Текст книги "Кризис личности"

Глава 15

Суть операции заключалась в том, чтобы нанести удар и уйти. Зачем же тогда понадобилось высаживать бойца отряда спецназначения «Котики» в полном боевом облачении с борта ударной ядерной подводной лодки? Ужасная глупость! Ведь можно же было высадить ночной десант группы «Ореол» или послать группу «Морской конь»!

Да еще эта Долбаная Безобразная Пушка.

Командир Смита тоже был здесь. За час до того, как отправляться наверх. Икс-ноль появился в крошечном кубрике, где Уинстон Смит возился со своим автоматом «МП-5» производства фирмы «Хеклер и Кох».

– Оставь, Смит.

Рядовой спецотряда ВМФ «Котики» Уинстон Смит поднял взгляд вверх. Выделявшиеся на худощавом юношеском лице карие глаза смотрели хмуро.

– Что, отменили?

– Черта с два! Операция состоится. Но ты будешь использовать вот это.

Икс-ноль открыл продолговатый ящик со снаряжением и показал подчиненному оружие.

– Давай, принимай побыстрее.

Уинстон Смит подошел поближе, взглянул на предмет, лежавший в коробке, и лицо его пошло пятнами.

Несомненно, это был автомат. Однако у него оказался не один, а целая куча магазинов, вертикально отходивших от ствола и окружавших его, как спицы в колесе. На глаз Смит определил, что в автомате более двухсот пятидесяти патронов.

– Прямо-таки вождь всех автоматов, – сказал он.

– Возьми его в руки.

Смит вынул оружие из бархатного гнезда. Автомат был сделан из какого-то керамического материала, хромированного так же обильно, как пятьдесят седьмой «шевроле». Ствол казался необычайно длинным. Под стволом крепился такой же хромированный лазерный прицел, а сбоку – прибор ночного видения АН/ПВС-4. На прикладе находилось какое-то устройство, назначения которого Смит не понял. С виду – настоящий дисплей с микрофоном.

– Почисти свои карманы, Смит. У этой детки есть все, что нужно для операции. Она стреляет патронами калибра четыре и семь со смещенным центром тяжести, в каждом магазине их пятьдесят пять штук. Также к твоим услугам выкидной штык-нож, выдвижной упор, прибор ночного видения и лазерный прицел. Кроме того, встроенный компас, определитель расстояния и прибор двусторонней спутниковой связи через САТКОМ.

– А это что за штуковина? – поинтересовался рядовой Смит, показывая пальцем на кнопку возле одного из магазинов.

Икс-ноль зловеще усмехнулся.

– Ну-ка, нажми.

Смит нажал. Из дула глушителя вырвался язык голубого пламени.

– Бутановая зажигалка, – объяснил Икс-ноль. – Никогда не знаешь, когда тебе понадобится огонь. – Его улыбка стала шире. – Ну как, нравится?

– Угу, – буркнул парень, пытаясь сбить пламя, – разве что она слишком блестит. Может, мне лучше сразу засунуть себе ствол в рот и нажать на спуск? Если я повешу эту игрушку на себя, то, без сомнения, классно засвечусь.

Икс-ноль, казалось, обиделся.

– Это разработка ЦРУ. Она называется МВП, что значит Механизм, Выбрасывающий Пули.

– Она больше похожа на ДБП – Долбаная Безобразная Пушка. – Смит положил автомат в футляр. – Отошлите ее обратно. Со своим «эйч энд кей» мне куда спокойнее.

– Это только часть задания. А теперь заткнись и слушай.

Уинстон Смит недовольно поджал губы. Глаза его, казалось, провалились куда-то в глубь черепа. Сложив руки на груди, он приготовился слушать, и суда по всему – без всякого энтузиазма.

– Кроме того, что я сказал, МВП персонифицирован под конечного пользователя.

– Под что?

– Так инструкция называет тебя – конечный пользователь. Своего рода технический жаргон. Забудь об этом, Смит. Просто слушай.

МВП вновь достали из коробки. Икс-ноль нажал какую-то кнопку, и вдоль ствола замигали крошечные разноцветные огоньки. Смит вытаращил глаза, золотая серьга в его левом ухе задергалась.

– А теперь, – продолжал Икс-ноль, – я включил функцию воспроизведения голоса. Скажи несколько слов.

