Текст книги "Северная прародина Руси"

Власть богов над пространством и временем предполагала управление циклическими изменениями в природе: сменой времен года, месяцев, недель, суток, дня и ночи – что все вместе и порознь увязывалось с круговоротом движения Солнца, Луны, планет и звезд. Отсюда вытекают и более обобщенные, по существу философские, представления о «вечном возвращении», то есть возрождении времени, и циклических круговоротах во Вселенной. Все это в конечном счете привязывалось к космогоническому природотворческому акту, и в зависимости от биокосмических ритмов строились как летосчисление, так и вся хозяйственно-бытовая жизнь: сельские работы, охота и рыболовство, водная навигация, праздники и обычаи[171]171
  См.: Элиаде М. Космос и история. С. 66 и последующие.


[Закрыть]. В свою очередь исчисление суточного, недельного, месячного и годового времени возможно лишь на солнечно(лунно) – световой основе: световые циклы – объективный базис всякого календаря.

В индоевропейских языках есть группа понятий для обозначения годовых и вообще временных циклов, в основе которых лежит древнейший корень «яр» («йар», «аэр») 37. Он образует древнеиранское (авестийское) слово «год», лежит в основе древнегреческого понятия, означающего «время года», и безо всяких изменений воспроизводится в современном немецком языке: «йар» (Jahr) «год». В древнерусском языке слово «яра» означало лишь одно время года – весну, но в реконструированном прославянском языке этим словом обозначался целый, или, как говорили в народе, круглый, год (кстати, одно из точных определений цикличности времени и изменений в природе). Отсюда и происходит имя древнерусского весенне-солнечного и жизнеродного божества Ярилы – хозяина времени и зачинателя года. Весной начинается пробуждение природы и отсчет нового естественного жизненного цикла, устроителем и распорядителем которого выступает Ярило.

Современное русское слово «год» также древнейшего происхождения. Его лексическая основа восходит к санскритскому многозначному слову «gó», в первую очередь служащему для обозначения понятий «бык» и «корова» (это значение сохранилось в современном русском языке у слова «говядина», образованного от устаревшего ныне «говядо», означавшего всякую крупную рогатую скотину – быка, вола, корову), а также в производном от «говядо» и ставшем бранным слове «говно». Но санскритское «gó» означает также «звезды» и «лучи света» (и, кроме того, «речь», откуда русское «говорить»), что, несомненно, раскрывает его космические корни и делает понятным астрально-циклическое происхождение самого слова «год».

С неотвратимым воздействием неведомых космических сил(в том числе и астрально-природных циклов) связано понятие «рок», имеющее временно́е происхождение (ср.: «срок»). В древнерусском языке оно означало не только «судьбу» (как это имеет место в современном языке), но и «год» (в украинском языке это значение сохранилось и поныне). Этимологически понятие «рока» восходит к санскритскому слову «rac», где оно означает в первую очередь «созидать», «творить», «создавать», «устраивать», «упорядочивать», что в целом соответствует пониманию Космоса как упорядочивающего начала. Но космическая сущность рока предполагает наличие в нем неких непреодолимых законов в виде неизбежной судьбы. Роковая предопределенность – это вовсе не божеское предначертание. Это – несравненно большее, глубинное и непостижимое. В мифологической традиции против рока и судьбы бессильны любые боги. Вселенская неотвратимость рока определяет жизнь людей и ход истории. Как и другие космически насыщенные категории, рок связан с речью или ее эквивалентами. Само слово «речь» является производным от однокоренного ему слова «рок» (ср.: «реку», то есть «говорю», «пророк»). К этому же лексическому гнезду примыкают слова «рокот» и «рык».

Известна и смягченная трактовка образа Ярилы, сближение его с богами солнечного пантеона и даже отождествление с Солнцем, как это сделано в весенней сказке А.Н. Островского «Снегурочка». Великий русский драматург опирался на нижегородскую трактовку языческого мифа о Яриле – боге Солнца, любви и плодородия. Дожившая до наших дней легенда гласит: в стародавние времена Земля пребывала во мраке и стуже, но пришел бог Ярила и озарил ее своим светом, согрел своим теплом. Тогда-то и родился из недр Земли Человек. Был он сначала несмышленышем, пока не просветил его разум Ярила своей молнией. С тех пор и стал человек властелином во Вселенной[172]172
  См.: Русская ономастика и ономастика России. Словарь. М., 1994. С. 287.


