Текст книги "Обыкновенные волшебные часы"

– Но, дорогой профессор, почему вы не рассказали нам самого важного – удалось ли вам проникнуть в тайну вечного движения часов?

– Ха-ха-ха! – вдруг залился смехом профессор. – Я совсем забыл об этом пустяке. В тайну часов, сударыня, я проник сразу же, как только их рассмотрел, но дело в том, что она не имела ничего общего с идеей вечного двигателя. Ха-ха-ха! Никакой тайны вечного движения не существовало! Я был наказан за то, что усомнился в незыблемых законах термодинамики. Поделом мне, поделом! Ха-ха-ха! Между прочим, принцип работы механизма часов оказался примитивным до смешного. Двигателем является солнечная энергия. Колба со ртутью нагревается солнцем, и ртуть, испаряясь, поднимается в конденсирующий резервуар, расположенный в тени. Ночью при охлаждении пары ртути снова превращаются в жидкость, и эта сконденсированная ртуть попадает в другую колбу, расположенную выше первой. Поднятая ртуть стекает затем вниз порциями через точные промежутки времени, и каждая порция, попадая на чашку весов, отклоняет их плечо на постоянную величину в сторону. А рычаг другим плечом соединен с приводом обычного часового механизма, вращающего стрелки. Не правда ли, просто? И даже не гениально.

Гениально было другое, а именно – требование Величайшего проверять время всех часов в стране по единственным часам на городской башне. Так был решен психологически труднейший вопрос объединения людей единым временем, независимым от воли бесчисленных обладателей всех остальных часов. Величайший знал, что прогресс неизбежно приведёт к усовершенствованию конструкции часов и люди пожелают улучшить механизм своих главных часов. А это означает, что на городские часы будут смотреть, как на вполне обыкновенные часы, одни из многих, существующих в стране. Но Величайший хотел заставить людей видеть в главных часах большее, чем в них заложено. И он запретил входить в башню и тем самым добился своего. Десять веков людей связывал общий распорядок, и одно и то же время руководило их жизнью и деятельностью…

– Увы, профессор Фуул, за двадцать лет, которые вы провели здесь, произошло то, чего так боялся Величайший. Люди утратили общность времени, и каждый отсчитывает время от своих желаний. Поэтому время их уже не объединяет, а разъединяет, – вмешался я

Профессор Фуул серьёзно взглянул на нас и спросил:

– Что же делать, друзья мои?

– Действовать, конечно! Надо действовать! Надо запустить городские часы! – горячо воскликнул Трик-Трак.

– И это сделаешь ты, Тик-Так, – спокойно и твёрдо сказала обращаясь ко мне, Кошка Машка, и все разом взглянули на меня с тревогой и надеждой.

– Хорошо, – согласился я. – Я думаю, что сумею запустить часы.

В эту торжественную минуту я подумал, что Величайший был воистину величайшим, ибо он знал, что только время объединяет разных людей, руководит их поступками и судит их. И Величайший сделал часы, чтобы сохранить главное условие общности людей. Остальное должны были сделать сами люди, в которых он верил. Они должны были понять друг друга, искать друг друга и находить друг в друге то разное, что каждый называет счастьем. И люди его страны, повинуясь могучему уму Величайшего, были счастливы, пока городские часы шли.

Мы стояли перед гигантским часовым механизмом, скованным бородой профессора Фуула, желавшего людям счастья и принесшего только горе. Отрезанная борода торчала из зубчатых колес, словно конский хвост. Мы стояли и думали, как освободить механизм часов от волос отрезанной бороды.

– Надо их поджечь, – предложил Трик-Трак и достал спички. Все брадобреи любят так поступать с остриженными волосами своих клиентов.

Посоветовавшись, мы решили, что Трик-Трак прав, и профессор Фуул торжественно поджёг кусочек застрявшей в часах бороды. Огонёк, весело потрескивая, побежал вдоль неё и скрылся внутри часового механизма. Запахло палёными волосами, и на мгновение мне показалось, что часы вздрогнули и великое напряжение, сковавшее их механизм, исчезло. И тогда я принялся за дело. Мне хватило нескольких минут, чтобы убедиться в изумительной простоте их устройства. Ещё десять минут пошло на то, чтобы освободить от ржавчины рычажок весов, выполняющих роль маятника, и смазать его машинным маслом, которое оказалось припасённым ещё со времен Величайшего. И когда я убедился, что падающая ртуть снова отклоняет плечо до заданной отметки, то понял, что часы исправлены и могут быть немедленно пущены.

