Текст книги "Игра небожителей"

– Мистер Бишоп, вы в порядке? – спросил Виента.

– В относительном, – ответил я.

– В таком случае мы можем продолжить наш путь? – поинтересовался Краммер.

– Да, но только домой, – ответил я.

– Что заставило вас передумать?

– Погружение в глубокую виртуальность в разбалансированном батискафе. Представляете себе, что это такое? – ответил я.

На самом деле я чувствовал себя вполне сносно, но я не был чистым, что и показали бы результаты обследования. Что-то из области шестого чувства не желало палиться, а я серьезно отношусь к подобным сигналам. Поэтому я решил закосить под больного. Тем более что по всем законам жанра меня сейчас должно было бы выворачивать наизнанку, и если бы не волшебное средство похитительницы, я на самом деле чувствовал бы себя отвратительно.

– Разумеется. Надеюсь, потом вы согласитесь с нами поговорить? – участливо спросил Краммер.

– Думаю, завтра-послезавтра я уже смогу быть вам полезным.

4

По дороге домой я, скорчив предельно несчастную рожу, сидел и смотрел в окно на раскинувшееся внизу белое царство облаков. Потом машина пошла вниз, и я увидел дом, а рядом маленькую фигурку Чейза. Он нервно расхаживал по посадочной площадке.

Неужели он действительно обо мне волнуется? – удивился я.

Когда мы сели, он без всякой спешки подошел к машине и открыл мне дверь.

– До встречи, господа, – попрощался я с охраной.

– Надеюсь, до скорой, – ответил Виента.

– Я приму вас, как только буду достаточно хорошо себя для этого чувствовать, – пообещал я и вышел из машины.

– Как вы себя чувствуете? – с, надеюсь, искренним участием спросил Чейз, когда мы остались вдвоем. – Я слышал, вы совершили не совсем корректное погружение в глубокую виртуальность.

– Более чем нормально, – ответил я, – но это – секрет. Надеюсь, вы умеете не болтать?

– Разумеется.

– Вот и хорошо. Для всех желающих меня видеть, я болен.

– Вы больны, и вас не следует беспокоить.

– Именно. А сейчас я бы принял ванну, а потом поел. Эта прогулка не на шутку заставила меня проголодаться.

– Ванна уже ждет, а насчет трапезы я немедленно сообщу повару. Где желаете обедать?

– На свежем воздухе. Так что распорядитесь, чтобы накрыли стол на веранде.

– Что еще?

– Пока все.

В воде тело расслабилось. В голове появился приятный туман. И я поплыл на его волнах. Потом я услышал свой храп и проснулся. Сладко потянувшись, я выбрался из ванны, вытерся, надел, что приготовил Чейз, затем связался с ним.

– Чем могу быть полезен? – спросил он в тот же миг.

– Как насчет обеда?

– Все готово.

– Отлично, Чейз. Я уже иду.

Обед оказался чудом из пяти блюд. Наслаждаясь едой, я подумал, что только ради таких обедов можно было бы согласиться на сопутствующие им приключения. Наевшись, я взял бутылку вина, бокал и отправился в библиотеку. Организм требовал уютного покоя, и возлежание с книжкой на удобном диване, плюс хорошее вино было тем, что нужно. Мне было все равно, что читать, поэтому я взял первую попавшуюся в руки книгу. Ей оказалась «Алиса в стране Чудес». Когда на смену белым кроликам, моржам, плотникам, сумасшедшим шляпникам и мартовским зайцам пришел мой институтский учитель по физике, я понял, что сплю.

