Текст книги "Стратегия. Замок Россия"

Имелась и другая техника. В дальнем углу большого бревенчатого ангара стоял оранжевый гусеничный красавчик ДТ-75 с отвалом впереди и небольшим землеройным клыком-рыхлителем позади. Рядом с бульдозером зачем-то хранился навесной же шнекоротор. У ДТ-75 был сокамерник: «Какая-то дурная хреновина с высокими колесами, как у «беларуськи», но кабина взади, а хавло с бортами впереди». «Хреновина», судя по всему, абсолютно новая, но, почему-то без передних колес, – так на грунт ее и поставили.

Топливом кластер снабдили, но не обильно. Зато много масел – и «трансмиссионка», и моторное, в том числе дорогая синтетика. Ну и рабочие жидкости: тосол, тормозная и прочие. Общий вывод, что «нехорошие кластеры» Смотрящими снабжаются будь здоров, а «хорошие» практически никак, не мог радовать. Плохо это.

Вообще логики Смотрящих порой понять просто невозможно. В двухэтажном здании, похожем на районное УВД, в некоторых комнатах даже имелись столы с металлическими стульями, а на столах исследователи нашли аж три дырокола и две механические печатные машинки. Бумаги, что характерно, ни листочка. Такое встречалось и раньше. Зачем нам эти телеги без лошадей, три бетонные сваи в овраге за Посадом без автокрана, некомплектный ковроткацкий станок, упрятанный в одном из погребов Церкви так, что его через узкий лаз не вытащишь? А на хрена нам возле замка аэропорт «Домодедово» без летательных аппаратов, скажите мне? Правда, тут вполне могут иметь место не вариации извращенной логики, а банальный «нечеловеческий фактор» работников отдела комплектации Смотрящих. И это их как-то оживляет и приближает, согласитесь.

С другой стороны, Смотрящие порой проявляют просто удивительную предусмотрительность. Мы уже давно заметили, что с самого первого дня кураторы выбрали стратегию заброса семьями, не разлучая родственников самой первой линии. То есть супруги – с детьми. При отсутствии одного из супругов рядом порой оказывалась бабушка или тетя. И так далее. Многие из попавших – одинокие в прошлой жизни люди, не женатые, не замужем. Немал процент сирот. Нет, потеряли все – тех или иных родственников, и всех друзей, привычный круг. Однако бывало и так, что переносились сразу двумя семьями, дружными еще с Земли-1, или группой закадычных друзей. Такое впечатление, что Смотрящие постарались смягчить стресс переноса, забирая с мамами и папами и их деток. Для человека это просто страшный выбор. Что лучше? Уйти одному и спиться от горя – или тащить в неизвестные дали домочадцев, сохранив семью, но тут же подвергая их всем опасностям и неопределенностям нового мира? Кураторы не парились, они сделали именно так.

Возле здания УВД имелись четыре двора с домами-матрицами. В них сейчас содержались рабы – захваченные на дорогах люди. Вели они себя тихо, не рыпались. Исключение составлял лишь средних лет поп, постоянно пытающийся обратиться к душам совсем пропащих. Циклоп уже пару раз грозился его хлопнуть, но что-то главаря удерживало.

Интересным оказалась информация о том, что «ментам» удалось найти еще одну «локалку»! Большого проку от нее не было: в бревенчатом здании хранились пиломатериалы широкого сортамента, немного «отделки» и хороший ассортимент покрасочных материалов. Однако упускать добычу они не собирались – расчетливый Циклоп припас продукцию для обменных операций в будущем. Поэтому на ЛР, эпизодически сменяясь, находились двое из «синих».

Минимум двое из банды постоянно болели – один встает, другой валится, – со здоровьем у уголовников не фонтан, а вот про медобеспечение Смотрящие как-то «забыли». Итого, бандитский строй на базе состоял из восьми бойцов. Еще двое сидели на дальнем складе. Завершали кадровый расклад двое нестроевых: один лежал с тяжелым вывихом, другой кашлял как при смерти.

Про замок они знали с самого начала.