– Друзья, – произнёс я, и голос мой дрожал от волнения, – давайте объединим наши усилия и сдвинем с места маятник часов. Движущий механизм уже в порядке.

Я указал каждому его место и, когда все уцепились за маятник, скомандовал: «Раз, два – взяли!» – и все четверо нажали одновременно.

Раздался скрежет, странный звон наполнил башню, и, тяжело дохнув всеми своими частями, часы сдвинулись, ожили и… пошли! Мы бросились обнимать и поздравлять друг друга.

Вдруг сквозь шум работающего часового механизма до нашего слуха донёсся с площади восторженный крик сотен голосов.

– Ура-а! Ура! Часы снова пошли! Да здравствует мудрость Величайшего!

Профессор Фуул подбежал к выходящему на площадь маленькому смотровому окошку размером с вынутый кирпич и заглянул вниз.

– Ко мне, друзья мои, взгляните на площадь! – позвал он нас. Мы столпились у окошка, заглядывая в него через спины друг друга. Зрелище было волнующим. Городская площадь быстро заполнялась народом, который бежал к площади вдоль улиц, через клумбы парка, лез через ограды и карабкался по водосточным трубам на крыши домов, чтобы лучше разглядеть часы. Тысячи тюбетеек и фесок взлетали в воздух, люди обнимали друг друга и плакали от счастья.

Глядя сверху на ликующую толпу, запрудившую площадь, я подумал, что человеческое счастье, как часы: чем проще механизм, тем он надёжнее, и снова изумился проницательности Величайшего, который понимал, что самым простым и важным условием человеческого счастья было объединение людей. И мне вдруг ужасно захотелось узнать, как выглядел Величайший при жизни. Я спросил у профессора Фуула, на какой из улиц или площадей города можно увидеть памятник Величайшему. Но профессор Фуул только улыбнулся:

– Увы, в городе нет ни одного памятника Величайшему. История не сохранила его облика, так как он не пожелал этого. Он учил, что памятником могут служить только деяния человеческого духа и рук. А что толку в каменных изваяниях? Они назойливы и чаще напоминают о людском честолюбии и тщеславии, чем о подлинном величии человека. Он был мудр, наш Величайший. Взгляните ещё раз на площадь, и вы увидите, что я прав!

Я выглянул в окошко. Площадь была до отказа заполнена народом – яблоку негде упасть! И эта человеческая масса двигалась, волновалась и кричала: «Да здравствует мудрость Величайшего!» Памятник Величайшего стоял тысячелетие!

Вдруг все мы заметили, что профессор Фуул ужасно засуетился и заторопился вниз.

– В путь, друзья! В путь! Вернёмся к людям! Я хочу смешаться толпой, я хочу быть с ними!

И мы спустились вниз, едва поспевая за старым профессором. Он остановился только один раз, чтобы попрощаться со своими мышками.

– Спасибо вам, малютки, за жизнь, – сказал ласково он. – Вероятно, я ещё вернусь сюда, чтобы принести вам целый мешок орешков, и заделать вход в мое подземелье. Вы снова останетесь одни, ибо человеку нечего делать в башне.

Мы быстро миновали подземный ход и очутились в домике профессора. Он очень торопился и стеснялся, что обнаруживает это. Наконец, он не выдержал и признался:

– Мои друзья! Вы легко поймёте человека, который двадцать лет провёл в вынужденном одиночестве. Теперь я хочу к людям, хочу на площадь, потому что я всё ещё человек. И пока идут городские часы, я буду вместе с ними! – он указал пальцем в окно, которое выходило на площадь, заполненную народом.

– Конечно, профессор Фуул, – поддержала Кошка Машка. – Вы должны быть сейчас с ними. Ваше место на площади!

Профессор Фуул благодарно улыбнулся и, подмигнув заговорщицки Трик-Траку, торжественно сказал:

– Когда я вернусь с площади, то первое, что я сделаю, – это с великим наслаждением переколочу все цветочные горшки в своём доме! Обещаю вам это сделать, мои друзья!

