Текст книги "Зигзаг неудачи"

6

Дарина, вынужденная задержаться в Виноградном до получения разрешения на перевозку тела отца в Москву, сняла комнату неподалеку. В замке мы ее уже не застали. Наташка выволокла из сумки неосиленный в поезде «Бейлис», и все мы помянули душу усопшей рабы Божьей Серафимы, а следом и Леонида, выразив надежду, что все они, включая Казимира, теперь, как и в юности, вместе. А главное, без претензий друг к другу. После этого я сразу же слегла с дикой головной болью. Наталья, Аленка и Славик отправились морально поддерживать Дарину. Тяжелая миссия – искать подходящие слова утешения, заранее зная, что они бесполезны. Лешика оставили дома – обеспечивать мою полную неприкосновенность от злопыхательства родственничков Серафимы Игнатьевны. Впрочем, дом был пуст – в отличие от нас, нервная родня успокаивалась на пляже шепотом волн. Довольная нашим возвращением Гала отправилась на рынок. Выглядела она не очень хорошо, заметно нервничала, но отговорить ее от запланированного похода мы не смогли.

По мере того как под действием лекарства проходила головная боль, мешающая думать о чем-либо, кроме своей несчастной доли, активизировалось любопытство. В конце концов оно одержало верх и я окончательно погрязла в размышлениях. Почему комната ужасов обладала столь притягательной силой? Все-таки Маэстро покривил душой. Находясь на первом этаже, да еще в противоположной стороне от кабинета, трудно уловить какие-то шорохи или шумы. Даже если бодрствуешь или находишься в полудреме. А Яков Лександрыч заявил, что они его разбудили. Неужели его музыкальный слух обострен до такой степени? Лично я бы решила, что эти шорохи – результат разброда и шатания гостей со второго этажа, то бишь нас, и с места не сдвинулась бы. Разумеется, при отсутствии опасения за сохранность чего-то ценного в кабинете. Ох, боюсь, Яша отправился в кабинет не с ночным дозором… На свою голову. Еще легко отделался. Надо же, какая крепкая голова! Его скрипка от удара фонариком пострадала бы больше. Впрочем, убийца в тот раз был плохо вооружен. А вот к визиту Леонида Сергеевича он подготовился капитально. Похоже, бывшему другу Серафимы Игнатьевны тоже что-то понадобилось в кабинете. И именно ночью. Интересное дело! Днем дверь кабинета закрыта на ключ, а ночью – гостеприимно распахивается. Если бы сама не видела таинственного Ниндзя, решила бы, что Серафима Игнатьевна надумала пристроить родных и близких рядом с собой. Ничего удивительного. Благодаря рекламе «Фанты», вся страна знает – вместе веселее.

Возникло непреодолимое желание сбегать в кабинет. Я не стала подавлять его. Вскочила и понеслась по коридору, дав себе слово не очень пялиться на контуры тела убитого Леонида Сергеевича и темные пятна на ковре. Втайне надеялась, что эта комната ужасов окажется надежно закрытой. Лучше, если на два оборота ключа… Подкралась на цыпочках. Прежде чем дернуть за ручку двери, решила заглянуть в замочную скважину. Решила – сделала.

– Ирина Александровна, вы не заблудились? – миролюбиво, но слишком громко прозвучал голос бдительного Лешика, направляющегося ко мне из другого конца коридора.

Я выпрямилась и испытала жгучее желание скрыться, мгновенно развеяться – как сон, как утренний туман, поскольку с ходу придумать оправдание своему поведению не смогла. Развеивалась с треском. Ввалившись в незапертую дверь кабинета, на лету и с удовлетворением отметила отсутствие следов нового преступления. На радостях снесла со своего пути легкую стремянку, тем самым увеличив свободное пространство комнаты. Притормозив лбом о боковину массивного кожаного кресла, успокоилась на полу, опрокинувшись туда вместе с уже знакомым по прежнему полету креслом-качалкой. Второй раз оно оказывается у меня под ногами! Хотя если учитывать, что в данный момент это легкомысленное изделие уселось на меня сверху, я не стала бы однозначно утверждать, что только под ногами. Кожаное кресло, недовольно крякнув, долбанулось о стену и откинуло одну ножку.

