Текст книги "Северная прародина Руси"

2001 год

Словно наверстывая упущенное в ходе предыдущих этапов экспедиции, заповедное Сейдозеро в начале июля 2001 года кишело прибывшими отовсюду аквалангистами, а его суровые берега и склоны окрестных гор непрерывно прочесывали специалисты, вооруженные самыми совершенными геофизическими приборами. Три года подряд, несмотря на предварительную договоренность, не удавалось нам ни вертолет заполучить, ни доставить к месту изысканий необходимое техническое оснащение: в самый последний момент что-нибудь да срывалось (разумеется, не по вине экспедиции). На сей раз всего было предостаточно – и людей, и техники, и приборов.

Профессиональные водолазы и подводные пловцы, оснащенные не только аквалангами, но и аппаратурой для подводной фото– и видеосъемки, прибыли из разных мест. Самая большая группа, образовавшая ядро всей экспедиции и обеспечившая четкую хозяйственную организацию, – из Тулы (руководитель – Ромуальд Липовский, заместитель – Сергей Тюшев, комендант – Валентин Губарев). Нижегородских ныряльщиков возглавил известный кинооператор-подводник Геннадий Мамаев, а Москву представлял заведующий лабораторией прибрежных исследований Всероссийского НИИ рыбного хозяйства и океанографии Михаил Переладов. Основная тяжесть приборных изысканий пала на плечи главного геофизика Владимира Эсика из Центра региональных и геоэкологических исследований «ГЕОН», а наземных поисковиков возглавил Игорь Боев, офицер-североморец, принимавший участие в экспедиции с самого ее начала в 1997 году и ставший одним из первооткрывателей гиперборейских артефактов. Всего собралось 20 человек, не считая дополнительной дюжины добровольных помощников.

К сожалению, результаты работы аквалангистов, на которых возлагались особые надежды, оказались совсем не теми, что ожидались. Действительно, одной из рабочих гипотез до самого последнего времени оставалось предположение, что дно Сейдозера, являясь естественным продолжением прибрежной культурной среды, может скрывать многие древнейшие памятники, подобные тем, что были обнаружены на склонах гор, подступающих к самой озерной глади. Гипотеза так и осталась неподтвержденной, но и неопровергнутой, ибо начиная с 2– и 3-метровой глубины аквалангисты столкнулись с плотными и непроницаемыми отложениями придонного ила, начисто исключившего всякую возможность визуального наблюдения и, само собой разумеется, подводной фото-, кино– и видеосъемки.

Сказанное вовсе не означает, что водолазы и ныряльщики зря ехали в такую даль, привезя с собой около тонны тяжелого оборудования и прочих грузов (в том числе моторную лодку и бочку с бензином), плохо предназначенных для ручной переноски через горы и болота. Во-первых, они помогли четко и недвусмысленно определить, что нужно и что не нужно делать в дальнейшем, что можно, а что нельзя. Во-вторых, они быстро переориентировались и стали сопрягать погружение с показаниями приборов – георадара (являющегося одновременно гидролокатором) и эхолота, в результате чего удалось сделать новые замечательные открытия. В-третьих, чисто визуальные наблюдения на мелководье (а таковым является значительная часть акватории Сейдозера) также позволили приоткрыть завесу таинственности над некоторыми загадками, впрочем, тотчас же поставив дополнительные вопросы. Но лучше все по порядку…

Рис. 164. Сейдозеро с высоты птичьего полета (Фото с вертолета Михаила Переладова)

Роскошная реликтовая поляна – единственное место на Сейдозере, где может приземлиться вертолет. Вот уж пятый год она служит базой экспедиции и главным ориентиром, куда добираются самостоятельно гиперборейцы-одиночки. Здесь же традиционно разбивали палатки проходящие туристские группы (а таких ежегодно набиралось несколько десятков, если не сотен). Сюда от Ловозера ведет знаменитая мощеная дорога, истоптанная в далеком прошлом и близком настоящем тысячами ног. Именно сюда ранней осенью 1922 года после двухмесячных приключений привел свой отряд Александр Барченко, и именно где-то здесь он сфотографировался у таинственного священного лаза под землю, напоминающего берлогу, который с тех пор никто не видел.