– Пушка, твою мать.

– Пушка, твою мать, – повторил автомат, не слишком хорошо имитируя голос Смита.

– Еще несколько слов. Вряд ли того, что ты сказал, достаточно.

– Тогда – это дурацкая пушка.

– Тогда – это дурацкая пушка, – уже гораздо чище воспроизвел автомат. На этот раз его голос звучал почти как голос Смита. На дисплее загорелось слово «Запись».

Икс-ноль улыбнулся.

– Ладно, он еще успеет приспособиться к твоему голосу. А теперь попытайся проделать дырку в койке.

– Мы же на подводной лодке и не ровен час промочим ноги.

Икс-ноль снова улыбнулся.

– Положись на меня.

– Ладно. – Смит улыбнулся той холодной улыбкой, которая всегда, несмотря на боевую раскраску, отличала его от остальных членов элитной антитеррористической группы морской пехоты – отряд «Котики», команда номер шесть. – Постараюсь.

Он взял автомат и навел его на койку. Указательный палец нажал на спусковой крючок, но ничего не произошло.

– А где же предохранитель?

– Здесь нет обычного предохранителя. Попробуй пострелять.

Смит еще раз нажал на спусковой крючок, и опять раздался слабый щелчок.

– Сломался, – заключил парень.

– А теперь скажи автомату, чтобы он изготовился к стрельбе.

– Сами скажите! Я не разговариваю с железяками.

– Нет, меня он не поймет. Вот смотри. Изготовиться к стрельбе!

Автомат продолжал весело мигать.

– Теперь скажи ты.

– Изготовиться к стрельбе! – повторил Смит.

Раздался короткий гудок, и огоньки погасли.

– Наверно, я его убил, – решил Смит.

– Теперь попробуй нажать еще раз.

Смит поднял ствол, нацелился на примятую подушку и один раз нажал на спуск. К его удивлению, автомат вздрогнул. В подушку вонзилась пуля, а на металлический пол со звоном упала пустая гильза.

Подлодка тонуть не стала. Уинстон бросил тяжелый автомат своему командиру и сказал:

– Ну и что это все-таки?

– Так ты еще не понял, тупица?

– Нет, не понял.

– В этой игрушке есть такая маленькая микросхема. Что-то вроде той, что защита у тебя на плече, только в десять раз сообразительнее. Она распознает твой голос. Ты говоришь «изготовиться к стрельбе» и в течение пяти минут можешь палить, сколько вздумается. Затем все отключается. Если тебя захватили или разоружили, автомат для противника бесполезен. Тебя нельзя застрелить из твоего собственного оружия. Что скажешь на это, хитрец?

– Если вы любитель разговаривать со своей винтовкой, то это замечательно. Если вы чувствуете себя одиноким, то это ободряет. Но поскольку я не отношусь ни к тем, ни к другим, то хорошо бы вы забрали эту штуковину и надрали ею задницу тому дураку, который ее изобрел.

– Ты мне брось фортели выкидывать! Испытание автомата является частью задания. Приказываю тебе взять его.

– А могу я взять еще и свой «эйч энд кей»?

– Ни в коем случае.

– Твою мать!

– Твою мать! – эхом отозвался автомат.

– Он будет повторять за мной все, что я скажу? – с тоской спросил Уинстон.

Икс-ноль нахмурился.

– Нет. По крайней мере, не должен. Ну-ка, тресни его посильнее.

– Вы что, с ума сошли? Он же заряжен! Нельзя бить по заряженному оружию.

– Ну, тогда подожди, пока закроется пятиминутное окно стрельбы, а потом все-таки тресни.

Уинстон Смит поднес автомат ко лбу и сказал:

– Если вышибить мне мозги, толку будет больше.

– Ладно, надо переговорить с Пентагоном. В этой штуковине где-то есть хронометр. Он-то и показывает, когда закрывается окно стрельбы. Ты уж должен быть готов к этому. И когда я вернусь, чтобы на твоей заднице не болталось лишнего оружия!

Дверь закрылась, Уинстон Смит все еще держал у лба автомат МВП.

– Что за черт! Ладно, если эта операция не удастся, я всегда успею сделать из своих мозгов кровавую кашу.

Опустив автомат, Смит зло бросил ему:

– Соси ты!