– Ирина Александровна! Вы куда?! – надрывался из коридора всерьез встревоженный Лешик.

Мелькнула и тут же погасла мысль оправдать мое нахождение под качалкой закатившейся куда-то запонкой. Заменять ее пуговицей тоже не стоило – я была в футболке и в бриджах на резинке.

– Да вот хотела присесть… – пробормотала только потому, что надо было как-то поддержать разговор.

– А не удобнее ли было сесть на эту штуковину из исходного положения стоя, а не находясь, простите, на карачках? Трудно понять, что на чем сидит…

– Надо было в свое время анатомию учить, – заметила я. – И помоги мне встать.

– О, вы еще и кожаное кресло сломали! – радостно доложил Лешик, стягивая с меня соломенное чучело. – Смоемся или чинить будем?

– Качалку закинь куда-нибудь. Ну вон в тот угол. Чтобы больше не мешалась. А этой здоровой креслине, кожаной, вернем четвертую точку опоры.

Лешик уверенно взял отскочившую ножку, уверенно перевернул кресло вверх тормашками и неуверенно застыл, пялясь на место потери. Я мигом подскочила, намереваясь дать дельный совет: раз есть осложнения, следует вернуть кресло к столу, а отлетевшую конечность просто аккуратненько подложить туда, куда следует. Кто впоследствии турнет с места этот старый предмет кабинетной мебели, тот и виноват. Тем более что Леонида Сергеевича уже нет. Судя по всему, Дарине это наследство в тягость. Все равно кто-нибудь из родственников выкинет кресло на помойку. Без одной ножки даже тащить легче.

Дельный совет не потребовался. В том месте, где крепилась отскочившая ножка, был тайник. И оттуда застенчиво выглядывал кусочек целлофана. Мы с Лешиком переглянулись.

– Может… – Лешик сделал красноречивый жест, свидетельствующий о намерении запихнуть его обратно.

Я не согласилась – перевесило любопытство. Осторожно потянула за кончик и вытянула запаянную со всех сторон длиннющую целлофановую упаковку, похожую на змею. Она была почти пуста. Только в середине находились какие-то бумаги, свернутые трубочкой. Но вес упаковки наводил на интересную мысль: какой бы тяжести сведения не содержались в бумагах, они столько весить просто не могут.

Снизу раздался очень громкий певучий голос Галы:

– Вот и я! Есть кто дома?

– Есть, – ответила я правду. Только очень тихо. Не могла же заявлять о нашем присутствии из кабинета. И также тихо спросила у Лешика: – Если дом вместе со всем содержимым завещан нам, не можем же мы считать себя ворами?

Лешик задумался и ответил действием: принялся возвращать металлическую ножку на законное место. Я быстро опоясалась лентой, дав себе слово с завтрашнего дня начать процесс похудания. Сверху прикрыла драгоценный пояс футболкой и заняла пост у двери. Ненадолго. Лешик наступил мне на пятку, и я восприняла это, как сигнал к выходу.

Пока Гала обходила нижний этаж, сетуя на безалаберность гостей, оставивших дом открытым, мы вернулись в мою комнату. И только закрыли дверь, как о своем возвращении возвестила Наталья с ребятами. Некоторое время она пыталась убедить возмущенную Галу, что ее обвинения беспочвенны:

– Да мы сами оставили Ирину караулить дом, на кровати, с головной болью. И Лешку… без нее. В смысле, без кровати…

– С головой, но без боли, – пояснила Алена.

