Текст книги "Зов смерча"

13

Стюарту казалось, что все это происходит во сне. Прошлые визиты сюда проходили иначе.

В комнате никого, не считая Стойчко, не оказалось. На экране телевизора женщина в кожанке поливала из огнемета огромного негра в черном трико. Вопли и сполохи огня с экрана наполняли комнату. Стюарт опустил сумку на пол, прикрыл ногой дверь. Нервы были взвинчены до предела. Он тряхнул головой: это не сон, все происходит на самом деле. Стойчко убит. Стюарт вспомнил уроки своего учителя буддиста Мусаши. Ум недвижен, как озерная гладь.

Постепенно он успокоился. Начал припоминать, на чем мог оставить отпечатки пальцев в прошлые свои посещения. Дверь, кофейная чашка. Возможно, окно. Но кофейные чашки уже другие – наверное, горничная заменила. Чашки стояли у кофеварки, все еще завернутые в салфетки. Стюарт снял куртку, протер ею оконное стекло и раму, дверь и дверную ручку. Сквозь куртку нажал на кнопку у двери, включающую на внешней стороне двери надпись «Просьба не беспокоить».

В комнате витало ощущение смерти. Кровь с кресла беззвучно капала на ковер, густела. Видеофильм заканчивался, зазвучала финальная музыка. Стюарт постарался сконцентрироваться, как бы создать внутри себя тишину и пустоту, некое безвоздушное пространство, готовое впитать в себя суть случившегося в этой комнате. Принялся методично изучать вещи Стойчко, стирая после прикосновений свои отпечатки курткой.

Агент «группы семь» путешествовал налегке. У него оказалась всего одна сумка, дорогая, из натуральной кожи. Стюарт обнаружил ее в шкафу. Вытряхнул содержимое на кровать. Среди грязного белья обнаружились два несессера. В одном инструменты – отвертки, разводной ключ и прочее. В другом имелись четыре отделения для плоских бутылочек. Три из них пустовали, а в четвертом лежала бутылочка коньяка. Размер отделений как раз подходил для ингаляторов. Видимо, здесь и хранил их Стойчко.

В шкафу оказалась только одна смена верхней одежды. Стюарт нашел чистый носовой платок. Начал стирать отпечатки им. За выдвижными ящиками стола Стойчко ничего не прятал. В ванной комнате тоже не обнаружилось ничего интересного – обычный набор туалетных принадлежностей. Тюбик с зубной пастой и дезодорант Стюарт на всякий случай положил в карман – вдруг внутри что-то спрятано. Это можно будет выяснить позже.

На столике возле кровати лежали книжка в мягкой обложке – легкое чтиво, обычный боевик – и две инфоиглы с ярлыками, приклеенными очень аккуратно, в чем сразу угадывался стиль Стойчко. Судя по ярлыкам, на иглах была записана музыка. Их Стюарт тоже положил в карман.

Еще раз окинул взглядом комнату. Тело Стойчко безжизненно развалилось в кресле. Сигара в пепельнице истлела уже до конца. В телевизоре женщина с оливковой кожей и макияжем в виде двух крыльев бабочки страстно целовалась с азиатом свирепого вида.

«В „группе семь“ подумают, что это я убил Стойчко, – мелькнуло у Стюарта, – значит, придется скрываться».

Гостиничная обслуга узнает о смерти клиента только завтра. А может, и позже, если серьезно отнесется к надписи на двери «Просьба не беспокоить».

На «Чартере», скорее всего, нет больше агентов из «группы семь». Значит, в ближайшие часы преследования можно не опасаться. Если только… Ведь может случиться и так, что убийца по каким-то неведомым соображениям сам скоро сообщит об убийстве в полицию. При этой мысли Стюарта прошиб озноб.

Тем не менее шансы на спасение есть. И их надо использовать. Главное – не впадать в панику. Ум должен быть совершенно спокоен.

Стюарт еще раз внимательно осмотрелся. Ничего не упущено? Зачем Стойчко могли понадобиться инструменты? Что могло лежать в четвертом отделении его несессера? Взгляд Стюарта замер на убитом. Внезапно пришло озарение.