– …и вернётесь в университет! – подсказал я.

– И обязательно вернусь в университет, – подхватил мои слова старый профессор, – чтобы написать трактат о том, что вечным может быть только человеческий ум. А теперь, друзья, я покину вас совсем-совсем ненадолго, – закончил свою речь профессор и поспешно сбежал вниз по лестнице – к людям!

Он распахнул дверь, и шум площади ворвался в дом старого профессора. Тогда профессор Фуул, весело махнув нам рукой на прощанье, ступил на улицу и смешался с людьми.

– Вот и всё, – вздохнул Трик-Трак. – Профессор Фуул даже не подозревает, что, когда он вернётся, его дом будет пуст.

– Да, – сказала Кошка Машка, – профессор очень мил, и с ним жалко расставаться. – И неожиданно прибавила: – Он так не похож на кабинетного ученого червя, которого любят изображать писатели.

Мы окинули прощальным взглядом запылённые комнаты старого профессора, спустились по лестнице к входной двери и вышли на улицу. С трудом прокладывая себе дорогу в толпе и опасаясь потерять друг друга из виду, мы добрались наконец до знакомой уже нам лавочки в городском парке. Но здесь оказалось много народа. Некоторые люди пели, другие с жаром обсуждали планы на будущее, а третьи просто радовались концу валившихся на них бед и от души веселились.

– Друзья мои, – обратился я к Кошке Машке и Трик-Траку, вокруг так много людей, что мы не можем воспользоваться нашими волшебными часами без риска прихватить с собой кого-нибудь из них.

– Тогда нам лучше вернуться в квартиру профессора Фуула, – предложила Кошка Машка. – Оттуда мы без приключений сможем отправиться в Страну Кукол за новыми приключениями. Я думаю, крысы уже там.

Надо ли говорить, что мы так и сделали. Возвратившись в дом старого профессора, мы всё же решили оставить ему записку, в которой объяснили причину нашего внезапного исчезновения, ссылаясь на срочные дела, связанные с необходимостью разыскать нашего друга Кота Василия. Пожелав ему счастья, мы заверили профессора Фуула, что уносим с собой в сердце наши добрые чувства к нему и память о подвиге его жизни. Трик-Трак буквально так и закончил наше послание словами «о подвиге жизни». Но Кошка Машка нашла, что концовка звучит несколько двусмысленно.

– Зато очень точно! – вдруг заупрямился Брадобрей. – Жизнь профессора Фуула всё равно похожа на подвиг!

– Может быть, может быть! – промурлыкала Кошка Машка. – Хотела бы я знать, как выглядел бы этот подвиг, если бы борода профессора Фуула оказалась чуть-чуть пожиже… Пожалуй, это самый смешной из подвигов, про которые мне приходилось слышать.

Но Трик-Трак никак не соглашался видеть в судьбе старого профессора меньше, чем подвиг, и мне даже пришлось вступить в спор с примиряющей концепцией:

– Хотя подвиг профессора и смешон, но смешное не умаляет подвига.

В это время часы пробили десять, и мы заторопились в путь. Я извлёк из кармана наши волшебные часы. Трик-Трак крепко ухватил меня за рукав, а Кошка Машка заняла место на его плече. «Как странно, – подумал я, – что наши часы скорее разъединяют, чем объединяют, тех, кто ими владеет, но разве от этого мы становимся менее счастливыми? Может быть, это происходит оттого, что волшебные часы – это не часы времени».

С мыслью об этом я повернул стрелку. Раздался знакомый звон, и мы отправились за самой прекрасной, самой важной для меня и, наверное, самой несчастной девочкой-куклой, которая ждала нашей помощи.

Глава девятая,
рассказанная автором
ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ ПЛАНА

– Смотрите лучше! Смотрите внимательней! – призывал Тик-Так, вглядываясь в картины, проносящиеся мимо.

– Ничегошеньки я не вижу, – бормотал Трик-Трак, – тьма – хоть глаз выколи.