[Закрыть].

В своем беллетризованном переложении древнерусских легенд и преданий Островский использовал образ и другого славянского божества – Леля, придав ему чисто человеческие черты. О Леле слышали очень многие, но подробностей не знает толком никто. Бесспорно лишь одно: Лель – бог любви. Далее мнения расходятся. Одни уподобляют его мальчику, наподобие греческого Эрота или римского Амура-Купидона; вырастая, Лель превращается в Полеля. Другие склоняются к признанию в далеком прошлом развитого культа бога любви, сведения о котором оказались начисто утраченными. Третьи вообще считают Леля литературным вымыслом, берущим начало от мифологов польского Возрождения и Просвещения.

Действительно, прямых летописных свидетельств о Леле не сохранилось, есть лишь косвенные – фольклорные и лингвистические. Например, хорошо всем знакомый припев русских и других славянских песен «люли-люли» восходит к первоформе «ой, лелю!», где «лелю» – звательный падеж от имени Лель. Его-то, бога любви, и призывают поющие и танцующие. Точно так же русское слово «лелеять» означает высшее проявление любви и нежности.

Древним народом, заложившим вместе с пеласгами и эллинами основу греческого этноса, были лелеги. Страбон называет лелегов кочевниками, по пути их передвижения всюду оставались курганы. Они были союзниками троянцев и разделили с ними горечь поражения. В наименовании народа «лелеги» явственно проступает имя бога Леля. Данная корневая основа обнаруживается и в других словах, в частности – в названиях птиц: русск. «лелек, лелька» – «козодой»; укр. «лелит» – «сова»; польск. «лелит» – «сова, сыч»; турецк. «lдilāk» – «аист». Хорошо известны также русские женские имена Лёля и Ляля, и их вовсе не обязательно трактовать как уменьшительные от общеевропейского имени Елена.

Несомненные функции животворящего плодородия обнаруживаются и у знаменитого русского «скотьего бога» Велеса (Волоса), покровителя стад и символа неотделимого от их количества богатства. Относительно происхождения его на первый взгляд простого имени за последние два столетия было выдвинуто немало версий[173]173
  См.: Волошина Т.А., Астапов С.Н. Языческая мифология славян. Ростов н/Д, 1996. С. 82–91.


[Закрыть]. Однако, несмотря на оригинальность некоторых соображений, не приходится особенно сомневаться в тесной связи имени Велеса со смысловым и лексическим гнездом, куда входят слова «велеть», «повелевать», «великий» и их дальнейшие трансформации «воля», «владение», «власть», «вельми» и т. д. В конечном счете Волос-Велес оказывается семантически сопряженным с понятиями «вол» («бык») и «волот» («великан»). Кроме того, совсем не случайным представляется и корень «лес» во втором слоге имени «скотьего бога». Возможно прочтение «в[еликан] лес[а]» – или «лесной великан». Не исключено, что здесь оказались наложенными друг на друга несколько смыслов.

Любопытно, что от имени бога Волоса образовано одно из русских народных наименований созвездия Плеяд – Волосыни. Волосыни – дочери Волоса-Велеса. Тем самым обнаруживается космоургическая и звездно-творительная сущность «скотьего бога». Одновременно прослеживаются параллели с другими образами индоевропейской мифологии. Как известно, эллинская история Плеяд насыщена самыми неожиданными событиями и перипетиями. Уже говорилось, что одной из семи Плеяд была титанида Майя – мать Гермеса. Нелишне, однако, напомнить: сами Плеяды – дочери титана Атланта. А раз в более поздней славяно-русской версии Плеяды-Волосыни – дочери Волоса-Велеса, то, значит, в отдаленном прошлом, на стадии нерасчлененных еще культур, у Атланта и Велеса был единый прообраз. Целью настоящей главы не является разработка темы легендарной Атлантиды и ее сопряжения с Гипербореей. Тем не менее мысль о былой тождественности великана Атланта и волота Велеса напрашивается сама собой.