Однако уже во время первой своей вылазки, заметив часовых на стенах, связываться с нами «синяки» пока опасались, вполне разумно предполагая наличие внутри гарнизона. Но про проблему не забывали. Вопрос об ответных действиях обострился после того, как трое «ментов» полегли в схватке у Церкви с потерей драгоценной машины, а еще одна тройка попросту не вернулась на базу. Циклоп пока пресекал попытки необдуманной мести, решив выбрать другую стратегию: просто не соваться за знак на перекрестке, рассудив, что земли тут много, отчего бы не поделить в будущем рамсы по интересам. Ни про канал доставки, ни про Смотрящих бандиты ничего не знали – по крайней мере, захваченный об этом не слышал. От перекрестка до бандитской базы – примерно тридцать пять километров. Расстояние от здания УВД до «локалки»-строймаркета побольше, никак не меньше сорока.

Для операции военные собирают всю возможную огневую мощь, снимают с дежурства и забирают три ДПМ, все четыре автомата. Риск есть, но Бероев сказал, что никаких рукопашек не допустит, а в многодневные перестрелки на месте с прятками он ввязываться не собирается, потому будут давить банду плотным огнем, постаравшись в первые же минуты выбить максимум. Очевидно, что подробного плана операции капитан с прапором ни с кем не обсуждали.

– Они не боятся оставлять замок без спецов и пулеметов? – спросил я.

– Боятся, как же им не бояться, – охотно подтвердил Уксусников. – Ну один-то ДПМ на донжоне останется, однако. Сотников на барабане сидит, два комвзвода на командовании, да я с помощниками. Мобилизуют мужиков, до возвращения мангруппы вводится особый режим зоны, все полевые и хозяйственные работы прекращаются, все при оружии. Посад за дверями закроется, мы на стенах, рации на приеме, оранжевый уровень. По обе стороны дороги наши катаются, на реке – вы. Подоспеете, коснись, чего тут ехать-то. Думаю, что все ладно пройдет. А там рабы, троих уже застрелили. Нельзя ждать.

– Ну дай бог. А ты-то что светишься, как восьмиклассник на танцах? Подумаешь, бандюка закрыл, мало ли их за твою службу было.

– Так это самое главное… Понимаете, ребята-сталкеры, переживал я очень все это время, до болей в сердце, – неожиданно эмоционально, но тихо так, доверительно, признался наш всегда невозмутимый шериф.

Уксусников глотнул чайку, постучал пальцами по столу.

– Тут ведь что выходило? Что милиция в зверей обратилась! Полиция, точнее, все привыкнуть не могу, елки… Не должно так быть, не должно. Я ведь в менты по сердцу пошел, сразу после армейки. Не за властью, не за сшибом бабла. Вот просто захотел начать жизнь с правильного шага. Родители порадовались, родня… Дерьма у нас хватает. Только если в тебя долго бить мысль, что вор должен сидеть в тюрьме, то ты это примешь и поверишь. Даже если сам скурвишься, то помнить об этом будешь и будешь готов… за решетку ту. Потому что так и надо. А вот почитал я несколько книжек, так там, коснись чего, менты всегда первые гады оказываются – сбегают, население бросают, да и начинают его сами же грабить. Вранье это, ребята. Волкодав волком не станет – школа не та. Шакалом разве что, под основными волками, – это может быть. Вот и вы нас «назгулами» обзываете, рассказал мне Костя, что это значит. В общем, переживал я очень. А тут как узнал, так и отпустило! Верите – жить легче стало.

Помолчали мы все вместе, подумали каждый о своем.

– Может, хлопнем-таки чуток? – спросил Монгол.

И мы все вместе вдохнули по наперстку. Не для прихода.

За тех мужчин, что по жизни прямо стоят.

На воде пусто, да не совсем – то ветка проплывает, а то и целое дерево.

– Ух ты! Дядя Вова, такое бревно опасно для «Дункана»? Не проткнет, как в фильме «Волга-Волга»? – Я проводил взглядом десятиметровый ствол.

