Текст книги "Убивают не камни"

– Ты бы села лучше, обойдемся без чая, – подхватился следом за нею бойкий охранник.

– Ты, может быть, и обойдешься, – сморщила нос Зинка. – Тебе никто и наливать не будет. Стереги меня, да не бойся, не убегу! Куда от вас, от двоих, смоешься? Я бегать не умею, в окна не прыгаю, как мой жилец. Этот спорт мне незнаком, я предпочитаю только один вид спорта.

– Литробол, что ли? – хмыкнул парень.

– Дурак! – осадила она. – Борьбу. Постельную.

– Этот вид спорта все уважают, – засмеялся охранник.

Поставив чайник на газовую плиту, Зинка несколько раз чиркнула спичкой, разжигая горелку. Скоро чайник закипел.

Стоя у дверного проема, парень удивился:

– Ты зачем кипятишь? На улице жара, здесь духота, кто кипяток сейчас пьет? Вспотеешь, как крокодил под водой.

– Я люблю все экстремальное, – качнулась Зинка. – Что это за чай, если он не горячий? Вот сейчас приедут менты, упекут меня в КПЗ, там уже никто горячего кипяточку не нальет, – улыбнулась охранникам, достала три стакана из шкафчика, сказала. – Я налью всем, а вы сами думайте, кто из вас будет пить, а кто не будет. Вот тут и конфеты. Неплохие кстати, – достала из второго шкафа конфеты, положила на стол. – Угощайтесь. А ты садись, чего топчешься? В ногах правды нет! – сказала бойкому, топтавшемуся у двери. Он сел. – Когда еще нам вместе доведется чайку похлебать? Может, никогда. – Расставила стаканы против каждого. Взяла чайник за горячую ручку и, обжигаясь и ворча, стала медленно разливать кипяток по стаканам. Налив, поставила чайник на плиту. Достала из шкафчика заварку, бросила по пакетику в стаканы и села.

Охранники наблюдали за тем, как она сосредоточенно все делала.

Мужиковатый охранник в желтой рубахе смотрел подозрительно. Почему-то ему все это было не по душе.

Бойкий в голубой рубахе хмыкал и качал головой.

Медленно развернув конфету, исподлобья наблюдая за парнями, Зинка откусила ее и, обжигаясь, надпила чай, похваливая:

– Не стесняйтесь, – сказала охранникам. – Это вкусно.

Парни отрицательно покрутили головами.

Вдруг сверкнув глазами, Зинка резким движением руки плеснула чай из стакана в лицо бойкому. Стремительно схватила второй стакан и плеснула в лицо мужиковатому. Но тот успел отвернуться, и кипяток обжег ему грудь.

Оба парней вскочили.

Бойкий взвыл и кинулся к крану с холодной водой.

Мужиковатый закричал от боли и потянулся к Зинке.

Схватившись за столешницу, она опрокинула на него стол. И пока он возился с ним, выскользнула из кухни. Распахнула входную дверь, кинулась в подъезд и на улицу. Бежала, что есть духу.

Когда мужиковатый охранник выметнулся из подъезда, она была уже далеко.

Кипя от ярости и от ожогов, он бежал за нею по тротуару большими шагами, зацепившись взглядом за мелькающую в толпе красную кофточку. Закусил губы, нет, не уйдет, все равно достану, придушу, мерзавку! Его взгляд был обострен.

Прикрываясь прохожими, стараясь смешаться с толпой, Зинка неслась, как ветер.

Но расстояние между ними неуклонно сокращалось.

Оглядывалась, она злилась, что никак не может оторваться. Она хорошо бегала, у нее была спортивная фигура, но парня несла ярость, которая прибавляла сил.

Он уже представлял, как схватит ее за шиворот, придавит негодяйку так, что мало ей не покажется. Ясно, что Зинка не была запуганной домашней девушкой, какой показывала себя в квартире. У парня открылось второе дыхание, он прибавил шагу, еще немного и – вот она.

– Стой! Не уйдешь! – кричал, размахивая травматом. У него были сумасшедшие глаза, в которых стояло только одно желание, размазать Зинку по асфальту, припечатать коленом так, чтобы у нее глаза вылезли из орбит.

