейчас я тебя проучу, невежа!

Они начали драться, выскочили на поверхность реки, сражались целых две стражи, но так и нельзя было сказать, кто потерпит поражение, а кто победит. Чжу Бацзе наверняка удалось бы заманить оборотня на берег, но тут в бой вступил Сунь Укун, стукнул своим посохом оборотня по голове, и тот мигом исчез под водой.

– Что ты наделал! – в ярости закричал Чжу Бацзе. – Неужели не мог подождать, пока я заманю его на высокое место! Тогда мы непременно изловили бы его. А теперь жди, пока он снова появится.

– Не кричи! – сказал Сунь Укун. – Лучше пойдем посмотрим, что делает наш учитель.

Они пошли к Сюаньцзану, рассказали ему, как сражались с чудовищем и как чудовище скрылось в реке.

– Что же теперь будет? – с тревогой спросил Сюаньцзан. – Придется Чжу Бацзе снова спуститься на дно. Пусть выманит оборотня на берег, на самое высокое место, и мы непременно изловим его.

Однако все случилось так, как и в первый раз. Чжу Бацзе вызвал оборотня на бой, они выскочили на поверхность реки, затем на берег, но тут оборотень смекнул, что противник нарочно увлекает его за собой, чтобы изловить, и стоял у самой воды, не двигаясь с места. Тут Сунь Укун не стерпел и ринулся со своим посохом на чудовище, но чудовище быстро скрылось в воде.

Узнав, что снова не удалось изловить чудовище, Сюаньцзан едва не заплакал от горя.

– Вы не волнуйтесь, учитель, – сказал Сунь Укун. – Я мигом слетаю на Южное море и попрошу богиню Гуаньинь помочь нам.

Сунь Укун подпрыгнул, сел на облако и в следующий миг очутился у Южного моря.

Богиня как раз в это время вместе с дочерью дракона стояла, облокотившись на изгородь, у Лотосового озера и любовалась цветами, когда вдруг ей доложили, что прибыл Сунь Укун.

– Зачем пожаловал? – спросила богиня, когда Сунь Укун предстал перед ней.

– Мы не можем переправиться через реку Текучих песков, – отвечал Сунь Укун. – Уж очень она широка, к тому же там обитает чудище. Дважды мы вступали с ним в бой, хотели изловить его и заставить перевезти нашего учителя через реку. Но одолеть его нам так и не удалось.

– Я велела этому оборотню встать на Путь Истины и помогать всем паломникам, он будет служить вам. – Затем богиня позвала своего ученика Хуэйаня, вытащила из рукава красную тыкву и промолвила: – Возьми эту тыкву и отправляйся с Сунь Укуном к реке Текучих песков. Как придешь, крикни: «Уцзин!» Чудище тотчас же выйдет из воды. Прежде всего заставь его приветствовать Танского монаха. Затем сними девять черепов, которые висят у него на шее, свяжи вместе и расположи в том порядке, в каком расположены палаты государева дворца, а тыкву помести посредине. Получится лодка, и вы сможете переправить Танского монаха через реку.

Хуэйань почтительно выслушал приказание и, взяв тыкву, вместе с Сунь Укуном отправился в путь.

Вскоре они достигли реки Текучих песков и спустились на облаке вниз. Первым делом они пошли к Сюаньцзану и обо всем ему рассказали, после чего Хуэйань с тыквой в руках поднялся в воздух и громко крикнул:

– Уцзин! Уцзин! Тебя давно дожидается паломник за священными книгами! Отчего же ты не поклонишься ему?

Услыхав свое монашеское имя, оборотень высунул голову из воды и, увидев Хуэйаня, расплылся в улыбке, почтительно приветствуя посланца богини.

– Богиня велела тебе стать учеником Танского монаха и сопровождать его в Индию. А сейчас из черепов, что висят у тебя на шее, и из этой тыквы мы соорудим лодку и переправим Танского монаха через реку.

Тут Уцзин взял свой посох, оправил на себе одежду и склонился перед Танским монахом:

– Умоляю вас, учитель, простить меня за то, что я, словно слепой, не признал вас и был к вам непочтителен.

– Мы сами виноваты, – произнес Сунь Укун, – надо было ему сказать, что мы паломники.

После того как Сюаньцзан дал Уцзину монашеское имя Шасэн, а Сунь Укун священным ножом остриг ему волосы, Хуэйань сказал:

– Давайте, не теряя времени, сооружать волшебную ладью.

