Текст книги "Французская империя и республика"

Континентальная политика императора Наполеона резко отличалась от прежней политики Наполеона – командующего Итальянской армией. Если раньше, по словам А. Манфреда, «он смело шел на развязывание антиавстрийского – национально-освободительного и антифеодального движения итальянского народа», то после его восхождения на трон от подобной «стратегии социальной войны» не осталось и следа. «В 1805 году, – пишет историк, – воюя с той же Австрией на территории самой Австрии, где стонали под гнетом Габсбургов венгры, чехи, словаки, поляки, он [Бонапарт. – Авт.] отказался привлечь их как союзников. Союз с народами он заменил союзами с королями; общность интересов антифеодальной борьбы он заменил общностью интересов монархов, скрепленной брачными контрактами».

Анализируя эти отношения, с полным правом можно утверждать, что теперь Наполеон видел в этих искусственно созданных им государствах-королевствах не столько союзников, сколько свои потенциальные колонии. Недаром некоторые из них являлись полуавтономными образованиями: либо протекторатами (как Великое герцогство Варшавское), либо одними из департаментов Франции (как Лигурийская республика). И создавались они уже не силой оружия, а одним росчерком императорского пера. «Снова разгромив Австрию в 1809 г., – писал Е. Тарле, – вынудив ее в Шенбрунне к новому позорному и убийственному миру, женившись сейчас же после этого на дочери австрийского императора, владычествуя прямо или косвенно, через своих наместников и вассалов, над всей Европой, Наполеон принялся уже не войнами, а простыми декретами присоединять новые и новые страны к своей колоссальной державе». О каком суверенитете этих государственных образований могла идти речь, если правление в них осуществлялось по указке императора французов, его ставленниками и в соответствии с французскими законами? Вот лишь несколько характерных примеров.

Одно из таких вассальных государств Франции – Великое герцогство Берг было основано Наполеоном после его победы под Аустерлицем в 1805 году. В марте 1806-го он отдал его во власть своего зятя Иоахима Мюрата, а после того, как тот в 1808 г. стал королем Неаполя, герцогство в течение года управлялось по личной унии самим Наполеоном. Затем великим герцогом был назначен малолетний принц Наполеон Луи Бонапарт, сын старшего брата Наполеона – Луи Бонапарта, короля Голландии. Фактически же герцогством на правах опекунства управлял французский чиновник Пьер Луи Редедер. И только в 1815 г. на Венском конгрессе герцогство Берг было признано прусским владением.

Подобную участь разделило и другое зависимое от Франции государство – Королевство Вестфалия, существовавшее в 1807–1813 гг. на территории современной Германии. Наполеон попытался создать из него «образцовое государство». Во главе его он поставил еще одного из своих братьев – Жерома. Тот в конце 1807 г. даровал стране конституцию, составленную конечно же по французскому образцу. В соответствии с ней отдельные провинции королевства должны были выплачивать французской империи значительные суммы в виде контрибуций и содержать на свой счет французские гарнизоны. Так же, как и герцогство Берг, большинство земель королевства Вестфалия по решению Венского конгресса в 1815 г. было передано Пруссии.

Характерная тенденция перехода от марионеточных республик к монархиям, управляемым родственниками Наполеона I или им самим через вице-королей, отразилась в судьбе Королевства Голландия. В 1806 г. оно пришло на смену Батавской республике, или Республике Соединенных провинций, существовавшей на территории этой страны с 1795 г. На престол Голландии Наполеон посадил своего младшего брата Людовика Бонапарта. Но в 1810 г., будучи недовольным правлением брата, который решился проводить собственную политику и стремился отстаивать интересы голландцев, он просто-напросто упразднил нидерландскую государственность и объявил об аннексии всей Голландии Францией.