Единение с Вселенной осуществлялось для русских людей не только в мире жизни, но и в мире смерти, через который пролегала дорога в мир бессмертия. По представлениям наших предков, связь человека с космической стихией после смерти усиливалась, поскольку он естественным образом переходил из одной жизни в другую – более высокую, переселяясь из земной среды обитания в неземную – космическую. Для этого умершему, в соответствии с незыблемым ритуалом, создавались все необходимые условия: сооружалось жилище-хоромина (гроб или подземный сруб); давался «в дорогу» набор необходимых предметов (высокородным усопшим – еще и животные, а в ряде случаев – умерщвленные слуги и наложницы); разжигались погребальные костры, помогающие душе умершего переселиться в мир иной (в дохристианские времена предки славян и русов сжигали усопших или погибших на погребальном костре или в погребальной ладье – в современном похоронном обряде отголоском древних традиций служит огонь поминальной свечи), насыпались на местах захоронений курганы (их имитацией и поныне остается надмогильный холм).

Древние ритуальные курганы, сохранившиеся повсюду на просторах Евразии, подверглись доскональному изучению учеными и представляют огромный интерес с точки зрения исторической космогонии и астроархеологии. В этих «пирамидах степей», как и в настоящих пирамидах Востока и Америки, закодированы древнейшие представления об устройстве Вселенной и о пути, по которому человек переселяется в мир небожителей. Вопреки расхожему мнению, курганы и пирамиды предназначались вовсе не для того, чтобы не тревожить усопших, уберечь их от возможного покушения со стороны живых (большинство египетских пирамид, как известно, были опустошены еще в древности – ни колоссальные глыбы, ни изощренные лабиринты и ловушки не могли послужить помехой для еще более изощренных грабителей). Действительный смысл кургана (пирамиды) – приблизить погребенного к небу, воздвигнуть мост для общения со Вселенной. Курган – это стартовая площадка в Космос, но не для живых, а для умерших.

Археолог Ю.А. Шилов в увлекательной книге «Космические тайны курганов» раскрывает представления наших пращуров о Вселенной и судьбе человека в земной и последующей жизни на богатом фактическом материале, в том числе по результатам археологических раскопок курганов группы Высокой могилы, в которых он сам участвовал. Автор именует обнаруженных погребенных прапредков «космическими странниками» и даже «пракосмонавтами», ибо водруженные над ними курганы действительно можно назвать прямым трамплином в Космос.

Один из курганов Высокой могилы, относящийся к доскифским древнеарийским временам (автор разделяет точку зрения ряда ученых о прародине индоевропейцев в Прикубанье и Причерноморье)[174]174
  См.: Шилов Ю.А. Прародина ариев: История, обряды, мифы. Киев, 1995.


[Закрыть], имеет крестообразную форму: в черноземный круг вписан желтогрунтовой крест (рис. 117). Крест как древнейший символ, олицетворяющий Солнце, встречается повсеместно в сотнях вариантов в десятках разнообразных культур. Выше говорилось о его происхождении. Археологическим подтверждением повсеместного распространения древнего креста в местах расселения праславян являются его многочисленные изображения на керамике, а также в виде рисунков, выдолбов, резных камней и кости. И вот – крестообразный курган.

