Текст книги "Стратегия. Замок Россия"

На «аэродроме» тоже все затихло. Ангар закрыт, почти все ушли по домам. Но кто-то еще возится у ворот, еще два человека копаются в кишках мотоцикла с коляской, стоящего возле диспетчерской. Один – счастливый шериф Уксусников, оживляющий «Урал», притащенный вместе с автобусом, второй сидит на корточках, ко мне спиной, не опознаю. Но не Степкин папка. Ну мотоциклистов у нас, как всегда, в избытке водится, тут почти все специалисты.

Я развернул стереотрубу в сторону Волги – отлично видно и тот берег, и длинную избу. Вот и «Дункан» торопится-спешит, тянет за собой плот с грузом, Дугину нужны тонно-километры. До темноты они управиться не успеют – пока притянут, пока расчалят… А в темноте никто плот разгружать не будет. Буксир целыми днями мотается туда и обратно, все экспедиции к франкам заморожены. Мне, кстати, Сотников до поры запретил разглашать в эфире информацию о географии Сены, так что, Анатоль, прости…

Сталкеры попрыгали, поныли и сдернули тройкой в дальний рейс на север, лишь Монгол опять лежит в больничке на реабилитации: погрузка ништяков в устье не прошла для него даром.

По реке разнеслось дальнее звонкое эхо – берегом прошли две моторки рыбаков, мужики поехали проверять сети. На ночь снасти снимут, чтобы утром не брать снулую. Жадничать здесь не надо, рыбы очень много. На том берегу тоже не медлят: от настила бодро отвалил «баджер» станичников, цель поездки аналогичная. Тут уж звука не расслышать, далеко, глубокий залив, да и ветер относит. Но от всех этих движений на воде Волги вечером становится еще красивее, еще живее, аж песни петь хочется! Нет, теперь уж точно Зойку надо звать, созрел.

Стопэ… А это что там?

Даже через такую «трубу» мне тяжело распознать темное пятнышко, зависшее в высоте над противоположным берегом. Объект почти на северо-западе от меня. Я протер на всякий случай линзы фланелькой – пятнышко на месте. Глянул в небо без оптики – ничего не видно. Да и света все меньше.

Приник опять, сердечко подпрыгивает. Есть, точка дрогнула, чуть изменила курс.

Оно летает.

Птички прибыли? Это первая. Что мы делаем? Думал я долго, секунд десять. Но все-таки решился и рванул ручку сирены, закручивая ее все быстрей и быстрей. Над зоной полетел тревожный высокий рев. Ну щас там внизу начнется… Схватил рацию.

– «Контур» ответь «Эфиру». «Контур» – «Эфиру», – голос-то дрожит.

– «Контур» на связи, прием.

– Под запись. Воздух! Неопознанный летающий объект идет с северо-запада. Дистанцию пока определить не могу, километров десять, может быть, больше. Срочно оповестить всех. Инна, убирай людей с улиц!

У-ух, сел на чурбак. Во дела!

Гонта влетел наверх буквально через две минуты.

– Что?

– Смотри сам.

Гриша согнулся, вгляделся.

– Юра, это самолет.

– Да ладно!

– Чтоб я сдох.

– Так, я вниз, в радиорубку… Тут все решай сам, я пропал на связь.

– Сделаем! – уверил меня прапор, начиная разворачивать ствол ДШК в сторону летательного аппарата.

В радиорубке я свалился в кресло, поправил наушники гарнитуры, защелкал тумблерами, утопил «сенсоры». Как там у авиаторов? Ни разу в жизни я не общался с пилотом напрямую, лишь слушал чужой радиообмен. Частота? Поставил диапазон сканирования в полосе 120–130 MHz, подумал и расширил верх до 135. Запуск, побежали цифры… Тишина пока.

Ага! Есть несущая. Захват, фикс.

– Здесь «Вышка-контроль». Здесь «Вышка-контроль»! Неопознанный самолет к северо-западу от меня, назовите себя, прием.

И пошел я бубнить, как попка. Один раз в наушниках что-то щелкнуло, но никто не ответил. А голос-то успокоился – первый мандраж прошел, сейчас второй, уже поменьше.

– Здесь «Вышка-контроль». Здесь «Вышка-контроль». Неопознанный самолет к северо-западу от меня, назовите себя, прием.

