Текст книги "Vivere militare est! Жить – значит бороться!"

Слева – направо в нижнем ряду: Яковлев, Родников, Загнойко, Вавринюк, Зборовский, Зыков, Савченко

В деятельности командования дивизиона на первом месте стояла боевая готовность, в случае выхода из строя материальной части для ее восстановления привлекались все необходимые силы и средства, со временем не считались, от техники специалисты не уходили до полного ее восстановления. На втором месте стояла воинская дисциплина, здесь важную роль играли сержанты и знание обстановки в солдатском коллективе. Капитан Загнойко и капитан Вавринюк имели своих осведомителей, в народе – стукачей, которые рассказывали им обо всем, происходящем в казарме, что, конечно, помогало предотвращать многие нарушения воинской дисциплины. С офицерским составом в вечернее время Владимир Степанович Загнойко любил проводить затяжные совещания, мы называли их «посиделки», которыми он показывал командованию группы, что и в вечернее время работа в дивизионе кипит, все заняты делом. В целом, дивизион в 128 бригаде был на хорошем счету, многие наши офицеры ушли на повышение. Так, в службе вооружения бригады служили выходцы из нашего дивизиона: энергетиком стал майор Голодок, направленцем на С‐200 капитан Родников, в дальнейшем подполковник заместитель командира 190‐го зенитного ракетного полка по вооружению в городе Мингечаур, старший техник К‐1 Тофик Нагиев сначала был назначен командиром ремонтно-технической роты, а затем дослужился до майора стал метрологом бригады.

На берег Каспия, к которому можно было проехать через наши два шлагбаума, иногда высаживались браконьеры с уловом осетрины. В вечернее время или рано утром на этот берег мчались на высокой скорости вереницы машин, начиная от «Волг» (Газ‐24), заканчивая микроавтобусами и самосвалами. В назначенное время во всех ДОСах был слышен рев моторов «Москва», стоящих на браконьерском судне. Все знали, что к точке высадки идет баркас с уловом осетрины. Рыба лежала уже разделанная, без голов и потрохов, если их не удалить, то рыба быстро портилась и могла не дойти до потребителя. Покупатели осетрины расчет вели на месте, затем она шла прямым ходом для реализации в рестораны, кафе и другие точки общепита. На берегу с баркасов нам тоже продавали осетрину, в холодное время 1 кг стоил 2 рубля, а летом продавали по 1,5 рубля.

Брали обычно от 5 до 10 кг, затем ее разделывали, удаляли все лишнее, хрящ, щитки, шипы и прочие «закорючки». Разделанную рыбу укладывали в эмалированную посуду слоями, посыпая их солью крупного помола. Затем ее на трое суток отправляли в холодильник. После того как рыба была полностью покрыта соком, ее промывали под проточной холодной водой и вывешивали на крючки в каркасе ящика, обтянутого марлей, на просушку. Марля защищала от мух. Кода мясо рыбы приобретало золотистый цвет и начинал капать жир, оно была полностью провялена. Из вяленой рыбы делался балык холодного или горячего копчения. Такой вкуснятины, к сожалению, мне не довелось больше поесть. Можно было съесть 50 грамм балыка, после чего было ощущение сытости, как будто плотно поел, а пива под эту закуску можно было выпить много, как говорится, от ведра и до бесконечности.

Проезжая через шлагбаумы, покупатели осетрины оставляли часть добычи для командира группы дивизионов, это была плата за беспрепятственный проезд.

Когда на браконьеров начиналась охота со стороны рыбнадзора, баркасы вытаскивались на берег, затем их прятали на нашей позиции под маскировочными сетями. Надо отметить, что рыбаки с баркаса ежегодно тонули в море, в штормовую погоду погибало до четырех человек, такова была плата за риск в этом данном бизнесе. Бывали случаи и междоусобных войн, со стрельбой, которые случались при неуплате за «крышевание» браконьерского бизнеса различным властным структурам, от органов местной власти и до правоохранительных органов.