– Соси ты! – ответила МВП.

– Но ты будешь сосать больше! – с восторгом произнес Уинстон Смит.

МВП на это ничего не ответила. Смит улыбнулся. Он уже начал осваиваться с этим куском металла, который напоминал ему о дяде Харолде.

Глава 16

Когда они вернулись в подвал, агенты ФНУ все еще были там, где их оставили Римо с Чиуном.

– Знаешь, – задумчиво протянул Римо, – они придут в себя и наверняка вспомнят о золоте.

– Вот потому-то им лучше никогда не приходить в себя.

– Может быть, если они очнутся на крыше, то не будут так уверены в том, что видели?

– Хорошая идея. Давай, неси их на крышу.

– Ты вправе присоединиться.

– Золото слишком долго находилось без охраны. Я должен остаться здесь.

Римо приподнял бровь.

– Но ты ведь поможешь увезти золото?

– Возможно.

– Тогда помоги и с этими ребятами.

– Ну, выбирай себе одного.

– Я выберу сразу двух, – откликнулся Римо, взяв под мышки двоих агентов. Он взбежал с ними вверх по лестнице и разместил в укромном уголке. Чиун поволок за галстук третьего, морщась каждый раз, как только голова агента ударялась о ступеньку лестницы.

Когда на площадке выросла внушительная куча, Римо проскользнул через холл и вызвал лифт. Пока мастер Синанджу забрасывал в кабину агентов, словно мешки с бельем, Римо придерживал двери.

– Давай по одному! – крикнул он.

Через холл полетело сразу трое агентов ФНУ.

Римо ухитрился поймать всех. Впрочем, последний все-таки ударился о заднюю стенку лифта. Заметив, что это мертвец, Римо только пожал плечами.

– Это все? – крикнул он.

– Да.

Римо добрался на лифте до третьего этажа и вновь придержал двери, раздумывая о том, как пронести свой груз на крышу незамеченным. Кажется, галстуки у бойцов ФНУ сшиты из добротного материала. Римо снова схватил за галстуки сразу двоих и поволок за угол к люку, ведущему на крышу.

Тащить их по чердачной лестнице оказалось не так легко, как по гладкому линолеуму коридора, но тем не менее в результате операции никто не лишился зубов, и Римо посчитал ее успешной.

Выйдя на крышу, Римо взглянул вверх. В вышине все еще кружили три большие птицы. Прикрыв глаза ладонью, Римо попытался разглядеть их детальнее, но птицы по-прежнему оставались всего лишь смутными силуэтами. С крыши они больше смахивали на летучих мышей, чем на птиц, – правда, летучие мыши не бывают такими большими.

Римо также заметил, что птицы не отбрасывают теней. Правда, солнечные лучи падали под таким углом, что этот факт был вполне объясним.

– Ладно, черт с ними, – наконец отмахнулся Римо. – Есть дела и поважнее.

Спускаясь на третий этаж, Римо услышал чьи-то голоса и притаился.

– Не знаю, что и делать, – сказал один. – Эти типы из ФНУ приказали начать выписку больных. А как я могу пойти на такое? Ведь это негуманно!

– Если доктор Смит когда-нибудь встанет, у него явно случится новый приступ.

– Я знаю. Но у меня связаны руки.

– Ну и кто первый?

– Пациент, который называет себя Бисли. На него нет никаких документов, потому не стоит оставлять его здесь, хотя он и опасен. И, представь, никаких записей о ближайших родственниках, так что я даже не знаю, куда его, собственно, выписывать.

– Очень странно, что бумаги не в порядке. Доктор Смит весьма ревностно следит за подобными вещами.

Врачи завернули за угол, и их голоса стихли. Римо спустился на третий этаж, увидел, что лифт вызван на первый, и двинулся к пожарному выходу.

С той стороны двери раздавался барабанный бой. Римо прислушался. Звук не стихал – словно какой-то ребенок от нечего делать бил в игрушечный барабан.

Бум, бум, бум, бум~

Римо резко распахнул дверь, и звук тут же отступил. Римо бросился на следующую площадку, но и там ничего не обнаружил.

Теперь звук раздавался где-то внизу. На сей раз белый мастер Синанджу перепрыгнул через перила и приземлился на первом этаже.

Звук теперь слышался вверху. Римо бросился туда, перепрыгивая сразу через пять ступенек.