И тут мне ответили на чистом русском языке.

– «Вышка-контроль», здесь «Пайпер Каб», прошу посадку! Прием.

– «Пайпер Каб», сообщите цель полета. – Тут я вспомнил про Гонту возле ДШК и торопливо брякнул: – Срочно сообщите, системы ПВО приведены в готовность.

– «Вышка-контроль», пилот – Эльза Благова, гражданка Словакии, русская по национальности. Пассажиров нет, причина – побег. Самолет поврежден, топливо есть, но второго захода не сделаю, машина плохо управляется. Как приняли, прием.

И только сейчас до меня дошло, что я разговариваю с женщиной! А теперь что? Я уполномочен? А кто же еще, твою душу-племя-семя-знамя-вымя-темя, уполномочен!

– «Пайпер Каб», принял, подходите. Я в башне замка над рекой.

Мне на плечо осторожно легла тяжелая рука. Сотников тихо, одними губами прошептал: «Все правильно, сажай…» И достал рацию.

– «Вышка-контроль», прошу экстренную посадку! «Вышка», у вас есть большая ровная поляна?

– «Пайпер Каб», есть ВПП 27–09, триста метров, грунтовая, необорудованная, без огней. Ветроуказатель. Заходите с реки, курс 270. Как поняли, прием. – И добавил: – Здесь Юрий Вотяков, радист Замка «Россия».

– «Вышка», принято, постараюсь сесть. Спасибо, Юра!

Не пойду я работать авиадиспетчером… Тут ни молоко за вредность, ни ранняя пенсия не помогут. Оглянулся, а Сотников по «мыльнице» дирижирует: «Да чем угодно подсветите! Торец. Давайте в темпе!» – и сразу перевоткнулся на кого-то другого.

– Наверх пошли, – дернул я Сотникова.

– А это? – Он показал рукой на станцию.

Я молча постукал пальцем по гарнитуре и рванул по лестнице.

ДШК одинок, Гонты уже нет, куда он делся? Во дворе замка завизжал стартер уазика. Ага, молоток Гриша, уже грузит медиков. Мы подошли к краю башни. Солнце село, лишь узкая светлая полоска висит над Заостровской, темнота накатывает прямо на глазах.

Но самолет видно, хотя и плохо: уже заходит над рекой, навигационные огни включены. Я бросил взгляд на наш аэродром, теперь уже без кавычек. Дождался, родимый…

– Петр Игнатьевич! Свет-то включи в диспетчерской, хоть какой ориентир! Сам сообразить не можешь? И мотоцикл, мотоцикл свой, мля, оттащи! Это аэродром, а не мастерская! – опять заревел Главный.

Возле вновь открытого ангара забегали люди, вспыхнул огонек, потом еще и еще…

– «Пайпер Каб», торец полосы подсвечен, – тут я увидел огоньки и на другой стороне ВПП и прокричал: – конец ВПП тоже! Ветер западный, слабый, где-то пять метров в секунду, с порывами… Садись давай, Эльза Благова. Ждем.

Она уже не ответила. «Пайпер» подошел совсем близко, вниз выстрелил небольшой конус прожектора. От Посада бегут люди с фонарями, уазик показывает мне свой путь красными задними габаритами. Вся эта часть зоны мерцает огоньками.

Мать моя женщина, только сейчас увидел! Правая стойка шасси у самолета с изломом, как подрубили. Единственное верхнерасположенное крыло, как мне показалось, тоже не совсем целое, машину сильно качает.

– Эльза, правая стойка!

Услышит?

Не доходя до ВПП «Пайпер» поддуло, пилот это сразу заметил, сбросил газ, возвращая машину на курс, но управляемость у машины хреновая, «Пайпер» явно провалился ниже глиссады. Опять вверх, и в итоге торец полосы «Пайпер» прошел высоковато. Да садись же ты! Есть касание. Еще… еще… покатился на одном!

За самолетом бегут люди. К уазику примкнул оживший от страха «Урал» шерифа.

Эльза изо всех сил тянула самолет, стараясь не дать ему свалиться на правую сторону. Но крыло опустилось, самолет понесло вправо, и «Пайпер» с ходу вкрячился в насыпной холмик ветроуказателя. Все! Пи-ипец! Даже без трубы было видно, как машина разваливается на части. Твою душу…

И тишина. И люди среди обломков.