Рис. 117. Космическая символика курганов

От Солнца-кургана отходят двенадцать лучей, по числу месяцев года. Это и символ Вселенной, и своего рода календарь. Дороги-лучи были ориентированы, и каждая из них связана с определенной датой (зимней, весенней, летней, осенней). Само погребение находится в зимнем секторе Солнца-Вселенной. Погребение – сенсация: в головах нашего предка – семиколесная (!) повозка (число «семь» священно в русской, славянской и других индоевропейских культурах, в прошлом оно имело также и магический смысл). Каждое из семи колес повторяет одно из направлений тех дорог, которые связаны с весной и летом (что символизирует переход от смерти-зимы к весне-воскресению). Этот переезд на магической семиколесной повозке осуществляется в пламени погребального костра по звездным путям, под покровительством Солнца (общеарийский образ огненной колесницы)[175]175
  См.: Шилов Ю.А. Космические тайны курганов. М., 1990. С. 255–257. Автор проводит аналогии между шумерскими представлениями о мироздании и сходными (по композиции) изображениями на стенах могильника кургана Солнца и шумерских печатях. Не вызывает сомнения общность космологических представлений. Кроме того, имеются бесспорные свидетельства о прямых контактах, в частности при раскопках в южнорусских степях были обнаружены предметы шумерского происхождения.


[Закрыть].

Русский народ свято верил, что жизнь каждого человека продолжается и после смерти. Представления о загробной жизни – это не дань позднейшей христианской традиции, а древнейшие верования, корни которых уходят в глубины тысячелетий. Славяне испокон веков признавали, что душа имеет самостоятельное бытие, может отделяться от тела после смерти, некоторое время пребывать на месте, где произошла смерть, а затем переселяться в «мир иной». Отсюда все древние традиции, связанные с похоронами и проводами покойников, а также сохранившиеся по сей день обычаи отмечать девятый и сороковой день после смерти (когда душа окончательно расстается с прежним местом пребывания).

По представлениям славян, душа может временно покидать тело и во время сна. Так, сербы и черногорцы убеждены, что в каждом человеке обитает дух, которого они называют «ведогонь», и что дух этот может покидать тело, объятое крепким сном. Природа души – огненная. Потому-то по древнейшим представлениям считалось, что она улетает в небо вместе с пламенем погребального костра. Как жизнь невозможна без света и тепла, так и душа – частица того небесного огня, которая сообщает очам – блеск, крови – жар и всему телу – внутреннюю теплоту[176]176
  См.: Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. Т. 3. М., 1869. С. 196–197.


[Закрыть].

Улетая в небо, душа сливалась со звездной стихией – продолжением стихии огненной, поскольку древние индоевропейцы считали звезды искрами небесного огня. В народных преданиях душа сравнивалась со звездою, как и с пламенем, а смерть уподоблялась падающей звезде, которая, проходя сквозь воздушное пространство, как бы угасает. Тем самым жизнь человека стойко связывалась с небесными звездами, где она продолжалась после смерти и длилась до скончания веков.

* * *

Древнерусская языческая вера, уходящая своими корнями к самым истокам человеческой цивилизации и мировой культуры, рухнула и исчезла с лица земли под ударами новой религии, уступив место библейской картине мира и системе христианских ценностей. Но русские боги не сгинули в небытие – они сохранились в русском духе и тех его неповторимых чертах, которые делают русского человека не похожим на любого другого. Традиции и обычаи, сложившиеся многие тысячелетия назад, также вошли в плоть и кровь народной жизни. Они впитываются русским человеком с молоком матери и передаются от поколения к поколению. Другое дело, что каждое новое поколение распоряжается этим неисчерпаемым духовным богатством по-своему и не всегда достойно.

За годы, прошедшие с момента опубликования 1-го издания моей книги, увидело свет немало публикаций разной степени достоинства, связанных со славянской и русской мифологией, где по-разному систематизируется пантеон древних языческих божеств. Среди них:

Асов А.И. Славянские боги и рождение Руси. М., 1999.

Белякова Г.С. Славянская мифология. М., 1995.

Бычков А.А. Энциклопедия языческих богов: Мифы древних славян. М., 2001.

Виноградова Л.Н. Народная демонология и мифоритуальная традиция славян. М., 2000.

Власова М.Н. Новая АБЕВЕГА русских суеверий: Иллюстрированный словарь. СПб., 1995.

Влескнига I. «Влесова книга», литературный перевод ее текстов Н.В. Слатина. (Влесова книга, русский язык и русская история). Омск, 2000.

Волошина Т.А., Астапов С.Н. Языческая мифология славян. Ростов н/Д, 1996.

Гаврилов Д. Аполлон Гиперборейский, Свентовит Арконский и другие Белые боги индоевропейцев // Мир истории. 2002. № 6.

