Текст книги "Сунь Укун – царь обезьян"

IV

Итак, Сюаньцзан отправился на запад, в далекую Индию, за священными буддийскими книгами. Настоящий Сюаньцзан, как известно, ушел в Индию тайком с немногими учениками, – буддизм у тогдашних танских правителей не всегда был в чести, и император не дал Сюаньцзану открытого разрешения на такое паломничество, как об этом говорится в романе. За многие столетия, что пробежали с той поры, положение в стране изменилось. В романе мы видим, что Сюаньцзан уходит в Индию по повелению императора. Многие минские владыки чтили буддизм. В произведении отразился дух времени. Но дело не только в монахе и его странствиях. Крайне интересны спутники Сюаньцзана. Это не благочестивые ученики, каковыми они должны быть по своему рангу. Автор дает монаху в сопровождающие три фантастических существа: озорника-обезьяну Сунь Укуна, свинорылого увальня-кабана Чжу Бацзе и полубеса Шасэна. Все они в свое время чем-нибудь провинились перед небожителями и теперь, приняв монашеский постриг, должны искупить свои грехи верной службой монаху. Каждый из спутников наделен чудесными свойствами, позволяющими ему преодолевать сложные преграды и побеждать самых грозных противников. А вот главный герой, монах, как ни странно, никакими такими свойствами не обладает. Он безвольный инок, нерешительный и малодушный. Без своих спутников – учеников он мало что может, и уж наверняка не смог бы совершить своего главного подвига – добраться до Индии и принести оттуда священные книги. Замысел писателя предопределил построение романа. Центральное лицо в романе – действительно существовавший Сюаньцзан – фактически оказалось оттесненным на задний план, а вперед выступили странные существа с фантастическими возможностями, которые проявляются в их невероятных подвигах. И прежде всего – царь обезьян, он же Великий Мудрец, равный Небу, он же странствующий монах, он же небесная обезьяна – Сунь Укун. Именно ему автор отдает свое предпочтение и все свои симпатии.

Сразу же после небольшого вступления, в котором У Чэнъэнь излагает своеобразную историю Сотворения мира, он рассказывает, как зародилась и появилась на свет фантастическая обезьяна – герой волшебного эпоса. И дальше семь первых глав повествуют о необыкновенных приключениях Сунь Укуна со дня его чудесного рождения до усмирения Буддой и заключения его под горой Усиншань – Пяти стихий. Вместе с героем читатель с первых глав погружается в мир невероятных событий и всяческих чудес.

Читатель видит, как волшебная обезьяна, едва появившись на свет, развивает кипучую деятельность, проявляя находчивость и поразительную ловкость, спасая своих сородичей и дав им превосходное убежище – пещеру Водной завесы. Сметливая обезьяна по праву становится царем и предводителем обезьяньего воинства. Вспомним на мгновение индийского обезьяньего бога Ханумана, и нам не покажутся странными соответствия, которые находят литературоведы в этих двух национальных образах.

Царь обезьян – бунтарь, он не желает подчиняться нормальным законам жизни, установленным для простых смертных. Он находится в поисках смысла жизни. Недаром американский литературовед Ся Чжицин назвал его своеобразным Фаустом. Беспокойная обезьяна отправляется на поиски того, кто смог бы открыть ей путь к бессмертию. Напомним, что имя героя Укун буквально «постигший Пустоту», ибо Пустота в буддизме и есть истина жизни – очищенная от праха бытия. Такого учителя он находит в лице Сюаньцзана. Сунь постигает вечные истины жизни и познает тайну превращений – в любой момент он может стать деревом, птицей, рыбой, шмелем, каким-нибудь духом и даже кумирней. Его метаморфозы вводят в заблуждение его противников-демонов, и они всякий раз терпят поражение.

