Текст книги "Клоунада"

Глава пятая

Я спал, когда в дверь постучали.

Я открыл глаза, вспомнил, где нахожусь, и скатился с матраса, громко стукнув ногами о пол. Я даже не позаботился снять ботинки, когда ложился спать.

В дверь снова постучали. Спотыкаясь, я добрел до двери и открыл.

Это был Ледок с котелком и перчатками в руке. Когда мы прощались у отеля, я забрал у него папку с документами. Ледок наверняка отправился бы куда-нибудь скоротать вечерок, и мне очень не хотелось, чтобы он ее потерял. Теперь папка лежала на столике у кровати.

– Спали, топ ami?

– Ничего страшного. Входите.

Он перешагнул через порог, и я закрыл за ним дверь.

– Садитесь, – сказал я и кивнул в сторону письменного стола. Он положил шляпу и перчатки на стол, вытащил с виду неудобный стул, развернул его и сел, сложив руки на коленях. Я присел на кровать.

– Что стряслось? – спросил я.

– Как вы и предлагали, – начал он, – я решит проверить, пойдет ли наш незнакомец в плохо сшитом сером костюме за мной. И довольно скоро обнаружил, что его и след простыл. Я вернулся назад, разумеется, тихо-тихо, и заметил, как он следит за входом в отель. Он стоял у подъезда жилого дома на другой стороне улицы и читал газету. Я постарался, чтобы он меня не засек.

Ледок скрестил ноги, перебросив правую через левую.

– Он простоял там довольно долго. Как, naturellement,[30]30
  Естественно (франц.).


[Закрыть] и я. Наконец он вошел в табачную лавку по соседству. Оттуда, из окна он тоже мог наблюдать за входом в отель. В лавке он звонил по телефону, совсем недолго, затем вернулся на свой пост. Минут через двадцать показался другой человек, на этот раз в черном костюме, но сшитом так же плохо, как и серый костюм. В плечах узковат, брюки коротковаты, без обшлагов и…

– Ладно, – перебил я. – И что дальше?

Ледок посмотрел на меня так, будто я в очередной раз его здорово разочаровал.

– Так. Первый отдал второму газету и ушел. Взял такси. А второй остался. Он там так и торчит – читает газету. Наверное, очень интересная газета.

– Значит, вы первого упустили, – заметил я.

Ледок улыбнулся, явно довольный собой.

– Au contraire.[31]31
  Напротив (франц.).


[Закрыть] Я тоже поймал такси и пустился вслед за ним. – Он поднял брови и слегка наклонился вперед. – Сказать, куда он поехал?

– Прямиком в префектуру. Он полицейский.

Ледок откинулся на спинку стула.

– Раз вы заранее знали, чем дело кончится…

– Ничего я не знал. Ни сном ни духом. Но, по логике вещей, иначе и быть не могло. Да и кто, кроме полицейских, знал, что я в городе? Только Роза Форсайт и Хемингуэй, а они слишком увлечены собой, чтобы печься обо мне. И, как я уже говорил, у вашего префекта есть свои причины держаться за это дело. Как бы то ни было. Отсюда следует, что тот малый – полицейский. Но всегда лучше знать наверняка. Вы прекрасно поработали.

Ледок все еще дулся.

– Это не так просто, знаете ли, – сказал он. – Следить так, чтобы тебя не заметили. Найти такси, до того как объект скроется…

– Вы славно потрудились.

Он поднял на меня глаза и улыбнулся.

– Bon. Так что теперь?

Я взял папку.

– Сможете сделать так, чтобы бумаги перевели к завтрашнему утру?

– Конечно.

Я отдал ему папку и снова сел. Он положил ее рядом со шляпой.

– Послушайте, – сказал я, – прежде чем мы сегодня отправимся на баржу и встретимся с Астер Лавинг, я бы хотел побывать в том баре, о котором говорил Хемингуэй. «Дыра в стене».

– Жуткое место. Кухня там ужасная, да и небезопасно.

– Мне надо там побывать.

Он пожал плечами.

– Как угодно. Когда за вами заехать?

– Часиков в восемь, идет?

– Bon. Тогда у нас хватит времени, чтобы поужинать. А пока вы отдыхайте.

Я покачал головой.

– У меня встреча с Сибил Нортон. Я уже договорился с ней по телефону, звонил отсюда, снизу.

