Текст книги "Северная прародина Руси"

Здесь будет город заложён?..

Волны, урча, накатываются на скалистый берег, едва не достигая моих ног. Сквозь стелющийся по воде туман, как на картинах импрессионистов, едва проступают размытые очертания пустынной бухты. Я стою на берегу Баренцева моря, там оно острым языком Варангского залива (Варангер-фиорда) – точнее, Малой Волковской губы – отсекает самую северную полуостровную территорию Европейской России от Евразийского материка. Варангский залив, омывающий норвежский полуостров Варангер, назван так по имени русских варягов, проживавших здесь с гиперборейских времен. Между прочим, следующий на запад залив именуется Яр-фиордом: первая часть искусственного слова чисто русская и, скорее всего, связана с именем языческого Солнцебога Ярилы. Однако прошлое здесь теснейшим образом переплетается не только с настоящим, но, возможно, также и с будущим. Ибо еще больше века назад данное место было выбрано для постройки новой столицы России.

Идея перенести столицу Российского государства на Север, в район полуострова Рыбачий, принадлежит великому русскому мыслителю-космисту Николаю Федоровичу Фёдорову (1828–1903), одному из идейных вдохновителей К.Э. Циолковского. Еще в конце XIX века он провидчески предсказал северную будущность России, неотделимую от геополитического, космософского и эзотерического значения Кольской земли.

Кольский полуостров, древняя гиперборейская земля, – это край, где прошлое встречается с будущим. Потому-то сегодня, как никогда, актуально звучат провидческие слова русского мыслителя-космист: «Для нас, отрезанных от океана, запертых в Балтийском, Черном и Японском морях, для нас есть только один выход в океан, выход в Студеном море, в никогда не замерзающих заливах Рыбачьего полуострова, в бывших владениях Троицко-Печенгского монастыря, сожженного шведами (1590 г.), основанного св. Трифоном, апостолом лопарей, на границе Западного (атлантического) <океана> с Северным, или, вернее, на первом, чем на последнем, потому что Рыбачий полуостров омывается Гольфстримом. Только временная морская столица-порт, как конечный пункт Владивосточной трансконтинентальной дороги, может нас избавить от англо-немецкого господства, надвигающегося на нас. ‹…› Столица, перенесенная на перешеек или волоки между Мотовскою губою и Варангским заливом, имея передовой пост на мысу под 70° северной широты (на 10° севернее Петербурга и почти на 15° от Москвы) получит многообразное значение: заменит С.-Петербург, освободит Россию от западного влияния. ‹…› Перемена <в жизни> в перенесении <столицы> находит свое наглядное выражение. Как есть полюсы геометрические, магнитные, термические (наибольшего холода), так будет полюс социальный – полярная столица».

Вывод Фёдорова и введенное им понятие социального полюса исключительно важны, точны и обращены к нашему настоящему и будущему. В современной мировой политике и спустя столетие после написания пророческих слов утвердилось понятие многополярного мира, противостоящего однополярному, навязываемому мондалистской сверхдержавой. В данном вопросе Фёдоров предлагает оригинальный, более гибкий и диалектический подход: не по принципу «или – или», а с учетом исторических особенностей и закономерностей развития человеческой цивилизации, начиная с ее предыстории, уходящей в невообразимые глубины тысячелетий, и вплоть до дня нынешнего. Ибо в общественном и индивидуальном сознании современного поколения запечатлены архаичные архетипы коллективного бессознательного, сформировавшегося на заре человеческого существования, у истоков во многом неведомой нам собственной предыстории.

