Текст книги "Рождение Британии"

Глава XXIX. ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЭДУАРДА IV

Король Эдуард IV доказал свое право на корону на поле боя. Он был солдатом и человеком действия, и лучше всего его качества проявлялись в часы опасности. На войне не было ничего, что могло бы смутить, обескуражить или утомить его. Длительные марши, рискованные решения, командование армиями, руководство сражениями – все это было его стихией. Чем хуже складывались дела, тем лучше он действовал. Но также верно и другое: в период опасности Эдуард был великолепным воином, а когда схватка заканчивалась, не проявлял никакого интереса к управлению государством. Страна была в порядке; в его жилах бурлила молодая кровь; он отомстил за своих родственников. Легко и спокойно король вложил в ножны свой острый меч, добывший ему корону. Теперь пришло время наслаждаться жизнью.

Успехи этих трудных лет во многом были связаны с семейством Невилл. Уорвик и Монтегю, ныне граф Нортумберлендский, вместе с Джорджем Невиллом, архиепископом Йорским, взяли в свои руки весь аппарат управления государством. Король присутствовал только при важнейших государственных мероприятиях. Его можно было даже упрекнуть за неуместное милосердие, способствовавшее возобновлению гражданской войны. В конце концов советники и военачальники все-таки настояли на более решительных и суровых мерах в отношении противной стороны. Таким образом, в первые годы правления Эдуарда IV Англией управляли два брата, Уорвик и Нортумберленд. Они считали, что возвели короля на трон, и планировали поддерживать его до тех пор, пока сами находились у власти. Король и не думал противиться Невиллам, За все время своего пребывания на троне он никогда ни с кем не ссорился, но когда его вынуждали к этому, он был великолепен. История поставила в вину этому монарху 22-х лет то, что он был лишен искусства ведения государственных дел и не имел склонности к управлению, которого требовало занимаемое им положение. Характер Эдуарда был противоречив. Он любил мир и блистал на войне. Но мир он любил за возможность потакать своим слабостям, а не за спокойствие, которое он нес с собой.

Ухаживание за женщинами, в чем он не встречал никаких препятствий, сочеталось с увлечением охотой, пирами и пьянством, которыми он заполнял свою жизнь. Разве это не законная награда за победу в тяжелой борьбе? Пусть Уорвик и Нортумберленд вместе с другими заинтересованными в этом лордами несут бремя государственных забот и дают королю возможность повеселиться. Некоторое время такое положение дел вполне устраивало всех. Победители делили добычу; король предавался развлечениям; лорды пользовались неограниченной властью и бесконтрольно определяли политику.

Так пролетело несколько лет, в течение которых король, время от времени обращая свое влияние на проблемы управления, в основном растрачивал жизнь на удовольствия. Его отношение к людям хорошо характеризуют известные слова уравновешенного и степенного Хьюма: «В нынешний промежуток мира он много и близко общался со своими подданными, особенно с лондонцами; его красота, а также галантность обращения, даже без учета его королевского достоинства... способствовали тому, что король снискал их внимание и расположение. Такой легкий и беспечный ход его жизни с каждым днем усиливал его популярность среди всех слоев общества. Особенно любили его молодые и веселые люди обоих полов. Нрав англичан, мало расположенных к зависти и ревности, не давал им обижаться на эти вольности. Потворство Эдуарда развлечениям, совпадая с его собственными наклонностями, стало, таким образом, ... средством поддержки и укрепления его правительства». После этих сравнительно мягких порицаний историк переходит к сожалениям по поводу слабости и опрометчивости, которые увели короля с широкой дороги беспутства к опасной пропасти влюбленности и брака.

Король Эдуард IV

Однажды король, находясь на охоте, увлекся погоней и решил остановиться на ночь в каком-то замке. В этом же замке нашла убежище некая достойная леди, племянница владельца. Елизавета Вудвилл, или Видвил, была вдовой рыцаря из числа сторонников Ланкастеров, сэра Джона Грея, павшего в битве при Сент-Олбансе, где он сражался на стороне Маргариты. Ее мать, Жакетта Люксембургская, в молодости являлась женой знаменитого герцога Бедфордского и после его смерти вышла замуж за его управляющего, сэра Ричарда Вудвилла, ставшего позднее графом Риверсом. Вступление в брак с человеком более низкого положения стало оскорблением для аристократии. В знак предупреждения другим ее оштрафовали на тысячу фунтов. Тем не менее она жила вполне счастливо и родила своему мужу не менее тринадцати детей, в том числе и Елизавету. В жилах Елизаветы смешалась как благородная, так и простая кровь, но она была женщиной честной, бесстрашной, открытой и целомудренной. Она и два ее сына подпали под действие закона о лишении гражданских и имущественных прав сторонников Ланкастеров. Упустить шанс получить прощение короля было никак нельзя. Вдова униженно склонилась перед молодым победителем и, как когда-то дочь дубильщика кож из Фалеза[61]61
  Мать Вильгельма Завоевателя. – Прим. ред.