Интересный пример непосредственного политического вмешательства Наполеона в дела «дочерних республик» представляет Гельветическая республика – государство, существовавшее с 1798-го по 1803 год на территории современной Швейцарии. В течение этих пяти лет там шла упорная борьба между партией унитариев, приверженцев единой Гельветической республики с централизованной властью, и федералистов, сторонников прежней кантональной системы. При содействии Бонапарта между обеими партиями велись переговоры, в результате которых в 1801 г. была пересмотрена конституция.

Но волнения в стране, ослаблявшие обе партии, продолжались. Это благоприятствовало замыслам Бонапарта, давая ему возможность вмешиваться в качестве посредника в швейцарские дела. Он позволил унитариям снова произвести переворот (17 апреля 1802 г.) и затем вывел из Швейцарии французские войска. Обстоятельство это послужило сигналом к общему восстанию федералистов. Гельветическое правительство вынуждено было бежать из Берна в Лозанну и обратилось с просьбой о посредничестве опять-таки к Наполеону. Последний приказал восставшим сложить оружие и предложил прислать в Париж представителей обеих партий, чтобы вместе с ними выработать проект новой конституции. А для подкрепления своих требований он приказал маршалу Нею с армией в 12 тыс. человек снова вступить в Швейцарию. 19 февраля 1803 г. Наполеон провозгласил Акт посредничества, который в основном был компромиссом между старым и новым порядком и упразднял централизованное государство.

На фоне всех этих примеров положение, сложившееся благодаря политике Наполеона в Великом герцогстве Варшавском, выглядит просто анекдотическим. Оно было создано в 1807 г. и тогда же получило утвержденную им конституцию. Герцогом император французов назначил короля Саксонии Фридриха Августа I. И хотя в соответствии с конституцией герцогство имело собственное правительство, Государственный совет и независимые суды, употребление в нем в политическом смысле слов «Польша», «польский»… не допускалось. А когда в стране с 1 мая 1808 г. был введен Кодекс Наполеона, состояние ее суверенитета стало равно нулю, о чем красноречиво свидетельствовала такая эпиграмма: «Княжество Варшавское, король саксонский, армия польская, монета прусская, кодекс французский». Чем, позвольте спросить, такое марионеточное европейское государство отличалось от американских, азиатских или африканских колоний? Разве что отсутствием рабства…

Тем не менее большинство из государственных образований, созданных Наполеоном в Европе, просуществовали до 1815 г. и исчезли с ее карты только после его низвержения. Почти два десятилетия они служили мощным источником наполнения французской казны, пополнения наполеоновской армии наемниками, способствовали росту славы и величия самого Бонапарта. Все они появились благодаря его захватническим войнам, которые, как справедливо отмечал А. Н. Волынец, «были крайне выгодными финансовыми мероприятиями». В результате образования такой всеевропейской империи «по большому счету, вся Европа под Наполеоном работала на «старые департаменты» Франции». Это утверждение, высказанное А. Ю. Щербаковым, он подкрепляет весомыми примерами: «Так, к примеру, за попытку вывезти из Франции какие-нибудь новые технологии полагался тюремный срок. Заметьте – за вывоз в земли, которые даже формально находились под полным контролем Наполеона. То есть он элементарно «опускал» экономику подчиненных стран. Зачем? Чтобы не было конкурентов для «старых департаментов».

Из завоеванных стран разнообразными способами тянули деньги. Делалось это просто и без затей. Император обращался к какой-то стране, а иногда и отдельному городу и требовал «отстегнуть» столько-то. Так, с благодарной Польши Наполеон слупил 35 миллионов франков. Он методично претворял в жизнь принцип, выдвинутый им еще в первом Итальянском походе: «война должна кормить себя сама». Только вот масштабы возросли на несколько порядков». Из этого всего историк делает вывод, к которому присоединяются и другие его коллеги: «По сути, это была та же самая колониальная политика».

