Текст книги "Курсантская исповедь"

Тимофеева покоробила последняя фраза, он попытался возразить, но его язык словно прилип к нёбу. Лишь нечленораздельный шёпот. Рыжебородый посмотрел на него.

– А-а-а-а! Подслушиваешь!? И ты – коммуняка-а-а!? Кругом вы! Не вздохнуть без вас ни пё… ть, – он стал пихать Тимофеева своим скрюченным длинным костлявым пальцем в бок, – … давай, вылезай! Хорош дрыхнуть!

– Тимофеев! Подъём! Хорош «массу топить»4949
  Спать.


[Закрыть]! Мы уже в училище! – комод пихал Тимофеева в бок автоматом…

«Приказано забыть!»

Февраль 1986 г. Новосибирское ВВПОУ.

Расположение 20-й роты после ночного вождения.

Канцелярия роты. Встроенный из ДСП шкаф на всю стену, стол, стул, кровать ротного, бюст Ильича, портрет министра обороны Соколова и генсека Горбачева.

– Товарищи курсанты! Что вы видели сегодня над танкодромом? – препод с внимательным прищуром, но почти по-доброму всматривался в распухшие от мороза после ночного вождения лица курсантов.

– Товарищ подполковник, а что это было? Может, инопланетяне?! – неуверенно произнёс кто-то. Командир роты, майор, сидел на столе канцелярии, усмехаясь как-то в нос.

– Короче, слушайте, ребята, меня внимательно! – подполковник сделал паузу, – вы сегодня ничего ТАКОГО не видели! Вы меня поняли?

– Но почему, товарищ подполковник? Мы же видели! – как-то обиженно, раздосадовано, почти по-детски, произнёс кто-то из строя.

Подполковник резко развернулся на голос.

– Ты что, курсант, комсомолец, что ли? Не тупи! Я повторяю. Вы ничего не видели ТАКОГО! Если хотите получить объяснение, то вот, получайте – это был самый обычный «метеозонд». Мы уже связались с Академом5050
  Новосибирский Академгородок


[Закрыть] и нам подтвердили компетентные лица. Но! – он поднял палец вверх, – если будете распространять нездоровые слухи по училищу,.. – тут он замолчал, как бы выбирая, что же будет тогда.

– Короче, вы меня поняли?.. Не слышу!

– Так точно, товарищ подполковник!..

Курсанты в недоумении вышли из канцелярии.

– А что такое «метеозонд»?

– А чёрт его знает!

– А почему мы не должны говорить?

– А ты у него спроси!

– У кого?

– Спроси у полковника! Полковнику всегда известно всё!

С тех пор так и повелось, видимо, на каждый сложный вопрос давать такой ответ: «А вы спросите у полковника!»

Но, так или иначе, курсанты ещё с неделю пошептались, да и в действительности забыли про происшествие. Будто и небыло ничего. Будто кто-то умышленно стёр эту небесную картинку в их мозгах. Странно всё это! Очень странно! Кого из участников «дива» Влад не спрашивал после, те лишь вяло и неохотно пожимали плечами, – то ли да, а то ли и нет. Мутно как-то всё. Ну, не идиот же он, что бы выдумать это всё! А вы как думаете?..

Но о чём бы ни думали Вы, курсант же всегда думает о своей девушке. Далёкой или близкой, существующей или вымышленной. Так и он, курсант Тимофеев, не думал более об этом происшествии на танкодроме. Его голова была полностью наполнена амурными переживаниями, навеваемыми тёплыми воспоминаниями прошлого, так нужными в этом сибирском краю. В памяти был амурский пирс вокруг «Ласточкиного гнезда», тёплый ночной ветерок, густая сень деревьев, страстные Сонечкины глаза под тусклым светом уличных фонарей…