Его можно смело назвать учителем от бога. Высокий, худощавый, лет 60. Лицо красивое, семитское. Эрудиция необыкновенная. Язык подвешен так, что ему может позавидовать любой профессиональный болтун. Его лекциями мы заслушивались. Для того чтобы принять экзамен у группы ему хватало 20 минут на всех. При этом он ни разу не ошибся в оценке знаний студента. Однажды трое бугаев, которым он никак не хотел ставить удовлетворительную отметку, решили его припугнуть. Встретили в безлюдном месте… А он оказался мастером рукопашного боя. Двое пустились наутек, а третий попытался отстоять свою честь в спаринге. В результате он получил нокаут и тройку за смелость. Тех же двоих наш физик вышиб из института за трусость. А мой одногруппник умудрился сдать ему экзамен в туалете, рисуя формулы пальцем на стекле…

Во сне мы сидели в нашем институтском парке на скамейке. Была уже достаточно поздняя осень, и пожелтевшие листья падали с деревьев на землю. На физике было старомодное пальто из натуральной шерсти и такая же старомодная шляпа. В реальной жизни он старомодным не был.

– Причина твоей проблемы заключается в том, что ты развращен информационной доступностью, как и все твое поколение, – объяснял он. – В нашем мире для того, чтобы найти ту или иную информацию в большинстве случаев достаточно набрать слово в поисковике. Зачастую не требуется и этого, так как сначала в школе, потом в колледже или университете в твой архив заранее загружают все необходимые материалы, лекции и литературу с уже выделенными для изучения страницами. В результате в лучшем случае вы становитесь квалифицированными поедателями того, что вам дают. Конечно, это удобно, это избавляет от траты времени на поиски материала и все такое. Вот только мы устроены так, что в нашем организме атрофируется все, чем мы не пользуемся. В данном случае – потребность и способность искать и находить. Каких-то пару сотен лет назад человеку достаточно было узнать, что есть книга, в которой содержится нужная ему информация, и он отправлялся за ней за тридевять земель, рискуя потерять все, включая жизнь. Сегодня же, когда кто-то ссылается на неизвестного вам автора, вы чаще всего требуете от сославшегося нужную цитату или, на худой конец, ссылку на нужную страницу книги. При этом мысль о том, чтобы самостоятельно отыскать ее и прочесть полностью, или самостоятельно найти нужный фрагмент, вам даже не приходит в голову, а отказ предоставить готовенький материал воспринимается, как несостоятельность сославшегося, а не собственная леность. Это делает вас чрезвычайно похожими на информационных глистов, способных питаться только тем, что вынужденно предлагаем им тот, на ком они паразитируют. При этом подобно глистам вы утрачиваете собственные глаза и уши, которые нахрен не нужны, если ты обитаешь в чужом кишечнике.

Так что, друг мой, ты информационно слеп не потому, что в пределах твоей досягаемости нет нужной информации, а потому что твои информационные глаза так и остались недоразвитыми. Отсюда следует, что для того, чтобы прозреть, тебе надо научиться самому добывать информационную пищу.

– Но как это сделать?

– Предпринимая самостоятельные шаги. Сначала они будут неуклюжими. Ты будешь падать и разбивать себе коленки. Тебе будет больно. Но только так ты сможешь научиться смотреть на мир своими собственными глазами, самостоятельно отбирая информацию для поглощения. Ведь тот же выпуск новостей… С одной стороны, он вроде бы позволяет тебе самому делать выводы по поводу передаваемых сюжетов; с другой стороны, он задает поле тем, по которым ты будешь делать свои выводы.

Другая сторона проблемы заключается в том, что вас учили и учат поглощать, хранить и выдавать желательно в том же виде полученную информацию, что превращает вас в жалкое подобие ее носителей. Поэтому, будучи набитыми под завязку информацией, вы ведете себя так же, как и при полном ее отсутствии. А информация – это пища, и чем выше твой КПД по ее перевариванию и усвоению, тем меньше тебе ее нужно для информационного насыщения. Любая не переваренная информация вызывает остановку мышления, как и проглоченные булыжники – остановку желудка. Именно способность ее переваривания делает информацию ядом или лекарством.

– Хотите сказать, что я ничего не понимаю, потому что знаю чересчур много?

– Ты ничего не понимаешь, потому что ждешь с небес готового понимания желательно в красивой обертке и с доставкой на дом. Вот только если даже какой-нибудь добренький дядя принесет тебе такое понимание, оно будет чьим угодно, но только не твоим. Понимание – процесс активный, даже если твоя активность заключается в абсолютной пассивности, как при медитации.