[Закрыть], одним взглядом превратила монарха в своего раба. Описание Шекспира, хотя и несколько грубоватое, верно по сути. Леди Елизавета вела себя с величайшей сдержанностью и тем еще больше разжигала страсть короля. Он отдал ей всю свою любовь и, столкнувшись с ее упорством, стал упрашивать разделить с ним корону. Он с негодованием отверг все советы житейской мудрости и благоразумия. К чему победы в сражениях, к чему королевский трон, если все это не помогает завоевать сердце женщины? Но Эдуард хорошо сознавал и опасность своего выбора. Его брак с Елизаветой Вудвилл, заключенный в 1469 г., стал тщательно оберегаемой тайной. Государственные мужи, стоявшие во главе правительства, улыбаясь взирали на то, что казалось им любовной игрой, и даже не догадывались, что эти отношения зиждутся на фундаменте торжественного союза, известие о котором скоро потрясет страну до основания.

* * *

Уорвик имел совершенно другие планы в отношении будущего Эдуарда IV. Если бы королевой стала Изабелла Испанская или, еще предпочтительнее, какая-либо французская принцесса, то она могла бы значительно посодействовать интересам Англии. В те времена королевские браки служили узами мира между государствами или поводом для начала войны. Используя серьезные аргументы, Уорвик вынуждал короля принять решение. Эдуард колебался, что выглядело весьма странным, и выдвигал всевозможные возражения, пока министр, самостоятельно принимавший все важные государственные решения, не начал проявлять нетерпение. Наконец правда открылась: оказывается, король уже пять месяцев был женат на Елизавете Вудвилл. Это и стало причиной расставания Эдуарда с тем, кто сделал его королем, человеком, старше его на 14 лет, но находившимся в расцвете сил. Уорвик имел в Англии много сторонников, и его популярность, которой в немалой степени способствовало щедрое гостеприимство, предлагаемое им всем классам в многочисленных огромных поместьях, была безграничной. Лондонцы во всем прислушивались к нему. Он держал власть. Но никто лучше Уорвика не знал, что в Эдуарде дремлет великолепный воин, искусный, безжалостный и способный, если затронуты его интересы, на все.

Со своей стороны, и король тоже начал проявлять больше интереса к делам. У королевы Елизаветы было пять братьев, семь сестер и два сына. Эдуард королевским указам повысил их в чине или устроил им браки с самыми известными семьями. В этом он зашел так далеко, что женил четвертого брата жены, двадцатилетнего человека, на вдовствующей герцогине Норфолкской, восьмидесятилетней старухе. В семье королевы появилось восемь новых пэров: ее отец, пять шуринов, ее сын и ее брат Энтони. Общее мнение склонялось к тому, что такая щедрая раздача титулов перешла все границы. Нужно помнить, что всего пэров было тогда 60, из которых в парламенте могли присутствовать только 50. Для формирования этой прослойки влиятельных персон существовала тщательно рассчитанная система. Увеличение знати за счет людей, ничем не проявивших себя на войне и теперь окружавших праздного короля, было не только оскорбительно, но и политически опасно для Уорвика и его гордых сподвижников.

