Текст книги "Девочка с косой и другие ужасные истории"

Глава VI
www.tot_svet.ru

Наконец, уже под утро, Крутая сказала:

– Ладно, хватит париться. Раз из зеркала никто не приходит, вызовем кого-нибудь с того света.

– А кого? Пушкина, что ли?

– Почему Пушкина?

– Обычно его все вызывают. Я был у приятеля на днюхе, и мы там, для прикола, дух Пушкина вызывали: брали блюдечко и…

Любка перебила:

– Блюдечко – вчерашний день. Сейчас все гораздо проще: входишь на сайт того света и общаешься с ду́хами.

– А что, на том свете есть Интернет?

– Естественно. На том свете все то же самое, что и на этом.

– Откуда ты знаешь?

– Бабушка рассказывала. Она там была. Вот только ноут свой она, скорее всего, с собой в Португалию забрала. Сейчас гляну… – Крутая глянула. – Да, взяла…

– Давай тогда через мобилку, – предложил Тимыч.

– Через мобилку на сайт того света не попасть. Так что погнали ко мне, на Васильевский…

– Не надо никуда гнать. Я тут в двух шагах живу. И у меня комп стационарный.

И вот они уже в квартире Тимычева дяди, у включенного компьютера.

– Ну что, ныряем? – спросил Тимыч.

– Ныряем, – чмокнула жвачкой Крутая.

И они «нырнули» в интернет, на страницу «www. tot_svet.ru».

Выскочила заставка:

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ТОТ СВЕТ

– А это не прикол? – засомневался Тимыч.

– Никаких приколов. Сейчас будем Разгильдяева вызывать.

– А это кто?

– Был такой прорицатель в древности. Он предсказал появление айпадов и айфонов… – И Любка заговорила в микрофон: – Раз… раз… раз… Тихон Разгильдяев… прием… прием…

Ни ответа, ни привета – прямо как с призраком из зеркала.

– Опять тухлый номер, – сказал Тимыч.

Не успел он это сказать, как на экране появился… нет, не Разгильдяев. Появилась надпись:

Ну чаво надоть?

– Здрасьте, – поздоровалась Крутая.

Здоро́во, коль не шутишь, – выскочило на экране.

– Простите, а как ваше отчество? – спросила Любка и пояснила Тимычу: – С ду́хами надо повежливее. Они очень нервные, могут и послать.

Батюшку мово Василием величали, – побежали буквы.

– Значит – Тихон Васильевич? – уточнила Крутая.

Он самый, – ответил дух.

– Задавай свои вопросы, – сказала Любка.

– Тихон Василич, – начал Тимыч, – можно у вас спросить?

За спрос не ударят в нос, – возникла надпись.

– Почему я помню, что был тараканом?

В каждой избушке свои погремушки, – последовал письменный ответ.

– А куда делась Ля? – спросил Тимыч.

В каждом теремочке свои заморочки.

– А Ля и правда упала с крыши?

Под каждой крышей свои мыши, – продолжал интриговать дух Разгильдяева.

Тимыч глянул на Крутую.

– Че-то я не врублюсь. Это он к чему?

– Уточни.

Тимыч уточнил:

– Ля упала с крыши и разбилась, да?

Собираешься жить с локоток – а живешь с ноготок, – продолжал шпарить пословицами прорицатель.

Тимыч снова глянул на Крутую.

– Что он какую-то фигню лепит?

– Нормально, – сказала Любка. – Все духи так туманно отвечают. Спрашивай дальше.

Тимыч спросил:

– Я когда-нибудь увижу Ля?

Кого на кладбище отнесли – того обратно не принесут, – выдал очередную пословицу Разгильдяев.

– Выходит, она действительно разбилась? – допытывался Тимыч.

Утром был молодец, а к вечеру мертвец.

– А яснее нельзя? – спросил Тимыч.

Дурака учить, что мертвого лечить, – был ответ.

– Это кто дурак? – не понял Тимыч.

Ты! – на сей раз коротко и ясно ответил дух Разгильдяева.

И на этом связь с тем светом оборвалась.

– Не нравится мне, что он о смерти все время говорил, – сказала Крутая.

– А что это может означать?

– Ничего хорошего для тебя.

– Для меня?

– Ага. «Утром молодец, а к вечеру мертвец» – это к тебе относится.

– Почему ко мне?