– Что там? – прокричал Сотников.

Я все слышу, включена громкая.

– Вытащили уже, – проскрипела рация голосом шерифа. – В сознании, ушибы точно, по переломам не могу сказать. Ранение вижу, голова в крови. Медики берут.

По полю уже мчит бортовой «газон», весь отрезок ВПП залит светом фар и фонарей.

И вдруг – яркая вспышка!

– Горит! Самолет загорелся! – крикнул Уксусников.

И сами видим… Кончилась авиация, крепко полыхает. А чего там, фанера да обшивка.

– Ну Юрка, – тяжело вздохнул Главный, опуская рацию, – поздравить не могу, не по-людски как-то. Но это событие. Пилот, он же пассажир, жив. Самолет сгорел.

С полминуты он молча смотрел в сторону аэродрома. А потом сказал.

– Но теперь самолеты у нас будут… Про виски первому увидевшему помнишь? Или конфетками для девушки возьмешь?

Глава 15
Сергей Демченко, командир группы сталкеров, прорубается сквозь тернии слов к настоящим делам

– Нет, Сережа, твою карту мы черкать не будем. Давай лучше заново посмотрим, что имеем, – Сотников взял черный маркер и на большом листе бумаги нарисовал знак, похожий на огромную букву «У». Только главная палка знака стоит вертикально.

– Это Волга. А это Сена, – превратив подписями «знак» в схему, Сотников ближе к нижней части нанес две точки. – Замок «Россия» и «Нотр-Дам». Ну и дальше те данные, что нам уже известны.

Главный быстро дополнил карту-схему извилистой дорогой вдоль Волги, нашими поселками, протянул от Кордона волнистую линию речки Листвянки. Грубо прорисовал залив со станицей Заостровской, известные острова. Подумал, и обрезал линию дороги с двух концов S-образными поперечинами, над ними – по вопросительному знаку, типа там Темные Земли. Чуть выше точки соединения линий «У» Главный нарисовал горы, вот так: ^^^^. И зафигачил такими каракулями все пространство до самого низа. Море Сотников игнорировал.

– Там остров еще, – подсказал я.

– Где? А… Ну нарисуй.

Я нарисовал, для порядка.

– Хорошо. Теперь следующее. Про арабов франки знают от своих потеряшек, появившихся с другого берега реки. То, что в главарях там именно египтяне, сомнений уже не вызывает, учитывая еще и данные Якуба с Эльзой.

– Подождите! – Я прервал характеризующую часть. – С географией еще не все закончено. Необходимо учесть вероятность того, что найденная нами в низовьях река – никакая не Сена, а совершенно другая артерия. То есть первичный знак будет выглядеть вот так, – на другом листе бумаги я торопливо вывел знак «IУ».

– То есть мы имеем Волгу с неизвестным притоком и Сену, самостоятельно впадающую в море? – уточнил шериф.

– Хорошо, что сомневаешься, – одобрил Сотников и посмотрел на Коломийцева: – Что практик скажет?

Дед откинулся на спинку и обеими руками хлопнул по столу:

– Мазута ты, Сережа, сухопутная. На полосе в триста километров ширины две большие реки и одна огромная? Там, на севере, что – горное озеро размером с Байкал? Дай-ка бумазею! Спасибо, Алексей Александрович. Тогда чего там, давайте и вот так играть, по-крупному. – Дядя Вова споро нарисовал «IIIУ». – Вот вам пять рек… Нелепые вероятности рассматривать – лишь время терять.

– На «мало ли что» большого места в мозгу не надо, – возразил Сотников, – просто отложите, да и держите в голове.

– Не буду я всю мазутную фигню в голове держать! – воспротивился вредный дед. – Глупостями занимаетесь, а вот я всю свою жисть…

Ох, Коломийцев, упертая самоуверенность столько хороших людей погубила.

– Да не очень-то и важно, – прервал зарождающееся продолжение старого спора Сотников. – И проверяется легко. Даже если в правде твой знак «IУ», Сергей, то такой расклад даже упростит первую задачу. Хотя и я в «трехречье на футбольном поле» никак не верю, всю жизнь на великих реках прожив. Хватит, мужики! Ну что вы… хорош. Идем дальше.