Но столкновение между Эдуардом и Уорвиком произошло все же не по причине семейных дел короля, а из-за внешней политики. Англия в эти печальные годы превратилась из хозяина соседних государств в забаву для них. Титулованные английские беженцы из самых разных группировок осаждали дворы Западной Европы. Герцог Бургундский был шокирован, узнав однажды утром, что герцог Эксетер и несколько других английских аристократов буквально выпрашивают хлеб, пристроившись к его процессии. Стыд от такого унижения представителей собственного класса заставил его назначить им скромное содержание и предоставить жилища. Сходные благодеяния совершал и Людовик XI по отношению к несчастным потомкам победителей при Азенкуре. Маргариту с ее постоянной свитой, сохраняющую достоинство и в нищете, принимали при дворах как Бургундии, так и Франции. В любой момент каждая из держав, становившихся все сильнее по мере ослабления Англии, могла оказать поддержку какой-либо заграничной группировке и расплатиться за былые унижения вторжением в Англию. Политика Уорвика и его сторонников состояла в том, чтобы подружиться с Францией, наиболее сильной из европейских стран, и таким образом надежно обезопасить себя. С этой целью они и надеялись найти во Франции партию для сестры короля. Эдуард занял совсем иную позицию. С интуицией, которая впоследствии столетиями помогала нашему острову, он стремился найти опору английской политике во втором по силе государстве Западной Европы. Он выдвигал такой аргумент: быть союзником Франции означало быть во власти Франции, тогда как альянс с Бургундией позволял влиять на французские действия, а может быть, и контролировать их. Предаваясь забавам и охоте, он не терял в себе дух завоевателя. Англия никогда не должна стать вассальным государством; вместо того чтобы быть разделенной соседями, она сама, разъединив их, поддержит выгодный ей баланс сил. В то время это была новая политика, но сегодня мы вполне можем понять, какие противоречия создавала она в тесном, но бурном мирке английской верхушки.

В соответствии со своими планами король в 1468 г. выдал свою сестру Маргариту замуж за Карла Смелого, унаследовавшего в 1467 г. герцогство Бургундское. Естественно, это раздосадовало и встревожило Уорвика. Таким образом, влиятельные лорды, рисковавшие собственной жизнью и предоставившие в распоряжение Эдуарда все свои огромные ресурсы, считавшие – и не без оснований, – что именно они возвели его на трон, теперь не только пережили унижение и понесли материальные потери из-за появления новой знати, но и вынуждены были терпеть внешнюю политику, которая, по их мнению, могла оказаться фатальной для Англии, йоркистов и их самих. Чем может помочь Бургундия, если Франция, объединившись с домом Ланкастеров, осуществит вторжение в Англию? Что случится с ними, их огромными поместьями и всеми, кто зависит от них, если такая катастрофа все же произойдет? Следовательно, расхождение между королем и Уорвиком, главой семейства Невиллов, не было незначительным, или, как часто предполагали историки, чисто личным.

Оскорбленные лорды держали совет. Эдуард по-прежнему наслаждался семейной жизнью, что, однако, не мешало ему изменять королеве. В общественных делах его внимание привлекали в основном заговоры и маневры сторонников Ланкастеров, тогда как у него за спиной набирала силу куда более серьезная опасность. Невиллы в конце концов решились вступить с ним в соперничество. План, разработанный Уорвиком, свидетельствует о хитрости его создателя. Уорвик привлек на свою сторону брата короля, Кларенса, внушив ему, что, если бы не эти выскочки Вудвиллы, он, Кларенс, мог бы унаследовать трон после Эдуарда. Они тайно договорились, что Кларенс женится на дочери Уорвика Изабелле, скрепив таким образом свой союз.

Когда все было готово, Уорвик нанес удар, На севере вспыхнуло восстание. Тысячи жителей Йоркшира под руководством молодых лордов взялись за оружие, чтобы высказать свое недовольство налогами. Подать, взимавшаяся со времен Этельстана, стала вдруг невыносимой. Но выдвигались и другие причины, в особенности недовольство «фаворитами», плохо влияющими на короля. В то же время в Лондоне палата общин пожаловалась на расточительность и неорганизованность администрации. Королю пришлось отправиться на север. Не считая небольшой личной охраны, у него не было собственных войск, но он обратился к знати с призывом привести своих людей. В июле Эдуард двинулся к Ноттингему и там стал ожидать графов Пемброка и Девона, представителей «новой» знати, возвышенных им, которые командовали ополченцами из Уэльса и с запада. Как только события на севере отвлекли короля, Уорвик и Кларенс, до того отсиживавшиеся в Кале, прибыли в Англию с гарнизоном этого города. Уорвик выступил с манифестом в поддержку северных повстанцев, «верных подданных короля», как он назвал их, и призвал их «быть для нашего... короля средством исцеления и исправления». В Кенте к Уорвику присоединились тысячи местных жителей, в Лондоне его принимали с огромным уважением. Но прежде чем он и Кларенс смогли направить свои силы против королевского тыла, произошло событие, имевшее решающее значение. Северные мятежники под командованием «Робина из Ридсдейла» перехватили Пемброка и Девона и у Эджкотта нанесли им сокрушительное поражение. Сто шестьдесят восемь рыцарей и дворян либо пали на поле боя, либо были безжалостно казнены после сражения. И Пемброка, и Девона обезглавили.