В ту ночь Влад, впрочем как и другие, отрубился, едва коснувшись щекой подушки. Дежурное освещение ярко било со стороны ружейной комнаты, освещая как днём, кровати у коридора. Бродили дневальные, с тряпками и вёдрами, намывая полы после «пришельцев с танкодрома». Но ничто не могло помешать их мертвецкому сну. Тимофеев потёр свои покрасневшие глаза. «Окулисту бы показаться, – подумал он, – а то так глаза болят, что такие вот кошмарики даже соснил». Однако, как и многие другие, он боялся медиков за их способность «забраковать» по здоровью любого, да и всё на что была способна училищная санчасть, это на зелёнку, да тетрациклин, розовыми таблетками которого она щедро кормила своих пациентов так, что каждый здесь побывавший вскоре мог смело считать себя «нехилым врачом», ибо как и кого лечить, всем давно уж было ясно, как день божий. Впрочем, ещё вчера, на первых курсах, и эту медпомощь получить было весьма сложно, ибо, чтобы попасть в санчасть, нужно было ещё заработать особое благоволение «замка» и «комода», что было делом не из лёгких, особенно для таких ерепенистных, как Тимофеев. Благо уже шёл третий курс! Но всё же! Тимофеев положил на глаза мокрое вафельное полотенце. Так казалось было легче, и словно полетел в пропасть, дёрнулся от испуга падения, разбудив себя на миг, и снова продолжил падение в лабиринты сна…

Член Политбюро

Тимофеев оказался в солнечном городе. Вокруг били фонтаны. Налитые яблоки оттягивали ветви яблонь. Два человека буйно праздновали что-то. Явно друзья.

– Нурсултан! Ты мой друг!

– Борис, я так же дорожу нашей дружбой!

Борис весело пошатывался на ногах. Влад потянулся за яблоком, но ветка отломалась и рухнула вниз.

– Ты кто? – человек, которого называли Борисом, налитыми алкоголем глазами уставился на Влада.

– Курсант Тимофеев! – бодро отрапортовал Влад, узнавая в лице напротив знакомое лицо новоиспечённого кандидата в члены Политбюро, которое он сам клеил на днях в ленинской комнате где-то в самом низу доски среди множества других портретов. Скандальный такой кандидат в члены Политбюро. Вечно он с Горбачёвым спорит. И всё делает не так, как другие. Например, в обычной очереди за колбасой постоять любит, призывает за отказ от привилегий, и всякое тому подобное. Как там его фамилия?! Влад напряг память, перебирая заученные фамилии кандидатов в членов Политбюро. Алиев, Воротников, Соломенков,.. Громыко,.. Лигачёв,.. Зайков,.. Кунаев,.. Шеварнадзе,.. стыдно, но концовка Тимофееву не шла на ум. Стыдно для коммуниста, да ещё и будущего политработника! Тимофееву казалось, что после той оказии на танкодроме он забыл многое, не то, что бы стёрлось всё совсем, но как-то всё перемешалось. Словно весь мир в памяти его головы подробился на маленькие кусочки, и лежит винегретом в его мозгу, выстраиваясь, время от времени в причудливый калейдоскоп событий и фактов, теряя, при этом, его отдельные реалистичные детали, но открывая новые, доселе затемнённые ирреалистичные ракурсы.

– Ты что здесь делаешь?

– Нахожусь в увольнении! – первое, что пришло на ум, отрапортовал курсант Тимофеев.

– Маладе-е-ец! А паспорт есть? – произнёс последний по списку член Политбюро, дыша парами алкоголя.

«Странно, – подумал Тимофеев, – в стране „Сухой Закон“, а он… может, не поэтому ли Горбачёв его недолюбливает?.. Может он „залетел“ на пьянке?..» – думал он наивно, – «тогда как то легко отделался. Другие вон, на водке из партии повылетали, да сидят по дырам с „волчьими билетами“ вместо партийных. Полный пипец жизни, карьере, мечтам и всему-всему. Практически, люди в социальной коме. А этот…»

– Паспорт, сынок, есть? – член Политбюро снова обдал курсанта парами алкоголя.

– Паспорта нет. Ведь я курсант. Вот – военный билет! – Влад похлопал себя по груди, пытаясь нащупать документы во внутренних нагрудных карманах. – Вот!

Кандидат в члены Политбюро взял документ в красной корочке, и размашисто написал: «Объявляю благодарность! Президент Российской Федерации…». И это прямо на первой странице!

– Мой брат спешит куда-то? – сузил чёрные глаза его собеседник. – Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь!

Влад, сунув военный билет назад в нагрудный карман, поплыл снова вверх, куда-то в кроны пирамидальных тополей. «Высокие» собеседники внизу не обращали на него ни какого внимания.