Вот что еще надо сделать! Стюарт бросился к мертвому телу. Оно было теплым. Кровь еще не запеклась. От кошмарной реальности веяло настоящим ужасом. Близость смерти взметнула в Стюарте смерч. Пульс вихрем бился в голове. Стюарт быстро обыскал передние карманы. Кредитная игла, карточка-ключ от номера, связка других ключей. Все это Стюарт швырял на пол. Надо осмотреть и задние карманы. Стюарт схватил Стойчко за ремень, потянул на себя тяжелое тело, безжизненное, неподатливое, словно бы без костей. Ремень лопнул. Из раны на груди Стойчко хлынула кровь. Стюарт стремительно отпрыгнул назад, чтобы кровь не попала на туфли. Подошел с телу сзади, обыскал карманы. Ничего.

Спокойно, приказал он себе. Недвижная гладь озера отражает суть вещей.

Зачем Стойчко инструменты? Сосредоточиться мешал телевизор. Послышался звук ломающегося хряща. Это азиат на экране с разворота хрястнул смазливого блондина ногой в лицо.

Стюарт выключил орущий ящик, выдернул шнур из розетки. Взял отвертку, снял с телевизора заднюю крышку.

Внутри был спрятан металлический черный флакон размером с ладонь. Маленькая этикетка с черепом и надписью: «Внимание! Герметически закрыто. Открывать только в стерильных условиях».

Отложив флакон в сторону, Стюарт поставил на место заднюю крышку. Протер все, к чему мог прикасаться. Сунул флакон в задний карман.

Теперь все. На ковер уже натекла изрядна лужа крови. Стюарт внимательно осмотрел свою одежду.

Спокойствие перерастало в боль. Пора уходить.

Зоу дома не оказалось. Пришлось обратиться в службу доставки. Стюарт вложил в пакет флакон, записку и кредитную иглу с авансом, надписал адрес Зоу. Двинулся в сторону доков, часто оглядываясь и проверяя, нет ли слежки. Он едва сдерживался, чтобы не побежать. По мере приближения к докам искусственная сила тяжести уменьшалась. Назойливо пульсировали голографические вывески. Стюарта не оставляло ощущение, что за ним кто-то следит. Но хвоста видно не было. Спокойствие исчезло, уступив место боли, но в душе все еще чувствовалась пустота. Хотелось ее чем-то заполнить.

Шаттл «Яркой звезды» уже отчалил. Может быть, на нем улетела и Риза.

Стюарт принялся изучать расписание. Один из кораблей совершал круговой рейс по спутниковым жилищам, расположенным на лунной орбите: Солон, Порт-Артур, Принц, Новое Человечество, Краеугольный Камень, Солон. Потом снова Порт-Артур и так далее.

Новое Человечество. Там живет Натали с сыном Альфы. В искусственном орбитальном жилище, где царит вечная невесомость. Цена билета на шаттл была смехотворно мала.

Уступить своей слабости и отправиться к Натали? Но с собой он может принести в ее дом беду. А так хочется заполнить свою душу теплом, отвлечься от воспоминаний о человеке, чье тело остывает сейчас в гостиничном номере перед грохочущим телевизором. Кроме того, пока еще есть время. «Группа семь» возьмется за дело немного позже.

И может случиться, что они схватят Стюарта уже через несколько дней. И тогда шанса увидеться с Натали ему больше никогда не представится.

Стюарт решился. Новое Человечество. Это как раз то, что ему сейчас нужно.

14

Чтобы сбить с толку возможных преследователей, Стюарт купил билет дальше – до колонии Порт-Артур. Большинство пассажиров этого шаттла были знакомы между собой. Улыбались друг другу, приветствовали знакомых, дружески болтали. На Стюарта посматривали с откровенным любопытством. Он отказался от предложенного стюардессой ленча. Попытался расслабиться и отдохнуть.

Рой мыслей жег голову, словно августовская жара с ее пронизывающими мистралями – холодными северными ветрами на юге Франции. Стоило только закрыть глаза, как возникали образы кровавых пятен, ослепительные, как сияние лазера. «Демон Циолковского» дышал в спину. Как же отделаться от всего этого? Стюарт заказал виски.