Ее мозг работал четко: парень физически сильнее, если он насядет на нее всей массой, она уже не сможет вывернуться из его рук. Впрочем, она хорошо владела своим телом и знала, что не всегда сила побеждает. В ее активе есть несколько приемов, какие могут выбить противника из седла и отключить полностью на короткое время. Вдобавок она умела владеть оружием. Это были ее преимущества, о каких парень, разумеется, ничего не знал.

Слыша за спиной гулкое отчетливое дыхание парня, она представляла, как вот-вот его рука опустится ей на плечо или шею.

И в тот миг, когда охранник действительно собирался это сделать, Зинка, оглянувшись, мгновенно приняла решение. Внезапно резко остановилась и присела на корточки, удерживая собственное тело в равновесии.

С разбегу ударившись ногами, парень запнулся и, потеряв равновесие, перелетел через нее, растянулся на асфальте, выронив травмат.

Не успел охранник прийти в себя, как Зинка схватила ствол и проворно вдавила ему в шею. Как было ни прискорбно ему осознавать, но она переиграла его. Зинка глубоко дышала, однако ее голос у него над ухом прозвучал разборчиво:

– Не шевелись, дебил! Продырявлю глотку, как кусок арбуза! – она сразу определила, что это травмат, но глотку его пули могли разорвать запросто.

Прохожие разбежались, увидав оружие.

От негодования охранник готов был грызть зубами асфальт, весь напружинился, готовясь к броску. Но Зинка ударила по затылку рукояткой пистолета, и тело парня обмякло.

Рядом была остановка. Подкатил автобус. Зинка метнулась к нему. Заметила, как неподалеку какая-то женщина с седыми волосами, в белой блузке и сумкой в руках, испуганно глядела на нее и звонила по телефону. Определенно в полицию.

Подскочив к ней, Зинка приблизила к лицу ствол, ничего не говоря, протянула руку за телефоном. Женщина скукожилась, задрожала и отдала. Зинка сунула его в карман джинсов и прыгнула в автобус.

Пассажиры, видя пистолет в ее руке, с опаской сторонились и спешили выйти на следующей остановке. Она смотрела исподлобья, сунув ствол за пояс.

Через две остановки Зинка выпрыгнула из автобуса, подошла к урне, демонстративно, на глазах у стайки молодых ребят бросила пистолет в мусор. Перебежала улицу и села в другой автобус.

Наверняка знала, что этот молодняк сейчас обязательно достанет травмат из урны, это хорошо, пускай начинает с малого. А подрастет, захочет взять в руки боевое оружие, захочет кого-нибудь грабануть. Смотришь, применит в деле. Так и пополняется их сообщество.

Уже давно Зинка другой жизни для себя не представляла.

Сейчас пересела еще пару раз в очередные автобусы и исчезла из виду.

Охранник после удара по голове скоро очнулся, голова гудела. Поднялся на ноги, кинулся по сторонам, пока кто-то не сказал, что она прыгнула в автобус. Он сник, как побитый пес. Ее уже не догонишь.

Опустошенный и униженный, вернулся к Зинкиному дому. Даже ожог груди не ощущался такой болью, как это унижение.

Подъехал Акламин. Парень сбивчиво рассказал ему, как все произошло.

В квартире мучился от боли второй охранник с обожженным лицом.

Аристарх вызвал скорую. Опера осмотрели квартиру, сняли отпечатки пальцев. За окном в траве нашли пистолет, выброшенный Зинкой.

Прошло десять дней. Шехова неплохо шла на поправку. Глеб каждый день наведывался к ней в больницу, чтобы она не чувствовала себя одиноко и не испытывала страха за свою жизнь. И совершенно осознанно не заводил разговора о перстне и о Судоркине, пока у нее не прошло состояние стресса.

На этот раз тоже поехал проведать, надеясь, что, может быть, она будет готова завершить начатый еще в квартире Зинки разговор. Уже прошло достаточно времени, чтобы оклематься и раскрыть все обстоятельства дела.