Ледок выпрямился и поджал губы.

– Вижу, вам моя помощь не нужна.

– Анри, она же англичанка. Если все будет нормально, мы с ней и так сможем поговорить. Она объяснила, как до нее добраться. Тут близко. Все будет точно, как и с Розой Форсайт. Когда один – нормально, а двое – уже толпа.

Ледок поднял руку.

– Да-да, согласен. – Он улыбнулся. – И поводов для вранья меньше.

– Ну вот. И то верно. Так что с тем молодчиком снаружи? С полицейским? Он видел, как вы сюда вошли? Сейчас?

Ледок отрицательно покачал головой.

– Я прошел осторожно. Тут есть черный ход.

– Замечательно. Было бы неплохо, если вы, уходя, им же и воспользуетесь.

– А вечером?

– Не надо. Я встречу вас внизу. Зачем их лишний раз искушать? Думаю, нам же лучше, если они не будут знать, что мы догадываемся о слежке.

Ледок кивнул.

– Усыпим их бдительность, да?

– Да и потом, если надо, от них будет легче избавиться.

Он поудобнее уселся на стуле.

– Mon ami, ваши предки, верно говорю, были французы.

В тот же день, в пять часов, я поднимался по ступенькам дома Сибил Нортон. Она жила на самом верхнем – седьмом этаже, так что ступенек было предостаточно. Когда я наконец добрался до последней площадки, дыхание вырывалось из моей груди с шумом и с перебоями.

Две двери – обе красные. На одной, под звонком, – бронзовая табличка с надписью «НОРТОН». Над звонком – крохотный глазок, казавшийся мутно-белым при включенном внутри свете. Я дернул звонок.

Через мгновение глазок потемнел. И дверь открылась.

– Господин Бомон?

– Да, – сказал я. – Спасибо, что согласились со мной встретиться, госпожа Нортон.

Ей было чуть за тридцать, высокая – примерно сто семьдесят три или сто семьдесят пять сантиметров. На ней было черное, в красный цветочек, шелковое платье с поясом, свободно ниспадавшее с широких плеч на высокую грудь и расходившееся мягкими складками от узкой талии по округлым бедрам. Вьющиеся светлые, с рыжеватым отливом волосы были разделены пробором слева и доходили до ушей, слегка прикрывая их. У нее, как и у Розы Форсайт, были голубые глаза, только ее глаза глядели спокойно и уверенно – в них не было ни тени печали. Госпожа Нортон обходилась без косметики, потому как совершенно в ней не нуждалась: у нее был прекрасный цвет лица – бледно-кремовый, чуть розоватый, которым так гордятся англичанки, даже если сами похвастать им не могут.

– Входите, пожалуйста, – пригласила госпожа Нортон.

И закрыла за мной дверь.

– Сюда, – показала она. И я последовал за ней. Двигалась она плавно и грациозно, как породистая лошадь, только сегодня выигравшая очередные скачки.

Прямо из холла мы ступили в уголок иной земли – непреходящей Англии.

Кругом английские безделушки – на пустых полках в шкафах, на кофейном столике, на столиках у диванов, на шифоньере. Там были памятные кружки и памятные тарелки, и маленькие фарфоровые фигурки лис, собак и гончих. На стене в рамке висели фотографии королевы Виктории и короля Георга V, а также фотографии мужчин в охотничьих костюмах и черных кепи, хрипящих от возбуждения и погоняющих своих хрипящих же от возбуждения лошадей.

Там, где не было безделушек, стояли книги. Они были либо аккуратно расставлены на полках, либо лежали в стопках на столах и на полу; некоторые были раскрыты и лежали, перевернутые страницами вниз, на подлокотниках диванов и кресел.

– Простите за хаос, – извинилась госпожа Нортон. – Стараюсь следить за порядком, но не получается. Пожалуйста. Садитесь.

Была в ней еще одна общая черта с Розой Форсайт: она накрыла для меня кофейный столик. Правда, на нем не было бутылок – только чайник под милой красной грелкой, молочник, сахарница, чашки на блюдцах и серебряный поднос с песочным печеньем.

Я примостился на диване – крупном предмете мягкой мебели, обтянутом синей тканью с затейливым цветочным узором. Госпожа Нортон села в кресло под стать дивану. Спину она держала прямо, колени сдвинуты и слегка наклонены в сторону. Я заметил, что у нее очень красивые ноги. А она заметила, что я это заметил, но мы оба сделали вид, что ничего не заметили.

