Текст книги "Тропа войны"

Глава 7

– Скольких мы должны лишить жизни ради освобождения своей страны? – спросила Римо Горящая Звезда, когда они мчались сквозь ночь в Вундед-Элк, городок племени Апова. – Сколько человек умрет во время охоты на буйвола, пока великая орлица не совьет гнездо среди родных скал?

– Это ты о супермаркете Апова? – Спросил Римо. Впереди он различал множество огней, горящую неоновую стрелу и неоновую надпись: "Биг Эй Плаза: мы работаем по ночам.

– Да, на новых охотничьих землях. Мы убьем десятки, сотни или тысячи человек, чтобы добыть священного буйвола и принести его шкуру в вигвам, где мужчины снова станут мужчинами, а не беспомощными детьми под властью алкоголя, разрушающего их личность и священное наследие предков?

– Мы заплатим за продукты, если ты спрашиваешь именно об этом.

– Но это наши продукты! Наш буйвол. Когда я говорю об убийстве, я знаю, что говорю. Надо привлечь внимание к несправедливости по отношению к нашему народу.

– У меня куча денег, – сказал Римо. – По-моему, лучше заплатить за товары. Кстати, не хочешь ли погрузить их в машину?

Горящая Звезда отрицательно встряхнула головой, и ее ярко-рыжие пряди взметнулись, как языки пламени.

– Наших предков ограбили, их лишили собственной земли. Мы тоже отнимем у захватчиков украденного буйвола.

– Эй, Косгроув! – сказал Римо, подъезжая к автостоянке. – Ты забыла, владельцы этих лавочек – кровожадные Апова?

– Знаешь, они кто? Они – Сакайавеа.

– Сакай... что?

– Сакайавеа. Так звали предателя, который был проводником у Льюиса и Кларка. Он вел их по нашей земле.

– И поэтому некто по фамилии Косгроув имеет право воровать у индейцев Апова?

– Мы сожжем их детей, а разве они не сжигали наших? Если мы сожжем их заживо в их домах, похожих на дома бледнолицых, разве они не сжигали нас в наших вигвамах? Мы всего лишь восстаем против насилия и...

В тот момент, когда они въехали на стоянку супермаркета, Линн Косгроув внезапно умолкла. Она не заметила движения руки Римо, но вдруг почувствовала, что в горле у нее запершило. Она не могла вымолвить ни слова.

Римо нашел владельца магазина и попросил у него свежезамороженные продукты и обеды быстрого приготовления.

– Не думаю, что там, в церкви, найдется кто-нибудь, кто сможет зажарить индейку, – сказа Римо хозяину, который, как и все владельцы супермаркетов, под конец дня устал до ижнеможения, но скрывал усталость под ослепительной улыбкой. Когда же он услышал упоминание о церкви, с его скуластого бронзового лица улыбка исчезла, и темные глаза больше не приветствовали Римо.

– Это все – для головорезов, захвативших наш храм?

– Но они тоже хотят есть.

– Вы были там?

– Да, – ответил Римо.

– Говорят, они загадили нашу церковь.

– Их скоро попрут оттуда.

– Вы абсолютно правы, из скоро оттуда выкурят, – сказал хозяин магазина, и в его глазах блеснули слезы.

– Что вы имеете в виду? – спросил Римо.

– Не ваше дело. Вы пришли за продуктами. Забирайте их и уходите.

– Но я хочу знать, что вы под этим подразумеваете. Ведь могут погибнуть люди. Много людей.

– Пусть погибают.

– Полиция разгонит их, – сказал Римо.

– Когда-нибудь, без сомнения. Но стопятидесятимиллиметровая гаубица разгонит их еще быстрее, вот увидите. При этом настоящие индейцы не пострадают. Все произойдет в мгновение ока.

Римо представил себе, как снаряд попадает в памятник. Как взлетит на воздух «Кассандра». Со всеми пятью ядерными боеголовками. Как взлетит на воздух вся Монтана. Южная часть Канады. Вайоминг, Колорадо и Мичиган, Канзас и Иллинойс, Индиана и Огайо – все в неукротимом ядерном пламени.