– Но что я могу сделать, если мне постоянно приходится реагировать на обстоятельства?

– Все верно, когда у тебя нет времени для осознания твоих действий, тебе приходится делать, что тебе говорят. Но каждая свободная секунда – это возможность, которую нельзя упускать.

– Но у меня не так много свободных минут. Их едва хватает на отдых после очередного приключения.

– Так сделай так, чтобы у тебя их было больше. Вывод же напрашивается сам.

Ладно, давай теперь обсудим другой не менее важный вопрос: Как ты думаешь, чем управляющие тобой люди отличаются от тебя?

– Влиятельностью?

– Влиятельность – это слово. Тебя же должна интересовать суть.

– У них есть деньги, власть, средства…

– А почему у тебя этого нет?

– Не судьба, наверно.

– А вот тут ты ошибаешься. То, что ты называешь властью, деньги, положение в обществе… все это – побочный результат освоения искусства, с одной стороны, делания верных выводов, основываясь на минимальной информации, с другой стороны, создания необходимых информационных потоков для других. Сделай людей информационно зависимыми от тебя, и они отдадут тебе все. Вождь – это тот, кто думает за остальных.

– Мне кажется, вы упускаете из виду такой немаловажный фактор, как удача.

– Удача – это искусство выбирать.

– Что вы имеете в виду?

– Каждое мгновение, каждый квант времени – это выбор, причем из тех вариантов, которые ты способен увидеть. Успешные люди видят возможности там, где прочие не видят ничего. Поэтому они и успешные.

А теперь иди и ищи. Вперед.

Сказав это, он спустил меня с поводка (которого не было еще мгновение назад). Я рванулся к свободе, упал с дивана и проснулся. К счастью, падение обошлось без ушибов. Сев на диван, я вызвал Чейза.

– Принесите, пожалуйста, чаю, – попросил я.

Минут через 10 он появился с подносом в руке. На подносе стояла чашка, заварной чайник, тарелка со сладостями. Поставив это на стол, он налил в чашку чай. Закончив с чаем, он не ушел, а принял стойку, означающую «нужно поговорить». То есть встал рядом и уставился на меня.

– Что у вас? – спросил я.

– Звонили Робертсоны. Интересовались вашим здоровьем и сокрушались по поводу произошедшего.

– И что?

– Они жаждут с вами поговорить.

– Что вы об этом думаете?

– Это было бы весьма любезно с вашей стороны.

– Это все?

– Еще звонила Вероника Стилл. Она приглашает вас приехать к ней в гости. Хочет лично извиниться.

– И что мне делать?

– Думаю, вам стоит принять ее приглашение.

– Хорошо. Сообщите, что я с удовольствием принимаю ее приглашение.

– И еще господа из службы безопасности. Они просили сообщить, когда вы сможете их принять.

– Только не сегодня.

– Понял.

– Сегодня я хочу побыть один. Переварить произошедшее.

– Понял. Я вам еще нужен?

– Пока нет. Спасибо.

Когда он ушел, я позвонил Робертсонам. Ответила Мирабелла.

– Здравствуйте, – сказал я, – вы хотели со мной поговорить?

– Мы хотели узнать, все ли у вас в порядке и попросить прощения за то, что с вами произошло. Это просто ужас какой-то. Поверьте, ничего подобного… иначе мы…

– Спасибо за беспокойство. Со мной все в порядке. Так что все обошлось, – воспользовавшись паузой, заверил я.

– Мы так рады этому.

– Что же до ваших извинений, то я не могу их принять, так как это означало бы признание того, что вы виноваты в произошедшем, тогда как на вас никакой вины за это нет. Мне самому надо быть более осмотрительным. В общем, все хорошо, что хорошо кончается. И я рад нашему знакомству.

– Мы тоже рады знакомству. Приезжайте к нам в любое время.

– С удовольствием приму ваше приглашение. Но сначала мне надо вырваться из рук стражи. Они жаждут устроить для меня викторину. А потом сделать кое-какие дела. Но как освобожусь, так непременно.