По общему мнению исследователей, эта наполеоновская «континентальная колонизация» оказалась гораздо удачнее его заморской колониальной политики, в которой ему довелось не раз испытать горечь поражений. И первое из них настигло его в некогда самой богатой южноамериканской колонии Франции – в Сан-Доминго.

Поединок «первого среди белых» с «первым среди черных»

История о том, как Наполеон потерял контроль над мятежным островом Гаити, давно и хорошо известна. В ней уже почти не осталось белых пятен. Позиции исследователей разнятся лишь деталями и интерпретацией отдельных исторических личностей – главных участников гаитянской борьбы за независимость. Но, несмотря на то что с тех пор прошло уже более двух столетий, интерес к этим драматическим событиям не ослабевает и сейчас. Особенно популярен у историков, а также у писателей и кинематографистов образ Франсуа Доминика Туссен-Лувертюра – первого чернокожего правителя острова. Он является главным героем ряда исторических произведений, из которых наиболее известны роман А. К. Виноградова «Черный консул» (1933 г.) и повесть Анны Зегерс «Свадьба на Гаити» (1949 г.). В 1947 г. его именем на Гаити был назван корабль береговой охраны – охотник за подводными лодками, полученный из США, в 2012 г. во Франции вышел на экраны двухсерийный фильм «Туссен-Лувертюр», а в связи с 200-летием со дня смерти черного вождя в честь него был переименован международный аэропорт гаитянской столицы – Порт-о-Пренса.

Но история французской колонии Сан-Доминго на острове Гаити началась задолго до рождения Черного консула. Первое поселение французов было основано здесь еще в 1659 г. по поручению короля Людовика XIV. Тогда Франция делила территорию острова с Испанией. Но уже с 1697 г. по Рейсвейкскому мирному договору он стал принадлежать ей полностью. С этого времени французские колонисты из морских разбойников превратились в плантаторов, которые благодаря труду чернокожих невольников из Африки стали выращивать на плодородных равнинах Гаити табак, индиго, хлопок и какао. Во второй половине XVIII века Сан-Доминго стало «жемчужиной Антильских островов» – одной из богатейших колоний Французской империи. Здесь производилось около 40 % сахара и 60 % кофе, потребляемых в Европе. Другими словами, только одна эта колония, по территории примерно соответствующая Бельгии, давала метрополии указанных продуктов больше, чем вся Британская Вест-Индия. И все это достигалось тяжким трудом огромной армии африканских рабов, составлявшей почти 800 тысяч.

К концу XVIII века на французское Сан-Доминго приходилось уже до трети всей трансатлантической работорговли. Нужно отметить, что для упорядочения рабства еще в 1685 г. Людовиком XIV был введен в действие так называемый Черный кодекс, предоставивший некоторые права рабам и наложивший обязательства на владельцев – кормить, одевать и поддерживать здоровье своих работников. Этим же документом были регламентированы также и телесные наказания, которые позволялось применять владельцам невольников для внушения им должного послушания. Но в дальнейшем, по мере роста «цветного» населения, французские правители стали вводить по отношению к нему все больше дискриминационных законов. Они запрещали «чернокожим» владеть отдельными профессиями, жениться на белых, носить европейскую одежду, шпаги и огнестрельное оружие. Единственно, что не ограничивалось, так это покупка земли, и потому немало бывших невольников собирали крупные владения и становились плантаторами. В их числе оказался и Туссен, который в 1776 г. в возрасте 33 лет получив «вольную» у своего хозяина Бреда, женился на мулатке Сюзанне Лувертюр и арендовал у ее отца 15 гектаров земли вместе с 12 рабами. Дела у новоиспеченного плантатора шли хорошо – видимо, сказались и полученный им ранее опыт работы (у Бреда он ухаживал за животными, был кучером, а потом – управляющим имением), и довольно неплохое для темнокожего образование (он умел читать, писать, считать и даже лечить травами). И как знать, может Туссен вскоре стал бы одним из самых успешных плантаторов острова, если бы не разразившаяся в 1790 г. Гаитянская революция и последовавшие за ней новые вторжения со стороны англичан и испанцев. Эти бурные события поставили его перед выбором: чью сторону принять, и за какие идеалы сражаться?

