Текст книги "Воин пяти Поднебесных. Пророчество"

Торговец кивнул:

– Полагаю, это и есть мое вознаграждение.

Вот и всё. Тайши принялась искать давнего знакомого, которого почти не помнила. На поиски ушло немного времени. В Цзяи были десятки школ военного искусства, и их владельцы повсюду вывешивали объявления. Достаточно было быстро их просмотреть, чтобы освежить память. Человека, которого она искала, звали Гуаньши, и он владел небольшой, но весьма уважаемой школой военных искусств в квартале под названием Розовый Гребень. Тайши проклинала каждый шаг: ей пришлось тащить спящего Цзяня на спине по узким грязным улочкам.

Цзяи походил на крепость – впрочем, так выглядели все командорства, игравшие в княжествах роль административных центров. Город был поделен на кварталы, обнесенные высокими стенами. Дома, стоявшие в лабиринте узких переулков, тесно лепились друг к другу. Король еще не показался на небе, но предутреннего света хватало, чтобы не заблудиться на пустых улицах, пусть даже большинство указателей выцвели и облупились. Навстречу попадались только мальчики-слуги, посланные за водой или съестными припасами.

Тайши перешла мост над сточной канавой и миновала переулок, где у стен лежали спящие. Запах напомнил ей, отчего она ненавидела города. Самое худшее в них – и Тайши подразумевала не мусор и не дерьмо – вечно валялось на улицах.

Король едва показался над горизонтом, когда Тайши и Цзянь достигли обнесенной стенами школы с огромной надписью, выведенной красными буквами над высокими воротами:

ЛУНСЯНЬСКАЯ СЕВЕРНАЯ ШКОЛА КУЛАЧНОГО БОЯ

Ниже буквами поменьше было написано:

НАШИ ВЫПУСКНИКИ НАРАСХВАТ. ПРИХОДИТЕ НА БЕСПЛАТНЫЙ ПРОБНЫЙ УРОК!

– Бесплатный пробный урок, чтоб мне опаршиветь, – пробормотала Тайши. – Позорище.

Она уложила Цзяня в тени у двери и попыталась перепрыгнуть через наружную стену. Ей понадобились две попытки – первая прискорбно провалилась, потому что усталые мышцы отказались повиноваться как положено. При второй попытке Тайши поскользнулась на узкой черепице, которой был выложен верх стены. Сбив несколько штук коленями, она едва не упала и чудом уцепилась за стену. Скатившись на ту сторону, Тайши чуть не треснулась головой о кадку.

День не задался.

Тайши со стоном поднялась на ноги, сняла деревянный засов с ворот и втащила Цзяня во двор.

– Подожди здесь, – велела она, тяжело дыша. – Я разбужу…

Она опять забыла, как зовут мастера. Впрочем, неважно. Их знакомство было мимолетным и давним.

Она встала, свернула во внутренний двор и едва успела уклониться от куска дерева, летящего ей в голову. Тайши отступила, а юноша, вооруженный трехзвенным цепом, стремительно нанес еще несколько ударов, каждый из которых приходился на волосок от цели.

Многозвенный цеп был необычным оружием. Он плохо поддавался руке, поскольку состоял из трех соединенных между собой отрезков дерева. С точки зрения Тайши, если и было что-то бесполезнее парных мечей, то именно такой цеп. Как ни странно, юноша отлично с ним справлялся. Кроме того, Тайши выбилась из сил, а значит, предстояла серьезная стычка.

Впрочем, нет.

Обмен ударами продолжался еще несколько мгновений. От трехзвенного цепа сложно обороняться, поскольку неожиданный удар может прилететь с любой стороны. Руки юноши стремительно мелькали, превратившись в размытое пятно, отчего Тайши было еще труднее предугадывать его атаки. То ли он пустил в ход свою энергию ци, то ли глаза ее подводили. Несомненно, одна из штучек этого Гуань-как-его-там.

Тайши нашла брешь, когда противник попытался взять ее искалеченную руку в захват своим оружием. Не достигнув желаемого результата, он нахмурился, а Тайши меж тем перехватила одно звено цепа и стукнула им парня по голове. Тот попятился, потирая лоб.

А потом вновь принял боевую стойку.

– Ты совершила большую ошибку, воровка.