Сотников опять взял маркер и прилепил к короткой перекладине – условному изображению спорной «Сены» – достаточно широкий вытянутый прямоугольник, заполнив его детсадовскими «елочками».

– Степь, что видна нам отсюда, как выясняется, не так уж и безбрежна. На восточном берегу Сены широкой полосой стоит густой смешанный лес. Он тянется на север вдоль всей реки, от гор Южного хребта и до этих самых арабов, мать их. По наблюдениям словачки, можно предполагать, что к северу полоса леса сужается. Но это не совсем точная информация…

И тут за окном громко зазвенел колокол.

Время обеда. Вслушался я в себя – ага, ожидаемое время! Жрать охота.

Тефтелей из «бла-ароднай оленины» хочу, чтоб штук шесть, да с обильным подливом – да и хватит, пожалуй. С макаронами, пусть и разваренными – они его сухим тертым пармезанчиком сверху сдабривают… Рыбки красной соленой с капельками жира и мозговым горошком – его, правда, на тарелке всего с ложечку чайную будет. Булочек горячих, знаменитых, «павидловских», с нежным бульоном из потрошков – сразу возьму две порции, чтобы вторая чуть поостыла, пока с первой возишься. И чтобы дикого лука меленько крошенного сверху – полной ложкой, да с черным перчиком. И компоту из сухофруктов, холодненького, большую кружку. А там и вторую можно будет взять – уж как пойдет…

Сглотнул.

– Все, мужики, смотрю, совещательная жертвенность сегодня у нас не в чести, – заметил реакцию народа на колокол Главный. – Пошли в столовую. Перерыв.

«Совет ветеранов и орденоносцев при Кремле» встал и потянулся на улицу, Гольдбрейх первым. Он всегда первым в столовую идет: у него там особые отношения сложились, связи завязались.

На улице проливной дождь.

Второй день льет. До этого капало, ныне – просто ливень.

Но во дворе живо, мокрый народ, прикрываясь кто чем, перебежками продвигается к столовой. Молодежь смеется, дождь им нипочем: не прикрываясь, летят на вкусные запахи.

Перед обедом запах готовой горячей еды настолько сильно концентрируется в дворовом колодце замка, что и в колокол бить не надо. С недавних пор Юра Вотяков от этих самых запахов страдает особо. Дело в том, что Вкусная Марта, жена Якуба, уже запустила в работу самый примитивный вариант цеха переработки мяса. Колбаску там делают – она и еще один мужичок из белорусов. У него даже профессия такая в трудовой книжке записана – как он уверяет, «колбасник», – и такие, оказывается, бывают, да. Две первые маленькие партии продукции разошлись на ура. Нам, правда, не досталось: теми днями группы не было в замке.

Производственных помещений в зоне просто нет, строить их быстро не представляется возможным, поэтому часть мастерских загоняют в огромные подвалы замка. Вентиляция там отличная, печи есть, места больше чем надо. И вот теперь бедный Юра Вотяков, сидя аистом на самой вершине донжона, вечерами и ночами нюхает одуревающие запахи копченостей, доносящиеся из каменного вентствола донжона. Он даже разборки устроил, но Вкусная Марта обещала ему частично компенсировать утрату нервных клеток. Интересно, как?

Все идут в замок, на обед, а белая «шестерка» выехала из гаража и готовится на выезд.

На пассажирском переднем, придерживая рукой открытую дверцу, сидит Ковтонюк Герман Янович, пожилой спокойный мужчина, заметно прихрамывающий на правую ногу. Как говорит Юрка, «свежая струя», надежа новостроек. От дежурки к машине направляется крепкий высокий здоровяк с повязкой на голове – улыбчивый бригадир-строитель Коля Мазуров, тоже белорус. Бригады у него еще нет, пока набирает «вахтенным» способом – где строят, оттуда и люди. В руках у Коли два «колчака» и помпа. Коля молодец, просто так хлопцам «хмыря» не дался, пободался он там крепко, двоих козлов уронить успел, пока ему голову не расшибли прикладом, как рассказывают очевидцы. За строптивость оба пассажира «шахи» и сидели взаперти до прихода кавалерии.

