Текст книги "Воин пяти Поднебесных. Пророчество"

– Значит, мальчик не готов. Вот почему мастер Линь приняла меры, которые сочла необходимыми. Он ни для кого не представляет угрозы.

Тайши обратила внимание на последние слова. Что это могло значить?

Следующим заговорил Янсо из Гияня.

– Если я правильно понимаю… – начал он, загибая пальцы. – В рамках мирного договора каждое государство согласилось выделять десятую долю доходов и военных сил, чтобы защищать и содержать Предреченного героя, пока он готовится к битве с катуанскими ордами. Цзянь жил, ни в чем не нуждаясь, в бывшей императорской резиденции под охраной прекрасно вооруженной и недешево обходящейся армии. И вот через пятнадцать лет наградой за все наши немалые затраты оказывается бесполезный мальчишка, который, возможно, не справится в поединке с моей десятилетней дочерью?

Он расхохотался, и его смех раскатился по залу.

Янсо был самым умным, богатым и, по общему признанию, самым могущественным из пятерых. Так уж случилось, что, когда император умер, в распоряжении бывшего казначея оказались золотой запас и монетные дворы, где печатали ляны. Огромное богатство обеспечило ему власть над государством Гиянь. Кроме того, у Янсо действительно была талантливая дочь.

Тайши поклонилась.

– У вас высокие требования, господин.

– Но прямо сейчас герой не готов, – настойчиво произнес Саан.

Тайши снова поклонилась.

– Далеко не готов, господин.

Саан повернулся к остальным.

– Если дело действительно обстоит так, потраченное уже не вернешь. Самое простое решение – отправить всех по домам.

По домам? Тайши не поверила своим ушам.

– А как же пророчество Тяньди? – спросила она. – Дело еще можно поправить. У Вэнь Цзяня отличные способности. Еще есть время…

Саан прервал ее:

– Достаточно, мастер Линь.

Остальные переглянулись. Сунри произнесла:

– Две недели назад один из наших дозоров в Травяном море подвергся нападению обнаженного пьяного великана. Солдаты отважно сражались, однако великан перебил весь отряд, за исключением одного-единственного пехотинца по имени Хо Маньжи, который утверждает, что убил противника.

– Среди дикарей немало великанов. Киньянские всадники на две головы выше обычных…

– Мы тоже так сначала подумали, мастер Линь, – перебила Сунри. – Но потом удостоверились. Вечный Хан мертв.

Тайши была потрясена.

– Бог Травяного моря? Бессмертный всадник? Человек, которого невозможно убить… пал?

– Убит копьем в спину, – спокойно ответила Сунри. – Хо Маньжи, скорее всего, приукрашивает правду, но это неважно. Нашего опаснейшего врага больше нет.

– Вскоре после гибели Хана, – добавил Янсо, – на патруль напала вся орда. Всадники, железные драконы и биси, четыре из двенадцати городов. Нападение явно не имело никакого плана – несомненно, это была просто отчаянная попытка спасти Хана.

Тайши все никак не могла прийти в себя.

– И чем закончилась битва?

Янсо улыбнулся:

– Полной победой. Армия Просвещенных государств разгромила орды, рассеяла всадников, уничтожила несколько городов.

– Мы как раз собираемся заключить с катуанцами мир, – сказал Вэйлинь. – Мы решили остановиться в Небесном дворце, чтобы договориться об условиях их безоговорочной капитуляции.

– Какая радостная новость, – произнесла Тайши, по-прежнему не веря своим ушам. – Когда люди…

– Слухи об этом не достигнут народа, пока договор не будет заключен и мы не решим, как поступить с пророчеством Тяньди и предполагаемым героем пяти Поднебесных, – вмешалась Санри. – Таков правительственный указ. Под страхом смерти. Мы пока не знаем, как быть с верующими Тяньди.

– Представляете себе крестьянские суеверия? – пренебрежительно спросил Вэйлинь. – Выиграть войну для них недостаточно хорошо! Победить, мол, мы должны именно так, как они считают нужным. Проклятые фанатики!

– Вопрос в том, – медленно проговорил Дунши, – что нам делать с героем, раз в нем больше нет необходимости.