Грушко Е.А., Медведев Ю.М. Словарь славянской мифологии. Н. Новгород, 1995.

Грушко Е.А., Медведев Ю.М. Словарь русских суеверий. Н. Новгород, 1995.

Грушко Е.А., Медведев Ю.М. Энциклопедия славянской мифологии. М., 1996.

Гудзь-Марков А.В. Пантеоны богов индоевропейцев и прапантеон. М., 2001.

Казаков В.С. Мир славянских богов. М. – Калуга, 2002.

Калашников В.И. Боги древних славян. М., 2001.

Косарев М.Ф. Основы языческого миропонимания. М., 2003.

Криничная Н.А. Русская народная мифологическая проза. Т. 1. СПб., 2001.

Криничная Н.А. Русская мифология: Мир образов фольклора. М., 2004.

Наговицын А.Е. Тайны славянской мифологии. М., 2003.

Николаева Н.А., Сафронов В.А. Истоки славянской и евразийской мифологии. М., 1999.

Серяков М.Л. Сварог. М., 2004.

Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М., 1995.

Славянские древности: Этнолингвистический словарь в пяти томах. Т. 1. М., 1995; Т. 2. М., 1999; Т. 3. М., 2004. (Издание продолжается).

Соболев А.Н. Мифология славян: Загробный мир по древнерусским представлениям. СПб., 1999.

Телегин С.М. Мифология восточных славян. М., 1994.

Тулаев П.В. Родные боги // Наследие предков. 1997. № 3. Он же. Семья гиперборейских богов // Варвары. М., 1999.

Чудинов В.А. Славянская мифология и очень древние надписи. М., 1998.

Щербаков В.И. Асгард – родина богов. М., 2000.

Однако, отдавая должное усилиям вдумчивых российских исследователей, их оригинальным интерпретациям и нетривиальным выводам, я все же позволил себе оставить здесь ту структурную схему древнерусского пантеона, которая сложилась у меня в 80–90-х годах истекшего столетия, и сохранил ее в настоящем издании такой, какая она была и есть…

Часть 3. Космические мифологемы русского фольклора

 
Рокот веков.
Топот подков.
 

Марина Цветаева

Народ и Космос

Вся жизнь цивилизованного и нецивилизованного человека неотделима от окружающей его Вселенной, пронизана связью с ней от рождения до смерти. Русский народ здесь не исключение. Более того: необъятные просторы Русской земли, распахнутость звездного неба, постоянная устремленность к открытию новых земель и вообще всего нового сделали русского человека особенно восприимчивым и предрасположенным к миру космических явлений. Именно данная особенность позволила одному из главных русских космистов Н.Ф. Федорову говорить о том, что ширь Русской земли порождает ширь русской души, а российский простор служит естественным переходом к простору космического пространства, нового поприща для великого подвига русского народа. А это вселенское поле деятельности не имеет границ!

Среди тысяч и тысяч находок, обнаруженных недавно при раскопках «русской Трои» – Аркаима, особенно впечатляет одна – фигурка нашего древнего предка, устремившего задумчивый взор в небо (рис. 118), в Космос, туда, где ходят дневное и ночные светила, где попеременно рождаются день (свет) и ночь (тьма), где распростерла свои бесконечные крылья сама Вселенная. Не приходится сомневаться, что наших пращуров обуревали те же мысли, которые сравнительно недавно были в концентрированном виде сформулированы в «Завещании» Павла Флоренского: «…Почаще смотрите на звезды. Когда будет на душе плохо, смотрите на звезды или на лазурь днем. Когда грустно, когда вас обидят, когда что не будет удаваться, когда придет на вас душевная буря – выйдите на воздух и останьтесь наедине с небом. Тогда душа успокоится». С этими пронзительными словами вполне созвучно четверостишие замечательного философа и поэта Арсения Чанышева, написанное чеканным классическим слогом и перекликающееся с «Завещанием» Флоренского:

 
Чаще на небо гляди темной безоблачной ночью!
Звездною пылью тогда густо покрыт небосвод.
В каждой пылинке громадный мир заключен.
Бесконечность
Стала наглядной…
Как жалок день, что прошел в суете!
 

