Текст книги "Сонеты. Гамлет"

72. «Чтоб злобный мир не требовал отчёта…»

 
Чтоб злобный мир не требовал отчёта,
Как полюбил меня, мой зная нрав,
Умру – забудь, зачем тебе забота,
Не сможешь доказать, что ты был прав,
 
 
Пока, мои расхваливая свойства,
Не призовёшь себе на помощь ложь,
Напрасным будет всё твоё упорство,
Над правдою меня не вознесёшь.
 
 
А чтобы ложь нас пачкать не посмела
И ты, хваля меня, не прятал глаз,
Пусть имя похоронят вместе с телом,
Чтоб больше не могло позорить нас.
 
 
Мне за убогость дел моих обидно —
Тебе меня любить должно быть стыдно.
 

73. «Во мне ты видишь время года…»

 
Во мне ты видишь время года,
Когда стал редок жёлтый лист,
С дрожащих веток, в непогоду,
Уже не слышен птичий свист.
 
 
Во мне ты видишь дня старенье,
Когда в закате гаснет свет,
Подобье смерти и забвенья —
Ночь красит небо в чёрный цвет.
 
 
Во мне ты видишь увяданье
Огня в кровати золотой,
Погасит яркое сиянье
Он пищей, ставшею золой.
 
 
Увидев это, понимаешь:
Милей всего то, что теряешь.
 

74. «Не плачь, когда за мной придёт конвой…»

 
Не плачь, когда за мной придёт конвой
И уведёт без права возвращенья,
Ведь жизнь моя продолжится строкой
Любимого тобой стихотворенья.
 
 
Перечитав его, увидишь вновь
Всё то, что лишь тебе принадлежало —
Поэта бесконечную любовь,
Земля получит то, что ей пристало.
 
 
Теряешь ты отбросы жизни – прах,
Он для червей законная добыча.
Всё лучшее останется в стихах,
Напрасно мы, теряя тело, хнычем.
 
 
В нём нет цены, ведь ценно, что творим,
А творчество останется твоим.
 

75. «Для мыслей ты – как пища для желудка…»

 
Для мыслей ты – как пища для желудка,
Как для земли в зной грома бубенцы,
С любовью бой веду я не на шутку,
С ней маюсь, как с богатствами скупцы:
 
 
Они – то рады, наслаждаясь ими,
То вновь от страха потерять дрожат;
Я, как они, то прячу твоё имя,
То славить на весь мир стихами рад.
 
 
Порой пресыщен пиршеством общенья,
Расставшись – начинаю голодать
И вновь готов за миг уединенья
Другие удовольствия отдать.
 
 
То чахну я, то объедаюсь пищей,
Пока люблю, я – то богач, то нищий.
 

76. «Зачем свой стих лишаю украшений…»

 
Зачем свой стих лишаю украшений,
Разнообразья, быстрой смены тем,
Не изучаю веяний, течений,
Новейших мнений, стилей и проблем?
 
 
Зачем пишу всегда одно и то же,
В старьё воображение ряжу,
Мои слова между собой так схожи,
Что я отцовство в каждом нахожу?
 
 
Любовь моя, всё потому не ново,
Что лишь тебе стихи я посвятил,
Нарядом новым украшая слово,
Я трачу то, чем много раз платил.
 
 
Как солнце утром и старо, и ново,
Так и любовь, всё повторяет снова.
 

77. «Как вянет юность зеркало покажет…»

 
Как вянет юность, зеркало покажет,
Часы – движенье дорогих минут,
На чистый лист мысль синей строчкой ляжет,
Прочтя её, читатели поймут:
 
 
Что их морщины в зеркалах правдивых
Намёк на то, что всех могила ждёт;
Поможет тень в часах неутомимых,
Постичь, как время к вечности течёт.
 
 
А всё, что память удержать не в силах,
Доверь пустым страницам, а потом,
Однажды, обнаружив деток милых,
Припомнишь мысль рождённую умом.
 