Поначалу Туссен и его сподвижники – Жан Жак Дессалин и Анри Кристоф – какое-то время принимали участие в боях на стороне Испании, которая обещала в случае победы отменить рабство. Но поняв, что власти этой колониальной империи, живущей исключительно за счет невольничьего труда, выполнять данное обещание не собираются, в 1794 г. они покинули испанскую армию и перешли на сторону Франции. Это решение было продиктовано тем, что 4 февраля революционное правительство Французской республики объявило об отмене рабства во всех ее колониях. Главнокомандующий французскими войсками, дивизионный генерал, граф Этьен де Лаво с радостью принял Туссена, который к тому времени уже успел проявить в сражениях прекрасные воинские способности. Чернокожий командир получил звание бригадного генерала. Возглавляемая им армия вскоре стала решающей силой на острове и в течение года заставила англичан и испанцев покинуть его. Неудивительно, что после этого Туссен-Лувертюр стал национальным героем страны. По словам Е. Тарле, он «пользовался фанатической преданностью и любовью своих соплеменников», ибо «восставшие видели в нем человека, который подарил им остров, где они, их отцы и деды были так долго на положении рабочего скота». В 1797 г. Туссен, добавивший к своей фамилии прозвище Лувертюр, был назначен вместо Лаво главнокомандующим вооруженными силами Сан-Доминго. До конца 1800 г. ему удалось окончательно разгромить военные части, служившие крупным плантаторам, и захватить испанскую часть Гаити. С этого времени он стал фактическим хозяином острова. И, надо отдать ему должное, довольно грамотным и прогрессивным.

Первой заботой Туссена-Лувертюра стало создание на Гаити независимого государства, в котором все граждане, невзирая на цвет кожи, сословие и вероисповедание, были бы равны между собой. С этой целью он дерзнул заменить французское законодательство своим собственным. Для этого на острове было избрано Учредительное собрание. В него вошло по 10 депутатов от пяти департаментов страны в такой пропорции: шесть белых, три мулата и один негр. Таким образом в Сан-Доминго был установлен республиканский режим, создано Народное правительство негров и французов, первыми декретами которого стали отмена на всей территории Гаити рабства и смертной казни, признание государственной религией католицизма и предоставление населению права на свободное отправление богослужения. Но главным событием политической программы Туссена-Лувертюра стало провозглашение 7 июля 1801 г. в республике конституции. И хотя в ней признавалась колониальная зависимость страны от Франции (остров был провозглашен ее автономным владением), это была только формальность. По сути, конституция являлась основным законом суверенного государства. А его пожизненным главой – генерал-губернатором – стал Туссен-Лувертюр. Он был наделен неограниченной властью, в том числе правом назначать своего преемника.

Впоследствии некоторые исследователи отмечали, что из скромного и демократичного правителя Туссен-Лувертюр постепенно превратился во властителя без четких прав и обязанностей. Словно почувствовав себя царственной особой, он пристрастился к роскоши: ел только с золотой посуды, предпочитал блюда, приготовленные французскими поварами, и европейское платье. Якобы по той же причине Черный консул любил носить очень яркую одежду (на всех прижизненных портретах, как правило, он изображался в голубом мундире с роскошными, отделанными золотом эполетами и галунами, большой красной накидке, треуголке с красными перьями и высоких сапогах). Но эта его любовь к ярким цветам вряд ли может считаться проявлением тщеславия. Скорее всего она объясняется его африканским происхождением. Вызывает сомнение и наличие у него притязаний на монарший трон. Судя по воспоминаниям современников, Туссен презирал пышные титулы и относился к своему генерал-губернаторству как к государственной должности, на которую его избрал народ. В связи с этим интересен и такой факт, приведенный Е. Тарле: «В 1798 г. Туссен приобрел такую власть и влияние на острове, что Англия, вступив с ним в тайные сношения, предлагала ему сделать из Сан-Доминго независимое государство, а себя самого провозгласить королем и обещала помощь. Туссен-Лувертюр на это не пошел, не доверяя англичанам.