– Будем рады вас видеть.

– Я тоже.

Покончив с обязаловкой, я погрузился в чаепитие. Я пил медленно, наслаждаясь каждым движением, каждым глотком, стараясь почувствовать каждый оттенок вкуса. И это помогло: чай начал растапливать лежащую комом где-то в глубинах моего сознания информацию, запускать процесс переваривания, усвоения…

Как говорил один мой институтский друг, жизненные сложности существуют для того, чтобы не давать нам времени на размышления. И моя медитация с чаем послужила тому подтверждением – оказалось достаточно посидеть так за чашкой чая, чтобы мир вокруг начал переворачиваться с головы на ноги. Вот только времени на полное переваривание интеллектуальной пищи у меня не было, и, допив чай, я вошел в сеть и приступил к поиску.

Не знаю, как это с черной кошкой в темной комнате, но искать при помощи поисковиков то, не знаю, что… Если бы не разговор с физиком во сне, я, как он и говорил, забросил бы поиски минут через сорок. Но сдаваться после него было не царским делом, и я бороздил просторы сети, забрасывая наугад один запрос за другим.

Наконец, часа через полтора я нашел на одном из конспирологических форумов ссылку на книгу Герберта Федоровича Ольшанского «Гиперличность. Подводная часть айсберга». Судя по его краткой биографии, Ольшанский был ученым настоящим, а не тем выдающим себя за исследователя шизофреником, каких просто обожают подсовывать нам СМИ под видом ученых.

Пролистав несколько страниц его книги, я убедился в том, что нашел то, что нужно. Чтение я решил оставить на потом, так как моя голова к тому времени окончательно превратилась в тупой, твердый предмет. Поэтому, наскоро поужинав, я отправился спать.

Всю ночь мне снилась какая-то чертовня. То я за кем-то гнался, то от кого-то убегал. Проснулся я настолько разбитым, словно эти гонялки были не во сне, а наяву. Встав с кровати, я первым делом сходил в туалет. Затем наскоро принял душ, почистил зубы и побрился. После этого я связался с Чейзом.

– Чего желаете? – спросил он.

– Чего-нибудь поесть, – ответил я.

– Сию минуту сообщу повару. Что-то еще?

– Как вы думаете, что день грядущий нам готовит?

– Утром звонили господа из службы безопасности. Они настойчиво просили их принять.

– Сообщите, что я приму их после завтрака.

– Хорошо.

– Это все?

– Еще ваши соседи… История с похищением сделала вас живой легендой, так что они мечтают с вами познакомиться.

– Какие из них?

– Боюсь, что все.

Нечто похожее было, когда я только-только пытался освоить медитацию. Стоило мне расслабиться и начать погружаться в транс, как начинало чесаться все тело. При этом достаточно было почесаться хоть раз, и погружение было насмарку. Потом, когда я смог перетерпливать зуд, ко мне начали ломиться люди. Причем именно во время погружения. И лишь только после того, как я научился игнорировать все звонки, как в дверь, так и по сети, это наваждение закончилось.

Поняв, что соседи мне почитать спокойно не дадут, я спросил у Чейза:

– А что там с приглашением Вероники Стилл. Оно еще в силе?

– Она будет рада вас видеть, – ответил он, сверившись с ее сетевым секретарем.

– Тогда сообщите ей, что я отправляюсь к ней в гости сразу же после беседы со стражей.

– Будет исполнено.

Пока мы разговаривали, я надел приготовленный вечером специально для завтрака легкий костюм темно-зеленого цвета и отправился на веранду, ставшую для меня летним вариантом столовой. Завтрак, как и следовало ожидать, был просто чудесным. Дождавшись, пока я допью кофе, Чейз пригласил на веранду стражу.

– Доброе утро, господа, – сказал я им, когда они вошли. – Сегодня чудесный день, поэтому я предлагаю вам прогуляться пешком, а заодно и поговорить. Надеюсь, вы не возражаете?

День действительно был чудесным. После ночного дождя растительность в саду благоухала. Было тепло и тихо. Короче говоря, не погода, а мечта.

