Текст книги "Убивают не камни"

5

Еще несколько часов Судоркин и Коромысло петляли по городу и только к вечеру заявились на квартиру Коромысла. Там их поджидала Зинка. Коромысло после провала на квартире Зинки принял их обоих, хотя в его берлоге было тесновато.

Томясь от десятидневного безделья, Зинка просила Вольдемара взять ее на какое-нибудь дело. Но тот недовольно бухтел и отказывал. Ничегонеделание сводило ее с ума, хорошо хоть под боком в одной комнате было два мужика.

Оказалось, что Коромысло, как и Судоркин, был неплохим партнером в постели. Каждую ночь она на всю катушку выжимала из них дух. Сначала из Вольдемара, потом из Коромысла.

Доведенный до изнеможения, тот громко гоготал от удовольствия. А она стонала, кричала и повизгивала так, что Судоркин всякий раз, когда Зинкины всплески сильно били по ушным перепонкам, не давая ему заснуть, отрывал голову от своей подушки и недовольно окорачивал:

– Зинка, умерь пыл!

Но Зинка пропускала слова Вольдемара мимо ушей, а перед тем, как заснуть, всякий раз говорила Коромыслу:

– А мужик ты стоящий.

От этой похвалы Коромысло распирало, однако всю малину портил Судоркин. Он обычно добавлял к Зинкиному одобрению:

– Лучше бы он в деле был таким стоящим, как в постели.

Но сегодня, кажется, произошел некий переворот. Ибо то, что они удачно завершили дело, точнее, ускользнули от преследователей, Коромысло брал себе в заслугу. В общем-то, отрицать этого было нельзя. Он чувствовал себя на высоте.

Похлопав его по спине, Зинка посмотрела на Вольдемара:

– А мужик-то стоящий не только в постели.

Она была довольна успехом. Ведь, как ни странно, это она каждый день нудила Судоркину, что от Шеховой надо избавиться, что всем своим нутром она чует опасность от нее.

Поначалу Вольдемар слушать не хотел, однако вода камень точит. Шехова – единственный свидетель против всей цепочки, какую он выстроил. Убрать в больнице – удобный случай. Другого может не представиться. Оставить полицию с носом. Спасти собственную шкуру. И решился.

На скорую руку Зинка собрала на стол. Хлеб, сыр, колбаса, банка тушенки, банка соленых огурцов и две бутылки водки. Разлила водку по стаканам. Судоркин и Коромысло шумно уселись. Зинка присоседилась между ними. Коромысло довольно потирал длинные руки, в улыбке показывая все зубы. Выпил одним махом, выдохнул воздух. Вольдемар выпил тоже и проговорил:

– Шехову пришил, теперь очередь за второй. Придется и Галину положить, хотя жалко, черт возьми, она хорошо поработала.

Подлив в их стаканы еще, Зинка отхлебнула из своего:

– А с Оксаночкой что? Она тоже много знает, наверняка, менты у нее на «хвосте» сидят.

– Ее ментам ни с какого боку не взять, – ответил Судоркин. – Хотя и Гальку теперь зацепить трудно, потому что главного свидетеля больше нет. Пожалуй, Галька еще может пригодиться, пусть живет. А сейчас я Корозова возьму за жабры! На этот раз выжму из него все соки, а своего добьюсь!

– Откуда тебе известно о драгоценностях, Вольдемар? – посмотрела вопросительно Зинка.

– Не твое дело, Зинка, не суй свой нос в эти дела! – подозрительно прищуриваясь, отрезал Судоркин. – На кону слишком большая ставка!

– Ты думаешь, что испугал меня, Вольдемар? – усмехнулась Зинка, глянув исподлобья.

– Вот и хорошо, что не испугалась. – Он пристально всмотрелся в ее глаза и неожиданно огорошил. – Я хочу, чтобы ты встретилась с Крысой!

– С Крысой? – У Зинки вытянулось лицо. Она резко двинулась от стола. – Зачем? Захочет ли он еще разговаривать со мной?

– Захочет! – уверенно заявил Вольдемар. – Он сейчас с каждым захочет разговаривать, кто сможет прояснить ему обстоятельства с алмазным гарнитуром. С Шеховым у него произошел облом! Он, видно, думал, что тот приехал с гарнитуром, но Шехов умыл его, потому Крыса и пришил Шехова. Наверно, очень обиделся, что остался с носом.