Кто бы мог подумать, что как раз таки эти виденые-перевиденые поляна и дорога принесут ошеломляющие сюрпризы. Первые же замеры с помощью георадара дали сенсационные результаты: оказывается, обширное подземное убежище (или пещера), которое мы безуспешно искали на протяжении истекших лет, находится прямо под нами, то есть под поляной. Оно расположено почти по всей ее площади, начинается на глубине 4 метров с высотой сводов также до 4 метров и нередко уходит за 30-метровую отметку (предел для показаний прибора) и, судя по всему, хотя бы частично заполнено водой. Удивительно, но факт: три года назад на то же самое место указала мне молодая экстрасенс Валерия М.: по ее словам, она «видела» внизу подземное убежище, но тогда к мнению юной ведьмы многие отнеслись с понятной долей скептицизма. После компьютерной обработки полевых материалов был выявлен также засыпанный преимущественно торфом туннель, ведущий от подземного убежища на противоположную сторону озера, к каким-то не менее загадочным пустотам в горе Нинчурт. Полученная «картинка» произвела фурор среди специалистов: в один голос они заявили, что с геологической точки зрения подобное невозможно.

Не исключено, что обнаруженная подземная полость и есть то самое сакральное пространство, куда вел исчезнувший священный лаз, сфотографированный экспедицией Барченко. Исчезновение же можно объяснить довольно-таки просто: проход под землю уничтожили (взорвали или засыпали) еще в конце 20-х – начале 30-х годов прошлого столетия. Причина проста и одиозна: до 50-х годов поблизости размещался спецлагерь НКВД (МВД). Точнее, сам лагерь с постоянно обновляющимся контингентом заключенных находился по другую сторону озера, у входа в ущелье Чивруай, а на поляне располагались ВОХРА, вспомогательные и хозяйственные службы. Лично я склонен считать, что проход под землю был взорван еще чекистами, сопровождавшими Барченко: не могло такого быть, чтобы они вместе с руководителем отряда не исследовали подземное убежище, несмотря на то что всякий, кто к нему приближался, испытывал неодолимое чувство страха. Зря, что ли, и сам Барченко, как одержимый сверхидеей капитан Гаттерас, два месяца упрямо вел своих людей к заветной цели, о которой, судя по всему, ему было известно гораздо больше остальных (как и о том, что именно можно отыскать в таинственных пещерах Лапландии).

Точно такие же таинственные подземные пещеры с ведущими к ним малозаметными замаскированными входами, вызывающими чувство тревоги, переходящей в страх, отыскал недавно в Гималаях профессор Эрнст Мулдашев и рассказал о них в своих многочисленных публикациях и интервью. Мы тоже обнаружили на сакральной поляне (у входа на нее с восточной стороны лежит огромная квадратная алтарная плита размер 3×3 метра) место, где, быть может, находился один из проходов в гиперборейское подземное убежище. Это – небольшая площадка, «где трава не растет», пространство площадью с кузов грузовика: здесь нет никакой растительности в окружении буйного разнотравья и подступающего вплотную леса. Мнение экспертов: скорее всего, засыпанный рыхлой породой туннель в скальном грунте как губка пропускает талую и дождевую воду, да так быстро, что не дает на этом месте ничему вырасти. А может быть, здесь находится иная аномальная точка (не дай бог, геопатогенная!)?

Не менее неожиданный сюрприз принесла и всем хорошо известная мощеная дорога. Ее древность подтвердилась самым невероятным образом. Георадар бесстрастно констатировал, что каменная бутовая кладка ровными рядами вертикально и под прямым углом уходит на полтора метра под землю. Впрочем, стены Трои, откопанные Шлиманом, находились на глубине вдесятеро большей. Другими словами, ни один из прошедших по таинственной мощеной дороге до сих пор не подозревал, что на самом деле он проходит по вершине некоей стены – возможно, древнему оборонительному укреплению, полностью – естественным или искусственным путем – утопленному в грунте. Другое объяснение: здесь был полуметровый ров, заполненный впоследствии до дна булыжниками и валунами.

Геофизическое оборудование, доставленное в Ловозеры, включало множество диковинных и невиданных здесь доселе вещей. Прежде всего, в комплектацию георадара входила мини-электростанция, весившая килограммов двадцать. Слава богу, она служила для подзарядки энергоблоков, а также последующей компьютерной обработки материала, и ее не требовалось повсюду таскать за собой. Затем – антенна, более всего похожая на спортивный барьер, что перепрыгивают атлеты на стадионе во время бега с препятствиями. Этот «снаряд», весь опутанный проводами, крепился на коротких лыжах и был снабжен двумя увесистыми коробками – передатчиком электромагнитных волн и их приемником.