– Борис! Мишка – дурак. Его американцы купили за дёшево. Интересно только, он и сам верит в то, что говорит? Но главное то, что при нём мы стали богаче, – говорил какой-то появившийся неясно откуда толстяк. Шлёпая губами, он напоминал Гайдаровского «мальчиша-плохиша».

– Ну-у-у. Да-а-а. М-м-м. И-и-и-и что? Я не должен с ним бороться м-м-м?.. Его время закончилось, а на-а-ше только начина-а-ется! М-м-м,.. – кандидат в члены политбюро замычал и уставился на толстяка.

– Мы взяли то, что можно было взять! Но нужно помнить, его убрать с дороги мы сможем не раньше, чем через полгода, когда мы доведём народ до революционной ситуации, как Вова Ленин учил! – толстяк громко закашлял, поперхнувшись. И продолжил.

– Когда народу будет уже нечего терять кроме своих цепей. Народ его уже ненавидит. И это хорошо!.. Мы это используем. Он своё уже отработал.

– Только вот что американцы скажут?

– А Америка нас поддержит!.. Я ж говорю, для них он уже «отработанный ресурс». Его миссия истекает. Теперь наш выход на политическую сцену.

– Ладно, иди! Мы с Нурсултаном щас,.. – он размашисто взмахнул рукой, пошатываясь.

Когда толстяк удалился, Кандидат в члены Политбюро наполнил свой бокал, подошёл ближе к товарищу, с казахским «прищуром» глаз, и почти шёпотом заговорил:

– Дурачье! Уберём Мишку прям щас, и нам конец. Голодный народ всё у нас отберёт! Хорошо, если ещё не порешат!

– Сiздiкi жθн5151
  Вы правы. Каз.


[Закрыть].

Он сделал длинную паузу… И добавил:

– Бiзбен бiрге тγстікке.5252
  Останьтесь, пожалуйста, на обед


[Закрыть]

– Ықыласпен! Ықыласпен!..5353
  Мой друг! С удовольствием!


[Закрыть]

Влад, услышав тарабарщину, потерял интерес и прилёг на невесть откуда появившуюся кровать. Декорации вокруг сменились как-то незаметно…

Ветка кипариса

– Говорила я тебе, Мишенька, Бориску пороть надо было, пока поперёк лавки лежал, – услышал Тимофеев женский голос рядом, – а ты только: «Борис, ты не прав!» И только! Это всё не без его рук дело! Он по-восточному хитёр! Гораздо хитрее других! А теперь ты будешь его же и просить спасти нас… А эти старые пни повелись! Их, маразматиков-путчистов, теперь же и пересажают всех до единого, или, того хуже перебьют! И ведь и наша жизнь на волоске. Как карта ляжет, так и будет. Ведь мы здесь и повлиять-то ни на что не в силах. Остаётся только ждать и надеяться на милость этих гэкэчепистов. Да и Бориске я не доверяю. Любые инсценировки возможны.

Тимофеев увидел лежащую рядом с собой женщину в годах, с мокрым полотенцем на голове.

На тумбочке лежала ветка кипариса и ракушка.

– Миша! Что теперь? Я боюсь! Подай валидол…

Влад повертел вокруг головой, привстал, ища глазами Мишу.

– Да вот, он, валидол, Мишенька. Не там ищешь.

Влад перестал крутить головой и посмотрел на себя в неподалёку висевшее зеркало.

Увидев себя, Влад заорал:

– Что с моим лицом! Что с моей головой!

И, прикрыв ладонью большое пятно на лбу, подскочил с кровати.

«Наверное, обжёг, когда горел в БМП, – пришло первое ему на ум, – а эта странная женщина!.. На кого-то она мне похожа!?.» – Влад вылетел из комнаты прямо в окно…

Исчезли кипарисы за окном. Вокруг снова были пятиэтажные коробки домов…

– Нужно создавать отряды самообороны! Нужно раздать всем на площади оружие! – кричал толстяк, похожий на мальчиша – плохиша, подгоняя грузовики, гружённые «Калашами».5454
  Автоматы Калашникова.