Наступил 1976 год, группа дивизионов С‐200 активно готовилась к выезду на полигон Ашулук для проведения учебно-боевых стрельб. Предстояло сдавать техническую подготовку, готовность материальной части к проведению учебнобоевой стрельбы зенитной управляемой ракетой (ЗУР) по мишени Ла‐7. Проводились тренировки расчетов радиотехнической и стартовой батарей, слаживание сокращенного боевого расчета дивизиона. Занимались мы не только технической подготовкой: изучали правила руководством по боевой работе и другие руководящие документы. Предстояло жить в полевых условиях, поэтому получали в дивизион со складов части необходимое вещевое, продовольственное и прочее имущество. Закупались различные продуктовые деликатесы, сувениры. С Мингечаура, где было много выходцев с нашей группы дивизионов, привезли местный коньяк по цене 5 рублей за литр, данный продукт изготовлялся из ворованного коньячного спирта с завода в городе Кировобад (ныне – Г янджа).

Также солдат срочной службы под руководством офицеров и прапорщиков отправляли на заработки различных дефицитных строительных материалов и продуктов. Под чутким руководством командира дивизиона для офицеров в складчину закупались различные деликатесы: консервы печени трески, неочищенные болгарские томаты и прочие редкие продукты.

Подошел срок, который мы с женой ждали уже давно: 6 февраля 1976 года Зоя уехала в родильный дом, расположенный на острове Артем, а в субботу 7 февраля родила нашего первенца, сына Сережу. Мне эту новость сообщили женщины нашей точки, и я в тот же день навестил супругу, пообщались мы, правда, на расстоянии, через окно родильного отделения.

В воскресенье 8 февраля с утра началась метель, валил крупный сырой снег, в связи с поступившим запретом транспорт с точки в сторону ближайшего поселка не ходил. Вместе с двумя холостяками из 1‐го дивизиона: начальником 1‐го отделения капитаном Юрой Баранцевым и начальником расчета К‐2 лейтенантом Давыдовским – м ы дошли до поселка Дамба вдоль берега моря, а когда добрались до поселка, то были похожи на снеговиков, с ног до головы были облеплены сырым снегом. И после на рейсовом автобусе я поехал на остров Артем навестить супругу в роддоме. На обратном пути зашел в столовую перекусить, и тут холостяки меня раскрутили на «проставку», пришлось купить литр водки, посидели, порадовались прибавлению в мужском полку. Нам повезло, снег прекратился, и автобус с точки пустили в рейс. Старшим на нем приехал капитан Загнойко, после выпитого на радостях я осмелел и выглядел бойцовски настроенным. Владимир Степанович решил меня подзадорить и начал со мной толкаться, после многих моих неудачных попыток атаковать командира дивизиона с падением в сугроб он от меня отстал. В заключение всем сообщил, что по поводу рождения сына, я имел право выпить и обмыть такое событие, и для меня все прошло без последствий.

В марте 1976 года состоялся выезд на полигон Ашулук, на железнодорожные платформы на станции Баладжары мы загрузили свою технику и имущество, офицерский состав и солдаты срочной службы разместились в плацкартных вагонах. Наша зенитная ракетная бригада ежегодно выезжала на полигон, в ее состав входило пять дивизионов средней дальности С‐75, пять дивизионов малой дальности С‐125, два дивизиона большой дальности С‐200 и три технических дивизиона для каждого вида комплексов. Группа дивизионов С‐200 выполняла учебно-боевые стрельбы на полигоне один раз в два года, такая же периодичность была у дивизионов С‐75 и С‐125. Боевая задача бригады заключалась в защите городов Баку и Сумгаит от ударов с воздуха средствами воздушного нападения вероятного противника. Большинство дивизионов располагалось на Апшеронском полуострове и часть на островах Нарген, Артем, Песчаный и Жилой в Каспийском море. Позывные бригады: КП – Птаха, группа дивизионов С‐200 – А рмяк (пос. Зиря), 3 зрдн – Фольклор (пос. Кюрдаханы), 4 зрдн – Пульт (о. Нарген), 5 зрдн – Д убинка (о. Песчаный), 6 зрдн – П осуда (о. Жилой), 7 зрдн – Т юрбан (пос. Бузовны), 8 зрдн – Д жонка (пос. Говсаны), 9 зрдн – Джип (о. Нарген), 10 зрдн – Яхтовый (пос. Маштаги), 11 зрдн – Зрелость (Шахова Коса), 12 зрдн – Золовок (о. Артем), 13 тдн – Зоосад (пос. Зиря), 14 тдн – Зоотехник (пос. Говсаны), 15 тдн – Р егистратор (пос. Туркяны).