– Дальше, дальше… – мурлыкала Кошка Машка, – я-то вижу всё прекрасно… дальше…

В обступившей их со всех сторон тьме предметы потеряли свои привычные очертания и проносились мимо неясными тенями. Изредка вспыхивали огни ночных городов; горящие уличные фонари, мерцание реклам и жёлтые пятна окон образовывали сплошное искрящееся облако. Миг – и в глаза снова ударила ночная тьма, которая после вспыхивающих сполохов городов казалась ещё плотнее. Можно было диву даться, как Кошка Машка ухитрялась что-либо разглядеть в проносящемся вихре смещений пространства.

– Дальше… дальше… дальше… – и вдруг неожиданно: – Стоп!!!

Тик-Так задержал стрелку, и они очутились на улицах города, который казался покинутым. Урны с мусором были повалены, двери домов сорваны с петель, оконные рамы валялись на тротуарах, под ногами поскрипывало битое стекло, со столбов свисали оборванные провода, так что лишь отдельные лампочки тускло освещали пустынные улицы.

– По-моему, я здесь уже была, – мурлыкнула Кошка Машка. – Если не ошибаюсь, – мы находимся в Стране Толстяков. Друзья хотя необходимости в посещении толстяков нет, давайте чуточку побродим… – И вдруг Кошка Машка взволнованно воскликнула:

– Взгляните скорее! Вы только взгляните, что делается у тротуаров!

– Где? Что? Ничего не вижу! – забеспокоился Брадобрей.

– И я ничего не вижу, – сокрушённо вздохнул Часовщик.

– Смотрите же лучше! Вон! У тротуаров! Ох, да какие же вы слепые!

– Да вроде что-то движется, – неуверенно произнёс Трик-Трак.

– Да это же крысы!

Стоило Кошке Машке назвать, что она видит, как остальные сразу же «прозрели». Так часто бывает с картинками, на которых нужно найти охотника. Никак, бывает, не выхватишь его очертаний из переплетения линий. Но вот вам его показывают, и вы удивляетесь, как могло случиться, что его так долго и безуспешно искали. То же произошло с Часовщиком и Брадобреем. Картина, открывшаяся им, производила жуткое впечатление. Вдоль тротуаров струился поток крыс, который разделялся на множество ручейков, сливающихся и снова распадающихся на перекрестке улиц. Крысы бежали сосредоточенно, осматривая все щели и предметы, попадающиеся на их пути. Временами некоторые из них покидали строй, чтобы юркнуть в открытый подъезд или подворотню.

– Но что они делают в городе? – удивился Трик-Трак. – Ведь крысы должны были напасть на Страну Кукол?!

– А вот об этом ты их и спроси! – быстро сказала Кошка Машка, взъерошенная и возбуждённая увиденным зрелищем. – Надо обязательно выяснить, зачем они явились сюда. Спроси их, Трик-Трак! Только не забудь им напомнить, кто ты, а то сейчас, когда их много и они наступают, шутить с ними опасно.

Трик-Трак шагнул к кромке тротуара, и крысы злобно и недовольно запищали.

– Крысы! – обратился Трик-Трак. – Я тот, кто путешествует с ножницами. И со мной мои друзья…

Крысиный писк разом смолк и даже, как утверждали потом Кошка Машка и Часовщик, сменился удивлённым и почтительным попискиванием. От крысиного потока отделилась толстая крыса и, доверчиво остановившись у самых ног Брадобрея, села на задние лапки. Острая мордочка поднялась вверх:

– Приветствую тебя, Носящий Ножницы! Старая Рух повелела во всём помогать тебе и твоим друзьям, где бы мы вас ни встретили!

– Разыскал ли ваш народ склады продовольствия в Стране Кукол?

– Да, да! Ты оказался прав! Мы вовремя покинули подземелье. И сразу же напали на Страну Кукол. Мы заняли Город Цветов, загрызли солдат, охранявших подходы к мостам, и оказались на острове. Так мы добрались до складов… Теперь они – наши!

– Интересно, а как вели себя куклы?

Крыса щёлкнула зубами:

– Нам потребовалось всего несколько часов, чтобы сломить их сопротивление… Непокорных пришлось немного потрепать, хотя это было не слишком аппетитно – ведь внутри у них оказались тряпки и железки…

– А как же армия? Неужели она сдалась без боя?! – допытывался Трик-Трак.