Само понятие Севера неотделимо от космистской философии Фёдорова. Ведь Север – в первую очередь понятие космическое и лишь во вторую, говоря словами самого Фёдорова, – «геометрическое, магнитное или термическое». С точки зрения обыденного сознания под Севером понимается обширная акватория и территория от Северного полюса до полярного круга, обозначенная на любой карте или глобусе: Ледовитый океан, острова и архипелаги в нем, бескрайние высокоширотные просторы Евразии и Америки. Но ведь земная ось может сместиться, изменить угол наклона. Где тогда будет находиться Север? Территориально, то есть по отношению к земной поверхности, где угодно. Чтобы проиллюстрировать это, достаточно вообразить учебный глобус, проткнутый насквозь длинной спицей. Спица – ось, ее концы – два полюса, которые могут находиться в любом месте, в зависимости от того, как проткнуть глобус. Но с космической точки зрения, то есть по отношению к Солнцу, всё там же – где в зените будет стоять Полярная звезда, медленно вращаться коловоротом ковши Большой и Малой Медведицы, а дневное светило – ежегодно создавать неповторимый полярный день и леденящую душу полярную ночь.

Таким образом, Север – это положение в данный момент некоторого участка поверхности Земли по отношению к плоскости орбитального движения планеты вокруг Солнца. К земной оси традиционно привязаны полюса. Точка, где воображаемая ось «выходит» на поверхность, и представляет собой географический полюс – Северный или Южный (магнитные полюса – независимы от первых и могут гулять по земным просторам по своим собственным законам). Симметрично противолежащие полюса неизбежно вписываются во взаимодействующие поля, связанные с другими планетами Солнечной системы, самим Солнцем и другими звездами, нашей Галактикой и другими галактиками, разбросанными в бесконечной Вселенной. Все это, вне всякого сомнения, обеспечивает направленный ток космической энергии, который – в соответствии с физическими и космическими законами – в наибольшей степени являет свою мощь именно в полярных областях, направленно пронизывая человека, максимально космизируя его, превращая во вселенское существо и многократно усиливая скрытые в нем творческие и иные потенции. Даже однажды полученный полярный заряд может навсегда обусловить человеческое бытие и существование. Лучшее подтверждение тому – жизнь и судьба великого русского северянина – Михайлы Ломоносова. Потому-то не случайно и космизм другого великого россиянина – Фёдорова – неизбежно и органично смыкается с полярной тематикой.

Итак, северная будущность России, как ее понимал Фёдоров, произрастает из ее невообразимо далекого, но исключительно богатого прошлого. Кроме того, она имеет постоянную космическую подпитку, вселенскую запрограммированность и божественную предопределенность. Потому-то великая будущность России космически неисчерпаема, а ее северная направленность диктуется самой природой. В этом же и ключ к разгадке феномена Гипербореи, многих происходящих тут аномальных явлений.

Уже третий год научно-поисковая экспедиция «Гиперборея» работает на Кольском полуострове, именно там, где Фёдорову виделись истоки и фундамент для великого будущего России. Мы нашли и идентифицировали множество материальных и иных подтверждений сведениям древних авторов о существовании некогда на Русском Севере в иных, нежели теперь, климатических условиях развитой цивилизации – праматери всей мировой культуры. Вдохновляли нас в проводимых изысканиях, разумеется, и идеи Фёдорова. Поэтому было бы странным не стремиться попасть в те места, где «московскому Сократу» (так прозвали современники Фёдорова) пригрезились площади и улицы «четвертого Рима» (но прав был, видимо, старец Филофей, что «четвертому Риму не бывать»).

И вот я наконец на берегу Баренцева моря, в той самой точке, где, по замыслу Фёдорова, должен был начинаться въезд в новую российскую столицу. Полуостров Рыбачий – самая северная российская оконечность Европейского материка – лишь на маломасштабной карте выглядит неким целостным образованием. На самом деле он распадается на две разновеликие территории – полуостров Средний и собственно Рыбачий, соединенные между собой и Большой землей узкими перешейками. Здесь проходят священные границы нашей родины. Это – «родимая наша земля», как поется в известной песне военных лет, где мог быть «заложён», употребляя пушкинский оборот, новый стольный град. И прорублено здесь было бы окно не в одну Европу, но во весь мир.