Используя свою чудодейственную силу, Сунь Укун добывает у царя драконов волшебное оружие – огромный железный посох весом тринадцать тысяч пятьсот цзиней, которым когда-то был утрамбован Млечный Путь. Но этот чудовищный посох, прозванный «посохом исполнения желаний с золотыми обручами», имеет способность по воле хозяина бесконечно уменьшаться или увеличиваться, и Сунь Укун умело использует его в схватках с врагами.

Путь Сунь Укуна к истине – это его приключения, вызванные не знающим спокойствия мятущимся духом. Вот он попадает в подземное царство и учиняет там скандал, так как считает, что, постигнув вечную истину (познав Пустоту), он уже неподвластен законам жизни и смерти. В ярости он вычеркивает из «Списка сроков жизни» всех обезьян и таким образом освобождает своих сородичей от власти владыки ада Яньвана. Однако судьи преисподней не могут смириться с нарушением небесных законов и приносят жалобу самому Юйхуану – Яшмовому владыке, верховному божеству даосов. Император по совету духа Золотой звезды Тайбо сначала пытается задобрить и приручить Сунь Укуна: поселяет его в небесных чертогах и назначает конюшим. Неискушенный в званиях и должностях, Сунь Укун соглашается, но потом узнает, что предоставленная ему должность настолько ничтожна, что даже не значится в табели о рангах и небесных чинах. Возмущенный, он самовольно покидает небесные чертоги и спускается в свое обезьянье царство, на гору Цветов и плодов.

Обеспокоенный этим бунтом, Яшмовый государь по совету своих сановников снова призывает Сунь Укуна, жалует ему звание Великого Мудреца, равного Небу, и назначает хранителем сада, где на волшебных деревьях зреют персики бессмертия. Но и здесь беспокойный Сунь Укун долго не задержался. Поначалу он съедает почти все волшебные плоды. А потом, не получив приглашения к небесной царице Сиванму, проникает на пиршество тайком и в отместку пожирает все яства. Потом он взлетает на небо Тушита – обитель даосского божества Лаоцзюня и проглатывает приготовленный для пира небожителей эликсир бессмертия.

Проделки и приключения Сунь Укуна неисчислимы. Нет, он не смиренный инок, ищущий келейную истину. Это – возмутитель порядков и безобразник, стремящийся найти свой путь. Не случайно у обезьяны постоянно возникают конфликты с божествами – князем Неба Вайсраваной, его сыном – могучим Ночжей, с племянником Яшмового государя – богом Эрланом, с властителем преисподней Яньло и богом Лаоцзюнем. Боги хотят расправиться с беспокойным существом. Чтобы покончить с обезьяной, Лаоцзюнь собирается сжечь ее в волшебной печи, где готовят эликсир бессмертия. Однако постигший тайну превращений Сунь Укун остается невредимым и ровно через четыре дня выскакивает из печи! Только вмешательство самого Будды (в романе он своеобразный высший арбитр) кладет конец проделкам и бесчинствам Сунь Укуна. На пятьсот лет он попадает под гору Пяти стихий. Такова кара Небес за мятежность плоти, за грехи.

И вот спустя пятьсот лет Сунь Укун выходит из заточения, и бодхисатва Гуаньинь посвящает его в монахи. Ведь Истину жизни он должен познать через верное служение буддийскому учению – Закону. Сунь дает обет свято соблюдать законы буддийской веры, быть верным учеником и защитником Танского наставника. Он обещает охранять своего учителя на трудном пути и выполняет свой обет честно. Он самоотверженно борется со всякими чудовищами и злыми духами, неоднократно спасает жизнь Сюаньцзану, помогает ему успешно завершить свою миссию.

Беспокойный Сунь Укун натворил в своей жизни столько, что ему по праву выпала главная роль искупителя грехов посредством подвигов. Вот так же доблестными деяниями замаливали свои проступки герои европейского Средневековья. Как там, автор рисует своего персонажа-обезьяну именно героем, наделяя самыми лучшими качествами: отвагой и сметкой, острым умом и великодушием. В любой момент Сунь Укун готов вступить в борьбу с несправедливостью. Это своего рода благородный рыцарь без страха и упрека. Но рыцарь озорной, охочий до проказ и на редкость шальной и беспокойный.