– Хорошего ничего нет, конечно, но и страшного не будет, – успокоил меня Коломийцев, – здесь же на корпусе сталь добрая, спокойной плавки. А ты что думал, треснем, как каслинская мясорубка? У любого судна со временем все борта во вмятинах, а у «Дункана» – как яичко, я еще в первый раз, когда осматривал, удивился – вроде старый пароход, а корпус гладенький.

– А-а… – Получив исчерпывающий ответ, я начал думать о другом.

Глядя в бинокль на север, я представлял, как где-то там, на берегах великой реки, стоят одинокие замки и монастыри, одни ползут, как мы, к процветанию, другие горят и отстреливаются от нападающих, а третьи вообще в страхе брошены и забыты. И вот отвязывается где-то лодка. Или целый катер. Или вообще – пароход! И мотает его течением, несет на юг. Судно прибивает к берегу, но вскоре ветер срывает корпус с песка, и оно опять плывет по реке, в отчаянном поиске нового хозяина и нового пристанища.

Но… не видать потеряшки. Даже бинокль не помогает.

Не может Волга быть идеально чиста от следов человеческих, какой-то мусор по ней уже плывет, сигналит нам. Банка, бутылка, бочка… Или труп человека. Нет, труп мне увидеть не хотелось. Я убрал бинокль.

Нужно на острове строить форпост, очень нужно.

Замок невооруженным взглядом все еще видно, но с воды хуже, чем с башни.

Все ближе западный берег, все больше деталей на нем проявляется. Так всегда: издали берег озера или реки вам покажется ровным, подойдешь поближе – сплошные бухты и бухточки, песчаные мысы, заливы и заутины. Опытный капитан умеет издалека различать провалы берегового профиля. Но обычный водник-любитель, новичок, только что получивший права и гарцующий на свежекупленном белоснежном катере, пройдет вдоль берега в двухстах метрах и не заметит ничего, а ведь там спрятались три уютных скрытных заливчика, и это на каком-то километре пути… Этот берег более пологий, чем наш. Западный более ровный, высокого леса мало, деревья собраны в рощи, довольно далеко отстоящие друг от друга. А вот кустов много.

Равнина. Огромная равнина.

Оставив между собой и берегом метров сто пятьдесят, «Дункан» сбавил ход и на малых оборотах, плавно копируя береговую линию, потелепал к югу. Мы с Монголом вышли на палубу с ковриками-пенками и оптикой. Ну и с оружием, как же без него в новом месте. Так и ехали наверху, тупо пялясь в берег и обмениваясь мнениями – полчаса, час, два.

– Серега, так и не успели поговорить за сборами, то медики, то шериф, ты все бегал куда-то, – завел разговор Шамиль, тем не менее лишь накоротко отрывая взгляд от берега. – Так что там с украинцами решили? Нас за ними не отправят?

– Не отправят, Шам. Если не боишься, спроси у кэпа.

– А что такое?

– У «Дункана» разряд судна по Речному регистру «плюс-О». На открытых внутренних водоемах типа водохранилищ и больших озер ему можно, а по морю – только у самого бережка просим. А какое тут море? Может, там нормой волна в пять баллов. Идти у бережка постоянно бортом к прибою – не вариант. Потопнем к чертовой матери… Допустим, что в местном море-окияне месяцами штиль сплошной стоит, – все равно не легче. По паспорту запас автономности у него в максимуме – пять суток. Топливо, вода пресная, масло для двигателя, питание. Но и это, по идее, решаемо: можно кормовой трюм бочками с солярой забить, водой запастись. Посчитать, чтобы на обратный путь. Только хрен ты так кого вывезешь – сам себя будешь катать. Но даже не это определяет задачу…

И я пересказал Монголу нашу ночную беседу, постоянно прерываясь: мы вынужденно дергались то на приметный силуэт в кустах, то на неожиданно появившийся ручеек.

Когда я поздним вечером сидел у Юрки и мы трепались под копченую рыбку обо всем свежем, к нему неожиданно заглянул Гольдбрейх, притащил какой-то прибор на отстройку и поверку. Проф задержался за чаем, поговорили обо всяком, но потом, естественно, разговор свернул на украинцев. А как иначе, весь замок об этом спорит! На выходе из собора после собрания прямо во дворе вообще началась самая настоящая хохлома, пока спорщиков не разогнали по домам. Меня же эта тема интересовала даже больше, чем вся лекция. Если что, мы покатим, кто же еще. Ну я прямо и спросил:

– Так как нам на украинский сигнал реагировать, Марк Львович? Что вы думаете?