– Ты уверен, Вольдемар, что так и было? – Зинка глядела недоверчиво. – А не кажется тебе, что все попахивает нафталином?

– Я редко ошибаюсь, Зинка, ты должна это знать! – он снова выпил, отломил кусок хлеба, положил на него ломтик сыра и откусил.

Выпив следом, Коромысло наморщил лоб и вклинился в разговор, лицо его зарумянилось:

– Я, конечно, кореш, не знаком с Крысой, но наслышан, будь здоров! Пожалей Зинку, ведь пришьет ее Крыса, если что не так пойдет, глазом не моргнет. Жалко лишиться такого огня в постели.

– Не суйся! – повел глазами Судоркин. – Ты Зинку не знаешь! Крысе она не по зубам! Это ему надо опасаться ее!

– И что я должна делать? – спросила Зинка.

– Пустить Крысу по ложному следу, – сказал тот и сам наполнил стакан водкой.

Задумавшись, Зинка стала очень серьезной. Она прокручивала в голове все «за» и «против», представляя, в каком положении может оказаться. И затем с расстановкой произнесла:

– Эта нешуточная подстава, Вольдемар!

– Так и я же о том, – подхватил Коромысло, взмахнув руками.

– В наших делах все всерьез! – насмешливо произнес Судоркин. – В любом деле запросто на пику задницей можно угодить! А у тебя мозги на что? Твои мозги ему не поднять! А мне надо выиграть время. Крыса не дурак, он поймет, что сейчас все сходится на Корозове, и тоже решит прессовать его. Чего доброго, размотает раньше меня, или вообще пришьет, как Шехова. Тогда пиши пропало. Тогда все концы будут обрублены. Все насмарку, коту под хвост.

Взяв бутылку с водкой, Зинка плеснула в стакан Коромыслу и капнула себе:

– Что ж ты сам с Крысой не хочешь встретиться, Вольдемар? Тебе сподручнее было бы, вы одно время ходили в корешах.

Неаккуратно толкнув пальцами стакан, едва не выплеснув из него водку, та колыхнулась внутри и стихла, Судоркин глухо произнес:

– Мне не стоит сейчас встречаться с ним, он сразу раскусит, что к чему. К тому же в корешах мы давно уже не ходим. Сейчас каждый из нас с удовольствием вставил бы другому перо в бок, – снова посмотрел в стакан и после этого опрокинул водку в широко раскрытый рот.

– Понимаю, – приняла его объяснение Зинка, и спросила. – Когда и где я должна Крысе провентилировать уши?

– В бильярдном клубе «Красный Шар», – сказал Судоркин. – Крыса часто бывает там.

Проведя пальцами по кофточке, Зинка обратила внимание Вольдемара на свой наряд:

– Платье надо купить. Здесь у меня ничего нет, все осталось на старой квартирке. А потом следует в ресторан наведаться, чтобы к большому карману присосаться. Не одной же топать в клуб.

Качнув головой, Судоркин согласился:

– Купи. А в клуб пойдешь с Коромыслом, у него теперь карман набит капустой.

Удивленно Коромысло вскинул голову, хмель, плававший в глазах, мгновенно выветрился:

– Братан, за что ты меня под Крысу подставляешь? Я же в бильярд играю, как баран на гармошке.

– Это как раз то, что надо! – Вольдемар размашисто помотал пальцем у него перед носом. – Тебе с Крысой даже разговаривать не придется, твое дело – доставать из кармана бабки, когда их будет просаживать в бильярд Зинка. А дальше ее дело, она его туго знает. Скоро ты убедишься в этом! Считай, тебе крупно повезло, что ты увидишь Зинку в работе! И на Крысу поглядишь.

– Не разводи болтологию, Коромысло! – улыбнулась Зинка. – Не думаю, что придется тебе сильно раскошелиться. Я постараюсь опустошить чужие карманы! Я никогда не проигрываю, кореш.

– А ты что, катать шары умеешь? – вытаращился тот.

– Она много чего умеет, – сказал Судоркин. – Ты ее талантов не знаешь.

Повеселев, Коромысло растянул до ушей улыбку:

– Это совсем другой коленкор, Зинуля.