Строители едут по поселкам, куда – не знаю. Вчера вроде бы в Белой Церкви были.

Ковтонюка нам представлял Сотников. «Инженер-строитель с большим опытом, прошел всю стройку от плотника-бетонщика до начальника СМУ». Коротко напомнив предысторию, он попросил того высказать свое мнение о строительных делах замка. Янович спокойно поднялся, деликатно поблагодарил присутствующих за прием, а потом начал неутомимо и красиво крыть все наши начинания и мечтания.

– Положение дел в строительной сфере ужасающее. Единоначалия нет, все строят, что хотят, и, по большому счету, где хотят. Заявки не суммируются, реальные потребности в материалах и средствах малой механизации не обсчитываются. Никто не может сказать, сколько всего в наличии топоров, совковых лопат, ломов и пил. Дрели прячут, замечу сразу, что последних взято с избытком, а вот рубанков всего ничего. Растворомешалки нет, цемент единичными партиями берут в заявках, и это при том, что буквально рядом на реке, в одном из распадков имеется выход отличного известняка. В устье ручья Северного есть высококачественный песок. Залежи глины – буквально рядом с Аэропортом. Однако варианты производства искусственных неорганических стройматериалов и клинкера, как я понял, даже не рассматривались. В этой сфере необходимо срочно начинать работу. Я не призываю немедленно ставить у реки полноценный РБУ[25]25
  Растворо-бетонный узел.


[Закрыть], хотя мы к этому придем. На сегодняшний день прикидочные потребные объемы позволяют нам обойтись средствами чуть выше уровня малой механизации. Потребуется простейшая полевая лаборатория контроля дозировки исходных материалов – и все это решаемо в кратчайшие сроки. То же самое относится в устройству примитивного кирпзавода, последний можно поставить прямо на месторождении глины. Далее, заявки на людей никто не составлял, все потребности упирались исключительно в материалы и инструмент. Строительную бригаду нужно создавать срочно, избавляться от кустарщины и дилетантства. Понимая, что рывком проблему не решишь, я предлагаю существующие строительные объекты завершить силами «самостроя», но под контролем специалистов. Будущие рассматривать – как прерогативу специализированной бригады. Нечего отрывать людей на выполнение работ, им не свойственных.

Я сидел и наслаждался забытым духом старых добрых производственных совещаний. И душа моя пела.

– Далее… Разрешите, Алексей Александрович? Спасибо, я коротко. И о главном. Анклаву срочно нужен Генплан.

Все мы, услышав такое слово, как-то приосанились. Вот, дождались. Действительно, кадры решают все.

– Первым делом необходимо определить и закрепить селитебные территории, промплощадки, резервные площади, где любая хозяйственная деятельность будет запрещена, и рекреационные зоны. Разметить зоны жилого строительства, дороги. Скоро вся зона будет перепахана тракторами, все катаются, где хотят… Объекты в стадии завершения – закончить фактически по минимально доработанному проекту. Новые объекты заморозить немедленно, до уточнения либо изменения проектов. В качестве примера: на главной улице Посада, которой, кстати, давно пора бы присвоить название, в нашем положении крайне нецелесообразно строить дома-одиночки, их необходимо заместить домами на двух хозяев под одной крышей, что резко улучшит обеспеченность претендентов индивидуальным жильем… В общем, вопросов много, но все решаемы. К работе готов приступить немедленно, планы и заявки предоставлю на утверждение в ближайшее время. У меня все.

– Кто хочет сказать? – в повисшей тишине спросил довольный, как слон, Сотников. Тишина не разрушилась. Белорус вошел в нашу бухту, как тяжелый крейсер.

– Ты прямо на огненном коне проскакал, брат, – объявил Гонта.

– Я скажу, – встал Дугин, – скажу – как же я, товарищи мои, рад!

Все с пониманием смотрели на Евгения. Как же не рад, если не его это дело стройки строить. Задолбался мужик бежать на все фронты сразу.

– Поэтому прошу освободить меня от занимаемой должности и перевести главным механиком, если такое возможно. С сохранением оклада, разумеется, – подмигнул нам Дугин. – Который неплохо бы иметь физически, кстати. Ну для стимула. В литрах хотя бы.