Не символично ли (можно даже сказать – не мистично ли): именно на том самом рубеже, где Фёдоров определил место для будущей столицы, суровым летом 1941 года советские воины остановили продвижение фашистов, наступавших по всему фронту – от Ледовитого океана до Черного моря? Точно так же враг вскоре был остановлен и у стен Москвы. Вся земля эта обильно полита кровью тысяч и тысяч солдат, которые точно ощущали свою неразрывную, воистину космическую связь с краем, где некогда зародились истоки многих российских народов и прежде всего – русского. Немецкие горные егеря так и просидели до конца войны в гранитных блиндажах хребта Муста-Тунтури: несмотря на неоднократные попытки прорвать линию обороны советских войск, нога ни одного из них не ступила на полуостров Рыбачий. Гиперборея стояла насмерть. Именно Гиперборея, ибо и эта территория насыщена древнейшими памятниками, аналогичными тем, которые были открыты в центральной части Кольского полуострова. Но они еще ждут своих исследователей…

2000 год. Купальская ночь за полярным кругом

Архаичный праздник в честь летнего солнечного божества (у восточных славян это – Купало, а по григорианскому календарю – 7 июля) практически совпал с началом нового этапа гиперборейских поисков в центральной части Кольского полуострова, на берегах священного саамского Сейдозера. Самой таинственной и очистительной во все времена считалась ночь накануне Ивана Купалы, когда расцветает папоротник, открывается все самое сокровенное, а счастливым избранникам судьбы становятся доступны заветные места, где таятся сокровища и зарыты древние клады. Какая же она здесь, в Заполярье, где солнце в разгар лета вообще не заходит и царит ослепительный полярный день?

К полуночи дневное светило (на Крайнем Севере летом оно с полным основанием может именоваться и ночным светилом, сродственным Луне) лишь приспускается к горным вершинам, продолжая ярко светить и ласково греть, как где-нибудь в летний полдень на подмосковной лужайке. Но душа напряжена и полна ожиданий. Кажется, что из-под земли доносятся какие-то загадочные звуки. Тени на склонах гор образуют замысловатые знаки или буквы – иногда даже можно прочесть односложные слова. Деревья за болотом складываются в причудливые картины, на которых нет-нет да проступят лики выдающихся деятелей прошлого. Что это – игра воображения или же тайный язык природы?

Забегая вперед, свидетельствую, что в дальнейшем по крайней мере троих из нас продолжали преследовать странные видения. Так, передо мной в полудреме с какой-то неправдоподобной отчетливостью и яркостью стали вдруг мелькать незнакомые человеческие лица. Были они несравнимо мельче, чем в обычном сне, с живой мимикой, во множестве возникая и пропадая, точно на киноэкране. Кроме того, перед глазами появился огромный и геометрически правильный узор, похожий на сложный китайский иероглиф, но значительно более разветвленный.

Офицеры-североморцы, участники экспедиции, решили в купальскую ночь переправиться на близлежащий остров со зловещим названием Могильный. Причина – заросли папоротника, которого, впрочем, здесь повсюду хватает, причем несравненно более высокого, чем в средней полосе, кое-где его листья достигают человеческого роста. Именно про этот остров записано древнее предание: будто плывет он иногда вдоль берега, а на переднем мысу стоит обнаженная женщина умопомрачительной красоты – сама богиня озера – и заманивает в свои страстные объятия мужчин, но, насладившись их любовью, безжалостно топит в немереной глубине озера, откуда уже никто не возвращается. (В «Калевале», кстати, тоже есть сходный образ: дева загробного мира – Туонелы, что плавает по подземной реке и охотится за мужчинами.)

Легенды, однако, не запугали любознательных североморцев, и они отважились ступить на загадочный остров в самый разгар купальской ночи. Остров Могильный покрыт особенно густыми зарослями папоротника. Сказочный цветок, приносящий счастье, офицеры, конечно, сорвать не чаяли, но вот густой туман таинственности, окутавший остров в представлении окружающих, чуть-чуть порассеять надеялись. И вот впечатления из первых рук. Удушающий, просто дурманящий, как наркотик, запах папоротника. И то ли от этого, то ли от чего-то другого – тревожащий и непонятно откуда доносящийся звон. Последнее впечатление оказалось столь сильным, что по возвращении исследователи сразу предложили переименовать остров Могильный в Звенящий.