Она подняла стакан с водкой.

Довольно быстро Акламину удалось установить, кто был напарником Судоркина. Помогло описание, какое дал Корозов, а также отпечатки, оставленные в квартире. Они были в картотеке. Оперативники стали искать Коромысло. А Корозов параллельно поручил это Исаю.

Мысли о письме Павла не покидали Глеба.

Зная брата, он сомневался, что тот мог отправить письмо без полной уверенности, что оно дойдет до адресата. Представлял, как бы он сам поступил в подобном случае? И останавливался на одном варианте: ценное, до востребования. Но для этого адресат должен ждать письмо и справляться о нем на почте, а он ничего не знал. Следовательно, сообщить об этом ему должен был сам Павел, либо, если у него сорвется, его жена. Возможно, чтобы защитить жену, он не посвятил ее во все тонкости дела, но не сомневался, что она скажет Глебу о письме. А уж Глеб должен догадаться, как его разыскать и получить.

Корозов отправился на главпочтамт. И угодил в самую точку. Ему подали письмо. Он сунул его в карман, вышел с почты и вскрыл в машине.

В конверте между плотными листами бумаги нашел плоский ключ с номером банковской ячейки. И все. Лишь на одном из листов были размашисто выведены слова: «На имя Глеба Корозова по предъявлении паспорта».

Теперь надо было искать банковский сейф, в каком находились все разгадки. Не сразу, но Глеб нашел этот банк и сейф.

В нем была шкатулка с письмом и роскошным золотым гарнитуром с крупными алмазами, но без перстня. Глеб даже не мог представить всему этому цену.

Письмо Корозов спрятал в карман. В шкатулку положил перстень и оформил аренду новой банковской ячейки. Переложил шкатулку и закрыл ее.

Теперь оставалось прочитать письмо, чтобы окончательно во всем разобраться.

Вышел из банка Глеб с чувством облегчения. Драгоценности были у него. Впрочем, облегчение быстро сменилось огорчением. Ведь теперь только он один становился объектом для охоты преступников, как только они пронюхают, что гарнитур у него. Корозов совершенно не знал, что делать с гарнитуром.

В то же самое время, когда Глеб с двумя охранниками вышел из банка, в одной из машин, какая подъехала к банку следом за его автомобилем, из-за темного стекла пассажирской двери за ним внимательно наблюдали глаза Судоркина. Коромысло сидел за рулем, приговаривая:

– Здесь не возьмем, кореш. Его охрана покрошит нас, как луковицы на жаркое. У него еще в машине бугаи сидят.

– Стоило бы пришить его, да рано. – Не отрывая глаз от Корозова, пробормотал Судоркин. – Будем брать! Но не сейчас, чуть позже!

– Вот я и говорю, кореш, – согласно с облегчением выдохнул Коромысло. – Здесь трудновато пришлось бы нам.

Они поехали следом за авто Глеба, но, проехав небольшое расстояние, Коромысло обнаружил, что за ними прицепился «хвост». Он удивленно объявил Судоркину:

– Ты глянь, братан, кажется «хвоста» за собой тянем.

Оглянувшись, тот смотрел долго, и тоже был озадачен. Проговорил:

– Маячит. Может, это за Корозовым? – скомандовал. – А ну, проверь!

Круто уйдя в сторону, Коромысло запетлял по другим улицам и переулкам. Сделав все это, и, догадываясь, куда едет Корозов, опять догнал автомобиль Глеба. Но проехал совсем немного и снова заметил в зеркало заднего вида ту же самую синюю машину. Крякнул, сплюнул:

– Опять он сзади, кореш! Что-то не по душе мне это! Неужто за нами сечет, кто бы это мог быть? Надо разобраться, а то кошки заскребли.

– Тормозни, посмотрим, – достал ствол Судоркин.

Но синяя машина, не доезжая до них метров тридцать, тоже прижалась к бордюру. Коромысло потрепал ладонью затылок, вытащил пистолет и вопросительно уставился на Вольдемара:

– Ну, что, дадим хвостам жару?! Жаль только Корозова упустили.

– К черту Корозова! – отмахнулся Судоркин. – Он от нас никуда не денется! Надо сначала с этими разобраться!

Покрутив в руке пистолет, Коромысло сдавил рукоятку и резко распахнул дверь машины:

– Ну, что, братан, пойду, проверю!