[Закрыть]

Увольнение

Тимофеев тогда был в увольнении «за отличную стрельбу из гранатомёта во время батальонных учений с боевой стрельбой». Дело шло к вечеру. Он ждал на остановке свой автобус, спеша в родное училище на вечернюю проверку. Тут появился патлатый блатной тип из соседней общаги.

– Чё, курсант, офицером будешь, да-а?

– Ну, буду, и что?

– Будешь солдат гонять? Мать твою! – выругался он.

– Рот закрой! – Тимофеев сжал челюсти.

Патлатый махнул рукой. Тут же появилось ещё несколько, потирая кулаки…

На поверку Тимофеев тогда опоздал,.. хорошо вообще живой вернулся. В роте однокашники думали не долго. План возмездия родился не то что быстро, а очень быстро. Дело всё в том, что на эту гражданскую общагу свой «зуб» сам старшина уже давно имел.

«Боевая операция» была совершена очень организованно под командованием старшины, силами добровольцев. Даже на КПП никто ничего не заподозрил, выпустил организованно топающее подразделение, с песнями промаршировавшее по Академу к самому «логову». Злополучная общага была окружена силами двух взводов, два других с разных сторон вломились в общагу в поисках обидчиков и… «Пусть паскуды хреновы, знают, что значит Наших бить!»…

Русские шинели

«…Ой, вы, ой вы, русские шинели

От пролитой крови словно порыжели….!»

Строевая песня.

Февраль 1986 г. Новосибирск НВВПОУ.

Двадцатая рота.

Все годы учёбы здесь давали ясно понять, что это военное училище было создано не для выращивания паркетно-балетных и кабинетных офицеров. Всё оказалось гораздо сложнее, чем казалось со стороны, при просмотре телепередачи «Служу Советскому Союзу».

Одним из важнейших элементов моральной закалки стала сибирская зима. Именно моральной закалки, ибо здесь необходимо было побороть не только мороз физически, но, прежде всего, морально победить самого себя. Свой страх и панику пред этой суровой заснеженной «дамой» – Сибирской Зимой! А для этого, дабы, вероятно, испугать её своей «непоколебимостью», иначе и не придумаешь, шинели разрешали одеть только на зимние полевые занятия и выход в город. Да ещё тогда, когда морозы опускались ниже 20 градусов.

Такова была система «естественного отбора», берегущая заодно шинели, и, готовящая советского «сверхчеловека», способного выжить и победить, где угодно и что бы это ему ни стоило! И это были только «цветочки», вспоминаемые многими в будущем, как лёгкие весёлые дни беззаботной «курсантской юности»…

– Взво-о-од! – рявкнул замок.

Взвод по этой команде перешёл на строевой шаг, скользя подковами сапог по мёрзлой земле…

В этот раз мороз ударил ниже сорока и роту одели в шинели по этому поводу. Уши шапок были подвязаны книзу, дабы не отморозить юные курсантские уши и уберечь щёки. Шмыгая посиневшими носами, взвод мечтал скорее бы добраться до учебного корпуса, двигаясь по рукотворным снежным коридорам с ровными белами стенами, на создание которых уходило немало, (глядя на замёрзшие туловища, едва ли скажешь «пота»), курсантских усилий, отражение чего проявлялось в виде инея на утомлённых лицах…

(Эти снежные коридорные сугробы часто служили надёжнейшими «тайниками– холодильниками» для провизии. Они же выполняли роль пепельниц, из которых по весне ежеминутно, как грибы, вылезали подснежниками бычки. По весне – это была просто беда для дневальных!)

– Пушкар-ё-в! – остаётесь на охране шинелей! – постановил замкомвзвода.

(Что ж, это была почти почётная миссия. Шанс вздремнуть, т.е. «замочить фазу» в гардеробе на куче из шинелей своих сотоварищей. Увы. Хищение шинелей в чужих подразделениях не считалось зазорным делом. К похищенному у «чужих» имуществу относились как к боевым трофеям.)

Итак, с долей зависти к приятной участи товарища, оставленного на страже «ротного шинельного добра», остальные ломанулись в учебный класс на «пару» по научному коммунизму, занимать «тёпленькие места» на «галёрке». Полетели шапки вперёд возбуждённых, замёрзших курсантов, занимать местечки своим хозяевам.