Крыса визгливо рассмеялась:

– Ну уж, и армия… Армия внутри оказалась тоже тряпичная… Одного движения зубов вполне достаточно, чтобы оторвать непокорную голову… Это получается очень смешно! Раз – и нет головы! – Крыса даже захрюкала от удовольствия. – Бац – и следующая! В общем, мы навели у кукол полный порядок.

– Надеюсь, вы не истребили всех кукол? – испуганно воскликнул Трик-Трак.

– Конечно, не всех. Только самую малость – самых непокорных. Вообще-то куклы нам безразличны. Они довольно любопытны – пусть играют. Но только чтобы они не мешали нам распоряжаться в их стране.

– Но разве город, где мы находимся, тоже принадлежит куклам? – схитрил Брадобрей. – Мне казалось, что в нём обитают толстяки. И я не понимаю, что делают здесь крысы!

– Рух послала нас вперёд на поиски человека. Когда оставшиеся в Стране Кукол крысы докончат дело и окончательно обоснуются в складах, нам потребуется общество человека. Мы всегда живем рядом с человеком. Теперь наш дом – там, на острове, в Стране Кукол. Здесь же, в городе толстяков, линия фронта. Поэтому мы пришли сюда. Толстым людям придётся немножечко потесниться, чтобы дать нам место.

– Ну что ж, спасибо за новости. Теперь мне всё ясно.

– Не стоит благодарить, ты же наш друг! Помни, если тебе потребуется помощь, мы придём по первому зову. Так просила передать тебе мудрая Рух. Если я больше не нужна, то позволь мне уйти. Сегодня наша ночь – и у нас много дел.

– Хорошо, уходи. Мне и моим друзьям пока ничего не нужно! Прощай!

– Прощай! – пискнула крыса и со всех ног кинулась прочь. Вот она достигла края тротуара и сразу же затерялась среди потока бегущих крыс.

Брадобрей вернулся к друзьям.

– Мы всё слышали, – сказал ему Часовщик. – Мы – единственные свидетели ночного нашествия. Каким ужасным образом обернулось для толстяков осуществление нашего плана!

– Нет, нет! – вдруг запротестовала Кошка Машка. – Все обстоит гораздо лучше, чем я предполагала вначале. Мне всё время казалось, что в нашем плане есть какое-то слабое место. А теперь его можно устранить. И как же это я сразу не догадалась?!

– Объяснись, пожалуйста, а то я что-то не понимаю, – взмолился Трик-Трак.

– Увы, я тоже, – вздохнул Тик-Так.

– Извольте, – мурлыкнула довольная чем-то Кошка Машка. – Крысы расправляются с куклами. Куклы, пытаясь подорвать власть крыс, перестанут производить продукты. Толстякам придётся позаботиться об еде, чтобы не умереть с голоду. И труд вернёт им человеческий образ. Это мы учли. Но тогда люди – уже не обжоры, а настоящие люди – не потерпят обременительного соседства крыс и расправятся с ними. Вспомните, что в извечной войне крыс и людей всегда побеждают люди. Крысам останется разве что лишь городская свалка. Я рада, что мы случайно попали сюда. Это как нельзя более кстати. Нам необходимо вмешаться, и надо сделать совсем-совсем немного, чтобы помочь человеку. Будущему, но, несомненно, человеку. А то просто мутит от возмущения, когда я вижу, как эти серые твари хозяйничают в местах, принадлежащих людям. Впрочем, возможно, наш друг Трик-Трак, упоённый своей дружбой с крысами, думает иначе… – с иронией заключила свою речь Кошка Машка.

– Друг и покровитель крысиного народа по имени Трик-Трак, – гордо произнёс Брадобрей, – думает не иначе. И потом не надо забывать, что я не только являюсь устроителем дел старой Рух, но и состою в дружбе с самим Хорхом, наследником ремесла своего отца! – закончил Брадобрей напыщенно.

– Браво! – рассмеялась Кошка Машка. – Если ты потеряешь ножницы, просись на дипломатическую работу. Быстрое продвижение по службе тебе обеспечено… Но сегодня ты – Носящий Ножницы, и это в данное время гораздо полезнее для нас, чем присутствие ста дипломатов.

– «Сегодня» скоро закончится, – напомнил Тик-Так. – У нас совсем мало времени.

– Да, да, мы должны спешить, – подхватила озабоченно Кошка Машка, – поэтому мы немедленно отправляемся в гости к Самому Главному Хранителю Заветов, Советов и Наветов этой страны – к Етамотву Кадусу.

– Уже ночь! Не слишком ли поздно? – озабоченно спросил Тик-Так.

– Напротив, мы отправляемся сейчас к Кадусу, чтобы не оказалось слишком поздно. И потом… – мурлыкнула Кошка Машка, – я уже имела удовольствие быть принятой в спальне этим любезным вельможей. Мне показалось, что это его не смутило.

И трое друзей двинулись по улицам спящего города. Нашествие крыс продолжалось, и Трик-Траку не раз приходилось выступать вперёд, навстречу угрожающе попискивающим крысам, громко возвещая:

– Дорогу, о крысы! Я – Носящий Ножницы, и со мною друзья!

И крысы сразу же замолкали, поспешно уступали дорогу и любопытством рассматривали проходящих мимо.

Наконец они остановились перед просторным домом с покосившимся балконом и выбитыми окнами.

– Здесь, – сказала Кошка Машка.

Трик-Трак решительно толкнул дверь, и они очутились на лестнице со сломанными перилами. Поднявшись, они прошли через ряд распахнутых дверей, соединявших комнаты, пока не достигли двери ведущей в спальню. У порога спальни дремала кукла, одетая в ливрею. Увидев вошедших, она поспешно вскочила на ноги, отвесила глубокий поклон и почтительно произнесла:

– Их Светлость Етамотв Кадус отдыхает после изнурительного трудового дня!

– А это мы слышим, – произнёс Трик-Трак.

Действительно, из спальни доносился богатырский храп, который сотрясал стены самого дома и колыхал занавески на окнах. При некоторых, взятых особенно высоко руладах оставшиеся в окнах стекла начинали жалобно дребезжать, и казалось, что они вот-вот выпадут.

– Вот что, дружочек, – бесцеремонно заявил Трик-Трак, обращаясь к кукле и слегка подталкивая её коленкой к выходу, – лети-ка ты отсюда поскорее вниз и сторожи входные двери. А то на улице полным-полно крыс, и они, того и гляди, явятся сюда, а это может очень не понравиться твоему хозяину. Да не забывай закрывать за собой все двери, иначе тебе несдобровать! – закончил он грозно.

Куклу как ветром сдуло, и было слышно, как быстро хлопают открывающиеся и закрывающиеся за ней двери. Убедившись, что кукла удалилась, трое друзей вошли в спальню.

Храп совершенно оглушил их. Напрасно Тик-Так что-то пытался объяснить друзьям знаками. Кошка Машка в ответ рассеянно улыбалась, а Брадобрей тряс головой, как козел, давая тем самым понять, что он все равно ничего не понимает. Тогда Тик-Так указал пальцем на вздрагивающего от храпа вельможу, и Трик-Трак, подойдя к постели, ткнул Кадуса тупым концом своих ножниц.

– Что?! Что такое?! Что случилось?! – залепетал вельможа, подпрыгнув на кровати, отчего от потолка отвалился большой кусок штукатурки, который, ударив Кадуса по голове, рассыпался на мелкие куски. С минуту он ошалело переводил глаза с Брадобрея на Часовщика, пока, наконец, его взгляд не остановился на Кошке Машке.

– О-о! Какая честь! – обрадованно завопил вельможа. – Кого я вижу! Ее Несравненность Кошка Машка с сопровождающими её лицами…

И, поспешно спустив ноги с кровати, он отвесил друзьям такой глубокий поклон, что его живот плюхнулся на пол. При этом раздался такой глухой и могучий удар, что друзьям показалось, будто с высоты нескольких метров на пол бросили мешок с мукой.

– Дорогой Кадус, – мурлыкнула Кошка Машка, выступая вперёд, – мне приятно представить вам своих друзей: часовых дел в мастера Тик-Така и мастера острых ножниц Трик-Трака.

Часовщик и Брадобрей поклонились.

– О-о! – простонал Кадус. – Во дворец! Немедленно во дворец! – и вдруг испуганно спросил: – А мы не опаздываем к завтраку?

– Нет, – ответила Кошка Машка, – насколько я понимаю, мы лишь слегка опоздали к ужину.

– О боже! Как я недогадлив! – вскричал Кадус. – Я немедленно распоряжусь насчёт ужина, а заодно и сам перекушу в столь приятном для меня обществе. – И он стремительно повернулся к двери…

При этом движении он зацепил кровать, которая тут же треснула и слегка осела одним углом. Но Кадус, не обращая внимания, уже рванулся к двери…

– Остановитесь, мой друг! – поспешно окликнула Кошка Машка.

Кадус затормозил перед самой дверью так резко, что его живот, продолжая нестись по инерции, ударил в двери, как чугунная чушка, отчего они с треском распахнулись.

– Закройте скорее, милый Кадус, дверь, – пропела Кошка Машка. – Ужин отменяется. Мы явились по государственному делу и покинем вас через несколько минут.

Кадус испуганно взглянул на Кошку Машку и на её друзей. Заметив, что они серьёзны, он послушно затворил двери и повернулся к ним в удивлённом ожидании.

– То, что мы вам сейчас сообщим, является величайшей тайной. И когда-нибудь ваш народ сумеет извлечь из этой тайны пользу. Дело касается кукол… – при этих словах Кошка Машка умышленно сделала паузу и выжидательно посмотрела на Кадуса.

– О! – воскликнул Кадус, делая страшные глаза. – Не говорите о куклах! Это государственная тайна!

– Нет, дорогой Кадус, – вкрадчиво возразила Кошка Машка медовым голосом. – Тайны кукол больше не существует, и мы сейчас будем говорить именно о них!

– Тогда мы пропали! – вскричал потрясённый Кадус.

Но Кошка Машка не обратила внимания на полное драматизма восклицание вельможи, и голос её прозвучал резче, чем этого требовало приличие:

– А вот это будет зависеть от вас и вашего народа, дорогой Кадус. – Слушайте меня внимательно и, пожалуйста, не перебивайте!

В её голосе появилась жесткая требовательность, так что даже Часовщик и Брадобрей поддались её властному приказанию и напряжённо вслушивались в каждое слово Кошки Машки.

– Сейчас, ночью, на Страну Кукол напали крысы. Они заняли склады с продуктами, так что куклы больше не смогут кормить ваш народ…

При этих словах Кадус издал стон смертельно раненного животного и, воздев вверх слоноподобные руки, рухнул на пол, отчего часть паркета разлетелась вокруг, как от попадания снаряда. Но Кошка Машка невозмутимо продолжала:

– Но это ещё не всё. Крысы этой ночью занимают ваш город. Они уже заполнили все улицы.

Кадус издал отчаянный вопль и забился на полу. При этом он зацепил ногой шкаф, обрушив на себя гору посуды.

– Возьмите себя в руки! – поморщилась Кошка Машка. – Ведь вы же мужчина!

– О леди, прекрасная леди, – стонал вельможа. – Вы не представляете, что значит для моего народа постигшее его бедствие…

– Напротив, мы это прекрасно представляем, иначе нас не было бы здесь. У вашего народа есть только один выход – начать трудиться. Иначе…

– Иначе вам будет плохо, сударь, – Трик-Трак докончил фразу, начатую Кошкой Машкой, и раздражённо добавил: – А потом вам ещё придётся повозиться с крысами, чтобы они не проели дыры в ваших необъятных телах…

– О, какой ужас я слышу! – простонал Кадус. – Мы погибли!

– Нет, вы не погибнете, если начнёте действовать, – возразила Кошка Машка. – Ваше спасение в ваших руках. И запомните хорошенько, когда вы почувствуете, что способны действовать решительно, – вспомните о тайне, которую я вам сейчас открою. Сердце крысиного царства расположено в подвалах острова Прекрасной Куклы в Городе Цветов. Вы слышите, Кадус? Повторите!

– …в подвалах острова Прекрасной Куклы в Городе Цветов… – послушно повторил вельможа, не поднимая головы от пола.

– Хорошо… Теперь выслушайте наш совет. Войну крысам надо объявить не раньше, чем вы уверитесь в своих силах. А это время наступит, когда вы начнёте трудиться и… похудеете! Тогда выбейте их из подвалов. И остерегайтесь кукол…

– Да, да… – снова подхватил Трик-Трак, – совсем неплохо было бы выгнать из страны всех кукол.

– Вам надо трудиться, сударь, – мягко произнёс Тик-Так, – и тогда вы сможете решить все свои проблемы правильно. А пока свято храните нашу тайну и не пугайте зря свой народ нашествием крыс. К утру они разбредутся по городу, займут подвалы и свалки, и тогда будет казаться, что их не так уж много, сударь.

– Но ни на минуту не забывайте, что всё-таки их много, дорогой Кадус, и что они просто притаились. А теперь прощайте!

– Прощайте, сударь, – Часовщик и Брадобрей поклонились распростёртому на полу вельможе.

Кадус поднял от пола перекошенное от ужаса лицо и простонал:

– Если мой народ сможет перенести удары судьбы, он никогда не забудет Кошки Машки и её благородных друзей. Извините, я сейчас не в состоянии подняться, – добавил он смущённо, – но я делаю это без конца в мыслях и… и… я хочу проснуться, чтобы всё услышанное оказалось сном.

– Вам и вашему народу проснуться следовало бы гораздо раньше, – произнёс Трик-Трак и прикрыл двери в спальню с наружной стороны.

Трое друзей быстро миновали ряд комнат и оказались на лестнице. Внизу, у входной двери, они увидели куклу, которая смотрела на улицу через замочную скважину. Услышав шаги спускавшихся по лестнице, кукла обернулась. Друзья увидели её перекошенное от страха лицо и выпученные глаза, в которых застыл ужас. Кукла поспешно поклонилась и, едва они прошли мимо, бросилась бегом вверх и исчезла в покоях вельможи. Ещё несколько шагов, хлопнула входная дверь, и путешественники оказались на улице.

Поток наступающих крыс ослабел – значительная их часть просто шныряла в поисках дыр и щелей, через которые они смогли бы проникнуть в здания.

– Ну вот, вторжение, кажется, заканчивается. Теперь начинается освоение занятых территорий. Страшно представить, сколько существует этой нечисти, если у них хватило сил в одну ночь оккупировать Страну Кукол и Страну Толстяков! – произнёс Трик-Трак и добавил: – Интересно, а что сейчас делается в Городе Цветов?

– А вот это мы сейчас и увидим. Нам надо поторопиться – уж очень эти серые бестии оперативны. Надеюсь, мы можем отправиться дальше немедленно?

– Да, – ответил Тик-Так, доставая из кармана волшебные часы. – Я готов.

– Я тоже, – подтвердил Трик-Трак.

– Тогда в путь! – сказала Кошка Машка и вспрыгнула на плечо Брадобрея. И вновь перед глазами замелькали ночные картины. И вновь Кошка Машка, вглядываясь пристально во тьму, монотонно повторяла: «Дальше… дальше… дальше…» – пока наконец её сигнал «стоп» не застал друзей в плохо освещённой узкой галерее довольно неприглядного вида.

– Но почему ты решила, что мы прибыли именно в нужное место? – удивился Тик-Так. – Я никогда здесь не был раньше!

– Возможно, я и ошиблась, – ответила Кошка Машка, – но мне показалось, что я вижу слишком много крыс. Вот я и остановилась. А ну-ка, Трик-Трак, яви нам своё могущество и узнай у твоих голохвостых почитателей, где мы находимся.

Действительно, оглядевшись, Часовщик и Брадобрей убедились, что тут и там вдоль стен озабоченно пробегают крысы. При виде Кошки Машки крысы настороженно столпились с обеих сторон прохода, враждебно рассматривая невесть откуда взявшихся гостей.

– Крысы, – сказал Трик-Трак, – я тот, кто носит ножницы. А это – мои друзья.

Немедленно одна из крыс отделилась от своих товарок и подбежала к Брадобрею.

– Крысы слушают тебя, Носящий Ножницы.

– Где мы сейчас находимся?

– Вы находитесь на острове Прекрасной Куклы в Городе Цветов. Этот подземный ход ведёт из дворца в подвалы с продовольственными припасами.