– Дак я ж кричала, уже ж кто-нибудь бы откликнулся…

– Лешик!!! Ира-а-а!!! – завопила Наташка, поднимаясь по лестнице.

Мне совершенно не хотелось отзываться. Ведь чуть раньше Гала настаивала на отзыве не менее громко. Я не видела оснований отдавать предпочтение Наташке, хоть она и моя подруга.

– Странно, – опять донесся ее зычный голосок. – Комната ребят открыта, а никого нет… Ира?!

– Настырная же у тебя мама, Лешик! – с укоризной попеняла я.

– А у вас – дочь! – ответил он.

Алена истерично толкалась в дверь. Внизу, под лестницей, ждала Гала.

– Хоть бы у нее молоко убежало, сквозь зубы процедил он и испуганно чертыхнулся: – Бронебойная машина на подходе. Сейчас Славка начнет крушить дверь!

Я мигом подлетела к двери и тоненько, сквозь зубы, провыла в замочную скважину:

– Отойдите от двери-и-и…

Не успела порадоваться взаимопониманию, как тишина за дверью взорвалась диким Наташкиным визгом. Ей тут же помогла Алена, беспрерывно поминающая меня. Вместе они слетели с лестницы. Не иначе как кубарем, несвязно поясняя Вячеславу, что его мать вместе с Лешкой бесследно исчезли, а в комнате потусторонним голосом воет привидение, грозя придушить всех, кто откроет дверь и войдет.

– Стойте здесь и не двигайтесь! – сурово скомандовал Славка.

Было слышно, как под его ногами жалобно заскрипели ступеньки. Мы с Лешкой моментально отступили от двери. Славик запросто сокрушит даже несущую стену. Тем более чужую.

Сын решительно распахнул дверь и, увидя нас, выдал только один звук:

– О!..

Я и не думала, что могу так хорошо объясняться на пальцах. Во всяком случае, сын меня понял и громко сказал:

– Тут абсолютно никого нет. Ну просто глазам не верю.

– Проводи Галу на кухню, – чуть слышно пошептал Лешик и для убедительности подкрепил свои слова жестом ладони.

– Пойду провожу Галу на кухню, – громко объявил Вячеслав, но с места не сдвинулся.

– Дак я ж и сама дойду, дорогу помню, – отозвалась снизу Гала. – Наверное, голодные все…

Аленка появилась в комнате неслышно. Увидев нас, судорожно вздохнула и открыла рот с намерениями завопить – от радости или от страха, не важно. Судя по всему, Наташка надежно застряла у входа в дом, намереваясь действовать дальше по ситуации. Славка своевременно прикрыл сестре рот:

– Видишь ли, Ленка, то, что ты видишь, на самом деле не значит, что ты это видишь. Понятно?

Дочь хлопнула ресницами и слабо дернулась.

– Заинька, мы в мышеловку попали, – тихо пояснила я, боясь за состояние нервной системы кровинушки.

– О, блин! – раздалось от двери, и я сделала вывод, что подруга освоила приемы левитации, взмыла вверх, не касаясь ногами ступенек. Включились резервные силы организма – от страха. – Это что же…

Несмотря на мои яростные пассы на расстоянии, заткнуть подругу мне бы ни за что не удалось. У Славки руки были заняты сестрой. Лешик в сторонке готовил филосовское обоснование, цель которого, если изложить коротко, содержалась в изречении: «Мама, ты не права».

Мне ни разу не удалось закинуть мяч в баскетбольную корзину или швырнуть апельсин точно в ту сторону, куда заказывали. Но запущенная мной декоративная подушка без предварительного прицела и исключительно ради отвлечения внимания подруги угодила ей точно в физиономию. Я удивилась. Наташка удивилась еще больше. Во всяком случае, с первоначальной мысли нас облаять я ее сбила. Прямое попадание по назначению потребовало минимум усилий, но концы драгоценного полиэтиленового пояса развязались (кажется, я уже говорила, что надо худеть), и он, прикинувшись змеей, брякнулся прямо к моим ногам. В ту же секунду с воплем «гадюка!!!» туда приземлилась подушка, а следом за подушкой – Славка.