Но от французских комиссаров он мало-помалу тоже почти вовсе избавился».

Наряду с демократической политической программой в республике Сан-Доминго по инициативе Черного консула была осуществлена и важная экономическая программа. Чтобы восстановить экономику острова, сильно пострадавшую в ходе войны, и возобновить торговые контакты с США и Великобританией, он предложил смелые и оригинальные решения. Согласно его декрету, всем покинувшим страну плантаторам были возвращены их земельные угодья, но без рабов, поскольку таковых в республике уже не существовало. Владельцев поместий возмущало то, что им теперь приходилось нанимать себе работников. А сделать это было непросто, поскольку все негритянское население было разделено на тех, кто должен служить в армии, и тех, кто в течение пяти лет был обязан отработать поденщиком на плантациях. Но вчерашние невольники неохотно возвращались к тяжелому принудительному труду на земле, считая его чуть ли не восстановлением рабства. Одни из них предпочитали просто бродяжничать. Другие уходили в горы и объединялись там в отряды и с оружием в руках пытались бороться с нынешней властью. В этих случаях Черному консулу приходилось применять силу, посылая против мятежников войска. Но, несмотря на недовольство некоторой части населения, он упорно продолжал осуществлять свою экономическую программу. «Интересно отметить, – писал Е. Тарле, – что Туссен-Лувертюр делал в это время усилия, чтобы распределить брошенные бежавшими плантаторами земли между рабами, а на тех плантациях, где еще остались прежние владельцы, он стремился ввести систему отдачи участков рабам на началах фермерской аренды. Так как белые все равно не намеревались работать на плантациях, то сплошь и рядом условия аренды диктовались рабами, а не хозяевами. Туссен-Лувертюр конфисковал земли тех собственников, которые забрасывали плантационные работы вовсе или числились в безвестной долгой отлучке». Принятые им меры вскоре стали приносить плоды: одна только выработка сахара за 1800–1802 гг. утроилась. Правда, теперь его уже продавали не Франции, а другим странам. Судя по названию докладной записки «О гибели сахарной промышленности после прекращения доставки сахара из колоний», поданной Первому консулу Бонапарту, это больно ударило по экономике метрополии.

Тем не менее вплоть до середины 1801 г. отношение французских властей к действиям Черного консула было довольно снисходительным. По словам Е. Тарле, «Директория, зная полное свое бессилие на острове, делала вид, будто считает по-прежнему Туссена своим генералом, действующим якобы согласно ее желаниям», а ставший Первым консулом Бонапарт поначалу думал, что перемены на Гаити носят временный характер. Поэтому письма, получаемые им от правителя острова со своеобразным обращением «от первого среди черных первому среди белых» и на которые он не считал нужным давать ответ, скорее раздражали его такой бестактностью и фамильярностью, нежели настораживали. Вплоть до того момента, пока он не ознакомился с туссеновской конституцией. Возмущению Бонапарта не было предела: «Я прочел это ужасное предложение африканского консула. Черный генерал Туссен не лишен ума, он даже «идеолог». Это мудрец, начитавшийся Рейналя[8]8
  Гийом Тома Франсуа Рейналь (1713–1796) – французский историк и социолог, представитель Просвещения. Основной труд, принесший ему мировую известность, – «Философическая и политическая история о заведениях и коммерции европейцев в обеих Индиях» («История обеих Индий»). В одной из его частей автор выступал с резкой критикой рабства и работорговли. Поэтому в 1781 г. этот труд был осужден французским парламентом на сожжение, а автор подлежал аресту.