Проф допил чашку, отставил, чуть наклонился к нам через стол:

– А давайте вместе порассуждаем.

Мы с Юркой неуверенно закивали.

– Вот вы, Юрий, приняли некий сигнал. Сначала обнаружили несущую, потом оба настраивались. Голосовой связи не наладили и ушли на Морзе. Я все правильно говорю?

– Так, – ничего другого радист сказать и не мог.

– А почему вы так уверены, что радист на том конце волны был украинцем? И вообще говорит из какого-то там Монастыря? Или Банка, или Форта?

– Так он прямо сказал, – не очень уверенно произнес Вотяков. А я вообще ничего не произнес, до меня уже додуло.

– Сказал или передал морзянкой?

Дальше мы с Юркой в паузах просто молчали.

– Как бы поступил тот чеченец, захвати он замок? Рядом река, единственная артерия древности. Пароход есть, есть капитан-спец. Но судно одно. А если их будет два? Это уже флот. Пиратский, например. Можно больше ничего не делать – плавай по реке, грабь деревни, захватывай одинокие, а других тут и быть не может, суда. А как перспективно береговое пиратство на море! Знаете, именно береговое пиратство абхазов, убыхов и адыгов стало одной из причин принятия решения о развертывании боевых действий на ЧПК[18]18
  Черноморское побережье Кавказа.


[Закрыть] во времена былых кавказских войн. Торговля порой оказывалась просто парализованной! Сами горцы мореплаванием не увлекались, но, оперативно действуя группами на своих длинных лодках, спуску проплывающим не давали. Ну последние достижения сомалийских пиратов у всех на слуху… Легенду? Ничего не вижу сложного, коллеги. Морзянка? Юра, ответьте, любезнейший, смогли бы вы ослабить сигнал передатчика, использовать старую аппаратуру, расстроить антенну, добавить помех?.. В конце концов, могли бы сделать так, чтобы вас приняли за такого вот, пока предположительно замечу, фальшивого «украинца»?

Юрка смолчал, но слова «нет» не прозвучало.

– Скажу вам больше, коллеги. Поставь себе таковую задачу наш многоуважаемый товарищ Сотников – и спектакль был бы просто идеальным. Морзянка не позволяет общаться вербально. Нет интонаций, нет кратчайшего времени на реакцию по вопросу, неопределим пол, возраст, акцент, манеры речи. Культура, наконец! Нет той массы нюансов, с помощью которых мы частенько дополняем определение истинности. Морзянка – в таком допущении просто идеальный инструмент. Специалист определит стаж, опыт, манеру. Может быть, я несколько не прав и наш уважаемый коллега, – Гольдбрейх опять кивнул на Вотякова, – способен по манере отличить мужчину от женщины. Согласитесь, что этого мало.

Поэтому высказываемая многими идея о том, что нужно срочно собирать экспедицию на «Дункане» и плыть куда-то вдоль берега неопределенное количество морских миль до первой же крепости, на которой будет болтаться тряпка, издалека похожая на украинский флаг, – полное безрассудство! Нужно кропотливо собирать сведения, подготовить особый вопросник-тестер, ожидать новых выходов в эфир, уточнять если не координаты, то характер и приметы местности, связываться с другими анклавами. Очень продуктивен был бы сбор свидетельств с западного берега – ареал расселения человечества неизбежно расширяется, и свидетели, несомненно, появятся. Но это уже по вашей части, молодой человек, – улыбнулся мне профессор.

Потом мы еще говорили, уже на совершенно другие темы, но ощущение зловещей засады нас с Юрцом так и не покинуло…

Ну и работа: вот так тупо изучать природу – одуреть можно. А бросить нельзя: халтура сталкеру – первый враг. Если где и ставить «матрицы», то тут. Вот и ищем. Скорость мизерная, ветер почти не чувствуется. Да, это сколько же нам так кататься?