Очень, надо отметить, оказался полезным этот неуклюжий «барьер», потому что, увлекшись геофизическими замерами на болоте, его владелец дважды проваливался в трясину и только деревянная рама, на которую он вовремя ложился всем телом, не давала ему с головой уйти в коварную жижу. Одновременно спасались и другие важные компоненты геолокатора – компьютер-ноутбук, прикрепленный с помощью особых держателей на груди, и процессор, точно заплечный рюкзак, покоящийся на спине. Забегая вперед, сразу скажу, что геофизический зондаж на болотах ничего не дал. Мы надеялись найти следы того самого затопленного города, который еще в 1887 году искала финская научная экспедиция, опираясь на шаманские предания и какие-то тайные сведения. Правда, из пяти окружающих болот исследовать вдоль и поперек удалось лишь одно, где В.Л. Эсик чуть не утопил свой чудо-прибор вкупе с компьютером, а заодно и себя. Поэтому следующее более труднодоступное болото «просвечивалось» исключительно по безопасной кромке, а третье вообще осматривалось только визуально.

Между тем аквалангисты, сделав несколько контрольных погружений в разных частях озера, пришли к неутешительному выводу: плотный ил заполняет придонный котлован на глубину до 20 метров. Что ж, где бессильна одна техника, поможет другая. Сначала с помощью эхолота были выявлены загадочные подводные колодцы: достаточно ровное дно на мелководье вдруг обрывалось на 20–30 метров. То же самое вскоре подтвердил и георадар. Тогда было принято единственно правильное решение: если позволят погода и волнение озера, произвести фронтальное «прочесывание» его дна. Геофизическую аппаратуру водрузили на самую большую надувную лодку, тросом соединив ее с моторной, и принялись, как бороной, бороздить просторы озера. Надо всем этим фантастическим поездом возвышалась фигура технического волшебника В.Л. Эсика. Не знаю, кому как, мне лично сия невероятная для глухих лапландских просторов кавалькада напоминала выезд бога Нептуна в окружении своей языческой свиты (кстати, тульский подводный клуб, обеспечивший это бесподобное действо, носит название «Нептун»).

Электромагнитный луч геолокатора свободно проникал сквозь многометровые отложения ила и давал на экране компьютера не без помех, но все же достаточно точную картину дна – как по контуру, так и на придонной глубине. Озерное дно даже на мелководье (но не у берега) представляет собой поразительное зрелище. Куда ни глянь – точно поле застывшей лавы или грязевого вулкана: кольцеобразные каверны, похожие на лопнувшие пузыри, или даже миниатюрные лунные цирки. Глядя на них, я грешным делом даже подумал: а так ли уж и безупречна господствующая гипотеза происхождения лунных кратеров как следов бомбардировки метеоритов? Почему бы ни рассмотреть альтернативную версию: окаймленные горами цирки на нашем естественном спутнике образовались в результате вулканической деятельности и остывания горячей планетарной поверхности, покрытой огромными лопающимися пузырями магмы, которая впоследствии покрылась «лунной пылью» (быть может, вулканическим пеплом)?

Самые удивительные открытия ждали нас в лагуне, отделенной от Сейдозера живописной косой. Высказывались даже предположения, что коса эта искусственного происхождения. Аквалангистское обследование не дало каких-то неопровержимых аргументов в пользу такой гипотезы. Зато у южного берега лагуны, там, где к ней вплотную подступает гора Нинчурт, почти нависая над водой своими мрачноватыми скалами, сначала эхолот, а затем и радар зафиксировали два глубоких «колодца». Но найти с помощью прибора – еще не значит потрогать руками. И вот один из самых активных и вездесущих участников экспедиции, молодой подводник-туляк Ярослав Зорин, ныряет на глубину 16 метров (в 20 метрах от берега) и достигает первой «дырки» диаметром не менее 70 сантиметров, уводящей в неизвестность. Однако, наслышавшись о местном «лохнесском чудовище», периодически появляющемся на поверхности, он совершенно правильно поостерегся совать нос или руку в подозрительную нору.