Охранники у двери палаты сидели в белых халатах на стульях. Оба были светловолосыми, одинакового роста с похожими прическами. Издалека могло показаться, что они близнецы, но вблизи это были разные люди с разными, совершенно непохожими, лицами и с разными повадками.

Они, зная о промахе парней, стороживших Зинку, особенно настороженно секли глазами за всеми, кто появлялся в коридоре. Пациентов, лежавших в соседних палатах, не подпускали близко к себе и те уже обходили их стороной. Но всякий раз поглядывали искоса и ворчали что-то себе под нос.

Казалось, что парни больше охраняли самих себя, нежели вдову. Впрочем, к Шеховой через их фильтр свободно проходили только те медсестры и врачи, каких они знали в лицо.

Корозов приехал в тихий час. Коридор был пуст. В палатах спали. В некоторых открыты двери, чтобы не было душно. Откуда-то слышался храп, где-то раздавался сип и посвистывание. Просто сонное царство, не иначе. В коридоре даже медперсонала не видно. Полный штиль.

Стараясь не шуметь, Глеб мягко прошагал к одноместной палате Шеховой. Увидав его, охранники вскочили со стульев.

– Спит? – спросил, кивнув на дверь.

– Читает книжку. Она никогда днем не спит, – сказал охранник.

Второй подтвердил, смотря на Глеба во все глаза.

Негромко постучав в дверное полотно, Глеб услыхал в ответ:

– Я не сплю! Входи!

Он вошел. Она в халате располагалась за столом с книгой в руках. Волосы на голове приведены в порядок. Поднялась со стула ему навстречу, виновато улыбнулась:

– Мне уже надоело лежать, Глеб. Скажи врачу, чтобы выписал. А то меня он не слушает. Нет, говорит, еще не все в норме. Но я-то знаю, что это по твоей просьбе он меня держит тут. Я совершенно здорова, а синяки, они сразу не проходят.

– У совершенно здоровых людей синяков и ссадин не бывает, – отозвался Корозов. – Врачу виднее, сколько тебя лечить.

Она опять улыбнулась:

– Что ж вы, мужики, такие упертые? Я правда здорова. И потом, всю жизнь в этой палате прятаться не будешь.

Ничего не ответив, Глеб отметил про себя, что ее лицо с каждым днем преображалось, следы побоев исчезали, оно приобретало прежнюю привлекательность.

Убрав с лица улыбку, Шехова серьезно проговорила:

– Пришла пора, Глеб, поговорить. Я видела, как ты старательно обходил главную тему разговора. Но ведь она главная. Как ее можно обойти? Я, честно говоря, всего не знаю. Павел все не говорил, щадил меня, считал, чем меньше я знаю, тем меньше у меня будет головной боли. К тому же, по его словам, что-то из этой истории должен был от него узнать ты. Но тебе как стало ясно, совсем ничего не известно, – она прервалась на минуту. – Давай выйдем в коридор, я устала от этой палаты, здесь как будто все стены на меня давят.

Странная история, в какой он был уже как бы участником, но так и не знал ее сути. Надо было, наконец, разобраться, чтобы расставить все точки. Обрадовался, когда она затеяла этот разговор. Он даже не предполагал, чем эта история могла обернуться для него. Но неведение могло быть гораздо хуже, потому что не знал, чего и с какой стороны ждать. По крайней мере, имел бы шанс что-то предпринять. А сейчас – ничего! Он молча открыл перед нею дверь.

Запахнувшись в халат, она вышла в коридор, взяла его под локоть, и лишь потом спросила:

– Можно я тебя под руку возьму? Так мне совсем ничего не страшно.

– Значит, ты все-таки чего-то боишься?

– Да, – сказала она, но не стала уточнять. Рядом с Глебом она была щупленькой и маленькой, несколько ниже его жены Ольги.

Локтем Корозов прижал ее руку к себе, и они двинулись по пустому коридору. Скоро он вдруг обнаружил, что шествовал крупными шагами, и Шеховой приходилось торопливо переступать за ним. Он смущенно уменьшил шаг, и ей рядом с ним стало комфортно.