Рис. 118. Статуэтка человека, смотрящего в небо (Аркаим, Челябинская обл.)

Думается, аркаимский звездный мечтатель на четыре тысячи лет предвосхитил вдохновенные слова русских космистов. Воистину его образ – овеществленная «память сорока веков», о которой когда-то пророчески писал Валерий Брюсов! Но исчерпывается ли обозначенным сроком возраст космизма вообще и русского космизма в частности? Ведь человечество по своему происхождению космично изначально. Оно – закономерный продукт эволюции Вселенной. Жизнь на Земле галактик. Homo sapiens – Человек разумный – это всегда Homo cosmicos – Человек космический.

Человеческая жизнь, по мнению наших предков, с момента рождения зависела от того, что написано в «небесно-звездной книге». Вселенское мироощущение впитывается русскими чуть ли не с молоком матери. Каждый хотел бы родиться под счастливой звездой. Всю жизнь в нашей душе звучит древний оберег-заклинание, ставший впоследствии словами известного романса: «Гори, гори, моя звезда…» Гаснет она – обрывается нить жизни, и человек умирает. Выдающийся мифолог, собиратель и исследователь русского фольклора А.Н. Афанасьев отмечал: «Каждый человек получил на небе свою звезду, с падением которой прекращается его существование; если же, с одной стороны, смерть означалась падением звезды, то с другой – рождение младенца должно было означаться появлением или возжжением новой звезды, как это засвидетельствовано преданиями индоевропейских народов. В Пермской губернии поселяне убеждены, что на небе столько же звезд, сколько на земле людей»[177]177
  Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. Т. 3. М., 1869. С. 206–207.


[Закрыть].

Поразительно, но свыше двух тысяч лет до этой записи, сделанной в пермской глухомани, подобные же взгляды высказывал Платон: число душ в Космосе равно числу звезд и распределено по одной на каждой звезде (Тимей, 41е). В свою очередь, мысль, сформулированная Платоном, вполне соответствует «звездной философии» египтян, изложенной, к примеру, в так называемых «Драматических текстах».

Вера в небесно-космическую предопределенность человеческой жизни на всех ее этапах была присуща всем славянским народам. По стойкому убеждению русских, украинцев, белорусов, южных и западных славян Солнце, Луна, Земля, звезды принимали деятельное участие в судьбе человека, определяя в том числе и счастье или несчастье в супружеской жизни. Женитьба и замужество, в представлении славян да и других народов, заранее предопределена и даже записана в воображаемой небесной книге. Юноша в мужья и девушка в жены предназначаются Судьбой – неотвратимым небесно-космическим Роком. От имени неотвратимой Судьбы возникли и понятия «суженый», «суженая», имевшие магическое значение; само слово заставляло юношу и девушку покоряться судьбе[178]178
  См.: Сумцов Н.Ф. Религиозно-мифическое значение малорусской свадьбы. Киев, 1885.


[Закрыть].

Представления о жизненносности космических сил, взаимопроникновении их и жизни человеческой, обусловленность ее высшими «небесными» законами – неотъемлемая часть, ядро народного мировоззрения, передававшегося от поколения к поколению вместе с языком, вековыми традициями и тем русским духом, который и составляет отличительную черту всей нации.

После распада единой праиндоевропейской этнической и языковой общности из нее выделились самостоятельно народы – носители новых языков и культур (данный процесс занял много тысячелетий). Но каждый народ (впоследствии – нация) продолжал хранить в своем мировоззрении остатки былых представлений и верований. Арийское наследство, принесенное славянами (а в дальнейшем – русскими) на евразийскую почву, сохранялось в форме стойких мифологических воззрений, игравших, по мнению И.Е. Забелина, роль первобытного познания природы и даже первобытной науки. В этом горниле зарождался и оформлялся изначальный народный космизм. «Язычник, – отмечал Забелин, – яснее всего постигал и понимал одну великую истину, что жизнь – есть основа всего мира, что она разлита повсюду и чувствуется на каждом шагу, в каждой былинке… Во всем живом мире господствует и повсюду является такое же человеческое существо, как он сам. Он сознавал, что весь видимый мир от былинки до небесного светила одухотворен тою же человеческой душою, ее мыслью, ее чувством, ее волею»[179]179
  Забелин И.Е. История русской жизни с древнейших времен. Ч. 2. М., 1879. С. 269.


