Текст книги "Таинственные исчезновения"

Но вдруг музыка начала ускоряться, а голоса дуэта становились все более и более тоненькими. Продюсер закашлялся, согнувшись в клубах сигарного дыма, бросил окурок на пол и побежал, расталкивая попадавшихся под руку журналистов, которые уже почуяли скандал и потянулись к сцене, чтобы заполучить сенсационные подробности.

Уж кому-кому, а Продюсеру не надо было объяснять, что произошло. Он – профессионал, акула шоу-бизнеса – уже много лет дурачил Городскую публику, включая во время выступлений артистов фонограмму (или, как говорили его коллеги, «фанеру»). Более того, он не исключал возможности использовать в ближайшее время еще и голограмму – технологию при которой на сцене появится любой желаемый артист, а не только его голос. Так можно было бы устраивать концерты одного и того же исполнителя в нескольких местах одновременно и получать в несколько раз больше гонораров.

Но пока Продюсер использовал только «фанеру».

И на этот раз ее «заело»!

Тщательно храня секрет выступлений своих артисток, Продюсер не доверял управление магнитофоном с фонограммой ни одному технику. Он всегда лично включал перед концертом спрятанный в специальной комнате магнитофон, а потом лично выключал его.

Что же произошло? Продюсер оттолкнул кролика, распахнул дверь в комнату и задохнулся от гнева. Две неизвестные ему явно сумасшедшие старухи крутились с бешеной скоростью на катушках с его фонограммой, крепко вцепившись в них руками и зубами. Где-то вдали на предельно высоких нотах пищали его суперзвезды. Хотя сами они давно, побросав гитары (на которых никогда не могли взять ни одного аккорда), убежали в слезах со сцены, фонограмма продолжала играть.

Продюсер двинулся вперед. И тут Клара и Дора отпустили раскрутившие их катушки и, словно две разноцветные пули, вылетели в дверь.

Продюсер выключил магнитофон и ринулся следом за старухами по коридору. Тут на него налетели его растрепанные артистки с потекшей от слез косметикой и принялись что-то объяснять. Пока начальник пытался освободиться от своих неудачливых подопечных, фотографы успели сделать несколько драматичных снимков, озаглавленных в свежих газетах примерно так: «Папа, за что? Мы просто с детства любили петь под магнитофон».

И тут со стороны сцены послышались тяжелые гитарные звуки. Это еще не был хард-рок или хеви-метал, но это был уже и не дуэт «№1!». Такого Город еще не слышал, и начавшие было покидать поле зрители остановились. А некоторые даже повернули к своим местам.

Продюсер прильнул глазом к щелке и взвыл от ярости.

На сцене с гитарой (купленной лично им для этих дурочек «№1!») наперевес стояла одна из проклятых старух – та, что в синем.

Дора, а это была именно она, ударила по струнам и…

Продюсер налег на какой-то рубильник и…

погас свет,

а гитара издала звук, постепенно переходящий в унылое мычание.

Вокруг воцарились тишина и темнота.

Глава одиннадцатая,

в которой рассказывается о том:

– как правильно заземлить подругу, пораженную электротоком;

– что может вывести из себя и заставить заговорить гитару;

– знают ли музыкальные продюсеры ноты.

В темноте нередко происходит самое важное. Некоторые режиссеры, например, берут и делают посреди фильма затемнение, а потом пишут посреди экрана: «Прошло 12 лет». И кино, как ни в чем не бывало, продолжается. А ты сиди и догадывайся, что там происходило за эти 12 лет, кроме того, что гример клеил главному герою усы и надевал ему седой парик.

В нашей истории с того момента, как Продюсер суперпопулярного девичьего дуэта «№1!» вырубил электричество, прошло вовсе не 12 лет, а всего пара часов, но было бы нечестно скрывать от вас, что происходило в это время.

Итак, погас свет, а электрогитара, которую собиралась потерзать перед добропорядочной Городской публикой рокерша Дора, замолчала. Но зато отловить и наказать Клару с Дорой теперь было не так-то просто – поди найди в темноте двух небольшого размера старух. Это при свете они от всех отличались и были видны издалека, а в темноте, как известно, все кошки серы. Даже кот цвета хаки по имени Рэмбо, через которого перелетел, чертыхаясь, Продюсер, пока занимался поисками правонарушительниц в компании кроликов со специальными фонариками, работавшими от батареек за спинами.