Резкие слова так и не сорвались с губ Тайши. Ей страшно этого не хотелось, но ради спасения Цзяня она заставила себя повторить то, что сказал торговец:

– Мальчик, старовата я для воровства. Ступай и разбуди Гуаньниня.

Юноша недоуменно взглянул на нее.

– Гуаньпи… Гоньши… – Тайши сдалась. – Своего наставника. Иди и разбуди своего наставника, будь он неладен. Скорее.

Глава 11. Начать сначала

Цзянь помнил, как мастер Луда нанес ему смертельный удар в грудь – казалось, его вены враз наполнились кипящим маслом. После этого все было как в тумане. Цзянь порой мысленно извинялся перед бывшим учителем. Обычно никто не верил военным искусникам, заявлявшим, будто они владеют секретом смертельного удара. Из всех мастеров один только Луда хвастал таким знанием, а остальные безжалостно его высмеивали. Оказаться жертвой смертельного удара – малоприятный способ выяснить, что он действительно существует.

Почти все время бегства Цзянь то терял сознание, то приходил в себя. Он замерз и проголодался – и помнил, как Тайши регулярно тыкала его пальцами. В одну из редких минут ясности она объяснила, что нажимает на особые точки, замедляя течение дурной крови, которая может отравить его ци.

Остальные воспоминания Цзяня, касавшиеся бегства из дворца, представляли собой набор вспышек, странных событий, бывших то ли во сне, то ли наяву. Его погрузили под воду, и он чуть не захлебнулся. Он лежал во мху, и все тело у него пылало, а над головой гремел гром. Он спросил у Тайши: «Я умираю?» – и она ответила, что умирают только глупцы. Возможно, она просто пыталась приободрить Цзяня, однако ему, во всяком случае, это не помогло. Еще он помнил, как попросил прощения у Тайши за то, что пытался ее убить, а затем свалился в канаву. Что-то из этого произошло на самом деле, но Цзянь не понимал, что именно. Потом все пропало, и юноше попеременно становилось то холодно, то жарко, как будто он уже умер и его швыряло из одного загробного мира в другой.

Жар и холод сменяли друг друга целую вечность, пока Цзянь вдруг не открыл глаза от ледяного прикосновения. Он попытался шевельнуться, но обнаружил, что его держат за запястья. Он хотел сесть, но крепкие руки ему не позволили. Он открыл рот, чтобы закричать. Кто-то сунул Цзяню в рот тряпку. Он все равно завопил.

Некоторое время он еще боролся, пока его глаза не привыкли к тусклому свету. Какая-то старуха – другая старуха, не Тайши – наклонилась над ним. Она поглаживала юношу по щеке и пристально смотрела ему в глаза. Затем она повернулась к молодой женщине, сидевшей с другой стороны.

– Держи голову крепче, чтобы он себя не ослепил.

Ослепил?! Цзянь заметался еще сильнее, но тут женщина подняла руку и шлепнула его по носу, как непослушного пса.

– Перестань.

Глаза у Цзяня заслезились; он повиновался.

На старухе было нечто вроде белой ночной рубашки. Точнее, белое одеяние с черным воротником, ниспадавшее до самого пола. На макушке у нее, как корона, сидела простая черная шапочка. Женщина помоложе тоже была в белом, но поверх платья носила нечто вроде поварского фартука. Простая белая повязка удерживала пышные курчавые волосы, которые так и топорщились во все стороны.

Старуха внезапно достала несколько игл длиной с палец и принялась прокаливать их на открытом огне. У Цзяня глаза на лоб полезли. Она что, собиралась воткнуть их в него? Он снова попытался закричать сквозь кляп, но ничего не вышло, и он начал давиться.

– Осторожнее, – резко сказала старуха. – Я же велела не совать тряпку слишком глубоко. Он задохнется.

– Простите, мастер.

– Ладно, – с раздражением произнесла старуха. – Пойдем простым путем.

Она занесла одну из игл и уколола Цзяня меж глаз. Затем она вонзила еще несколько игл в быстрой последовательности – лоб, виски, брови, нос, нижняя челюсть. Руки у нее двигались так быстро, что Цзянь даже не успевал вскрикивать. Спустя несколько мгновений лицо у него онемело, щеки обвисли, челюсти застыли. Лицо утратило чувствительность.