 
Часы и зеркала, поймав, твой взгляд,
И книгу, и твой ум обогатят.
 

78. «Я часто призывал тебя как музу…»

 
Я часто призывал тебя как музу,
Ты начал на сонеты вдохновлять,
Завидуя возникшему союзу,
Мне все поэты стали подражать.
 
 
Твои глаза немых петь научили,
А тяжкое невежество – летать,
Учёным пышно крылья оперили,
Изяществу придали благодать.
 
 
Гордись сильней всего тем, что слагаю,
Ведь всё моё – тобою рождено,
Другие стиль творений украшают,
А мне судьбою большее дано.
 
 
Ты для меня – и всё моё искусство,
И самое возвышенное чувство.
 

79. «Пока я о тебе писал один…»

 
Пока я о тебе писал один,
Стих поражал изяществом ухватки,
Теперь больную Музу мучит сплин,
Поэтому мои стихи в упадке.
 
 
Я признаю: милее темы нет,
Пока молчу, достойные ликуют,
Но всё, что сочинит другой поэт,
Он у тебя – тебе, мой друг, ворует.
 
 
Когда про добродетель говорит,
Ты поведеньем даришь вдохновенье,
Всё то, что о твоей красе твердит, —
Тебе принадлежит со дня рожденья.
 
 
Не стоит он, мой друг, твоих похвал,
Ты заплатил за всё, что он сказал.
 

80. «Когда о друге я пишу….»

 
Когда о друге я пишу сонет,
Хваля его, меня лишает слова,
Сковав язык, могущество другого —
Не в силах я достойный дать ответ.
 
 
Душою ты – широк, как океан,
Рад равно кораблю и лодке шаткой.
Могуч корабль, но я готовлюсь к схватке —
Ладьи бесстрашной дерзкий капитан.
 
 
Твоя поддержка мне важна сейчас,
Корабль на глубине в себе уверен.
Когда разбитой лодки след потерян,
Он остаётся радостью для глаз.
 
 
Корабль плывёт, ладья разбита в прах,
Страшнее то, что и любовь ждёт крах.
 

81. «Коль доживу, приду похоронить…»

 
Коль доживу, приду похоронить,
Переживёшь – придёшь на погребенье,
Стих о тебе не сможет смерть убить —
Меня постигнет полное забвенье.
 
 
Тебе бессмертье принесут стихи,
Я должен буду умереть для мира,
Могила будет платой за грехи,
А ты в глазах останешься кумиром;
 
 
Стихи на пьедестале вознесут,
Потомки их прочтут или услышат,
На будущий язык переведут,
Когда умрут все те, кто ныне дышит.
 
 
Перо поможет до скончанья дней,
Тебе веками жить в устах людей.
 

82. «С моею Музой браком ты не связан…»

 
С моею Музой браком ты не связан,
А значит, можешь смело принимать
Все посвященья, ты же не обязан
Всех пишущих за них благословлять.
 
 
Ты совершенен и умом, и телом,
Считаешь, что тебя я не ценил,
Поэтому сменил на тех, кто смело,
И современно суть твою хвалил.
 
 
Наступит день, и ты, друг, убедишься,
Что вычурна риторика у них,
Сонеты перечтёшь и согласишься,
Что лучший твой портрет в моих, простых;
 
 
Густую краску применяют там,
Где кровь не дарит яркости щекам.
 

83. «Я видел, что хорош ты, как и раньше…»

 
Я видел, что хорош ты, как и раньше,
Поэтому не тратил зря румян,
Казалось, что ты выше пошлой фальши,
Считаешь пустословье за изъян.
 
 
Поэтому – то лишний раз не славил,
Ты убеждал, взрослея на глазах,
Что ни один поэт не знает правил,
Как по заслугам похвалить в стихах.
 
 
Молчание не грех мой, а заслуга,
Немым оставшись, не был среди тех,
Кто похвалами вред наносит другу,
Стараясь его славить громче всех.
 
