Текст книги "Он, Она и интернет"

Глава 9

Андрей встретился внеочередной раз со взрослым сыном Алексеем, который в свои девятнадцать лет жил самостоятельной жизнью с молодой девушкой Леной в локейшн хостел, в бывшем индустриальном здании. Молодая пара считала достойным местом это демократическое жизненное пространство, особенно для тех, кто не хочет таскать свой панцирь повсюду как черепаха. Они были частью буржуазно-анархического сообщества существуя по форме и содержанию в сектанско-коммунарной общине Интернетного века с философией другого поколения. Доказывая образом жизни, что можно в пространстве бывшего хлебозавода, создать новую иллюзию света и тени в индустриальном пространстве, в котором им более комфортно и свободно. На крыше дома находилась их песочница, детская площадка с летним садом.

В этом пространстве жили и другие коммунары, отказавшиеся от социализма и капитализма, и наслаждаясь жизнью в масштабе пространства с садом на террасе из резиновых камней и яркоцветных попугаев. Алексей считал, что это рекреационная зона, является подарком, который он получил от назидательного детства в семье. Теперь он считал себя вольнодышащим анархистом. Он начал рассказывать отцу о том, что там жизнь позволяет примирить звериный эгоизм с человеческой душой. Андрей почувствовал, как разверзается пропасть между собой и сыном, и это пространство хостела, как разрыв между поколениями, и это не проблема отцов и детей, а скорее проблема поколений. Сын ни в чем не винит отца и сам не винится, а просто живет другой жизнью, считая новый приют творческо-животворящей средой, где его внутреннее состояние перетекает во внешнее окружение в течение двадцатичетырех часов. И у него нет времени ни на что, даже на то, чтобы позвонить бабушкам и дедушкам, или что-то сказать родителям. Он занят, загружен, зашорен. Он с Леной живет жизнью без интересов и проблем тех семей, из которых они вышли. Андрей уже не мог навязать свои убеждения Алексею, в которых он уже не нуждался, потому что трактовал историю жизни в другом видении, как казалось только ему в правильном понимании. Информацию он получал в виде интерактивных картин, думающих глазами, где чувства выставлялись как мелочи, как элемент лёгкости ничего незначащей жизни. Его еда была пищей будущей натуро-футуристической личности, которая могла состоять в течение дня из кефирного салата и вьетнамского кофе.

Тем не менее, Алексей с Леной были прагматики. Его девиз при взятии ипотеки был такой, что теща должна жить отдельно. Но при всем том, он жил на родительской дотации, хотя и сам подрабатывал, составляя компьютерные программы, и еще успешно учился в университете. Жил планами на будущее с карьерным ростом.

Андрей при встрече оценил, что у Алексея своя напряженная жизнь в интеллектуальном аттракционе, о перипетиях которой он сейчас ему не поведает при этой встрече. На Андрея навеяли строки из поэмы Пушкина, блажен кто смолоду был молод, кто в двадцать лет был франт и хват, и что ничего не меняется в психологии русской души.

Они перекусили в суши-баре запеченными роллами, разнообразие было в названиях, а по сути это были кусочки лосося или креветок, со смесью авакадо, огурца, масаго и кунжута и острым соусом. Японская кухня пародировала китайскую, а на раздаче стояли в кимоно узбеки, убеждая клиентов, что при изготовлении испльзуются только натуральные продукты моря Средней Азии.

Дальше они взяли маршрут прогулки, чтобы увидеть изнанку Петербурга.

Гидом по городу стал Алексей, и он показывал отцу тот же город, но в другом измерении с тяжелым пасмурным небом, усталостью и слезящей красотой домов Невского проспекта и прилежащих улиц с тесными двориками.

Модернистский магазин книги с глобусом планеты Земля, с напоминанием о том, что весь мир можно, как футбольный мяч взять в руки, и запнуть в космос, а можно зайти в магазин подняться на второй этаж, и взять новую книгу с чашечкой кофе, чтобы глядеть сквозь пространство огромного стеклянного окна на мельтешащих людей и проносящихся машин-иномарок.