Взбежав на площадку третьего этажа, Римо увидел, что какое-то розовое облако просачивается через закрытую дверь пожарного выхода. Парень захлопал глазами. Розовое пятно исчезло. Подойдя к двери, Римо посмотрел в прорезанное в ней длинное вертикальное окошко. В коридоре никого, не считая проскочившего мимо врача.

– Ладно, что бы это ни было – черт с ним, – махнул рукой Римо и отправился в подвал.

– Плохие новости, папочка, – сразу же начал он в ответ на немой вопрос мастера Синанджу, вернувшись в подвал.

– Какие?

– ФНУ приказала персоналу готовить пациентов к выписке.

– И даже этого порочного Голландца?

– Бисли пока еще здесь. Но они вот-вот выпустят и его.

– Мы не можем этого допустить.

– Угу. Но без Смита ничего не выйдет. Надо вернуть его обратно. Правда, как ему доверять~

– У нас нет выбора. – Мастер Синанджу взглянул на золотые слитки, затем снова на Римо. Паутина морщинок на его лице проступила явственнее. – Я пойду к Смиту, а ты подыщешь подходящий экипаж, чтобы увезти отсюда золото Синанджу.

– Заметано! – отозвался Римо и выскользнул за дверь.

Глава 17

Когда Джек Колдстад очнулся, то решил, что уже умер. Учитывая сложившиеся обстоятельства, это было вполне логично. Спецагент лежал под открытым небом, над головой лениво кружили призрачные стервятники, а во рту чувствовался вкус крови. Потрогав языком передние зубы, Колдстад почувствовал, что они качаются.

Он попытался восстановить в памяти, как сюда попал. Последнее, что ему вспомнилось, – это бабочка-"монарх". Бабочка была огромной – больше, чем парящие вверху птицы. И очень злобной. Даже сейчас ее отвратительный крик эхом отдавался в его голове.

– О Боже! – простонал Колдстад.

– Он очнулся, – раздался рядом чей-то голос.

– Кто это? Кто здесь? – спросил Колдстад.

– Это я, мистер Колдстад. Агент Фелпс.

– А, Фелпс! Ты тоже здесь. Что случилось?

Силуэты птиц в небе закрыла чья-то голова. Фелпс.

На его широком лице отражалось беспокойство.

– Разве вы не помните, сэр? Мы были в подвале. И только-только сломали ту большую дверь.

– Да, я помню, что видел золото.

– Вы его тоже видели?

– Конечно! А разве что-то не так? Как мы сюда попали? И где мы? У меня перед глазами одно небо.

– Мы на крыше больницы. Все до единого очнулись, глядя в небо.

– Последнее, что я помню, – это подвал.

– А что еще вы помните? – озабоченно спросил Фелпс.

Колдстад вздрогнул.

– Черно-оранжевую~ штуковину.

– Что, сэр?

– Гигантская, аж страсть! Я в жизни не видел таких больших.

– Не видели чего, сэр?

– А вы сами не помните?

– Мы только что обменялись впечатлениями, сэр. У большинства потемнело в глазах, когда на нас двинулся этот уборщик, Римо.

– Его я тоже помню.

– Вас тоже он отключил, сэр?

– Нет, это была другая~ штуковина.

– Штуковина?

– Она поцарапала мне лицо.

– Мы послали за доктором, сэр. Ваше лицо очень сильно изранено. Вы видели, кто это сделал?

– Да.

– И можете его описать?

– Это была бабочка.

Воцарилось молчание. В поле зрения Колдстада появились головы других агентов. Колдстад попытался сосредоточиться на них, но солнце над головой бросало тени на лица. Ладно, по крайней мере они заслоняют этих чертовых грифов, не знающих устали, а это уже неплохо.

– Бабочка?! Вы сказали – бабочка?

– Гигантская бабочка. У нее лицо и расцветка «монарха».

– Вы имеете в виду – лицо как у бабочки?

– Нет, лицо этого проклятого призрачного китайца.

Это заявление также было встречено всеобщим молчанием.

– Вы в состоянии встать, сэр?

Колдстад поднял дрожащую руку.

– Помогите мне, ребята.