– Неплохая идея, дружище, – сказал Римо, – но вы же не хотите разнести на куски собственную церковь?

– Мы отстроим ее заново. Мы построили ее собственными руками, чтобы увековечить событие, о котором говорится на табличке этого памятника. Мы думали, если правительство имеет право поставить этот памятник, то мы тоже имеем на это право. Церковь – наш памятник. Знаете, хроникер из «Нью-Йорк Глоуб» не захотел даже разговаривать с этими ворами и мошенниками из Чикаго. Он-то разберется, кто настоящие индейцы. И что они чувствуют.

– Зачем вам отстраивать церковь заново? Хотите, помогу вам взять Денниса Пети голыми руками?

Когда хозяин услыхал слова «голыми руками», его глаза загорелись.

– А не сможешь добыть для нас эту взбалмошную сучку, из-за которой вышел весь сыр-бор? Сочинительницу книжки? Как ее... Горящую Планету?

– Горящую Звезду? Косгроув. Линн Косгроув.

– Да.

– Согласен. В том случае, если вы не будете взрывать собственную церковь.

– Даю час времени. От силы полтора, – сказал хозяин. – А лучше бы пять минут.

– Не могу. Мне нужно время, – ответил Римо.

– Вот если бы они гадили в вашей церкви..., – сказал хозяин. – Что вы, белые, знаете о наших чувствах? Вы приходите на нашу землю и оскверняете ее. Вы оставляете нам клочки, и когда мы на них что-нибудь строим, вы приходите и смешиваете все с грязью.

– Только не я, – заметил Римо. – А Партия Революционных Индейцев.

– Да. Индейцев... Ха! Это земли Апова. Разве французы позволят немцам взять и разрушить Нотр-Дам только потому, что немцы тоже белые? Почему же мы, Апова, должны мириться с тем, что эти паршивые полукровки с разрисованными лицами стреляют наших коров?

– Не должны, – сказал Римо. – Обещаю, что через день они будут в ваших руках. А где же гаубица?

– Не твое дело, бледнолицый. Но я сдержу свое слово. До послезавтрашнего утра. Даже больше, чем день. Это наш подарок тебе.

– Послезавтрашнее утро... Ладно. Кого мне тогда спросить?

– Мое имя по документам Уэйн Рэмидж Хендерсон Хаббард Мэйсон Вудлиф Келли Брандт.

– А как тебя обычно называют?

– А не будешь смеяться?

– Я же не смеялся над тем именем?

– Меня зовут: Тот, Кто Ходит Ночью, Как Пума.

– А его помнят хоть несколько твоих друзей?

– А как зовут тебя, великий охотник? – с вызовом спросил Брандт.

– Римо.

Тот, Кто Ходит Ночью, Как Пума подозвал людей посмеяться над забавным именем. Вволю навеселившись, они нагрузили машину свежезамороженными обедами, консервами из креветок в собственном соку, сладостями и лимонадом.

– Хорошо. Вот наш буйвол, – сказала Горящая Звезда, когда к ней возвратился голос и она увидела, что в грузовик складывают продукты. Римо стукнул ее так же, как в прошлый раз, и она умолкал.

Он подъехал к оцеплению у церкви, но не смог найти свой полицейский значок. Со словами «Федеральный отдел юстиции Соединенных Штатов» он показал вместо него кусочек целлофана.

– Да это же просто обертка! – воскликнул парнишка-полицейский в темно-синей бейсболке с карабином. На бейсболке красовался американский орел.

– Не всякий план безупречен, – заметил Римо, выхватив карабин, отвесил пареньку увесистую затрещину, и поехал к церкви мимо памятника. Как раз вовремя: к Линн Косгроув вернулся голос, и она запела песню о храбром охотнике, возвращающемся домой с убитым буйволом.

Мастер Синанджу пробрался в Вундед-Элк совсем иначе. Когда наступила ночь, он облачился в черное кимоно и объявил Ван Рикеру, что им пора.