Местами папоротники на острове образуют геометрически правильные квадраты – они сразу же бросаются в глаза. Что это – древние захоронения (сегодня здесь хоронить некого) или аномальные точки, которых в Хибинских и Ловозёрских тундрах предостаточно? Даже воды Сейдозера пронизаны электротоками: поднятые со дна металлические предметы (при условии, что они достаточно долго пролежали под водой) обязательно имеют с одного из краев дополнительные утолщения или наросты, образованные на гальванической основе и по законам электромагнетизма, в результате чего на затонувших предметах оседают и органически въедаются в субстрат содержащиеся в воде атомы железа.

И не только «металлолом» удалось обнаружить этим летом с помощью подводного миноискателя нашим ныряльщикам. Со дна озера на белый свет был поднят любопытный предмет, похожий на ритуальный топор-томагавк – явно древний (источенный временем и им же законсервированный). Воображение дорисовывает живые картины прошлого – кровавые жертвоприношения, кои, быть может, очень давно совершались на берегах священного Сейдозера. Аналогичные выводы были сделаны еще в позапрошлом году, когда в лощине «межгрудья» горы Нинчурт было обнаружено и идентифицировано ландшафтное святилище Великой Богини.

Ныряльщики нашли также на дне озера несколько отесанных плит разной величины – с гранями от одного до трех метров. Такие же прямоугольные плиты, похожие на строительные блоки, еще раньше были во множестве найдены на склонах и уступах окружающих гор. А одна – самая большая и, вероятно, использовавшаяся в далеком прошлом как жертвенный алтарь – лежит перед самым озером, прямо на знаменитой как бы мощенной дороге. Эксперты подсказывают: похожие прямоугольные и квадратные каменные плиты встречаются в разных регионах Земли. Но, например, в Центральной Америке подобные плиты стоят вертикально, выступая компонентами древних святилищ. Само Сейдозеро также напоминает священные озера Америки, которым поклонялись индейцы – представители древних цивилизаций, чьи прапредки мигрировали некогда из арктической Гипербореи.

Магическими путями гипербореев

Экспедиционная работа летом 2000 года сложилась таким образом, что началась у одной сакральной святыни – гробницы святого праведного Симеона Верхнетурского чудотворца – небесного покровителя Урала и Сибири, – а закончилась у другой русской святыни – на острове Валаам. Маршрут моих летних гиперборейских скитаний также получился весьма петлеобразным. Он начался еще весной на Урале, прошел через бажовские места («владения» Хозяйки Медной горы и т. п.) и Аркаим. Затем поиски переместились на Кольский полуостров, а оттуда – на Ладогу. Однако в этих на первый взгляд хаотических движениях была своя внутренняя логика, ибо неоспоримый интерес представляют не только очаги былой гиперборейской культуры, но и пути миграции гиперборейцев. После того как их счастливая страна погибла в результате глобального катаклизма, климат в Арктике резко изменился, а оставшиеся в живых вынуждены были спасаться бегством с Севера на Юг. Сейчас эту тему даже живописцы освоили.

Не вдаваясь подробно в историю вопроса, освещенную в нескольких моих книгах, укажу только что основных направлений миграции было несколько. Наиболее важные для судеб индоевропейских и других народов пролегали через территорию современной России, ее северо-западную и центральную части, а также вдоль Уральского хребта и по берегам великих рек Волги и Оби. При этом гиперборейцы интуитивно (или же с помощью отработанной практики) выбирали для своего продвижения и временного расселения такие сакральные места, которые особенно активизировали и подпитывали естественную энергетику человека, а также упрощали каналы его взаимосвязи с ноосферой.