– Мастер Линь сказала, что он слаб и ни для кого не представляет угрозы, – напомнил Саан.

– Разумеется, других слов мы от вас и не ожидали, – парировала Сунри. – Вэнь Цзянь – ваш земляк. Из него получится полезная пешка.

– Смею напомнить, – добавил Вэйлинь, – что вокруг мальчика буквально из ниоткуда возникла целая религия. Он может оказаться влиятельной фигурой, пусть даже пророчество не сбылось.

Саан покачал головой.

– Кого волнуют эти глупцы? Как только откроется, что пророчество не сбылось, они умолкнут сами собой. Адепты Тяньди найдут себе новую легенду. Ну или наши придворные ясновидцы изрекут какие-нибудь другие пророчества.

Дунши со стуком поставил кубок на стол.

– Кто-нибудь непременно найдет способ извлечь из мальчишки пользу. Я этого не позволю. Он принадлежит нам пятерым – или никому.

Сунри согласилась:

– Он остается угрозой для нас, пока живет.

– Но нельзя же просто убить мальчишку, – возразил Саан. – Тогда из него сделают мученика.

– Вы правы, – поддержал Дунши. – Убить мученика после смерти еще труднее.

Янсо молчал, пока разговор качался туда-сюда. Когда он заговорил, в его голосе звучала решимость:

– Никому из нас он не достанется – а после того, что произошло, полагаю, никому он и не нужен. Героя нельзя убить, но, судя по всему, живой он будет для наших государств бременем, если только не умрет от естественных причин. Предлагаю отослать его в дальний монастырь. Мы объявим, что он вознамерился вести жизнь, полную покоя и благочестивых размышлений. Пусть о нем забудут. В конце концов вера сама угаснет, а десятая доля доходов, которую мы отделяли на содержание героя, станет для нас уроком.

Саан нахмурился:

– Будет ли он жить здесь или в каком-то далеком монастыре – какая разница?

Янсо хрипло рассмеялся:

– Нам больше не придется содержать этот забытый небесами дворец и армию! Мы и так заплатили слишком много. Пророчество Тяньди пятнадцать лет висело у нас на шее золотой гирей. Отошлите мальчишку, приложив подачку для монахов, и пусть отныне они кормят его и одевают.

Саан по-прежнему колебался, но против него были четверо. Судьба Цзяня решилась. Его отошлют в монастырь, местонахождение которого известно только правителям Просвещенных государств. Скорее всего, никто ничего о нем больше не услышит, пока лет через пятьдесят не придет известие о том, что он скончался от старости или болезни. Мальчику это решение не сулило ничего хорошего, но князей вполне устраивало – вот и всё. Но Тайши, впрочем, кое-что смущало.

Сунри посмотрела на Фаару:

– Подготовьте мальчика к путешествию немедленно, управитель. И начните вывозить людей из Небесного дворца. Оставьте здесь лишь малое число прислуги, чтобы поддерживать в порядке здания и прилегающую территорию.

– Как прикажете, господа, – и Фаару низко поклонился.

– А теперь о важном. Мирный договор, – произнесла Сунри. – Такой шанс выпадает раз в сто лет. Как бы нам припереть к стенке этих дикарей, чтобы они не начали новую войну?

Остальные правители рассмеялись.

Цзянь уже был забыт. Пророчество Тяньди умерло, не пискнув.

Прочие поклонились и устремились прочь из тронного зала. Когда Тайши повернулась к двери, Вэйлинь окликнул ее:

– Мастер Линь, останьтесь. Вы долго и успешно сражались с дикарями и много лет прожили в Травяном море. Ваше мнение может быть полезно.

Меньше всего Тайши хотелось вместе с князьями выжимать из катуанцев последние капли крови, но выбора у нее не было.

– Это честь для меня, – сказала она, низко поклонилась и устроилась рядом с кучкой ученых на темном балконе.

Она молча ждала целый час, и только стиснутые зубы выдавали ее волнение. Хотя Тайши сидела совершенно спокойно, мысли у нее неслись бешеным галопом, и почти все они были очень мрачными.