– С чего начать? – спросила после очередной паузы она.

– Естественно с начала, – отозвался Глеб.

Вдова в ответ не улыбнулась, его шутка явно не прошла, видно, была не к месту. В ее голове, вероятно, уже прокручивались прошлые события, в каких не было даже намека на веселье. Она чуть-чуть опередила его и сбоку попыталась заглянуть в лицо:

– Может быть, ты сам вопросы задашь? Мне было бы легче отвечать на вопросы, нежели говорить невпопад все подряд, не зная, интересно тебе это, либо нет. Я отвечу на все вопросы, если, конечно, буду знать на них ответы.

Корозов приостановился:

– Почему Павел приехал сюда по другому паспорту?

– Он опасался за свою жизнь, – сказала она, крепко впиваясь пальцами в его локоть. – Новый паспорт раздобыл где-то не так давно, после того как появились злосчастные драгоценности. Он всегда после этого останавливался в гостиницах под чужим именем, когда хотел, чтобы никому не было известно о его перемещениях. А на этот раз он предчувствовал, что что-то должно произойти. – Она всем телом задрожала, как будто сама сейчас ощутила то беспокойство Павла, какое терзало его перед гибелью. – Я видела по его лицу, по его дерганым движениям, по тому, как разговаривал. Он сильно волновался, когда собирался на встречу с тобой, даже мне рассказал об этом, чего, между прочим, никогда прежде не делал. Он всегда отделял бизнес от семьи, а семью от бизнеса. Тогда же он дал мне этот перстень и сказал, что если с ним что-то произойдет, то я обязательно должна буду передать перстень тебе, и ты поймешь, что это означает. Но передать не раньше, чем через полмесяца. Поэтому я к тебе и приехала. Тогда же показал мне запечатанный конверт и сказал, что это письмо тебе, и что он немедля отправит его в твой адрес.

– Но я не получал никакого письма, – перервал ее речь Глеб. – Может, он не успел его отправить? Может, это письмо перехватил убийца?

Она покачала головой:

– Он отправил его. Это точно. Водитель сказал, что по дороге на вокзал Павел заехал на почту, а когда вернулся с почты, то весело произнес: «Ну вот, письмецо ушло», вытащил из кармана квитанцию, разорвал ее на мелкие клочки и развеял по ветру, – она глубоко с внутренней дрожью вздохнула. – Может быть, он не думал о смерти, но сильно беспокоился, что ему помешают встретиться с тобой. Не знаю, кого он опасался. Он не говорил. Он не говорил. Он не говорил, – повторила трижды.

Поморщившись, Глеб снова сделал большой шаг вперед, не замечая, что она не успевает за ним:

– Ты даже не догадываешься, кого он опасался? – спросил, и, не дождавшись ответа, задал второй вопрос. – Что во встрече со мной могло быть такого, из-за чего его убили?

– В самой встрече, наверное, ничего, – поспешно семенила она сбоку. – Но у него, вероятно, была информация для тебя, которую, возможно, хотели получить другие.

– Кто же эти другие? – снова остановился Глеб.

Вновь несколько опередив Корозова, она остановилась и повернулась к нему лицом:

– Сначала я думала, что это Судоркин, но теперь уже сомневаюсь.

– Тогда что это за драгоценности? – Глеб посмотрел ей прямо в глаза. – Откуда они взялись у Павла? И почему он решил связать их со мной?

– Все началось в этом городе. – Шехова дотронулась второй рукой до пиджака Корозова. – Все должно и закончиться в этом городе. А здесь единственный человек, кому он доверял, это ты. Вы ведь двоюродные братья. Речь идет об алмазном гарнитуре! – и вдова многозначительно умолкла, крепко вцепившись пальцами в руку Глеба.

Многозначительность в ее голосе ни о чем не сказала Корозову. Алмазный гарнитур. Он понятия не имел, что это такое, с чем его едят и где зарыта собака. Одно верно, они двоюродные братья, отношения между ними всегда были доверительными, и никто из них этого не скрывал. Было время, когда они даже планировали организовать совместный бизнес, но, как видно, не судьба. Глеб насупился и небольшими шагами двинулся дальше по коридору.