Госпожа Нортон улыбнулась.

– Чаю?

– Не откажусь, – ответил я, – спасибо.

Она сняла симпатичную грелку, бережно отложила ее в сторонку, налила чай в две чашки. И снова надела грелку на чайник.

– Сахару? – спросила она.

– Будьте добры. Два кусочка.

Она положила сахар в мою чашку, помешала.

– Молоко? Лимон?

– Нет, благодарю.

Госпожа Нортон протянула мне чашку. Ничего не добавив в свою, она откинулась в кресле, держа спину все так же прямо, а чашку с блюдцем поставила на колено. Снова улыбнулась и сказала:

– Знаете, герой моих книг, в сущности, сыщик, и тем не менее я впервые встречаюсь с его живым прототипом.

Я улыбнулся.

– Наверное, я вас сильно разочарую.

– О Господи, – слегка удивилась она, – надеюсь, этого не будет. – Она отпила глоток чая, подняла брови и как бы между прочим спросила:

– Вы читали мои книги?

– Нет, – ответил я. Может, мне показалось, но уголки ее губ опустились. – Впрочем, я слышал о них самые лестные отзывы, – поспешил добавить я.

Она улыбнулась.

– Очень мило слышать это от вас. У меня есть несколько лишних экземпляров, так что, если желаете…

Госпожа Нортон не закончила фразу, но она прозвучала, как вопрос. И я ответил:

– Конечно. С удовольствием. Если вас не затруднит.

– Нисколько, – сказала моя собеседница. – Одну минуту. – Она поставила чашку и встала с кресла. Прошла по комнате, продемонстрировав свою плавную, грациозную поступь и платье, которое сидело на ней все так же прекрасно. Я взял раскрытую книгу, лежавшую страницами вниз на подлокотнике дивана. Какой-то «Улисс», написана каким-то Джеймсом Джойсом.

Через минуту она вернулась с двумя книгами. Я положил «Улисса» на место, на подлокотник дивана. Она протянула мне обе книги. Пока я, как и приличествует случаю, что-то восторженно восклицал, госпожа Нортон успела сесть в кресло и взяла свою чашку.

– Надеюсь, они вас не разочаруют, – сказала она. – Мне было бы любопытно знать, что думает о них настоящий сыщик. – Итак. Чем могу помочь?

Я положил книги на диван и отпил глоток чая.

– По словам Розы Форсайт, – начал я, – у вас был роман с ее мужем.

Она уже почти поднесла чашку к губам, как вдруг замерла и уставилась на меня. На мгновение мне показалось, что она сейчас отберет у меня обе книги. Но она поставила чашку на блюдце и улыбнулась.

– Вы же не привыкли тратить время впустую, господин Бомон.

– Не привык.

Она кивнула.

– Печенье хотите?

– Нет, спасибо.

Она снова поднесла чашку к губам и отпила глоток.

– Роман, – повторила она. – Это слово подразумевает длительные отношения в настоящем или прошлом. В данном же контексте, можно сказать, оно употреблено не совсем точно.

– А как будет точнее?

Она улыбнулась.

– Может быть, разгул? Или эскапада? – Она прислушалась к звуку этого слова. – Вот-вот, эскапада лучше всего подходит для описания того, что было между мной и Ричардом Форсайтом. Вы, конечно, никогда не встречались с Ричардом?

– Нет.

– Знаете, он был симпатичный. Донельзя симпатичный. Я не имею в виду физически, хотя физически он был просто сногсшибательный. Он великолепно одевался, великолепно говорил, показывал недюжинный ум, был остроумный и забавный. Но, самое главное, он был на редкость энергичный.

Госпожа Нортон наклонила голову.

– И это, по правде говоря, было уникально. Кажется, он был единственным из моих знакомых, кто действительно жил в настоящем. Его увлекало все, чем бы он ни занимался, где бы ни был и кто бы его ни окружал. Когда кто-то говорил, он на самом деле слушал, притом очень внимательно, и у собеседника создавалось впечатление, будто ничто в жизни его так не интересовало.

– И так с каждым, – вставил я.

Госпожа Нортон засмеялась. У нее был добрый смех, с ноткой удивления. Она прищурилась и внимательно поглядела на меня, но недолго – всего лишь несколько секунд. И тут же смекнула, что ведет себя нетактично или слишком явно, потому как быстро отпила еще глоток чая и прикрыла глаза, спрятав и мысли тоже.