Глава 8. Крах пророчества

Цзяня разбудили мягкие руки. Он открыл глаза и увидел мясистое лицо с редкими пучками волос на подбородке и близко посаженными глазами. Сначала ему показалось, что он еще спит. Он моргнул. Лицо не исчезло. Рядом возник мастер Синсин, за ним – мастер Чан. В изножье кровати стояли Хили и Нинчжу, слева – Луда и Сун. Его наставники вернулись. Они все смотрели на него, радостно улыбаясь.

– Что вы здесь делаете? – Цзянь сел и зевнул, а затем пересчитал их. – А где мастер Ван и мастер Бай?

Луда покачал головой.

– Они предпочли уехать.

Цзяня эта новость глубоко разочаровала. Ван и Бай были его любимыми учителями. Они обращались с ним как с родным сыном.

Он свесил ноги с кровати и потянулся.

– Что случилось? Я думал, правители меня вызовут!

В окно лился меркнущий фиолетовый свет, постепенно сменяясь оранжевым. Принцесса скрывалась от лика отца. Близился рассвет.

– Поэтому мы здесь, великий герой, – ответил Нинчжу. – Правители убедились, что мы мудры, и вернули нам законные места ваших наставников. Мы имеем честь представить вас им.

– Давно пора! Почему меня заставили ждать так долго?

Цзянь полагал, что герой пророчества находится, самое малое, на равной ноге с правителями. Он выскочил из постели и устремился к манекену, на котором висело одеяние, сшитое портным. Юноша быстро оделся и завязал пояс, как его научили.

– Зовите гримировальщика!

– Это излишне, – сказал Нинчжу. – Правители пожелали встретиться с вами в неофициальной обстановке. Они просто хотят познакомиться со спасителем нашего народа.

Еще лучше. Цзянь уже почти забыл то, что госпожа хороших манер пыталась вбить ему в голову накануне вечером. Он вышел из спальни, наставники последовали за ним. Рига и Хораши шагали по бокам, остальные вереницей тянулись следом по винтовой лестнице. Совсем как в прежние времена. Очень хорошо.

Внизу Цзянь остановился и обернулся.

– А что сталось с мастером Линь?

– Тайши освободили от должности, – усмехнувшись, ответил Синсин. – Правители в своей великой мудрости поняли, что эта алчная особа пытается присвоить себе ваше предназначение, и вернули вас под нашу опеку. Она злая женщина, и вы хорошо поступите, если забудете ее уроки.

Цзянь должен был бы обрадоваться, однако его охватили смешанные чувства. Он наслаждался привычным порядком и радовался возвращению старых учителей. Но он знал, что никто из них не научит его летать, скользить по стенам и пробивать кулаком камень. Он часто мечтал о том, как пробьет в стене дыру и сбежит из дворца. Тайши могла хотя бы попрощаться. Старуха была жутко вредной, но Цзяню казалось, что они как будто начали понимать друг друга.

Возле башни его ожидали два ряда рикшей, окруженные десятком почетных конных стражей, – это были прославленные Немые. Цзянь, сияя от гордости, влез в первую повозку. Тронувшись с места, он махнул кланяющимся слугам и отсалютовал солдатам в разноцветных одеждах. Одни ответили тем же, другие уставились на него с любопытством. Цзянь пожалел, что не надел золотые доспехи, украшенные драгоценными камнями.

Они повернули к Небесному двору. Цзянь, разинув рот, в восторге глазел на безупречные ряды солдат, стоявших по стойке «смирно». Он и им помахал. Никто не ответил. Юноша весь дрожал от предвкушения, когда рикша приблизился к повороту, ведущему к Сердцу престола Тяньди, и сильно удивился, когда повозка проехала мимо, направляясь на окраину дворцовых территорий.

– Почему мы не подъехали к престолу Тяньди? – спросил Цзянь.

– Княгиня Сунри решила, что пикник в роще гораздо приятнее обычного завтрака, – объяснил Синсин. – Я же сказал, правители хотят встретиться с вами в неофициальной, можно сказать, семейной обстановке. Вас как священного сына государств Чжун все пятеро некоторым образом считают близким родственником.

Его улыбка казалась фальшивой.