Переступая рядом, Шехова не произносила ни слова.

Они молчали каждый о своем.

И шествовали вдоль длинного коридора к выходу из отделения. За ними, отстав на три-четыре метра, шагали охранники.

Возможно, его вопросы оказались ей не по зубам, потому что после ее ответов у него так и не сложилось в голове никакой цельной картины. Лучше уж пусть рассказывает, как сама все видит.

– Давай-ка, Люба, сначала сама и по порядку. Без моих вопросов. А вопросы я задам, когда все услышу. Так будет вернее. А то, вижу, мои вопросы плохо стыкуются с твоими мыслями.

Вдова улыбнулась виновато:

– Просто мне надо собрать все мои мысли в один узелок. А я что-то, как Маша-растеряша, роняю то одну, то другую. Потом начинаю искать их и комкаю все подряд. Ты уж прости, Глеб, надо было начать мне с самого главного. Только мне сейчас все кажется самым главным. Даже мелочь всякая приобретает какой-то особый смысл. Может, я просто схожу с ума. Наверно, так и есть, потому что с нормальным человеком не могут твориться подобные дела.

– Ты меньше всего похожа на ненормальную, Люба, – сказал Глеб, приостанавливаясь у выхода из отделения и глянув на женщину сверху вниз. – Безумный никогда не будет считать себя сумасшедшим, как, впрочем, дурак никогда не назовет себя дураком.

Взяв его руку двумя руками, она согласно кивнула, волосы колыхнулись, халат на груди натянулся от вздоха:

– Я соберусь, я сейчас соберусь с мыслями, – сказала полушепотом. – Главное, главное, да, главное.

– Да, я бы хотел, – но Глеб не успел договорить, чего бы он хотел, потому что двери в отделение широко распахнулась, и с лестничной площадки быстро вошел человек в белом халате.

Внезапно он резко остановился, столкнувшись лицом к лицу с Шеховой и Корозовым. На мгновение растерялся.

Увидав его, вдова оторопела, от изумления у нее глаза полезли на лоб. Ногти впились в руку Глеба.

Опешил от неожиданности и Корозов.

Перед ними стоял Судоркин.

В сознании Корозова почему-то ярко замедленными кадрами запечатлелись все действия Судоркина в эти секунды.

Вот он дернул головой с густой шапкой темных волос, откинул полу халата, распахнул пиджак под халатом, торопко лихорадочно выдернул из-за пояса пистолет с глушителем, стал поднимать.

Странно, но Глебу казалось, что тот все делал долго и нудно, и у него сверкнула мысль, что надо выбить ствол из рук бандита. Но тут же обожгла другая мысль, что не успеет сделать этого.

И, видя, как взгляд, а следом за ним рука с пистолетом движутся в направлении Шеховой, и что сейчас последует выстрел, Глеб сильно оттолкнул Любу в сторону. К сожалению, он не смог опередить пулю. Между тем, благодаря его толчку, направленная в сердце, она прошла мимо того.

Раздался хлопок.

Увидав испуганные глаза падающей женщины, Судоркин услыхал ее вскрик. Он бы исправил свою неудачу и послал бы еще одну пулю в сердце женщине, если бы кулак Корозова не обрушился на него сбоку. И, тем не менее, Вольдемар нажал спусковой крючок. Вторая пуля также не попала Шеховой в сердце, но заставила женщину еще раз вскрикнуть.

Следующим ударом кулака Глеб отбросил Судоркина к двери.

Охранники кинулись на помощь. Все произошло так быстро, что они едва успели выхватить травматы.

Мигом оценив обстановку – обстоятельства резко поменялись не в его пользу – Судоркин ужом скользнул в двери и бросился вниз по лестнице.

– Задержать! – крикнул Глеб охранникам. – Поймать подонка!

Двое белокурых метнулись за Вольдемаром.

Тот по пути сбил с ног нескольких человек, чтобы создать помехи для преследователей, вылетел на улицу и нырнул в машину, где ждал его Коромысло, не глуша мотор автомобиля.