Король, пытавшийся собрать свои разрозненные силы в Олни, неожиданно сам оказался во власти своей знати. Казалось, что его единственным другом остался его брат, Ричард Глостерский, прозванный согласно легенде «Кривой спиной» из-за какого-то уродства. Поначалу король попробовал убедить Уорвика и Кларенса занять подобающее им место, но в ходе разговора ему дали понять, что он находится на положении пленника. С поклонами и церемониями они объяснили Эдуарду, что в будущем его правление должно строиться в соответствии с их советами. Затем короля отвезли в замок Уорвика в Миддлхэме, где держали под наблюдением архиепископа Йоркского, демонстрируя по отношению к монарху всяческое уважение и твердость. Таким образом, в этот момент во власти Уорвика оказались оба соперничающих короля – Генрих VI находился в заключении в Тауэре, а Эдуард IV – в Миддлхэме. Для любого подданного это значительное достижение. Желая преподать королю наглядный урок, заговорщики арестовали отца королевы, лорда Риверса, и ее брата, Джона Вудвилла, и казнили их обоих в Кенилворте без какого бы то ни было намека на правосудие. Вот так старая знать расправлялась с новой.

Но отношения между Уорвиком и королем не предполагали столь простых решений. Уорвик нанес удар внезапно, и в течение какого-то времени никто не осознавал, что произошло. Когда же правда вышла наружу, йоркистская знать с изумлением и раздражением узнала, что их отважный, победоносный сюзерен задержан, а сторонники Ланкастеров повсюду поднимают головы в надежде обратить себе на пользу распри в лагере противника. В свою очередь, король счел выгодным пойти на притворство. Он заявил, что убедился в правоте Уорвика и Кларенса. Он предпринял меры по исправлению своего поведения, подписал прошение всем, кто выступал против него с оружием в руках, и был после этого освобожден. Так удалось достичь урегулирования между Уорвиком и короной. Король Эдуард ГУ снова возглавил войско, разгромил восставших врагов и казнил их вождей. Тем временем Уорвик и его могущественные сподвижники возвратились на свои должности, объявили о своей верности королю и, на первый взгляд, купались в монарших милостях. Но на самом деле конфликт между ними и Эдуардом еще далеко не был исчерпан.

* * *

В марте 1470 г. король под предлогом необходимости подавить восстание в Линкольншире призвал свои войска к оружию. На Лузкоут Филд он разбил мятежников, которые поспешно бежали, и после серии казней, уже ставших привычным делом в годы гражданской войны, добился от сэра Роберта Уэллса обвинения Уорвика и Кларенса в государственной измене. Свидетельства тому были достаточно убедительными, потому что как раз в это время они оба составляли заговор против Эдуарда и на последовавшее вскоре после этого приказание присоединиться к нему ответили отказом. Король во главе еще разгоряченных недавней победой войск внезапно обрушился на них. Перед лицом этой силы заговорщики пустились в бегство, немало изумленные тем, что против них были использованы их же собственные методы. Они рассчитывали найти убежище в Кале, на базе Уорвика, но лорд Уэнлок, оставленный там его заместителем, отказался впустить их в город. Даже после того как они обстреляли набережную, он все же сделал красивый жест, послав несколько фляг вина находившейся на борту корабля жене Кларенса, только что родившей сына. Таким образом, Уорвик благодаря резкому повороту судьбы оказался лишенным почти всех ресурсов, на которые еще недавно мог рассчитывать. Ему ничего не оставалось, как явиться к французскому двору в качестве просителя.