– Да, – согласилась она, – так оно и было. В конце концов человек, естественно, решал, что он либо святой, либо экзальтированный дурак. А может, просто прикидывается.

– А вы как решили?

– Я ничего не решила. До сих пор. – Она улыбнулась. – Правда, сейчас я склонна думать, что святым он уж точно не был. Хотя, несмотря ни на что, он так и остался для меня загадкой, каким был всегда.

– Что вы делали в отеле «Великобритания» в тот день, когда он умер?

Госпожа Нортон слегка сдвинула брови, но не нахмурилась.

– А вы, как видно, хорошо информированы.

– Роза Форсайт сказала, что вы ей позвонили.

Теперь она нахмурилась.

– Я же просила ее не упоминать мое имя, – сказала она. И слегка качнула головой. – А, ладно, – продолжала она, – какой с Розы спрос, в одно ухо влетело, из другого вылетело.

– Почему вам хотелось сохранить это в тайне?

Госпожа Нортон глотнула чаю.

– Если вы хотя бы вскользь знакомы с моей биографией… – Она улыбнулась. – А вы, я вижу, знакомы. Тогда вы, конечно, поймете, почему я стараюсь, чтобы мое имя не упоминалось в газетах.

Я кивнул.

– Конечно, понимаю. Так что же случилось в тот день?

– Я должна была встретиться с Ричардом в три часа. Там же, в отеле.

– Вы и раньше там встречались?

– Нет. – Она улыбнулась. – Наша эскапада, единственная в своем роде, случилась здесь. – Она кивнула на дверь, в которую выходила и через которую возвращалась несколько минут назад. – Точнее, там.

Вольно или невольно, упоминая, однако, о спальне как о месте встречи с Форсайтом, она придала самой встрече определенное значение, которого у нее раньше не было. Не нужно было иметь большое воображение, чтобы догадаться, что кровать, скорее всего, и поныне там.

Госпожа Нортон сказала:

– Я пошла в отель, чтобы поговорить о моей книге, одной из тех, что Ричард собирался издать.

– Очередной детектив?

– На сей раз сборник стихов. – Она показала на две книги, лежавшие на диване. – Эти, думаю, совсем не дурны для такого рода чтива. По-моему, они неплохо написаны и увлекательны. И, в сущности, вполне годились для чтения. Для развлекательного чтения. Хитроумная интрига, не без юмора. Но мне хотелось сделать что-то более серьезное. Ричард прочел мои стихи и считал, что сборник будет хорошо расходиться. Мы бы напечатали его без указания авторства или под моим псевдонимом – меня это устраивало.

– Почему же без авторства?

– Большинство стихов в сборнике… – она улыбнулась, – давайте скажем так: большинство из них совсем не похожи на другие мои книги. Моих «читателей», – госпожа Нортон саркастически подчеркнула это слово, – они бы, мягко говоря, озадачили.

– Значит, Форсайт пригласил вас в отель, чтобы поговорить о вашей книге?

– Да, вернее, чтобы просмотреть последнюю подборку стихов.

– И вы должны были там быть в три часа.

– Да.

– Интересно, – заметил я.

– Почему?

– Форсайт умер около трех.

– Да, знаю. Я была там, когда раздался выстрел.

Я тоже глотнул чаю. Как человек воспитанный.

– В номере? – спросил я.

– Нет, в холле. Я как раз подходила к двери, когда послышался выстрел.

– И что дальше?

– Ну, я сразу поняла, в чем дело.

– В чем же?

– Ричард застрелился.

– Как вы догадались?

– Все, кто хоть немного был знаком с Ричардом, знали: он буквально одержим мыслью о самоубийстве. Кстати, он и мне предлагал составить ему в этом компанию.

– Просто так взял и предложил? Как пойти прогуляться?

Госпожа Нортон улыбнулась.

– Нет, не так прозаично, разумеется. В его устах это звучало – во всяком случае, ему так хотелось – весьма благородно и эффектно.

– И когда это было?

– За неделю до его смерти.

– Он говорил, почему хочет покончить с собой?

– Ричард решил, пришло время, – именно так он и сказал.

– А другой причины не было?