[Закрыть]. Но «Конституция Республики Гаити» с Черным консулом во главе – это нарушение суверенитета Франции, равно как свобода чернокожих есть оскорбление Европы… Они обезумели, эти обезьяны!»

Бонапарт не мог допустить потери столь богатой колонии, тем более что в начале XIX века Франция стремилась упрочить свое положение в Карибском бассейне и в Северной Америке, и в этих проектах Гаити отводилось едва ли не главное место. Но вместе с тем он хорошо понимал, что после произошедших революционных событий, отмены рабства и установления власти чернокожих восстановить на острове прежний режим будет весьма затруднительно. Поэтому к решению этой проблемы он пришел не сразу. Вот что писал по этому поводу Е. Тарле: «После кратких колебаний его [Бонапарта. – Авт.] политика относительно рабовладения в колониях определилась: не уничтожать рабства там, где оно почему-либо удержалось, например в тех французских колониях, которые были захвачены англичанами в эпоху революционных войн и могли быть отвоеваны или возвращены по договорам с Англией в будущем, но и не восстанавливать рабства на Сан-Доминго, где оно фактически было уничтожено. Но делиться своей властью с кем бы то ни было, поддерживать притворную игру Директории с Туссеном-Лувертюром, мириться с фактической самостоятельностью нового государства, к завершению создания которого быстро шел Туссен, Наполеон Бонапарт решительно не желал». Выход из создавшегося положения он видел в том, чтобы найти подходящую причину для обвинения Черного консула в государственной измене и устранить его от управления страной, а вместе с ним и всех его чернокожих сподвижников в армии.

Сценарий этой военно-политической операции был разработан Бонапартом до мельчайших деталей. В нем были четко распределены роли исполнителей. Морской министр Дени Декре и зять Наполеона, бригадный генерал Шарль Виктор Эммануэль Леклерк, должны были «заставить колонию военной силой выслать во Францию всех черных, занимавших должности свыше начальников батальонов», «разрушить черную армию, для вида обеспечить ее воинам гражданскую свободу», «восстановить владения белых колонистов» и, главное, «полностью восстановить рабство и негроторговлю». Для выполнения этих задач в Сан-Доминго направлялся большой экспедиционный корпус[9]9
  В исторической литературе приводятся различные данные о численности прибывшего на Гаити корпуса: от 17 до 40 тыс. человек. Чаще всего называются две величины: 21,9 тыс. и 23 тыс. человек. В то время как Е. Тарле утверждает, что «в январе 1802 г. генерал Леклерк с корпусом в 12 тыс. человек высадился на Сан-Доминго», а до 23 тыс. численность его армии увеличилась только в апреле 1802 г., после прибытия подкрепления.


[Закрыть]. Подготовка судов для его отправки, снабжение провиантом и оружием поручались генералу Жану Батисту Бернадоту, а проведение самой военной операции – Леклерку. Ему Бонапарт вручил обширную (на 27 страницах) тайную инструкцию. Суть ее он выразил в устном напутствии так:

«…Когда вы нейтрализуете Туссена, Дессалина и других бандитов и все негры будут разоружены, высылайте на континент негров и мулатов, участвовавших в общественных конфликтах… Освободите нас от этих просвещенных африканцев.

Мы не желаем ничего другого». Чтобы выполнить это задание, Леклерк должен был опутать Туссена паутиной из лести и лжи: «Говорите одно, делайте другое; левой рукой гладьте по голове, правой всаживайте нож. Никаких законов войны, помните – негры не люди!»