Няньки пичкали Цзяня бесчисленными историями о правителях Просвещенных государств. Сунри, самая могучая и прекрасная женщина Чжун, которая вполне могла побороться с Королевой за небесный трон. Саан, Раскрашенный Тигр, сеявший смерть на поле боя. Умный и хитрый Дунши, который знал людей лучше, чем они сами себя знали. Янсо, в чьих жилах вместо крови текли золото и мудрость. Вэйлинь, родич императора, который почти в каждой истории выступал злодеем.

Они въехали в северный сад и приблизились к маленькой роще, где росли купы ив и был полукруглый пруд, в который стекали воды шумного водопада. В рощу вел маленький красный деревянный мостик. Там было живописно и безмятежно, только лягушки квакали где-то под деревьями, покачивавшимися на ветерке. При приближении людей в воздух взмыла стая красноголовых цапель.

Рикши развернулись и высадили пассажиров. Мастера проводили Цзяня в тихий павильон. Он уже давно не бывал в этой части дворца. Здесь было скучно, и строгие садовники не питали к герою особого уважения. А еще здесь водилось много пчел, которых Цзянь втайне смертельно боялся.

Рига и Хораши, ушедшие вперед, уже ждали у двери. Они поклонились, когда Цзянь приблизился, – гораздо почтительнее, чем обычно, и ему это понравилось. Если ты считаешься равным правителю, телохранители проникаются должным уважением, даже если они знали тебя с детства.

Хораши открыл дверь, и все вошли в комнату, похожую на кладовую. Она была пуста, не считая полок с садовыми инструментами и лежавших в углу бочонков с удобрениями. У дальней стены стояли грубый деревянный стол и скамья.

Цзянь нахмурился. Он ожидал совсем другого от пикника с правителями.

– Мастер Синсин, что это такое? Почему никого нет?

Синсин склонился к нему и потрепал по щеке. А затем, не сказав ни слова, покинул комнату. Один за другим все наставники приблизились к Цзяню, вполголоса попрощались и пожелали ему удачи во время путешествия. Чан, шедший последним, даже не смотрел юноше в глаза. Щеки у него были влажные. Он чуть слышно пробормотал:

– Ступай по дороге к небу, Цзянь.

Чан остановился на пороге и негромко обратился к Хораши:

– Помните приказ правителей. Никаких знаков насилия. Все должно выглядеть естественно. Иначе будет мятеж. Мы подождем в роще.

Хораши кивнул. Рига вытащил шелковую веревку.

И тут Цзянь понял, что именно должно произойти. Это было внезапное, мерзкое, тошнотворное ощущение, как от удара в живот. У него голова пошла кругом, дыхание перехватило от ужаса. Он уставился на морщинистое знакомое лицо Хораши – человека, который заботился о нем с раннего детства. Верного, надежного, никогда не отходившего дальше, чем на десяток шагов. Хораши, казалось, не мог его предать – как не могло предать собственное сердце. Уверенность и гордость покинули Цзяня, и он произнес, как испуганный ребенок, со слезами на глазах:

– За что?

– Прости, Цзянь, – сказал Хораши. – Удача от каждого может отвернуться.

– Но в чем я виноват? Простите меня! Если я сделал что-то плохое, то не нарочно!

Хораши прикусил губу. Глаза у него блеснули.

– Ты ничего дурного не сделал, сынок. Просто неудачно родился.

Он напоследок взъерошил Цзяню волосы, и тому стало еще хуже.

– Но как же пророчество? Я спаситель нашего народа!

Хораши вздохнул:

– Хан мертв. Погиб в бою. Война кончена. Просвещенные государства победили. Теперь правители занялись приборкой. Живой ты слишком опасен. Они страшатся твоего влияния. Они боятся, что кто-то может тобой воспользоваться.

Цзянь почти ничего не понял, кроме того, что Хан мертв.

– Это невозможно, – прошептал он. – Я должен убить Хана.

Старый телохранитель вновь тяжело вздохнул:

– Видимо… пророчество было ошибочным.

Эти слова казались такими же страшными, как предательство Хораши. Цзянь покачнулся. Хорошо, что колени упрямо отказывались гнуться. Он смотрел в лицо бывшего друга, и до него постепенно доходила правда.