 
Ты каждым глазом даришь больше света,
Чем похвалами два таких поэта.
 

84. «Кто скажет миру лучше и точней…»

 
Кто скажет миру лучше и точней,
Чем похвала, что ты – один такой?
Нет никого прекрасней и умней —
Ты идеал и телом, и душой.
 
 
Нельзя прибавить славы той рукой,
В которой нет таланта хоть чуть – чуть,
А написавший: «Ты – один такой».
Сумеет описанием блеснуть.
 
 
Копируя, не будет искажать
Того, что создала природа мать,
Тогда и ум сумеет доказать,
И совершенством стиля восхищать.
 
 
Любя хвалу и добиваясь лести,
Ты красоте добавишь лишь бесчестья.
 

85. «Язык мой связан, муза онемела…»

 
Язык мой связан, муза онемела,
Зато пышны соперники в речах,
Они спешат своим пером умело
Воспеть тебя в отточенных стихах.
 
 
Я в мыслях щедр, а им не жаль чернила,
Как неуч – клирик говорю: – Аминь!
На каждый гимн, пропетый ими милой,
Так утончённо славят лишь богинь!
 
 
Услышав, говорю: «Всё это верно»,
Ещё смелее похвалить готов,
Но только в мыслях, там любовь безмерна,
Жаль, быстро не находит нужных слов.
 
 
Цени других за ветер громких фраз,
Меня – за нежность чувства без прикрас.
 

86. «Его ли гордый парус из стихов…»

 
Его ли гордый парус из стихов,
Взяв курс к тебе, заставил устрашиться,
Упрятав мысли в глубь моих мозгов,
Мой череп превратил для них в гробницу?
 
 
А может, дух, ему усилив стих,
Теперь меня лишает дара речи?
Нет, с помощью товарищей ночных
Не в силах он стихи мои калечить.
 
 
Ни сам поэт, ни бестелесный дух
Не смогут довести меня до краха,
Победою им не хвалиться вслух,
 
 
Ведь я молчу совсем не из-за страха.
Ты, красотой ему, прибавив сил,
Мои сонеты голоса лишил.
 

87. «Прощай, ты слишком награждён природой…»

 
Прощай, ты слишком награждён природой,
Чтобы, как равный, мог дружить со мной.
Достоинства дают тебе свободу,
Нет права у меня владеть тобой.
 
 
Мы, с твоего согласья стали парой,
Чем заслужил такой поток наград?
Ты осознал, что нет причин для дара,
Поэтому забрал его назад.
 
 
Дарил себя, своей цены не зная,
А может, высоко меня ценил;
Теперь, свою ошибку исправляя,
Забрал назад всё то, чем наградил.
 
 
Я, как король, владел тобой во сне,
Проснулся, а короны нет на мне.
 

88. «Когда меня унизишь без причин…»

 
Когда решишь унизить без причин,
Предав меня толпе на осмеянье,
Я поддержу тебя и твой почин —
Для ложных клятв придумав оправданье;
 
 
Свои пороки, зная лучше всех,
Я письменно признаю обвиненья,
Прилюдно осужу себя за грех,
Порвав со мной, получишь одобренье.
 
 
В накладе от того не буду я:
Любовь к тебе не ведает преграды:
Готов, не дрогнув, обижать себя,
Что благо для тебя – и мне отрада.
 
 
Я твой всецело! – клялся не для виду,
Чтоб ты был прав, готов сносить обиды.
 

89. «Скажи, что я дал повод изменять…»

 
Скажи, что я дал повод изменять,
Начну себя винить за этот повод;
Хромым прославишь – стану ковылять,
Приму, не защищаясь, каждый довод.
 
 
Так зло меня не сможешь упрекать,
Чтоб сделать благовидной перемену,
Как я себя смогу оклеветать,
Тебе усердно, набивая цену:
 
 
Знакомство скрою, буду, как чужой,
Язык забудет сладостное имя,
Чтоб он своей наивной болтовнёй
Не выдал то, что были не чужими.
 