О подобной удаче Людовик XI не мог и мечтать. Он, должно быть, столь же радостно потирал руки, как и тогда, когда посещал своего бывшего министра, кардинала Жана Балю, которого держал в железной клетке в Шиноне, потому что тот вел тайные переговоры с Карлом Смелым. Еще двумя годами раньше Эдуард, тогда союзник Бургундии, угрожал ему войной. И вот Теперь здесь, во Франции, находились вожди обеих партий, долгое время оспаривавших право управлять Англией. Маргарита жила в Анжу, принадлежавшем ее отцу. Уорвик, друг Франции, потерпевший поражение в собственной стране, прибыл в Онфлёр. С особым удовольствием непреклонный и циничный Людовик приступил к приятному для себя делу примирения этих противников, стремясь к тому, чтобы они заключили союз между собой. В Анжере он свел Маргариту и ее сына, красивого семнадцатилетнего юношу, с Уорвиком и Кларенсом и со всей твердостью предложил им действовать сообща, опираясь на его поддержку, во имя свержения Эдуарда. Поначалу обе стороны пришли в ужас. В этом нет ничего удивительного. Их разделяла река крови. Все, за что они боролись в течение этих долгих и жестоких лет, делало неприемлемым этот союз. Уорвик и Маргарита преднамеренно убивали ближайших друзей и родственников друг друга. Она приказала обезглавить его отца Солсбери, погубила его дядю Йорка и его кузена Рутленда. Он, со своей стороны, казнил двух Сомерсетов, отца и сына, графа Уилтширского, и многих преданных ей дворян. Простые люди, павшие жертвами их ссоры, в счет не шли. В 1459 г. Маргарита объявила Уорвика изменником, лишила его всех прав, изгнала из страны. В 1460 г. он заклеймил ее сына, назвав бастардом. Они нанесли друг другу тяжелейшие по человеческим меркам оскорбления и причинили много горя. Но у них было одно общее. Они представляли поколение, которое не могло смириться со своим поражением. И в этом, как показало время, оказался залог их быстрого успеха.

Уорвик имел в своем распоряжении флот, командовал которым его племянник, незаконный сын Фокенберга. Его поддерживали моряки во всех портах южного побережья. Он знал, что стоит ему появиться в Англии или отправить туда своих посланников, как во многих частях страны люди по его команде возьмутся за оружие. Маргарита представляла разбитый, лишенный наследства, объявленный вне закона дом Ланкастеров, не утративший, однако, своего стремления к борьбе. Они согласились простить друг друга и объединиться. В Анжере оба принесли торжественную клятву на священной реликвии – фрагменте святого Креста. Союз скрепило обручение сына Маргариты, принца Уэльского, и младшей дочери Уорвика, Анны. Нельзя винить королеву Маргариту в том, что в положении, когда ее дело рухнуло, она с неохотой простила былые несправедливости и обиды и приняла неоценимую помощь своего бывшего противника. Она никогда не уклонялась от того, во что верила. Но переход Уорвика на сторону врагов короля – это деяние неестественное, циничное и жестокое.

Кроме того, Уорвик явно недооценил тот эффект, который произвела на Кларенса новость о его планах в отношении замужества Анны. Сын, рожденный от этого брака, мог бы стать колючкой, терзающей Англию. Вполне разумно было бы ожидать, что наследник будет рожден именно с этой перспективой. Именно мысли о короне побудили Кларенса предать брата, и хотя он считался теперь следующим наследником трона после сына Маргариты, шансы его оценивались не очень высоко. Эдуарда ошеломило поведение брата. Однако он не позволил, чтобы его личное негодование в какой-то степени повлияло на его действия. Служанка новой герцогини Кларенс оказалась верным и проверенным агентом короля. Вскоре после бегства Кларенса из Англии она сообщила герцогу, что от него требуется только воссоединиться с братом, чтобы быть помилованным и прощенным. Новая договоренность Уорвика с Маргаритой определила решение Кларенса воспользоваться предложением короля, выждав некоторое время. Должно быть, он был большим притворщиком и лицемером – Уорвик смог предсказать его действия в будущем не больше, чем Эдуард в прошлом. К этому времени король уже держал ухо востро, но вряд ли он мог предположить, сколь многие из поддерживавших его станут на путь предательства. Уорвик повторил прием, которым воспользовался за год до этого. Его кузен, Фицхью, поднял новый мятеж в Йоркшире. Эдуард, будучи о повстанцах невысокого мнения, собрал кое-какие силы и выступил на подавление бунта. Предупрежденный Карлом Бургундским, он даже высказал пожелание, чтобы Уорвик высадился в Англии. Похоже, уверенности в себе ему было не занимать. Однако весьма скоро ему пришлось изменить свое мнение! В сентябре 1470 г. Уорвик и Кларенс действительно высадились в Дартмуте. Кент и южные графства поднялись по его призыву. Уорвик двинулся на Лондон. Он вызволил из Тауэрской темницы несчастного Генриха VI, возложил на его голову корону, торжественно провез по столице и возвратил ему трон.