Основной частью этой паутины должно было стать «милостивое» письмо от самого Бонапарта – «первого среди белых» – Черному консулу. В нем, «желая усыпить бдительность и осторожность» Туссена-Лувертюра, он писал: «Мы чувствуем к вам уважение, и мы рады оценить и отметить большие услуги, которые вы оказали французскому народу. Если его знамя развевается над Сан-Доминго, то он обязан этим вам и черным храбрецам». Вслед за этим, желая в дальнейшем использовать в качестве предлога для обвинения Черного консула его же Конституцию, Бонапарт, как бы между прочим, замечает, что она, «заключая в себе много хорошего, имеет также много противоречий достоинству и верховной власти французского народа, достоянием которого является Сан-Доминго». В них, по словам Первого консула, французское правительство «усмотрело лишь невежество, узурпирующее свободу». Последние строки этого письма содержали в себе скрытую угрозу. В них Туссен уведомлялся о том, что «из портов Европы готовятся отплыть флот и армия, которые вскоре рассеют все тучи, и Сан-Доминго целиком вернется к законам Республики». Одна из последних фраз, обращенная непосредственно в адрес Черного консула, и вовсе звучала как предупреждение о грядущей расплате: «Подумайте, генерал, о том, что если вы, первый человек вашего цвета кожи, дошедший до такого большого могущества, если вы отличились своею храбростью и военными талантами, то вы – главное ответственное лицо перед Богом и перед нами за поведение черных войск».

С этим письмом «посол» Наполеона генерал Леклерк в сопровождении 86 кораблей с солдатами на борту отбыл 14 декабря 1801 г. из Франции. На гаитянскую землю они ступили примерно через 1,5 месяца: по одним данным – 29 января, по другим – 2 февраля 1802 года. Корабли вошли в гавань форта Кап-Франсе (ныне Кап-Аитьен). И хотя с французской эскадры просигналили на берег о своих мирных намерениях, предлагая помочь высадке солдат, первый адъютант и наместник Черного консула Анри Кристоф (Туссен в это время находился в глубине острова) сразу понял, что вооруженные пришельцы посланы сюда для восстановления рабства. И не ошибся. В ответ на последовавшее требование Леклерка сдаться он приказал открыть огонь из 48 орудий форта. Перестрелка с французской эскадрой длилась весь день, а 5 февраля после того, как все жители покинули город, черные войска Кристофа сожгли его дотла. Генералу Леклерку пришлось довольствоваться развалинами Капа.

В ответ на военные действия французской армии Туссен развернул осадную войну. Ему удалось мобилизовать и вооружить 17 тыс. бойцов. По мнению Леклерка, этому немало способствовала помощь со стороны США. Об этом он сообщал в письме морскому министру Декре: «Соединенные Штаты ввезли сюда [на Гаити. – Авт.] оружие, порох и всякое военное оборудование, они же подбили Туссена к защите. Я глубоко убежден, что американцы создали план призвать к независимости все Антильские острова, надеясь заручиться исключительной торговлей, как они заключили торговые сделки с республикой Туссена-Лувертюра». Надо сказать, что опасения Леклерка были не лишены оснований. Еще в мае 1799 г. между Гаити и США был подписан торговый договор, который активно поддержал американский министр финансов Александр Гамильтон. Но после прихода к власти в США в марте 1802 г. Томаса Джефферсона отношения между США и Гаити ухудшились.

Тем не менее военные поставки со стороны американцев продолжались и потому, как писал Е. Тарле, «остров был блокирован французским флотом, чтобы не допускать передачи оружия и припасов Туссену-Лувертюру со стороны контрабандистов из английских и испанских колоний и из Соединенных Штатов». Что же касается американского влияния на политику Черного консула по отношению к действиям французских властей, то вряд ли его можно считать решающим. Объявляя осадную войну, он руководствовался лишь одним – стремлением сохранить независимость своей страны и не допустить восстановления в ней рабства.