Тимофеев метнул полевую сумку, которая удачным метким попаданием, распласталась на последней парте.

– Чёрт! Обурел что ли, студент? – покосился на него Кузнецов,

– Сам такой, комсомолец! – залепил тот встречный оскорбительный штамп обидчику. – Молодец, Влад! – выскочил из толпы Юрка. И Кузнецов ретировался. Через пару минут друзья заняли «галёрку». Возбуждённые курсанты начали успокаиваться, делёжка мест заканчивалась.

– Группа! Встать! Смирно! – прозвучала команда одновременно с вошедшим в класс преподавателем.

Невысокий подполковник, втянув шею в плечи, выслушал рапорт замкомвзвода.

– Вольно! Садись!

Группа села, ёжась, выпуская мороз из тел, который не спешил уходить, медленно вытесняясь теплом, передёргивая тела мурашками, заставлял курсантов то и дело конвульсивно шевелить плечами…

– Как составная часть Марксизма-ленинизма, Научный Коммунизм органически связан с марксистской философией и политической экономией, – преподаватель встал за трибуной. Его монотонный голос, издающий какую-то бессмыслицу, убаюкивал. Веки наливались словно свинцом. И курсанты, как под воздействием гипнотизёра, начинали отрубаться один за другим, клюя носами и вздрагивая, пробуждаясь. Так шла жестокая борьба с «фазой» или «массой». «Фазу» обычно «включали» или «мочили», в то самое время, как «массу» – чаще именно «топили». Таков был жаргон.

– Фазу включил? – Тимофеев пихнул локтём Юрку, видя как тот, продолжая водить ручкой в конспекте, клюёт носом. Такая «фазная паутина» странных записей пестрила во многих курсантских конспектах.

– Та-а-ак. Что тут написано? Ага! Письмо на родину, что ли?

В конспекте были каракули: «Здравствуйте, дорогие мои. У меня всё хорошо. На улице стоит мороз 42 градуса. Отпус…, – далее письмо превращалось в паутину иероглифов, потом – в лекционный конспект, – научный коммунизм органически связан с….., – снова «фазные» узоры…, – переходящие снова в письмо, – в отпуск, наверное, приеду в феврале, или даже в марте…», – далее следовала бесконечная паутина…

Да уж! Прям как в «Простоквашино», письмо папе и маме от Шарика!.. Тимофеев усмехнулся. И у самого таких страниц в конспекте хватало! Раньше сон был на уровне глаз, хотелось их закрыть. Резало. Они слезились. Теперь сон выпирал изнутри. Стоило только сесть или прислониться. Стоило чуть-чуть ослабиться, как тут же снился сон.

«Недаром по уставу часовому запрещается даже „прислоняться к чему бы то ни было“, – знают они там толк. Недаром говорят, что Устав потом и кровью, громадным опытом написан!» – подумал курсант.

Веки переставали слушаться, и он придерживал их пальцами. В голове начинало мутнеть и её, словно магнитом, неумолимо тянуло вниз. Сквозь пелену слышался монотонный голос препода, то и дело «палящего» и заносящего в «чёрный список» фамилии тех «слушателей», чьи головы достигали парт, успокаиваясь на подсунутых шапках.

– В настоящее время, когда в нашей стране построено развитое социалистическое общество и осуществляется коммунистическое строительство, а многие другие социалистические страны успешно строят зрелый социализм, все возрастающую роль играет исследование проблем научного руководства развитием социалистического общества,.. – диктовал подполковник никем не осмысливаемые фразы.

Все динамично писали, удерживая головы вертикально. Внешне практически всё выглядело более или менее пристойно, если не считать, что процентов двадцать, не меньше, «мочило фазу», удерживаясь вертикально «в седле»…

Веки Влада так же сомкнулись и оба друга, используя привилегию «галёрки», опустили головы, скрываясь за широкие спины впередисидящих товарищей.