Странный белый человек был одет в костюм, отражающий свет, – химическое волокно, широко распространенное на Западе. Он взял с собой забавную метелку, с помощью которой мог предсказывать, случится катастрофа, или нет. Странные люди, эти американцы: сотворить оружие, представляющее большую опасность для них самих, нежели для их врагов, думал Чиун. Но он молчал, потому что даже он и вся многовековая мудрость не могли помешать дуракам уничтожить самих себя.

– Ты должен переодеться, – сказал Чиун.

– Не могу, отец, – ответил генерал Ван Рикер. – Этот костюм – защита от радиации.

– А зачем мертвецу защита от радиации? – спросил Чиун.

– Послушай, отец, я глубоко уважаю древние традиции и все такое прочее, но у меня нет времени отгадывать загадки. Пошли!

Вежливо кивнув, Чиун последовал за белым человеком мимо автомобилей по дороге в темноту. Когда они шли рядом с грязной сточной канавой, Чиун столкнул Ван Рикера прямо в воду, после чего вспрыгнул на него и, перекатывая, словно бревно, извалял в грязи.

Выплевывая грязь, Ван Рикер заорал:

– Зачем ты это сделал? Зачем? Пригласил с собой и столкнул в канаву?

– Ты хочешь жить?

– Да, черт возьми! Но не в канаве же!

– Конечно, – вздохнул Чиун. Как бы объяснить попроще этому великому американскому ученому и генералу... Чиун подумал: какую притчу ему рассказать, чтобы он понял. Притчу, понятную даже ребенку.

Ван Рикер выбрался из канавы задыхаясь и отплевываясь.

– Когда-то давно, – сказал Чиун, – жил-был нежный цветок лотоса, красота которого славилась повсюду...

– Ради Бога, брось эту древнюю ерунду. Почему ты столкнул меня в канаву?

Вежливый человек непременно найдет дорогу к взаимопонимаю, подумал Чиун. Поэтому он попробовал объяснить иначе.

– Если бы мы поехали к церкви и к памятнику на машине, нас бы остановили. Все машины останавливают.

Ван Рикер кивнул.

– Видишь ли, плывущее в небесах утро...

– Нет-нет, только не это! Раньше было понятнее. Итак: почему канава?

– Потому что твой костюм светится, словно маяк в ночи.

– Почему же ты просто не попросил меня переодеться вместо того, чтобы спихивать в канаву?

– Я просил.

– Но ты не объяснил, для чего это нужно.

– Человек может сомневаться, что наперсток вмещает целое озеро. Лучше сразу поверить во что-либо, чем спрашивать почему.

– Ну хорошо, хорошо.

Оказавшись в трехстах ярдах от огней оцепления, Чиун велел подопечному спуститься в канаву слева от дороги, и они, нагнувшись, стали пробираться вперед. Некоторое время они шли по хрустящему гравию, пока Чиун не велел Ван Рикеру остановиться.

– Я не устал, – сказал Ван Рикер.

– Остановись и отдохни. Ты неправильно дышишь.

На этот раз Ван Рикер не спорил. Он остановился.

Он посмотрел на ночное небо, на звезды и ощутил свое ничтожество перед огромной Вселенной. Даже «Кассандра» не будет заметна там, среди звезд.

– Изумительно, – сказал он. – Но как можно восхищаться таким зловещим великолепием?

– Я одобряю подобные чувства, – заметил Чиун, несколько удивленный тем, что этот чудаковатый парень, которого он ничему не учил, понимает так много.

– Глава вашей организации тогда, в ангаре, сказал, что ты самый искусный убийца в мире, – сказал Ван Рикер, чтобы как-то заполнить паузу.

– Смит – не глава нашей организации. Глава моей организации – я сам. То, что он говорит – глупость.

– Почему?

– Если он не самый искусный убийца-ассасин или хотя бы просто искусный, какое право он имеет так говорить? Что я могу знать о «Кассандре» если не обладаю всей мудростью вашего Дома науки? Что я могу знать о ней?

– Понимаю, – сказал Ван Рикер. – Тебе известен лишь эффект, производимый «Кассандрой». Мы же имеем дело с людьми, которые обладают лишь тайным знанием. Если они не обладали бы им, наше оружие было бы неэффективно.