– Вся моя жизнь – ложь…

Перед глазами у Цзяня поплыло, и он сморгнул слезы. Все утратило смысл. Он даже не стал сопротивляться, когда Хораши аккуратно обвил его шею шелковой веревкой. Обычное спокойствие подвело старика, и он отвел глаза, тяжело дыша.

Рига, который стоял, прислонившись к косяку, зевнул.

– Кончай с ним уже. Убей его! Лично я рад, что служба кончена. Если бы мне пришлось еще хоть один день раболепствовать перед этим избалованным щенком, клянусь, я бы сам перерезал ему горло.

Хораши опустил ладонь на рукоять.

– Замолкни, ты, пьяница! Иначе, клянусь, располосую тебя от шеи до яиц!

Рига, злобно усмехаясь, взглянул на Хораши и взялся за саблю.

– Ну-ка попробуй. Неподчинение правителям – это измена. У меня есть полное право нарубить тебя на ломтики.

Клинки с шипением выскользнули из ножен. Мужчины, приняв стойку, закружили по тесной кладовой. Цзянь, по-прежнему стоявший в центре с шелковой удавкой на шее, не шевелился. Он не понимал, что происходит. Он стоял как вкопанный, в сильнейшем замешательстве. Все тело словно онемело. По привычке он уже хотел приказать Риге и Хораши прекратить ссору, а потом вспомнил, что в таком случае будет.

Телохранители с криком размахивали оружием, а потом Рига вдруг поднял руку и взглянул на потолок.

– Ты слышал?

– Что? – сердито спросил Хораши.

Цзянь прислушался. Сверху доносилось постукивание. Деревянные балки скрипели – а затем потолок рухнул, и в комнату посыпались пыль и мусор. Кто-то прыгнул в дыру и ловко приземлился между телохранителями.

Тайши с любопытством взглянула на мужчин, стоявших с обнаженными клинками.

– Я помешала?

И ударила Хораши ногой в грудь так, что он отлетел через всю комнату и врезался в дальнюю стену.

Рига чуть не снес ей голову саблей, но она увернулась и, не делая никакой попытки атаковать, словно в танце, ушла от удара. Телохранитель наседал, пытаясь найти брешь в защите. Он то тыкал, то полосовал саблей, и каждый удар совсем чуть-чуть не достигал цели.

Тайши с безмятежным видом взмахивала рукой – казалось, наугад. Риге ни разу не удалось задеть противницу, и, продолжая нападать, он все больше впадал в ярость. Наконец он нанес свой любимый удар – его сабля, горизонтально вращаясь, пронизала воздух возле самой шеи Тайши. Та увернулась, пропуская клинок над головой, и, продолжая вращаться, он полетел обратно. Цзяню хотелось предостеречь Тайши, однако он не мог произнести ни звука.

Впрочем, она и не нуждалась в помощи.

Когда вращающийся клинок вернулся, Тайши стукнула по нему, закрутила его меж пальцев и направила на Ригу. Превратившись в размытое пятно, сабля мелькнула в воздухе и вонзилась ему в грудь, пройдя насквозь и до половины воткнувшись в каменную стену.

Рига пошатнулся, схватившись за алое пятно на груди, и взглянул расширившимися глазами на Тайши.

– Это было красиво, – сказал он, прежде чем качнуться и упасть лицом вниз.

Тайши уже направилась к следующей цели. Она жестом поманила саблю, и та, выскользнув из стены, оказалась у нее в руке. Тайши направила острие в грудь лежавшего без сознания Хораши.

И тогда Цзянь наконец опомнился.

– Не надо! – Он бросился между Тайши и Хораши, раскинув руки. – Стойте!

Тайши мрачно нахмурилась:

– Он, кажется, пытался тебя убить?

– Ну… да. Но он не решился.

– Этого мало, – она слегка хлопнула Цзяня по макушке саблей плашмя. – Отойди-ка.

Юноша упорствовал:

– Пощадите его. Пожалуйста.

Тайши поколебалась – и отвела руку.