– Быстро ты уделал ее, братан! – восхитился он и хохотнул.

– Шпарь! – хлопнув дверью, крикнул Судоркин.

Выскочив на улицу, охранники увидали хвост машины Коромысла. Кинулись к авто Корозова.

Водитель Никола и охранник внутри без слов все поняли. Не медля ни секунды, Никола сорвал машину с места за уходящими «Жигулями». Спросил на ходу:

– Что с Глебом?

Один из белобрысых за его спиной, прилипая взглядом к лобовому стеклу, отозвался:

– Все нормально! Не дай им уйти!

– Сдохну, если не достану эту тварь! – прикусил губы водитель.

– Псы Корозова взяли след! – объявил Вольдемар, оглядываясь назад и наблюдая автомобиль преследователей.

– Вижу! – смотрел в зеркало заднего вида Коромысло. – Аппарат у них, что надо. Не то что эта жестянка.

– Чего же ты не раздобыл подобный? – спросил Судоркин.

– Так я же брал покататься, – пробурчал Коромысло. – Ты же не предупредил заранее, кореш, что придется участвовать в гонках.

Продолжая смотреть через заднее стекло, Вольдемар спросил:

– Уйдем? – он был наэлектризован.

– Нет! – мотнул головой Коромысло и улыбкой до ушей обескуражил. – Достанут!

Не ожидавший такого ответа, Судоркин вспыхнул:

– Ты что, живодер, офонарел? Уходи!

– На этой жестянке? – Коромысло пригладил чубчик. – О чем ты, кореш? У них авто буераки глотает, не чувствует!

Разрыв между ними все больше сокращался. По двум сторонам дороги мелькали не только дома, деревья и люди на тротуарах, но при бешеной скорости мелькали целые улицы, проезды и переулки.

Солнце шпарило, как ошалелое. В салоне «Жигулей» было душно, сквозь опущенные стекла врывался жаркий ветер, обдувал, трепал волосы, но прохладнее не становилось. Вдобавок дыхание сдавливалось ощущением безвыходности положения. Погоня настигала, и уйти от нее на машине не было никакой возможности. Оставался один, но тоже не очень надежный вариант. И все-таки за него можно было зацепиться. И Судоркин хлопнул себя по коленям:

– Давай врассыпную! – прокричал в ухо Коромыслу.

– Угу, – мотнул головой тот. – Сейчас заверну в какой-нибудь двор! – и зашнырял глазами по сторонам. Резко свернул в переулок, резко ушел во двор дома, резко надавил на тормоз, оставляя черный след на асфальте от шин. – Прыгай, братан! А я еще покружу с ними, повожу за нос!

Выкатившись кубарем из салона автомобиля, Вольдемар махнул в подъезд. Коромысло снова нажал на газ. Вольдемар, перепрыгивая через две ступени, добежал до межэтажной площадки, выглянул в окно.

Спустя минуту-две увидал, как возле подъезда застопорилось авто преследователей. Сплюнул себе под ноги. Засекли, быки горбатые. Подъезд глухой, как капкан, ловушка, как каменный мешок. Проворчал себе под нос проклятья, сжимая рукоять пистолета.

И вдруг увидал, как на первом этаже в одной из квартир открылась дверь, и из нее на площадку вышел парнишка в светлой рубашке и шортах. Судоркина обдало спасительным жаром, он метнулся к нему, как ворон обрушился, вталкивая его назад в квартиру.

Парнишка даже испугаться не успел, только крикнул тонким голоском:

– Папа!

Из комнаты в коридор выступил его отец. Но Вольдемар уже захлопнул за собой дверь, повернул защелку, толкнул мальчика к отцу и пистолетом в левой руке показал, чтобы отец вернулся в комнату. Прижал к губам палец:

– Тихо! Не пищать!

Мальчик прижался к отцу. Установилось минутное молчание. Из кухни доносилось какое-то шипение, как будто что-то жарилось на сковороде. И приятные запахи пищи. Судоркин даже ощутил внезапное чувство голода. Но это быстро прошло, как только вспомнил о преследователях.