Чиун положил руку на грудь Ван Рикеру. Его дыхание наладилось, но он пока не хотел двигаться дальше, по крайней мере к той цели, к которой его вел Чиун.

– "Кассандра", – плохое оружие, – сказал Чиун, – самое плохое из всех видов оружия. А самое грозное – человеческий разум. Если бы я был советником императора, ты бы никогда не сделал такого плохого оружия.

– В нашей стране нет императоров. У нас президент.

– Император – это президент, царь, епископ, король. Если ты назовешь того, кто вами правит, лепестком лотоса, значит, лепесток лотоса – ваш император. Ваш император сделал ошибку. Это плохое оружие.

– Почему? – спросил Ван Рикер, заинтригованный рассуждениями этого странного азиата, обладающего необычайными способностями в убийстве людей.

– Оружие – всегда угроза. Верно? – спросил Чиун, и не дожидаясь ответа, продолжил:

– Но это оружие – угроза для вашей страны. Иначе мы бы здесь сейчас не стояли. Ты создал оружие, не имеющее цели. Ты мог с таким же успехом создать ураган. А хорошее оружие всегда нацелено на врага.

– Но «Кассандра» – могущественное средство устрашения врага.

– Это неправильно. Твое оружие должно быть могущественным в одной стране, а не в двух, поэтому оно плохое, – сказал Чиун, указывая на огни, освещающие памятник. – Здесь это оружие не на своем месте. Оно может поразить твою собственную империю.

Чиун указал на свою голову:

– Вот тут, в уме врага – надлежащее место для твоего оружия. Тут оно и должно быть, потому что только так оно может устрашить его. Если оно вообще его устрашит.

– Но нам необходимо было его создать, чтобы сообщить им правдоподобные детали. Иначе как бы они поверили, что у нас оно действительно есть?

– У меня нет привычки обдумывать подобные мелочи за горе вояк, – сказал Чиун. Приложив ладонь к сердцу Ван Рикера, он добавил:

– Ты готов. Пошли!

Они двинулись по темной равнине, ступая между норками сусликов. Когда они, все еще оставаясь в темноте, приблизились к полицейским огням, Чиун попросил Ван Рикера остановиться и подождать. Подумать о дыхании и о звездах. Что бы ни случилось, не двигаться.

Затем Ван Рикер увидел такое, что он никак не мог понять. Фигура старика только что была перед ним – и вот ее нет. Темнота. И вдруг один огонь погас. За ним другой. Не было слышно ни звука: ни драки, ни криков. Просто был огонь – и нет его. Стараясь разглядеть, где же старик, он почувствовал, как кто-то тронул егоза плеча.

– Пошли! – услышал он голос Мастера Синанджу, и Ван Рикер двинулся вперед. Проходя мимо постов, он увидел, что полицейские спят.

– Ты ведь не убил их?

– Взгляни еще раз.

Ван Рикер обернулся и увидел, что огни снова горят, а полицейские стоят спиной к ним с ружьями в руках и лениво обмениваются друг с другом репликами, словно скучают здесь уже долгое время.

– Как тебе это удалось?

– Безделица, – ответил Чиун. – В нашей деревне такое умеют делать даже дети.

– Но как ты это сделал?

– А как ты сделал «Кассандру»?

– Я не могу так просто объяснить.

Чиун улыбнулся, видя, что белый человек все понял. Когда они подошли к памятнику, Чиун настоял на том, чтобы подождать. Небо уже светлело, близился восход. Они стояли на ровной местности, но никто не замечал их.

– Римо возвращается, – сказа Чиун. – Пойдем. Иди со мной и не бойся.

– Как ты узнал? – спросил Ван Рикер. – Но чувствую, я не должен в этом сомневаться.

Они увидели, как к церкви свернул грузовик, принадлежащий радиокомпании. Его окружила группа мужчин и женщин, которые начали разгружать машину.