– Вероятно, ему все осточертело. Он уже все перепробовал, везде побывал. Похоже, его уже ничем нельзя было удивить.

– Но разве это увязывается с его умением жить сегодняшним днем?

– Полагаю, что жить сегодняшним днем – штука довольно утомительная. Так или иначе, услышав выстрел, я подумала, что он в конце концов решился на этот шаг. Застрелился.

– Но ведь вы слышали лишь какой-то выстрел, в каком-то номере отеля. Только и всего. И вовсе не обязательно, что это Ричард стрелял в себя.

– Да-да, понимаю. Но в ту секунду я догадалась, что произошло.

– Угу. И что вы сделали дальше?

– Постучала в дверь. Никто не ответил. Я подергала ручку. Дверь была заперта. Я вернулась к лифту, спустилась вниз и ушла из отеля.

– А потом вы вернулись, – сказал я. – Несомненно, вернулись. Иначе как бы вы узнали, что та женщина, фон Штубен, тоже мертва.

– Да, вернулась. Какое-то время я бродила по улицам, бесцельно, просто так. Словно в тумане. И тут мне пришло в голову, как вы говорите, что всякое могло случиться. Что-то необычное. Может, грабитель залез. Может, несчастный случай. Или Ричард попытался застрелиться, но неудачно, и он сейчас лежит там и умирает. Я позвонила другу. Знакомому полицейскому.

– Кому именно? – спросил я.

Госпожа Нортон посмотрела на меня поверх чашки.

– Вы вряд ли его знаете.

– И вряд ли узнаю, если вы не скажете.

– Простите, но, по-моему, вам совсем не обязательно это знать.

– Как бы то ни было, – сказал я, – а знать мне нужно все.

Она вежливо улыбнулась.

– Давайте предположим на минутку, что я не хочу вам говорить.

Я улыбнулся. Вежливо.

– Давайте предположим на минутку, что я пойду и выложу газетчикам все, что вы мне рассказали.

Некоторое время госпожа Нортон смотрела на меня без всякого выражения. Наконец она сказала:

– И вы на это способны?

Я пожал плечами.

– Это часть моей работы, госпожа Нортон.

– Вы же знаете, есть ответственность за клевету?

– Да. А еще я знаю, вам придется доказать, что это клевета. Притом в суде.

Она улыбнулась. Ехидно.

– А я-то думала, мы с вами понимаем друг друга.

– Так оно и есть. Мы с вами развлекаемся как можем, госпожа Нортон. Хотите, продолжим. Но вы же не глупая. Конечно, вам не очень хочется говорить. Понятно. Но вы же сами прекрасно знали: стоит только заикнуться о выстреле, как придется рассказать и все остальное.

Госпожа Нортон снова улыбнулась, только теперь не ехидно, а печально.

– Вас очень легко возненавидеть, господин Бомон.

– Вам придется встать в очередь.

Она засмеялась, и снова в ее смехе прозвучала нотка удивления.

– У вас это здорово получается, верно?

– Кое-какой опыт имеется.

– Это очевидно. – Госпожа Нортон посмотрела вниз и разгладила подол платья, что было совершенно лишним. – Хорошо, – сказала она, поднимая на меня глаза. – Я позвонила Огюсту Лагранду.

Я кивнул.

– Префекту полиции, – добавила она.

– Угу. Откуда вы знаете Лагранда?

– Познакомилась с ним в гостях, когда приехала в Париж. Он был так добр, что предложил помочь мне в кое-каких начинаниях. Мы стали некоторым образом друзьями.

– И что потом? После того как вы позвонили префекту?

– Он сказал, что пошлет кого-нибудь в отель. Полицейского инспектора. Я сказала, что дождусь его.

– Зачем же вы все-таки вернулись? Почему не поехали сразу домой?

– Ну, – сказала она, – для начала мне хотелось выяснить, что там с Ричардом.

– А кроме того, – подхватил я, – вы волновались о сборнике. Ведь Ричард сказал, что он там, у него в номере. И вы не хотели, чтобы он попал в чужие руки.

Госпожа Нортон с минуту смотрела на меня молча, затем еще раз улыбнулась.

– Вообще-то нет смысла задавать вопросы, на которые вы уже знаете ответы.

– Это самые чуткие вопросы.

Она засмеялась.

– Замечательно. Позвольте мне использовать это выражение и одной из будущих книг.

– Сделайте одолжение.