Маршрут следования эшелона пролегал от Баку через Махачкалу, Гудермес, Астрахань до станции Ашулук. По прибытии мы разгрузили технику и имущество и совершили марш на площадку, где была развернута материальная часть нашего зенитного ракетного комплекса – З РК. Затем развернули полевой лагерь, поставили пятидесятиместные палатки для личного состава, кухню, столовую, умывальник, полевой туалет, переднюю линейку, флагшток, постовой грибок с телефоном для дневального, палатку дежурного по лагерному сбору. Офицерский состав разместился в кирпичном здании казарменного типа, где поставили солдатские койки в два яруса.

В те годы на полигоне Ашулук в учебно-боевых стрельбах участвовал весь Варшавский договор: немцы, поляки, чехи, венгры, болгары, также приезжали на стрельбы страны, имеющие на вооружении наши зрк: кубинцы, ливийцы и многие другие. Группа дивизионов и ее техника были размещены на большом удалении от представителей указанных стран. Данное обстоятельство было связано с тем, что в то время комплекс С‐200 за рубеж не поставлялся и его тактико-технические характеристики имели гриф «совершенно секретно».

Мне довелось ходить в наряды дежурным по лагерному сбору и выполнять основную задачу – следить за соблюдением распорядка дня и правил техники безопасности. Палатки обогревались печками, в качестве горючего использовались угольные брикеты, за топкой печей следили дневальные, которых надо было постоянно контролировать. Вовремя надо было разбудить поваров и кухонный наряд, с вечера необходимо было заправить водой умывальник и емкости на кухне, руководить уборкой территории лагеря. Также надо было встречать с докладом о состоянии дел командование группы дивизионов и вышестоящих начальников. Перед стрельбой в один из дней в наше расположение прибыл командующий ЗРВ Краснознаменного Бакинского округа ПВО генерал-лейтенант Бабенко с главным инженером ЗРВ округа полковником Козловым, обоим представился: «Дежурный по лагерному сбору группы дивизионов – лейтенант Силуянов» Об их посещении осталась памятная фотография.

Слева-направо, нижний ряд: Шкерин, Лизь, Рахманов, Бабенко, Козлов, Медведский, Акулов, Сапрыкин

Средний ряд: Кашлач, Кошкин, Перищ, Казаков, Фомин, Оснач, Зайцев, Нагиев, Родников Верхний ряд: Щекочихин, Силуянов, Панов, Рыбкин, Билык, Житарь, Лобанов, Кибальный, Вавринюк, Савченко, Авдонин

После принятия материальной части мы приступили к проведению регламентных работ и настройке техники. Инструкторский состав прибыл из Казахстана с полигона Сары Шаган, наш инструктор оказался сокурсником Вити Билыка, что значительно упростило наши взаимоотношения, за подготовку техники и техническую подготовку мы получили отличные оценки. Учебно-боевую стрельбу группа дивизионов должна была осуществить по радиоуправляемой мишени Ла‐7, в простонародье «Лашка» и должен был стрелять по ней 1‐й дивизион.

Слева-направо: Вася Логинов, Юра Баранцев, Владимир Силуянов на станции погрузки

После захвата мишени в полете у первого дивизиона возникла неисправность в кабине управления стартом, и ракета не осуществила захват цели с пусковой установки. Мы с Билыком в этом убедились, когда от кабины К‐3 до пусковой установки побежали бойцы первого дивизиона, проверяя кабельные соединения.