– Хорошо. Я его пощажу. Если причиной твоей гибели и не станет неумение драться, тебя обязательно прикончит излишняя доброта.

– Правители действительно велели меня убить? – спросил Цзянь.

– Официально они решили сослать тебя в отдаленный горный монастырь, но, очевидно, это было лишь прикрытие… – Тайши помолчала. – Я так и знала, что здесь дело нечисто. Правители предпочитают надежно прятать концы. Теперь понятно, почему Саан так злился. К сожалению, Цзянь, ты стал обузой в ту минуту, когда Хан погиб.

Она принялась обыскивать мертвого Ригу и неподвижного Хораши.

– Непредусмотрительные глупцы. Повезло тебе, что я гораздо благоразумнее и далеко не так жестока.

– Что вы делаете? – поинтересовался Цзянь.

– Ищу монеты. Я не успела собрать вещи, прежде чем отправиться на выручку. Нам понадобятся деньги, если мы хотим убраться подальше от дворца.

В дверь громко постучали. Кто-то вполголоса спросил:

– У вас всё в порядке? Мы слышали шум.

– Это мои учителя, – прошептал Цзянь.

– Бывшие учителя, – поправила Тайши. – Бай и Ван – единственные, кому хватило совести не участвовать в этом. Так что? Мне дозволено убить этих неверных прихлебателей? Или оставить и их в живых?

– А можно сделать нечто среднее?

– Изувечить?

– Нет! Просто оглушить.

У Тайши вырвался утробный звук, похожий на рычание.

– Хорошо. Оставайся здесь, пока я не закончу.

Она распахнула дверь, прервав стук, и нанесла мощный удар кулаком, так что у Хили откинулась голова. Мастер отлетел в сторону. Тайши вышла и захлопнула дверь у себя за спиной.

Послышались крики.

Цзянь стоял на месте, гадая, долго ли ему придется ждать. Может, нужно выйти и помочь Тайши? Мысль об измене наставникам была невыносима, пусть даже они предали его первыми. Но вдруг даже Тайши не справится с шестью мастерами? Наверное, все-таки лучше выйти и помочь…

Он закатал рукава и приготовился к драке. Боль от предательства, от осознания того, что пророчество оказалось ложью и что он не защитник своего народа, а просто никто, начала постепенно проходить. Ее место занимала кипящая ярость. Цзянь всю жизнь просидел в Небесном дворце – и напрасно! Из-за пророчества он не знал собственных родителей. Он ничего не делал, только обучался военным искусствам – впустую! Вдобавок выяснилось, что и обучен он кое-как. Наставники тратили время даром – и теперь хотели его убить!

Цзянь больше не собирался это терпеть. Пора было самому стать хозяином своей судьбы. Он подошел к двери и вздрогнул, когда чье-то тело влетело в окно, осыпав комнату осколками стекла и щепками. Мастер Нинчжу, измятый и скрученный, повернул к Цзяню окровавленное лицо. Он хотел что-то сказать, застонал и растянулся на полу.

Прежде чем Цзянь успел спросить у Нинчжу, цел ли он, домик затрясся от нового удара. Юноша пригнулся, когда чей-то черный кожаный башмак пробил толстую деревянную дверь насквозь. Оказалось, что к башмаку прилагалась нога. Цзянь осторожно открыл дверь и обнаружил на ней мастера Синсина, висящего вниз головой.

Разинув рот, юноша наблюдал за побоищем. Трое его прежних мастеров еще оставались в строю. Мастер Хили и мастер Сун с двух сторон нападали на Тайши, но им все равно приходилось тяжко. Мастер Луда лежал на краю лужайки и пытался встать. Испачканная одежда и длинная борозда на земле ясно давали понять, как он там оказался.

Цзянь наблюдал за Тайши, которая сражалась сразу с двумя воинами. Он всегда думал, что его бывшие наставники – превосходные бойцы; несомненно, на свой лад они были опытны. Но тут он понял, что до встречи с Тайши никогда не видел подлинного военного искусства. Она почти небрежно уклонялась от атак – а когда нападала сама, ее тело словно пронизывала молния.