Госпожа Нортон взглянула на чайную чашку, потом на меня.

– Ладно. Конечно, вы правы. О сборнике я беспокоилась не меньше, чем о Ричарде, поэтому и вернулась. Там указывалось мое имя, на каждой странице.

– Итак, вы вернулись в отель и встретились с инспектором.

Моя собеседница кивнула.

– У дверей в номер. Он подошел вместе с двумя напарниками и администратором. Администратор принес запасной ключ, но дверь не открывалась. Полицейским пришлось ее выбить.

Госпожа Нортон допила чай, наклонилась вперед, поставила чашку с блюдцем на столик. И сняла с чайника грелку.

– Еще чаю?

– Нет. Благодарю. Так вы нашли свой сборник?

Она налила себе еще чаю, снова накрыла чайник грелкой. И откинулась на спинку кресла с чашкой на блюдце в руках.

– Нет, – сказала она. – Но Ричард был там. И та немка.

– Вы успели как следует осмотреться?

Госпожа Нортон нахмурилась.

– Я туда пришла не достопримечательности разглядывать.

– Да, но зачем-то вы все же пришли.

– У меня, по правде, не было выбора.

– Как и у меня. Я обязан задать все эти вопросы, госпожа Нортон. Может, вы заметили там следы борьбы?

– Нет. Точно, нет. Они оба выглядели… такими умиротворенными. – Она посмотрела в сторону, будто пытаясь заглянуть в прошлое, потом снова повернулась ко мне. – Но понимаете, все было… так тревожно. Я знала его. Ричарда. И по-своему хорошо к нему относилась. И ту немку я знала. Мне она совсем не нравилась, но смерти ей я уж точно не желала. И все-таки она была там. Вместе с Ричардом.

– Почему вам не нравилась фон Штубен?

– Она была совершенно без ума от Ричарда и ничего не скрывала. А людям было неприятно на все это смотреть. Я всегда чувствовала себя неуютно, даже если просто наблюдала за ними, когда они были вместе.

Я кивнул.

– Где они были? Трупы. В каком месте комнаты? Госпожа Нортон вздохнула.

– Фон Штубен лежала на боку на полу. С согнутыми коленями. Так, будто до того, как все случилось, она стояла перед ним на коленях. – Госпожа Нортон нахмурилась. – Знаете, меня поразил ее вид: крови было совсем мало. Только маленькая круглая дырочка во лбу.

Внезапно она поморщилась и перевела взгляд на чашку с чаем.

– А где был Ричард? – спросил я.

Она подняла глаза.

– Сидел, откинувшись в кресле.

– А пистолет? Видели?

– Да. Он был у него в руке. В правой.

Я кивнул.

– И долго вы там пробыли?

– Минут пять. Не больше, а может, и меньше. Инспектор поблагодарил меня и пообещал, что мое имя нигде не будет упомянуто, и я ушла.

– Сколько времени прошло после того, как вы услышали выстрел и ушли из холла, и до того, как вернулись?

Она задумалась.

– Минут пятнадцать. Может, двадцать.

– Значит, если в номере находился кто-то еще, у него было достаточно времени, чтобы незаметно скрыться.

Госпожа Нортон недоуменно нахмурилась.

– Кто-то еще?

– Если Ричард собирался застрелиться, зачем он назначил вам встречу?

– Возможно, то была одна из его шуточек.

– Угу. И где же здесь юмор?

– Я отвергла его великодушное предложение – отказалась покончить жизнь самоубийством вместе с ним. А он хотел показать, что у него нашелся сочувствующий, который принял его предложение.

– Но это произвело бы впечатление только в том случае, если бы вы пришли и увидели фон Штубен. А с ваших слов, дверь была заперта.

– Верно. – Она нахмурилась. – Может, он думал, я позову на помощь. И я так и сделала.

– Вы всегда приходите на встречи вовремя, госпожа Нортон?

– Простите?

– Вы всегда являетесь на встречу в назначенное время?

Моя собеседница снова нахмурилась, как будто опять не поняла вопроса, и ей это уже наскучило.

– Обычно я стараюсь быть пунктуальной. – Наверное, она заметила, как резко это прозвучало, потому что тут же смягчила тон. – Но, думаю, скоро вы поймете, что в Париже далеко не всегда можно соблюдать пунктуальность. А если честно, в Париже от вас этого даже никто не ждет. Но к чему вы спрашиваете?