…Страшно подумать, что бы было дальше, если бы не глас Лешика. Алена еще успела пискнуть, а Наталья – нет. И не потому, что не умела. Просто, разинув рот, готовилась переплюнуть набатный колокол. Именно в эту минуту буднично-спокойно прозвучало:

– А что сегодня на обед?

Взгляды Натальи, Алены и Славы сразу переместились на Лешика. Не меняя интонации, он занудно продолжил:

– Золото-бриллианты, на которых валяется Славка, не съедобны.

И, пользуясь общим замешательством, спокойно вытянул из-под подушки «змею».

– Подколодная! – ласково сказал он упаковке и, нежно погладив, сунул ее под матрас. – Ирина Александровна, позвольте пригласить вас выйти вон… Не провожайте!!! – заявил остолбеневшему коллективу. – Мы сейчас вернемся. С прогулки по саду… Нас ведь здесь не было.

– А-а-а-а…? – кажется, Наташка забыла, о чем хотела спросить в первую очередь.

– А вы идете на кухню и ждете нас. Заодно придумаете, откуда померещился некий потусторонний голос.

– Из сада, – убежденно сказала подруга.

Быстро же она оклемалась!

– Ирка под окном выла… Витасом. У нее плохо получалось.

Выглянув в открытое окно, под которым я якобы выла, я увидела… нет, не Витаса, возмущенного нелепым сравнением, а Александра Иосифовича. Приложив ладонь к уху, муж Бабобабы старательно пытался расслышать наши переговоры. Он даже жмурился от напряжения. И очень мучился, стоя впритык к кусту плетистой розы в одних плавках.

7

Было начало шестого, когда мы, наконец, собрались к морю. К тому моменту содержимое «пестрой ленты» нами было детально изучено и надежно спрятано на вовремя открывшееся второе дно Славкиной спортивной сумки. Правда, он сначала не понял преимущества отодравшейся подкладки и все пытался выяснить, кто именно принимал участие в набивании сумки посторонними шмотками. Да разве вспомнишь?

Прятать пришлось пару старинных женских колье, старательно зашитых в красный бархат, шесть пар золотых и серебряных серег с подвесками, думаю, что с настоящими бриллиантами, рубинами и изумрудами, и десять перстней, также украшенных драгоценными камнями. Два перстня имели изъяны – на одном отсутствовал изумрудный листочек бриллиантового цветка, на другом отскочил рубиновый глазок у маленькой серебряной змейки.

Помимо украшений на дно сумки улеглись и бумаги – два документа на английском языке на баснословную сумму в долларах. Один – в банке Цюриха, второй – в банке Берна, но оба на предъявителя. Последней из пояса выпала пластиковая карта «Америкен-экспресс».

Стало проясняться, за чем лазили в кабинет Ниндзя и Яша. А вот что понесло туда Леонида Сергеевича – не понятно. Может, он тоже был искателем материальных ценностей, но в это плохо верилось. Если бы не наши уговоры Дарины, они бы уже были в Москве, ночевать во дворце Серафимы Игнатьевны в их планы не входило. Но самое интересное – кресло ведь должно было стать собственностью Леонида Сергеевича! Причем с добровольного согласия всех претендентов на наследство.

Осторожно спустившись вниз следом за Аленой, отправившейся на кухню отвлекать Галу, мы с Лешиком вышли из дома и тут же, на крыльце, громко возвестили о своем «возращении с прогулки». Перебивая друг друга, сообщили место, в котором минуту назад вместе и пребывали. Только у Лешика им оказалась беседка, а у меня – «балансе», торчащее рядом с бассейном. Ничего удивительного – вкусы у всех разные. Наташка сверху решительно пресекла наши разборки и обругала обоих за беспечность и неосмотрительность. Гала ей помогла. У бедной женщины даже руки тряслись. Кажется, ей не терпелось отправиться домой.