Именно к таким эзотерическим точкам относится уральская Троя – легендарный Аркаим, сделавшийся на много веков перевалочным пунктом в продвижении индоариев с Севера на Юг. Этот уникальный спиралевидный город в южноуральской степи (Челябинская область) стал своеобразным символом мощи и красоты древней эпохи. Его гармонические формы и окружающий ландшафт завораживают сами по себе. Остатки самой крепости, еще в древности сожженной дотла, сейчас покоятся глубоко под землей: после археологических раскопок, проходивших здесь с лета 1987 года, и тщательного исследования памятника он (по действующим правилам в археологии) был засыпан, и теперь увидеть его можно только на рисунках и фотографиях. Нынче же над мощными некогда крепостными стенами волнуется под ветром степное разнотравье.

Но осталось поле, некогда окружавшее город, а теперь накрывшее его, как первозданные воды. В этом поле именно вся соль! Задумывался ли кто-нибудь, почему место для возведения крепости было выбрано именно здесь, посреди огромного поля, окруженного со всех строн мелкосопочником? Ведь ближайшее месторождение железной руды, из которой плавили металл в трех тысячах печей безвестные аркаимские металлурги, находится почти в сотне километров от «страны городов» (как прозвали заповедную территорию археологи, ибо обнаружили повсюду множество других городищ, из которых удалось исследовать лишь несколько). А регулярная доставка руды к месту ее выплавки – задача далеко не из легких.

Почему же город не воздвигли прямо вблизи железорудного месторождения? Ответ прост: место для строительства Аркаима выбрано не случайно, оно было сопряжено с сакральным местом, каковым и является Аркаимское поле. Сначала было поле и лишь затем город! Так решили вожди и жрецы (волхвы), которые привели сюда предположительно в XVIII–XVII веках до н. э. гиперборейских скитальцев. Уловив точку пересечения токов космической и земной энергии, они повелели: «Быть городу сему именно здесь – и нигде более!» Окружающий ландшафт, подземные энергетические токи и небесно-космические силы образуют здесь уникальный эпицентр ноосферного воздействия. Аркаимское поле – точно огромная и окаймленная невысокими горами слабовогнутая чаша или телеантенна, «тарелкой» своей направленная прямо в Космос и обшаривающая его по мере вращения Земли. А посреди этой впадины («тарелки») – город-крепость, город-храм!

Русская история вообще тесно привязана к полям, образующим некие смыслозначимые символы русского духа: Куликово поле, Бородинское, Прохоровское, множество безымянных полей русских былин, песен, сказок… И вот еще одно – Аркаимское поле; с него-то, быть может, все и началось. Здесь много что еще предстоит познать и осмыслить. Непочатый край работы у археологов. В Аркаимском музее висят фотографии, сделанные с самолета специальной камерой: повсюду под землей находится еще несколько кольцеобразных и спиралеобразных городищ, их археологическое исследование – задача отнюдь не ближайшего будущего.

И здесь же, в музее на стенде, прорисовки потрясающих бронзовых фигурок из Сапоговского клада, найденного в Кунашакском районе на севере Челябинской области. Особенно выделяется одна: обнаженная юная дева с двумя мечами, заложенными в набедренные ножны. Перед глазами невольно предстает воображаемая картина: стремительная лавина таких уральских амазонок с поднятыми над головой мечами в обеих руках, подобно валькириям, несется на врага, сметая все и вся на своем пути. Быть может, именно такая матриархальная орда, наследница гиперборейских времен и традиций, осаждала некогда легендарный Аркаим, взяла его с помощью дьявольской женской хитрости, разрушила и сожгла.

Варяжский след в Гиперборее

Напоследок хотелось бы несколько слов сказать о Ладоге, связанной с варяжским следом в Гиперборее. «Варяги в Гиперборее? – пожмет плечами иной читатель. – Это нечто новое!» Да ничего нового – они ведь сами про то говорили, когда после активного участия в событиях русской истории и формировании российской государственности перешли где-то перед самым монголо-татарским нашествием на службу византийскому двору, где составили костяк императорской гвардии (в лучшие времена она насчитывала до шести тысяч человек). Так вот на расспросы любознательных греков, откуда, дескать, они, варяги, взялись, те отвечали по-военному прямо»: «Из Тулы мы!» (данное свидетельство можно найти в мемуарах византийской принцессы, а впоследствии монахини Анны Комнины, известных под названием «Алексиада»).