Тревожные известия настигли Эдуарда в Ноттингеме. Казалось, что большая часть королевства выступила против него. Неожиданно для себя он узнал, что в то время как северные повстанцы надвигаются на него, отрезая от идущего из Уэльса подкрепления, что пока Уорвик во главе крупных сил спешит на север, брат Уорвика, Нортумберленд, прежде верный слуга короля, заставил своих людей приветствовать короля Генриха. Услышав об измене Нортумберленда, а также о быстрых передвижениях противников, явно стремящихся захватить его самого, Эдуард выбрал последний вариант, как ему казалось, еще суливший надежду, – бежать за море. Найти убежище можно было только при бургундском дворе, и король с группой своих сторонников устремился к шурину. Карл Смелый тоже проявил осторожность. Ему приходилось считаться с надвигающейся опасностью – возможностью нападения объединенных английских и французских сил. До тех пор, пока не стало ясно, что это неизбежно, он медлил, колебался и выжидал, не решаясь поддержать своего опального родственника-монарха. Осознав, что политика Уорвика состоит в совместном с Людовиком XI наступлении, Карл явно предпринял оборонительный маневр. Он предоставил королю Эдуарду около 12 сотен надежных фламандских и немецких солдат, а также корабли и деньги, необходимые для десанта с моря. Затем эти силы были тайно переправлены на остров Уолхерен.

* * *

Между тем Уорвик, уже давно получивший прозвище «Делатель королей», управлял Англией и, похоже, собирался находиться у власти еще долго. Король Генрих VI был марионеткой в его руках. Этот несчастный, дышащая развалина, мешком сидевший на троне с короной на голове и скипетром в руке, удостоился переменчивых ласк судьбы и принимал их с той же кроткой стойкостью, с которой прежде сносил ее превратности. Принятые от его имени статуты отменяли акты о лишении имущественных и гражданских прав, изданные предыдущим, йоркистским парламентом. Треть земель Англии вернулась к прежним владельцам. Изгнанные дворяне, наследники убитых, возвращались из ссылки и вступали во владение своими поместьями, вновь занимая то общественное положение, на которое могли претендовать по праву происхождения. Тем временем шла подготовка к совместному с Францией нападению на Бургундию. Война приближалась.

Но если все эти быстрые смены власти были понятны высшему классу, то основное население Англии, также разделенное на две части, не могло угнаться за столь стремительными маневрами и примирениями. Почти все придерживались своих прежних позиций. В то время как вожди составляли новые комбинации, простые люди никак не желали поверить, что вражда между Алой и Белой розами завершилась. Требовалось еще одно потрясение, чтобы ситуация в стране изменилась радикальным образом. Примечательно и то, что Маргарита, не откликаясь на неоднократные призывы Уорвика присоединиться к нему и своему мужу, королю Генриху, оставалась со своими немалыми силами в Париже и удерживала сына при себе.

В марте 1471 г. Эдуард со своей небольшой экспедиционной армией высадился в Рейвенспере, небольшом йоркширском порту, ныне исчезнувшем в водах Северного моря. Он знаменит тем, что там, как читатель уже знает, произошла высадка Генриха Болингброка в 1399 г. Король, сражаясь за свою жизнь, проявил присущие ему военные таланты как нельзя лучше. Город Йорк закрыл перед ним ворота, но Эдуард, как когда-то и Болингброк, объявил, что пришел с одной целью – востребовать свои частные владения, и приказал идущим с ним войскам провозгласить себя сторонниками короля Генриха VI. Впущенный в город на этих условиях, он продолжил далее марш на Лондон. Располагавший вчетверо большими силами Нортумберленд приблизился, чтобы перехватить его, однако Эдуард, совершив поразительный марш-бросок, ускользнул от него. Все лорды-йоркисты и его приверженцы в тех районах, по которым он проходил, присоединялись к его армии. Почувствовав себя достаточно сильным, Эдуард снова объявил себя королем. Уорвик, обеспокоенный таким поворотом дел, направил Маргарите настоятельную просьбу незамедлительно прибыть в Лондон и возле Ковентри сам преградил дорогу королю. Тем временем его брат, Нортумберленд, следовал за Эдуардом несколько южнее, отставая от него только на два перехода. В этом опасном положении у Эдуарда оказались такие ресурсы, о которых и не подозревал Уорвик. Король знал, что Кларенс на его стороне. Герцог двигался с немалыми силами из Глостершира, якобы на соединение с Уорвиком, но Эдуард, обойдя противника фланговым маневром, расположился на местности между позициями своего бывшего министра и Лондоном, как раз в том месте, где брат мог подойти к нему.