– Научный коммунизм – живое, творческое учение, несовместимое с догматизмом и застоем мысли. Динамика жизни, практика революционной борьбы, социалистического и коммунистического строительства служат решающей силой творческого развития теории Научного коммунизма, – слышал Тимофеев сквозь сон…

Всё провалилось вокруг, словно в пропасть…

Сон происходил изнутри. Стоило сесть, хоть чуть-чуть ослабиться, как тут же «рубило» словно обухом по голове…

Власть денег

Что «демократично», а что-нет, решается не «демосом», а властью. При этом, самая мощная власть современности – это власть денег. «Королём валют» же является американский Доллар. Таким образом, именно «Доллар» и решает «Who is Who» & «What is What»!

Сон.

– Хай, юноша! – немолодой мужчина с усами и лысиной вяло приподнял вверх ладонь с сигарой, зажатой между пальцев.

Тимофеев посмотрел на него сощурившись. Слово «хай» ассоциировалось в его голове исключительно с фразой «Хай Гитлер». Он поморщился…

– Ну, здоровеньки буллы!

– А ты что в шинели-то стоишь? Народ пугаешь «русской угрозой»?

– Чё?

– Да ладно, хочешь, научу тебя, «how to get a lot of money»?! Как мы получим деньги. Много денег. Деньги! Тебе ведь нужны деньги? Хочешь денег? – он задавливал тирадой вопросов, ключевым словом которых были «деньги, деньги, деньги, деньги».

В эту минуту на сцене за спиной этого человека с полированной лысиной ярко вспыхнул свет, появились девушки и запели: «Money-Money-Money-Money-Money-Money-Money-Money…”, – в такт каждому слову они выбрасывали вперёд обнажённые стройные ножки в лаковых туфельках, прицокивая по деревянному полу сцены каблучками.

– Деньги? – задумался курсант: «Да, деньги – это не плохо. Но ведь говорить об этом считается не просто неприлично, но и как-то политически несознательно!» – Нет. Деньги мне не нужны!.. То есть нужны, конечно, но я их не хочу… То есть хочу, но не это самое важное в жизни… Не в деньгах счастье.

– А в чём же тогда, если не в деньгах?

– Будут – хорошо. Нет, значит – нет. Главное – не было бы войны!

Девушки на сцене замолчали. Свет погас.

– Ха-ха-ха, – рассмеялся человек с сигарой, на каждый «ха», выпуская облако сизого дыма, – война, юноша, это не просто деньги, это большущие деньги! А я хочу денег. Много денег и чем больше у меня их становится, тем больше я их хочу!

При этих словах, на сцене снова вспыхнул свет, и девушки задорно продолжили начатую песенку про «мани».

– Война – это кровь, смерть и беды, – возмутился курсант.

– Война это новые возможности, новые заказы, инвестиции, деньги и вообще. Именно через разрушения рождается новое. В мучениях и страданиях, освобождая место под солнцем. Недаром, все самые могущественные боги символизируют именно разрушение. Как то Шива у индуистов, Зевс у древних греков, Перун – у вас, у русских!

– У нас сейчас научный атеизм! – возразил курсант.

– Атеизм, говоришь, ладно! Что ты знаешь о войнах? Знаешь ли, юноша, чем отличается современная война от войн далёкого прошлого?

– Конечно! Сейчас есть танки, ракеты, атомное оружие, а тогда было что, так, ерунда, а не оружие.

– Юноша, юноша! – человек выпустил клубы дыма. – Да убирайтесь! – махнул он рукой девушкам. Песенка на сцене смолкла. Свет погас.

– Это всё мелочи. Не важно, каким способом один человек убивает другого! Важно другое, он это делает во все века. Убивал, убивает и будет убивать. Человек человеку волк! Такова его суть. Если пустить этот процесс на самотёк, произойдёт всемирный хаос. Мир рухнет. Поэтому на то она и существует цивилизация, что бы придавать нужный для нас «вектор» этой самой человеческой агрессивности. А самое главное то, что мы можем извлекать из этого всего огромную пользу для цивилизации. То есть для себя. Мы как те хищники, без которых мир природы просто загниёт и погибнет. Именно мы держим цивилизацию в нужном ей жизненном тонусе.

– Вы что, считаете, что вы и есть «цивилизация»?

– Именно так! Потому что миром правит тот, у кого больше денег. Тебе вот деньги не нужны. Так что!..