Говоря же о Туле, варяги имели в виду не русский город в Центральной России, а древнюю арктическую Гиперборею, имевшую, по Страбону, собственное автохтонное название – Туле (в отличие от придуманного эллинами искусственного понятия Гиперборея, означающего страну «за северным ветром – Бореем»). Отсюда в византийских географических сочинениях говорится об «огромном острове Тула», расположенном в Ледовитом океане.

Так кто же они такие в таком случае – варяги? В социальной структуре варяжского воинского братства (ордена) отчетливо просматриваются древнеарийского кастового сословия. Почему бы, скажем, не предположить, что варяги – трансформированный вариант одной из классических каст кшатриев? Ведь она как раз и объединяла правителей, воинскую аристократию и дружинников! Такая организация практически до Петровских реформ сохранялась и в структуре Запорожской Сечи, которая наверняка восприняла многое у варяжского братства, включая и знаменитые чубы (чуприны) на выбритой голове (впрочем, последние известны еще у древних ариев, что, собственно, лишний раз подтверждает высказанную здесь гипотезу). Корни Руси уходят в недосягаемые глубины индоевропейского прошлого. Она зародилась, пережила расцвет, катастрофические потрясения и упадок на Севере, где климат в те времена был иным, нежели теперь. Постепенно мигрировали на юг из-за неблагоприятных условий жизни многие индоевропейские прапредки современных этносов (индийцев, иранцев, греков, испанцев, итальянцев, армян, осетин и др). Ближе к северным широтам обосновалась часть славян, из которых впоследствии вычленилась и русская нация. Поблизости расселились и варяги.

Что же касается их этнической и языковой принадлежности, то здесь все обстоит совсем уж просто. Дело в том, что варяги были русскими. В Повести временных лет абсолютно обоснованно и закономерно утверждается: «варяги = русь» («зваху тьи варязи русь»), более того, прямо написано: «От тех варяг прозвася Руская земля». Еще в Лаврентьевской летописи, если читать по оригиналу, а не по «уточненному» (то есть по подправленному) рукописному тексту, сказано: «От тех прозвася Руская земля ноугородци ти суть людье ноугородци от рода варяжська прежде бо беша словени». Написано, естественно, без пробелов и заглавных букв, только в одном месте «цельнолитая» строка разбита разделительной точкой. Исключительно важное свидетельство, но на него историки почему-то внимания не обращают. А зря! Здесь ведь черным по белому прописано: род варяжский изначально был славянским, и варяги вместе с новгородцами говорили на русском языке! Ибо в противном случае получится, что население Великого Новгорода (оно ведь «от рода варяжского») и до призвания Рюрика, и в дальнейшем, надо полагать, пользовалось одним из скандинавских языков (если, конечно, придерживаться тупиковой формулы «варяги = скандинавы»). Абсурд? В самом деле – другого слова не подберешь!

Почему Нестор-летописец, перечисляя через запятую «потомство Иафетово»: варяги, шведы, норвеги, готы, русь, англы, галичане, волохи, римляне, немцы, венецианцы и прочие, – не объявляет варягов шведами или норвегами (хотя в летописном перечне они названы раньше руси) и не утверждает, что варяги говорили по-шведски или по-норвежски? Да потому, что для русского летописца, как и для всех русских людей той эпохи, было абсолютно ясно: варяги – никакие не шведы и не норвеги, а такие же русские, как они сами, коль скоро даже переводчиков для общения не требовалось. Но то, что было самоочевидным еще в XII веке для Нестора и его современников, впоследствии оказалось камнем преткновения для большинства читателей и исследователей Повести временных лет.