Стражники не возражали. По крайней мере, вслух. Поэтому мы вышли из дома и медленно побрели по парковой дорожке. Я в центре. Справа Виента, а слева Краммер.

– Господа, я нисколько не сомневаюсь, что мы с вами находимся на одной стороне, но прежде, чем отвечать на ваши вопросы, я бы хотел услышать от вас объяснение того, что случилось вчера. Я имею в виду ваш совместный пикник с похитителями, – начал я разговор. – Думаю, погружение в батискафе сильно выбило меня из колеи, поэтому вчера я не стал заострять свое внимание на столь своеобразный способ удерживания людей в заложниках. За ночь же я достаточно пришел в себя, и мое любопытство выздоровело.

Слово для защиты взял Краммер:

– А тут все очень просто, – как ни в чем не бывало, сообщил он. – Мы знали, что у Каина нет причин причинять вам вред. А раз так, то вооруженные люди нужны были ему для того, чтобы помешать кому-либо еще вмешаться в вашу встречу, и чтобы избежать лишних разговоров.

– Каких это еще разговоров? – спросил я.

– А как бы вы отреагировали, если бы он просто пригласил вас поболтать в глубокой виртуальности?

– Я послал бы его, не задумываясь.

– Вот ему и оставалось либо долго и безуспешно вас уговаривать, либо предложить это так, чтобы вы не смогли отказаться. Что он и сделал. Когда вы убыли в неизвестном направлении, нашим захватчикам оставалось держать нас в поле зрения и блокировать сеть. А так как мы профессионалы, мы поняли, что лишние резкие движения могут лишь ухудшить ситуацию. Эти ребята тоже были профессионалами, и тоже понимали, что мы все понимаем. Это взаимопонимание позволило нам без страха друг друга перестрелять неплохо провести время. Мы же не какие-нибудь тупоголовые идейные фанаты из противоборствующих лагерей.

– Ладно, господа, будем считать, что эта тема закрыта, – решил я.

– Тогда скажите, – вступил в разговор Виента, – что от вас хотел Каин?

– Познакомиться.

– Зачем?

– Ему сказали, что я – интересный тип.

– Кто ему это сказал?

– Анна.

– Какая Анна?

– Думаю, это Лже-Вероника или Аделаида. Кто из них конкретно, я не знаю.

– Вы познакомились, и что еще?

– Он сказал, что если я буду достаточно ему интересен, он сможет мне помочь выкрутиться из сложившейся ситуации.

– Каким образом?

– Понятия не имею.

– Он назначил вам встречу? Дал какую-нибудь контактную информацию? Объяснил, как с ним связаться?

– Думаю, это вообще не в его характере. Когда он захочет, он легко сможет меня найти. А мои желания его вряд ли волнуют.

– И как, по-вашему, прошла встреча?

– Стремно. Из-за того, что у меня нет собственной точки доступа в глубокую виртуальность, мне пришлось погружаться в собранном на скорую руку из несбалансированных частей батискафе, так что самочувствие было отвратительным.

– А почему у вас нет точки доступа?

– Потому что я терпеть не могу эту хрень. А как у вас обстоят дела? – сменил я тему.

– К сожалению, пока никак, – признался Краммер.

– Они прекрасно заметают следы, – подтвердил Виента.

– Вы что, даже дом не нашли?

– В округе таких нет. Так что либо вас отвезли в другую часть света, либо, что более вероятно, использовали голографические декорации. Вполне возможно, вас сразу же отвезли на тот склад, откуда вам потом повезло бежать, – ответил Виента.

– Действительно повезло, – согласился я. – Ну а склад? Его вы нашли?

– Это практически невозможно. Вы утверждаете, что не помните, как оттуда выбрались, и где конкретно были, а память машины, на которой вы вернулись домой, уничтожена вирусом. В любом случае мы ничего бы там не нашли. Против вас работают профи. Так что вы до сих пор живы только благодаря необычайному везению.

– Я каждый день благодарю за это судьбу.

– А теперь мы бы хотели попросить вас установить тревожную кнопку.