– Деньги нужны каждому, вопрос только в том, что получать их нужно честным путём, а не грабежом и не войнами и не путём угнетения бедных! Вот вся ваша красивая западная жизнь на том только и построена. Кстати, ну и так в чём же вы видите различие войн в прошлом и сейчас?

Мужчина задумался, стряхнул пепел, посмотрел, хитро прищурившись на Владислава.

– В доисторическом прошлом цель вооружённых стычек состояла в простом захвате элементарнейших материальных благ, когда хозяйство было натуральным, а крупные накопления материальных ценностей отсутствовали. Это был период первичного накопления человечеством этих благ, отбираемых насильственно. Ведь человек мог произвести не больше, чем мог употребить сам. Поэтому насильственное изъятие этих ценностей обрекало последнего на неминуемую смерть, так что убийство здесь подчас являлось своего рода добродетелью. И другого пути для первичного накопления попросту не существовало! Так создавался фундамент современной цивилизации, как залежи известняка. Далее, по мере их накопления и развития обмена и торговли, целью войн стали территории, далее, по мере роста производительности, – рынки, сырьевые ресурсы и торговые пути. Сегодня мы научились захватывать и то, и другое без большой крови своих поданных. И скоро наступит самый момент истины. Мы проникнем всюду посредством нашего капитала, где будут разрушены для этого барьеры. Раньше борьба осуществлялась монархами вокруг их национальных границ. Сегодня же эти границы всё менее и менее важны. Наднациональные финансовые центры сегодня в реалии правят всем Миром. На смену мировым войнам с противостоянием держав и коалиций, противоборством армий, приходит нечто совершенно иное – глобальная перманентная война, финансовая война одной сверхдержавы против всего неугодного мира, которая ведется непрерывно во всех точках Земли всеми возможными способами: политическими, информационными, экономическими, военными. А сам процесс глобализации планеты лишь неотъемлемая часть этой войны. А где на нашем пути будут возникать препятствия, мы сделаем так, что эти барьеры для нашего проникновения будут разрушены изнутри самих этих стран! Ты это всё ещё увидишь. Все увидят, как мы одержим сокрушительные победы, которые нам наши противники сами же в клюве принесут! Наши страны-конкуренты сами друг друга перебьют, а нет – мы их изнутри всех одного за другим взорвём!

– Каким это образом?

– Заставить одного человека смотреть на другого через прицел автомата просто, это у каждого в крови. А мы лишь подтолкнём их к тому, чего они сами хотят – деньги, власть, насилие и убийство! Насилие человека завораживает больше всего! Это даже мощнее секса. С самых пелёнок мы приучаем людей к этой мысли. С молоком матери, с детской игрушкой мы вливаем в них нужные нам ценности.

– Но это ложные ценности!

– Возможно. Но кто желает видеть истинные? Разве существует человек, который с большим удовольствием примет «истинные» истины самоограничений, нежели «ложные» истины вседозволенности и достатка. Даже если ценой этого достатка и радости есть чьи-то страдания и горе. Но кому есть до этого дело! Причём для каждой страны мы имеем свою «пилюлю». Одних, например, тех же американцев мы учим быть патриотами, а других, вас, в том числе, – космополитами! У нас в этом уже большущий практический опыт. Мы управляем всем, что происходит на этой планете! Не без «осечек», конечно…

– Например!?

– Например, Вы, юноша, что, верите, что в России была Революция 17-го года?

– Конечно!

– Смешно! Ой, как смешно! Ничего, мы такие революции скоро поставим в мире на поток.

– Социалистические революции?

– На этот раз нет! Это будут не «красные», а «синие» или «оранжевые», может быть «зелёные» революции, да какие угодно! Мы найдём им названия. Революции «Роз», «Тюльпанов», «Одуванчиков» или «Лилий», да чего угодно! Это будут восстания «демократических сил»! Люди будут убивать друг друга в борьбе за нашу демократию, означающую нашу власть! Означающую признание наших ценностей и правил игры! Означающую тотальное повиновение нам! Мы объявим диктаторскими режимами всех, кто не с нами! И ополчим всех против всех! Сперва мы взорвём Балканы, потом на очереди – Кавказ, Средняя Азия, Ближний Восток… Всё то, что объединило исторически враждебные национальные группы и подавило их свободы и права на ведение национальной борьбы за независимость мы разрушим! В конце концов, мы дадим нациям и наиболее агрессивным религиозным группам в руки карающий меч, обратив его против вас! Мы перевернём сознание каждого с ног на голову! А вы, русские, будете сами посыпать свои головы пеплом и самоуничтожаться, подобно японцам, делающим себе «харакири». Мы превратим вас в страну пьяниц, бандитов и проституток, лишённую каких бы то ни было моральных ценностей. Вы начнёте стыдиться своей принадлежности к этой самой национальной деградирующей группе! Мораль ваша падёт ниц вместе с социализмом! И так одно за другим, одно за другим. Все до одного, как мыши в пасть к удаву, сами залезут к нам в рот. Останется их только проглотить не поперхнувшись!