Меня порадовал Димкин звонок: к утру муж обещал быть. Никто из нас уже не сомневался, что в деле с завещанием богатой вдовы задействованы следственные органы. Мы приняли все меры, чтобы уберечь содержимое тайника от нечистых рук, пусть теперь Дмитрий Николаевич сдает его по описи куда надо.

Надвигающийся вечер намекнул о скором возвращении с пляжа остальных обитателей дома, и мы собрались было им на смену. И ничего, что небо неожиданно посуровело, а солнце куда-то спряталось, море-то осталось на месте. Но тут возникла заминка, заявившая о себе робким стуком в дверь. На пороге в длинном шелковом халате, судорожно сцепив у шеи руки, стояла Анита Ильинична. Несмотря на стройность фигуры, было заметно, что ей за пятьдесят. Накрашенные губы отдавали синевой. Лицо было бледным.

– Простите, вы не знаете, где поселилась Дарина Леонидовна?

Растерявшись, мы молча хлопали глазами.

– Понимаю, вам не хочется выдавать ее местонахождение… Девушке неприятно видеть никого из родных Симочки. Но мне тоже необходимо покинуть этот дом. Это все ужасно! Ужасно! Я просто боюсь здесь находиться…

Руки дамы затряслись, она издала какой-то странный всхлип и застучала зубами.

– Мне нужно срочно уехать. Вы не можете вызвать милицию? Пусть мне разрешат уехать!

Похоже, у дамы начиналась истерика.

– Значит так, дорогая Анита Ильинична…

Наталья втянула женщину в комнату.

– С нами вы в безопасности. Завтра вопрос с вашим отъездом будет решен. А сейчас одевайтесь, пойдем на море.

– Нет-нет! Я долго гуляла по берегу, очень устала и неважно себя чувствую. Мне бы просто перебраться в другой дом.

– Перебирайтесь лучше ко мне в комнату на диван.

Наталья была сама любезность.

– Дарина его освободила, он пустует. Ребята! Быстренько помогите Аните Ильиничне переселиться!

– Право, мне неудобно…

– Еще как удобно! Я сама одна боюсь. Закроетесь на ключ и отдохнете… Сейчас я его вытащу из кошелечка.

– Ма! Он в двери торчит! – напомнил Лешик.

– Замечательно! Давайте, в темпе, море остынет.

– О, я вам так благодарна! – Анита Ильинична испуганно оглянулась на дверь, в которую вылетели ребята, и прошептала: – Следующей жертвой должна быть я.

– Вы что, заняли очередь? – недоверчиво скривилась Наташка, но Анита Ильинична пропустила ее вопрос мимо ущей.

– Вчера ночью я случайно поделилась с Леонидом только одним обстоятельством: накануне смерти Симочки я видела в больнице Степана и Яночку. К слову пришлось… Я, честно говоря, их и не заметила бы. Просто невольно обратила внимание, что кто-то требует, чтобы медсестра представила его больной как Леонида Сергеевича. Сначала я не придала значения услышанному. Ведь на свете не один Леонид Сергеевич. А потом мне даже плохо стало, когда увидела Яну и Степана. Зачем ему было называться чужим именем?

– Так вот почему вы так таращились в окно и не захотели поехать на кладбище! – ужаснулась Наташка. – Все ясно! А теперь подозреваете, что Степан заманил Леонида в кабинет и… Не бойтесь, Анита Ильинична. В обиду вас не дадим. Примите успокоительное, заприте дверь и спокойно полежите. Мы скоро вернемся.

Я решила поддержать подругу:

– Анита Ильинична, Наташа права. И потом, вы достаточно сильный и ответственный человек, если Серафима Игнатьевна именно вас взяла с собой в сопровождающие, когда поехала в Москву. Вот только зря вы ее сразу не отправили в больницу – прямо с дороги.