По вкусу сразу определил, что виски японское. Морщась, залпом проглотил отраву.

Росло предвкушение встречи. Чтобы справиться со смятением, охватившим душу, Стюарт обратился за помощью к разуму. Словно под гипнозом начал твердить себе слова доктора Ашрафа: «Это уже не имеет к тебе отношения». Мертвые, как и сам Ашраф, слова крутились в голове бессмысленным хороводом.

Через шесть часов и три порции виски в иллюминаторе шаттла появилось Новое Человечество – блестящее серебристое сооружение длиной в несколько километров. По форме оно не имело ничего общего с тороидами и веретенами тех орбитальных жилищ, где вращением поддерживается искусственная сила тяжести. Вместо этого здесь было множество цилиндров и параллелепипедов, утыканных антеннами в виде штырей и тарелок и солнечными батареями. Стюарт оказался единственным пассажиром, вышедшим на этой станции.

Восемьдесят лет назад имажинистские концерны построили это космическое жилище, назвав его Новым Человечеством. Оно призвано было стать выставкой новой идеологии, полигоном для испытания новых человекоподобных существ – безногих «четвероруких» и прочих «многоруких», выведенных специально для жизни в невесомости и неспособных жить в условиях силы тяжести.

Полный провал этой «светлой» мечты о будущем человечества Стюарту стал очевиден, как только он сошел с шаттла. Воздух на спутнике имел неприятный кислый привкус, словно воздухоочистители здесь были заражены бактериями или в атмосферу подмешали какой-нибудь веселящий газ. На таможне апатичная шестирукая женщина, парящая в воздухе перед компьютером, при виде Стюарта выказала слабые признаки каких-то чувств, слегка удивившись появлению нормального человека. В туннелях и коридорах живых существ почти не встречалось. Стены были испещрены надписями, зачастую непристойными. Промышленность в этой колонии еще продолжала влачить жалкое существование, но процветали только две отрасли – производство металлов и фармацевтика. На этих заводах оборудование обновлялось благодаря поддержке поликорпов. Первоначальные спонсоры давно канули в небытие. Теперь Новое Человечество было государством, принадлежащим поликорпорациям.

Никаких признаков местной полиции и служб безопасности не обнаруживалось. Стюарт решил, что в этом богом забытом месте попросту нечего красть.

Эхо Дней Дарвина докатилось и до Нового Человечества. Колония давно уже растеряла прежние амбиции.

Спальный мешок, туалет, душ и компьютерный терминал, окрашенные в унылые серые тона, – вот и все, что имелось в гостиничном номере. Да еще на стене висел плакат с трехмерным изображением счастливого лягушкообразного четырехрукого ребенка, резвящегося на аляповатом ковре. На плакате надпись: «Мы строим будущее». Спальный мешок, то и дело норовивший упорхнуть, Стюарт прикрепил к стене липучкой. По местному расписанию следующая рабочая смена должна была начаться приблизительно через час. Пристегнувшись к стулу у компьютерного терминала, Стюарт начал просматривать местный справочник.

Вот и адрес Натали. От волнения в горле пересохло. Тревога, страх и надежда переполняли Стюарта. Он посмотрел по схеме, как добраться к Натали из гостиницы. Она жила на дальнем конце колонии около биозавода, где, по-видимому, и работала. Запомнив дорогу, Стюарт вышел из гостиницы, оттолкнулся ногами и полетел по туннелю.

Кратчайший путь оказался не самым удобным. В туннеле оказалось темно. Из каждых трех ламп горела только одна. Туннель вывел Стюарта на внутреннюю улицу жилого квартала, которая представляла собой широкую шестиугольную трубу. На каждой из шесте граней тянулся ряд подъездов – входов в ряды квартир. Затхлый и неподвижный воздух. Вентиляция здесь, понял Стюарт, отключена. Значит, дела у Нового Человечества и впрямь идут неважно.

На главной улице несколько фонарей все же горели. Где-то вдали светился зелененький огонек, обозначавший поворот на улицу, ведущую к Натали.