– Закрой дверь, чучело! – остановил Вольдемар. – Хлопнут, очухаться не успеешь! По всему видно не лохи секут за нами! – и распорядился. – А ну, помалу вдоль бордюра дай заднего ходу, поближе к ним. Надо сначала узнать, чего они хотят, а потом уже, кто такие.

Закрыв дверь и глядя в зеркала, Коромысло медленно тронул машину назад. Но не успел проехать и двух метров, как сзади припарковалась красная машина. Из нее выскочила молоденькая девушка в красной юбке и побежала через тротуар к высотному зданию. Коромысло выругался:

– Вот, чума болотная, и надо было ей именно сейчас и здесь нарисоваться. Ноги бы выдернул, стрекозе красной! Застопорила меня.

Между тем неожиданно Судоркин выпалил:

– Вперед! Бей на все газы!

Команда была исполнена. Однако синяя машина снова пошла за ними. Коромысло уверенно заключил:

– Это наш хвост, братан! Мне кажется, я видел эту жестянку, когда за тобой к дому подъезжал. Получается, от самого дома нас стригут. Кто бы это мог быть? Может, менты?

С сомнением Вольдемар покрутил головой:

– Менты накрыли бы нас в берлоге.

– Тогда я ничего не понимаю, – протянул Коромысло.

Неожиданно Судоркин схватил его за рубаху, крикнул в самое ухо:

– Давай колись, оболтус! Кто из твоих прежних дружков знает, где ты лежку устроил? Кому из них ты задолжал?

– Гадом буду, братан! – отрицательно замотал головой Коромысло.

– Смотри, пришью, если дуру гонишь! – пригрозил Вольдемар.

Густыми красными пятнами покрылось серое лицо Коромысла, руки ударили по рулю:

– Да я их сейчас размажу в драбадан!

Но вдруг синяя машина резко пошла вперед и стала обгонять слева. Коромысло выплеснул:

– Услышали меня! Испугались, синеносые!

Синяя машина поравнялась с ними, и Коромысло с Судоркиным увидали, как стекло на задней двери опустилось, и показался ствол автомата.

Мигом поджавшись, Вольдемар крикнул:

– Тормози! Нагнись!

Ударив по педали тормоза, подельник пригнулся.

Из синей машины раздалась автоматная очередь. Пули прошили кузов и стекла. И авто ушло далеко вперед.

Автомобиль Коромысла, оставив на асфальте черные полосы от шин, остановился. Сзади кто-то въехал в багажник. Собралась куча мала из нескольких машин.

Синий автомобиль быстро затерялся в потоке машин.

Подняв голову над панелью, Судоркин спросил:

– Как ты, Коромысло?

– Да живой вроде, братан, – подал голос тот. – Вроде не зацепило. – Огляделся. – Ну, и дела, кореш. Что это было? В чей крутой замес мы попали? Кто по нам шмальнул? Узнать бы. Я их живьем разорву!

– Разорвешь, разорвешь, – отозвался Вольдемар. – Оглянись назад! Они тоже могут разорвать тебя. Сейчас ментов вызывать будут. Надо сматывать удочки. Заводи! Уходим!

Одеревеневшей ногой Коромысло нашел педаль газа, надавил. Под капотом запарило, видно, был пробит радиатор. Коромысло сплюнул, увеличивая скорость.

За ближайшим углом машину бросили и скрылись в людской суете.

Это происшествие поставило Судоркина в тупик. Не мог понять, по чью душу охотились. И у Коромысла могло быть рыльце в пушку, и ему могли вставить пику. Всегда можно найти за что. Немало было тех, кому он и сам бы за милую душу свернул шею, а, стало быть, и они ему. Смотреть теперь следовало в оба. Жизнь – мерзкая штука, каждый день преподносит сюрпризы.

На автолайнах и пешком приближались к хате Коромысла. Она была далеко от центра. Там не было высотных жилых домов, административных зданий, не было многолюдных супермаркетов. Все проще, мельче, тише. Неширокие улицы, частые короткие переулки. Люди не суетятся у магазинов, как в центре, не носятся туда-сюда, высунув языки.