[Закрыть]. Отсюда не только животные и растения, но и самые камни мыслили, чувствовали, говорили таким же понятным каждому человеческим языком.

Говорящие и чувствующие предметы, стихии, растения, животные, сохранившиеся по сей день в сказках, песнях, эпосе, – это не плод наивного вымысла, а результат глубочайшего проникновения в таинство окружающего мира и осознания неразрывного с ним единения. Недосягаемая всеобъемлющая Вселенная порождала не страх и ужас, а укрепляла чувство космического родства и, следовательно, обережения и заступничества от любых враждебных и злокозненных сил. Пробуждение этих защитных функций природно-космического Универсума достигалось с помощью разного рода магических обрядов и действий. Тем самым весь окружающий человека видимый и невидимый мир – от Солнца и звезд до листика и травинки – оказывался одушевленным и одухотворенным, замыкаясь в единое и неразрывное целое с самим человеком.

Христианство с трудом преодолевало (и никогда до конца не сумело преодолеть) веками и тысячелетиями формировавшееся космическое мировоззрение народов, населявших Россию. Несмотря на драконовские меры и инквизиторскую политику, церкви никак не удавалось вытравить то, что дается самой природой. Ни инородцы, ни русское население никогда не расставалось с вселенско-языческим отношением к окружающему миру, подразумевая себя его неотъемлемой частичкой. Дьявольской называет анонимный и первый русский космологический трактат XII века «Слово о силах небесных» неискоренимо-стойкую веру людей «в Солнце, и в Месяц, и в Звезды, а иныя в рекы, и в источники, и в древа… и в огнь, и в звери, и в иныя вещи многразличныя»[180]180
  Рукописи графа А.С. Уварова. Т. 2. СПб., 1858. С. 122–123.


[Закрыть].

Мифологическое сознание не есть нечто нерасчлененное, аморфное – таким оно предстает по прошествии веков и тысячелетий, когда на нет сходит его прежнее идеологическое значение, влияние на повседневную жизнь утрачивается, а остатки ранее господствующего мировоззрения оседают в фольклоре. Безусловно, современному человеку трудно судить, к какому именно неведомому прошлому принадлежит тот или иной сказочный или эпический образ (особенно если речь идет об архаичных пластах). Но положение не безнадежно – тем более иных путей для установления истины нет. Фольклор – это закодированная в устойчивых художественных образах и символах родовая коллективная память народа. Задача проницательного читателя и слушателя – научиться расшифровывать этот код.

Стоит посмотреть под этим углом зрения на жалкие осколки некогда величественного и неприступного монолита – и в бессвязных или случайных на первый взгляд образах песен, сказок, былин, загадок, пословиц, заговоров, заклинаний и т. п. проступают отзвуки данных эпох и верований. Кому не известны, скажем, хрестоматийные причитания, перекочевавшие в детский фольклор:

 
Костры горят горючие,
Котлы кипят кипучие,
Ножи точат булатные,
Хотят меня зарезати.
 

Для современного человека, оторванного от исконных древних корней, это – всего лишь плач братца Иванушки, обернувшегося козленочком.

В действительности же здесь отголосок древнейшей эпохи, практиковавшей жертвоприношения – причем не одних животных, но и – увы – человеческие. Приведенное четверостишие – дошедший сквозь тысячелетия вопль объятой ужасом жертвы. Ужас этот был так велик, что он повергает в трепет и современного читателя (слушателя) – особенно ребенка. Представляется, что и рифмованные строчки причитания сохранились от тех невообразимо далеких дней (счет может идти на многие тысячелетия) практически в неизменном виде.