– Ну раз «молодец», значит, к тебе.

Тимыч занервничал.

– Я что, к вечеру мертвецом стану?

– Вполне возможно… – Крутая глянула на часы. – Мне уже пора на «Российскую русалочку».

– Куда-куда? – «закудахтал» Тимыч.

– Я же мисс Нева.

Тимыч опять ничего не понял.

– Кто-кто?

– Конь в пальто, – ответила Любка. – Ты что, про конкурс красоты «Российская русалочка» не знаешь?

– Не-а, – помотал головой Тимыч.

– Он сейчас здесь, в Питере, проходит. Сюда съехались красавицы со всей России, которые победили у себя дома: «Мисс Волга», «Мисс Дон», «Мисс Енисей»… Ну а я представляю Питер, как «Мисс Нева». Сегодня – последний тур. Поэтому я должна принять кока-кольную ванну.

– А кока-кола тут при чем?

– Не кока-кола, а кока-кольная ванна, – поправила его Крутая. – Я заметила, что после ванны из кока-колы обязательно побеждаю. Я ведь не только в конкурсе «Мисс Нева» победила, а еще и в конкуре «Жемчужина Санкт-Петербурга».

– Круто, – сказал Тимыч.

– Так я же крутая, – ответила Крутая. – А ты что, правда, про меня никогда не слышал?

Тимыч снова головой помотал.

– Никогда.

– А я, когда ты звякнул, подумала, что ты таким способом со мной познакомиться хочешь.

– Как видишь, нет, – вздохнул Тимыч, потому что мысли его вернулись в прежнее русло. – Утром молодец, а к вечеру мертвец, – повторил он слова Разгильдяева. – Блин! Что ж мне теперь делать-то, а?

– Ложись спать, – посоветовала Любка.

В общем, Крутая пошла принимать ванну из кока-колы. А Тимыч лег спать.

Глава VII
Свидетельство о смерти

Разбудил Тимыча телефонный звонок. Звонил стационарный телефон. Тимыч взял трубку.

– Алло.

ДРРРРР… – стоял в трубке сплошной треск.

– Алло, – повторил Тимыч.

В ответ – та же трескотня.

Тимыч хотел уже отключиться, но тут сквозь помехи послышалось:

– Тима… Тима…

Тимыч тотчас узнал голос Ля.

– Ля! – закричал он. – Ты где?

– Я здесь, – слышалось еле-еле.

– Где – здесь?

Ля что-то ответила, но Тимыч не разобрал.

– Что-что? Повтори!

Ля повторила, но Тимыч снова не понял.

– Перезвони! – крикнул он. – Тебя плохо слышно!

– …шай трубку, – донесся до Тимыча обрывок фразы.

– Чего?

– Не вешай трубку, – расслышал он. – Я не смогу перезвонить.

– А откуда ты звонишь?

– Из послезавтра.

На сей раз Тимыч хоть и ясно услышал, но не понял.

– Откуда? – переспросил он.

– Из послезавтра, – четко донеслось до него, потому что треск прекратился.

– Из какого еще послезавтра? Слушай, я…

– Нет, это ты послушай, – перебила Ля. – Связь может оборваться в любую секунду.

– Но…

– Подожди! Дай мне сказать… – Голос Ля звучал отчетливо. – Мой велик попал в завихрение времени, и меня вместе с ним перебросило в послезавтра.

– Какое еще завихрение времени? Ты…

Ля вновь перебила:

– Тима, сейчас не обо мне речь. Тебе угрожает опасность.

– Опасность?

– Да, смертельная! Тебя здесь нет, понимаешь?! Нет!

– Где – здесь?

– В семнадцатом мае.

– В каком семнадцатом мае?

– Ну у тебя сейчас – что?

– В смысле?

– Число какое?

– Число?

– Ох, ну ты и тормоз, – посетовала Ля. – На календаре у тебя какое число?

– Пятнадцатое.

– А у меня семнадцатое. Я для тебя – в послезавтра. А ты для меня – в позавчера.

– Фигня какая-то.

– Нет, не фигня. Твое «завтра» – для меня «вчера». Поэтому я и знаю, что тебя нет.

– А где я?

ДРРРРР… – снова задребезжало в трубке.

– …адбище, – донеслось сквозь дребезжание.

– Что-что?

– …на кладбище, – разобрал Тимыч.

– Что – «на кладбище»?