Слово «литр» в определенных контекстах является одним из самым веселых с точки зрения русского мужчины, и здесь оно сработало ожидаемо.

– Добро, – сказал Сотников. – Герман Янович, принимайте что есть, отныне вы главный инженер, и вся стройка на вас. Познакомьтесь с людьми, осмотритесь внимательно… Женя, может, ты еще с пару-тройку дней, а? Пока человек у курс войдет.

– Вот уж хрен! – безапелляционно заявил Дугин. – Алексей, мне в Заостровское надо, мне грузы вывозить надо! У меня там дел начать и кончить… Я и так столько дней на яйцах просидел.

Скажите, может наш Гонта быть Гонтой, если в такой момент не заржет?

На яйцах главный инженер, теперь уже бывший, действительно просидел. Они с агрономшей наконец-то достигли результата. С помощью инкубатора с характерным названием «Рябушка» и черт знает какой попытки протащить через канал пригодное яйцо они давеча получили требуемый комплект, и теперь Замок «Россия» ждет цыплят. Народ уже приготовил место во дворах и в очередь пишется на инкубаторы, яйца и птицу, а в планах энтузиастов появились гуси-утки и даже японские перепела. Казачки же, скорее всего, потребуют боевых страусов, чтобы отбиваться могли от кондоров. Куры, если все пойдет по плану, – наше второе домашнее животное после кошек.

Яйца у него с плеч упали, да… Теперь Дугин с правого берега не вылезет – он всего один раз упустил перевозку, без него начали. И тут же утопили токарный станок! Вроде и неглубоко лег, да не достанешь. Их всего три на складе хранилось – один здоровенный, с ним еще хитрить надо, и два маленьких. Было… Женя чуть руки на себя не наложил.

– Договорились, – снял тему Главный. – А теперь об окладах. Немного.

Что мы слышим?

Что это Сотников задумал? Амба военно-коммунистической обязаловке?

– Вчера ко мне приходили старосты поселков, ну и Семен Туголуков с Заостровской тут как тут.

Бортники с Ментовки не пришли – понятно, им рано еще, там не община, две семьи, и этот, не в себе чутка, «Харе Кришна» который… Самохина с Острова нет. Так. Мы тут свои планерки проводим, значит, а они свои. Ну вот, принесли они мне петицию, сейчас зачитаю фрагмент.

Небольшой листок-то. Ну да, учитывая вечный дефицит продукта.

– Вот отсюда… «Просим вас выделить землю возле Посада, лучше всего между замком и домами, и построить там длинные столы с навесами. Еще нужны ящики с запорами и ограждение. Все нужно, дабы организовать рынок сельскохозяйственной продукции и предметов кустарного промысла. А также иного»… Ну как?

– Рынок, что ли? Настоящий? – попытался поверить Гриша.

И пошло.

– Не понимаю. Чем они торговать собираются? Ни хрена не выросло еще. И как?

– А что за кустари? Бабки носки вязать будут?

– Что за эквивалент предлагается? Не патроны ли, аки в книжках?

– Какие патроны… На хрен они колхознику или стеклодуву?

– А что?

– Да хэзэ. Но не патроны. Что, расход большой имеем? Война предвидится немилая?

– А что тогда?

– Нет, патроны, конечно, можно определить, но только в случае…

– В случае, если автор книжки их очень любит! Гы-гы. Ты, Гриша, будешь стрелять патроном, прошедшим через руки десяти бабок?

Сотников встал, смеется и психует одновременно. Серьезная для него тема, это чувствуется.

– Ладно вам стебаться! Возбудились… Сами-то, наверное, думали о подобном. А они вот решили сделать! Я и сам подумывал, теперь сам же и не понимаю. Спросил их сразу же. Знаете, что мне Пантюхов сказал? «Ты нам рынок построй, а чем на ем торговать, да как люди расплачиваться будут – оно все само найдется. Предки наши придумали – и мы придумаем, чит не глупее». Вот так.

– И что решили?

– Да что тут решать, надо строить. Люди натуральный налог внесут, захотят излишки реализовать, святое дело. А вот нам как быть? Нужен финансист, спец по товарно-денежным отношениям. Да взрослый, реально представляющий себе именно начало процесса, а не теоретик из планктона.