Чтобы понять это, не требуется применения какого-то особого научного метода или инструментария. Достаточно захотеть увидеть то, что само по себе самоочевидно. При анализе фольклорно-мифологического материала не требуется усложнять или затуманивать самые простые вещи. Так, при анализе древнейшего космического мировоззрения излишне надуманной и искусственной выглядит широко распространенная интерпретация известного английского этнографа и исследователя первобытной культуры Эдуарда Тайлора (1832–1917). По его утверждению, популярная французско-немецкая сказка о Красной Шапочке (ее литературная обработка есть и в сборнике Шарля Перро, и в сборнике братьев Гримм) относится к солярным мифам о восходе и закате Солнца, где Красная Шапочка олицетворяет дневное светило, которое проглатывает чудовище-оборотень, принявшее облик волка. Исчезновению (затмению) Солнца приходит конец, когда охотники убивают Волка и вспарывают ему брюхо. Аналогичным образом Тайлор интерпретировал русскую народную сказку о волке и семерых козлятах, где последние якобы символизируют лишние Солнца (первоначальная множественность солнц – одно из устойчивых мифологических представлений), которые проглатывает волк, оставляя одно-единственное[181]181
  См.: Тайлор Э.Б. Первобытная культура. М., 1989. С. 163–164.


[Закрыть].

Подобную космогоническую реконструкцию можно продолжать как угодно долго и подвести под нее чуть ли не весь фольклор, наподобие того как в XIX веке мифологическая (метеорологическая) школа в фольклористике ухитрялась подвести под атмосферные и небесные явления любое фольклорное произведение и весь пантеон индоевропейских богов. Например, просто напрашивается на космологическую интерпретацию европейская сказка о Белоснежке (Снегурочке), изгнанной из дома злой мачехой и повстречавшей семь гномов. В русской народной версии Белоснежка становится царевной, а место гномов занимают богатыри или даже добрые разбойники. Интерес с космологической точки зрения тут представляет число покровителей преследуемой злыми силами (мачехой) героини. Традиционно их семь, но во многих вариантах фигурирует число «двенадцать», как, скажем, в первоначальной записи текста услышанной сказки, которую сделал Пушкин[182]182
  См.: Пушкин А.С. Полное собрание сочинений в десяти томах. Т. 3. М., 1957. С. 456.


[Закрыть] (в стихотворной обработке богатырей стало семь). Если при этом Белоснежка (Снегурочка) олицетворяет Луну, то двенадцать ее братьев-защитников – это двенадцать лунных месяцев. В известной словацкой сказке об изгнанной падчерице и двенадцати братьях-месяцах последние так и названы своими именами.

Допустимо истолкование семи богатырей (гномов) как семи небесных светил (больших и малых), доступных наблюдению невооруженным глазом и известных всем древним народам: Солнце, Луна, Венера, Марс, Юпитер, Сатурн, Меркурий. В таком случае Белоснежка-Снегурочка или замещающая их безымянная царевна – реминисценция (то есть смутное воспоминание) о древней богине Земле (Мать Сыра Земля, Деметра), над которой восходят и ходят все семь светил. Подобная интерпретация вполне допустима. Но она должна быть комплексной и зависеть не только от развитости воображения, но и от суммарного учета всех имеющихся данных – истории (включая археологию), языкознания, мифологии и искусства.

Испокон веков русские люди не просто созерцали окружающую их Вселенную, скрупулезно вели счет времени по движению Солнца, Луны и других небесных светил, фиксируя накопленный опыт в знаниях о календарных циклах, временах года, их особенностях и последовательности. Русского человека всегда волновали и более фундаментальные, философские вопросы: о происхождении Вселенной (Белого света), звездного неба, Солнца, Луны, Земли. Как правило, они задавались в поэтическо-образной, подчас – иносказательной форме. Примером может служить знаменитый русский «духовный стих» о начале всего сущего, именуемый «Голубиной книгой», о котором уже неоднократно упоминалось. В начале своего творческого пути Николай Константинович Рерих (1874–1947) создал картину «Голубиная книга» (рис. 119), где в обобщенно-символической форме попытался воссоздать образ вселенской книги, упавшей с небес (из Космоса) и включавшей в себя всю мудрость мира.