Ван Рикер увидел, как Римо выпрыгнул из кабины. В движениях Римо была молчаливая грация, сведение двигательных усилий к простому скольжению, уже знакомое Ван Рикеру. Где он такое видел? Ах, да, старик! Ну конечно же!

Увидев Чиуна и Ван Рикера, Римо направился к ним. В эту минуту часовой Партии Революционных Индейцев, вооруженный дробовиком и шестизарядным револьвером, встал, шатаясь, на краю траншеи. Пустые алюминиевые банки из-под пива, сверкая и звеня, покатились у него из-под ног.

– Стой, зараза, кому говорю! – крикнул он Чиуну и Ван Рикеру.

– Доброе утро, – сказал ему Римо.

Часовой обернулся и наткнулся на руку Римо. Он отлетел назад в горизонтальном положении, увидев сперва темно-синее утреннее небо Монтаны, потом грязно-коричневую землю, и, наконец, все слилось и потускнело у него перед глазами.

– Очень мило, – пожурил его Чиун. – Вечно ты, Римо, оставляешь после себя всякий мусор. Пивные банки, трупы... Всякую дрянь.

– Что с Ван Рикером? – спросил Римо, видя, что генерал с ног до головы покрыт высохшей грязью.

– У него необычайные врожденные способности к военному искусству. Кто знает, что бы с ним стало, займись он чем-нибудь более мирным.

– Мы должны идти к «Кассандре», – сказал Ван Рикер. – И, пожалуйста, не называйте ее «Кассандрой». Лучше монументом или памятником.

– Тогда поспешим к монументу или памятнику, – хихикнул Чиун, повторил свою реплику и снова засмеялся. Пока они шли сквозь толпу, потрошащую ящики с продуктами, Чиун повторял и повторял свою шутку.

Ван Рикер удивился тому, что толпа расступалась перед ними. Перед Мастером Синанджу все сразу же разбегались, и, очевидно, по собственной воле. Это не было делом рук старика.

– Великие духи вернули нам нашего буйвола! – взобравшись на грузовик, кричала Линн Косгроув. – Мы очищаем нашу землю от отравы бледнолицых.

Порыв ветра задрал ее кожаную юбку, и один из головорезов швырнул недоеденную шоколадку, прицеливаясь в ее стройные белые ножки.

Римо, Чиун и Ван Рикер продолжали свой путь. Когда они приблизились к монументу на расстояние сорока ярдов, метла Ван Рикера стала издавать потрескивание.

– О! – только и мог сказать Ван Рикер.

Ноги у него подогнулись, и Римо с Чиуном были вынуждены его поддержать. Он закрыл глаза. Затем отодвинул небольшой щиток у основания метлы, замаскированный под фирменную табличку. Под щитком находилась стрелка прибора. Ван Рикер взглянул на нее и улыбнулся Римо странной улыбкой.

Римо увидел, что на брюках у генерала расплывается мокрое пятно.

– Здесь где-нибудь есть туалет? – хрипло спросил Ван Рикер.

– Слишком поздно, – заметил Римо.

Глава 8

– Она сейчас взорвется, – лицо Ван Рикера стало таким же мокрым, как и его брюки.

– Прекрати истерику, – сказал Римо. – Как ты думаешь, за что тебе платило правительство все эти годы? За то, чтобы ты стоял сложа руки, писал в штаны и говорил: «Все, сейчас наступит конец света?»

Он посмотрел на Чиуна в поисках моральной поддержки. Чиун укоризненно качал головой, глядя на Ван Рикера. Генерал снова посмотрел на стрелку прибора, постучав по ручке метлы указательным пальцем.

– Я не могу ничего сделать, – сказал он. – Пусковой механизм находится под крышкой, а крышка запечатана.

– Ты должен распечатать крышку во что бы то ни стало, – возмущенно сказал Римо, словно его логика была безупречна.

К Ван Рикеру вернулось самообладание. Он подошел к черной гранитной глыбе монумента и указал на два бронзовых диска справа.

– Вот эти крышки, – сказал он. – Но мы не сможем их открыть. Они сделаны с допуском на стотысячную долю дюйма. После того, как их закрыли, изнутри замкнулись внутренние замки. А устройство, открывающее эти замки, увезли. Сейчас оно находится в Вашингтоне. Только оно может их открыть.