Командир группы дивизионов дал команду на пуск нашему дивизиону, от пусковой остановки мы стояли в ста метрах: сначала пошел дым от стартовых ускорителей, затем она оторвалась от пусковой установки и на доли секунды зависла над ней в воздухе, а затем с ревом устремилась в сторону мишени. При этом напором воздуха нас вдавило в землю, было ощущение, будто на плечи положили стокилограммовую штангу, а от рева ракетных двигателей нам на время заложило уши. Мишень была успешно сбита, и Владимир Степанович Загнойко сиял от счастья, всех благодарил за проделанную работу. В этот же вечер всем офицерским составом дивизиона торжественно отметили данное событие, пили мингечаурский коньяк, закусывая его печенью трески и неочищенными болгарскими томатами; этот вкус запомнился надолго.

После проведения стрельбы у нас появилось свободное время. Была организована охота на сайгаков, мясо которых затем пошло на шашлык. Также на притоках Волги поучаствовали в ловле рыбы, из нее была сварена великолепная уха. В вечернее время практиковалась карточная игра на деньги «Храп», в которой можно было легко проиграть приличную сумму денег.

На фоне Ла‐7 ефрейтор Гартман

Наш командир дивизиона капитан Загнойко поручил командиру стартовой батареи майору Кибальному организовать доставку с боевых полей полуразрушенной мишени Ла‐7 с целью отправки ее на место постоянной дислокации и таким образом увековечил нашу успешную стрельбу. Дмитрий Матвеевич с поставленной задачей справился успешно, в дальнейшем эта мишень была установлена на границе строевого плаца группы дивизионов как памятник этому знаменательному событию.

Вместе с частью офицеров группы дивизионов меня отправили на нашу 52‐ю точку для организации и несения боевого дежурства. Затем я отправился в очередной отпуск и поехал в Терновку, где находилась жена с сыном, погостили у тещи, поехали в Бавлены и затем вместе вернулись к месту моей службы.

Однажды, когда я был в казарме, дневальный позвал меня к телефону.

В трубке голос: «Здравствуйте, товарищ лейтенант! С Вами разговаривает начальник финансовой службы бригады майор Ландер, приезжайте к нам в управление и получите, пожалуйста, свои командировочные деньги за полигон». Затем стало известно, что на начальника финансовой службы бригады Льва Давыдовича Ландера после ревизии перед увольнением в запас завели уголовное дело по факту хищения денежных средств в особо крупном размере. До этого весь офицерский состав бригады относился к нему с уважением, его считали культурным, вежливым человеком, знатоком своего дела. Задержек выплат никогда не было, проблем ни у кого не возникало. Но в ходе ревизии было установлено, что за последние пять лет им было похищено более 30 тысяч рублей, а начальником финансовой службы бригады он был более двадцати лет. Финансовые документы части хранились пять лет, а затем подлежали сдаче в архив, и часть из них уничтожалась. В ходе следствия было установлено, что хищения шли за счет присвоения части командировочных, фиктивной выплаты подъемных денег и с других статей. При проведении описи его имущества ее стоимость составила около 300 рублей. За совершенное преступление Лев Давыдович получил 10 лет тюремного заключения. Также нам стало известно, что его сын имел в Баку отличную квартиру, загородную дачу и легковой автомобиль. У Левы все было продумано и предусмотрено на все случаи жизни.

После отпуска меня перевели на должность старшего техника цифровой вычислительной машины и преобразующих устройств (далее – Ц ВМ) в радиотехническую батарею. После изучения руководящих документов и сдачи зачета меня допустили к несению боевого дежурства в качестве начальника дежурной боевой смены. Здесь пришлось тесно общаться с несколькими интересными людьми.