Неудивительно, что царь обезьян никак не хочет подчиняться Танскому монаху, хотя к подчинению обязывает его положение ученика. Трудно принять беспокойному Суню строгие запреты учителя, которому помогают боги. Богиня Гуаньинь вручает Сюаньцзану волшебный обруч, который на голове становится своеобразным капканом. Снять его никто не в силах. В эту ловушку попадает Сунь. При малейшем неповиновении монах начинает читать заклинание, обруч сжимается, причиняя мятежнику жестокую боль. Лишь в конце повествования, когда путешествие завершается, Будда избавляет героя от этого проклятия. Обруч – это, конечно, метафора. Это дамоклов меч, всегда висящий над Сунем. Герой знает это, но не смиряется.

По сравнению с проступками Сунь Укуна грех другого спутника Танского монаха – кабана Чжу Бацзе – совсем невелик: в прошлой жизни, будучи духом Небесной реки, он по неосторожности выпил лишнего на пиру в Персиковом саду и, захмелев, стал заигрывать с небесной красавицей. За это Будда Татагата (он же Жулай) низверг его на грешную Землю и превратил в свиноподобное существо. И вот теперь в этом облике тот стал слугой Танского монаха. Глуповатый и неуклюжий, он получил за свою простоту прозвище Дурень. Он сластолюбец и греховодник. Словом, этот подвижник делается носителем многих земных грехов. Его имя – Бацзе, что значит «Восемь запретов». Это ироническая метафора земных страстей героя. Чжу Бацзе также обладает способностями к перевоплощениям, хотя и в меньшей степени, чем Сунь Укун. Однако из-за любви сладко поесть и крепко поспать он не использует свои возможности и все время попадает впросак. Но эта его простота привлекает симпатии читателя. Читатель видит в нем не бесплотное существо (как, скажем, монах), а человека во плоти и крови – живого грубоватого простолюдина с его земными страстями и недостатками. Однако Чжу Бацзе свойственны не только недостатки. Он не лишен удали, выносливости, трудолюбия. И хотя Чжу Бацзе иногда сомневается в правильности избранного им пути, он верен обету и выполняет свой долг. Мы видим, к примеру, что, не щадя себя, он превращается в огромную свинью и прорывает рылом проход сквозь ущелье, заваленное гнилыми плодами. Чжу Бацзе помогает Сунь Укуну, когда тот попадает в беду, хотя и не упускает случая отомстить ему за издевки.

Образ Чжу Бацзе иносказателен. В нем проглядывают многие характерные черты китайского крестьянина. Не случайно с самого начала он предстает в романе как зять деревенского старейшины Чао из деревни Гаолаочжуан, работяга-батрак, взятый в семью за свою силу. Постоянным орудием этого деревенского простака, ставшим его оружием, служат девятизубые вилы.

Наименьший грех совершил на том же пиру Шасэн («Монах Ша»): всего-то разбил хрустальную чашу. Изгнанный на Землю, на берега реки Текучих песков, он стал людоедом, но потом раскаялся. Роль его в романе наименее значительна и малопонятна. На всем пути на Запад он ведет коня Танского монаха да иногда помогает своим товарищам в трудных переделках. Индивидуальных свойств характера он проявляет мало.