– Товарищи разведчики, харэ пялиться, время пить кофий, – раздалось от рубки.

Это Глеб, высокой худой матрос, зовет нас с Монголом перекусить чем бог послал. Перекусывают они тут неслабо, скажу я вам: на судне даже водогрейный котел с плитой есть. И припасы неплохи.

– Пасиб, Глеб, – поблагодарил его Монгол, – позже, может, как-то… У нас тут хоть и тупое, но дело, сам понимаешь.

– Так я вам сюда принесу, мне не влом, – предложил матрос без всяких дрыганий.

И вот сидим мы на надстройке, уже комфортней и приятней, чем раньше, и продолжаем изучать берег. А время идет, солнце катится – скоро середина огромной бухты. Вышли из-за мыска.

– Внимание, – спокойно сообщил Монгол.

Я тут же бегом в рубку, дернул кэпа за рукав.

– Где?

Через капитанский бинокль все видно куда как лучше, это уже же не бинокль, это – настоящий сдвоенный телескоп! На самом берегу никого нет, а вот на взгорочке хорошо заметна одинокая длинная изба с двумя трубами, и она побольше, чем стандартные дома-матрицы, к которым мы уже привыкли как к родным. Хотя и этот из знакомого каталога – того же архитектора проект. Пять узких окон, видна одна дверь. Возле двери стоит мужчина, в руках какой-то длинный предмет.

– Монгол, припрячь тело – может, ствол, – чтобы не морочиться, сказал прямо через громкоговоритель. Дальность большая, там меня не услышат, а вот пуля из хорошего винта может и клюнуть – разные стрелки в мире бывают.

– Ну сталкер, что делаем? Стоим, идем? – спросил меня Коломийцев.

Хлоп! Монгол уже в рубке.

– Демон, он не один, еще кто-то мелькал.

Вот ведь глазастый!

– Дядь Вов, давай потихонечку. Посмотрим на реакцию.

«Дункан» встал носом на избу, пошел самым тихим. За счет седловатости корпуса нос у буксира высокий, закрывает хорошо. Да и сама мишень в виде нашего корабля уменьшилась, убрала профиль – тут еще попасть надо.

– Шамиль, что видишь? – нетерпеливо спросил я. Самый большой бинокль мы отдали ему; в сочетании с природными глазными способностями эта биотехносвязка способна рассмотреть следы космонавтов на Луне. «Но им просто не хватило денег…» – отчего-то вспомнились мне слова профессора.

– Гладкий в руке. Горизонталка.

– Да ладно… Че, и это разглядел? – не поверил я.

– Глянь сам. – Шамиль протянул мне оптику.

– Не, верю я, смотри…

А еще через две минуты, – судно за это время ненамного, но приблизилось к берегу, – Монгол опять объявил:

– Есть. Трое стоят. Женщина и ребенок. Лет семь… восемь. Отставить! Есть четвертый. Парень. Мальчишка лет пятнадцати. В руке палка.

– Не ствол?

– Нет, точно палка.

Все ясно, это семья. «Потеряшки», скорее всего. Вышли к реке, зацепились за избу, сидели на завалинке, смотрели на хорошо заметный замок и ничего не могли сделать. Хоть укричись тут, – такой вариант пришел на ум самым первым. Остается только один вопрос: чьи они? Берег новый, чужой, незнакомый, какие народы тут бродят?

«Дункан» подошел уже настолько близко к небольшому заливу, что бинокль больше был не нужен.

– Владимир Викторович, у вас триколор на борту есть?

– Есть, но на воде нам Андреевский положен, – пояснил кэп. – Военные же.

– Да я понимаю… Дядь Вов, – только вот что сухопутные в этом понимают? Давайте обозначимся общедоступно.

Мы подняли небольшой российский флаг, исправленный, со звездочкой, на берегу его сразу заметили и радостно запрыгали, замахали руками. Мужчина отставил ствол, прислонил к стене домины. Похоже, явной опасности нет.

– Причаливаем.