Тут Шасэн снял с шеи черепа, из веревки сделал девять магических узлов, а посредине положил тыкву.

Сюаньцзан, а за ним Чжу Бацзе и Шасэн взошли на лодку.

Сунь Укун на облаке, ведя на поводу коня-дракона, сопровождал их. А над облаками летел Хуэйань, верный страж. Очень скоро с попутным ветром лодка достигла противоположного берега. Река Текучих песков оказалась позади.

Хуэйань взял тыкву и на священном облаке пустился в обратный путь. В тот же момент девять черепов превратились в девять воздушных потоков и бесследно исчезли.

Если хотите узнать, что еще случилось с паломниками, прочтите следующую главу.

Глава двадцать третья,

повествующая о том, как Сюаньцзан остался преданным святому учению и как испытывали четырех подвижников в твердости веры

Итак, паломники продолжали свой путь. Они преодолевали реки и горы, любовались широкими просторами полей и лугов, поросших цветами. Но время летело быстро, и незаметно подошла осень.

 
Кленовой листвою
алеют-пылают горы;
Никнут цветы
под резким вечерним ветром.
Ленивее, глуше
кричит ночами цикада;
Стрекочет сверчок —
горше горькие думы.
Лотос увядший —
как белый шелковый ветер;
Благоухают
золотые шары апельсинов.
Тянутся к югу
диких гусей караваны —
Печально скользят
по низкому серому небу.
 

И вот как-то вечером Сюаньцзан увидел впереди селение.

– Не остановиться ли нам на ночлег? – сказал он своим ученикам.

Селение было окутано радужным сиянием. Сунь Укун сразу понял, что оно создано самим Буддой, но ни словом не обмолвился об этом. Когда они приблизились к воротам с великолепной аркой и красивой резьбой в виде цветов лотоса и хобота слона, Чжу Бацзе сказал:

– Видно, богатые люди живут здесь.

Путники долго стояли у ворот, но никто не вышел им навстречу. Тогда Сунь Укун не утерпел и вошел во двор. Во дворе он увидел дом из трех комнат с высоко поднятыми дверными занавесками. На стоявшей у входа ширме висели картины. На одной изображена была гора – символ долголетия, на другой – море, символ счастья. На столбах, покрытых лаком и инкрустированных золотом, висели свитки с новогодними пожеланиями счастья и благополучия. Посреди двора стоял черный полированный столик для возжигания благовоний, на столике – медная курильница с изображением сына дракона, вокруг стола – шесть стульев. На восточной и западной стенах двора висели свитки с изображением четырех времен года.

Пока Сунь Укун все это украдкой рассматривал, послышались шаги, и появилась женщина средних лет.

– Кто посмел здесь шуметь? – нежным, мелодичным голосом спросила она.

Сунь Укун поспешил приветствовать женщину и ответил:

– Мы монахи, по высочайшему повелению держим путь из Китая в Индию за священными книгами. Время сейчас уже позднее, позвольте же нам остановиться на ночлег в вашем доме.

– Зовите ваших спутников и входите, – улыбаясь, сказала женщина.

Она была хороша собой и нарядно одета.

Чжу Бацзе, как увидел красавицу, глаз не мог от нее отвести. Женщина между тем велела подать чай, и тотчас же из-за перегородки вышла девушка-служанка с длинной косой, которая несла золотой поднос с чашками из белоснежного нефрита. От чая, как и от редких плодов, лежавших на подносе, исходило благоухание. Женщина, ничуть не стыдясь, закатала рукава, обнажив нежные, как весенние побеги бамбука, руки, и поднесла каждому из гостей чашку чая. Затем велела приготовить трапезу.

– Простите, почтеннейшая, – промолвил Сюаньцзан, почтительно сложив руки, – можно ли узнать вашу драгоценную фамилию и откуда вы родом?

– Моя девичья фамилия – Цзя, а по мужу я Мо. С малолетства меня преследовал злой рок. Я рано потеряла родителей, а в позапрошлом году – мужа и осталась с тремя дочерьми. В нынешнем году закончился срок моего траура. И вот, на наше счастье, к нам прибыли вы, наставник, со своими учениками. Нас четверо и вас четверо. Не пережениться ли нам? Получатся прекрасные четыре пары.