Одной-единственной рукой ей удавалось отбивать все удары Суна; затем Тайши выбросила вперед ладонь и ударила его по лицу, заставив перекувырнуться в воздухе. С той же быстротой Тайши повернулась навстречу медленным и размашистым ударам-молотам Хили. Цзянь привык благоговейно наблюдать за тем, как Хили крошил древесные стволы. Пускай и небольшие. Однако Тайши удалось противостоять и атаке Хили: она осталась на ногах, хотя от удара пыль кольцом взвилась вокруг нее.

Хили, несомненно, удивился тому, что она выдержала его удар. У мастера глаза полезли на лоб.

– Как…

И тогда Тайши пнула его под колено, и он с воем повалился наземь. Стоя над ним, Тайши поморщилась и схватилась за грудь. Удар Хили, очевидно, причинил ей боль. Позволив себе это небольшое проявление слабости, она совладала с собой.

К тому времени Луда добрался до нее. Рыча и размахивая руками над головой в своем знаменитом семейном стиле, он набросился на Тайши сзади. На сей раз Цзянь не стал медлить. Он прыгнул и перехватил Луду, прежде чем тот успел приблизиться к Тайши. Юноша выпрямился, словно подзадоривая Луду. Глаза бывшего учителя на мгновение округлились – а потом он напал. Цзянь отразил первый удар, сумел увернуться от второго… и все.

Это был не тренировочный бой, и его бывшие наставники перестали сдерживаться. Движения Луды оказались гораздо быстрее и мощнее, чем привык Цзянь. Конечно, Луда не мог сравниться с Тайши, но все-таки драться он умел. Рука со скрюченными пальцами, похожими на когти, коснулась предплечья Цзяня и проехала вниз, легко распоров ткань и кожу. Цзянь попытался увернуться, однако хватка у Луды была мертвая. Юноша хотел ответить ударом, но промахнулся – и вторая рука ухватила его за шею.

Луда взревел:

– Как ты посмел поднять руку на учителя?

– Ты предал меня! – прохрипел Цзянь сквозь сжатые зубы. – Ты мне больше не учитель!

Он отчаянно забился. Оба удивились, когда Цзяню удалось кулаком заехать Луде в глаз. Мастер моргнул и зарычал:

– Ты мерзкий щенок!

Растопырив скрюченные пальцы, он потянул руку на себя.

Цзянь видел смертельный прием Луды только на тренировках и сомневался, что тот действительно может одним движением убить противника. Половина кланов претендовала на владение смертельными приемами. Разумеется, доказать это было трудно. Цзянь, чью шею Луда по-прежнему сжимал, замахал руками. Он получил удар в грудь, против сердца, и пальцы Луды глубоко вошли в плоть. Тело Цзяня содрогнулось. Он опустил взгляд – и понял, что произошло.

Его сердце перестало биться.

Цзянь хотел закричать, но дыхания не было. Он попытался шевельнуть руками, но они стали тяжелее железа – он их вообще не чувствовал. Ноги словно вросли в землю. Он начал падать. На лице Луды гнев был смешан с изумлением, словно успех приема удивил самого мастера. Мир потемнел.

Тайши возникла из ниоткуда. Ее рука горизонтально полоснула Луду по лицу. Ручьем хлынула кровь, и Луда завопил, хватаясь за глаз. Тайши ударила его еще раз – ладонью в грудь, – и он снова проехал на спине через всю лужайку (не так давно безупречно подстриженную).

Она повернулась к Цзяню и коснулась синяков у него на груди. В ее глазах отразилась искренняя тревога. Она стремительно ударила юношу несколько раз двумя пальцами – в основание шеи, над сердцем, в солнечное сплетение. Затем Тайши перевернула Цзяня, и от сильного тычка в спину он полетел носом вперед. На губах у него выступила черная кровь. Вены как будто вспыхнули огнем. И тогда он наконец смог вздохнуть.

– Я… – и Цзянь запнулся.

Тайши придерживала его за плечи, чтобы он не упал.

– Я ведь велела тебе не выходить, мальчик.

– Я хотел вам помочь, – промямлил Цзянь, сомневаясь, что ему удалось проговорить это вслух.