Еще есть дом Кино, заповедник интеллектуальной совдепии и фестивальных кинолент и актуального кино не для всех, в которое можно прийти не за пять минут после начала показа сеанса, а раньше минут за тридцать и выпить кофе, разделяя свои мысли с другом. Тут пахнет уже не семечками, а попкорном.

Андрей отказался идти на Пушкинскую улицу, ему не нравился этот старейший питерский сквот с чередой галерей и экспериментальных клубов по интересам и запутанной философии дианетики.

Молодежь скорее поспешит зайти в ботаническое кафе с вегетарианской едой из овсянки, морковного кекса, супа – пюре из каштанов и запить пивом или бокалом вина, чем в пышечную, с прошлой добуржуазной жизни с вкусными пышками и кофе с молоком из бачка, с вечным кислым запахом исторически охраняемым объектом архитектурной ценности.

Другим предлагается быстрая еда в одноразовых пакетах, стаканчиках и столовых приборов из пластмассовых ложек, вилок и ножей. Философия еды заключается в том, в каком месте, ты принимаешь эту трапезу. На крыше домов воздух считается почище, чем в подвальном помещении от выхлопных газов машин-иномарок. И жизнь становится легкая и безоблачная. И порой не куда бежать и тогда вечер застанет в подвальном зале джазового клуба, то можно всю ночь прожигать с беспечной молодежью с истерическими глазами под бренчание гитары, гортанной трубы и щелканье барабана. Везде встретятся довольные лица в средиземноморском интерьере трещин стен и сводчатых потолков подвалов, или в склеенных из бамбука стен, напоминающее призрачно о лете тайского отдыха в Паттайе.

Нынешняя молодежь снова выражает левацкие убеждения о свободе и равенстве без общинности, где главное не еда, а посидельчество среди себе подобных, богемная публика до дилетантности, скатываясь в рассуждениях до примитивизма андеграунда, чтобы снова вернуться в теплый семейный дом в образе возвращения блудного сына. А утром непременно попросить денег в долг, чтобы доехать до университета.

Путешествие по городу отца и сына продолжается, пересекая мостки, пешеходные переходы под светофорами и без них, это была их туристская прогулка из детства, во время которой наплывали мысли для философских размышлений, от ощущений восприятия как от архитектуры, так и от рекламных вывесок над зданиями.

В пролете переходов галереи Гостиного двора стоит женщина с тремя детьми с протянутыми ручками, которых инструктирует мужчина с золотой цепочкой в руке. Начинается обычный день профессиональных попрошаек. Все торопливо проходят мимо них, оценивая скверную игру вымогателей на жалость.

Продавщица пирожками громко рассуждает, окруженная тремя гастрабайтерами.

– Вот понаехали…

– Приехали, – подначивает молодой человек.

– Я вот тебя не уважаю, а его уважаю, – указывая на пожилого мужчину.

– Ты никого не уважаешь, по какому оттенку различаешь в нас человека, – уточняет у нее молодой эмигрант.

– По мозолям на руках, – парирует продавщица.

Из глубины двора зазывает голос, расхваливая старые товары, телефон с диском вместо сотового, граммофон вместо видеомагнитофона, самовар вместо электрического чайника. Продавец кричит в толпу зевак, что его антиквариат на все времена. Тянется галерея смешения стилей одежды с элементами трамп – стерв, томбой– сорванцов, эйзи – чик модного секонд-хенда. Из группы подростков эйзи – чик отделяется одна взбаломашенная девушка, подняв окурок и показывает двум пацанам, и они как-то странно захихикали, радостно обсуждая окурок в руке их мадонны. Около машины-Мерседеса манерно обнаружился бомж, который у бокового зеркала, заглянув в салон, взъерошил свой редкий хохолок на голове. Ему уже повезло в этот день три раза, во-первых, он проснулся, во-вторых, позавтракал, и в – третьих, он поправил себе прическу.