– Как это вам удастся? Люди не так слепы, как вам это кажется!

– Демократизация, юноша, истинная западная демократия,.. – он глубоко затянулся, – подумай, а для чего власть держащим самим лишать себя власти, проповедуя демократию? Кха-кха-кха, – он закашлял, положил в пепельницу сигару.

– Ну и почему? А вообще, это у нас истинная демократия в Советском Союзе.

– Вашу демократию, сынок, мы называем «коммунистическим режимом», – мужчина сморщил лицо, словно проглотил горькую пилюлю, – общее здесь у нас с вами только то, что и у вас и у нас люди верят искренне в то, что они свободны! Но истинной свободы нет нигде и быть не может! Наша же демократия состоит в наличии механизма контролировать всё, что только захочется нам, делать всё, что захочется, избирать ту власть, которую захочется, делать то, что захочется, получать новые земли, рынки, деньги. Причём мы умеем делать это так, что люди приносят нам желаемое сами. Их не нужно заставлять это делать! Ибо это и есть их собственный выбор! Но в их выбор мы будем планомерно инвестировать! Выбор, юноша, легко покупается, и все в этом давно убедились на примере рекламы в торговле. Но почти никто не в силах провести параллель в политическую жизнь! Главное – уметь контролировать общественное мнение. Без этого контроля ни одна власть не согласилась бы на демократию! А поэтому зомбированные нами люди будут добровольно, основываясь на «демократических принципах», отдавать нам свой труд, свободу, деньги, ресурсы с особым усердием. Только эта система способна добровольно отдать нам все деньги мира и поэтому мы стоим на её защите. Через неё же мы получим и мировое господство! Мы сделаем то, что не смогли ни Александр Македонский, ни Наполеон, ни Гитлер! Мы подчиним себе весь мир! Весь мир станет у нас на колени! – его глаза горели алчным огнём.

– Так и что, война будет всё-таки?

– Будет, молодой человек. Будет. И не одна. Но в том-то и состоит главное отличие новых войн, что это будут маленькие локальные, но очень затяжные, почти перманентные войны с участием армий «демократических стран», целью которых будет воздействие на свой собственный демократический электорат через поддержку зарубежных, созданных нами же, «демократических» повстанческих сил!

– Как это понимать?

Мужчина закатил глаза, тяжело выдохнул и сделал круговое движение головой.

– Ну, смотри. Вот вы сейчас в Афганистане. А почему?

– Мы исполняем там свой интернациональный долг.

– Вот, вот, вот. Пока вы думаете, что исполняете там «свой долг», на деле же вы угодили в расставленную нами ловушку. А что это значит? Это значит, нам будет что сказать своему электорату. Объяснить, почему нам необходимо потратить львиную часть бюджета на вооружения, которые, по сути-то никому не нужны! Таким образом, мы не только получаем деньги от Конгресса США, который, завися от электората, сам является его высшим воплощением, его венцом. И он так же глуп и ограничен. Мы получим беспрекословную армию под свои знамёна, свято верящую, как и вы, в то, что она несёт с собой свободу и демократию! А самое главное – мы заставим своих врагов самих убивать друг друга, поддерживая то одних, то других. Так же как мы поступили с индейцами в своё время! При этом все они будут и убивать, и умирать сами, переполненные выплёскивающейся наружу любовью к нашей западной демократии! Демократии для нас и для наших денег! Весь мир будет крутить одно «демократическое колесо» наших ценностей. Во имя нас! Во благо нас!