И вот в сопровождении таких трех удивительных слуг монах Сюаньцзан пересекает почти всю Поднебесную: пустыни, горы, леса. Он проходит неведомые страны, сталкивается со всевозможными чудищами (драконами, духами, оборотнями), попадает в заколдованные обители, оказывается во всевозможных, самых невероятных ситуациях. Фантазия автора поистине неистощима, а выдумка – удивительна. У Чэнъэнь использует в романе все богатство литературных традиций и сокровища народного творчества, причем использует с удивительным мастерством. Вспомним признание писателя: он с детства любил длинные книги. Путешествие Танского монаха в романе обрело вид огромной эпопеи из целой сотни глав. Это поразительная энциклопедия, где фантастические фольклорные сюжеты перемешаны с россыпью точных сведений и реалистических наблюдений. Так, духи, как люди, живут в обычных жилищах, они нуждаются в еде и одежде, женятся, рожают детей, ездят в гости и на охоту – как простые смертные. А обычные люди зачастую оказываются в сказочных ситуациях. Фантастика в романе У Чэнъэня на каждом шагу переплетается с действительностью. И наоборот. Исторические личности зачастую приобретают сверхъестественные качества. Танский император Тайцзун по воле автора попадает в преисподнюю на судилище. Там, в мире тьмы, он встречает души умерших родственников и людей, погибших по его вине. Совсем по-земному ему приходится от них откупаться. Прежде чем отпустить Тайцзуна, его проводят через восемнадцать отделений ада, где души грешников подвергаются всевозможным карам, – это своего рода Дантов ад. Круги Дантова ада – прозрачное иносказание. Картины «Путешествия на Запад» – такая же видоизмененная реальность.

Если говорить о литературных ассоциациях, то на ум невольно приходит не только Данте, но и сатирическая эпопея Франсуа Рабле, кстати весьма близкая по времени создания роману У Чэнъэня. Там и здесь смесь реальности с фантастикой, те же странствия в поисках истины, похожая сатира или насмешка над фактами бытия, обращение к фольклору, волшебный камуфляж для выражения своих идей. Разумеется, ни о каких даже косвенных влияниях не может быть речи – характерно общее или близкое понимание жизни. Но там мы видим Францию на излете Возрождения, а здесь – Китай в эпоху Средневековья.

Несмотря на все чудеса и волшебства, реальность властно врывается в фантастическую ткань романа У Чэнъэня. Изображает ли автор небеса или подземное царство, всюду сохраняется все тот же вполне земной общественный строй и земные порядки: правитель и двор, чиновный аппарат, владетели поместий или монастырей, а там, внизу, – простой люд, плебс. И взаимоотношения между представителями разных сословий, хотя они и закамуфлированы под духов, такие же, как на земле. Не случайно многие литературоведы справедливо рассматривают роман «Путешествие на Запад» (несмотря на всю его фантастичность) как своеобразную и видоизмененную картину современного автору общества. И даже находят в нем отклики на реальные исторические события. Например, некоторые из них считают, что без народных восстаний той эпохи в романе вряд ли появились бы картины бунта на горе Обезьян.

В одном из старых источников, в «Описании области Хуайань» (там, где родился и жил писатель), об У Чэнъэне сказано так: «Человек глубокого и острого ума, широкой начитанности, обладающий исключительным поэтическим даром и удивительным чувством юмора…» Такой человек, понятно, должен был зорко видеть окружавший его мир и уметь тонко изобразить его, хотя и в замаскированной, фантастической форме. В романе У Чэнъэня сквозь пелену волшебства на каждом шагу проглядывает жизнь средневекового Китая: его верования и обычаи, повседневный быт людей. В течение многих веков в Китае одновременно существовали три учения: конфуцианство, буддизм и даосизм. Они, как правило, уживались друг с другом, хотя временами между носителями их возникало острое соперничество за власть и влияние при дворе. В реальной жизни эти учения и религии слились в сложный сплав, так что можно лишь с трудом отличить одну от другой. Когда нужно было обратиться к какому-нибудь божеству, люди общались с тем, которое, по их понятиям, могло быть более полезным в данном случае, независимо от того, к какому пантеону оно относилось. Эту сложную, запутанную картину вероучений, проявляющуюся, в частности, в пантеоне божеств, мы наблюдаем в романе повсюду.