Заместителем командира дивизиона по вооружению был командир первой батареи капитан Святослав Вавринюк, который считался на особом положении, «особа приближенная» к руководству группы дивизионов. Приближенность заключалась в том, что его жена была продавцом в нашем магазине военторга, и через нее наше командование имело доступ ко всем дефицитным товарам.

Слава имел и хорошие качества: дипломатичность, организованность и всегда держал «нос по ветру», чтобы идти в ногу со временем. Солдаты давали ему оценку, переводя его фамилию следующим образом: «Вавринюк – вывернется и в нюх!» Заместитель командира батареи – начальник первого отделения капитан Родников – умудренный опытом, грамотный офицер, у него была любимая поговорка: «В армии нужно беречь три вещи – здоровье, секретку и оружие!»

Многому я у него научился и прежде всего, ответственному отношению к боевой готовности материальной части, если появлялась неисправность, то мы не уходили домой до полного ее восстановления. Старшим техником приемных устройств был лейтенант Вадим Савченко, грамотный офицер, который отличался упрямством и большой работоспособностью, зачастую конфликтовал с командованием дивизиона, старался всегда гнуть свою линию, за что ему постоянно доставалось.

Старшим техником индикаторных устройств был мой товарищ по нашей учебной группе в 9‐й батарее лейтенант Вася Логинов, он легко вписался в коллектив батареи, материальную часть освоил в полном объеме и был на хорошем счету. Начальником отделения антенного поста К‐1 был капитан Владимир Иванович Высочин, целеустремленный, грамотный офицер, подпольная кличка – Химик, любил проводить служебное время с пользой для дома и семьи, что никем не осуждалось, главное, чтобы при этом дело не страдало. Старшим техником антенного поста К‐1 был старший лейтенант Тофик Нагиев, добросовестный офицер, звезд с неба не хватал и плыл спокойно по течению жизни и службы.

Логинов Василий Иванович

Если немного рассказать о себе, то свою материальную часть я освоил, проводил на ней регламентные работы. Пришло время, и мы приступили к проведению полугодовых регламентных работ, проводились они ровно неделю. Сначала шла механическая часть: чистили, пылесосили, паяли, смазывали различные механизмы, проверяли натяжение ремней на вентиляторах. Затем приступили к настройке техники, и тут выясняется, что ЦВМ «Пламя К» вышла из строя. Первые три дня и три ночи без сна с капитаном Родниковым проверяли контакты, меняли платы, только после этого позволили себе отдых, и в итоге только через неделю ЦВМ заработала. Причина неисправности была банальной: боец небрежно пропылесосил машину и порвал контакты и соединения. Для меня это был хороший урок – нельзя доверять ответственную работу непрофессионалам.

Антенный пост К‐1

Командный пункт дивизиона кабина К‐2

Группа дивизионов находилась в 250‐и километровой полосе от государственной границы в готовности № 2, для дежурного дивизиона сроки готовности составляли следующее: для дежурной боевой смены (далее ДБС) от сети 5 минут, а от дизелей – 7, для сокращенного боевого расчета (далее – СБР) 8 и 10 минут соответственно, а полному боевому расчету давалось 15 минут. Для не дежурного дивизиона готовность СБР составляла 15 минут, а для ПБР 1 час. Когда дивизион нес боевое дежурство, я по графику заступал начальником дежурной боевой смены. Утром и вечером проводили контроль функционирования станции, затем проводили тренировку расчета по поиску, захвату и сопровождению воздушной цели. В кабине К‐2 у оператора наведения был выносной индикатор обзора от радиодальномера станции П‐14Ф, где можно было видеть всю воздушную обстановку в радиусе 400 км, по громкоговорящей связи у командного пункта группы дивизионов (далее – К ‐9) запрашивали высоту цели, определяемую радиовысотомером ПРВ‐13. Оператору наведения ставилась задача такую‐то цель обнаружить в режиме секторного поиска 8˚на 8˚, после ее обнаружения оператор захвата брал цель на автоматическое сопровождение, затем офицером пуска определялась ее государственная принадлежность. Когда на К‐9 проводились полугодовые регламентные работы, К‐2 становилась командным пунктом группы дивизионов, устанавливался планшет, и в состав расчета смены включался радиотелефонист, который принимал информацию о воздушной обстановке, принимал контрольные сигналы и вел журнал поступивших сообщений, а также наносил обстановку на планшет.