Там можно было спокойно отдохнуть после сегодняшней встрепки, обдумать все, что произошло. Прийти к каким-то выводам или хотя бы разобрать все по косточкам, чтобы наметить свои дальнейшие шаги. Однако, чем ближе была хата, тем тревожнее у Коромысла становилось на душе. Наконец, он не выдержал, мотнул головой:

– Кореш, чую возле своей берлоги запах горелого.

– Что, чует кошка, чье мясо съела? – спросил Вольдемар.

– Сам ничего не понимаю, братан! Но чудится мне, что поджидают нас у моей берлоги.

Приостановившись, Судоркин насупился. Как он сам не подумал, ведь Коромысло вполне может быть прав. А раз так, разворачивай пятки. Спросил:

– У тебя запасная конурка имеется?

– А как же!

– Дуй туда! И носа не высовывай, пока я тебе не позвоню. А я в другую сторону, по своим закуткам. Дела не терпят.

– А Зинка? Она там под прицелом. Ей бы тоже не мешало убраться.

– За Зинку не беспокойся. – Судоркин вытащил телефон, набрал Зинкин номер. – Зинка, у тебя спокойно? Ты порыскай вокруг глазами. Берлога засвечена, крути педали оттуда, и чем быстрее, тем лучше! – отключил телефон и огляделся.

– А что по бильярдному клубу? – спросил Коромысло. – Отмена?

– Ни в коем разе! Действуем, как договорились.

Они разошлись в разные стороны.

Решив на время прервать контакты с Коромыслом, Судоркин хотел понять, на кого именно устроена охота. Нацелился к Вобровой. Но предполагал, что возле дома Оксаны могла быть тоже засада. Хотя у полиции не было никакой зацепки к Оксане, однако присматривать за нею вполне могли. Так же и корозовские люди.

Между тем, такое положение вполне можно попробовать использовать в свою пользу. Риск, конечно, но когда приходится выбирать из двух зол, выбираешь наименьшее.

Если рядом с логовом Бобровой крутится полиция, то лучшей охраны для себя и желать не стоит. Любой, кто сунется, попадет под их раздачу. Так что ему сейчас главное – просочиться незаметно к ней, и там залечь.

На этот случай у него в запасе была бабка Шура. Она могла из всякой страшилки сделать красавицу и наоборот. И плату брала скромную.

Завернул к ней.

Спросил сначала, не интересовался ли кто им? Но бабка Шура была хитра, меняла цвет мгновенно, как хамелеон.

Много не разговаривала. Если кто и спрашивал, так уже забыла, да и его сейчас быстро забудет, стоит ему только убраться за двери. А, впрочем, она и сейчас не помнит, как его зовут, если только он сам не назовет себя. Совсем плохая стала, памятью страдает, свое имя каждое утро перед зеркалом с трудом вспоминает.

Усмешка проползла по лицу Вольдемара.

Быстро гримом бабка изменила ему лицо, переодела в одежку из своего гардероба, какой у нее был на все случаи жизни для многих желающих. И он вышел от нее другим человеком.

А вечером просочился в квартиру Бобровой.

В то время, когда обстреляли автомашину с Судоркиным и Коромыслом, за автомобилем Корозова пристроились сразу две белых машины одинаковой марки. Бодитель обратил внимание на них. Сначала как будто задвоилось в глазах. Но, видя, что машины упорно движутся за ними, не отставая ни на шаг, обернулся к Глебу:

– За нами два хвоста.

В эту минуту Корозов читал письмо Павла. Оторвал взгляд, поднял брови и посмотрел вопросительно.

Бодитель Никола пояснил:

– От банка вела одна машина, затем ее сменили две.

Оглянувшись, Глеб недолгое время внимательно присматривался, произнес:

– Оставь их с носом!

Машина резко пошла влево через сплошную белую полосу, подрезая встречный транспорт. Белые автомобили следом совершили тот же маневр.

Опять Корозов углубился в чтение письма. Узнавал из него, каким образом у Павла появился этот гарнитур с алмазами. Просто невероятный случай. Брат сам в своем письме Глебу называл это событие диким случаем.

Произошел он в один из приездов Павла в этот город. Приехал тот по делам, после них собирался заглянуть в гости к Корозову. Но приключившиеся в гостинице события круто поменяли все его планы.