– Так, – сказала старуха, с разных сторон заглядывая ему в глаза. – Сейчас будет неприятно.

Что?!

Хуже, чем было до сих пор?

Цзянь пытался сказать ей, чтобы она перестала, но губы у него не двигались. Он был совершенно беспомощен.

Женщина взяла в каждую руку по огромной игле, поднесла их к лицу Цзяня и вонзила в глаза. «Неприятно» – это она здорово преуменьшила. Голова у Цзяня взорвалась от боли, как будто он получил от Луды десяток смертельных ударов. Юноша даже успел подумать, что это интересный жизненный опыт – испытать столько боли и быть не в силах ее излить. Цзянь безмолвно вопил, как ему казалось, целые часы напролет, пока не лишился чувств от изнеможения.

Он сам не знал, сколько пролежал без сознания, а когда очнулся, вокруг царил мрак. Цзянь по-прежнему не мог ни двигаться, ни кричать, но, по крайней мере, слух у него действовал отменно.

– Он выживет, мастер иглоукалыватель?

Это, несомненно, был голос Тайши.

Старуха отозвалась:

– Надеюсь, что так. Поймем утром. Яд уже распространился на печень и почки. К счастью, ци у мальчика сильна – необыкновенно сильна. Кем он вам приходится? Где вы его взяли?

– Так, нигде. Подобрала из жалости.

Целительница, казалось, ей не поверила.

– Все станет ясно завтра или послезавтра. Или он сядет и попросит еды, или вам придется платить за погребальную церемонию. Моя ученица за ним присмотрит.

В разговор вступил мужской голос:

– Спасибо, доктор Куи. Еще раз прошу прощения за то, что Синьдэ разбудил вас посреди ночи. Ручаюсь, больше этого не повторится. Я заплачу за выбитое окно.

– Ваш старший ученик ясно дал понять, что дело срочное, мастер Гуаньши. Ничего удивительного. Мальчику оставалось жить несколько часов. Однако я хочу с вас платы за лечение. Это была трудная работа, далеко выходящая за рамки нашего соглашения.

– Понимаю, – сказал Гуаньши без особого восторга. – Мастер Най, вы можете заплатить доктору?

– Нет, – коротко ответила Тайши.

Настала тишина.

– Ладно, – буркнул Гуаньши. – Поговорите с Чжаосуном перед уходом.

– Вы образец добродетели и щедрости, благородный мастер, – ответила мастер Куи. – Теперь слушай внимательно, ученица. Следи за температурой больного. Если любая часть его тела приобретет фиолетовый цвет, ослабь давление. Шесть игл на почки. Если он начнет зябнуть – три на сердце и на главные меридианы, чтобы открыть пути ци. Если появятся новые симптомы черной крови или кожа станет горячей, пошли за мной немедленно. Не пытайся исцелить его сама. Понятно?

– Да, мастер, – отозвался тонкий голос. – Я буду смотреть за ним, как мать родная.

Целительница фыркнула. Послышалось шарканье, прощальные слова, затихающие шаги. Цзянь решил, что остался один, но тут двое заговорили шепотом.

– Кто он все-таки такой, Тайши? – спросил мужчина. – Твой сын?

– Не говори глупостей. Я же сказала – просто мальчишка, над которым я сжалилась. На нас напали по дороге.

– Обыкновенные разбойники не владеют смертельным прикосновением. Чей это стиль?

– Неважно, Гуаньши. Ну, мы договорились?

– Ты просишь много, а предлагаешь мало.

– Значит, с годами я не изменилась. Спасибо, Гуаньши. Вижу, ты неплохо живешь. Школа, кажется, процветает.

– Дела идут хорошо. Однако посмотри на себя: легендарный мастер лунного двора.

– Легендарный и нищий. Я бы предпочла просто быть богатой.

– Приятно вновь видеть тебя, Тайши.

– Замолкни, Гуаньши.

Голоса затихли, и Цзянь оказался в полном одиночестве. На ход времени намекали только звуки вокруг: приглушенные голоса, потрескивание половиц, пение птиц за окном, треск сверчков в ночи.