– А кто вам сказал, что я отправилась сопровождать Серафиму? – спросила дама медленно и с расстановкой. – У меня в Москве были свои дела. Мы расстались сразу на вокзале. И я устроилась в гостинице, чтобы не стеснять ее. О том, что Сима в больнице, узнала только от Олимпиады. Простите, но мне хотелось бы прилечь.

Легкой походкой Анита Ильинична отправилась в комнату Натальи.

Не успели мы спуститься с лестницы, как стало понятно: дом постепенно заполняется. Хорошо было слышно перепалку между Яной и свекровью Бабобабы Вероникой Георгиевной, обладающей не по возрасту молодым голосом. И возмущенный вопль Яши, требующего тишины.

Довольно проворно мы вылетели из дома. Сбежав с крыльца – притормозили.

– Если Анита поведала правду, надо сообщить про Степана и Янку следователю, – оглянувшись по сторонам, прошептала Наташка.

– Давайте повременим, а? Что-то в этой истории не сходится. Уж поверьте мне на слово, – попросила я.

Мне с готовностью поверили. Всем хотелось искупнуться. Солнце, пробившись сквозь небесную серость, радикально уменьшать теплоотдачу пока не собиралось. Дальнейший путь проходил лениво и степенно. На пляже выяснилось, что мы с Аленкой забыли подстилку, но возвращаться не стали. Народу было значительно больше, чем в прошлый раз. На берегу по пояс в воде сидела Бабобаба с махровым полотенцем на плечах. Спина у нее явно обгорела. Молодежь демонстративно ушла в сторону, ближе к нагромождению камней, которые, казалось, росли прямо из моря. Легкий ветерок тормошил водную гладь, заставляя прибрежные волны более старательно вылизывать прибрежную полосу песка. Бабобаба ни на секунду не отрывала взгляда от Ванечки, с визгом бултыхавшегося внутри розовой надувной игрушки, изображающей какого-то непонятного зверя. Бесперебойная забота бабули утомила ребенка настолько, что он ее команды вообще не слушал. Для него существовало только море и солнце. А посередине – он сам.

Наверное, морю тоже надоело слушать пронзительный голос Липочки, оно собралось с силами и выдало неожиданно сильную волну. Ноги ораторши взметнулись вверх, она кувыркнулась на спину, и морская вода, сдобренная песком, накрыла ее с головой.

– Саша!!!.. Тьфу… Саша!!!.. Тьфу… Я тону!!! – завопила Бабобаба, отплевываясь от сомнительного коктейля.

На пляже раздались довольные смешки – Олимпиада Игнатьевна достала всех. Откуда появился Саша, я не поняла. Мне показалось, что он только что сбежал по ступенькам из сада. На искаженном улыбкой лице виновато светились два вампирских зуба.

– Извини, дорогая, я помогал нашей бабуле добраться домой. Ты, наверное, забыла, что она пыталась нанести урон своему здоровью твоими грушами.

Саша долго пытался поднять дорогую супругу, которой вначале не хотелось принимать личное участие в своем спасении. Изрядно вывалявшись в песке, Липочка встала и оттолкнула от себя спасателя, ничуть не заботясь, куда он упадет. Невольно попятившись, жердеобразный вампир упал через меня на Наташку, которой акробатические этюды супружеской пары уже настолько надоели, что она прикрыла физиономию шляпой. Из-под шляпы раздался вопль ужаса. Второй раз он прозвучал, когда подруга, сдернув с лица шляпу, узрела прямо перед собой приветливо улыбающуюся морду вампира с всклокоченными волосами и рыбьими, навыкате, глазами. Недолго думая, надавала собственной шляпой по этой морде. Впрочем, без особого удовольствия. На ее лице застыла маска брезгливости.