По командам с вышестоящих командных пунктов дежурный дивизион приводился в готовность № 1 при угрозе нарушения государственной границы, при проверках боевой готовности и для работы по контрольным целям. По нарушителям государственной границы, в первую очередь, работали дежурные экипажи истребителей МиГ‐25 ПДС с аэродрома Насосный и наша группа дивизионов С‐200. По контрольным целям боевая работа велась с проведением электронных пусков ракет, с обязательным документированием и представлением материалов объективного фотоконтроля в управление бригады. Для отчета на каждую цель представлялись три фотографии индикатора пуска в моменты обнаружения, пуска и встречи ракеты с целью. Над экраном пуска висела самодельная табличка, где указывалась фамилия и инициалы стреляющего, номер цели и дата боевой работы. С гордостью хочется сказать, что за мою службу в бригаде наш дивизион всегда успешно справлялся с поставленными задачами.

До моего прибытия в 1‐ю батарею в ней служил двухгодичник старший лейтенант Леня Широков, выпускник МВТУ имени Баумана, в простонародье «пиджак». Грамотный офицер, честно тянул свою лямку, уравновешенный и спокойный, как удав. Однажды он заступил на боевое дежурство без К‐9, зная его спокойствие, многие офицеры над ним подшучивали, звонили по телефону дальней связи и представлялись ему большими начальниками. Сначала Леня эти звонки принимал за чистую монету, отвечал на поставленные вопросы, но в один прекрасный момент он раскрыл обман и на такие уловки больше не поддавался. И вот рано утром до смены остается 2 часа, в кабине К‐2 звонит внутренний телефон. Леня снимает трубку представляется и слышит: «Здравствуйте, товарищ лейтенант! С Вами говорит командующий зенитными ракетными войсками Бакинского округа ПВО генерал-лейтенант Бабенко!» Леня, решив, что шутники не успокоились, не поверил абоненту и сказал все, что о нем думает, а также указал ему направление движения и бросил трубку. На самом деле ему действительно звонил генерал-лейтенант Бабенко. Через 10 минут Лене позвонил командир дивизиона капитан Загнойко и начал отчитывать его за неподобающее поведение в отношении командующего. Леня спокойным голосом отвечал, что его достали с приколами и откуда ему было знать, что ему звонит командующий. Так в группе дивизионов С‐200 нашей бригады Леня Широков стал практически человеком-легендой.

Слева-направо нижний ряд: Широков, Зыков, Авраменко. Верхний ряд: Нагиев, Зорин

В должности старшего лейтенанта мне довелось прослужить четыре с половиной года. За это время у нас с Зоей родился второй сын Саша, но судьба была к нему неблагосклонной, через полгода малыш умер от дизентерии. Схоронили его на местном кладбище острова Артем. Мы с женой очень сильно переживали такую невосполнимую потерю, было сложно первое время даже просто говорить, но жизнь продолжается и берет свое, со временем полученные раны зажили. И 9 июня 1979 года родился наш младший сын Алексей.

Коллектив дивизиона был дружный, вместе мы отмечали дни рождения, праздники, присвоение очередных воинских званий, назначения на вышестоящие должности и многие другие события. Время шло.

Женился наш товарищ Витя Билык, затем поступил в Харьковскую академию, по ее окончании 12 лет прослужил начальником службы РАВ Полярнинской бригады.

Начальник штаба полка подполковник Мишарин А.