– Ты лежишь на кладбище. Я там была.

– Где – там?

– Да на кладбище, блин! Когда ты, наконец, врубишься!

– На каком еще кладбище?

– На Мартышкином! Справа от входа твоя…

ДРРРРР… – дребезжало все сильнее и сильнее.

– Что – моя? – закричал Тимыч.

– Мо-ги-ла, – по слогам прокричала Ля.

ТЫРРР… ФЫРРР… БЫРРР… – уже прямо-таки грохотало в трубке.

– Если ты не изменишь свою судьбу, – прорывался сквозь грохот голос Ля, – то тебя…бьют… Ты понял?

– Не понял! Повтори!

– …бьют.

– Бьют?

– Да не – бьют, а… ют…

– Что-что?

ТЫРРР… ФЫРРР… БЫРРР…

– …убьют, – вдруг прозвучало четко.

– Кого убьют?

– бя!.. бя!.. бя!.. – донеслось до Тимыча, будто эхо.

«Что за «бя»? – в недоумении подумал он и тут же сообразил. «Тебя! Тебя! Тебя!» – вот что кричала ему Ля.

ПИ-ПИ-ПИ… пошли короткие гудки.

Тимыч положил трубку. Постоял у телефона, надеясь, что Ля еще позвонит.

Но телефон молчал.

А Тимыч думал.

Подумать ему было о чем. С ним творилось что-то странное. Вначале он превращается в таракана, и бабушка спускает его в канализацию; затем вся эта чертовщина с Ля и ее взбесившимся великом; после этого дух Разгильдяева со своей дурацкой пословицей: «Утром молодец, а к вечеру мертвец». А теперь звонок Ля из послезавтра.

«А из послезавтра ли?..» – засомневался Тимыч. Может, это все-таки прикол?.. Но зачем Ля его прикалывать?.. Да мало ли зачем. В сущности, ведь он ее совсем не знает. Видел всего один раз… Ну а с тараканом и великом как же?.. Может, это какой-то гипноз?..

Короче, все было очень и очень странно.

Тимыч глянул на часы. И обнаружил новую странность. Он-то думал, что еще и восьми утра нет, а было уже три часа дня.

Та-а-к, замечательно, ко всему прочему он еще и школу проспал. А сегодня, как назло, математичка Аллапална со своей математикой. И как раз разбор контрольной. Впрочем, у Тимыча за контрошу наверняка пятак, потому что он все у Светки Митрофановой списал – круглой отличницы… И тут Тимыч вспомнил, что классная велела всему классу принести в школу свидетельства о рождении. А Тимычево свидетельство – у родителей. Так что придется ехать.

И Тимыч поехал.

По дороге он старался вообще ни о чем не думать. «Надо отдохнуть от мыслей, – сказал он себе. – Может, тогда и все странности сами собой исчезнут».

Но странности не только не исчезли, наоборот – их стало еще больше.

Когда Тимыч пришел домой, он не нашел там ни матери, ни отца, ни бабушки, ни тройни. Причем коляска была на месте. «Куда ж они подевались? – недоумевал Тимыч. – Пошли гулять? А почему без коляски?»

Тимыч решил и об этом не думать.

Он принялся искать свое свидетельство о рождении… искал-искал, перебирая семейные документы: свидетельство о браке родителей, университетский диплом отца, паспорт матери… ага, вот и его свидетельство.

Но это было свидетельство не о рождении, а… о смерти.

Тимыч глазам своим не верил, читая и перечитывая бумажку. Получалось, что он уже три года как мертвый. Местом Тимычевой смерти был город Санкт-Петербург, – гласило свидетельство, – а похоронен был Тимыч на Мартышкином кладбище, на двадцать первом участке, в могиле под номером шестнадцать.

«Прямо глюк на глюке», – вертелось у Тимыча в голове. Впрочем, «Свидетельство о смерти» глюком не назовешь. Вот оно, в руках у Тимыча – вполне реальный документ да еще с печатью.

Однако и на этом странности не закончились.

Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля… – заиграл мобильник. Звонил лучший друг Тимыча – Димыч.

– Тимыч, ты где?! – кричал Димыч. – У своего дяди?!

– Нет, у родичей.

– Сматывайся оттуда! Тебя хотят грохнуть!

Глава VIII
Аллапална стреляет без промаха

– Чего-о? – оторопел Тимыч.