Сюаньцзан ничего не ответил, будто не слышал слов хозяйки, и сидел, закрыв глаза, не шелохнувшись.

– Мы богаты, – продолжала женщина. – У нас много земли и фруктовых садов, много волов, мулов и лошадей; свиней же и овец – не перечесть. А сколько шелка и разной одежды! За десять лет не износить. Золота и серебра хватит на всю жизнь. Оставайтесь у нас, будете жить в полном довольстве. Это лучше, чем идти в Индию, терпеть в пути лишения, голод и холод. Мне сорок пять лет, старшей дочери Чжэньчжэнь – двадцать. Второй – Айай – восемнадцать и младшей – Ляньлянь – шестнадцать. Сама я уже не могу похвалиться красотой, зато дочки у меня – красавицы. И руки у них золотые. И шить умеют, и вышивать, любое дело у них спорится. Сыновей у нас с мужем не было, и мы воспитывали их, как мальчиков. Они знают конфуцианские книги, умеют читать, сочинять стихи. Оставайтесь же с нами! В шелковых халатах будете ходить, а не в черной рясе, соломенных туфлях и бамбуковой шляпе, не понадобится вам больше глиняная чаша для подаяний.

Сюаньцзан, восседавший на почетном месте, был похож на лягушку, попавшую под дождь. А Чжу Бацзе весь извертелся. Наконец он не выдержал, подошел к учителю, дернул его за рукав и сказал:

– Хозяйка дело говорит, а вы не слушаете.

– Мерзкая тварь! – вскричал тут Сюаньцзан. – Пристало ли монаху слушать речи о богатстве и женской красоте?

Как ни уговаривала хозяйка монахов остаться, каких радостей и благ ни сулила им, все было напрасно.

Тогда она рассердилась и ушла, с шумом захлопнув дверь, а монахи остались одни. Никто больше не предлагал им ни чая, ни еды. Чжу Бацзе места себе не находил от досады.

– Надо было притвориться, что мы согласны, – сказал он Сюаньцзану, – тогда нас хоть накормили бы. А теперь проведем ночь у холодного очага.

– Может, ты хочешь здесь остаться, – сказал Сунь Укун, – тогда попроси учителя быть твоим сватом.

– Пожалуй, ты прав, брат, – ответил Чжу Бацзе, – только что же это получится? То я ухожу из мира, то снова возвращаюсь, то женюсь, то развожусь. А вообще-то, зря вы на меня нападаете. Ведь каждый из вас не прочь здесь остаться, я уверен. Недаром говорится: «Монах – что похотливый дьявол». Ладно, хватит болтать, лучше пойду попасу коня, не то завтра он только и будет годен на то, чтобы содрать с него шкуру.

Сказав так, Чжу Бацзе вышел. Следом за ним вышел и Сунь Укун, встряхнулся и, превратившись в красную стрекозу, вылетел за ворота. Вскоре он увидел Чжу Бацзе. Тот и не собирался искать пастбище, а, подгоняя коня, устремился прямо к задним воротам, где хозяйка с дочерьми любовалась орхидеями. Завидев Чжу Бацзе, девушки тотчас скрылись в доме, а хозяйка спросила:

– Куда вы направляетесь, почтенный монах?

– Да вот вышел попасти коня, – отвечал Чжу Бацзе.

– Странный человек ваш учитель, – сказала женщина. – Вместо того чтобы остаться здесь и жить в свое удовольствие, предпочитает быть странствующим монахом.

– Видите ли, они боятся нарушить волю Танского императора. А я бы, пожалуй, остался, только не знаю, могу ли понравиться вам со своим свиным рылом и длинными ушами.

– Ну что вы! Вы очень симпатичный, – отвечала женщина. – К тому же в доме нужен хозяин. Не знаю, правда, приглянетесь ли вы дочерям.

– Да вы поговорите с ними, скажите, что не в красоте дело. А работник я отменный.

– Что же, пойдите к своему учителю и скажите, что я согласна взять вас в зятья, – промолвила женщина.

– А чего мне к нему ходить, я не маленький, сам знаю, что делать.

– Тогда я поговорю сейчас с дочерьми, – сказала женщина и ушла в дом.

Сунь Укун, который все видел и слышал, тотчас же полетел к Сюаньцзану и все ему рассказал. Немного погодя Чжу Бацзе вернулся.