– Надеюсь, для этого никуда не надо лететь?

– Вам достаточно дать согласие. После этого мы пришлем небольшую программу, которую вам надо будет установить, сначала кликнув по ней, а потом везде кликая на «да».

– Хорошо. Давайте вашу программу.

Через 10 минут в моем меню появилась иконка тревожной кнопки, и довольные стражники, проводив меня домой, отправились восвояси.

– Что нового? – спросил я у Чейза, когда проводил гостей.

– Вероника Стилл сообщила, что будет рада видеть вас у себя.

– Отлично. А как с очередью к моему телу?

– Растет с неимоверной скоростью.

– Тогда седлайте коней, пока меня не растерзали соседи в пароксизме дружелюбия.

– Кони уже оседланы.

– Тогда в путь. Надеюсь, вы со мной?

– Боюсь, это невозможно.

– Почему?

– Потому что я привязан к дому, а не к вам. Так что приношу свои извинения.

– Жаль.

– У госпожи Стилл нет нехватки в прислуге.

– Все равно.

– Увы, есть вещи, над которыми мы не властны.

– Ладно, Чейз, не скучайте.

– Постараюсь.

На этом мы с ним расстались.

5

Моим космическим конем была яхта, покинув которую, я попал в неприятности, как кур в ощип. Команда была той же. По крайней мере, красотка стюардесса. Судя по бейджику, ее звали Кларисой.

– Можно вас кое о чем попросить? – спросил ее я, и она вытянулась передо мной чуть ли не по стойке смирно, лучезарно улыбаясь.

– Все, что в моих силах, – ответила она.

– Принесите мне предельно крепкий кофе, потом сделайте так, чтобы до прибытия меня никто не беспокоил. А за час до посадки предупредите.

– О чем?

– О том, что до посадки остался час.

– Хорошо. Я поняла.

Через полчаса после этого разговора я, подкрепившись кофе и пирожными, возлежал на удобном диване и читал книгу Ольшанского. Думаю, стоит вкратце пересказать ее содержание.

В начале книги профессор Ольшанский приводит наиболее распространенный взгляд на структуру мегаличности, согласно которому она имеет пирамидальную форму. Ее вершиной является основатель, который может быть изначальным, вторичным или мнимым. Изначальным называется основатель, чье изначальное имя становится именем мегаличности. Это истинный основатель мегаличности, к которому со временем присоединяются остальные ее составляющие. Так в моем случае изначальным основателем был тот Виктор Бишоп, с которого все началось.

Зачастую мегаличности значительно переживают (в смысле живут намного дольше) своего изначального основателя, и если после его смерти роль основателя достается кому-то другому, этот основатель называется мнимым.

Нередко встречаются мегаличности, основателями которых являются некие идеализированные образы изначального основателя, не имеющие за собой живого человека из плоти и крови. Такое случается либо тогда, когда после смерти основателя никому не удается получить его статус; либо мегаличность изначально формируется вокруг вымышленного образа. Такие основатели называются мнимыми.

Следующей ступенью является внутренний круг, который в свою очередь делится на ближний и дальний круги. Ближний круг – это 5—7 контролируемых лично основателем составляющих. Ольшанский осознанно избегает называть их людьми, так как если составляющие внешних кругов еще разделяют свою личность с мегаличностью, то по мере продвижения в более высокие круги составляющие благодаря являющимся по своей сути промывкой мозгов посвящениям начинают полностью ассоциировать себя с ней. Количество принадлежащих к ближнему кругу составляющих определяется нашей природой. Дело в том, что человек не может контролировать более 5—7 человек, поэтому наличие более 7 непосредственных подчиненных будет означать невозможность контроля над ними.

По этой же причине дальний внутренний круг не может насчитывать более 49 составляющих.

Что же до внешнего круга, он может подразделяться чуть ли не на бесконечное число кругов, на основании того же численного отношения.

Дальше Ольшанский утверждает, что эта пирамида является идеальной, описывающей структуру идеальной мегаличности, подобно тому, как ньютоновские формулы описывают идеальный мир инерционных систем отсчета, абсолютно твердых тел и материальных точек. По отношению к реальным мегаличностям данная структура является несостоятельной как качественно, так и количественно.