Он снова заснул, но на сей раз сон перенес его в другое место. Он увидел незнакомого мужчину со шрамом поперек губ и лысую женщину с кожей цвета миндаля, огромными глазами и ртом, раскрытым в несмолкаемом немом вопле. Цзянь помнил, что был счастлив. Потом он остался один. Тогда юноша моргнул, и все вокруг пропало. Затем он увидел Хораши – свое первое воспоминание, своего первого друга. Верного, испытанного телохранителя, который пытался его убить.

Цзянь моргнул в последний раз и увидел себя нищим на улице. В деревянной миске с водой, стоящей у его ног, отражалось постаревшее от усталости лицо. Глубокие морщины говорили о трудной жизни. О бессмысленно прожитых годах.

Он продолжал погружаться и всплывать. Иногда ему снилось, что он бодрствует, иногда – что спит. Проснувшись, Цзянь прислушивался и опять засыпал, просыпался и задремывал снова. Пять или шесть раз он засыпал в темноте. Наконец Цзянь открыл глаза и увидел свет.

Перед глазами все плыло. Он не видел ничего, кроме коричневых, зеленых и белых пятен. Потом возникло что-то синее и очень яркое и принялось тыкать ему в голову, по ощущению, крошечными ножичками. Цзянь открыл рот и поморщился – горло болело от жажды. Он попытался понять, где же находится. Кое-как ему удалось сосредоточиться.

Он лежал в бедно обставленной комнате. Деревянная дверь. Стена с оконцами под потолком. Справа – маленький столик. На столе – простой кувшин для воды. Цзянь уставился на него, чувствуя, что в горле совсем пересохло. Девушка в белом платье дремала за столом, опустив голову на руки. Свалившаяся шапочка ученицы лежала рядом, почти скрытая рассыпавшимися прядями черных волос.

– Воды, – с трудом выговорил Цзянь. – Пить.

Девушка не шевелилась.

Нужно было напиться самому. Цзянь приподнялся и с удивлением обнаружил, что руки у него свободны. Он с трудом сел и потянулся к кувшину. Ему почти удалось схватить его за ручку, но тут он потерял равновесие и рухнул с кровати.

По комнате разнесся стон. По крайней мере, Цзянь вновь обрел возможность издавать звуки.

– Эй, – хрипло проговорил он. – Девчонка, помоги. Воды.

Девушка открыла глаза и подняла голову. Ученица целительницы оказалась примерно ровесницей Цзяня. У нее были тонкие черты лица и светлая кожа. Она зевнула, посмотрела на пустую постель, потом на пациента, растянувшегося на полу.

– Меня зовут не «девчонка», а Михе, – ответила она и вновь закрыла глаза.

Цзянь хотел схватиться за стол и встать, но ноги и руки не слушались.

Он сдался.

– Воды. Михе, я хочу пить.

Та поинтересовалась, не открывая глаз:

– Я похожа на служанку?

– Ты плохой врач. Твоя обязанность – ухаживать за мной.

– Ты ведь жив, не так ли?

Цзянь наконец вспомнил волшебное слово:

– Пожалуйста, Михе, дай мне попить.

Девушка открыла глаза и сразу просияла.

– Конечно.

Она протянула руку и подала ему кувшин.

Цзянь жадно пил, обливая шею и грудь водой. Он глотал и глотал, даже не дыша, а потом, опустив кувшин, привалился к кровати. Его грудь тяжело вздымалась.

– Помоги мне лечь.

Михе взглянула на него, сдвинув брови.

– Ты так хорошо начал…

– Пожалуйста.

Она схватила Цзяня за руку и помогла ему сесть на постель. Он уже собирался повалиться на подушки, но Михе его удержала.

– Осторожнее. В тебе по-прежнему сорок шесть иголок.

– Что?!

– Как думаешь, почему ты до сих пор жив? Мастер Куи выкачала яд из твоего тела и очистила ци. – Михе ощупала лоб Цзяня и поправила несколько иголок. – Лихорадка еще не прошла. Сейчас, сейчас…

– Разве твоя наставница не велела позвать ее, если я буду горячим?