С самого начала военных действий, как это ни удивительно, армии Леклерка пришлось весьма нелегко. Генералу казалось, что у него были все основания надеяться на успех и что его солдаты, закаленные в трудных походах по Италии и Египту, должны были пройтись по небольшому острову триумфальным маршем. Но на месте все оказалось не таким, каким виделось из дворцовых окон в Париже. «Думая встретить неразумное скопище рабов, привезенных когда-то негроторговцами во французские колонии, он [Леклерк. – Авт.] полагал, что поход в Гаити будет увеселительной морской прогулкой…

Но вместо скопища рабов, вместо пестрой толпы кое-как вооруженных людей они встретили крепкую, закаленную в англо-испанской войне армию черных людей. Черные офицеры, черные инженеры, черные врачи; крепкая черная конница; прекрасная горная артиллерия, которую английские купцы продали Туссену для борьбы с Испанией; старые испанские пушки, которые испанские купцы продали Туссену для борьбы с Англией; сильные форты, удвоившие вооружение со времени Людовика XV благодаря стараниям артиллерийского генерала Дессалина…» – такой рисует гаитянскую армию, с которой пришлось сражаться солдатам Леклерка, в своем романе «Черный консул» А. К. Виноградов.

Умело используя против французов тактику партизанской войны и выжженной земли, гаитянцы нанесли им несколько чувствительных поражений. Но после того как те перекрыли каналы поставки оружия и боеприпасов на остров, сопротивление бойцов Туссена заметно ослабло. К тому же вскоре армия Леклерка получила подкрепление из метрополии. Описывая эти события, Е. Тарле отмечал: «Бороться с французами, как выяснилось уже спустя несколько недель, Туссену-Лувертюру было при этих условиях трудно. Туссен отступил в глубь острова, сжигая покидаемые селения и одерживая местами победы. Рабы дрались с большим мужеством. А подкрепления к генералу Леклерку все прибывали и прибывали…»

Но, помимо роста людских ресурсов, французский командующий умело использовал недовольство отдельных слоев населения правлением Черного консула. С приходом французов на их сторону перешло подавляющее большинство белых и мулатов. Ну, а часть черных командиров удалось подкупить. Особенно болезненным ударом для Туссена стало предательство самых близких ему людей. Первыми на сторону противника перешли отряды во главе с генералами Кристофом и Маурепсом, а родной брат Черного консула Пол позволил французским войскам беспрепятственно высадиться в испанской части острова. Последним и самым надежным помощником Туссена оставался Жан Жак Дессалин, но и он вынужден был сдаться. После этого правителю Сан-Доминго ничего не оставалось, как пойти с Леклерком на перемирие, которое было равносильно капитуляции.

Обосновавшийся в одном из своих поместий Туссен жил фактически под домашним арестом, постоянно находясь под наблюдением агентов Леклерка. Теперь он больше не управлял своей страной: с 5 мая 1802 г. она перешла под контроль французских войск. Заключая мир, он поставил перед генералом единственное условие – не восстанавливать в стране рабство. Но и оно не было выполнено: 20 мая[10]10
  По иронии судьбы, этот декрет вышел в день рождения Туссена-Лувертюра.


[Закрыть], согласно декрету Наполеона на Гаити, как и во всех других французских колониях, институт черного рабства был возрожден. Чтобы снова поднять чернокожее население республики на борьбу за свободу у старого вождя (к тому времени ему исполнилось 59 лет) уже не было ни сил, ни возможностей. Тем не менее Леклерк видел в нем потенциальную угрозу. Выполняя поставленную Наполеоном задачу по «нейтрализации Туссена», он решил арестовать его. Чтобы ни сам вождь, ни его соратники не догадались об этом намерении, генерал передал ему приглашение явиться 6 июня во французский штаб «для решения некоторых вопросов». А далее, как пишет Е. Тарле, «под предлогом, что Туссен-Лувертюр тайно готовится снова восстать, Леклерк арестовал его, а также помощника и одного из лучших офицеров Туссена некоего Фонтана». С молодым офицером разобрались быстро – расстреляли на месте, а Черного консула вместе с семьей посадили на фрегат и отправили во Францию. Здесь 2 июля они были помещены в старинный замок-крепость Фор-де-Жу отдельно друг от друга.