А тем временем старухи уже добрались до своего Дупла. Но самое главное – Дора забыла снять с себя гитару одной из солисток «№1!». Гитарка попалась что надо – желто-коричневая, с шестью серебристыми струнами и блестящими ручками, регулировавшими громкость. На головке грифа, где струны наматывались на красивые металлические клинышки с шестеренками (они называются «колки»), было написано «Gibson». Дора, надев гитару, принимала перед зеркалом героические позы, а Клара воспевала происходящее в клариках:

 
Твоя гитара просто блеск,
Нас ждет с тобою рукоплеск.
И покорит весь белый свет
Наш сногсшибательный дуэт!
 

– Сначала мы должны поставить на колени этот Город. – Дора сама упала на одно колено, подняв над головой гитару и косясь в зеркало.

– Но на сцену нас, похоже, не пустят… – сказала Клара.

– Наша сцена – весь Город. Пойдем завоюем пару тысяч поклонников. – Дора перебросила гитару за плечо, схватила сомневающуюся подругу за руку и потащила ее на улицу.

Пока никто из прохожих не выпрашивал у Клары с Дорой автографа и не тыкал в их сторону пальцем: «Смотрите, смотрите – это ОНИ!» Но Бабки хранили спокойствие, поскольку знали, что слава ждет их впереди. Да фактически вон за тем поворотом!

За поворотом был вход на станцию метро «Ратуша»

За тем поворотом был вход на станцию метро «Ратуша», и здесь всегда толпилось множество людей. Отличное место для начинающего музыканта, чтобы заявить о себе.

Подготовка к концерту была недолгой. Дора перевесила гитару себе на живот, подкрутила для важности какие-то ручки на инструменте и кивнула Кларе, взявшей на себя роль конферансье.

– Вы очень рады, что мы в это утро проездом на метро… И не могли, чувствуя уважение и долг перед… Итак, ваши любимицы – дуэт!.. Ну, в общем, начинаем…

Нельзя сказать, что Бабки своим появлением вызвали какой-либо ажиотаж среди спешивших по делам людей. Но несколько человек все же остановились, нетерпеливо поглядывая на часы и ожидая, что за бесплатное представление устроят эти носатые клоуны в женских нарядах.

Таких терпеливых набралось целых четыре человека.

Дора взяла на грифе мажорный аккорд, зажмурилась, сильно взмахнула рукой и ударила по струнам.

– Тр-р-рх-пырх-пырх… – сказали струны очень тихо.

– Опять «фанерщики», – сказал кто-то из прохожих, и все четверо слушателей немедленно разошлись на все четыре стороны.

– Ты, что?! Играть, оказывается, не умеешь? – удивилась Клара.

– Я умею, это гитара не умеет. Она только под фонограмму, наверное, играть умеет! – защищалась Дора, раздраженно снимая гитару.

Вообще-то гитары не говорят. И я решительно против того, чтобы музыкальные инструменты говорили человечьими голосами. Одно дело какая-нибудь собачка или лягушка. А скрипки, трубы и гитары должны не болтать, а играть. Даже в сказках. Тем более, в нашей исключительно правдивой истории, подтвержденной документами в Городском архиве. И все же подозрений в неумении играть гитара Gibson фирмы Les Paul, выпускающей свои инструменты с начала ХХ-го века, снести не могла. И она впервые в жизни заговорила:

– Какая фонограмма! Ты шнур воткни, Эрик Клэптон…

Бабки остолбенели и медленно повернулись к гитаре. Та молчала (и больше уже никогда в жизни не говорила. «Уж лучше играть», – решила она, услышав собственный голос). Старухи не знали, кто такой Эрик Клэптон, а гитара не успела пояснить, что это очень известный в прошлом гитарист.

Электрошнур! А ведь правда, без электричества такая гитара не заиграет. Нужно срочно куда-то подключиться.