Едва «Дункан» ткнулся носом в берег, как Олег с борта бросил на песок длинный лом, потом кувалду, быстро спрыгнул, подхватил инструменты и отбежал подальше. Выбрал место и начал, как бешеный, вколачивать лом в песок, не обращая ни на кого внимания. Второй раз мы с Монголом это видим, очень впечатляет. Вобьет и закрепит на ломе конец – у капитана Коломийцева не забалуешь.

Спустились и мы, оружие взяли с собой.

Семья тем временем торопилась, спускалась по пологому склону.

Впереди шел отец, высокий темноволосый мужчина в клетчатой зеленой рубашке. И в очках – как сохранил только. Жена с детьми – следом. «Потеряшки» обступили нас с Монголом и заговорили все разом на каком-то незнакомом языке. Почти сразу же женщина из общего гомона выпала, разревелась… Да. «Потеряшек» узнаешь сразу, как бы хорошо ни сохранились их одежда и обувь. По глазам.

Мы с Монголом растерянно переглянулись.

– На каком это он, Серый?

– Вроде знакомый в чем-то… слова такие. Что-то проскальзывает, а не соображу.

Знали же мы, что когда-то это случится, как-то внутренне готовились, – и вот оно, Первый Контакт – стоим и хлопаем ушами.

– Якуб Скленарж! Чех! – наконец протянул нам руку мужчина. – Руссия?

Чех. Опа-на. Вот так номер!

– Русские, – подтвердил я и добавил, чтобы сказать хоть что-то, а не стоять столбом: – Чехия? Я был у вас в гостях. Прага, Карлов мост, Влтава с лебедями, пивас гут.

Они радостно закивали, опять заулыбались. Женщина вытерла слезу, зовет в дом, показывая руками: «Несмотря ни на что, я способна вас хоть чем-то угостить». Молодцы чехи, не сломались.

– Шам, поднимись на борт, возьми что-нибудь на камбузе. И капитана позови: в дом пойдем, знакомиться.

Парнишка стоит рядом, смотрит на «калаш», тоже тянет мне руку. В другой – длинная сухая струганая палка, крепкая на вид. К палке крепко примотан полуметровый отрезок алюминиевого уголка-тридцатки, боевой конец остро заточен. Это где он такое взял?

Пришли наши.

– Спик инглиш? – До Коломийцева очевидное дошло первым.

И контакт у нас пошел. Сначала я оттарабанил положенное. По-русски:

– Командир группы разведки анклава и Замка «Россия» Демченко Сергей Вадимович, – и протянул свое удостоверение главе семейства. Корочки вызвали бешеный восторг. Ксиву щупали, тискали, умилялись печатью. Понятное дело, западники – стосковались по порядку-то… По-английски выказать официоз мне оказалось куда как труднее: должность свою я предъявил, да простят меня переводчики, как «чиф-сталкер». Помог Коломийцев, шпаривший на инглише – только в путь.

Чехов выбросило довольно далеко отсюда, на краю огромной «прерии» или «саванны». Я думаю все же, что степи, – нечего нам чужие словеса для ближней топонимики применять. Их было всего двадцать четыре человека – скорее всего, Смотрящие решили, что такого количества представителей народов, не включенных в раздел проекта «селективные группы», но подлежащих тестированию в виде монокластера, для Земли-2 вполне достаточно. У старшего группы имелась бумага, найденная на столе одной из трех изб. Ну это ясно, «паспорт» у них был, как и предполагалось научниками. Выжила только эта семья – всех остальных убили. После этого спасшиеся снялись с насиженного места и пошли по малым речкам к большой реке, рассудив, что в тех землях им не выжить. Простая и страшная история.

Чехи охотились, ловили рыбу. Осталось восемь патронов к коллекционному «меркелю», который Якуб взял у погибшего, ввалившегося в этот мир прямо с охоты. Здесь они уже пятый день, видят замок, но – близок локоток… Неподалеку от этой избы чехи нашли «локальный ресурс» – склад закрыт, но без замков. Еды там ноль, зато под крышу самого разнообразного металлопроката, оттуда мальчишка и взял уголок на копье. Почти все время они проводили на берегу у реки, ожидая чуда.