Михе кивнула и тут же ткнула его иголкой. Цзянь взвизгивал и вздрагивал от каждого укола, но, во всяком случае, то, что делала девушка, помогало. Озноб быстро прошел, и ему стало легче. Когда она поправила иголки у него на лице, перед глазами наконец перестало плыть. Ученица доктора Куи была мала ростом, с детским личиком и типичной чжунской внешностью: светлая кожа, черные вьющиеся волосы под белой шапочкой, маленький нос, яркие большие глаза, подчеркнутые очками в проволочной оправе. На щеках у девушки цвела россыпь веснушек, а брови сдвигались каждый раз, когда она щурилась, что бывало нередко.

Она все возилась с Цзянем, когда на пороге возникла еще одна фигура.

– Ага, он очнулся. Три дня на возвращение в мир живых. Ты проиграла, Михе.

– Третий день не считается, пока Король не начал спускаться. Это ты должен угостить меня обедом, – добродушно отозвалась Михе, высунув язык.

Возможно, дело было в скудном освещении, однако Цзяню показалось, что лицо девушки слегка помрачнело. Она как будто чуть смутилась, но сыпала словами все так же быстро.

– Я не помню точные условия нашего договора, но вполне доверяю твоей памяти, – с улыбкой ответил молодой человек. – И потом, надлежит быть учтивым и щедрым с тем, кто тебя латает.

Михе указала на Цзяня.

– Этот сопляк мог бы кое-чему у тебя поучиться.

– Не сомневаюсь, скоро так и будет, если то, что я слышал, – правда.

Молодой человек повернулся к двери и крикнул:

– Эй, Гвайя, скажи мастеру Най, что он очнулся.

– Да, старший ученик, – донеслось из-за двери.

– Вы заключили пари на мою смерть? – уточнил Цзянь, чувствуя себя слегка оскорбленным.

И кто такой мастер Най?

Юноша, вошедший в комнату, был высоким и широкоплечим. Держался он уверенно. Лицо у него было длинное и узкое, с решительным подбородком и властным взглядом, который, казалось, хотел притянуть к себе все внимание. Цзянь сам не знал, испытывать ему досаду или страх при виде человека столь приятной наружности. Он ощутил невольное желание подружиться с этим юношей.

Тот присел, чтобы их глаза оказались на одном уровне, и поклонился, коснувшись кулаком одной руки открытой ладони другой.

– Мы рады, что ты выкарабкался, дружище. Меня зовут Синьдэ. Я старший ученик Лунсяньской школы военного искусства. Ты, наверное, голоден?

– Да нет… – пробормотал Цзянь, солгав.

Он умирал от голода и хотел пить, однако ровные зубы Синьдэ, его ясная улыбка и дружелюбный вид отчего-то встревожили Цзяня.

Синьдэ недоуменно взглянул на него:

– Все-таки я не понимаю, отчего к тебе применили смертельное касание. Это прием очень высокого разряда.

Цзянь ощутил досаду. Неужели он недостоин покушения?

– Да будет тебе известно, что ты обращаешься к геро…

– Гиро, – позвала Тайши, быстро входя в комнату.

Взгляда, который она бросила на него, было достаточно. Цзянь замолчал, а Тайши сделала вид, будто хлопочет над ним.

– Я боялась, что лихорадка не пройдет. Ты выглядишь уже гораздо лучше. Тетя Най чуть с ума не сошла от беспокойства. Скоро ты встанешь!

На тот случай, если он не понял намека, Тайши сильно ущипнула Цзяня за руку. Над ухом у него прозвучал шепот:

– Не говори никому, кто ты такой. Я собиралась сказать, что тебя зовут Люй Ханхуо, но Люй Гиро тоже сойдет. Не болтай лишнего и подыграй мне!

– Я себя хорошо чувствую, – медленно произнес Цзянь. – Спасибо, мастер…

– Най, тупица, – донеслось шипение из воздуха.

– Най, – договорил Цзянь.

– Ученица Михе, будь так добра, позови свою наставницу, – попросила Тайши. – Старший ученик Синьдэ, пожалуйста, попроси мастера Гуаньши прийти.

Девушка поклонилась.

– Хорошо, мастер Най. Присмотрите, чтобы он не трогал иголки на лице.

Как только они остались вдвоем, Тайши схватила Цзяня за плечи.

– Слушай внимательно, мальчик. Больше я не могу тебя защищать. Никто не должен знать, кто ты такой. Стань невидимкой. Никем. Это единственный способ спасти свою шкуру.