Первоначальные восторги и всеобщее ликование быстро поостыли под натиском трезвого анализа. Дело в том, что обнаруженное Ярославом отверстие оказалось глубокой воронкой в иле. По мнению специалиста в этих вопросах Михаила Переладова, подобные «дыры» часто встречаются именно в лагунах (в азовских и черноморских лиманах, на Камчатке, в Полинезии и т. д.) и имеют сифонное происхождение. С нашей гиперборейской лагуной оказалось не все так просто. По показаниям георадара, подводный лаз уводил куда-то под гору Нинчурт, смыкаясь, возможно, с какими-то ее внутренними пустотами. Что, кстати, полностью соответствует древнему саамскому преданию, согласно которому однажды в стародавние времена внутри горы, спасаясь от врагов, скрылось множество проживавших в округе лопарей (гора Нинчурт состоит из двух половинок, согласно легенде, они могут сходиться и расходиться, обнажая внутренние убежища).

Точку в спорном вопросе поставил нижегородец Геннадий Мамаев. Он пронырнул сквозь мощный слой ила и на самом дне вручную ощупал таинственное отверстие. Илистая воронка оказалась естественным продолжением придонной «норы»: в мягком грунте (на ощупь – глина) она уводила на недосягаемую глубину, куда запустить можно разве что робота с геолокатором (снимать бесполезно – все забито илом).

Геннадий помог приблизиться к разгадке еще одной волнующей тайны. В 1998 году группа поисковиков, находясь на вершине противолежащей горы, увидела на дне Сейдозера (к западу от острова Могильный) огромный (до 100 метров) знак, состоящий из трех крестообразно соединенных треугольников. Предполагалось, что там, на дне, находится какая-то кладка непонятного происхождения. Добраться до нее до сих пор не удавалось. В этом году одной из первых задач, поставленных перед аквалангистами, было – любыми путями отыскать и обследовать загадочный феномен. Тем более что, облетая Сейдозеро на вертолете, мы с высоты разглядели под водой размытые контуры каких-то геологических структур.

Геннадий Мамаев же выявил и определил совсем другое, углядев с берега на мелководье совершенно невероятную 15-метровую фигуру – то ли птицы с изящно расправленными крыльями, то ли человека с дугообразно поднятыми руками. В отличие от поисковиков прошлых призывов Геннадий приехал на Сейдозера для подводных съемок, а потому тотчас же надел скафандр, нырнул и отправился снимать загадочный объект. Каково же было удивление, когда аквалангист обнаружил на дне не каменную кладку (как, вполне естественно, ожидал), а геометрически правильную конфигурацию, образованную все тем же илом – не размазанным по дну, но собранным в овальные сгустки величиной с кулак или картофелины. Тысячи подобных «картофелин» и складывались в пластичную фигуру. Стоит дотронуться до такого «клубня» – он моментально превращается в прах.

Но кто же автор подобных художеств? Что заставляет ил образовывать сгустки, а те в свою очередь – складываться в причудливую мозаику? Есть минимум два объяснения – вероятное и невероятное. Вероятное: силовые линии, энергетические токи, гидродинамические или какие-то еще (может, даже и неизвестные) закономерности. Как магнит заставляет металлические опилки выстраиваться в завораживающие контуры, а мороз – по законам кристаллографии плодит мириады изумительных по красоте снежинок или рисует на окнах сказочные картины, так и подводные рисунки из ила могут быть образованы геофизическими и космопланетарными полями, пронизывающими уникальный геологический и геокосмический феномен – горный массив Ловозерских тундр, в центре которого, как недремлющее око, сияет лапландское чудо – Сейдозеро.

Невероятное объяснение связано с ноосферными феноменами, которые регулярно констатируются в разных точках Земли в разные эпохи и разными людьми. Многократно описаны так называемые небесные знамения (огненные столбы, кольца, свечения и т. п.), часть из них имеет несомненное ноосферное происхождение. Неоднократно фиксировались также небесные или огненные знаки, символы, видения, среди которых важное место занимает появление связных текстов и надписей. Самое известное из таких ноосферных явлений отражено в Библии: огненные письмена, начертанные невидимой рукой на пиру последнего вавилонского царя Валтасара и предре кшие гибель его самого и Вавилонского царства. Появление на небе смыслоёмкого слова «рай» описано К.Э. Циолковским в неоднократно издававшемся трактате «Неизвестные разумные силы».