– Того самого! Вали от родичей, пока не поздно! Она туда едет!

– Кто?

– Аллапална! У нее крышу сорвало. Всех, кто написал контрошу на двойбан, она грохнула!

– Как грохнула?

– Из пистолета!

– А где она пистолет взяла?

– Так у нее же муж – военный.

– Димыч, кончай грузить.

– Тимыч, я тебя когда-нибудь грузил?

Вообще-то никогда Димыч Тимыча не грузил. Неужели и правда Аллапална всех двоечников расстреляла?.. Тимыч не знал, верить ему Димычу или не верить.

А Димыч тем временем взахлеб рассказывал:

– Хорошо – у меня тройбан! А то бы мы сейчас с тобой не разговаривали. Я у Пепса списал.

– Я тоже списал, – сказал Тимыч, – у Светки Митрофановой. Значит, у меня должен быть пятак.

– Фиг попало! Светка на пару контрошу написала.

– Светка – на пару? – поразился Тимыч.

– Вот именно! Прикинь, какой облом. Все время пятаки получала, а тут двойбан – и сразу пуля в лоб.

– Аллапална убила Светку?

– Да что там Светку! – орал Димыч. – Она полкласса замочила!

– И Серого?

– И Серого!

– И Володьку Комара?

– И Володьку Комара!

– Офиг-е-еть…

– Короче, вали из дома! Она к тебе едет!

– Откуда ты знаешь?

– Она у меня твой адрес спрашивала.

– И ты сказал?! – возмущению Тимыча не было предела.

– А что я мог сделать? – оправдывался Димыч. – Она мне пушку к виску приставила. «Выкладывай, – говорит, – адрес Кувшинова, а не то на тот свет отправишься». Хорошо еще, что я догадался адрес твоих родичей дать, а не твоего дяди Феди.

– Да, хорошо, – машинально повторил Тимыч. – Слушай, Димыч, а…

Но Димыч не стал слушать, заорав:

– Ты что, Тимыч, не просекаешь?! Я же тебе говорю: она к тебе едет! Сматывайся скорей из дома – иначе ты труп!

– На фига мне сматываться, я ей просто дверь не открою.

– Ну гляди, Тимыч, я тебя предупредил, – сказал Димыч. – Звони, если Аллапална тебя не грохнет. Пока.

И связь оборвалась.

Тимыча охватило чувство нереальности происходящего. На столе лежало свидетельство о его смерти, а с минуты на минуту должна была нагрянуть математичка с пистолетом… Тимычу вдруг пришла мысль, что помимо пистолета у математички может оказаться и граната. А гранатой в два счета можно дверь высадить.

«Надо бежать», – принял решение Тимыч.

И он выскочил из дома.

И нос к носу столкнулся с Крутой.

– О! Приветик, – сказала Любка, и тут же похвасталась: – А я победила в конкурсе красоты. Теперь я «Российская русалочка».

– А я теперь мертвец, – ответил ей на это Тимыч.

– В каком смысле – мертвец?

– В прямом. На вот, почитай… – Тимыч протянул Крутой свое свидетельство о смерти.

– Круто, – сказала Крутая, прочитав. – Где ты это взял?

– У родичей. И это еще не все… – И Тимыч рассказал о звонке Ля из послезавтра и о сошедшей с ума математички.

– Круто, – снова сказала Крутая.

– Да уж, круче некуда, – вздохнул Тимыч. – Прямо наваждение какое-то.

– Какое ж это наваждение? У тебя вон реальный документ в руках, – кивнула Любка на свидетельство и предложила: – А давай сгоняем на Мартышкино кладбище.

– Давай.

И они погнали на кладбище.

Пригнали.

И довольно быстро нашли надгробие с надписью:

ДОРОГОМУ ТИМОЧКЕ

ОТ

МАМОЧКИ И ПАПОЧКИ

– Прямо сюр какой-то, – сказал Тимыч, глядя на свою фотографию в овальной рамке. И тут его как током ударило.

– Бли-и-н!

– Ты чего? – спросила Крутая.

– Я же родичей не предупредил! Вдруг они уже дома будут, когда Аллапална придет. Вот черт! Она же возьмет да и пришьет их.

– Вполне возможно, – согласилась Любка.

Тимыч тотчас позвонил на мобильный отца.

Отец не ответил.