Однако в романе персонажи представляют в основном два вероучения: буддизм и даосизм. Это отражало истинное положение вещей. Конфуцианство было государственной идеологией (сводом политических, морально-этических догм). Его проповедовали преимущественно правящие сословия. В низших слоях господствовал сложный конгломерат идей, вероучений, суеверий, в котором конфуцианство занимало одно из главных мест. Кто был У Чэнъэнь? Верный последователь конфуцианства, или буддист, или сторонник даосизма? Трудно сказать. Однако несомненно, что его персонажи, почитатели Будды, пользуются у него большей симпатией, чем представители даосизма. Буддисты у него – люди серьезные, положительные. Даосы показаны глуповатыми или злыми. От многих из них можно ждать чего угодно. Не случайно в столкновениях и схватках тех и других в романе почти всегда побеждают буддисты. Впрочем, так же часто по ходу действия буддисты и даосы помогают друг другу. Так, например, Яшмовый государь просит Будду помочь ему усмирить взбунтовавшегося царя обезьян или обращается за помощью к патриарху даосизма – Лаоцзюню. Взаимоотношения между адептами разных учений в романе помогают читателю понять многое из того, что было в самой жизни.

Путешествуя по воле автора вместе с героями романа, читатель попадает в такие уголки страны, в такие края, знакомится с такими деталями жизни людей, о которых он вряд ли узнал бы из специальных книг по истории или этнографии, ибо роман У Чэнъэня – это и есть книга жизни. Перед читателем разворачиваются картины нравов и быта господствующего класса Китая – феодальной знати: описание дворцов, официальных приемов, пиров, боев и ристалищ. В романе можно найти немало ценного материала, касающегося устройства жизни даосских и буддийских монастырей и храмов, описания религиозных споров между представителями различных вероисповеданий, изложение сущности разных религий, картины храмовых богослужений. В нем мы видим детали быта, особенности одежды, еды, архитектуры.

Во многих сценах романа автор рассказывает о жизни простых людей: крестьян, ремесленников, рыбаков, охотников, дровосеков. Перед читателем также проходят сановники двора, полководцы, мелкие чиновники, купцы, монахи, содержатели гостиниц, гадальщики и колдуны. И конечно, разнообразные фантастические духи и диковинные чудовища, поражающие воображение читателя.

Широко представлена в романе флора и фауна, социальная и культурная жизнь Китая. Вот почему произведение У Чэнъэня воспринимается не только как увлекательная книга приключений, но и как своеобразная энциклопедия жизни средневекового Китая. Такое суждение о нем вполне правомерно, ибо познавательность романа поразительна.

V

У Чэнъэнь, как известно, был не только прозаиком, но и поэтом, и этот его дар нашел отражение в довольно богатом стихотворном наследии литератора. Эта сторона таланта У Чэнъэня проявилась и в этом его романе, насыщенном поэтическими вставками. Обильные стихотворные включения – это не только выражение поэтического дара У Чэнъэня, но и дань литературной традиции. Использование стиха в прозе – прием, широко распространенный в средневековой повествовательной литературе. Не случайно поэтому в полном тексте «Путешествия на Запад» стихи не только обрамляют каждую главу (своеобразный зачин и концовка), но и присутствуют в обилии в тексте как разного рода поэтические описания, философские размышления, лирические отступления, пейзажи, бытовые сравнения.

Так, лицо старухи сравнивается со сморщенным чайным листом, пасть чудовища – с кузнечным горном, цвет одежды – с пухом цыпленка. Образность стиха прекрасно дополняет художественное богатство прозаического текста.

Одно из знаменитых произведений китайского Средневековья – роман У Чэнъэня хорошо известен, например, в Англии, во Франции, в США, Японии и других странах. Полный текст перевода романа издан на русском языке Государственным издательством художественной литературы в 1959 году, он занимает четыре больших тома.

Полный вариант из-за обилия (и даже изобилия) разного рода материала (исторического, этнографического, религиозно-философского и проч.), как бы он ни был интересен, представляет известную трудность для чтения. В настоящем, сокращенном издании опущены повторы, длинноты, разного рода перечисления, многие стихотворные вставки, что не нарушает сюжетной канвы произведения. Поскольку в центре повествования находится Сунь Укун, настоящая книга названа «Сунь Укун – царь обезьян».