– Вы сказали, что пришли туда в три часа. Точно в три?

– В три или около того. Возможно, я на несколько минут опоздала. Но не больше чем на четыре или пять минут.

– А что бы вы сделали, если бы не услышали выстрела? Если бы подошли к двери, постучали, а Ричард не ответил?

Госпожа Нортон некоторое время молча смотрела на меня.

– Я бы спустилась на лифте в вестибюль и позвонила по внутреннему телефону ему в номер. Если бы он не ответил, я бы, вероятно, ушла. Решила, что Ричард забыл о назначенной встрече и, наверное, куда-нибудь ушел…

– Вы, верно, хотите сказать, – спохватилась она, – что я повела себя иначе только потому, что услышала выстрел. И что Ричард никак не мог знать, что я стою за дверью, когда прозвучал выстрел.

– Вот именно. Стихи нашлись?

– Нет. Конечно, у меня есть еще экземпляры, но мне не очень приятно думать, что экземпляр Ричарда куда-то запропастился. Я спрашивала у Розы, но она понятия не имеет, что Ричард мог с ним сделать. Она не знает и о том, брал ли Ричард сборник в отель или нет. Но у них дома его тоже не нашли.

– Выходит, экземпляр Ричарда исчез.

– Да. – Она откинулась на спинку кресла и принялась за чай. – Вы и в самом деле думаете, что в номере еще кто-то был?

– После нашего с вами разговора это кажется мне более чем вероятным. Если в номере кто-то был, и сборник тоже, этот кто-то вполне мог его взять.

– Да, но какой смысл? И кому они, черт возьми, могли понадобиться? Неужели вы думаете, этот ваш кто-то и убил Ричарда? Но зачем? Где мотив?

– Не знаю.

– Но даже если ваше предположение справедливо, зачем Ричарду было приглашать меня в отель?

– Быть может, вы правы. Возможно, ему хотелось, чтобы вы видели их мертвыми. И все же что-то здесь не вяжется. Ведь, по вашим словам, если бы вы не слышали выстрела, вы бы, скорее всего, ушли. Форсайт не мог знать наверняка, что вы попадете в номер. Тем более, что дверь была заперта на задвижку.

Госпожа Нортон отвернулась, задумавшись.

– Ранее вы упомянули, что обычно не разговаривали с Ричардом О делах в гостиницах.

Она повернулась ко мне.

– Да, это так. Обычно мы встречались у него дома.

– А где именно – дома?

– Ну, не в спальне же, как вы, должно быть, предполагаете.

– Я ничего не предполагаю. Просто пытаюсь разобраться, что же случилось на самом деле.

Моя собеседница какое-то время настороженно приглядывалась ко мне.

– Вы наверняка знаете, – сказала она, – что Ричард с Розой иногда приглашали к себе в постель еще кого-нибудь. В ту самую спальню. Ménage à trois.[32]32
  Любовь втроем (франц.).


[Закрыть]

– Да, я слышал.

– Я в этом не участвовала.

– А я так и не думал.

Она сжала губы, потом удовлетворенно кивнула.

– Так где же – в доме? – напомнил я свой предыдущий вопрос.

Госпожа Нортон вяло улыбнулась.

– Вы всегда идете напролом, господин Бомон?

– Неплохая черта для частного сыщика.

Еще одна улыбка – на этот раз более радостная.

– В библиотеке. На втором этаже.

– Когда вы в последний раз его видели там?

Она помолчала.

– Примерно за неделю до его смерти.

– Ричард показывал вам свой пистолет?

– Ричард его всем показывал. Знаете, что такое психоанализ? Вы знакомы с Зигмундом Фрейдом?

– Только по газетам.

– Представляете себе, что такое пистолет – чисто символически?

– Конечно. – Я улыбнулся. – Но иногда пистолет означает просто пистолет.

– Боюсь, только не в случае с Ричардом.

– Ну, хорошо. Вернемся в отель. Вам не показалось странным, что он захотел встретиться с вами именно там?

Госпожа Нортон подняла брови, немного подержала их в таком положении и опустила.

– Да, наверное, показалось. Кажется, я подумала тогда, а не задумал ли Ричард еще какую-нибудь… эскападу.

– И что же?

Еще одна вялая улыбка.

– Ну, – проговорила она, – я же поехала в отель, разве не так?