– Первично необходимо определить некий «валовый продукт свободной реализации», – заметил Голдбрейх.

– А может, просто сразу на золото встать? – предложил и я. – Рано или поздно все равно к золоту вернемся.

– Через канал таскать? Хм… А монеты большие и тяжелые чеканить, чтобы другой анклав с легкостью не сбил? Что-то сложно это. Да и не до золота сейчас.

– Дефицит продавать. И только продавать, – подсказал Дугин.

– А медицина у нас бесплатная, тут не прокатит…

– Нужен хит-продукт, – оторвал голову от станции доселе молчавший Юра.

– Можно, к примеру, короткоствол желающим продавать, – это опять я.

– Да кому он на хрен нужен, – поморщился Бероев. – Стволы и так у всех есть, а «наганом» что ты тут настреляешь? Волка, что ли? Пещерника? Ну-ну.

– По короткостволу я буду категорически против, сразу вас предупреждаю, – резко заявил шериф. – Кто-то еще под стрессом, новые люди появляются, эти вообще натерпелись. Вам самоубийства нужны? А и того хуже – шмальнет соседа. Или начальника – за то, что срочно взад на Землю-один его, страдальца, не перекидывает.

– Да подожди ты, Петя! Мы же думаем… – отмахнулся Бероев. – Впрочем, короткие, пожалуй, пойдут. Найдутся желающие. И никому на выдачу от нас, так?

– Так, но этого мало, несерьезно, это просто штрих, считай.

– Таверна в таком сложном процессе пригодится неоценимо, или государственный кабак со спиртным. Там все денежные средства от торговли и осядут, – вспомнил важный исторический опыт Гольдбрейх.

– Вот оно как! Ничего не меняется, а! Евреи опять русского мужика споить хотят, – заорал Гонта. – Хотя… я бы в такой кабачок захаживал, со всей душой. А че, добрая еврейская идея.

– За деньги свадьбы катать могу! – порадовал свежей мыслью дед.

– Все! – замахал руками Сотников. – Завязываем. Камеди-клаб пошел. Думайте, идите в библиотеку, когда время будет, там уже чего только нет. А лучше спеца ищите, остряки.

В столовой быстро не получилось.

Изученное заранее меню не изменилось, и я получил все, о чем мечтал.

Для тех, кто постоянно питается в столовой, ничего особенного. Для нас, мотающихся по окрестностям на одном сушняке, – великое благо. Все не соберемся плоский котел с крышкой выписать. Не торопясь съел все до крошки, и настроение поднялось. Но не сильно. Итоги последнего рейда группу опять не радовали – по сути, мы вернулись ни с чем, третий раз такой облом. Мало того, что не нашли никаких новых ништяков, так и новых сведений практически не привезли. Исследовали дорогу в оба конца: на сто пятьдесят километров по спидометру в северном направлении и на сотню в южном, дальше горки пошли, а это отдельный рейд. Либо мы выбрали все «локалки» с этой стороны реки, либо подарки тупо сброшены посреди лесов, куда на машине ходу нет. Поставили новые знаки, как положено. И больше ничего свежего. Хотя, если считать найденных людей самой важной находкой, то тут все нормально. Шесть человек собрали за рейд, два раза из Замка автобус вызывали.

Но замок уже привык, что сталкеры приносят материальные блага.

Надоело такое занятие – не наше состояние, так и патруль может работать. Поэтому совещание у шефа по поводу не просто дальнего – сверхдальнего и сложного – рейда так важно для группы. Застоялись кони в стойлах.

Не хочется мокнуть, но шансов нет. Бегом никак не получится, накатила тяжкая сытость. Ладно, чего уж там, пойдем совещаться, наши уже двинули. Только вот пару булочек с собой возьму – идите, кругленькие, к папе, в карман сложим.

Собрались, и Сотников продолжил:

– На сегодня мы имеем три источника информации. Немного от французов, чуть больше от Скленаржа, и ощутимо больше от Эльзы. Теперь о ситуации, задачах и выводах, что нам нужно, что мы можем. В общем, по итогам предварительных размышлений… ну вы помните. Прошу, капитан.