 
Клянусь, что буду спорить сам с собой,
Мне недруг тот, кто не любим тобой.
 

90. «Возненавидь, коль хочешь, но сейчас…»

 
Возненавидь, коль хочешь, но сейчас,
Когда весь мир признал за супостата,
Согни меня, но, только, в этот раз,
Не будь моей последнею утратой.
 
 
Уйди совсем, печаль не воскрешай,
Не возвращайся в арьергарде горя;
Грозу на дождь рассвета не меняй,
Готовя мне погибель в новой ссоре.
 
 
Желаешь бросить, – первым уходи,
Когда нахлынут беды, словно Гунны,
Возглавь их натиск, бей и не щади,
Тогда узнаю злую мощь фортуны,
 
 
Все горести, что кажутся бедой,
Померкнут от прощания с тобой.
 

91. «Кто горд своим родством, кто мастерством…»

 
Кто горд своей роднёй, кто мастерством,
Кто полным кошельком, кто силой тела,
Кто модным платьем, гончей, скакуном,
Кто соколом, разящим дичь умело;
 
 
Не счесть всех увлечений у людей,
На каждый нрав находится отрада;
Но эти частности – не мерка для моей,
Превыше всех она – моя услада:
 
 
Твоя любовь почётнее родства,
Ценней богатств и роскоши наряда,
Милей охоты, скачек, мотовства,
Я этим всем хвалюсь, когда ты рядом.
 
 
Но горько сердцу помнить ежечасно,
Что ты, забрав всё, сделаешь несчастным.
 

92. «Решись на худшее и укради себя…»

 
Решись на худшее и укради себя;
Пока я жив, останешься со мною,
Я жить умею лишь тебя любя,
Когда уйдёшь – навек глаза закрою.
 
 
Мне нет нужды ждать худшего из зол
И меньшее жить шанса не оставит;
Я утешенье в том себе нашёл,
Что твой каприз моей судьбой не правит.
 
 
Поэтому не сможешь мучить впредь,
Твоя измена для меня – отрава.
Доволен тем, что счастье умереть,
Когда разлюбишь, я имею право!
 
 
Способен ли кто счастье запятнать?
Ты мог грешить, а я о том не знать.
 

93. «Живу, надеждой: ты не изменил…»

 
Живу, надеждой: ты не изменил,
Как рогоносец, позабыв о чести.
Твоя любовь теряет прежний пыл —
Со мною плоть, а сердце в другом месте.
 
 
Глаза чисты – ни тени перемен,
Ещё не научились ненавидеть,
Нельзя по ним историю измен,
Как у других по внешности, увидеть.
 
 
Творя тебя, старались небеса,
Чтоб был ты от любви всегда пригожим,
Тревогами не портилась краса,
Усталость не губила свежесть кожи.
 
 
Как яблоко у Евы, вид твой мил,
Он от людей твои пороки скрыл.
 

94. «Кто полон сил, но не наносят ран…»

 
Кто полон сил, но не наносит ран,
Не делая того, что вид сулит;
Кто, двигая других, как истукан,
Не дрогнув в искушениях стоит.
 
 
Те, получая милости с небес,
Дары природы свято берегут;
Собой владея, усмиряют стресс,
Другие их за совершенство чтут.
 
 
Дарил прекрасный аромат цветок,
Хоть для себя жил до последних дней,
Когда в него влез мерзкий червячок,
Тогда стал запах сорняков нежней.
 
 
Как слава добрых дел почётней злых,
Так и сорняк милей цветов гнилых.
 

95. «Ты лакируешь грязные дела…»

 
Ты лакируешь грязные дела,
Которые, как черви свежесть розы,
Источат красоту твою дотла,
Поставят честь и имя под угрозу!
 