– Чего надо? – спросил отец парнишки, оставаясь на месте. Он был в серой майке и полосатых трусах. Грудь, плечи, ноги волосатые. Голова наполовину лысая. На его лице Судоркин не заметил испуга. Как будто ничего особенного не происходило, рядовые обстоятельства, в каких ему приходилось много раз бывать. Никогда не знаешь, что ждет тебя в следующую минуту. Может, там, где ты больше всего чувствуешь себя в безопасности, тебе на голову вдруг упадет кирпич. А там, где ты ждешь, что вот-вот что-то случится, ничего не происходит. Глаза отца парнишки были спокойны, и это спокойствие будоражило Судоркина. – Ну, так ты не ответил, Вольдемар! – снова проговорил отец парнишки, прочитав имя на тыльной стороне ладони.

– Есть окно на другую сторону дома? – спросил Вольдемар. – Окно-то есть. И что с того? – усмехнулся хозяин квартиры. – Долго объяснять, – огрызнулся Судоркин, не опуская пистолета.

Когда авто Корозова вкатилось во двор, водитель по черному следу на асфальте сразу определил:

– Здесь «Жигули» останавливались! Видно, выскочил хвост собачий! Скорее всего, нырнул в подъезд. Больше некуда.

– В какой мог? – заерзали охранники.

– Конечно, в ближайший! Где дверь в подъезд не на замке. Давайте, белоголовые, шуруйте! Без него не возвращайтесь. Переройте весь подъезд, но найдите этого гада. Быстро, быстро! А мы двое постараемся достать его приятеля на «Жигулях», пока тот не бросил их!

Охранники выпрыгнули из машины.

Автомобиль быстро ушел вдогонку за «Жигулями».

Вошли в подъезд. Показалось, хлопнула дверь квартиры. Прислушались – тихо. Медленно один за другим двинулись вперед. На площадке остановились.

– В квартиру нырнул! – сказал первый.

Снова прислушались. Провели глазами по дверям квартир. Толкнули одну, вторую, третью. Позвонили. И, наконец, услыхали щелчок замка. В дверях стоял отец парнишки. Но Судоркин в это время уже выпрыгнул из окна и живо скрылся в других дворах.

Автомобиль Корозова быстро сжимал пространство, настигая «Жигули». Коромысло азартно сверкал зубами. Теперь он один в машине, никто ему не указ. Одному уйти всегда проще. Эти гаврики позади, видать, решили, что вот-вот возьмут его. Шиш им с маслом! У него перед ними преимущество. Они не видели его, стало быть, ему все карты в руки.

В таких случаях он всегда использовал одну хитрую уловку, какую сам придумал. Галстук. Обыкновенный галстук. Он всегда носил его в кармане штанов. И надевал на шею, когда требовалось пустить пыль в глаза. Сейчас тоже надел, затянул под воротом рубахи. Какому идиоту придет на ум, что бандит пошел на дело в галстуке?

На большой скорости Коромысло направил машину на самую оживленную улицу, где много автомобилей на дороге и много пешеходов на тротуарах. Выбрал момент, притормозил, подрулил к обочине и выпрыгнул из авто.

Дальше «Жигули» покатились без водителя. Прохожие даже не заметили его маневра.

А Коромысло, как ни в чем не бывало, выбежал на тротуар, вписался в поток пешеходов и пошел между ними навстречу выехавшему из-за угла автомобилю Корозова. Получилось, как он и рассчитывал. Ни водитель, ни охранник не обратили внимания на пешеходов на тротуаре, а тем более на человека в галстуке среди толпы.

«Жигули» уткнулись капотом в багажник «Волги».

Владелец «Волги», нерасторопный медлительный мужичок в зеленом пиджаке, вылез из своей машины и удивленно раскрыл рот: за рулем в «Жигулях» никого не было. Он стал ходить вокруг, часто моргая изумленными глазами и почесывая затылок.

Рядом резко затормозил автомобиль Корозова, из него выскочил охранник, заглянул в пустые «Жигули»:

– Ну, что, козел, попался? – навел травмат на владельца «Волги». – Лапшу решил повесить нам на уши! Не выйдет!