Теперь обе стороны сконцентрировали все свои силы, и Англия вновь стала свидетелем противостояния больших армий. Эдуард вступил в Лондон и был сердечно встречен горожанами, которые, по правде говоря, не понимали толком, что происходит. Короля Генриха VI, которого сначала намеревались провезти верхом по улицам города в сопровождении процессии из шестисот всадников, все же не стали подвергать такому напряжению сил и возвратили его в темницу в Тауэре. Надвигалась решающая битва, которая и произошла у Барнета 14 апреля 1471 г. Эдуард и его сторонники встретились с Уорвиком и домом Невиллов, а также новым герцогом Сомерсетом, вторым сыном Эдмунда Бофора, и союзниками Ланкастеров.

Во всей Англии никто толком не понимал, что происходит, и битва при Барнете, разрешившая вопрос о том, кто правит в стране, словно символически указывая на это, произошла в тот день, когда окрестности города окутал густой туман. Боевые порядки сторон смешались. Уорвик, возможно, уязвленный неверием своих сторонников в его личную смелость, сражался пешим. Новый лорд Оксфорд, видный сторонник Ланкастеров, отца которого казнили в начале правления Эдуарда, командовал левым флангом и провел успешное наступление, но заблудился в тумане. Не зная, что тыл противника открыт и есть возможность для атаки, он попытался вернуться на свои позиции и вместо этого оказался в тылу у Сомерсета. Солдаты Уорвика, увидев на его знаменах звезду и лучи, ошибочно приняли их за солнце с лучами Эдуарда. Лучники обрушили на союзника град стрел. Ошибка обнаружилась, но в те дни, когда измены были столь часты, она имела плохие последствия. Появилось предположение, что Оксфорд перешел на сторону врага. В войске Уорвика закричали о предательстве. Оксфорд, не зная, что ему делать, предпочел скрыться. Тем временем на другом фланге Сомерсет уже поспешно отступал. Правое крыло, во главе которого стоял Уорвик, подверглось нападению короля и основных сил йоркистов. Сторонникам Ланкастеров не приходилось надеяться на милость со стороны победителей. Под давлением превосходящих сил противника, видя, что его боевые порядки расстроены, Уорвик попытался добраться до своей лошади. Возможно, если бы ему удалось это сделать, все закончилось бы совсем иначе, но к северу от города Уорвика настигла смерть. Уорвик был выдающимся вождем йоркистского дела. Он хорошо служил королю Эдуарду. Тот, кого он возвел на трон и поддерживал после коронации, ответил ему пренебрежением и неблагодарностью. Недостойным и низким предательством того дела, ради победы которого он отправил на тот свет многих людей, Уорвик заслужил для себя смерть; как храбрый человек, он встретил ее достойно.

* * *

В тот же самый день Маргарита высадилась наконец в Англии. Ее встретил четвертый герцог Сомерсет, который и известил королеву о катастрофе под Барнетом. Этот человек, смерть брата и отца которого требовала мщения, и стал ее главнокомандующим. Узнав о гибели Уорвика, о том, что его армия разбита и рассеяна, несгибаемая Маргарита пришла в отчаяние. Укрывшись в аббатстве возле Уэймута, она стала подумывать о возвращении во Францию. Однако теперь ее сын, почти 18-летний принц Уэльский, в жилах которого текла кровь Генриха V, вознамерился сражаться за корону или умереть. Это воодушевило Маргариту и вновь придало ей сил для борьбы. Теперь ей оставалось надеяться только на то, что удастся выйти к валлийской границе, где традиционно сильные сторонники Ланкастеров уже взялись за оружие. После гибели Уорвика борьба снова шла между Ланкастерами и Йорками. Эдуард, находившийся неподалеку от Лондона, делал все возможное, чтобы отрезать Маргариту от Уэльса. Обе армии беспрестанно перемещались. Во время последнего перехода и та, и другая совершили за один день 40-мильный марш. Войску Ланкастеров повезло больше, и оно первым достигло намеченной цели, но было крайне уставшим. Эдуард не отставал, преследуя противника по пятам, и 3 мая 1471 г. все-таки навязал ему сражение у Тьюксбери.