А. Рогачев

Глава первая,

в которой рассказывается о том, как зародилась в чудесной скале жизнь, как появилась на свет волшебная обезьяна, как эта обезьяна стремилась к самоусовершенствованию и постигла Великое учение

 
Хаос первичный единым был,
с Небом сливалась Земля.
Простор без границ, безбрежная ширь,
людей нигде не видать.
С тех пор как хаос Паньгу всколыхнул,
и Небо воздвиг над Землей,
И замутненность от чистоты
уразумел отличить, —
Небо, Земля, мириады существ,
внемля законам благим
И на стезю добродетели став,
все к совершенству пришли.
Если свершенья творческих сил
вы хотите познать —
О многотрудном на Запад пути
надобно повесть прочесть[5]5
  Здесь и далее, до двадцатой главы включительно, стихи в переводе Аркадия Штейнберга.


[Закрыть].
 

В незапамятные времена лежала на берегу великого моря страна Аолайго. Посреди моря высилась гора Цветов и плодов, а на ее вершине была чудесная скала.

Скала была открыта солнечным лучам и лунному сиянию, потому что не росли на ней высокие деревья, лишь зеленела ароматная трава да цвели цветы чжилань, которые приносят долголетие.

И вот однажды скала произвела на свет яйцо, оно было из камня. Позднее из яйца вылупилась обезьяна, тоже каменная, но наделенная всеми пятью органами чувств и четырьмя конечностями.

Она очень быстро выучилась бегать и скакать, ела траву, лакомилась плодами с деревьев, воду пила из ручьев и источников, собирала горные цветы. Была неразлучна с волками, пантерами, тиграми, барсами, ланями и оленями, ну и, конечно же, с обезьянами, своими сородичами. На ночь устраивалась где-нибудь под утесом, днем бродила по горной вершине, спускалась в ущелья.

Как-то утром, когда солнце стало сильно припекать, обезьяна и ее друзья принялись резвиться в тени деревьев и, порезвившись вдоволь, отправились к горному потоку искупаться.

Поток был бурный, и волны перекатывались, словно дыни. Поглядели на него обезьяны и стали толковать между собой. «Ведь птаха всякая и всякий зверь по-своему умеют говорить» – гласит пословица.

– Никто не знает, откуда течет эта вода, – сказали обезьяны. – Сегодня дел как будто нет, уж не отправиться ли так, забавы ради, вверх по течению, посмотреть, откуда поток берет свое начало!

Они созвали всех обезьян, и помоложе, и постарше, и, прихватив детенышей, стали с веселым шумом карабкаться вверх. Добрались до того места, где поток брал свое начало, и увидели поистине волшебный водопад.

– Ну что за чудо! Какая красота! – в один голос восклицали обезьяны, хлопая в ладоши. – Если найдется среди нас такой, кто не побоится, перепрыгнет водопад и вернется цел и невредим, мы сделаем его своим царем!

Тут выскочила вперед каменная обезьяна и крикнула:

– Я не побоюсь! Я перепрыгну водопад!

Вскричав так, обезьяна зажмурилась, присела на корточки, затем выпрямилась и перескочила через водопад. Глаза открыла, огляделась – нет ни воды, ни волн. Только огромный мост стоит необычайной красоты.

Обезьяна будто к месту приросла и затаив дыхание принялась тот мост осматривать со всех сторон. Он был сделан из железа. Вода под ним била струею из скалы и затопляла все вокруг. Обезьяна вскарабкалась на мост и вдруг увидела поистине прекрасное строение. Через окно можно было рассмотреть всякую утварь, каменные ложа, столы, драгоценную посуду.

Налюбовавшись вдоволь открывшимся ей видом, обезьяна перебралась на середину моста и тут заметила плиту из камня с надписью: «Благословенная земля на горе Цветов и плодов, пещера Водной завесы – обитель бессмертных».

Эта надпись привела обезьяну в полный восторг. Она снова зажмурилась, присела на корточки, перескочила через водопад и очутилась на прежнем месте.