К счастью рядом стоял фонарный столб, на котором висел большой железный ящик с нарисованной молнией и черепом с костями. «Внимание! Опасно!» – было написано на ящике.

– Рок-н-ролл – это и есть опасность, беби, – процедила Дора и в один момент вскрыла металлическую дверцу своей клюшкой. Внутри старуха увидела множество разноцветных проводов, какие-то переключатели-выключатели и прочие электропремудрости.

– Шнур! – бросила она через плечо Кларе.

– Может, не надо? – с надеждой в голосе поинтересовалась та.

– Надо! – отрезала Дора и сунула поданный ей шнур от гитары внутрь ящика.

Раздался громкий хлопок, сопровождавший яркую синюю вспышку (Кларе даже показалось, что гитара вскрикнула, но это, скорее всего, была уже точно галлюцинация). Дора отлетела метра на два и упала навзничь. Она так и держала конец шнура в вытянутых вверх руках, а ее косички стали похожи на молнии с проскакивающими между ними голубыми искрами.

– Искусственное дыхание! – Клара вспомнила что-то из учебника для медсестер о помощи пораженному электротоком и начала громко дышать – как можно более делано и ненатурально. Однако Дора была настолько поражена током, что даже предельно искусственное дыхание Клары не могло вывести ее из удивления. Она лежала и тихонько потрескивала от разрядов.

– Заземление! – вспомнила Клара очередную полезную информацию (на этот раз из пособия «Сделай это сам. Электропроводка в загородном доме»). Схватив отлетевшую металлическую крышку с нарисованным черепом и пользуясь ей как лопатой, Клара начала закидывать Дору свежей землей с клумбы.

Все шло хорошо. Когда над кучей чернозема торчали уже только Дорин нос и вытянутые руки, вцепившиеся в шнур, Дора вдруг громко чихнула и села.

– Похоронить меня решила? Заживо?!

– Еще бы чуть-чуть и я б тебя хорошенько заземлила.

– Еще бы чуть-чуть и я б уже не встала, электрик-недоучка! – передразнила Дора Клару.

– Можно подумать, ты – электрик-доучка. Полезла в ящик с электричеством, а у самой тройка по физике была.

– Тро-ойка?! Да у меня твердая четверка с минусом была по физике.

Старухи, наверное, продолжили бы спор, но тут они заметили, что Дорино нападение на электрощит имело довольно масштабные последствия. Вокруг погасла вся реклама, остановились эскалаторы в метро и в супермаркете, а на улицах заглохли трамваи. Мало того, в сторону старух направлялся Пинки, явно собиравшийся выяснить – кто виноват в аварии на электролинии. Вот кого не заботило отключение электроэнергии, с его-то батарейками…

Точно! Бабки переглянулись и, не сговариваясь, юркнули за угол дома.

Кролик только что видел этих старух. Они уже несколько дней состояли в электронном полицейском досье, а это означало, что любой Пинки мог их легко опознать, сразу же получив полный список правонарушений, особые приметы, сведения об уровне опасности и слабых местах преступника.

Кролик завернул за угол.

Перед ним стояла, уперев руки в бока, старуха в рыжем платье.

«Клара. Бешеная Бабка. Одевается в оранжевое. Откуда прибыла – неизвестно. Куда направляется – неизвестно. Документы – отсутствуют. Вооружена тростью с изогнутой ручкой. Вольнодумие (стихи), дебош на конкурсе красоты, фальшивомонетчица, подлог самой себя вместо полицейского, побег из тюрьмы. Опасна, подлежит немедленному тюремному заключению».

Клара сделала перед кроликом книксен, поддерживая подол своего короткого платьица.

А где же вторая? Они ведь все время вместе.

Кролик обернулся и приступил к сканированию:

«Дора. Бешеная Бабка. Одевается в синее. В руках – орудие. Похоже на украденную гитару в соответствии с заявлением господина Продю…»

– Донц!

Дора с размаху заехала гитарой по башке кролику. Пинки обмяк на асфальте.

– То-то, киборг дрессированный!

Бабки быстро отстегнули у вырубившегося кролика батарейки, и Дора надела их себе на спину.