То, что таинственные рисунки на дне Сейдозера начертаны с помощью такого экзотического средства, как ил, ничего не значит. В конце концов, писчий мел под микроскопом представляет собой породу, сцементированную из кальцитовых скелетов древних микроорганизмов. В русле приведенных объяснений следует, вероятно, рассматривать и увиденные поисковиками три года назад подводные треугольники: их контур вполне мог быть образован сгустками придонного ила, которые со временем распались. «Автор» тот же – планетарная и космическая ноосфера.

К сожалению, как всегда, исследования пришлось прерывать и заканчивать на самом интересном. Оставалось одно – надеяться на будущее. После пяти лет разноаспектных исследований мы покидали Сейдозеро с еще большей уверенностью, что именно здесь скрывается одна из самых заманчивых тайн древнейшей истории человечества…

2002 год

Еще работая над книгами «Загадки Русского Севера» и «Загадки Урала и Сибири» (так сказать, с конца прошлого, ХХ века), я осознал чрезвычайную актуальность идей французского ученого XVIII века Жана Сильвена Байи для нашего времени и гиперборейских изысканий. Уже тогда была поставлена цель – во что бы то ни стало побывать в тех местах Арктики, которые французский академик считал осколками древней Атлантиды – Гипербореи. Однако задержка с завершением исследований, в течение пяти лет проводимых на Кольском полуострове, позволила осуществить жгучее намерение только летом 2002 года. Первым пунктом была избрана нынешняя территория Ямало-Ненецкого автономного округа, полуостровную оконечность которого Байи некоторым образом и чисто интуитивно отождествлял с северными Геракловыми столбами – преддверием Атлантиды – Гипербореи. Что именно навело на такую мысль друга Вольтера – предстояло разобраться на месте.

И вот я на Ямале. До этого научно-поисковая экспедиция «Гиперборея» исследовала многие регионы Крайнего Севера и Евразии в целом. Ибо пути миграций гиперборейцев с севера на юг (после гибели их Полярной Прародины и изменения климата в сторону резкого похолодания) пролегал по разным маршрутам. Среди стартовых регионов было и Приобье, которое по тогдашним своим природным характеристикам, конфигурации русла рельефа и морских берегов могло выглядеть совершенно по-другому. С полным основанием сказанное можно отнести и к полуострову Ямал, площадью в 122 тысячи квадратных километров, что сравнимо со многими другими крупными полуостровами Земли (территория же Ямало-Ненецкого автономного округа, включающего все Северное Приобье, чуть ли не вдвое больше Японии).

История Ямала органически вписывается в гиперборейскую эпоху и закономерно сопрягается с полярной концепцией происхождения человечества и земной цивилизации. Как правило, топоним «Ямал» переводится очень просто: от ненецких слов «я» – «земля» и «мал» – «конец»; я + мал = ямал («конец земли»). Все, казалось бы, ясно, все прозрачно – о чем тут еще спорить. Однако спорить как раз таки и есть о чем! Ненцы (по-старому – самоеды) появились на Крайнем Севере в первые века новой эры. По наиболее распространенной гипотезе, пришли они из Южной Сибири (Алтае-Саянское нагорье), хотя есть и другие версии. То, что современные ненцы не слишком похожи на южносибирских аборигенов, не столь уж и важно: эскимосы совсем не похожи на полинезийцев, хотя доказано, что приплыли (точнее, прилетели, согласно эскимосским преданиям, на «железных птицах») в места своего нынешнего обитания именно из Океании где-то в середине I тысячелетия н. э.

Однако что было на Ямале до появления здесь ненцев? Не пустовали же сии обширнейшие земли, по территории превышающие площадь современной Британии! По всему побережью Ямала археологи, вскрывая культурный слой, находят следы пребывания человека, датируемые по нижней хронологической планке III тысячелетиям до н. э. Летом 2001 года на реке Полуй, в 40 километрах от Салехарда, археологи обнаружили татуированную мумию девочки, которую не смогли отнести ни к какой антропологической расе[273]273
  См.: Санин Г., Панкратова К. Четвертая раса: Ученые из Екатеринбурга нашли под Салехардом захоронения, способные пролить свет на историю европейских этносов // Итоги. 9 октября 2001.


[Закрыть], а о времени ее происхождения вообще не могли сказать ничего внятного. Следовательно, ямальские ненцы пришли не на пустое место. Сами они говорят о том, что арктическое побережье было заселено низкорослым народом сихиртья (сиртья), который переселился под землю (ненецкий вариант широко распространенной легенды о «подземной чуди»).

Но нас интересует совсем другое. Не приходится сомневаться, что, появившись на Ямале, ненцы застали здесь уже до них и без них существовавшие названия. Это относится и к реке Оби, устье которой образует обширнейшее Обское море, омывающее полуостров Ямал с востока, и к территории в целом. Название сие вполне могло быть гиперборейским с учетом того, что Обская губа испокон веков выступала западносибирским связующим звеном между Гипербореей и остальным миром. Именно данный регион, как нам теперь хорошо известно, интуитивно привлекал особое внимание Жана Сильвена Байи.

В названии Ямала вполне могут быть отображены древнейшие индоевропейские (гиперборейско-атлантийские) реалии. Прослеживаются ли они в топониме «Ямал»? Более чем бесспорно! Общеизвестно, что имя одного из древнейших ведийских богов – Яма. Так поименован владыка царства мертвых и одновременно – божество неотвратимого наказания. Санскритское слово yama означает «близнец», и все потому, что у Ямы была сестра-близняшка Ями (Ямуна), которая сог, ласно Ригведе (Х, 14, 1–2), соблазнила собственного братца, заставив его вступить в кровосмесительный брак. По позднейшей индуистской традиции Ями считается Царицей ночи, поэтому вполне логично предположить, что именно отсюда происходит малоупотребительное слово «ямеря», означающее «сумерки» и известное из олонецкого северного говора.

Не вдаваясь в дальнейшие мифологические подробности, а также родословную самих ведийских богов, отмечу только, что их имена вполне могли стать основой палеотопонима, который спустя века и тысячелетия новые мигранты – ненцы – осмыслили с точки зрения семантики собственного языка. От общеарийского теонима Яма в конечном счете произошло и русское слово «яма», по смыслу вполне сопрягающееся с функциональными особенностями владыки Подземного царства. В русском языке имеется еще одно понятие с аналогичным корнем – «ям», означающее «почтовую станцию» и ставшее неотъемлемой частью русской жизни во времена татаро-монгольского ига. Отсюда произошли и другие слова – ямщик, ямской и др. Их происхождение из тюркских языков сомнения не вызывает. Но, во-первых, почтовые ямы семантически не имеют ничего общего с ямами – вырытыми углублениями в земле. А во-вторых, тюркское слово jam само могло произойти в рамках ностратической семьи от некоторой общей для тюркских и индоевропейских языков протолексемы. Есть же в тюркских языках слово «яман», означающее «плохо», которое кое-где даже перешло в русский язык (см.: словарь Владимира Даля). Яман, то есть «плохо», как оценочное понятие вполне сопрягается с именем бога смерти – Яма (смерть – это всегда плохо). Предложенная выше этимологическая реконструкция – никакая не натяжка, а логически обоснованный вывод, опирающийся на конкретные исторические и этногенетические реалии.

Однако при выезде моем на Ямал в июле 2002 года была поставлена совершенно конкретная цель – сопоставить гипотетические выводы Ж.С. Байи с теми реалиями, которые через два с половиной века после его переписки с Вольтером и спустя много тысячелетий после гиперборейского исхода с Севера на Юг удастся обнаружить в приполярном и заполярном регионах, бывших столь заманчивыми и недосягаемыми для французского академика в XVIII веке. И на первом месте, безусловно, стояли загадочные Геракловы столбы, кои Байи отождествлял с рукотворными артефактами, относящимися к начальному периоду мировой истории.

Сидя за компьютером в Москве, априори можно было выдвинуть гипотетический тезис: раз Русский Север испокон веков, как шахматная доска фигурами, был уставлен «слепыми маяками» – гуриями, то уж более всего их должно быть в устье Оби, превратившемся в течение тысячелетий в широченный залив – Обскую губу. Для мореплавателей-первопроходцев, заново нанесших на карту эти моря и земли во времена Великих географических открытий, Обская губа, считавшаяся ими настоящим морем, была центром притяжения их нередко титанических усилий. В XVI веке английские военные и торговые парусники, искавшие Северо-восточный проход в Китай и Индию, просто осаждали Полярное Приобье. Хотя, судя по всему, англичане (а также голландцы в лице Баренца) располагали древними сведениями и картами, восходящими еще к гиперборейской эпохе, на коих Северный Ледовитый океан изображался еще судоходным (по существу, он таковым и был), а по Оби и Иртышу явственно обозначался проход в Китай (по крайней мере, если вести указкой или пальцем по карте).