Сейчас Виктор со своей семьей живет в городе Маркс Саратовской области. На его место прибыл выпускник нашего училища Саня Мишарин, со временем в звании старшего лейтенанта стал командиром стартовой батареи, а затем и командиром дивизиона в группе дивизионов С‐200 под городом Красноводском Туркменской ССР. Спустя годы встретился с ним в Калининской военной командной академии ПВО имени маршала Жукова Г. К., службу он закончил начальником штаба зенитного ракетного полка около города Шарья Костромской области.

Через год службы вместо старших техников мы стали начальниками расчетов, правда, на денежное довольствие это никак не повлияло. После назначения капитана Родникова на должность направленца на С‐200 в службе вооружения бригады начальником первого отделения стал капитан Высочин Владимир Иванович, начальником второго отделения К‐1 стал Вася Логинов, а меня перевели на должность начальника расчета индикаторных устройств. Освободившуюся должность начальника расчета ЦВМ и преобразующих устройств занял выпускник МВТУ имени Баумана двухгодичник лейтенант Ариф Магеррамов, который честно и спокойно отслужил два года и уволился в запас. После него на эту должность прибыл выпускник МВИЗРУ лейтенант Василий Ярощук, но служба у него не задалась, жена-минчанка не захотела жить на точке и сразу уехала к родителям в город Минск. Через некоторое время у них родилась дочь, службой Вася тяготился, материальную часть освоил с трудом, впоследствии всеми правдами и неправдами комиссовался по состоянию здоровья.

По моему заявлению в апреле 1977 года на партийном собрании группы дивизионов меня приняли кандидатом в члены КПСС, и через год испытательного срока я вступил в партию. В советское время для беспартийного офицера потолком карьеры была капитанская должность, чтобы расти дальше от майора и выше, обязательным требованием было членство в рядах КПСС. Конечно, это был осознанный шаг, так повышалась ответственность и, как результат, предъявлялись повышенные требования к результатам служебной деятельности. Любой проступок или нарушение партийной дисциплины не оставалось незамеченным, в случае необходимости принимались меры воздействия по партийной линии.

Будучи уже членом КПСС, на одном комсомольском собрании дивизиона я был избран ее секретарем. Появилось много обязанностей: ежемесячно надо было готовить и проводить комсомольские собрания, вести протоколы и другую отчетную документацию, собирать членские взносы и делать отметки в комсомольских билетах об их уплате. Периодически я выезжал на различные семинары и сборы в управление бригады, проводили эти сборы помощник начальника политотдела по комсомольской работе капитан Панченко, Панин и Алексеев.

Как‐то раз я находился на боевом дежурстве, дожидался времени смены (меня должен был сменить Вадим Савченко), но сменщика все не было, наконец, он прибыл на смену в районе 11.00, ничего мне вразумительного не объяснил, даже не извинился. Я и пообещал ему сменить его так же, а дежурили мы с ним через день. На следующий день прибыл на смену ровно в 11.00. Вадим в знак примирения протянул мне руку, и на этом инцидент, казалось бы, был исчерпан, но указанное опоздание при смене с дежурства мне аукнулось: дежурный офицер группы дивизионов капитан Лизь Александр Андреевич, по штатной должности командир 1‐го дивизиона, за боевое дежурство поставил мне оценку «хорошо». Тут же позвонил капитан Загнойко и стал выяснять, за что мне снизили оценку. Пришлось объяснять странную причину, на том, что сообщать обо всем нужно своевременно мы и разошлись. Военная служба не терпит недисциплинированности – таков был урок. А с Вадимом у нас было еще несколько курьезных и не очень ситуаций.

Командир первого дивизиона майор Лизь Александр Андреевич

Как‐то раз, общаясь с Вадимом Савченко и Ари-фом Магеррамовым, завел разговор о вреде курения, и тут Вадим предложил: «А давайте бросим курить эту заразу, но с условием: кто первым закурит – остальным ставит ящик коньяка!» Решение приняли единогласно. Проходит одна неделя, другая без сигарет, вроде даже начинаю привыкать обходиться без них. Но про этот спор знали солдаты нашей батареи и вот как‐то раз мне сообщают, что Вадим и Ариф тайком курят. После этого состоялся с ними разговор по поводу нашего пари, но я им сообщил, что бросил курить и мне этого вполне достаточно, а они свободны от своих обязательств. На том и порешили.