Я не стала ожидать конца разборки: пользуясь временной свободой, Ванечка, активно работая ногами, рванул в открытое море. Следом, с намерением вернуть его на землю, уже плыли пять человек. Я была шестой. Ванечка воспринял происходящее как веселую игру и продолжал набирать скорость. Липочка истошно звала то его, то мужа, но обоим было не до нее. Ванечка продолжал свой заплыв, а Саша, уворачиваясь от Наташкиной шляпы, пытался отползти в сторону. Кому-то из пловцов удалось догнать ребенка. Его с трудом буксировали к берегу. Ванечка в меру сил этому сопротивлялся. До такой степени, что пару раз выскальзывал из своего резинового то ли лебедя, то ли гусака.

Уяснив, что внуку уже ничего не грозит, Бабобаба пошла в атаку на Наталью:

– Прекратите кокетничать с моим мужем!

Наташка слегка озадачилась. Стоя над валяющимся у нее в ногах скрюченным Сашей, она отряхнула свою шляпу и ласково у него спросила:

– И откуда ты, говоришь, прилетел, милый?

Подняв исцарапанное соломенным головным убором лицо, бедняга, непонятно в какой по счету раз, попытался объяснить причину своего падения.

– Так тебя, по сути, дорогой, жена кинула! Надо же, какими мужиками швыряться стали, – деланно разохалась Наташка.

– Саша! Возьми Ванечку, мы идем домой.

Помимо Ванечки Саше пришлось прихватить все пляжные принадлежности, включая шезлонг. Суровая Липа шла впереди, рассекая плотным торсом пышущий жаром воздух.

С их уходом на пляже как будто стало больше свободного пространства. Вернувшаяся молодежь порадовала новостью – за каменной преградой тоже есть пляжное место. А я напомнила, что завтра прикатят Дмитрий Николаевич с Борисом Ивановичем. Настроение у всех значительно улучшилось. Наташка от души радовалась тому, что научилась обращаться с маской для плавания. Правда, делала она это очень своеобразно: входила в море чуть выше пояса, натягивала маску и опускала голову вниз, где, как уверяла, видела целые косяки селедки. Алена освоила азы плавания – наперегонки с собакой, бесстрашно бросавшейся в воду каждый раз, когда туда лез восьмилетний хозяин. Вдвоем они заходили в воду на пять метров от берега и самоотверженно плыли назад. Собаке Мушке пришлось мотаться вплавь и туда и обратно. Я успела подремать в море, плывя на спинке. Хорошее настроение не покидало нас вплоть до возвращения домой.

Натальины часы показывали начало седьмого. На крыльце нас встретила взволнованная Гала:

– Ото ж я хотела бежать за вами. Все собрались у столовой. Надо же ж помянуть Серафиму Игнатьевну по-человечески. Хорошо, что подошли. Вот только Аниты Ильиничны нету. Чи уехала, чи нет… И вещи из комнаты пропали.

– Она спит, – миролюбиво сказала Наталья. – Мы только переоденемся и сразу же назад.

Улыбка на лице подруги погасла, как только Гала отошла.

– Убийца на убийце, блин! И убийцами погоняют, – проворчала подруга со злостью.

Вещи закинули в нашу с Аленкой комнату: Анита Ильинична еще не проснулась и Наташка не решилась ее будить, просто убедилась, что дверь комнаты закрыта изнутри.

В столовой был накрыт большой стол. Горели свечи. На центральном месте восседала Янка в черном топике и легких белых брюках. Размазывая по щекам слезы, она с раздражением спорила с Яшей. Олимпиада Игнатьевна вместе с мужем заметно нервничали. Вероника Георгиевна с вожделением поглядывала на фаршированные баклажаны. Время от времени ее вилка непроизвольно тянулась к блюду, но на подходе вздрагивала, и старушка старательно делала вид, что хочет поправить рулетик. Один и тот же. Вилка неохотно возвращалась назад. Не обращая на взрослых никакого внимания, Ванечка самозабвенно катал по паркетному полу игрушечный джип, собственным урчанием помогая ему преодолевать серьезное препятствие, образованное сброшенным на пол и скомканным на подобие горы нежно-голубым жакетом бабушки.