– Ну что, попас коня? – спросил учитель.

– Да здесь хорошей травы не найдешь, – отвечал тот.

– Не нашел, где коня попасти, нашел, куда его отвести[8]8
  Здесь игра слов: «вести на поводу» значит также «свататься».


[Закрыть], – сказал Сунь Укун.

Тут Чжу Бацзе понял, что тайна его раскрыта, и опустил голову. Вскоре скрипнула дверь, появились красные фонари, курильница и, наконец, сама хозяйка. Она распространяла вокруг благоухание и вся сверкала драгоценными украшениями. Вместе с ней вошли три ее дочери: Чжэньчжэнь, Айай и Ляньлянь. Они в самом деле были красавицами. Девушки встали чинно в ряд и почтительно поклонились Сюаньцзану.

А он опустил глаза и стал горячо молиться. Сунь Укун не обращал на красавиц ни малейшего внимания, Шасэн и вовсе от них отвернулся, но что творилось с Чжу Бацзе! Обуреваемый греховными помыслами и неуемной страстью, он чуть слышно проговорил:

– Благодарение Небу, что бессмертные небожительницы сошли на землю. Мамаша, уведите, пожалуйста, ваших дочерей.

Девушки тотчас же скрылись за ширмами.

– Почтеннейшие, – сказала тут хозяйка, – кто из вас пожелал бы взять в жены моих дочерей?

– Мы потолковали между собой и решили оставить здесь Чжу Бацзе.

Чжу Бацзе запротестовал было, но Сунь Укун подвел его к хозяйке и сказал:

– Прошу вас, уважаемая, примите его в свой дом.

Тогда хозяйка распорядилась приготовить все к свадебному пиру, который она собиралась устроить на следующий день, а в этот вечер паломники поели и улеглись спать.

Тут мы их и оставим и вернемся к Чжу Бацзе. Хозяйка повела его за собой. Они долго шли, пока наконец не пришли к жилым помещениям. И тут хозяйка сказала:

– Все сложилось так неожиданно, что мы не успели даже позвать гадальщика, не совершили ни поклонов перед домашним алтарем, ни свадебного обряда. Так что сейчас ты должен восемь раз поклониться.

– Будем считать один поклон за два. Я поклонюсь алтарю и вам за то, что согласились со мной породниться.

– Вот ведь какой экономный зять мне попался. Я сяду, а ты совершай поклоны.

Зала вся сияла серебряным светом от множества зажженных свечей.

Кончив отбивать поклоны, Чжу Бацзе спросил:

– Какую же из дочерей вы собираетесь отдать мне в жены?

– Не знаю, что и делать, – отвечала хозяйка. – Отдать старшую – средняя обидится, отдать среднюю – младшая обидится. Отдать младшую – опять же рассердится старшая.

– А я могу всех троих в жены взять. Не бойтесь, всем троим и угожу.

– Нет, это не дело. Мы вот как поступим. Я позову дочерей, а ты завяжешь глаза вот этим платком и будешь ловить их. Которая попадется тебе в руки, та и станет твоей женой.

Чжу Бацзе завязал глаза, хозяйка позвала дочерей, и как только они появились, вокруг разлилось благоухание и раздался мелодичный звон украшений. Чжу Бацзе стал метаться из стороны в сторону, но ни одну из девушек так и не смог поймать, они ускользали из его рук, и он натыкался то на столб, то на стену. Рыло у него распухло, голова вся была в шишках. Он едва держался на ногах от усталости и в конце концов в изнеможении опустился на пол.

– Видно, не хотят ваши дочери замуж выходить за меня, ни одна не дается в руки. Выходите вы за меня, мамаша!

– Где же это видано, чтобы на теще женились! – воскликнула женщина. – Давай вот как сделаем. Каждая из моих дочерей вышила жемчугом рубашку. Ты их примеришь и женишься на той из дочерей, чья рубашка тебе подойдет.

Хозяйка принесла рубашку, Чжу Бацзе напялил ее и тут же свалился на пол. Оказалось, что он крепко-накрепко связан веревками, а женщины куда-то исчезли.

Как раз в этот момент Сюаньцзан, Сунь Укун и Шасэн проснулись будто бы от толчка. На востоке занималась заря. Вокруг не было ни домов, ни строений, ни ворот с резьбой. Они спали в лесу среди сосен и кедров.