Подчиненные тут же подхватили его под мышки. Поднявшись на ноги, Колдстад не почувствовал боли. Совсем никакой боли. Впрочем, в мышцах лица чувствовалось какое-то напряжение, но в остальном все нормально. К тому же он прекрасно все видел.

На посыпанной гравием крыше лежал человек, кожа, волосы и одежда которого были пепельно-серыми.

– Кто это?

– Агент Римз, мистер Колдстад. Мы обнаружили его среди нас, когда очнулись. По всей видимости, он мертв, сэр.

– А Скиннер?

– Я здесь, сэр.

Скиннер сделал шаг вперед. Он почему-то весь был покрыт таким же серым пеплом, как и Риме. Хорошо, хоть жив и улыбается.

– Что с вами случилось, Скиннер?

– Не знаю, сэр. Я очнулся вместе с остальными. Видимо, тот тощий парень застал меня врасплох и бросил в угольную печку вместе с Римзом.

– Его звали Римо?

– Он не сказал.

– Должно быть, тот самый уборщик, – предположил Фелпс. – Единственно возможное объяснение.

– Ладно, – кивнул Колдстад. – Пусть мы не знаем, как сюда попали, но мы знаем, что видели и кого.

Фелпс кивнул.

– Уборщика.

– И китайца, который меня атаковал! – рявкнул Колдстад.

– Мне показалось, вы говорили о бабочке, мистер Колдстад.

– Это был или китаец, одетый как бабочка, или бабочка, надевшая маску китайца. В любом случае надо устроить ему аудиторскую проверку до скончания времен, а потом опять до их нового начала. А теперь давайте слезать с этой дурацкой крыши.

Джек Колдстад тут же возглавил шествие, по крайней мере попытался это сделать. Он стал поворачиваться и уже не смог остановиться. Подобно волчку, спецагент все крутился и крутился на месте.

Подчиненные наблюдали за происходящим с растущим замешательством. Потом с сожалением. И наконец, с ужасом, поскольку Джек Колдстад явно не мог сориентироваться, чтобы пройти к открытому люку, который прекрасно просматривался отсюда.

В конце концов кто-то из агентов двумя руками остановил начальника.

– Спасибо, – дрожащим голосом выдавил Колдстад. – Видимо, голова у меня кружится гораздо сильнее, чем я думал.

Он направился к люку, ведущему вниз, перешагнул через него и пошел вперед – прямо к краю крыши. Спустя пару минут носки туфель уперлись в низкий парапет. Казалось, Колдстад не понимает, почему нельзя двигаться дальше.

Агенты держались за ним вплотную, и слава Богу: кто-то вовремя заметил, что Джек Колдстад вот-вот шагнет с крыши прямо навстречу собственной смерти.

Полдесятка рук схватили специального агента и не дали ему свести счеты с жизнью.

– Сэр, с вами все в порядке? – обеспокоенно спросил Фелпс.

– Пустите меня! Пустите! Я должен сделать это сам. У меня просто головокружение, вот и все.

Для верности несколько агентов придерживали Колдстада за локти, в то время как остальные встали около люка, чтобы помочь начальнику спуститься.

Джек Колдстад успешно ступил на лестницу, и все вздохнули с облегчением. Спецагент вполне благополучно стал спускаться вниз, за ним двинулся один агент, затем второй.

Дойдя до лестничной площадки, они обнаружили Колдстада стоящим на коленях и ухватившимся за перила. Можно было подумать, что он молится, если бы колени начальника попеременно не ударялись бы об пол.

– Сэр, что вы делаете? – ужаснулся Фелпс.

– Со мной все в порядке. Просто спускаюсь вниз. Что, сами не видите? Черт побери, какая длинная лестница!

– Сэр, вы находитесь на полу.

Джек Колдстад посмотрел вниз, затем вверх, затем прямо перед собой. И очень, очень испугался.

– Что со мной происходит? – спросил он слабым, испуганным голосом.

* * *

– Частичная фронтальная лоботомия, – объявил доктор Элдас Герлинг.

– Да, – согласился доктор Дональд Бекс, один из терапевтов лечебницы.

– Несомненно, – отозвался доктор Мюррей Саймон.

– Но как такое могло случиться? – спросил специальный агент ФНУ Филип Фелпс, глядя на койку, где лежал принявший успокоительное Джек Колдстад.