– Ну и повезло нам! – закричала она.

Обезьяны окружили ее и принялись расспрашивать:

– Ну как там? Очень глубоко?

– Да там совсем нет воды, – отвечала обезьяна. – Я видела огромный мост из железа и очень красивый дом с разной утварью, каменными ложами, столами, драгоценной посудой. И еще я приметила каменную плиту с надписью: «Благословенная земля на горе Цветов и плодов, пещера Водной завесы – обитель бессмертных». Давайте отправимся туда жить. Места всем хватит. И укрыться будет где в непогоду.

Обезьяны обрадовались, загалдели:

– Мы согласны! Веди нас за собой!

И снова обезьяна зажмурилась, присела на корточки, прыгнула и скомандовала:

– За мной!

Те, что посмелее, прыгнули, трусливые же то и дело вытягивали шею, чесали за ушами, терли щеки от волнения, но прыгнуть не решались. После расхрабрились, прыгнули всей стаей и очутились по ту сторону водопада. Там они вскарабкались на мост, ввалились в дом, стали друг у друга вырывать чашки и тарелки, передрались из-за кроватей, поразбросали вещи. Словом, вели себя, что называется, по-обезьяньи и лишь тогда утихомирились, когда устали. Тут наша обезьяна взгромоздилась на возвышение и, приняв чинный вид, сказала:

– Друзья мои! Пословица гласит: «С тем, кто обманет, не следует водиться». Не вы ли сами говорили, что сделаете своим царем того, кто перепрыгнет через водопад и возвратится невредимым? Но я не только перескочила через водопад и возвратилась невредимой, я вас сюда с собою привела. Теперь у вас есть убежище, вы можете спокойно отдыхать, спать – словом, наслаждаться истинным благополучием. Почему же вы не признали до сих пор меня своим царем?

Упрек был справедливым. Обезьяны поспешили почтительно сложить ладони и выразить свою покорность. Затем выстроились в ряд по старшинству, низко поклонились и воскликнули:

– Пусть здравствует многие лета наш великий государь!

С этих пор обезьяна стала величать себя: Прекрасный Царь Обезьян.

Итак, возглавив обезьянье царство, царь обезьян разделил всех своих подданных на сановников и их помощников. Днем обезьяны разгуливали по горе Цветов и плодов, а с наступлением ночи устраивались на ночлег в пещере Водной завесы. Жили они дружно, от птиц и зверей держались особняком. Что же до царя обезьян, то сердце его было исполнено радости – ведь он стал не кем-нибудь, а полновластным государем!

Несколько веков подряд наслаждался царь обезьян простой, бесхитростной жизнью, но однажды, когда обезьяны пировали, предаваясь веселью, он вдруг загрустил и разразился слезами. Увидев, что царь плачет, обезьяны встревожились, выстроились перед ним в ряд и, почтительно склонившись, спросили:

– Что опечалило вас, великий государь?

– Думы о будущем, – отвечал царь, – Даже среди веселья они меня не покидают.

– Не угодишь на вас, великий государь, – засмеялись в ответ обезьяны. – Живем мы в благословенном месте, не подвластны ни Единорогу, ни Фениксу, ни царям, которые правят людьми. Что ни день, предаемся веселью, пируем. О чем же вам печалиться, великий государь?

– Вы правы, – молвил государь. – Никто не страшен нам – ни звери, ни птицы, ни люди. Один только Яньван, владыка преисподней. И если мне не удастся достичь бессмертия и навсегда остаться среди небожителей, он призовет меня к себе, как только я состарюсь.

Услышав такие речи, обезьяны закрыли лицо руками и стали горько плакать, сетуя на свой смертный удел и бренность жизни. Вдруг одна из них выскочила вперед и крикнула:

– Тревога о будущем, великий государь, – знак того, что в вас зародилось стремление познать Путь Истины – дао! Из всех тварей земных только Будды, бессмертные и мудрецы неподвластны владыке преисподней, не подчиняются законам перевоплощения и разрушения; они вечны, как небо и земля, как горы и реки.