Тимыч позвонил на мобильный матери.

И мать не ответила.

– Ну почему, почему они не отвечают? – нервничал Тимыч, звоня на мобильный бабушки. Бабушка тоже не ответила. – А вдруг Аллапална их уже пришила?

– Не дергайся, – сказала Любка. – Если твой Димыч не наврал и училка замочила полкласса, то вся полиция уже на ушах стоит. И твоя Аллапална давно арестована.

– О, точно! – воскликнул Тимыч. – Надо в полицию звякнуть! – И он набрал «102».

– Полиция слушает, – ответили ему.

– Скажите, на Аптечной сегодня никаких происшествий не было?

– Минуточку. Сейчас посмотрю сводку.

Минута тянулась, как час.

– Было одно происшествие, – ответил, наконец, диспетчер.

– А какое?

– Серийное убийство.

– А где?

– Аптечная, двенадцать, квартира двести двадцать.

Это был адрес Тимыча.

Глава IX
Дядя Федя – убийца

Узнать подробности можно было в 40-м отделении полиции. Куда ребята и помчались.

– Из-за меня их убили, – корил себя Тимыч всю дорогу. – Из-за меня.

– Да не мечи ты икру, – успокаивала его Крутая. – Может, это какая-нибудь ошибка.

Но ошибки никакой не было.

Когда они вошли в отделение полиции, дежурный спросил у Тимыча:

– Ты Тимофей Кувшинов?

– Да.

– Пройди к следователю Тряпкину… – Дежурный объяснил куда идти.

Любка осталась внизу, а Тимыч поднялся на второй этаж.

На дверях висела табличка:

КОМНАТА ДЛЯ ДОПРОСОВ

Тимыч постучал.

– Войдите, – разрешил мужской голос.

Тимыч вошел.

За столом сидел сурового вида мужчина.

– Тимофей Кувшинов? – спросил он.

– Да, – ответил Тимыч.

– А я следователь Тряпкин. Садись.

Тимыч сел.

– Тебе сколько лет?

– Тринадцать с половиной.

– Ну-у, уже взрослый парень. Поэтому не стану тянуть резину, а скажу прямо: ты теперь сирота.

– Сирота? – повторил Тимыч.

– Да, – подтвердил Тряпкин. – Круглый сирота. Нет у тебя больше ни мамы, ни папы, ни бабушки… Сейчас приведут убийцу твоих родных.

Дверь отворилась, и двое полицейских ввели… нет, не Аллупалну, а – профессора Кофейникова.

– Дядя Федя?.. – обомлел Тимыч.

– Садитесь, гражданин Чайников, – сказал профессору следователь.

– Кофейников, – поправил следователя профессор и сел на краешек стула.

– Рассказывайте как дело было.

Дядя Федя стал рассказывать:

– Муж моей сестры – заядлый курильщик. И я ему подарил на день рождения зажигалку в виде пистолета. Ну и решил пошутить. Наставил на него эту зажигалку и говорю: бах-бах. И на спусковой крючок нажал. А зажигалка возьми да и выстрели.

– Вам что же, настоящий пистолет по цене зажигалки продали?

– В том-то и дело, что это был не настоящий пистолет, а – зажигалка. Но вот почему-то взяла да и выстрелила. Это какое-то нелепое стечение обстоятельств.

– Ну хорошо, гражданин Чайников, – сказал следователь, – предположим, что мужа сестры вы убили случайно. А саму сестру – тоже случайно? Наставили на нее зажигалочку и тоже – бах-бах, так?

– Нет, не так, – ответил Кофейников. – Я ее не убивал.

– А кто ж ее убил? Пушкин, что ли?

– С сестрой по-другому получилось, – вздохнул профессор. – Услышав выстрел, она вбежала в комнату и увидела, что ее муж лежит на полу убитый…

– И вы решили заодно убить и ее, – подхватил следователь Тряпкин. – Чтоб не оставлять в живых свидетельницу. Правильно?

– Нет, не правильно! – вскричал Кофейников. – В эту секунду с улицы в комнату влетела оса и ужалила меня в руку, в которой я держал пистолет, ну, то есть зажигалку. И мой палец непроизвольно нажал на спусковой крючок. Я же вам говорю, это какое-то нелепое стечение обстоятельств.

– Опять, значит, стечение обстоятельств, – покачал головой следователь. – Ну а дальше что?