Вразнобой мы пожелали присутствующим доброго вечера, приковав к себе взгляды различной степени раздраженности. Сев за стол, молча уставились в свои пустые тарелки. Последними вошли Гала со Степаном, помогавшим ей тащить тарелки с блинами.

– Гала, я считаю, что Аниту следует разбудить – вся ночь впереди, выспится. Не велика барыня. Симочке не каждый день девять дней исполняется, упокой, Господи, ее грешную душу!

Бабобаба размашисто перекрестилась, выбив из рук свекрови вилку, очередной раз нацелившуюся на оболюбованный баклажанный деликатес. Прибор со звоном упал на пол. За ним молниеносно метнулся Саша.

– Меняет комнаты, как перчатки! – продолжала Бабобаба, не заметив стараний мужа. – Причем не спрашивая разрешения. Полная анархия в доме!

Наташка собралась достойно ответить, но я ее удержала, слегка толкнув локтем.

– Ну да, – пробормотала она, – быстрей помянем… кстати, второй раз, быстрей освободимся. А Аните действительно пора бы проснуться. Будет шляться ночью по комнате, маясь от бессонницы и закатывая истерики. Пустила ее к себе… на свою голову!

Мы долго слушали, как Гала пытается громко, но по-хорошему пригласить Аниту на общие посиделки. Все это время во мне нарастало убеждение, что бедную женщину теперь даже пушкой не разбудишь. Встревоженная Гала прибежала к Наталье за уточнением, действительно ли Анита Ильинична находится в ее комнате. И получив утвердительный ответ, попросила ключи. Узнав, что дверь закрыта изнутри, Гала истерично всхлипнула и дала команду Степану выломать дверь.

– Вы с ума сошли! – возмутилась Бабобаба. – Дверь из натурального бука. Я не позволю портить имущество!

– Ты-то здесь при чем? – разозлилась Янка. – Дом тебе не принадлежит. Он – мой.

– Ошибаешься, моя дорогая! Ты лишена наследственных прав. Сима сама мне говорила, что не оставит тебе ни копейки.

Бабобаба передернула плечами и не глядя протянула руку назад, чтобы снять со спинки стула жакет. Нащупав пустоту, резко обернулась и тут же завопила:

– Ваня! Саша! Яша! Вы что, не видите, как ребенок уродует мою вещь?!

Янка зло прищурила глаза и прошипела:

– Зря надеешься заполучить дачку на юге. Ты свою долю наследства еще при жизни выцыганила. А завещание моя приемная мама просто не имела времени и сил поменять.

– Ах ты… дрянь! Мерзавка! Проститутка! Все знают, что ты спала с Казимиром, это только Серафима могла поверить в то, что ты его дочь!

– Да как ты смеешь так нагло врать! Ты… Ты сама под моего отца пыталась подстелиться, уродина!

– Вызывай милицию, Гала! – попыталась я переорать обеих.

И переорала. В целях прекращения скандала. Свара на поминках грозила перерасти в драку. Противоборствующие стороны уже засучивали рукава. Гала с трясущимися то ли от возмущения, то ли от страха губами попеременно то сжимала, то разжимала кулаки. Дальше я уже говорила спокойно и то, что именно в этот момент подсказала собственная интуиция:

– Попрошу внимания! У нас очередной труп.

– Но дверь ломать не дам, – растерянно заявила Бабобаба.

Физиономия ее мужа расцвела незабываемой улыбкой. Честное слово, эти два длинных зуба наверняка будут преследовать меня в кошмарных снах. Пользуясь моментом, Ванечка въехал своим навороченным игрушечным джипом в содержимое тарелки прабабушки.