Утром Павел вышел из номера с намерением спуститься в ресторан позавтракать. Не успел закрыть номер, как отворилась соседняя дверь, из нее выступил пожилой респектабельного вида мужчина с гладким холеным лицом, красиво уложенными густыми волосами. Открытые глаза с чуть припухшими веками, словно после бессонной ночи или долгой неотрывной работы, требовавшей постоянного напряжения зрения. Движения его были ровными, размеренными, ни одного лишнего, как будто заранее обдуманными и предусмотренными. Смотрел вокруг себя он спокойно, казалось, поведением своим показывал, что не нужно суетиться, что суета недостойна людей нормальных. На нем хорошо сидел дорогой черный костюм, под которым был едва заметен небольшой животик. Впрочем, этот животик не портил его осанку, спина была ровной, плечи расправлены.

Кивнул Шехову, как старому знакомому.

Ответив, Павел закрыл дверь и двинулся по коридору.

Сосед по номеру догнал. Спросил бархатным голосом:

– Вы, случайно, не в ресторан, – и предложил. – Может, пройдем вместе? Вдвоем как-то веселее шагается.

– В ресторан, – подтвердил Павел, приостанавливаясь. – Можно и вместе, – согласился и зашагал дальше.

– Если не возражаете, – оживленно заговорил сосед, – позавтракаем за одним столом. Вдвоем чаевничать приятнее. Знаете, не люблю сидеть за столом один, а еще меньше люблю сидеть с незнакомыми людьми.

– Но ведь мы с вами не знакомы, – улыбнулся в ответ Шехов.

– Тогда разрешите представиться: Степанский Владимир Игнатович, – и он протянул для пожатия руку. Ладонь была гладкой и мягкой.

Пожав ее, Павел назвал свое имя.

– Вот и познакомились, – проговорил собеседник и спросил. – А каким родом деятельности, извините, если, конечно, это не секрет, занимаетесь?

– Да какой же секрет? – отозвался Шехов. – Предпринимательством. Торговый бизнес. Магазины.

– Стало быть, работаете для людей, – одобрительно оживился собеседник. – Полезное занятие. Хороший бизнес. Нужный. Магазины – моя слабость, люблю заглянуть иногда, глаза продать.

Они спустились вниз и прошли в ресторан.

Посмотрев в зеркало при входе, Степанский поправил галстук. Ворот белой рубахи идеально облегал холеную шею, не был тесен или широк.

В зеркало глянул и Павел. Он разительно отличался от нового знакомого. Во-первых, он был моложе, во-вторых, фигура спортивная и движения порывистые, в отличие от размеренных у Степанского. Одежда не была такой дорогой. Но костюм сидел ладно и подходил ему по цвету. Павел был без галстука, поэтому перед зеркалом поправил пальцами волосы на голове.

Неторопливо окинув небольшой светлый зал с витражами и картинами на стенах, выполненными акварелью, новый знакомый направился к свободному столу, накрытому белой скатертью, со светильником в центре и столовыми приборами по краям, предварительно спросив у Шехова:

– Вы не возражаете, если мы сядем вон за тот стол?

Какая разница для Павла была, где сидеть. И он согласился на предложение Степанского. Когда они разместились за столом, расположенным у стены, от которой хорошо просматривался весь зал и двери, Павел в свою очередь поинтересовался:

– А чем занимаетесь вы, Владимир Игнатович?

– У меня очень опасный род занятий, – загадочно усмехнулся собеседник. – Я – коллекционер.

Не поняв усмешки собеседника, Шехов с любопытством заглянул ему в лицо:

– Что же вы коллекционируете?

– Все, что стоит денег. – новый знакомый посмотрел в меню и потом неторопливо поднял голову. – И даже человеческие жизни.

– Как же это? – опять не понял своего нового знакомого Павел.

Закрыв меню, Степанский отодвинул его в сторону:

– Согласитесь, Павел Петрович, что человеческая жизнь стоит очень дорого.

– Согласен, – приподнял брови Шехов. – Кто же станет спорить с этим? Но что из этого следует?

– А из этого следует, что все мы ходим под Богом, Павел Петрович, – расплывчато общей фразой отошел собеседник. – Смерть человеческая тоже штука дорогая.

В сознании Павла что-то шевельнулось, он посмотрел на своего собеседника как бы с другой стороны, улыбнулся:

– Уж не мертвые ли души вы коллекционируете, Владимир Игнатович, и закладываете их?