– Дальше – все, – ответил профессор.

– Нет, не все, гражданин Чайников.

– Кофейников, – снова поправил Тряпкина дядя Федя.

Но следователь, не слушая, продолжил:

– Вы же еще бабушку из окна выкинули. С двенадцатого этажа.

– Ах, да, – вспомнил профессор. – Была же бабушка.

– Да, была бабушка, – повторил Тряпкин. – А теперь ее нет. Вот зачем вы столкнули старушку с подоконника?

– Не сталкивал я ее. Она сама вывалилась.

– Я смотрю, гражданин Чайников, у вас все само собой получается. Палец сам собой жмет на спусковой крючок, бабушка сама собой вываливается из окна…

– Да, сама! – настаивал Кофейников. – Она мыла окно, стоя на подоконнике. Услышав выстрел, невольно вздрогнула, потеряла равновесие и выпала из окна. Это тоже стечение обстоятельств.

– Та-а-к… А тройняшки?..

– Что – тройняшки? – не понял профессор.

– Тоже сами бросились в лестничный пролет?

– С тройняшками дело было так – стал объяснять Кофейников. – Сестра как раз собиралась идти с ними гулять: уложила их в коляску, выкатила коляску на лестничную площадку и пошла одеваться…

– А мимо бежала мышка, – иронично хмыкнул Тряпкин. – Хвостиком махнула, и тройняшки отправились в пролет, в свой последний полет.

– Бежала не мышка, а собака.

– Какая еще собака?

– Соседская овчарка.

– А-а, это которую вы тоже убили.

– Да не убивал я ее! Просто она увидела киску.

– Какую еще киску?

– Кошку других соседей. Естественно, собака с лаем кинулась за кошкой, перевернув коляску. Кошка помчалась от собаки на верхний этаж. А там лежал оголенный провод под током, его электрик забыл обесточить. Кошка через провод перескочила, а собака – наступила. И ее током убило… Это тоже стечение обстоятельств.

Следователь Тряпкин демонстративно вздохнул.

– Слушайте, гражданин Чайников…

– Кофейников, – вновь поправил профессор следователя.

– Да неважно, – отмахнулся Тряпкин. – Вы меня уже достали вашими стечениями обстоятельств. Не хотите ли, хотя бы для разнообразия, сказать правду?

– Да я вам правду говорю! Я ни в чем не виноват! Ну посудите сами, зачем мне, профессору, убивать свою сестру, ее мужа, бабушку, тройняшек, да еще и собаку в придачу?

– Не знаю, не знаю. Вам виднее… А за серийное убийство, знаете, сколько полагается?

– Сколько?

– Пятнадцать лет.

– Бо-о-же, – протянула Кофейников. – Пятнадцать лет?

– Ну а что такое пятнадцать лет? Не так уж и много. Пролетят – фьють! – и не заметите.

Профессор в отчаянии обхватил голову.

– Был бы у меня хотя бы один свидетель.

– Свидетель есть, – объявил следователь.

– Есть?! Кто?!

– Говорящий попугай, который все видел из своей клетки.

– А вы уже взяли у него показания?

– Разумеется.

– И что он говорит?

– То же самое, что и вы.

– Вот видите! – обрадовался Кофейников.

– Ничего я не вижу, гражданин Чайников, – погасил его радость следователь Тряпкин. – Показания говорящих попугаев в суде не учитываются.

– Но почему, почему? – не понимал профессор.

– Потому что вы могли его подговорить.

– Но зачем, зачем?

– Ясное дело – зачем. Чтобы обеспечить себе алиби.

И с этими словами следователь протянул профессору какую-то бумагу.

– Вот тут распишитесь, что предупреждены об ответственности за дачу ложных показаний. И отправляйтесь в камеру.

– Да мне на Канары лететь надо! – раскричался Кофейников. – На международный съезд ученых!

– Кому Канары, а вам – нары, – срифмовал Тряпкин и добавил: – Вот такое стечение обстоятельств получается, гражданин Чайников… Увести, – приказал он.

Дядю Федю увели.

Тряпкин взглянул на Тимыча, который все это время хранил молчание.

– Ну что ты такой кислый? – ободряюще сказал следователь. – Выше голову, парень. Завтра определим тебя в хороший детдом. А там, глядишь, кто-нибудь усыновит. И снова у тебя будут мамка с папкой.