– Обратите внимание – следы вот здесь и здесь, – ответил доктор Бекс, указывая на естественные впадины по бокам приплюснутых висков Колдстада. – Для того чтобы с абсолютной точностью отделить фронтальные доли, был использован очень тонкий инструмент.

Агент Фелпс не заметил никаких разрезов. Только похожие на ржавчину следы запекшейся крови на висках Колдстада.

– И кто же сумел это сделать?

– Нейрохирург, – отозвался доктор Бекс.

– Да, нейрохирург с большим опытом, – добавил доктор Саймон.

– Он сказал, что это была бабочка, – уныло протянул Фелпс.

Три пары бровей изумленно взметнулись вверх.

– Что?

– Бабочка. С лицом того китайца по имени Чиун.

– Корейца. Чиун – кореец.

– Вы его знаете?

– Знаю. Он страдает от «псевдологика фантастика».

– Это что такое?

– Серьезное расстройство поведения, которое проявляется в том, что пациент рассказывает совершенно неправдоподобные истории. Он появляется здесь время от времени. Насколько я понимаю – как бывший пациент. И он очень дружественно относится к доктору Смиту.

– Ну, когда мы его отыщем, придется ему отсидеть срок в тюрьме. Нападение на федерального агента – очень серьезное преступление.

– Не думаю, что мистер Чиун способен на такое насилие, – произнес доктор Герлинг.

– Или что он столь квалифицированный специалист, – добавил доктор Бекс.

– А кто из персонала больницы обладает такой квалификацией? – поинтересовался Фелпс.

– Никто. Мы в Фолкрофте не занимаемся нейрохирургией.

Нахмурившись, Фелпс указал на Колдстада.

– Он поправится?

– Нет, – ответил доктор Герлинг. – Но не думаю, чтобы ему стало хуже.

– Он не может себя контролировать – едва не упал с крыши. А когда попытался сойти вниз по лестнице, то не смог остановиться.

– Частичная фронтальная лоботомия нередко приводит к таким последствиям, – объяснил доктор Герлинг. – Видите ли, в мозгу у него повреждены центры, контролирующие импульсы, что приводит к состоянию, которое мы называем отсутствием торможения. Это означает, что пациент действует, повинуясь сиюминутному импульсу, и не заботится о последствиях. Когда пациент поправится, его придется заново учить, но в определенных пределах. Он может по-прежнему без остановки повторять некие физические или умственные действия. Например, если попросить его сложить какие-либо цифры, не исключено, что он будет складывать и складывать их до бесконечности, пока кто-нибудь не остановит.

– Значит, на своей карьере он может поставить крест.

– Необязательно, но вполне возможно. Так, говорите, он утверждает, что все это сделала бабочка?

– Он так сказал. Но больше никто никакой бабочки не видел.

– У него бывали галлюцинации до этого инцидента? – поинтересовался доктор Саймон.

– Насколько я знаю, нет.

Врачи обступили Фелпса, на их лицах появился неподдельный интерес.

– Скажите, а до этого нападения вы не наблюдали каких-либо других отклонений в его поведении? – спросил доктор Саймон.

– Нет.

– А вы сами? Вы сказали, что на вас тоже напали. Кто?

– Уборщик в подвале. Он раскидал нас всех голыми руками. Никогда прежде не видел, чтобы у человека руки двигались так быстро. Должно быть, в него вселился дух Брюса Ли.

Доктор Бекс нахмурил брови.

– Уборщик в подвале?

– Имя – Римо.

Врачи недоуменно переглянулись.

– В подвале нет никаких уборщиков – ни Римо, ни кого-либо другого, – веско обронил доктор Герлинг. – Так вы говорите, что он голыми руками победил восьмерых вооруженных людей?

– Он двигался быстрее молнии. Мы не могли в него попасть.

Врачи подступили еще ближе, теперь они уже окружали Филипа плотным кольцом.

Агенту Фелпсу не понравилось, как они смотрели на него. Поэтому со словами «Прошу прощения, но я должен доложить обо всем начальнику специального агента Колдстада» он поспешил прочь из комнаты.

Фолкрофтские доктора следовали за Фелпсом по окрашенному в зеленый цвет коридору больницы.

– Были бы вам признательны, если бы вы рассказали нам о том, что видели.

Фелпс, пятясь, отступил к лифту.