Стюарт поплыл по воздуху медленнее, рассматривая подъезды. На некоторых двери были сломаны, на других вообще сняты. Внутри в тусклом свете с трудом можно было разглядеть вырванные из зажимов кабели, свободно болтающиеся у стен. Стены испещрены надписями. В застойном воздухе неподвижно висел мусор.

Зеленый огонек впереди заслонил чей-то силуэт. Подлетев ближе, Стюарт разглядел бледное лицо, уставившееся в его сторону. Но с телом было что-то не так. Подлетев еще ближе, Стюарт смог наконец рассмотреть странное существо – огромный череп, покрытый кое-где редкими бесцветными волосками, и шесть конечностей. Четыре нижние конечности тоже были руками. Затхлую тишину пронзило визгливое хихиканье. У Стюарта волосы встали дыбом. Приблизившись, он различил безумные глаза.

Многолапчатое существо резко развернулось и, загребая воздух, потащилось к одной из дверей. Все шесть конечностей были худы, как спички, локтевые суставы выпирали. Очевидно, несоразмерно огромный мозг забирал себе основную часть питания и кислорода, оставляя тело на голодном пайке. Паукообразный человечек был ростом с десятилетнего мальчика.

Добравшись до своей квартиры, «новый человек» снова хихикнул и открыл дверь. Суча лапками, быстро забрался внутрь. Как насекомое, прячущееся в щели. В квартире зажегся голубой свет, отсвечивая лазурью на бледной коже страшноватого существа. В комнате хаотично висели компьютерные устройства, перемежаясь разнообразным хламом – пустыми бутылками, пакетами из-под еды, старыми картриджами. На двери висел плакат: «Ковалентное правило». Один из лозунгов «Нового движения за обновление».

Человек-паук высунул из двери голову, нервно улыбнулся Стюарту и пропищал:

– Микробы, понимаете. Боюсь заразиться, – и захлопнул дверь.

Стюарт поплыл дальше. «Вот так будущее, – думал он. – Дни Дарвина».

Свернул на другую трубу-улицу, добрался по ней до следующего скопления жилищ, где обитала Натали. Этот квартал был заселен погуще. Не столь заброшенный, освещение поярче. Вентиляция работала, воздух здесь был явно свежее. Стюарт испытал невероятное облегчение, подставив лицо дуновению чуть более чистого воздуха. Слышался смех детей, игравших на детской площадке. Скоро должна была начаться следующая рабочая смена. Улица заполнялась людьми, выходившими из квартир на работу. В основном это были четырехрукие. Стюарт мысленно называл их лягушками. Но изредка встречались и нормальные люди. По голограммным указателям Стюарт нашел подъезд Натали. Оттолкнувшись ногами, подлетел к ее двери.

От нервной лихорадки его бросало то в жар, то в холод, глаза застилал пот. Закрепившись ногами на коврике с липучкой, Стюарт нажал кнопку звонка. Из-за двери просачивался запах свежего кофе. Стюарт вдруг почувствовал голод.

Дверь открыла сама Натали. Паря в воздухе головой к Стюарту, она смотрела на него такими знакомыми глазами. От всего же остального Стюарт испытал шок. Он не предполагал, что увидит такое, Стюарт ожидал всего, чего угодно, но только не этого.

Стрижка у Натали теперь была короткой. Черные волосы посеребрила седина. Серые штаны, рубашка с короткими рукавами и металлическими кольцами, с помощью которых можно привязываться ремнями к столу. Босые ноги. В руке баллончик с кофе.

Кожа бледная, дряблая, местами в красных пятнах. Очевидно, результат нездоровой жизни в плохо проветриваемых помещениях. Лицо какое-то обрюзгшее. Долгая жизнь в невесомости наложила свою недобрую печать на весь облик Натали.

Немного оправившись от потрясения, Натали вздохнула. Пальцы ее на двери сжались сильнее.

– Надо было предупредить. – Но голос был все тот же, каким его помнил Стюарт.

– Можно войти? – спросил он.

– А ты чертовски молодо выглядишь. – Натали осматривала его с головы до ног.

– Так получилось, – пожал плечами Стюарт.

– Мускулистый, крепкий. Такой же, как был когда-то.

– Такой я тебе когда-то нравился, насколько я помню.