Последние чехи на Земле-2.

– Кто на вас напал, вы знаете? Бандиты?

– Ноу бэндитс. Арабиан!

Че-его-о? Арабы? Тут? Что за чертовщина. Почему, откуда? Не, братцы, арабы – это не наше, арабов забирайте назад.

Именно арабы, уверил нас мирный чех Якуб, стеклодув по специальности. И арабы нашего уровня организации, с базой в огромной старинной мечети. Вот так. Рассчитывали найти белорусов или немцев, не смогли найти украинцев, зато, похоже, нашли арабов в самом худшем исполнении. Какие конкретно? Скорее всего – египтяне, этим тяжело отказать в признании вклада в мировую культуру. Откуда Смотрящим знать, что там сейчас творится? А пристежкой к ним, группами – все окрестности, все арабские народы, что в последнее время так любят на тачанках с крупнокалиберными пулеметами гоняться друг за другом по пустыне и попирать устои.

Вот Гольдбрейх «порадуется». Соседушки.

Ладно… Нужно принимать решение и организовывать эвакуацию. Коротко рассказали чехам о Замке, о порядках, о достижениях. Точнее, рассказывал Коломийцев. Я тем временем вышел из дома для связи с замком.

– «Контур», «Эфир», здесь «Демон», ответьте.

Удивительно, но практически мгновенно откликнулись оба. Впрочем, как говорил нам Уксусников, по замку уже объявлен «оранжевый уровень».

– Находимся в бухте напротив, в самом ее центре. Есть изба, есть ЭЛЭР. Металлопрокат, много, сообщите Дугину. Примите главное: найдены «потеряшки», это чехи, четыре человека, два ребенка, голодные. Повторяю – чехи. Как приняли, прием.

Именно голодные, пусть пошевелятся.

– Рейд прерывать не хочу, местность еще не обследована. Верните или тормозните Самохина, пусть бросает все и вывозит людей, как приняли, прием.

Записывайте, девочки, в журнальчик, записывайте.

– «Контур», «Эфир», внимание. По свидетельствам чехов, поблизости на западном берегу имеем селективный кластер – арабы. Повторяю: арабский. Агрессивны, уничтожили всех остальных чехов. Условная база – Мечеть. Как приняли, прием.

Ну, щас там пойдет движуха. Как бы сгоряча Бероева не завернули. Но я обязан сообщить немедленно.

Все, дело сделано, будем ждать лодку, ума хватит – еще и «баджер» возьмут, чтобы разом вывезти. Тем временем Коломийцев закончил рассказ, все примолкли.

– Ну что, господа чешские братья, – я вступил в разговор, посмотрев на часы, – принимайте всей семьей решение. Готовы ли вы влиться в славный коллектив анклава «Россия»?

Семья переглянулась, девочка прижалась к маме, сын встал рядом с отцом. Якуб поднял на меня серые глаза и очень серьезно сказал по-русски:

– Мы готовы.

Ровно в ту же минуту в замке произошло следующее событие.

После Главный рассказывал в подробностях, причем не только мне, а всем желающим, как это все выглядело. Представьте себе картину.

Сотников сидел за столом, пересматривал месячные планы служб, графики выполнения работ, прикидывал варианты решений. Тишина, никто не дергает, почти все на стенах, смотрят вдаль, ждут итогов. Время уже вечернее, солнце идет на закат. Ничто, как говорится, не предвещает.

И тут раздался сигнал пульта канала!

– Я чуть инфаркт не схватил! – говорил потом Сотников. – На часы смотрю, на дверь, на часы, на дверь. Что такое, время сбилось, сеанс проспал, ЧП какое, канал закрывают?

Можно представить, что он испытал… Влетел в операторскую, прыгнул за пульт.

На экране горела надпись:

Расширение этноформата +1.

Стимулирующая поставка.

Пулемет станковый ДШК[19]19
  Пулемет крупнокалиберный Дегтярева – Шпагина, принят на вооружение Красной армии в 1938 г. Калибр – 12,7 мм.


[Закрыть], доступно 4 штуки. Подтвердите позицию.