– Да, да, конечно. Спасибо. Спасибо за предложение. До свидания.

– Если не вы лично, то, может быть, один из ваших коллег?

– Я передам им. Еще раз спасибо.

* * *

Агент Фелпс принес сослуживцам плохие вести.

– Все понимают, что это значит? – закончил он мрачным тоном, обращаясь к остальным агентам, собравшимся в кабинете доктора Смита.

– Ясное дело! Приедет Большой Дик.

– Наверняка!

– Да-да, несомненно, приедет.

Эта перспектива никого не радовала. Бойцы ФНУ разом посмотрели на телефон и вздрогнули.

– Надо позвонить.

– Давайте тянуть жребий.

Сначала отсеялся один, потом еще двое, и так до тех пор, пока соискатели короткой спички не остались вдвоем.

Сообщить выпало агенту Фелпсу. Он подошел к черному столу и тяжело опустился в кресло.

Затем взял трубку и стал набирать номер. Да не один раз, а трижды, потому что трясущиеся пальцы все время нажимали не те клавиши.

* * *

Ричард Бакли Бралл прошел тернистый путь от рядового стенографиста до заместителя специального уполномоченного нью-йоркского регионального отделения Отдела криминальных расследований ФНУ. Долгое это было восхождение. По собственной оценке, на разных стадиях своей карьеры Бралл лично просмотрел двадцать восемь миллионов налоговых деклараций, руководил проведением 2,4 миллиона проверок и пятидесяти тысяч криминальных расследований. В общем, извел кучу бумаги.

За все это время Ричард Бакли Бралл не встретил ни одного налогоплательщика, который бы ему понравился. Или которому мог бы доверять. Или который прошел бы аудиторскую проверку без сучка без задоринки.

Была бы воля Ричарда Бакли Бралла, Федеральное налоговое управление превратилось бы в Войска федерального налогового управления. Всех агентов, вплоть до секретари!, вооружили до зубов. И никаких отсрочек с уплатой налогов! Они только дают гражданам возможность скрыть свои доходы.

Как виделось Ричарду Бакли Браллу, единственный способ заставить нацию подчиняться Налоговому кодексу – это заставить всех работодателей перечислять зарплату граждан непосредственно ФНУ, которая и будет выплачивать ее налогоплательщикам по получении еженедельного ваучера.

В конечном счете одни проценты по банковским счетам составили бы для ФНУ целое состояние.

Однако начальники Бралла не оценили этого предложения.

– Но почему? – однажды спросил он. – Это ведь наши деньги. Почему налогоплательщики распоряжаются ими хотя бы временно?

– Потому что налогоплательщики поднимут бунт. Правительство низложат, нация обанкротится, и – что самое главное – мы лишимся работы.

– Никто и не возражает против отсрочек, – упрямо твердил Бралл. – Черт побери, ведь налогоплательщики технически будут платить налоги с той части своих заработков, которых даже не увидят!

– Послушайте, Бралл! Не раскачивайте лодку. Занимайтесь бумагами, заполняйте квоты. Превышайте их, если вам так хочется. Но только, ради Бога, не раскачивайте лодку, которая тащит за собой корабль, и без того едва держащийся на плаву.

Однако Ричард Бакли Бралл оказался весьма амбициозным бюрократом. Он не хотел перебирать бумаги, заполнять или превышать квоты и заниматься другими, столь же безопасными, бюрократическими процедурами. Он мечтал взобраться на вершину независимо от того, сколько налогоплательщиков придется придушить.

В своем агентстве, не отличающемся особенным великодушием к нарушителям. Дик Бралл слыл весьма беспощадным, бессердечным и упрямым. Сначала он заставил всех своих подчиненных шпионить друг за другом. Вселив в них страх, явив свое могущество, он затем бросил их на налогоплательщиков. И добился результатов. Когда на имущество накладывался арест, не щадили даже детей.

Учитывая его личность, неудивительно, что со временем к Браллу пристала кличка Большой Дик.

Никто никогда не называл его так в лицо. Никто не называл его Большим Диком даже в своем кабинете. Просто никто не осмеливался. Все знали, что Большой Дик Бралл тотчас проделает в их теле новые отверстия, ненужные с точки зрения биологии.

Потому что Большой Дик Бралл вовсе не был большим или высоким.