Тайши отчасти отвела, отчасти отволокла его обратно на поляну, вовремя заметила по ту сторону мостика отряд Немых и втащила Цзяня в заросли.

– Вы… – тяжело дыша, спросил Цзянь, – вы сразитесь с ними?

– Я не в том настроении сейчас, чтобы драться с десятком тяжеловооруженных Немых, – ответила Тайши и, помедлив, добавила: – То есть… наверное, я могла бы, но не стану пробовать.

Она подтащила Цзяня к водопаду и тихо свистнула.

– Персик, ты здесь?

Из кустов выполз Фаару.

– Цзянь жив?

Увидев Фаару, юноша почувствовал боль – совсем как в ту минуту, когда его предал Хораши.

– Дядя Фаару в этом замешан? Он тоже желает моей смерти?

– Нет, глупый мальчишка. Это он предупредил меня и привел сюда. Фаару, как отсюда выбраться?

Тот указал на водопад.

– Он течет с гор. Если хватит сил, можно влезть наверх и сбежать.

Тайши с сомнением взглянула на Цзяня.

– Калека и мальчик… – Она покачала головой. – Что ж, придется рискнуть.

– Лучше поторопитесь, – сказал Фаару, направляя их к водопаду.

Тайши кивнула:

– Спасибо, Фаару. Я тебя недооценила. Ты хороший человек.

– Доставьте мальчика в безопасное место, мастер Линь.

Дворцовый управитель посмотрел на Цзяня и поклонился.

– Это честь для меня, Вэнь Цзянь, герой пророчества Тяньди, воин пяти Поднебесных… мой мальчик.

Он произнес это слово совсем не так, как Тайши.

Цзянь, глотая слезы, неуклюже повалился в объятия Фаару.

– Я буду по вам скучать, – произнес он и всхлипнул.

Фаару тоже дрожал от рыданий. Он погладил Цзяня по голове.

– Живи долго и счастливо, сынок.

– Нам это не светит, если мы задержимся тут еще немного, – напомнила Тайши.

Она положила руку Цзяня себе на плечо и вспрыгнула на камень, затем на ветку, потом на выступ над водопадом. Юноша посмотрел вниз. Последнее, что он увидел, – это дядя Фаару, к которому приближались сразу трое Немых. Дворцовый управитель отчаянно замахал руками. И один из воинов ударил Фаару мечом.

Брызги водопада скрывали слезы Цзяня, пока Тайши лезла на верхушку утеса, крепко держа его за рубашку. Голова у юноши мотнулась, когда она взвалила его на каменный утес и потащила к устью водопада.

– Мне холодно, – шепнул он, стуча зубами.

Тайши уложила Цзяня наземь и прижалась ухом к груди.

– Я не намерена терять тебя сейчас, мальчик, раз уж я влезла в такие неприятности. Сейчас будет больно… – И она два раза резко нажала ему на шею и один раз на виски.

Цзянь потерял сознание.

Он не знал, сколько пролежал без памяти: несколько секунд или несколько часов. Открыв глаза, Цзянь увидел прямо над собой играющих в ночном небе Принца и Принцессу. Он весь вымок. Тайши, нависшая над ним, тоже.

Цзянь сел, открыл рот, и его тут же стошнило, судя по ощущениям, половиной реки. Пока он боролся за воздух, тело еще несколько раз скрутила судорога. Отчего-то оно не могло вытолкнуть из легких всю воду, и юноша начал захлебываться. Тайши перевернула его на бок. Она несколько раз похлопала Цзяня по спине, и он наконец выплюнул вторую половину реки.

Цзянь лег на спину. Ему понадобилось некоторое время, чтобы вновь посмотреть на Тайши.

– Мне нехорошо. Почему-то все тело немеет.

Она еще несколько раз нажала на нужные точки.

Цзянь сплюнул нечто черное.

– Что со мной такое?

– Негодяй Луда отравил твою кровь. Я замедлила действие удара, но надолго этих мер не хватит. Здесь я ничего не могу поделать.

– И что же со мной такое? – спросил Цзянь.

Вид у Тайши впервые сделался усталый и обреченный. Она беспомощно покачала головой.

– Прости, мальчик. Но ты умираешь.