Римо усмехнулся:

– Чиун, открой их.

– Одну крышку или обе?

– Бросьте дурачиться! Мне не до шуток, – сказал Ван Рикер. – У нас нет инструментов.

Чиун медленно поднял руки перед собой:

– Вот они, инструменты, мастер-ломастер. Белым людям пора бы уже научиться ими пользоваться.

– Сколько у нас времени? – спросил Римо.

Ван Рикер снова посмотрел на счетчик Гейгера.

– Самое большее пятнадцать минут. Скоро наступит критический момент, и тогда процесс станет неуправляемым. Все взлетит на воздух. – Он сделал паузу. – Знаете, у меня такое странное чувство. Я думал, что скажу: быстрее, спасайтесь? Но за пятнадцать минут все равно далеко не убежать.

– Чиун, открой крышки, пожалуйста, – попросил Римо. – Ведь скоро рассветет.

Чиун кивнул и отвернулся от них.

– Там прожекторы, – сказал Ван Рикер. – Все увидят.

Он указал в сторону прожекторов, расположенных с обеих сторон памятника на сорокафутовых столбах.

– Сейчас посмотрим, что можно сделать, – сказал Римо, отходя от Ван Рикера.

Через секунду Ван Рикер услышал треск и обернулся. Римо направлялся от ближнего столба к следующему. Столб был повернут на 180 градусов в собственном гнезде, и прожектор вместо памятника освещал прерию.

– Каким образом... – начал Ван Рикер.

– Разве с спрашиваю, как ты сделал свою дурацкую ракету? – прервал его Римо.

В тени, одетый в черное кимоно, сам похожий на ночную тень, Чиун склонился над первым медным диском. Темнота скрывала его движения, но вдруг раздались глухие удары, похожие на звуки огромного колокола.

Затем Римо услышал другие звуки. Это были голоса людей. Они приближались.

– Убейте этого дьявола. Конец белой свинье!

– Бледнолицый захватчик!

По прерии, залитой светом прожекторов, шагали члены Партии Революционных Индейцев во главе с Деннисом Пети. Его лицо все еще было вымазано шоколадным кремом; белки глаз дико сверкали. Он тяжело маршировал в первых рядах неистовых партийцев.

– Вот он! – завопил Пети, указывая на Римо. – Вот он, предатель!

Римо шагнул вперед и пошел им навстречу, чтобы они не помешали Чиуну.

– Эй, ребята! – сказал он. – Ну как жратва?

– Бледнолицый захватчик! – сказал Пети. – Готовься отдать свою душу вашему распятому Богу, висящему на небесах.

– А в чем дело? – спросил Римо. Он все еще слышал, как за его спиной Чиун стучит по металлическим дискам. Римо знал, что он должен охранять его от этих психов, пока тот не закончит работу.

– В чем дело? – повторил Римо. – Ведь вы получили священного буйвола? – Он указал в сторону грузовика. – Получили, и по уши вымазаны едой!

– Ты обещал нам продукты, которые воодушевят нас на великую битву.

– Ну да, – ответил Римо.

– А вместо этого привез шоколадки.

– Кроме шоколадок, мясо, молоко, хлеб, сыр, овощи и...

– Да, – сказал Пети. – Верно. Но там нет виски.

– Нет! Нет виски! – раздался рев голосов за спиной Пети. – Даже пива, и того не было, – пискнул кто-то.

– Я подумал, – сказал Римо, – что будет лучше не привозить вам огненную воду бледнолицых. Ведь вам предстоит нелегкая борьба за возвращение ваших исконных земель и священного наследия предков. Вам предстоит борьба с великим вождем бледнолицых, который находится в Вашингтоне.

– К черту Вашингтон!

– К черту президента!

– Долой Объединенный Комитет начальников штабов!

– Распустить Палату Представителей!

– Моя душа родом из Вундед-Элк, – раздался голос, который мог принадлежать только одному человеку – Линн Косгроув.