Некоторое время Натали молча разглядывала его. Но по лицу ее Стюарт, к своему сожалению, не мог прочитать, что она чувствует сейчас. Какие мысли проносились в ее голове?

– Ты мне позволишь войти? – снова попросил Стюарт.

– Мне надо идти на работу. Через несколько минут.

– Пусть на несколько минут. Впустишь?

На лице ее промелькнула тень сомнения. Наконец она оттолкнулась руками от двери и вплыла внутрь комнаты, приглашая Стюарта. У противоположной стены Натали остановилась, зависла, не сводя со Стюарта пристального взгляда. Он вошел, закрыл за собой дверь, оттолкнулся и подлетел к той же стене, остановился рядом с Натали.

Комната оказалась маленькой и опрятной. Ни пола, ни потолка, что естественно в условиях невесомости. Просто шесть стен. У стен закреплены откидные столики. Сейчас они были подняты и пристегнуты к стенам. Кухня тоже маленькая. Компьютер с ремнями, чтобы можно было работать пристегнувшись. На книжных полках книги, журналы, инфоиглы с этикетками. В спальной комнате было темно. По стене ползет пылесос-робот. Игрушек нигде видно не было. Где же сын? Никаких следов. У Стюарта снова пересохло во рту.

– Угостишь меня кофе? – спросил он.

– Бери сам.

Она разглядывала Стюарта как-то равнодушно, словно совершенно постороннего человека. Стюарт удивился: почему ее взгляд так безразличен? Неужели она его совсем забыла?

На кухне он налил кофе, вернулся к Натали. Кофе оказался неплохим.

– От тебя несет спиртным, – сказала она. – Ты что, напился?

– Да. Выпил на борту шаттла. Японское виски. Страшная гадость.

– Ты теперь пьешь по утрам?

– По моему времени сейчас ночь.

– Надеюсь, ты не зря летел сюда всю ночь, не для того, чтобы увидеть все это, – развела она руками, как бы показывая себя, свою квартиру и все Новое Человечество.

– Мне тоже хотелось бы на это надеяться. – Стюарт внимательно разглядывал Натали, пытаясь подобрать к ней ключ, понять, какие струны в ней можно затронуть, как сломить эту отчужденность, найти общий язык.

– Я уже и забыла о твоей напористости. Он, правда, немного изменился с годами. Первый. Но все равно в любой момент мог проявить свой характер.

– Альфа?

– Ты называешь его Альфой? А себя Бетой? – Губы ее скривились в улыбке. – Такая терминология не уязвляет твое самолюбие?

– Я работаю над собой.

– Работаешь? Стараешься стать похожим на Альфу? – Зеленые глаза пристально смотрели на Стюарта.

Он почувствовал себя неуютно. Так и не нашелся, что ответить на ядовитый вопрос. И просто пожал плечами.

– Я пытаюсь остаться самим собой.

– А твое появление здесь? Тоже часть этой работы?

– Я думаю, – сказал он, выдержав ее взгляд, – это часть моих надежд.

Она нервно отвела глаза, закусила губу.

– Ты ошибся, Бета. Все уже в прошлом.

– Ты уверена?

Она повернулась, поплыла в спальню.

– Мне надо собираться на работу. – И махнула рукой, как бы отгоняя его от себя.

– Послушай, – Стюарт решил быть понастойчивей, – выслушай меня хотя бы.

– Я и так знаю, какие у нас могут быть отношения, – донесся из спальни ее голос.

Стюарт подплыл к двери спальни, остановился у двери.

Натали парила перед зеркалом. Зажгла яркий свет. Смотреть на ее лицо было больно. Даже издалека Стюарт видел все морщины, всю теперешнюю непривлекательность. Печальное зрелище. Как это не вязалось с воспоминаниями! Океан, прибрежный песок, тихое пение… Стюарт с трудом проглотил кофе.

– Ты можешь позвонить на работу? Сказать, что задержишься? – спросил он.

– У нас так не принято. – Глаза Натали равнодушно смотрели на свое отражение в зеркале. Она закрыла глаза, прыснула себе в лицо какой-то жидкостью. Бледное лицо потемнело, кожа слегка разгладилась. Морщины чуть отступили. Подождав, пока жидкость высохнет, Натали принялась наносить макияж. Чуть подрумянила щеки, провела на скулах зеленые полоски.

– Не спеши от меня отделаться. Я богат, обеспечен на всю жизнь.

– Мне не нужны твои деньги, – резко повернула она к нему голову. Голос прозвучал грубо, отталкивающе. Желтоватое лицо уже скрылось за слоем косметики. – Мне наплевать, откуда у тебя деньги и сколько их. Ты мне ничего не должен. У тебя нет никаких обязательств предо мной. Все обязательства умерли в прошлом вместе с… – По лицу ее пробежала тень. – Вместе с тем человеком.

– Мне кажется… что, – с трудом подбирал слова Стюарт, – что… это не так.

– Очень жалко, что Этьен… твой Альфа… не оставил тебе воспоминаний, чтобы ты смог понять, о чем я тебе говорю. Эти воспоминания… не очень приятные. – Натали снова повернулась к зеркалу.

– Ты знаешь о моих воспоминаниях? – удивился Стюарт.

– Да. Твой доктор звонил мне несколько раз. Ашли, что ли. Не помню, как его зовут.

– Ашраф.

– Да, Ашраф. Он не хотел, чтобы я говорила с тобой. И я согласилась с ним.

От злости Стюарт чуть не скрипнул зубами.

– Ашраф слишком много на себя взял. Его убили.

Натали быстро бросила в сторону Стюарта подозрительный взгляд и снова занялась своим лицом.

– Убил не я, – добавил Стюарт. – Я вообще не имею к этому никакого отношения.

– Я и не говорила, что имеешь.

Стюарт заставил себя успокоиться, подавил вспыхнувшую было злость. Оттолкнулся от двери, подлетел к стене, откуда мог видеть отражение Натали в зеркале. Она рисовала себе вокруг глаз зеленые крылья бабочки.

– Почему бы тебе все-таки не позвонить на работу? – спросил он. – Скажи, что у тебя гости издалека.

Она резко развернулась к нему. Накрашенное лицо, искаженное злобой, выглядело жутковатой карикатурой на ту Натали, которую помнил Стюарт, неприятно контрастируя с болезненно бледными руками и дряблой шеей. Стюарт чуть не вздрогнул от захлестнувшей его волны боли и отвращения, с трудом заставив себя не отвести взгляд.

– Я не собираюсь тратить на тебя свое время, – почти прокричала она. – У меня есть другие заботы. Смотри. – Она вернулась в переднюю комнату, подлетела к компьютерному терминалу. Стюарт последовал за ней. На экране компьютера высветилось изображение. Зазвучала странная электронная музыка.

На экране парил ребенок. К груди его была привязана клавиатура электронного музыкального инструмента. По клавишам сновали пальцы – непропорционально короткие и толстые. Хаотичный набор звуков, сливающихся в какофонию, больно резанул Стюарту нервы. Сердце сжалось при виде уродца.

Лицо у ребенка было гладкое, круглое, безмятежное, улыбающееся. Похоже, выражение этого лица никогда не меняется. Голова ненормально большая, невидящие глаза в глубоких глазницах закачены вверх. Ноги карликовые, раза в два короче обычных.

– Это мой сын Андрей, – сказала Натали. – Спинной мозг расщеплен надвое. Сильно недоразвиты речевые центры. Аутизм. Его хромосомы испорчены Шеолом.

Сумбурная и дисгармоничная музыка резала слух, но иногда случались и удачные отрывки. Стюарт смотрел на детское лицо, обезображенное Шеолом, и чувствовал, как внутренности его наполняются холодной смесью боли и ужаса. Способен ли он полюбить такого ребенка?

– Он сможет выжить лишь в невесомости, – продолжала Натали. – За ним нужно ухаживать круглые сутки. Это изображение передается сюда из нашего госпиталя.

Стюарт немного оправился от потрясения, обрел дар речи.

– Его можно вылечить? – спросил он.

Натали пожала плечами.