 
Изучат сплетни каждый день и час,
Фривольно намекнут на развлеченья,
Осудят похвалой двуличных фраз,
Трусливо пряча в лести оскорбленья.
 
 
Какой роскошный дом нашёл порок,
Тебя он выбрал в качестве жилища,
На грязь красу, накинув, как платок,
Всё делает для глаз желанной пищей!
 
 
Я верным сердцем на клинок похож,
Не мучай зря – затупишь острый нож.
 

96. «Одни тебя винят за то, что юн…»

 
Одни тебя винят за то, что юн,
Другие упрекают за распутство,
А третьи хвалят: – Да, он мот, хвастун,
Но в нём очаровательно беспутство.
 
 
К тебе господ и слуг всегда влекло,
Ты делаешь порок приятным глазу,
На пальце королевы и стекло
Искрится так, что кажется алмазом.
 
 
И волк бы мог обманывать овец
Свирепый вид, укрыв овечьей шубой,
Ты стал бы покорителем сердец,
Используя всё то, что людям любо.
 
 
Не делай этого я, чувства не тая,
Клянусь: – Ты – мой и честь твоя – моя!
 

97. «Зимою показалась мне разлука…»

 
Зимою показалась мне разлука
С тобою, пока жил ты при дворе!
Я чувствовал мороз, от тьмы и скуки,
Мир постарел, был наг, как в декабре!
 
 
На самом деле лето, правя краем,
Передавало осени права,
Несла живот с богатым урожаем,
Весной осеменённая вдова.
 
 
Мне сиротой тот урожай казался —
Ждёт горе без отца рождённый плод.
Ты радостями лета наслаждался,
Нам без тебя, здесь птица не поёт.
 
 
А запоёт – издаст такие звуки,
Что лист, бледнея, с веткой ждёт разлуки.
 

98. «Когда весной я был с тобой в разлуке…»

 
Когда весной я был с тобой в разлуке,
Гордец апрель рядился напоказ,
Дух юности очистил мир от скуки,
Сатурн и тот, смеясь, пустился в пляс.
 
 
Но песни птиц и аромат бутонов
Разговориться мне не помогли,
Не рвал цветов из ласкового лона
Взрастившей их красавицы земли.
 
 
Не восхищался белизною лилий,
Пунцовых роз оттенки не хвалил;
На копии не тратил зря усилий,
Ведь образцом для них твой облик был.
 
 
Весна казалась мне зимой, цветы,
Лишь тенью твоей яркой красоты.
 

99. «Бранил фиалку: «Милая воровка…»

 
Бранил фиалку:» Милая воровка,
Откуда твой сладчайший аромат,
Не с губ ли друга утащила ловко,
А цвет взяла у крови напрокат?»
 
 
Твой цвет волос – в бутоне майорана,
У лилий – белизна твоей руки,
Из роз одна – краснеет словно рана,
Украв румянец у твоей щеки.
 
 
Вторая от волненья побледнела,
А третья цвет похитила у них
И белою, и красной стать сумела,
Её за грех червь точит за двоих.
 
 
Весною за цветами наблюдал:
Кто цвет, кто сладость у тебя украл.
 

100. «Где пропадаешь, ветреная муза…»

 
Где пропадаешь, ветренная Муза,
Не вдохновляешь, весть не подаешь?
Быть может ты, краснея от конфуза,
Ничтожествам и бездарям поёшь?
 
 
Вернись быстрее, искупи измену,
Стихами расплатись за мотовство,
Спой для того, кто слову знает цену,
Перу даст тему, блеск и мастерство.
 
 
Очнись, взгляни в лицо, что мной любимо,
Найдёшь порок, сатирою язви,
С дряхлением борись неутомимо,
Везде к нему презрение яви.
 
 
Успей прославить друга красоту,
Останови мгновенье налету.
 

101. «Лентяйка, муза, чем ты объяснишь…»

 
Лентяйка муза, чем ты объяснишь
Молчание при встрече с красотой?
Ведь ты же против истины грешишь
Ей, не воздав заслуженной хвалой.
 