Большой Дик пришел в ФНУ прямо из Корпуса морской пехоты. Больше он нигде не служил. Никакая бумажная работа не пятнала его послужной список. Но когда военное ведомство подвергли сокращению, такие закоренелые инструкторы по строевой подготовке, как Дик Бралл, оказались очень кстати. Дика досрочно демобилизовали, и он отправился искать на гражданке что-то подобное корпусу морской пехоты.

Служащий бюро занятости, естественно, отправил его по нужному адресу – в Федеральное налоговое управление.

– Не мелите чепухи! – рыкнул на него Бралл. – Я не подхожу этим бумажным крысам.

– Вы просто не знаете, что такое ФНУ. Там всем заправляют старшие сержанты, так что ваша кандидатура им наверняка подойдет. Попробуйте?

Как ни странно, так оно и оказалось.

Бралл пришел в ФНУ по одной простой причине – чтобы обеспечить себе спокойствие. А остался там по совершенно другой – чтобы иметь власть.

На земле нет другого вида деятельности, который давал бы такую абсолютную власть над людьми. Черт побери, даже Президент Соединенных Штатов заполняет налоговую декларацию!

Единственный, перед кем отчитывался Дик Бралл, – это Всемогущий. Бралл называл так не Господа Бога. Он имел в виду специального уполномоченного ФНУ, который по странному стечению обстоятельств был женщиной.

Сейчас Большой Дик проделывал новое отверстие в местном уполномоченном Управления по борьбе с наркотиками.

– Вы сегодня же выведете своих людей из Фолкрофта. То есть я хочу, чтобы вы убрали свои идиотские моторные лодки за пределы трехмильной зоны. ФНУ не потерпит, чтобы УБН за ней шпионила!

– Права не имеете нами командовать!

– ФНУ командует всеми. Так какой у вас номер карточки социального обеспечения?

– Я вам его не давал, – решительно ответил человек из УБН.

– Посмотрим, – не спеша проговорил Бралл, нажимая на клавиши своего компьютера. – У меня получилось 034-28-4462. Родом из Массачусетса. Правильно? Удивительно, но сбор налогов в Массачусетсе всегда был проблемой. Мы провели социологический опрос граждан в этой местности, и знаете, к чему пришли?

– Нет, не знаю.

– Мы пришли к выводу, что жители Новой Англии и в особенности жители Массачусетса считают, что законы пишутся не для них. Они, собственно, считают себя выше законов. Вот вы, например, полагаете, что стоите выше законов?

– Я действую по закону – так же, как и вы.

– По вашей последней налоговой декларации я вижу, что вы уменьшили налогооблагаемую базу на 1567 долларов, истраченных на благотворительность. А ведь эта сумма гораздо больше среднестатистической величины! «Нетипичное поведение» – вот термин, который мы используем в таких случаях. Вашу налоговую декларацию в базе данных компьютера следует пометить специальной отметкой, предполагающей проведение аудиторской проверки. Странно, как это компьютер до сих пор до вас не добрался.

– Мои расходы на благотворительность – это мое дело!

Бралл грохнул кулаком по столу. Позади на стене шевельнулся плакат, на котором красовалась надпись «Лови их!».

– Дудки! Ваши расходы на благотворительность – это дело ФНУ. Если вы хотите, чтобы мы оставили в покое ваши отчеты, оставьте в покое наши объекты.

– У нас есть законное право на имущество Фолкрофта.

– Только после нас!

– Вы – стервятники, растащите все, УБН ничего не останется.

– А вы – сопляки! Только и мечтаете наложить арест на имущество, а через три месяца продать с правительственного аукциона. Знаем мы ваши игры. Уже проверяли таких ковбоев из УБН, как вы.

– Я учту ваши рекомендации, – неожиданно лаконично произнес инспектор.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – слащавым тоном отозвался Большой Дик Бралл. – Нисколько не сомневаюсь.

Большой Дик повесил телефонную трубку и просто потому, что уж такой он был человек, направил последнюю налоговую декларацию деятеля из УБН на аудиторскую проверку. Это займет три-четыре месяца. Пусть-ка он подергается! Получится очень неплохо. А агенты наверняка что-нибудь отыщут – голову можно дать на отсечение. В налоговом кодексе десять тысяч страниц, и он так запутан, что даже налоговой службе концов не сыскать.