Но ответ был серьезным:

– Уважаемый, Павел Петрович, надеюсь, что вы не принимаете меня за Чичикова?

Новый знакомый оказался довольно загадочной личностью и, может быть, не такой уж безобидной и респектабельной, как выглядел внешне.

К ним подошел официант. Они заказали блюда.

Окинув взглядом ресторан, Степанский спросил:

– Как вам этот ресторан?

– Все будет зависеть от того, насколько хорошо тут обслуживают и хороша ли кухня, – уклончиво ответил Павел.

Качнув головой, собеседник как бы чуть поддел:

– Хотелось бы побывать в ваших магазинах и посмотреть, насколько хорошо обслуживают у вас и хорош ли товар.

– В чем же дело, Владимир Игнатович? Приезжайте, – пригласил Шехов.

Откинувшись к спинке стула, новый знакомый посмотрел на него изучающим взглядом и спросил:

– А что же вы, Павел Петрович, серьезный бизнесмен, и без охраны? В хорошем бизнесе так нельзя!

– Да кому я нужен, Владимир Игнатович, – пожал плечами Шехов, – что с меня возьмешь?

– С любого человека, Павел Петрович, всегда можно что-нибудь взять! – не согласился с ним Степанский. – Заведите охрану, немедленно, я вам советую! Непременно. И купите еще один паспорт на чужое имя, пригодится, Павел Петрович. Жизнь непредсказуема, не всегда знаешь, где тебе соломки подстелить, чтобы мягче было падать.

– Разве соломка спасет? – спросил Шехов.

– Если не спасет, – серьезно проговорил собеседник, – то хотя бы не так больно будет, когда упадете! И время оттянет. Может, ненадолго, но оттянет, поверьте мне. Ей придется подождать!

– Ей, это кому? – не понял Павел.

– Вашей смерти, Павел Петрович!

После этих слов за столом установилось молчание.

Официант принес блюда. Они молчком положили на колени салфетки и безмолвно начали пережевывать пищу.

Потом, чтобы как-то исправить это обстановку, Шехов спросил:

– Но почему же вы, Владимир Игнатович, имея такой опасный род занятий, обходитесь без охраны?

– Вы ошибаетесь, Павел Петрович, – покачал головой новый знакомый. – Просто хорошая охрана та, которую никто не видит. Кстати, вот один из моих охранников сейчас направляется к нашему столу, – и собеседник показал кивком головы.

Стрельнув глазами в направлении его кивка, Шехов увидал высокого парня в рубахе и джинсах с крепкими плечами и накачанными бицепсами. Тот подступил к Степанскому, нагнулся к его уху. Но Владимир Игнатович прервал его:

– Говори громко. Неприлично за столом шептаться.

– Там к вам пришли, Владимир Игнатович, просят встретиться с вами! – громко выговорил охранник.

– А подождать не могут? – нахмурился Степанский. – Видишь, у меня завтрак?

– Говорят, время не терпит, – ответил охранник.

Минуту подумав, Владимир Иванович с сожалением глянул на Шехова:

– Извините, Павел Петрович, приходится прервать завтрак. Дела. Как видите, не дают культурно провести время с хорошим человеком и нормально принять пищу. Но я не прощаюсь. Думаю, еще увидимся, – он поднялся из-за стола, положил деньги и пошел к двери. Шел ровно, спину держал прямо, подбородок вскинул. Так обычно ходят люди, какие знают себе цену и другим показывают, как она высока.

Тут же к столу подбежал официант, взял деньги и быстро убрал грязную посуду с остатками пищи.

За столом Шехов остался один.

Примерно через полчаса он поднялся наверх и направился по коридору к себе в номер. Но, проходя мимо номера нового знакомого, увидал распахнутую дверь, а внутри прямо за дверью на полу распростертое тело охранника Степанского.

Машинально Павел приостановился. Оглянулся вокруг. Никого. Коридор пуст. Опять посмотрел на тело, под ним растеклась кровь.

Взгляд устремился вглубь номера и заметил на полу торчащие из-за выступа стены ноги и низ туловища Владимира Ивановича. Узнал по костюму и дорогим туфлям.

Не раздумывая, Павел бросился в номер.