– Заткнись, дубина, – заорал Пети. – Ты не лучше бледнолицых. Поехала с ним за едой и забыла про спиртное!

Джерри Люпэн шагнул к Линн Косгроув и стукнул ее ружейным прикладом.

– Что ты собираешься делать, чтобы исправить свою ошибку? – потребовал Пети.

– Я дам вам деньжат, ребята, – сказал Римо, – и вы купите пару коробок пива.

– Пиво – всего лишь предлог для того, чтобы лишить нас огненной воды, принадлежащей нам по закону.

Бумм! Бумм! Бумм! Чиун все еще работал.

И вдруг наступила тишина. Наверно, он открыл одну крышку. Ван Рикеру, вероятно, потребуется помощь, чтобы демонтировать устройство. Пора было разгонять веселую компанию.

– Ну пока, ребята! – крикнул Римо. – Вам пора в церковь. Вы на верном пути.

– Это слова рассиста! – завопил Пети. – Мое сердце трепещет, как раненый голубь.

– Пошутили и хватит, – сказал Римо. – Расходитесь.

– Ты один? – спросил Пети.

– Один.

– Вперед! – прорычал Пети.

Услышав команду, сорок партийцев ринулись в атаку. Правда, половина бросилась не в ту сторону, а оставшиеся кинулись друг на друга, и завязалась драка. Лишь человек десять двинулись в сторону Римо. Первым к нему приблизился Пети, которого Римо тотчас же успокоил и, подняв над головой, швырнул в оставшихся.

– Ваш лидер заболел, – сказал Римо. – Ему нужно много-много лекарства.

Отнесите его домой и полечите. Или я откручу вам головы. Ну же!

Напуганные дерзостью Римо, индейцы отступили, чтобы выработать новую стратегию.

Новая стратегия начала вырисовываться в связи с известием о прибытии Перкина Марлоу. Перкин Марлоу, звезда Голливуда, по его собственным словам, на одну двести пятьдесят шестую индеец, во что мало кто верил, был на пути в Вундед-Элк. Уж он-то наведет порядок! Раз Марлоу играл мексиканского бандита, перехитрившего целую армию, сказал Пети, то как же он должен вступиться за нас, индейцев!

Когда члены партии ушли, Римо вернулся к памятнику, чтобы помочь Ван Рикеру, но тут его остановил новый голос. Это Джерри Кэндлер, представитель газеты «Глоуб», ухитрился проскользнуть сквозь оцепление. Сейчас он стоял в свете прожекторов в десяти футах от Римо.

– Какое зверство! – закричал он, указывая на Пери, которого волочили под руки. – Какое насилие!

Жилы напряглись у него на шее, и от этого у него был вид цыпленка с человеческой головой. Он был очень маленьким, и в ослепительном свете прожекторов казался мертвенно-бледным.

– Заткнись! – сказал Римо.

– Аттика! Чили! Сан-Франциско! А теперь еще и Вундед-Элк! – кричал Кэндлер. – Я напишу об этой жестокости.

Он пристально поглядел на Римо, сглотнул слюну и произнес:

– Боже мой! Ты убил их!

– Кого?

Кэндлер смотрел куда-то мимо него, в темноту. Римо проследил за его взглядом и увидел, что крышки отодвинуты, и Чиун вытаскивает из люков два трупа. Ван Рикер полез в первый люк. От пятнадцати минут, которые дал им Ван Рикер, оставалось совсем немного.

– У вас что-то с глазами, – сказал Римо Кэндлеру.

Кэндлер усмехнулся.

– С моими глазами все в порядке. Когда я вижу зверства, геноцид и убийства, я могу отличить их от чего-то другого.

Римо покачал головой.

– Нет. У вас непорядок со зрением. Совершенно точно.

Поверив в его искренность, Кэндлер прикоснулся рукой к глазам.

– Что с моими глазами? – спросил он.

– Они открыты.

Римо шагнул вперед и легонько стукнул Джерри Кэндлера по спине. Его веки опустились, словно налитые свинцом. Он сел на землю, а Римо поспешил на помощь к Чиуну и Ван Рикеру.