– Как это? – растерялся водитель «Волги». – Я-то тут причем? – опасливо глянул на травмат охранника. – Это он въехал в мой багажник!

– Не крути динамо, – недоверчиво смотрел охранник, – там никого нет! Это твоя тачка! Думал, смоешься от нас? Номер не пройдет! – и скомандовал. – Руки на капот, морда бандитская!

– Парень, ты что, одурел? – оторопел владелец «Волги». – Вот же мои права и техпаспорт. – Полез в карман пиджака, объясняя. – Моя машина эта «Волга», а «Жигули» – я не знаю, чья машина, она пустая.

Подошел водитель Никола, проверил документы, вернул их, проговорив:

– Не он, – и спросил у хозяина «Волги». – Куда делся водила с «Жигулей»? Ты не видал, приятель?

– Черт его знает. Может, появится.

– Ага, жди, – разочарованно пробормотал охранник.

Получив две пули от Судоркина, Шехова, раскинув руки, лежала на полу. Глеб наклонился над нею и во все горло прокричал:

– Врача! Немедленно врача!

Появилась медсестра, молоденькая нерешительная девушка. Недоумевая, что произошло, таращила глаза и охала, увидев кровь.

– На нее только что совершено покушение! – Корозов подхватил женщину на руки. – Она ранена! Срочно врача! Срочно! – крикнул медсестре, хотя можно было не говорить, ибо та уже поняла это. – Куда нести? Куда нести, спрашиваю? Показывай! – и понес прямо по коридору.

Медсестра метнулась к заведующему отделением. Тот выбежал из палаты. Глеб объяснил:

– Покушение, доктор! Две пули в ней! Срочно!

Заведующий кинул взгляд на медсестру:

– В операционную! Готовьте к операции!

По коридору забегали врачи и медсестры. Подкатили тележку, Корозов осторожно положил женщину на нее. А потом провожал тревожным взглядом до двери в операционную.

Его пиджак и белая рубаха были в крови. Невыносимая горечь жгла душу. Сейчас казалось, что он мог предотвратить это, если бы был расторопнее, просто должен был, обязан. Все произошло у него на глазах, а он не смог противостоять. Охранников чертова уйма, а Судоркин все равно сделал свое черное дело. Толку от этих охранников никакого. А уж про себя и говорить не стоит. Был рядом с Шеховой, а что от этого проку?

Сдавив челюсти, он с трудом сдвинулся с места. На ходу остановил хирурга, спешившего в операционную, потряс за плечи:

– Доктор, она должна жить!

– Сделаем все, что можем, – пообещал хирург.

– И даже, что не можете, доктор! – попросил Глеб, притянув его к себе. – Ей нельзя умирать!

– Умирать никому нельзя! – сказал врач. – Успокойтесь! Возьмите себя в руки! – и пошел в операционную.

– Надеюсь, доктор! Я буду ждать!

Скоро по его звонку в больницу прибыл Акламин. Глеб был в ярости от известия, что Судоркину удалось уйти. Аристарх с сожалением качал головой.

– Я виноват! – сдержанно твердил Глеб. – Я, только я виноват! Я должен был поставить охранников на каждом углу! Не предусмотрел! А должен был предусмотреть такой поворот событий! Не пойму только, чем она так опасна Судоркину? Не пойму! Устранял свидетеля? Тогда почему в меня не стрелял? Я такой же свидетель в этом деле! Не понимаю! – и рассказал Акламину содержание беседы с вдовой перед покушением.

Выслушав, Аристарх предположил:

– Значит, есть еще что-то, чего ты не знаешь, Глеб. Возможно, пока что ты ему нужен живой. Стало быть, он снова может появиться около тебя, и кто знает, какие у него тогда могут быть намерения!

– Допускаю, – согласился Корозов. – Но все равно цель очевидна: убрать свидетеля! И если он снова возникнет передо мной, больше я его не упущу! – Глеб, заложив руки за спину, ходил взад-вперед по коридору у двери операционной.

Опера продолжали работать со свидетелями.