Конечно, пишет Ольшанский, если бы составляющие были безликими машинами, к ним с достаточной точностью было бы применимо идеальное представление о структуре мегаличности, но в реальном человеческом мире оно, как и учения социалистов, разбивается о суть человеческой природы, в частности о то, что человек всегда, прежде всего, решает свои задачи и идет к своим целям. Будучи людьми по своей природе, составляющие, хоть и отождествляют себя с мегаличностью, тем не менее, каждая из них стремится тянуть одеяло на себя. Причиной количественной несостоятельности является то, что отношение один к пяти или семи нарушается на всех уровнях за счет того, что у каждой из составляющих имеется свой штат секретарей, помощников, советников, ассистентов… То есть на практике мы имеем не 7 составляющих, а 7 толп. В результате никто никем толком не управляет, а структура мегаличности в реальности является пирамидовидным аморфным образованием, старшинство ролей в котором распределяется по степени полноты видения общей картины. В результате реальным лидером может быть даже какой-нибудь секретарь или советник, официально не являющийся составляющей мегаличности. Ели же такого лидера нет, мы имеем несколько функционирующих отдельно друг от друга субмегаличностей или группу маленьких пирамид, объединенных зачастую исключительно только именем.

Дальше шло разжевывание этого материала. И чем больше я читал книгу, тем больше убеждался, что не было никакой причины меня убивать. В качестве себя я нафиг никому не нужен. В качестве Бишопа я настолько никто, что мной вполне можно пренебречь.

По официальной версии, узнав, что его кто-то пытается отправить к праотцам, некто нанимает меня для того, чтобы злодеи приняли меня за него. И пока я своим кряканьем привлекаю внимание охотников, он сидит в засаде, чтобы пристрелить их и повесить их головы в качестве трофея на стену у себя в кабинете. Вот только чем дольше я варился в этом котле, тем меньше мне нравилась эта версия происходящего. К тому же она была официальной, что с большой вероятностью означало, что она не стоит и выеденного яйца.

Не найдя ответ в книге, я решил побеседовать с автором. Первой мыслью было прикинуться каким-нибудь журналистом, писателем или полицейским, что сплошь и рядом делают герои детективов, но, немного поразмыслив, я решил идти к нему с поднятым забралом.

Правда, найти его оказалось не намного проще, чем книгу, так как жил он у черта на куличках в одном из наиболее низкорейтинговых мирков. Контакты в сети не оставлял. С внешним миром общался только посредствам электронной почты. К счастью, его емейл был указан на том же форуме.

Немного подумав, я написал ему следующее письмо:

Уважаемый Сергей Альбертович!

Извините за беспокойство, но мне необходимо с вами встретиться. Для меня это вопрос жизни и смерти. Не знаю, чем могу быть полезен Вам, но надеюсь, моя история окажется для Вас достаточно интересной, чтобы потратить на меня немного Вашего драгоценного времени. Дело в том, что меня пытаются убить, и это связано с мегаличностью. Больше я не могу написать, но при встрече готов рассказать Вам все, что сможет вас заинтересовать. Пожалуйста, не оставляйте меня без помощи, так как я не знаю, к кому еще могу обратиться.

Если бы мне пришло такое письмо, я бы наверняка решил, что его автор – сумасшедший псих и поспешил бы тут же его забанить, но ничего лучше мне в голову не приходило, поэтому я отправил ему этот кошмар эпистолярного жанра.

Чтение, поиск и письмописание меня изрядно вымотали, поэтому я решил немного отдохнуть, для чего вызвал стюардессу.

– Чем могу быть полезна? – спросила она, впорхнув в каюту. Очень милая, несмотря на свою красоту барышня. И почему это у Бишопов не принято волочиться за прислугой?

– Принесите, пожалуйста, чай, а потом организуйте электросон.

– Чай сейчас будет, а вот сон… Мы прибудем на место ориентировочно чуть раньше, чем через два часа.