Привалившись к стене, Степанский полулежал. В груди у него был нож, всаженный по самую рукоять.

Содрогаясь, Павел напрягся. Наклонился над новым знакомым и потряс за плечи. Голос осип:

– Владимир Игнатович, вы живы? Очнитесь, очнитесь! Кто это вас? Что случилось? Я вызову скорую! Сейчас я вызову скорую.

Пошевелив рукой, тот открыл глаза, тихо проговорил:

– Не поможет. В носке. В носке. Достаньте, достаньте, – рука потянулась вдоль ноги.

Ничего не понимая, Шехов лихорадочно задрал у него штанину и вытащил из носка небольшой тканевый сверток. Показал Степанскому.

Тот медленно, со свистом в груди, выдохнул:

– Он приходил за этим. Возьмите, вам пригодится. Уходите. Уходите.

– Но врач, вам нужен врач!

– Не помочь, – на последнем выдохе произнес Владимир Иванович и захрипел, захлебываясь кровью, голова упала набок, тело дернулось в конвульсиях, и затихло.

Выпрямившись, Павел механически сунул сверток в карман, смятенно пробежал глазами по номеру, наткнулся взглядом на тело охранника и кинулся вон мимо него. Коридор по-прежнему был пуст.

Трясущимися руками Шехов открыл свой номер и, закрыл за собой на ключ. Сердце колотилось в груди сильно и часто. Била дрожь. И потребовалось время, чтобы успокоиться и отдышаться.

В голове звучали последние слова нового знакомого, разрывали мозг. «Он приходил за этим». Но кто он? Кто? И охрана не спасла. И время не оттянула. А, может, все-таки оттянула? Может, стоит завести охрану, как предлагал Степанский? И купить второй паспорт.

Достав из кармана сверток, Павел развернул. Увидал ключ от багажной ячейки железнодорожного вокзала. Снова завернул и спрятал в кармане. И скоро услыхал шум голосов в коридоре и хлопанье дверей номеров. Привел себя в норму перед зеркалом. И тоже выглянул в коридор. Там была толпа людей.

В ней ему бросился в глаза человек, маячивший за спинами любопытных. Павел обратил внимание на него, потому что лицо показалось странным, и взгляд, скользнувший по нему, будто потянул к себе. Он не смотрел на номер Степанского, он как будто прислушивался к разговорам других.

Какое-то секундное подозрение обожгло Павла. И он отвернулся. А когда снова глянул в ту сторону, человека уже не было. Как сквозь пол провалился. И Павел выбросил его из головы.

После прибыла полиция. Был опрос возможных свидетелей. Павлу тоже задавали вопросы. Но он на них отвечал: «Не слышал. Не видел. Не знаю».

А несколькими днями позже поехал на железнодорожный вокзал, нашел и открыл багажную ячейку, вытащил портфель, заглянул в него и ахнул.

На этом месте Глеб прервал чтение письма, потому что водитель стал мотать машину из стороны в сторону, пытаясь оторваться от преследователей. Его охранники достали травматы. Похоже, все принимало серьезный оборот. Глеб сунул письмо в карман, и распорядился:

– Срезай к офису! Позвоните Исаю, чтобы встречал незваных гостей!

В одном из переулков преследователи перегородили дорогу. Но Никола не растерялся, сделал маневр и, свернув с дороги, погнал между домами. Однако в кривых подворотнях его догнали, и сзади прозвучала автоматная очередь.

Сидевший рядом с Глебом охранник пригнул его голову книзу.

Было слышно, как сзади новые пули прошивали кузов.

На переднем сиденье охранник крикнул водителю, сжимая в руке травмат:

– Подставь мне его бок, где опущено стекло для стрелка!

Водитель сделал резкий разворот во дворе, и стало видно, что у первой из двух преследовавших машин опущены с одного боку оба стекла.

Выставив руку с травматом, охранник несколько раз выстрелил в эти зевы. Авто повело в сторону, и оно запрыгало по бордюрам. Стало быть, попал. По всему видно, пуля досталась водителю.

– Э, да ты у нас снайпер, – похвалил Глеб. – Это тянет на премию.

Свернув в проезд между домами, Никола вырулил на дорогу.

Но вторая машина преследования шла следом почти впритирку.

Оглянувшись назад, Никола предупредил: