Текст книги "Зов смерча"

17

В бедро вонзилась еще одна игла. Сознание возвращалось. Просыпавшиеся нервы заходились от боли. Тело словно груда битого стекла. Во рту пересохло, запекшиеся губы и язык не слушаются. Какой-то шум. Похоже на гудение вентилятора. Стюарт открыл глаза.

В конце темного туннеля просыпающегося сознания проступило женское лицо со светло-соломенными волосами. Ее глаза, не отрываясь, смотрели на Стюарта. Под левым глазом сияет имплантированная россыпь звездочек – мелких драгоценных камней. Кто это? Он где-то видел уже это лицо. Наконец Стюарт узнал.

– Ванда, – прошептал он непослушными губами.

– Стюарт. – Лицо осветилось улыбкой. – Вот. Выпей воды, тебе станет лучше.

Она вставила ему в рот мундштук баллончика. Стюарт с жадностью втянул в себя влагу. Казалось, по телу скачут какие-то насекомые, вонзая в кожу острые жала. Стюарт дернулся в надежде хоть немного успокоить зуд. И осознал, что не может двигаться.

От воды ему полегчало. Сознание постепенно прояснялось. Темные вихри рассеивались. Стюарт понял, что лежит на твердом столе, видимо, металлическом, крепко привязанный, прижатый к столу натянутой простыней. По крайней мере крови не видно, равнодушно отметил он. К голове были прикреплены электроды, в разъем на затылке вставлен кабель. С чем соединен этот кабель, Стюарт разглядеть не смог. За Вандой в сумраке смутно маячили какие-то силуэты. Постепенно Стюарт узнал Курзона. Рядом с ним стояли хрупкая женщина в униформе и человек в белом халате со стетоскопом на шее. Неподалеку на столике аккуратно сложена одежда Стюарта.

Болела раненая рука, весь правый бок, почки. Стюарт перевел взгляд на Ванду.

– Жаль, что я впутал тебя в эту историю, – сказал он.

– Меня позвали сюда только для того, чтобы помочь опросить тебя, – ответила Ванда. – Потому что я знаю тебя.

Стюарт заметил, что на ней форменная куртка с топографическим значком, пристегнутым к воротнику. На значке надпись: «Спецотдел».

– Ты работаешь на Курзона? – хрипло спросил Стюарт.

– Давно уже. – Это Ванда произнесла как само собой разумеющееся. – Я работаю в службе безопасности завода.

Стюарт попытался улыбнуться. Но из-за вспыхнувшей в боку боли перехватило дыхание. В глазах Ванды мелькнуло сочувствие.

– «Опросить»? – спросил он. – Правильнее было бы сказать «допросить».

– Как тебе больше нравится.

Ванда встала. Вспыхнули мощные прожекторы. Стюарт отвернул голову от слепящего света. Послышались приближающиеся шаги.

– Стюарт, – произнес мужской голос, мягкий и равнодушный, с едва заметным акцентом. По-видимому, голос Курзона. – Мы хотим узнать правду.

– Раздавите гадину! – ответил по-французски Стюарт девизом банды «Уток». – Этого достаточно?

Последовало недолгое молчание.

– Стюарт, – продолжил Курзон. – Мы все равно узнаем правду. У нас есть наркотики, есть и другие методы воздействия. Но главное, у нас есть время. И мы выясним все, что нам нужно. – Курзон откашлялся. Интонации его не предвещали ничего хорошего. – Ты уже приговорен. Три человека, присутствующие в этой комнате, уполномочены осуществить функции чрезвычайного трибунала. И мы вынесли тебе приговор. Теперь осталось лишь оформить наше решение на бумаге. – Курзон еще раз прокашлялся, более зловеще. – К сожалению, без бумажной волокиты не обойтись.

– Ты мне начинаешь нравиться, – иронически сказал Стюарт.

По коже все еще, казалось, ползали ядовитые насекомые.

– Мы приговорили тебя к смерти.

Стюарт повернул голову к Курзону. В глаза бил яркий свет прожекторов.

– Это должно запугать меня? – спросил Стюарт с улыбкой.

Прищурил глаза, убедился, что перед ним действительно Курзон. Остальные сидели за столом поодаль. Очевидно, следили за показаниями датчиков детектора лжи.

Забинтованная рука Курзона висела на подвязке. Значит, понял Стюарт, тот шальной выстрел в глубь бара все-таки ранил его. Лицо у Курзона было очень бледным. Видимо, потерял немало крови.

– По закону я обязан объявить тебе приговор, – сказал Курзон. – Для протокола сейчас включена записывающая аппаратура. И мне безразлично, испугаешься ты или нет. Мы взяли тебя живым не ради бюрократических процедур. Я должен сообщить тебе, что наш приговор может быть отменен или изменен. Это зависит от того, как ты будешь с нами сотрудничать. Вы понимаете, мистер Стюарт?

– Лучик надежды. Как трогательно. – От ослепительного света прожекторов, направленных прямо в лицо, слезились глаза. По коже сновали мурашки. Стюарт попытался хоть немного изменить положение своего тела. Но тщетно.

– Вам неудобно, мистер Стюарт? – спросил другой голос.

Сильно прищурившись, Стюарт разобрал, что голос принадлежал человеку в белом халате.

– Да, – ответил Стюарт.

– Чтобы привести вас в сознание, мы ввели вам лекарство, которое может вызвать неприятный побочный эффект. Но это пройдет.

– Благодарю.

– Мы не вводили вам обезболивающих веществ, – продолжал объяснять врач, – потому что они иногда вызывают дремотное состояние. Поэтому вы чувствуете боль.

– Постараюсь как-нибудь справиться. Спасибо. – Стюарт закрыл глаза.

– Итак, начнем? – снова прозвучал голос Курзона.

Стюарт промолчал.

– Назови своих сообщников на Рикоте, – начал Курзон допрос.

– Я действовал один. – Стюарт чуть улыбнулся себе. Как раз тот случай, подумал он, когда правде ни за что не поверят.

– На кого ты работаешь?

– На себя.

– Означает ли это, что ты наемник?

– Нет. Это означает, что я действую сам по себе.

– И никто не нанимал тебя для убийства Кура?

– Никто.

Курзон помолчал, раздумывая.

– Такие ответы мы и ожидали услышать, – сказал наконец Курзон.

– Значит, я не разочаровал вас, – попытался улыбнуться Стюарт сквозь гримасу боли, искажавшую лицо.

– Такие ответы дает любой агент. Мол, он действовал в одиночку, не получал никаких инструкций.

Стюарт еле удержался, чтобы не пожать плечами.

– Ложные ответы заставят нас применить наркотики, – продолжал Курзон. – Независимо от твоей воли мы добьемся от тебя правды. Ты можешь только затянуть процесс.

– Делайте что хотите. – У Стюарта раскалывалась голова. – Мне не о чем с вами разговаривать.

– Зачем ты убил Кура?

Стюарт зажмурился. Перед глазами поплыли желтые пятна – действие прожекторов. Постарался не обращать внимания на ползающих по коже насекомых.

– Кур пытался убить меня, – сказал Стюарт, – когда его еще звали Де-Преем. Он предал мой отряд. Из-за этого многие мои друзья погибли.

– «Орлы»?

– Соображаешь, дружище.

– А за что ты хотел убить меня?

– За то, что ты, Курзон, убил меня. – Стюарт приоткрыл глаза, чтобы видеть его лицо. – Ты ведь забрал меня с Весты только затем, чтобы уложить в гроб.

За прожекторами в полумраке кто-то вздохнул.

– Ты удивлена, Ванда? – спросил Стюарт, стараясь разглядеть ее лицо. – Ты не знала, что Курзон убил твоего мужа?

– Это ложь, – сказал Курзон.

– Так кто же из нас двоих врет? – рассмеялся Стюарт. От боли смех получился зловещим.

– Стюарт погиб на Весте, – спокойно произнес Курзон. – Мы не смогли его оттуда вызволить. Сюда мы доставили уже мертвое тело.

– Нет ничего краше правды, – ответил французской пословицей Стюарт. – Ты врешь, Курзон.

– Мне бы хотелось знать правду, – потребовала Ванда.

– Кто-то запрограммировал его, – отмахнулся от нее Курзон. – Такие инструкции он получил от тех, кто послал его убить меня. – Курзон прокашлялся. – Ванда, я покажу тебе рапорты. Ты можешь поговорить с пилотом.

– Очень хотелось бы, – снова подала голос Ванда.

– Ванда, – просипел Стюарт, – пилот врет. И рапорты тоже.

Курзон снова закашлялся. «Он что, простужен?» – подумал Стюарт.

– По нашим данным, – словно оправдываясь, заговорил Курзон, обращаясь к Стюарту, – твоя память не обновлялась пятнадцать лет. Поэтому ты можешь помнить только события, происходившие до войны. Верно?

– Да.

– Тогда на каком основании, мистера Стюарт, вы основываете свое утверждение? Откуда вы получили информацию?

– От самого себя. От моей прошлой личности. Он оставил мне сообщение, в котором рассказал, что ты собираешься убить его.

– И ты поверил ему?

– Ванда, – Стюарт направил взгляд в ее сторону, в полумрак за прожекторами, – он послал мне сообщение уже после того, как вернулся с Весты. – Это было ложью. Но Стюарт решил, что, даже если детектор лжи обнаружит это, все равно положение не станет хуже. Поскольку хуже просто некуда. И продолжил: – Дело в том, что им была выгодна смерть Де-Прея. По их заданию я застрелил его на Весте. Но «Консолидированные» выкрали у страховой компании «Свет жизни» генетический материал Де-Прея и его память. «Консолидированным» он оказался нужнее, чем я. Если бы я, возвратившись на Рикот, обнаружил, что Де-Прей продолжает существовать, но уже здесь, на Рикоте, тогда… Трудно предугадать, что бы тогда произошло. Поэтому Курзон и убил меня. Вот какова награда за выполненную работу.

Ванда молчала.

– Ты получил сообщение от самого себя? – заговорил Курзон. – От своей прежней личности?

– От Альфы, – подтвердил Стюарт.

– Значит, это Альфа сообщил тебе обо всем? О предательстве Де-Прея и о том, что я собирался Альфу убить? Это единственная причина, по которой ты хотел убить нас?

– Да. Я вынес вам приговор еще во Флагстаффе.

Люди, сидящие за столом с индикаторами детектора лжи, зашушукались. Видимо, советовались, пытаясь определить, насколько правдивы показания Стюарта.

В воздухе повис запах сигаретного дыма. Очевидно, кто-то из тех людей закурил. Стюарту нестерпимо захотелось курить.

– Я думаю, – Курзон кашлянул, – что доктор Нубар и миссис Стюарт могут идти. Они не имеют допуска к вещам, о которых я собираюсь поговорить с мистером Стюартом.

– Правильно, – засмеялся Стюарт. – Начинаются разговоры взрослых. Мальчикам и девочкам слушать их ни к чему.

– Благодарю вас обоих, – тем же спокойным тоном продолжал Курзон. – Ванда, ты, я думаю, можешь идти домой. А вы, доктор Нубар, подождите, пожалуйста, у себя в кабинете. Возможно, вы нам еще понадобитесь.

Послышались шаги. Звуки открывающейся и закрывающейся двери. У Стюарта все сильнее болели глаза, голова раскалывалась.

«Не сломал ли я только что Ванде карьеру? Ведь теперь у Курзона появилась причина опасаться ее. Если она поверила мне, то не исключено, что захочет отомстить Курзону за Альфу. Она вполне может поднять вокруг смерти Альфы скандал. Наверно, – решил Стюарт, – я сотворил глупость. Надо лучше владеть собой». Но это было не так-то просто: боль, слепящие прожекторы и стимуляторы туманили голову. Стюарт попытался сконцентрироваться, выровнять дыхание и взять себя в руки.

«У меня нет никакой тактики, – заклинал он себя. – Я просто существую. Во мне лишь пустота».

Прожекторы погасли. Стюарт облегченно вздохнул. Но яркие пятна еще стояли перед глазами. Боль в голове чуть отступила. Курзон опустился на стул рядом со Стюартом, где до этого сидела Ванда. Снова зашелся в сиплом кашле.

«Мой ум чист и свободен. Чист, как абсолютная пустота».

Пятна перед глазами постепенно растаяли. Стюарт открыл глаза. Рядом сидел хмурый Курзон. Его лысеющую голову венчали нейронаушники с электродами, вдавившимися в кожу, Стюарт решил, что наушники соединены с детектором лжи.

«У меня нет крепости. Моя крепость – мой бессмертный дух».

– Ты прав в одном, – сказал Курзон, – я действительно убил твоего Альфу.

Признание удивило Стюарта. Что заставило Курзона пойти на это?

– Надеюсь, из-за этого у тебя не прибавится бумажной волокиты? – с иронией осведомился он.

– У меня были высшие соображения, которых ты не сможешь понять и оценить по достоинству.

«У меня нет меча. Я создаю себе меч из пустоты, из своей мысли».

Стюарт чувствовал, что только что одержал маленькую победу.

– Зато я могу оценить, – рассмеялся Стюарт, – бактериологическую атаку на чуждую расу. Я способен по достоинству оценить Бригадира-Директора, убившее своего сотрудника за успешно выполненное опасное задание. Я также ценю высокие достоинства подлого циника Де-Прея. – Стюарт вывернул голову к Курзону, чтобы видеть его глаза. – Я оценил твои действия. Но, может быть, ты назовешь мне причину? Может быть, я и это смогу понять?

Здоровой рукой Курзон вынул из кармана носовой платок, высморкался. Откинувшись назад, оперся на спинку стула, взглянул на Стюарта с задумчивостью, словно солидный и добропорядочный начальник, размышляющий над трудной задачей.

– Твой Альфа, – начал объяснять Курзон, – сам искал смерть. Красивую смерть. Да, он жаждал умереть, Стюарт. Он упрекал себя за то, что вернулся живым с Шеола. Он хотел умереть с честью, предварительно выполнив свою цель. Покончить с Де-Преем. Мне кажется, твой Альфа умер счастливым.

– Как трогательно было с твоей стороны помочь ему умереть. Убив меня, ты тоже собираешься оказать мне неоценимую услугу?

– Возможно, я оставлю тебя в живых. А возможно, и нет.

Опять врет, подумал Стюарт. Вранье заложено в его гены.

– Оставишь в живых, если я скажу правду? – саркастически осведомился он.

– Правду ты скажешь нам в любом случае. Мы располагаем методами, которые помогут вытянуть ее из тебя. И временем тоже. Но я имею в виду другое. Я хочу предложить тебе сотрудничество.

Стюарт было рассмеялся, но острая боль в боку заставила его застонать. Он попытался успокоиться, снова обрести утраченный на какое-то мгновение самоконтроль.

Курзона отказ не удивил и не обидел. Интонации его не изменились.

– Мне кажется, – продолжал Курзон тем же уравновешенно-рассудительным тоном, – твоему Альфе понравилось сотрудничать с нами. Но он был слишком глубоко изранен неудачами в личной жизни. Эти переживания мешали ему по достоинству оценить наши планы на будущее. Он относился к работе цинично, словно наемник. А людям, которые работают только за деньги, я не могу доверять. Например, Де-Прею. Ему безразлично, на кого работать. На Весту или на меня, ему все равно. Де-Прей согласился бы работать и на Мощных, если бы они дали ему то, что он хочет. Поэтому ценность Де-Прея ограниченна. Он способен вбивать идеалы в чужие головы, но сам не имеет вообще никаких идеалов. Для него нет ничего святого. Интересно, понимал ли твой Альфа, что прохладное отношение к работе приблизило его к человеку, которого он жаждал убить?

– Ты настоящий бриллиант, Карлос Данцер Курзон. Бриллиант чистой воды.

– Нет, отнюдь нет, мистер Стюарт. Просто я человек, хорошо приспособленный к подобной работе. Как и ты, как и полковник Годунова, сидящая за тем столом. – Курзон взглянул в сторону Годуновой, потом снова на Стюарта. – Как и Председатель, непререкаемый наш авторитет.

Стюарт молчал. Курзон чуть склонил голову набок, как бы стараясь рассмотреть ситуацию с другой точки зрения. Но этот его театральный жест оказался смазанным очередным приступом кашля.

– Бронхит, – объяснил Курзон, откашлявшись. – Только начинается. – Взглянул на Стюарта с оттенком веселья в глазах. – А что тебе известно о Мощных, мистер Стюарт?

– У них жесткая и многоступенчатая иерархия, сложный язык. Мне известно, что ты послал Альфу заразить их Председателя и других Мощных. Но их Первый Заместитель уцелел. Гормоны Мощных оказывают наркотическое воздействие на людей с В-меткой. Такие люди считают Мощных почти богами.

Курзон не смог скрыть удивления, бросил быстрый взгляд на Годунову. Стюарт на мгновение прикрыл глаза. «Наконец, – подумал он, – наконец, мне удалось заставить тебя проявить хоть какое-то чувство, сукин ты сын».

– Теперь, мистер Стюарт, – снова заговорил Курзон медленно и задумчиво, – сохранить тебе жизнь будет гораздо труднее. Большинство людей, прознавших про эти вещи, просто исчезают бесследно.

– Может быть, ты немного ослабишь эту чертову простыню на плечах, чтобы я мог пожимать ими? – Стюарт сделал ударение на последних словах.

Наркотик, который ему ввели, вызывал желание говорить. Но Стюарт знал, что все его слова анализируются компьютером детектора лжи, сравниваются с предыдущими. Так накапливается информация. Поэтому во время допросов с применением детектора лжи необходимо отвечать кратко и просто, не вдаваясь в сложные и многоречивые объяснения. Следователям выгодно подтолкнуть допрашиваемого к длинным беседам и хвастовству, чтобы заполучить веревку подлиннее, из которой можно потом сплести аркан и набросить его жертве на шею. Стюарт выровнял дыхание, сосредоточился на созвездиях так же, как уже поступал на Весте. Восстановил в памяти карту звездного неба. Звезда М44. Черт возьми, из какого она созвездия?

– Не укажешь ли ты нам источник своей информации? – осведомился Курзон, как бы между прочим.

М44 из созвездия Рака, вспомнил Стюарт. Дальше оказалось труднее. Что ответить Курзону? Ни к чему ему знать об истинных источниках информации Стюарта.

– В прошлом году, – сказал Стюарт, – «Борн» прилетел на Весту. Отдел «Пульсар» перепутал меня с Альфой и посадил в тюрьму. По их вопросам мне удалось узнать кое-что. Потом я работал в торговом представительстве Мощных, встретил там нескольких бывших «Орлов», понаблюдал за ними.

– Сопоставил сведения и сделал выводы?

– Я гожусь для разведывательной работы. По крайней мере так мне говорили. – Стюарт взглянул на Курзона. – В «Пульсаре» со мной обошлись жестоко. Там настоящие изверги. Им очень не понравилось, что вы убили Председателя их торгпредства.

– Мне тоже это было не по душе, – скривился Курзон. – Ту операцию спланировали впопыхах. Смысл ее мне и самому не до конца ясен. Это была не моя идея. Боюсь, на этом настаивали наши собственные Мощные. Сам Председатель торгпредства. Мы провели операцию только для того, чтобы угодить ему.

Взметнувшаяся волна удивления поглотила созвездие Ориона. Нервы затрепетали, словно задетые струны.

– Мощные заражают друг друга? – воскликнул Стюарт. – Я думал, они такие дисциплинированные, совершенные. – И тут же вспомнил, что надо меньше болтать.

Созвездие Ориона. Вот Ригель, там Бетельгейзе.

– Именно такой совершенный образ Мощных мы и стремимся поддерживать у человечества. – Голос Курзона шел как бы издалека. – Чтобы люди поверили, что они могут стать такими же совершенными. Невоинственными, интеллигентными, стабильными.

«Послушными», – мысленно добавил Стюарт.

– Но правда такова, – лился голос Курзона, – что у Мощных тоже есть нации. И они так же разобщены, как и мы.

Восстановленное было в правах созвездие Ориона снова исчезло. Идеи засверкали в голове Стюарта пулеметной очередью. Он быстро выстроил их в стройную схему. Итак, что получается? Если Мощные разделены на нации так же, как человечество, тогда понятно, почему они торгуют с людьми через два разных торгпредства – одно на Рикоте, другое на Весте. Значит, и Война Грабителей тоже велась на территориях разных Мощных. Становится понятным и то, почему службы безопасности Весты и Рикота враждуют друг с другом. Очевидно, враждуют между собой и Мощные этих торгпредств. Поэтому Председатель торгпредства Мощных на Рикоте попросил Курзона уничтожить своего конкурента на Весте.

В свете этого можно объяснить и запрет человечеству вторгаться в огромный конус космического пространства. В этом конусе, наверно, живут другие нации Мощных, являющиеся опасными конкурентами тех двух наций Мощных, которые уже вступили в сотрудничество с людьми. Председатели обоих торгпредств не хотят дополнительной конкуренции.

– Вот какой оборот, – повернулся Курзон к Годуновой. – Он теперь знает столько, что хватит на три смертных приговора. Я объяснил ему кое-что, чтобы ему легче было разобраться во всем и понять, что разумнее рассказать нам о наших коллегах на Весте.

Стюарт вдруг понял, что Курзон наглотался обезболивающих наркотиков, поэтому он так говорлив и странно весел.

– Верно? – повернулся Курзон к Стюарту. – Теперь тебе легче понять, что произошло на Весте?

– Я… не уверен. – Стюарт снова начал вспоминать расположение звезд в Орионе. – С Весты я вынес впечатление, что там в службе безопасности нет единства. «Пульсар» и другая группа…

– «Группа семь», – подсказал Курзон.

– Да. У них разные мнения. В том числе и о моей персоне. «Пульсар» пытался вытянуть из меня какую-то информацию о Рикоте. Похоже, они собираются вам отомстить.

– Я предупреждал Председателя об этом. – На щеке Курзона дернулся мускул. – Но он настаивал. Он хотел остановить тех Мощных. Его разведка донесла ему, что Мощные на Весте планируют какую-то важную операцию. Наш Председатель хотел предотвратить ее.

В голове Стюарта вовсю торжествовало созвездие Ориона. Вдали маячили Плеяды.

– Хуже всего то, – продолжал Курзон, – что наш удар по Весте не достиг цели. Нам важнее было ликвидировать Первого Заместителя, а не самого Председателя. Не знаю, зачем, но именно на этом настаивал наш собственный Председатель. – Курзон мрачно уставился в пол. – Черт бы их всех побрал! Нам еще повезло, что мы сумели сделать хотя бы то, что сделали.

Курзон вынул платок и откашлялся в него. На его хмуром лице маячила какая-то нелепая ухмылка. Теперь Стюарт не сомневался – Курзон наглотался обезболивающих наркотиков. И теперь они пробивают стену его врожденной скрытности.

«Свой меч я создаю из мысли».

– В конечном итоге, – заключил Курзон, – не важно, какая из этих двух фракций Мощных возьмет верх в их междоусобной войне. В любом случае мы будем править будущим.

«Болтай, болтай», – думал Стюарт. Созвездие Ориона алмазами сверкало в его голове.

– Что-то подобное я уже слышал, – сказал Стюарт. – Так же думал и «Когерентный свет». А потом «Дерротеро», «Горький», «Разведчик».

– Ага! – Курзон поднял немного удивленные глаза на Стюарта. – Узнаю твой цинизм вояки. Бывало, я соглашался с тобой. Соглашался в том, что поликорпы – это дерущиеся между собой хищники, презирающие слабых и алчущие власти. Каждый из них жаждет быть первым, наивно надеясь, что его идеология станет господствующей. Понимаешь, я с рождения предназначен для определенного рода работы. Это заложено в моих генах. И я выполняю свою работу великолепно. Но мне всегда не хватало – как бы это лучше сказать? – вдохновения.

– Но теперь ты его обрел, как я погляжу.

– Мне нравится твой подход к вещам. В самом деле нравится. Помнится, Орбитальный Совет когда-то являлся для всех высшим авторитетом. Мудрое было правление. Но потом мозги у них задурманились, словно они наглотались нервно-паралитического газа или заразились каким-то сумасшедшим вирусом. И с тех пор…

– Началась борьба за выживание, – подхватил Стюарт. – Дни Дарвина. Естественный отбор.

– Да, – улыбнулся Курзон. – Поликорпорации развязали драку за власть. Началась война всех против всех. В отсутствие центральной власти и ее сдерживающего начала, при ужасной коррупции в самых верхах, не осталось никакой морали. Воцарился хаос. И в этих условиях ты, мистер Стюарт, выработал свою собственную мораль. Ты работал под руководством Де-Прея, потом под моим. Но наши мировоззрения тебя не устраивали. У тебя ведь всегда имелось свое собственное. Но не кажется ли тебе, что такой образ жизни слишком… одинокий, что ли? Может быть, даже антиобщественный. Ты никогда не мог найти себе настоящего друга. Ты всегда сам по себе.

– У меня много друзей, – ответил Стюарт. – А что касается антиобщественного поведения, то я, в отличие от некоторых, не убиваю своих друзей.

– Твой Альфа убивал! – От этих слов Курзона Стюарт почувствовал, как тело его окостенело. – На Шеоле он убил старшего офицера, своего начальника. – Курзон наставил на Стюарта палец. – Бах! – Глаза Курзона пьяно сверкнули. – И нет начальника. А в боях Альфа не раз отдавал приказы, в результате которых гибли его друзья. Ведь он был командиром, а командирам иногда приходится отдавать приказы. Ты можешь позволить себе быть добродетельным, потому что никем не командуешь. Твоему Альфе повезло меньше. Он вынужден был распоряжаться человеческими жизнями. И это искорежило его душу. Это одна из причин трагедии Этьена Ньяги Стюарта Первого.

– Это не главная причина его трагедии. – Стюарт уже обливался потом.

– Послушай. Когда появились Мощные, я вдруг понял, что хочу с ними сотрудничать. Я понял, что в посредничестве между Мощными и человечеством мои судьбоносные навыки пригодятся.

«Судьбоносные навыки», – мысленно передразнил его Стюарт и рассмеялся. Созвездие Ориона задрожало и рассыпалось.

– Мощные разделены, – продолжал Курзон. – Мы тоже. В этом наша слабость. Другие поликорпы боятся нас, поэтому стараются держать в рамках, чтобы не допускать нашего усиления. Думают, что справятся с нами. Не выйдет! Симбиоз людей и Мощных! Вот главное! В симбиозе мы достигнем высот, которых по отдельности никогда не смогут добиться ни Мощные, ни человечество. Мощные уже поняли это, и поняли очень хорошо. Вот почему их Председатель переселился в человеческую область пространства. Мощным также нужна власть. И они осознали, что обретут ее только с нашей помощью.

– От этого они не станут лучше, – сказал Стюарт. По лицу его стекал пот. – Так же, как и вы.

– Возможно. – Лицо Курзона раскраснелось. – В определенном смысле мы действительно не станем лучше. У нас не прибавится морали, этики и тому подобного. Но мы станем лучше в другом отношении. Эволюция продолжается. Будущее будет за нами. Все остальные отстанут и устареют.

В мозгу Стюарта в черном небе сиял Орион. Пот, струившийся по лицу, казался кровью.

– Вы правы только потому, – Стюарт заставил себя иронически улыбнуться, – что ваша победа неизбежна, так? И это я уже слышал. Так говорил Де-Прей.

Но Курзон уже вошел в раж, он говорил, не останавливаясь, почти не обращая внимания на Стюарта:

– Обнаружив В-метку и В-наркоманию, мы поняли, куда надо двигаться. Теперь у нас был ключ. Мы увидели перспективу. Мощные сообразительны, способны к полету фантазии не хуже нас. Но почему они так дисциплинированны? Почему они так… сплоченны? Откуда в них такой дух коллективизма? Благодаря их аэрозолям, Стюарт. Это очень сильное средство. В обществе Мощных нет ни предателей, ни диссидентов. И обрати внимание на одну важную вещь. Их интеллект не страдает от этого. Более того. Мощные даже умнее нас. Умнее потому, что некоторые из этих аэрозолей усиливают функции мозга, повышают умственные способности. Но благодаря аэрозолям их интеллект направлен не на разрушение, а на обустройство общества. Они не растрачивают себя в напрасных поисках счастья, поскольку давно обрели его. Обрели в работе на благо своего общества и своих друзей.

– Звучит прекрасно. Но если все так замечательно, почему тогда их начальники травят друг друга?

Курзон повернулся к Годуновой:

– Знаете, полковник, что я думаю? Мы ведь все равно умертвим его. Почему бы нам не раскрыть ему перед смертью некоторые наши тайны?

– Некоторые вещи лучше не произносить вслух, – осторожно ответила Годунова.

Голосок ее поразил Стюарта – нежный, как у ребенка. Совершенно не вязался с садистской профессией.

Курзон закашлялся, прикрыл лицо платком. Потом заговорил чуть громче:

– Я буду проводить допрос так, как считаю нужным. По правилам, без правил… Какая тут, на хрен, разница? Времени у нас более чем достаточно. Может быть, мистер Стюарт захочет сотрудничать с нами. Ему важно понять наши цели. – Курзон махнул рукой на Годунову, пытавшуюся что-то сказать. – Да, мы пока не знаем, говорит ли он правду. Но у нас есть наркотики. Есть или нет?! Ну так давайте пошлем все эти правила к черту! – Курзон повернулся к Стюарту. – Полковник Годунова большой специалист по пыткам. Я тоже. Но опыт привел ее к другим выводам, чем меня.

– Я запишу свой протест в журнал, – снова подала нежный голосок Годунова.

– Запиши. Мне по хрену.

Стюарту стало любопытно, насколько искренен этот «обмен любезностями». Может быть, это обычная для допросов игра в «плохого» и «хорошего»? Курзон разыгрывает из себя «добряка», а Годунова – «злого мучителя»? Конечно, Курзон накачался наркотиками. Но ведь не настолько же, чтобы полностью потерять контроль над собой. Чувствуется в нем какая-то фальшь, пусть почти и незаметная.

– Мощные, – напомнил Стюарт. – Почему они убивают друг друга?

– Сейчас. – Курзон сосредоточенно нахмурился. – Итак, по нашему мнению, в своей эволюции они свернули на неудачный путь. Аэрозоли помогают им поддерживать высокую солидарность внутри нации. Вернее сказать, внутри племени. Это слово тут больше подходит. Но племена между собой враждуют. А с людьми все будет иначе.

– Господи! – воскликнул Стюарт. – Да вы же хотите сделать из людей довольных и счастливых наркоманов?!

Годунова предупреждающе кашлянула.

– Мы хотим сделаем человечество таким, каким оно всегда стремилось стать. – Курзон продолжал, не обращая внимания на протесты Годуновой. – То есть мирным, счастливым, созидающим светлое будущее. Идеальный общественный строй. Рай для трудящихся. Братство, равенство. От каждого по способностям и так далее. Справедливость. Короче, мы воплотим старые лозунги в жизнь. Они, как оказалось, все-таки верны. А после этого мы протянем руку дружбы племенам Мощных. Наш Председатель займет достойное место в симбиозе людей и Мощных. Дни Дарвина продолжатся. В конце концов не имеет большого значения, кто победит. Веста и Рикот, наш Председатель и их Председатель, все станут одной командой. – Курзон сцепил пальцы обеих рук. – Общее благосостояние, общее будущее.

– Вы не должны держать такую великолепную идею в секрете. Об этом должны узнать хотя бы сотни людей.

Польщенный высокой оценкой Стюарта, Курзон продолжал еще вдохновеннее.

– А мы и не делаем из этого большого секрета. Об этом знает куда больше людей, чем ты думаешь. О В-наркомании знают сотни. Но это лишь общий замысел. А в подробности посвящены не больше дюжины человек на Весте и Рикоте. В нашем распоряжении огромные капиталы. Лучшие химики работают в наших секретных лабораториях, разбросанных по всему доступному для людей космическому пространству. Каждая из лабораторий трудится над своей частью общей задачи, не подозревая ни о конечной цели, ни о существовании других, подобных ей лабораторий. Мы построим свое общество по образцу Мощных. Пройдет лет десять или пятнадцать, и мы достигнем того, к чему стремимся. Как только все увидят наши успехи, так сразу же поликорпы захотят научиться у нас. Они придут к нам на поклон. И единственное, что мы от них потребуем, это присоединиться к нам.

– Вы хотите, чтобы и я присоединился к вам?

– Да, – улыбнулся Курзон. – Возможно, ты окажешься нам полезен для весьма специфичной работы.

– Почему именно я?

– Ты никогда не интересовался, как Мощные готовят своих шпионов для засылки во вражеское племя? Они делают им хирургическую операцию на нервных центрах. После этого шпион становится невосприимчивым к их аэрозолям. От такого потрясения многие сходят с ума. Ведь после такой операции Мощный становится… как бы сказать… индивидуалистом. Не просто индивидуалистом, а психованным диссидентом. Социально опасным элементом, раскольником, способным к предательству. Таким, как ты, мистер Стюарт.