– Тогда давайте ограничимся чаем.

– Хорошо. Какой чай принести?

– На ваше усмотрение.

– Хорошо, – сказала она и изящно выпорхнула из каюты.

Через двадцать минут она вернулась с кучей чайных причиндалов.

– Я приготовила белый китайский чай, – сообщила она. – Он требует особого заваривания. Так что если вы не против, я побуду вашим чайным поваром.

– Я буду только рад этому.

Она расставила на специальной чайной доске (это что-то вроде столика без ножек с деревянной решеткой сверху и поддоном снизу) миниатюрный чайник, похожую на штуку для молока в европейских чайных сервизах «чашу справедливости», горшок с какими-то щипцами, щетками и прочими клюшками для гольфа, как я окрестил эти приспособления, и две миниатюрные, размером с рюмки для водки, пиалы. Также на доске был странной формы глиняный зверь, похожий на коричневую свинью в черных яблоках (его она назвала хозяином доски), и миниатюрная посудина с сухим чаем.

– Он меняет цвет, если его облить кипятком, – сообщила она. Затем полила хозяина кипятком из термоса, который принесла в мою каюту вместе с чайными прибамбасами.

Ошпаренный зверь стал ярко зеленым в ярко красных яблоках. Побыв таким секунд 10, он вернулся к обыденным цветам. После этой демонстрации стюардесса приступила к процедуре заваривания.

Прежде, чем начать заваривать чай, она дала мне его понюхать. Пах он приятно. Затем она обдала посуду кипятком, который слила на хозяина доски, заставив того впасть в краску. Затем она засыпала в заварной чайник чай, обдала его кипятком, слила воду опять на хозяина и только после этого заварила чай. Подержав его чуть дольше 15 секунд, она слила прозрачную жидкость в «чашу справедливости», затем разлила его по чашкам (так она назвала миниатюрные пиалы). На вкус чай оказался приятным. Пока мы его пили, она рассказывала о Китае и о чаях. Пили мы его долго, так как заваривался он раз 10, не меньше. После пятой чашки чая настроение поднялось, тело расслабилось, и по нему начало распространяться приятное тепло.

Когда чай был выпит, пришло время готовиться к прибытию. Так как я ехал к даме, я побрился, принял душ и переоделся во все чистое и приличное. После отделения для пассажиров третьего класса ВИП-отделение космопорта показалось мне особенно чистым, малолюдным и… замечательным. Все-таки здорово быть богатым, даже если богат кто-то другой, а ты просто играешь его роль.

С Вероникой я встретился на вокзале. Вернее, она приехала на вокзал встретить меня. Рост средний. Красивые черты лица. Волосы абсолютно черные до плеч. Одета она была в элегантно-простой серый костюм и туфли на средней высоты каблуках.

– Рада знакомству, – сказала она и протянула маленькую, изящную руку.

– Я тоже очень рад, – ответил я, и поцеловал протянутую руку.

Это заставило ее улыбнуться.

– Пойдемте. Моя машина в двух шагах, – пригласила она.

У нее был неброский без наворотов аэромобиль с автопилотом.

– Домой, – распорядилась она, и машина плавно взлетела.

За те 30 с лишним минут, что мы провели в машине, Вероника меня очаровала. Каждое ее слово, каждый жест были изящными, красивыми и одновременно простыми. Не помню, кто сказал, что истинные аристократы выглядят и ведут себя намного проще дорвавшихся до богатства и власти выскочек потому, что им не надо доказывать, что они не такое быдло, как менее везучие их собраться. Так вот, поведение Вероники было олицетворением такой простоты. Ее аристократичность была абсолютно естественной и само собой разумеющейся что ли. Глядя на нее, у меня ни разу не возникло сомнение в том, что если она и не основательница своей гиперличности, то, как минимум, человек из внутреннего круга. К тому же у нее не было и намека на терминал, что, правда, ничего не означало: у меня его тоже не было, однако в структуре Бишопа я был никем. Но по мне это можно было определить без всяких терминалов, невооруженным взглядом.