Примерно через час у входа на станцию метро «Ратуша» можно было снова наблюдать необычный вокально-инструментальный дуэт. Только теперь вид у него стал намного более решительный. Фронтменом коллектива (то есть музыкантом, который больше других в группе выкаблучивается на сцене) выступала резвая старуха в синем с гитарой и батарейками за спиной.

Чуть позади нее находилась еще одна бабка-музыкантша – в оранжевом. Она сидела за довольно своеобразной ударной установкой, основное место в которой занимала большая металлическая бочка из-под бензина. Вместо барабанных палочек Клара (а это была именно она) держала в руках две клюки, которыми обычно пользуются при своей неспешной ходьбе старухи (если бы кто знал, что Бешеные Бабки еще и лазают с их помощью по деревьям!).

Дора оглянулась на Клару и та стала над головой отщелкивать ритм одной клюшкой о другую – точно заправская рок-барабанщица. Четыре щелчка – и Дора врезала по струнам.

Вот теперь это был звук.

– У-у-у-уэ-эурррррррр!!! Дж-ж-ж-жь!!!

А Клара начала стучать по железной бочке одной «палочкой», каждый раз провожая ее кончик от плеча к «барабану» взглядом, а значит, и носом.

– Дац! Дац! Дац! Дац!

– Дж-ж-ж-жь! Дж-ж-ж-жь! Дж-ж-ж-жь!

 
Сто лет в обед,
Не зная бед,
Повсюду зажигает наш дуэ-э-эт!!!
А-а-а-а-а!!!!!
 

Это заголосила гитаристка Дора и снова врезала по струнам:

– Дж-ж-ж-ж-жь-р-р-р-р!!!

Музыку своего первого хита Бабки сочинили вместе по дороге с пустыря, где разжились прекрасным ударным инструментом – железной бочкой от бензина, к станции метро. А слова, естественно, придумала Клара.

Не успела Дора сыграть свое коронное соло, а вокруг Бабок уже собралась довольно большая толпа. Кто-то даже подпевал, а группа светловолосых школьниц начала танцевать нечто очень экстремальное.

Дебют, похоже, удался.

Продюсер ехал на заднем сиденье собственного лимузина и пребывал в чрезвычайно дурном настроении. Он сидел между зареванных участниц дуэта «№1!». Они все еще иногда всхлипывали, и их хозяин в этот момент поглядывал на них сверху с плохо скрываемым презрением.

Подумать только! Все так хорошо начиналось. Купил у одного Композитора-Поэта за бешеные бабки (где же он уже слышал это словосочетание?..) песню. Про любовь, про компьютер – все что полагается. Нашел двух смазливых девчонок. Записали фонограмму. Петь они, естественно, не умели. Голоски слабенькие, фальшивят через ноту. Но техника свое дело сделала – «фанера» получилась высший класс. Приодел, название придумал – лучше не бывает: «Номер Один», «Первые!». Всю страну объездили, в Городе героями стали, начали понемногу за границу наведываться. Лимузин вот купил – с баром, с телевизором.

И тут…

Какие-то две пенсионерки… «Фанера» испорчена, деловая репутация висит на волоске, предприятие на грани банкротства. Главного шлягера больше нет. Пока приготовишь следующий, время будет упущено – конкуренты не дремлют. Теперь все хотят быстро сделать деньги в шоу-бизнесе.

Продюсер, не выпуская изо рта окурка толстой сигары, стучал пальцем по кнопкам мобильного телефона. Он звонил Композитору-Поэту:

– Хоу! То есть, аллоу! Где тебя носит!

– А-а… это ты, старый прохвост и зажигатель звезд. Я на одном симпатичном Островке. Вкладываю гонорар за «Мальчика-компьютера» в море, коктейли, девочек. И хорошо получается!

На заднем плане послышался беззаботный женский смех. Продюсер отстранился от телефона и поморщился, глядя на него:

– К черту море! Нужна новая песня!

– А что, проблемы отношений полов в наш компьютерный век уже никого не интересуют? По твоим расчетам, эта «фанера» должна была кормить тебя еще полгода.

– «Фанеры» больше нет. Две дряхлые экстремистки уничтожили ее и скомпрометировали меня. Надо срочно реабилитироваться, запускать новый шлягер, пока от названия «№1!» еще все в Городе плеваться не начали.