Он слышал, как из люка доносится пыхтение и покряхтывание Ван Рикера.

– Ну как? – спросил Римо.

– Нация убийц, – сказал Чиун. – В люках было два мертвеца.

– Да, это ужасно, – заметил Римо. – Со стороны Америки совершенно бессердечно показывать тебе такое жуткое зрелище.

– Совершенно бессердечно, – согласился Чиун.

Из люка показалась голова Ван Рикера.

– Готово, – сказал он.

– Обезврежена? – спросил Римо.

– Да. Безобидна, как грудной младенец. – Он поднял над головой какой-то ящичек, похожий на коробку передач. – Если эту штуку вынуть, то она безопасна.

Ван Рикер осторожно поставил ящичек на мрамор и вылез из люка. Отряхивая засохшую грязь с костюма, он сказал Чиуну:

– Не знаю, как тебе удалось их распечатать.

– Ты наблюдал за мной. Теперь ты можешь делать это сам.

Ван Рикер слабо улыбнулся.

– Наверно, науке неизвестны все тайны.

– То, что ты называешь наукой, не знает ничего, – поправил его Чиун.

– Спускайтесь. Давайте положим мертвецов обратно, – предложил Римо.

Он шагнул к монументу, и Ван Рикер быстро схватил ящичек, вынутый из «Кассандры».

– Не трогайте его, – сказал он. – Высокий уровень радиоактивности. Несколько минут – и вы покойники, – он швырнул ящичек под куст рядом с памятником и спустился с каменной глыбы.

Взглянув на два трупа, лежащие на земле, он сказал:

– Я думал, что никогда больше их не увижу.

– Твоя работа? – спросил Римо.

Ван Рикер кивнул.

– Неприятно, но необходимо.

Чиун кивнул в знак согласия. Затем он и Римо сбросили мертвецов обратно в люки и закрыли их двойной бронзовой крышкой, похожей на штангу.

– Послушай, Ван Рикер. Тебе не понадобится снова открывать крышки?

– Нет, не понадобится.

– Прекрасно, – сказал Римо. – Чиун! Можешь хорошенько закрыть их.

Он отошел назад и встал рядом с Ван Рикером. Оба наблюдали, как Чиун суетился вокруг бронзовых дисков.

Его руки летали вокруг дисков подобно желтым искрам. Сначала один диск, потом другой. На все ушло секунд тридцать.

Наконец он выпрямился.

– Готово. Они запечатаны.

– Когда все уладится, – негромко сказал Ван Рикер, – мы снова откроем их и приведем ракету в рабочее состояние. Но тогда уж мы захватим инструменты из Вашингтона.

– Если ты когда-нибудь захочешь снова открыть их, – поправил его Чиун, – тебе придется захватить с собой взрывчатку. Я же сказал: они запечатаны.

Их разговор был прерван чьим-то стоном. Джерри Кэндлер перевернулся, открыл глаза и поглядел в их сторону. Он встряхнул головой, словно не веря своим глазам, и увидел Римо, Чиуна и Ван Рикера около монумента.

– Террористы! – закричал он. – Фашисты! Коричневые! Сторонники геноцида!

– Кто это? – громко спросил Чиун. – И почему он кричит на меня?

– Я частица разгорающегося самосознания Америки! – в истерике орал Кэндлер.

– Сделай его частицей угасающего сознания Америки, – предложил Чиун Римо.

– Я уже делал это.

– Надо было хорошенько постараться.

И Чиун обратился к поднимающемуся с земли Кэндлеру:

– Уходи отсюда, пока я не запечатал твой рот.

Кэндлер медленно попятился назад:

– Что вы сделали с телами убитых?

– Какими телами? – спросил Римо.

Кэндлер все пятился и пятился. Крики его становились все громче по мере удаления от памятника.

– Слушайте! – кричал он. – Я их видел! Я видел трупы! Я знаю, вы убили двух ни в чем не повинных индейцев. Все скоро узнают об этом.

– Чудесно, – сказал Римо. – Приятно получить хоть какое-то вознаграждение за свои старания, Кэндлер исчез.