Вблизи нашей точки находились бахчи с арбузами, подсобное хозяйство нашей бригады. Руководили хозяйством по найму местные жители, управлением бригады туда выделялась автотракторная техника и в качестве подсобных рабочих солдаты срочной службы с нашей группы дивизионов. В начале службы на точке с этих бахчей к ДОСам привозили арбузы для продажи их членам семей по символической цене, а в один год продаж не было, несмотря на большой урожай. Арбузы, дыни должны были идти солдатам на дополнительное питание по первому виду, в то же время они шли на продажу в розничную торговлю и на местные сельскохозяйственные рынки. Выращиванием арбузов руководил житель поселка Зыря Алиев Мирза с сыновьями, который ежегодно покупал для себя новые автомобили «Жигули». Командование бригады тоже было не в накладе, видимо, всех все устраивало. Но однажды офицерский состав, возмущенный отсутствием завоза арбузов на продажу с указанной бахчи, решил провести экспроприацию продукции путем совершения налета на описанное выше подсобное хозяйство.

В назначенное время вечером собралось нас человек пятнадцать и по темноте мы двинулись в сторону бахчи. Ночью ее охраняли бойцы и сторожевые собаки, поэтому очень аккуратно мы рассредоточились и стали заполнять вещевые мешки и сумки арбузами и дынями. Когда уже уходили с бахчи, нас с Вадимом Савченко нагнали сторожа с собакой. Один из них вцепился в меня. Недолго думая, я врезал ему кулаком несколько раз, после чего он обмяк, а другой рванул наутек. Собака схватила меня сзади за штанину и начала ее рвать, и тут на помощь пришел Вадим, огрев собаку доской. До дома мы добрались без преследователей, но, когда уже заходил в подъезд, увидел несколько азербайджанцев, охранников бахчи, грозивших найти на нас расправу. После того, как пообещал им надавать им по шее, они развернулись и ушли.

Наутро меня вызвал командир группы дивизионов подполковник Рахманов и учинил со мной разбор полетов, после чего в моей служебной карточке появилось взыскание «Строгий выговор» со следующей формулировкой: «За хулиганское поведение на подсобном хозяйстве».

У меня было еще одно интересное взыскание от командира группы дивизионов – «За физическое оскорбление сослуживца». Случилось это так.

После женитьбы из Белоруссии приехал из отпуска лейтенант Обозный и решил по обычаю «проставиться» офицерскому коллективу батареи за столь знаменательное событие. Всем коллективом дружно собрались у него в квартире, поздравили с законным браком, выпили, закусили, пообщались и стали расходиться по домам. У меня было одно желание – дойти до дому и лечь спать, но не тут‐то было: Вадиму приспичило бороться со мной на волейбольной площадке. Вадим Евгеньевич Савченко не мог жить спокойно: его всегда тянуло на подвиги, авантюры и различные приключения. Мой соперник намертво вцепился в меня, стоя при этом неуверенно на ногах, отцепиться от него было невозможно. После непродолжительной возни мое терпение лопнуло, и я нанес Вадиму несколько ударов в челюсть, и тут он меня отпустил. Здесь его подхватили Саня Обозный и Вася Ярощук, чтобы отвести домой, но Савченко не на шутку разошелся, и они не могли с ним справиться. Не раздумывая, пока боец очухается, я пошел домой и только зашел в квартиру, слышу стук в дверь и голос Вадима: «Силуянов, выходи!» Хотел выйти и разобраться, но тут стеной встала жена, в итоге лег спать и заснул крепким сном. Вадим сидел под дверью нашей квартиры и до двух часов ночи повторял на весь подъезд мантру, не давая спать жителям нашего подъезда: «Силуянов! Подлый трус, выходи!» Вот такое было веселье…