– Старик, не могу тебе сейчас ничем помочь. Денежки у меня пока есть, так что работать неохота. Да меня и не поймут здесь, если я заторможу веселье. Верно?

Послышались шутливые протестующие вскрики и новый взрыв смеха.

– И не забывай, что я на Острове. Сюда самолет раз в неделю летает. Я могу, конечно, напеть тебе свежий шедевр в трубку. Записываешь?

– Ты же прекрасно знаешь, что я не разбираюсь в нотах!

– Да, черт побери, забыл. Ну, тогда извини. Буду недельки через три. Тогда и придумаем новую песенку для твоих птичек. Хоу!

Из трубки послышались короткие гудки.

Продюсер в сердцах сплюнул, швырнул телефон и врезал сразу двумя руками подзатыльники своим артисткам. Те жалобно заскулили.

Что же делать?

И вдруг он увидел толпу. Ту самую толпу, что он упустил на прошлом концерте. Толпа, только толпа может купить умному Продюсеру и лимузин, и все коктейли на чертовом Острове, и все пальмы на этом Острове, и весь Остров. Может! – если ее правильно на это настроить. А толпа за окном, похоже, была настроена правильно, и Продюсер почувствовал запах денег.

Он приказал шоферу остановить машину, нажал на клавишу в дверной ручке авто, и тонированное стекло медленно сползло вниз. Толпа, оказывается, слушала музыку! И музыка была довольно заводная. Кто-то вполне успешно пахал на поле Продюсера – развлекал Городское население песнями! Продюсер перегнулся через одну из своих непутевых певичек и стал вглядываться сквозь толпу.

Если бы кто-то посмотрел сейчас на лимузин снаружи, то увидел бы довольно комичную картину. Из окна задней двери длинного автомобиля смотрят две перемазанные тушью и помадой заплаканные мордашки, а между ними нависает круглое холеное лицо с задранными на лоб темными очками и, кажется, шевелящимися от внимательности ушами.

Продюсер все вглядывался.

Вглядывался…

И вдруг – о, ужас! – он увидел, что перед публикой выступают те самые сумасшедшие старухи. Бешеные Бабки! Причем у одной из них в руках та самая гитара, о пропаже которой он заявил после концерта в полицию, – желто-коричневый Gibson! Настоящая гитара (хотя для «№1!» сгодилась бы и дешевая подделка), которая так классно смотрелась вместе с его девочками на сцене!

Ах они сво… Нет, ну это уже слишком. Так… срочно в полицию… Где же телефон?!.. Сейчас им ушастые зададут перцу…

Хотя стоп… Нет-нет-нет.

Нет!

Физиономия Продюсера медленно расплылась в улыбке.

Он знал, каким образом решит все свои проблемы.

Ха-ха! – одним нажатием кнопки!

Продюсер надавил на еще одну клавишу в ручке двери лимузина…

Из заднего крыла машины, откуда иногда высовываются радиоантенны, начало медленно выползать некое подобие тонкой металлической удочки. Выдвинувшись примерно на полтора метра в высоту, она вдруг резко согнулась под прямым углом и начала ползти в сторону представления у станции метро. Пройдя над головами ничего не замечающих слушателей, удочка остановилась, и на ее конце будто расцвел большой мохнатый цветок – это был микрофон, защищенный специальной шубкой, чтобы ветер не мешал записи (вы наверняка видели такие пушистые микрофоны у репортеров по телевизору). Микрофон спустился чуть ниже, повертелся, будто принюхиваясь, по сторонам и замер, видимо найдя точку, из которой было лучше всего слышно Бабкину песню.

Тут же в багажнике лимузина зажглась красная лампочка, заурчал какой-то моторчик, и завертелись две катушки с магнитофонной пленкой – точно такие, на каких катались Клара с Дорой. Началась запись их песни.

Лицо Продюсера просветлело.

Всю сознательную жизнь его окружали магнитофоны. И они не всегда проигрывали «фанеру».

Иногда они ее еще и записывали.

Глава двенадцатая,

в которой рассказывается о том:

– какие сны лучше смотреть, чтобы проснуться знаменитым;

– почему никто и никогда не может выследить Деда Мороза;

– чем хорош бульдозер при охоте на акул шоу-бизнеса;

– как произошло Третье Таинственное Исчезновение.

Вы когда-нибудь слышали о том, что некоторые люди вдруг просыпаются знаменитыми?

То есть еще вечером человек почти никому не был известен, а утром он уже вдруг суперзвезда. Что там такого особенного происходит ночью, пока он спит, никому не известно. Может быть, люди, которые раньше не обращали на этого человека никакого внимания, всю ночь напролет слушают его песни, или смотрят его фильмы, или изучают его картины, читают его книжки и вообще проявляют повышенный интерес к персоне спящего. И к утру хватаются за головы – как же это мы раньше-то не заметили?! Ну-ка да здравствует новая знаменитость!

И когда человек просыпается, его все приветствуют, просят у него автограф, берут интервью. А потом говорят – вот, мол, повезло. Проснулся знаменитым.

Почти такая же история – только чуть-чуть совсем наоборот – произошла и с Бешеными Бабками.

После того как наши старухи дали свой первый в жизни рок-концерт, прошедший, как это часто бывает с молодыми музыкантами, у входа на станцию метро, они долго не могли уснуть. Уснуть они не могли, потому что боялись пропустить тот момент, когда проснутся знаменитыми.

Но, спросите вы, как же можно проснуться, если ты не спал? И будете правы, если зададите такой вопрос. Потому что это и есть Великий Парадокс Деда Мороза.

Хотя в разных странах Деда Мороза зовут по-разному (а кое-где и никакого мороза-то нет), у этих стариков есть кое-что общее. Они непременно раз в год навещают ночью детей и оставляют им подарки под подушками, под мышками, в носках, в тапках, в калошах, под елкой, под дубом, под баобабом – опять же в зависимости от страны, где происходит дело.

И никто не видит, когда появляется Дед.

И никто не знает, что он принесет.

Таковы древние правила, которые взрослые во всем мире пытаются изменить, а дети попросту стараются нарушить.

Родители по непонятной причине настойчиво выспрашивают у детей – какой такой подарок хотел бы получить ребенок от Деда Мороза? У рассудительного ребенка должен возникнуть простой вопрос – какое вам, дорогие взрослые, дело? Уж как-нибудь с Дедом договоримся самостоятельно.

Но тогда родители начинают подсказывать, что можно, мол, написать Дедушке строго конфиденциальное письмо («строго конфиденциальное» – это которое никто, кроме Деда, не прочтет) – то ли в Лапландию, то ли в Великий Устюг. И в этом письме рассказать-таки, КАКОЙ ТАКОЙ ПОДАРОЧЕК ХОЧЕТ ПОЛУЧИТЬ РЕБЕНОК.

И приходится писать. И со всего света текут реки посланий к Дедушке. И многие пишут в адресе вместо Великий Устюг – Великий Утюг. А Дед в своем домике под сугробом в запотевших от натуги очках читает миллионы писем, пытаясь запомнить – этому то, тому это. И оленей даже забывает покормить.

Мало того. Каждый ребенок мечтает УВИДЕТЬ ДЕДА В ДЕЛЕ. То есть проследить, как Дед влезет в квартиру и положит подарок.

И начинаются различные ухищрения. Дети пытаются уговорить взрослых разрешить им лечь попозже – ну хотя бы часа в три ночи. Заводят на ночь будильники. Или просто сидят с открытыми глазами у елки ночь напролет.

Но все тщетно. Родители отправляют охотников за Дедом спать. Взрывающиеся ночным звоном или пищанием будильники будят и заставляют пить успокаивающие таблетки всех в доме, кроме юного дедолова. А если сидишь всю ночь и ждешь Деда у себя в комнате, то достаточно на секундочку, на одну малюсенькую секундочку прикрыть глаза (и даже почти не ложиться), как Дед уже успеет появиться, сунуть куда следует подарок и испариться, чтобы надуть следующего несчастного ребенка.

Запомните еще никому и никогда не удавалось выследить Деда Мороза. Он хоть и живет в Утюге, но не такой уж и валенок.

А Великий Парадокс Деда Мороза звучит так: «Сколько ночью ни высиживай, а Деда Мороза все равно проспишь».

Вот и Клара с Дорой сидели, сидели всю ночь, чаи гоняли – ждали, когда знаменитыми проснутся. И… уснули, разумеется. А когда проснулись…

Когда Клара с Дорой проснулись, было 8 часов 10 минут утра. И пора было узнать о пришедшей славе из утренних газет. Можно было бы послушать и новости по радио. Но радиоприемник Дора вычихнула еще в Десятой главе, и он исчез в смоге.

С газетой дело обстояло ненамного проще. Кларе с Дорой газет не приносили – просто никто и не знал, что в Дупле живут себе две грамотные старухи. Но зато в кафе внизу каждый день объявлялся один Господин, который очень любил просмотреть свежую прессу за утренним кофе (без сырников, разумеется, он же – не Клара). Это был очень пунктуальный господин и газету он начинал читать ровно в четверть девятого (то есть в 8 часов 15 минут). Так что до просмотра первой полосы (у газет страницы почему-то называются полосами) у Бабок оставалось минуты полторы.

Чтобы увидеть происходящее внизу, Клара достала настольное увеличительное зеркало (подарок Клариной бабушки). Это практически такое же зеркало, как любое другое, которое девочки, девушки, женщины и бабушки ставят на стол, чтобы внимательно изучать свое лицо или делать макияж. Только в увеличительном зеркале лицо увеличивается, и поэтому разглядывать его намного проще. Можно еще смешную штуку проделать. Если у вас дома кто-нибудь пользуется таким зеркалом, подкрадитесь к этому человеку (допустим, это сестра) со спины и загляните через плечо в зеркало. Вы увидите там огромный глаз! Голова вашей сестры нормальная, а глаз гигантский!

А Клара привязала увеличительное зеркало к веревочке и начала спускать его из окна.

Зеркало крутилось на веревке и отражало сначала кота Рэмбо, шедшего по краю крыши огромного дома рядом, потом недоеденный завтрак Господина Читателя Утренней Газеты, а затем уже и саму газету.

Это была лучшая Городская утренняя газета под названием «Яичница». Из нее можно было узнать все самые громкие Городские сенсации, свежие новости и интригующие сплетни. «Яичница» регулярно получала учрежденный Мэром ежегодный приз Лучшей Газете Утренних Новостей (сокращенно – ЛГУН). Вот и в этом году ее редактор очень хотел, чтобы его издание стало ЛГУНом Года. А «Яичницей» газету назвали потому, что ее употребляли исключительно по утрам. В обед она уже была не так хороша. А на ночь ее уж точно не следовало читать.

Нужно было торопиться – Утренний Читатель уже развернул газету и даже прочел заголовок. Он, конечно, знал, что читает «Яичницу», но привык изучать прессу от первой до последней буковки. Вот какой аккуратный это был джентльмен. Да попросту Зануда.

– ыробыв орокс, – прочла Клара. – Н-да, странно…

– Это означает – «скоро выборы», – перевела с зазеркального языка Дора. – Читай дальше! Должно быть про нас.

– Новый хит дуэта…

– Так-так, про нас, наверное! – подпрыгнула Дора.

– …«№1!».

– Тьфу! Смотри дальше повнимательней. Должно же что-то быть. Может, на второй странице…

Но ни на второй, ни на третьей, ни на всех остальных страницах – то есть полосах – ничего про бешеный дуэт, игравший у метро, не было.

Было большое интервью с Доктором Net, который рассказывал, как он готовится к выборам. Была статья про очень хороший и совсем безвредный (и даже чуть-чуть полезный) Пятитрубный Завод, построенный на окраине Города, был репортаж с презентации очередной пластинки дуэта «№1!». А про Бабок ничего не было. Точнее, в маленькой заметке под рубрикой «Хроника происшествий» рассказывалось, что вчера в центре Города на некоторое время была прервана подача электроэнергии из-за того, что неизвестные взломали электрощит. А потом неподалеку от места происшествия обнаружили кем-то насильно обесточенного электрокролика. Теперь ведется расшифровка электронной памяти кролика с целью установки личностей злоумышленников.

Но это сообщение не имело никакого отношения к музыке старушечьего дуэта.

Зануда внимательно прочел номер в уголке последней полосы газеты и, покачав головой, отложил ее. Он каждый раз качал головой, когда откладывал утреннюю газету. А Кларе с Дорой в их Дупле больше делать было нечего.

«Ну и разве они проснулись знаменитыми?» – спросите вы. «Да», – ответим мы. Да. Хотя они еще этого не знали. И никто этого не знал.

…Первый раз Клара и Дора услышали свою собственную песню, когда рядом с ними затормозил на светофоре спортивный автомобиль. За рулем сидел улыбающийся мужчина, рядом с ним женщина. Из автомагнитолы звучала песня бабок:

…повсюду зажигает наш дуэ-эт!!!

– Нет! – недоверчиво заорали вместе Клара и Дора, глядя друг на друга.

– О’кей! – улыбнулся старухам водитель, поднимая большой палец, а его девушка продолжала кивать головой в такт музыке и подпевать вполголоса.

– Да о’кейней не бывает, мужик! – крикнула вслед уезжающей машине Дора и, подхватив под руки Клару, закружилась с ней в танце прямо на тротуаре.

– Сто лет в обед… — донеслось из другой машины.

– Не зная бед, — продолжилось из следующей.

– Да-а-а-а! – вопили бабки и, хохоча, мчались по улице незнамо куда.

А навстречу им неслась музыка.

Их музыка.

Четко отбивала клюшкой по железной бочке ритм Клара, пронзительно пела Дора, старалась из всех сил соскучившаяся по настоящей живой игре гордая гитара Gibson.

Впереди бабки видели огромный музыкальный магазин, из которого тоже доносилась их песня. К его входу тянулся огромный хвост людей, каждый из которых хотел… ну конечно, получить вожделенный блестящий диск с умопомрачительной песней двух бешеных старух, знающих толк в настоящем рок-н-ролле.

А сами Бабки хотели теперь только одного – просто дать автограф на своей пластинке.

И еще дать пару миллионов автографов на своих пластинках.

Согласитесь, для настоящих звезд это не так уж много.

– Уэ-э-эр, джь-джь-джь! – Клара и Дора изображали с помощью клюшек, будто они играют на гитарах перед Продавцом музыкального магазина.

Продавец был в наушниках. Он безостановочно клал в кассу деньги от покупателей, выстоявших длиннющую очередь, и выдавал каждому заплатившему пластинку. На минуту остановившись, он снял наушники и посмотрел на беснующихся Бабок.

– О’кей! – сказал Продавец и улыбнулся, показывая большой палец.

В магазине на всю катушку звучала Бабкина песня.

– Это мы! Мы! Мы сто лет в обед не знаем бед! – кричали, подпрыгивая и тыча в себя пальцами, Клара и Дора. – Мы покорим весь белый свет! Мы самый главный здесь дуэт!

– О нет, – по-прежнему улыбаясь, ответил Продавец и показал Бабкам обложку диска с их песней.

На картинке был изображен… дуэт «№1!».

Продюсер провернул самую гениальную комбинацию своей жизни. Незаметно записав у метро песню Клары и Доры, он поспешил на Пятитрубный Завод и заказал большую партию пластинок. Директор завода был очень рад, потому что Продюсер давненько не появлялся у него. Они вместе выпили коньяку, пока машина штамповала серебристые диски с Бабкиной песней. В это же время в другом цехе печатались обложки для дисков с фотографией дуэта. Только не дуэта старух, что было бы справедливо, а дуэта двух девушек – подопечных Продюсера. На обложке так и было написано: «Новый суперхит дуэта «№1!».

А на вечер Продюсер уже созвал на пресс-конференцию журналистов и назначил презентацию свежей песни.

На презентации Продюсер накрыл столы с таким количеством роскошной еды и выпивки, что о недавнем скандале с выступлением «№1!» под «фанеру» все тут же забыли, а газеты во главе с «Яичницей» уже на следующее утро принялись расхваливать новую песню дуэта и талант его Продюсера.