– Напоминаю одним и рассказываю тем, кто не знает в деталях. В оперативном плане чех рассказал мало. Сидели в каком-то лесочке двадцать четыре человека, имелась продуктовая «локалка». Степь прямо перед ними, к востоку. Примерно вот тут.

Бероев наклонился и проставил в границах «лесного прямоугольника», нарисованного Главным, жирную точку, километров на тридцать севернее Нотр-Дама.

– Про французов, – Руслан показал расстояние на схеме, – до которых им было гораздо ближе, чем до нас, чехи ничего не знали. О существовании Сены они не подозревали. Как Якуб поясняет, лес в западном и южном направлении почти везде плотный, густой, желания далеко уходить не возникает, ждали у степи.

– Еще бы, – хмыкнул Сотников, – мы и сами лишний раз в глубину не суемся.

– Контакт с арабами состоялся два раза. Первый: появился одиночный квадроцикл, вездеход или багги, с легким прицепом. Конфликт возник практически сразу же. Сам Скленарж с семьей, как и многие, жил в стороне, там матричных домов не имелось, была закинута модель какого-то реального хутора, старые «земные», то есть обыкновенные деревенские дома разбросаны по площади. Вполне может быть, что «степной вариант» размещения монокластеров именно таков, нужно учитывать. «Локалка» находилась на дальней от чеха стороне поселения…

Сотников поднял руку.

– Руслан, еще раз извини, на секундочку. Ребята, закройте вы створки, а, дождь так колотит, что отвлекает… Не-не, никакого шпингалета нет, не поставили, олухи космические. Там брусочек лежит у меня, подоприте. Ага, хорошо.

– В первый раз приехали двое, днем, обозначились, тут же стали быковать, потребовали «локалку», – терпеливо продолжил Бероев. – Наш Якуб присутствовал. Среди чехов был шапочный знакомый Скленаржа, армеец, «афганец», база Шенк. Судя по всему, подготовка у арабов была нулевая, так как эти парни умудрились крепко получить от чехов – один сложил сотни. Потеряли оружие, два пистолета «браунинг» и два гладких: помпа «Фабарм» и браунинговский «Голд фьюжн». Валить второго чехи армейцу не дали, отпустили типа с наказом – ошибка. Второй раз приехали ночью, этой стычки Якуб уже не видел. Судя по звуку – несколько машин такого же класса. Тут вот еще что. После первой же стычки в общине возник вопрос об уходе людей в лес. Совещались, коллегиально решили стоять на месте, не хотели бросать «локалку»: там еще много оставалось. Армеец был против, уговаривал уходить. Когда началась стрельба и крики со всех сторон, Якуб сразу же увел семью в лес. Всего в кластере было четверо детей, двое – Якуба. На осмотр места он пришел только через сутки, один, – трупы по всей площадке, арабы убили всех, включая «афганца». Каковы потери нападающей стороны – неизвестно. Остатки «локалки» разорили, почти все выгребли. Нашел «меркель» соседа, патроны. Этот ствол арабы не заметили, наверное, и не искали, остальные, свои, забрали. Пошел к семье, собрали остатки круп, еще по мелочам – и начали отход по ручью к Волге… Ну дальше понятно.

– Предлагаю выводы всем пока придержать и послушать вторую историю, – неожиданно заявил Голдбрейх. – Возникшие вопросы и соображения просто запишите.

– Хм… Ну может, и есть резон, – сказал Главный. – Тогда давай дальше.

– Есть. Даю дальше. По второму информатору. Благова еще лежит в больнице. По выписке возможны постепенные уточнения, Юра нам сообщит.

Тут все машинально посмотрели на Вотякова, стараясь сохранять лица в стилистике противотанковых надолб. Тот молча кивнул и спрятал лицо, повернув его к окну.

– Девушку зовут Лиза Котова, юность она провела в Кемерове, потом учеба в Новосибирске, там познакомилась, уехала в Словакию. Муж – менеджер летной школы в Кошице… Итак, словаки. Монокластер также находился на границе леса и степи, но чуть в глубине. На восточном берегу Сены, но севернее. Короче, выше чехов на тридцать километров. Арабов они видели. Всегда на квадрах, самое большое число – наблюдалось шесть машин. Часто ездят с прицепами. Пулемет видели один раз, с ее слов, выглядит как «толстая труба».