Но главный интерес, конечно, представляет смысл вышеприведенной сакраментальной фразы, на которой споткнулась не одна сотня великих и мелких историков и которая сделалась отправным пунктом бесславной норманской теории. Тезис о прозвании Русской земли вмещает очень ёмкую и исключительно важную информацию. Во-первых, «от тех» относится не к варягам вообще, а к братьям Рюрику, Синеусу и Трувору, о которых речь идет в предыдущем предложении (слово «варяг(ов)» добавили позднее, и оно существенно изменило смысл всего сказанного). Во-вторых, Рюрик и его братья назвали Русской землей не всю, так сказать, будущую Россию, а в первую очередь отнесли к ней новгородцев, жителей Новгорода, то есть нового города, построенного на месте старого Словенска, первой русской столицы, находившейся тут же поблизости на Волхове и названной так по имени князя Словена – основателя стольного града. Потому-то и потребовалось уточнить, кем теперь стали новгородцы, которые «прежде бо беша словени», то есть являлись жителями (населением) города Словенска.

В-третьих, ключевым во всей разбираемой фразе является не упоминание о прежнем прозвании новгородцев – «словени», то есть «жители Словенска», – а о том, что они являются соплеменниками варягов («ти суть людье ноугородьци от рода варяжьска»). Другими словами, если рассуждать, так сказать, «от противного», получается, что и сами варяги, и Рюрик с братьями были обыкновенными русскими людьми (хоть и жили в Заморье) и говорили на обычном русском языке, а не на каком-либо из скандинавских. В противном случае получится, что на норвежском, шведском или датском языке говорили новгородцы, ибо были они, как и Рюрикова семья, «от рода варяжська». (Подробнее см. мою книгу «Тайны земли русской». М., 2000 и статьи: Варяги – русские витязи Севера // Мир Севера. 1999. № 3–4; Сколько лет Русской Земле? // Литературная Россия. 1999. № 47).

Почему же варяги сыграли столь выдающуюся роль в мировой истории – причем не разрушительную, а созидательную и объединительную? Такая задача под силу только энергонесущей популяции, сплоченному сообществу целеустремленных людей, которых Лев Гумилев, развивая учение Вернадского о биосфере, поименовал пассионариями. Наделенные мощным энергетическим потенциалом и повышенной активностью, они по природе своей обречены были быть вожатыми, воодушевляя доверившиеся им народные массы на уготовленные им подвиги и волею судеб становясь движущей силой исторического прогресса.

Конечно, можно назвать варягов и племенем, но с достаточной долей условности. Скорее всего, они представляли собой особое воинское братство – прообраз и будущих рыцарских орденов, и уже упомянутой Запорожской Сечи. Были варяги хорошо организованы, обладали богатым опытом во всех областях хозяйственной жизни, торговли, государственного управления и особенно – воинского искусства. Потому-то и обратились в 862 году новгородцы к Рюрику с братьями, как бы сказали сейчас, за организационной помощью. И русские варяги быстро и охотно откликнулись, а затем плодотворно поучаствовали в становлении Руси и российской государственности.

Но это уже другая история, ее отголоски повсюду слышны, а следы видны на Ладожском озере. Близ него, согласно Ипатьевской летописи, была построена («срублена») и первая столица державы Рюриковичей – Старая Ладога (Новгород и Киев стали стольными градами уже потом). По летописным преданиям, еще в I веке н. э. остров Валаам с материкового берега благословил апостол Андрей Первозванный, добравшийся до сих мест в своих провидческих скитаниях по Руси. Впоследствии здесь возник всемирно известный монастырь. Но еще задолго до принятия христианства на Валааме процветал языческий культ древнеславянского бога Велеса, по имени которого, согласно мнению многих топонимистов и этимологов, и был прозван остров (остатки по крайней мере трех языческих капищ известны здесь и по сей день).

Однако в названии острова не менее явственно слышится имя и более древнего бога, известного из Библии как Ваал. Так в грецизированном переиначивании звучит имя древнесемитского Баала (Балу). Но было бы наивно полагать, что на берега Ладоги имя сие попало с Ближнего Востока. Скорее наоборот: при миграции гипербореев с севера на юг отдельные слова тогда еще не расчлененного языка закреплялись по всему пути их перемещения. По той же причине этимологически и семантически родствен древнесемитскому Баалу и древнерусский Белбог (так же как, собственно, и слово «белый»). Все это знаменательно и символично: семена далекого прошлого всегда прорастают в настоящем и будущем.