– А где они живут? – спросил царь обезьян.

– Они живут в стране Джамбудвипа, в древней пещере священной горы, – отвечала обезьяна.

Услышав это, государь возликовал.

– Завтра же, – сказал он, – я с вами распрощаюсь и отправлюсь вслед за облаками. До самого края земли дойду, а бессмертных найду, выведаю у них тайну вечной жизни и навсегда избавлюсь от власти Яньвана!

На следующий день обезьяны устроили своему повелителю прощальный пир. Когда же пир был закончен, они срубили несколько сосен, соорудили плот и сделали шест из ствола бамбука.

Царь обезьян взошел на плот, оттолкнулся от берега и поплыл по волнам. С попутным ветром он очень быстро добрался до страны Джамбудвипа. Вскарабкался на берег и увидел множество народу. Одни ловили рыбу, другие охотились на диких гусей, третьи вылавливали ракушек и устриц, сушили соль.

Приблизившись к ним, царь обезьян стал выделывать разные штуки. Все в страхе разбежались, побросав свои сети и корзины. А один так испугался, что даже и бежать не мог, словно прирос к месту. Царь обезьян сорвал с него одежду, напялил на себя и с важным видом стал ходить из города в город, из селения в селение, разгуливая там по площадям и рынкам. Он во всем подражал людям, научился их языку, повадкам, привычкам. В то время как помыслы царя обезьян были устремлены к бессмертным и тайне вечной жизни, люди, к великому его удивлению, стремились лишь к выгоде и славе. О бренности земной жизни не думали.

Время летело незаметно. Прошло уже девять лет, а царь обезьян так и не нашел бессмертных. И вот однажды он, продолжая свои поиски, очутился у Западного океана. За этим океаном, подумал царь, непременно должна быть обитель бессмертных. Подумав так, царь соорудил такой же плот, какой у него был когда-то, и поплыл по Западному океану. Плыл долго и наконец достиг страны, которая называлась Западной землей. Сойдя на берег и оглядевшись, царь обезьян увидел очень красивую и очень высокую гору, поросшую густым лесом, и стал на нее смело взбираться, потому что не боялся ни волков, ни тигров, ни барсов.

Вдруг он услышал человеческий голос и поспешил в ту сторону, откуда он доносился. Вошел в чащу, прислушался повнимательней: кто-то пел песню про священную книгу «Хуантин».

Царь обезьян очень обрадовался. «Вот где обитель бессмертных», – подумал он, прошел еще немного вперед и увидел дровосека, который рубил кустарник.

– О высокочтимый Бессмертный! – обратился к нему царь обезьян. – Ваш ученик приветствует вас!

Дровосек тотчас же положил топор и, ответив на приветствие, сказал:

– Я не Бессмертный, я простой дровосек и едва зарабатываю себе на пропитание.

– Почему же в таком случае вы пели про книгу «Хуантин»? Ведь эта священная книга проповедует учение дао!

– Ну что же, не стану обманывать вас, – с улыбкой отвечал дровосек. – Этой песне меня и в самом деле обучил Бессмертный и посоветовал, как нагрянет беда, тотчас же спеть ее, чтобы стало легче. Вот я и пел ее сегодня, чтобы утешиться. Откуда мне было знать, что кто-то есть рядом?

– А почему ты не пошел в ученики к Бессмертному, – продолжал допытываться царь обезьян. – Разве не хочется тебе узнать тайну вечной молодости?

– Не до того мне, почтенный. Чересчур тяжела моя жизнь, – отвечал дровосек. – Девяти лет я потерял отца. Ни сестер, ни братьев у меня нет. Я у матери единственный кормилец. Как же мне бросить ее?

– Ты, я вижу, почтительный сын, а значит, и достойнейший человек, – сказал царь обезьян. – И за это в будущем будешь, конечно, вознагражден. А вот мне очень хотелось бы повидать Бессмертного.