Цзяню вдруг сделалось очень грустно.

– Разве вы не останетесь со мной?

Тайши покачала головой.

– Не могу, Цзянь. Молчаливая Смерть не сдается. Мне нужно увести отсюда Немых. А ты должен укрыться здесь, в безопасном месте.

– Но вы обещали меня учить.

Тайши отвела взгляд, и на мгновение на ее лице отразилась неподдельная боль.

– Да. Прости. Это невозможно. Военному искусству тебя будет учить Гуаньши. Он хороший человек.

– Но я хочу, чтоб меня учили вы!

– Так будет лучше. В любом случае я плохой наставник.

– Неправда, неправда!

Впервые на памяти Цзяня Тайши дала волю чувствам. Она обвила его здоровой рукой и притянула к себе.

– Не говори глупостей, мальчик. Теперь твоя жизнь в твоих руках. Пророчество не властно над тобой. Нет стен, которые тебя удерживают. Ты получил второй шанс. Будь свободен, Цзянь.

На глазах у него выступили слезы. Цзянь всхлипнул.

– Прости, что был плохим учеником.

– Ты не виноват, мальчик, – сказала Тайши и тут же добавила: – То есть, конечно, над тобой нужно поработать, сынок, но речь сейчас не об этом.

Даже в минуту печали она оставалась прямой и откровенной:

– Послушай. Отныне ты сам решаешь, какой будет твоя жизнь. Избери свое предназначение.

– Но я хочу остаться с вами! – взмолился Цзянь. – Пожалуйста, не уходите. Все меня покинули! Вы мой единственный друг!

В коридоре зазвучали шаги.

Тайши быстро прошептала:

– Я буду часто тебя навещать. Обещаю. А теперь слушай внимательно. Что бы ни случилось, никто не должен знать, кто ты такой. Для всех ты бывший крестьянин, уличный мальчишка. Ты не обучен военному искусству. А потому ни при каких обстоятельствах не выказывай своих умений. Ты несведущий новичок. Понимаешь? От этого зависит твоя жизнь.

В комнату вошел рослый пожилой мужчина с мягким полным лицом и необыкновенно густыми бровями. Несомненно, это и был хозяин школы. Белые волосы, собранные в аккуратный пучок на затылке, были одного цвета с одеянием.

Мастер кивнул Тайши и сел рядом с Цзянем.

– Здравствуй, мальчик.

Почему все упорно называли его мальчиком?

– Я мастер Гуаньши Канью. Чаще меня зовут просто Гуаньши, – продолжал мужчина. – Мастер… Най уведомила меня, что ты желаешь обучаться в Лунсяньской школе военного искусства. Она говорит, что платить за обучение ты не можешь, но готов отрабатывать свое содержание как слуга. Твоими обязанностями будет помогать на кухне, стирать одежду каждый вечер и прибирать во дворе. Ты будешь повиноваться наставникам, старшим ученикам и слугам и делать то, что тебе велят: все, что понадобится школе. Это нелегкая жизнь, однако твое будущее будет обеспечено. Через десять лет срок договора истечет. Ты согласен?

Цзянь толком не понял, о каком договоре речь, но ему это не понравилось. Он уже хотел отказаться, когда кто-то сильно щелкнул его по уху. Он вздрогнул и поднес руку к голове, однако ничего не обнаружил. Тайши стояла в другом конце комнаты и смотрела в никуда.

– Да, мастер Гуаньши, – неохотно произнес Цзянь. – Я согласен.

– Очень хорошо. Как тебя зовут?

Цзянь, у которого все еще голова шла кругом, принялся перебирать свои многочисленные имена:

– Лю… Люй Чи… Люй Гиро, мастер.

– Младший ученик Люй Гиро, подойди и поклонись своему учителю.

Цзяня передернуло от этого приказа. Он в жизни никому не кланялся. Юноша вновь посмотрел на Тайши. Та выжидающе глядела на него. Вэнь Цзянь не кланялся никому, но Люй Гиро был безродным уличным оборванцем, беглым батраком, который привык унижаться. Поэтому Цзянь прикусил губу, стиснул зубы и опустился на колени. Несколько мгновений он смотрел на своего нового наставника, а затем склонился головой к полу.

– Мастер Гуаньши.