 
Быть может, попытаешься сказать:
«У вечных истин постоянен цвет;
Суть красоты не нужно украшать;
Для лучшего замены в мире нет»?
 
 
Но можно ль стать от этого немой?
Молчанье не пытайся оправдать,
Воспой, да так, чтобы твоей хвалой
Могли в грядущем друга прославлять.
 
 
Работай муза, не смыкая глаз,
Чтоб он всегда был молод, как сейчас.
 

102. «Спокоен внешне, а в груди пожар…»

 
Спокоен внешне, а в груди пожар;
Любовь растёт, но с виду всё подросток;
Не стану, превратив её в товар,
Расхваливать на каждом перекрёстке.
 
 
Пока любовь у нас была юна,
Я распевал ей песни до рассвета,
Трель соловья сменила тишина,
Когда пришла для чувств пора расцвета.
 
 
Не потому, что соловьям милей
Цветы весны – плодов заката лета;
Когда певцы поют со всех ветвей,
Теряют прелесть трели и сонеты.
 
 
Поэтому и я, хваля твой лик,
Решил немного придержать язык.
 

103. «Убожество рождает моя Муза…»

 
Убожество рождает моя Муза,
Богатство превращает в нищету,
Моя хвала – и в этом суть конфуза —
Тебе не добавляет красоту
 
 
О, не вини за долгое молчанье!
Глянь в зеркало – увидишь, что поэт
Не передал твоё очарованье,
Стихи скучны, в сравненьях правды нет.
 
 
Я согрешил, пытаясь то, что было
И без того прекрасным – улучшать,
Но исказил, таланта не хватило
Достоинства и прелесть описать.
 
 
Всё то, чего в моем сонете нет,
Тебе покажет в зеркале портрет.
 

104. «Ты, милый друг, – чудесный дар для глаз…»

 
Ты, милый друг, – чудесный дар для глаз,
Не старишься, как требует природа,
Каким тебя увидел в первый раз,
Таким и остаёшься все три года.
 
 
Мороз трёх зим убил жару трёх лет,
Цветы весны плодами трижды стали,
Повсюду время оставляло след —
Твоя краса и юность устояли.
 
 
И всё – таки менялся внешний вид,
Как положенье стрелки – еле, еле;
Моим глазам казалось, что стоит,
Но двигалась она на самом деле;
 
 
Поэтому скажу: Грядущий век,
Ты опоздал, твой идеал померк.
 

105. «Зря говорят: Язычник – несомненно!..»

 
Зря говорят: Язычник – несомненно!
Не идолу поклоны в храме бью,
Мои хвалы и песни неизменны,
Я об одном, и одному пою.
 
 
Друг – добр всегда, и этим уникален,
Во всём он совершеннее других,
Поэтому в хвалах я постоянен,
Одно и то же говорит мой стих.
 
 
Пишу о нём: прекрасный, добрый, верный,
Потом о том – другим набором слов,
Три темы – вариации безмерны,
Они – душа и суть моих стихов.
 
 
Прекрасных, добрых, верных нам хватало,
В одном – трёх этих качеств не бывало.
 

106. «Листая фолианты древних книг…»

 
Листая фолианты древних книг,
Я вижу описанья граждан знатных,
Воспевший красоту старинный стих
Про верных дам и рыцарей галантных.
 
 
Хваля в стихах шедевры красоты
От рук и ног, до нежных губ и взгляда,
Поэты знали, что родишься ты,
Все их хвалы твоей красе награда.
 
 
На нас смотрели мысленно они,
Воображенье дали осветило,
Пророки заглянули в наши дни —
Воспеть тебя уменья не хватило.
 
 
Ведь даже мы, живущие сейчас
Немеем при сиянье нежных глаз.
 

107. «Ни страхи сердца, ни душа пророка…»

 
Ни страхи сердца, ни душа пророка,
Вонзая взор в грядущие века,
Не могу мне назвать любви истоки
И сроки предсказать наверняка.
 