Поездка на Ямал лишний раз подтвердила простую истину: любая теория чего-нибудь да стоит только после того, как подтверждена практикой. Вопреки ожиданиям, гуриев в этой части Российского Севера (и, в частности, на Обской губе) оказалось до обидного мало. Они, конечно, есть и зафиксированы краеведами – и на западном побережье полуострова, куда еще в XVII веке доходили голландские корабли, и по берегам Тазовской губы, традиционного пути проникновения русских землепроходцев к Енисею, и далее, в Восточную Сибирь. Должно быть, раньше гуриев в Приобье было значительно больше. Хотя берега Оби в ее низовьях в основном песчаные, все же подходящий камень имеется в достаточном количестве. Видимо, когда отпала необходимость воздвигать «слепые маяки» в обжитом районе, исходный материал был использован для строительных нужд. Но ключ к разгадке каменных столбов, как оказалось, заключался совсем в другом.

Байи рассуждал правильно, однако ошибся в двух вещах: в координатах и происхождении полярных столбов. Огромных одиночных камней колоннообразной формы в регионе предостаточно, но основная их масса имеет естественное происхождение и находится к юго-западу от полуострова, на Урале, отроги которого вплотную подступают к устью Оби, как бы ныряя у побережья под воды Ледовитого океана, с тем чтобы вынырнуть опять на островах Новой Земли. В Салехарде – столице Ямальского края – испещренные снежниками отроги Полярного Урала видны из любого окна, обращенного к западу. Уральский хребет, протянувшийся на тысячи километров от полярного круга до знойных и безводных степей, – своего рода нерукотворный сварочный шов, соединяющий Европу и Азию. Близ Салехарда это явственно чувствуешь.

Быстроходные паромы в обоих направлениях непрерывно доставляют людей и грузы через Обь – красавицу реку, раздольную, как душа народов, обживших ее берега. От Лабытнанги, расположенного на другом берегу Оби напротив Салехарда, прямо через Уральские горы проложена однопутная железная дорога, связывающая Приобье с европейской частью России. Подобие автомобильной трассы обрывается у самых гор, точнее – прямо на ближайшей из них. Это обычная сопка высотой метров шестьсот, с которой открывается незабываемая панорама Полярного Урала, растянувшегося на тысячи километров к югу и постепенно переходящего в Приполярный и Северный Урал. Но главное было в другом: на противолежащей сопке такой же примерно высоты явственно проступали контуры высоких каменных столбов.

«Так вот оно в чем дело! – возликовало все внутри меня. – Вот же они – приобские “Геракловы столбы”, про которые писал Байи! Только таковыми следует признать не только рукотворные каменные сооружения, но и естественные останцы-кукеры, распространенные во многих частях земного шара, и Урал здесь не исключение». По информации местных краеведов(а они, в свою очередь, опираются на сведения, полученные от геологов), каменных столбов-останцов в округе очень много, но добраться до них не так уж и просто. В одном месте были замечены даже развалины какой-то стены, но данный факт требует уточнения. Чтобы дойти до тех столбов, которые красовались прямо перед моими глазами на близлежащей сопке, требовалось несколько часов пути туда и обратно. Таким временем ни я, ни сопровождавшие меня проводники не располагали. Поэтому было решено, что в скором времени сюда специально вернется киногруппа и в спокойной обстановке отснимет все, до чего удастся добраться и что послужит материалом для будущего видеофильма, который задумала создать при моем участии телекомпания «Ямал-Регион».

В концептуальном же плане все встало на свои места. Ибо, как хорошо известно, в древности (да и не только в древности) объектами поклонения служили не только камни-останцы, но и отдельные валуны (в России такой обычай сохранился по сию пору). Но что же в таком случае первично – поклонение останцам или же поклонение рукотворным менгирам, искусственным столбам и т. п.? Думается, поклонение выдающимся нерукотворным камням и столбам по времени более древнее, чем впоследствии воздвигавшимся по их подобию сейдам, гуриям, колоннам, обелискам и каменным алтарям. На Севере (и, в частности, – на Ямале у ненцев и на Кольском полуострове у саамов) святилища сооружали еще и из рогов и костей животных. Такие во множестве существуют и в наше время. Аналогии напрашиваются сами собой: святилища из рогов и костей известны с глубокой древности и существовали по всему миру. Так, из эллинской истории хорошо известен алтарь Кератон, сделанный из скрепленных бычьих и козьих рогов.