– Говорить он никогда не сможет. Но остальная часть мозга нормальная. Андрей хорошо обучаем, нужно только заинтересовать его. Но привлечь к себе внимание малыша очень трудно. Может быть, когда-нибудь он даже сможет найти работу. Будет выполнять ее с помощью приборов дистанционного управления, находясь в госпитале. Тогда заработка хватит, чтобы оплатить часть его содержания.

– Он знает, что мы сейчас видим его?

– Когда я включаю трансляцию, в его палате на видеокамере зажигается красная лампочка. Но сейчас он увлечен музыкой и ни на что не обращает внимания. Андрей делает это часами. Это единственное, что ему по-настоящему нравится. – Глаза Натали потеплели. – Вот из-за кого я живу здесь, в Новом Человечестве. Никто не возьмет меня замуж с Андреем. А его я ни за что не брошу. Правда, здесь для биологов наступили тяжкие времена. Мне пришлось перейти на другую работу, неинтересную. Зато я могу содержать Андрея. В Новом Человечестве для этого имеются условия. Многие люди с сильно измененными генами рано или поздно становятся инвалидами. Поэтому здесь для них построили хороший госпиталь.

Стюарту вспомнился человечек-паук, его жуткий высокий голос: «Микробы, понимаете». В глазах защипало. Стюарт снова перевел взгляд на Андрея, едва сдержав нервную дрожь. Вот что означают искореженные гены! Вот отчего погибла любовь.

– Я хочу вам помочь, – сказал Стюарт.

– Нет, – покачала головой Натали. – Это тебя не касается.

– Но это и мои гены.

– Это испорченные гены. Значит, не совсем твои.

– Не все так просто.

– Стюарт, я не хочу стать целью твоего очередного крестового похода за справедливость. – Взгляд ее снова похолодел. – Тот… Альфа постоянно воевал за справедливость. Всюду искал правду. Все пытался с кем-то свести старые счеты, о которых давно все забыли. Все, кроме него одного. И так постоянно. Этого, – посмотрела она на экран, – он не мог простить себе. Он корил себя, что вернулся с Шеола с испорченными хромосомами. Он понял, что сила и ум не всегда могут помочь. Понял, что есть в мире такое, что ему не подвластно. Даже считал, что лучше бы он сгинул тогда на Шеоле. Он начал ввязываться в опасные авантюры, потому что не мог жить с сознанием своей вины за Андрея.

Натали выключила монитор. Музыка оборвалась. Глядя на погасший экран, Стюарт чувствовал, как в нем самом что-то тоже гаснет и умирает – надежды, часть его жизни. Вспомнил голос с видеозаписи без изображения, звон стекла о стекло. Пропитой голос человека, потерявшего все, что имел.

Натали допила кофе, поставила баллончик на полку.

– Я смирилась со всем этим еще несколько лет назад. У меня не осталось к нему никаких чувств. Я устала от него, не было уже сил терпеть его выходки. Он для меня вообще теперь ничего не значит. И ты тоже.

– Но я не он, – возразил Стюарт. И тут же усомнился в своих словах.

– Зачем ты пришел сюда?

– Я хочу помочь.

– Мы не нуждаемся в твоей помощи. Ни я, ни Андрей. Нам хорошо с ним вдвоем. Когда Альфа погиб, выяснилось, что он оставил нам приличную сумму. Он и раньше посылал нам деньги. Мы неплохо обеспечены.

– Я могу обеспечить вас еще лучше.

Натали не ответила. В голове Стюарта крутились тягостные образы. Уроды, сконструированные генными инженерами. Бутылка, звякающая о стакан, и пропитой голос. Уродец с генами, испорченными Шеолом. Электронные звуки терзали память, как отчаянные крики младенцев.

– Мне надо идти на работу, – мягко сказала Натали.

Баллончик с кофе давно уже остыл в руке Стюарта. Он поставил его на полку и вышел из квартиры.

Улица гомонила, полнилась людьми, спешащими на работу. Стюарт пробрался сквозь толпу к голографической схеме, чтобы найти обратный путь в гостиницу.

Возвращаться прежним путем ему не хотелось, слишком живы еще были жуткие впечатления – голубой свет на бледной коже шестиногого чудища, его сатанинское хихиканье.

Стюарт выбрал другую дорогу. Длинную.