 
Луна своё затменье испытала,
Авгуры больше не скрывают смех,
Что было шатким, пьедесталом стало,
Цветут оливы, мир, суля для всех.
 
 
Целитель – время раны залечило,
Любовь окрепла, выглядит свежей,
Я смерть смирил, в сонетах жизнь продлила,
Терзает бессловесных дикарей.
 
 
И ты со мною будешь жить в стихах,
Когда гробы царей истлеют в прах.
 

108. «Что есть в мозгу, чтоб тратил я чернила…»

 
Что есть в мозгу, чтоб тратил я чернила,
Чего в стихах не высказал мой дух?
Мне новых слов и мыслей не хватило,
Когда тебя хотел прославить вслух.
 
 
Всё сказано давным-давно и всё же:
«Ты мой – я твой» – вновь буду повторять,
Как новое, твердить одно и то же,
Как в первый раз, тебя благословлять.
 
 
Любовь бессмертна вечным обновленьем,
В дни старости нам кажется другой,
Тела и лица молодит влеченьем,
Навеки древность делает слугой.
 
 
Иного старца еле греет кровь,
А он твердит про новую любовь.
 

109. «Не упрекай – навеки сердцем твой…»

 
Не упрекай в неверности – я твой,
Разлука пламя страсти не потушит;
Скорее разойдусь с самим собой,
Чем разорву навеки наши души.
 
 
Ты – дом любви, других не признавал,
В урочный час из странствий возвращался,
Сам пятна от измены отмывал,
Характер мой с годами не менялся.
 
 
Не верь молве, я, как и все – не свят,
Пороками пятнал себя, не скрою,
Но тем не отрезал пути назад,
Знал цену чувствам, связанным с тобою.
 
 
Клянусь тебе: ничто – огромный мир!
Ты для меня единственный кумир.
 

110. «Увы, всё так, туда– сюда метался…»

 
Увы, всё так: туда сюда метался,
Кривляясь словно шут, людей смешил,
Коверкал мысль, за мелочь продавался,
Забыв любимых с новыми грешил.
 
 
Да, это правда: Ждал твою измену,
Испытывая верность вновь и вновь,
Тебе узнал я истинную цену —
Теперь ты в жизни лучшая любовь.
 
 
С ошибками покончено навеки:
Не буду в сердце ревность заострять,
Ты – бог любви, нет лучше человека,
Нет оснований дружбу проверять.
 
 
Ты только небу уступаешь чистотой,
Согрей в груди своею добротой.
 

111. «О, не брани меня, мой друг, напрасно…»

 
О, не брани меня, мой друг, напрасно,
Коварный рок – виновник грязных дел —
На суд толпы меня толкает властно,
Подачек ждать от публики – удел.
 
 
На имени клеймо, мне не отмыться,
Стыжусь его я, как красильщик рук.
Не осуждай, дай время возродиться,
Сочувствием облегчи тяжесть мук.
 
 
Как пациент, я буду добродушным
Любую горечь горькой не считать,
И уксус, и настойки пить послушно,
Исправленное, снова исправлять.
 
 
Меня, жалея, дорогой мой друг,
Любовью ты излечишь злой недуг.
 

112. «Твоя любовь сотрёт с меня печать…»

 
Твоя любовь сотрёт с меня печать —
Она на лбу след пошлого скандала,
Похвалят или будут осуждать —
Меня, сегодня, занимает мало.
 
 
Ты заменяешь весь огромный мир,
Твою хулу и похвалу приемлю,
Ты для меня единственный кумир,
Не изменюсь, пока не лягу в землю.
 
 
Отрёкся от толпы и суеты,
Забрался в бездну, где замолкли звуки,
Не слышу ни похвал, ни клеветы,
От них меня избавил слух гадюки.
 
 
Всем пренебрёг, в душе и мыслях ты,
Земля и небо без тебя пусты.