До выходных остаются еще два дня, а люди идут и идут с одной с работы на другую, полицейские останавливают с завидной частотой машины, пешеходов. Все живут с твердым ощущением, что никто из них никогда не нарушает порядка. Движение беспрерывно, что даже перемещение с преодолением препятствий становится искусством, стилем жизни, так называемым паркуром.

В ювелирном магазине золотые кольца продаются с гарантией на три года. На все другие драгоценные товары гарантии не предлагаются и назад не принимаются ювелирные поделки.

– Знаешь, как люди становятся наркоманами? – спрашивает Андрей.

– Легко. Тебя приглашают на праздник жизни, на вечеринку. Дают травку. От нее весело и глупо. На этом праздник заканчивается.

– Как отец говорю словами римлянина Октавиана Августа, если не начал, то не строй, если начал – разрушь, если закончил – оставь все как есть.

– Объяснимое стало необъяснимым, – заметил сын. – Я выбрал Интернет, а не пепси и травку. В двадцать лет делают, а потом думают.

– А в пятьдесят, только и делают, что думают и думают…

– И ничего не делают, – отпарировал Алексей.

– Это зависит, каким заживлением затягивалась сердечная рана. У меня она затянулась вторичным натяжением, оттого и последствия другие, от того и стремление к созерцанию, чем к созиданию.

– Чтобы выйти из кризиса надо быть вольнодумцем, – произнес Алексей, этот тезис Андрей не стал оспаривать, он и так обратил внимание, что их диалог идет на равных, и все – таки ему хотелось соблюдать дистанцию поколений.

На одном из домов висит мемориальная доска, что с 1906 по 1908 год, писатель жил и работал. Получается не просто жил, а еще оказывается, и работал. Но почему не написать просто – жил, а так получается, что вдохновение он черпал прямо из окна своей квартиры. Они прошли мимо этого мемориального дома, и мельком взгляда оценили фасад дома, который тоже являлся культурным наследием. На другом доме висела мемориальная доска. И этот дом стал архитектурным достоянием. Сколько сразу в одном месте оказалось известных и великих людей, будто их прописывали по мере известности. Они шли и безумолку говорили между собой об одном и том же, но в своем понимании.

– У человека, у которого нет свободного времени, у того нет и нет друзей.

– У человека, у которого всегда занято время, у того нет спасительной молитвы, – парировал Андрей сыну.

Перед ними весело вышагивали подростки, и каждый из них держал под ухом телефон, разговаривая между собой без эмоций, они шли просто рядом как случайные попутчики.

Офисы покидают молодые люди в белых воротничках, потирая руками на ходу занемевшие шейные позвонки, и в их глазах без цели, но с твердым убеждением, что главным лозунгом юности является «Копи, купи, живи», а именно, бери ипотеку и живи надеждой. Философия дня этого поколения считается, что обязательства банковских кредитов соединяют людей.

Пенсионеры после миллениума быстро превратились в нахлебников дожития. Рядом другое поколение проходящее безучастно мимо и беспечно, ничего не замечающее, и не вызывающее ничего у них кроме раздражения к чужой старости.

Все ощутили инстинкты страха голода и холода, продолжая безудержно насыщаться гамбургерами и фаст-фудами. Живой диалог потонул в Интернете. Исчезли из оборота невоспроизводимые ценности любви и живого интереса друг к другу.

Северный ветер над городом разорвал облака на полоски. Заморосило мелким дождем. Заканчивается вечер и подступает ночь.

Буржуазия бодра и значима, в их руках счета городского бюджета. Отчаянные подростки совершают прогулки по крышам, чтобы встретить рассвет.

Из города высокоскоростные магистрали уносятся за кольцевую дорогу, связав паутинную эстетику градостроения.

Андрей и Алексей крепко пожали друг другу руки у трех мостов у Крюкова канала, где когда-то заканчивался город в границах прошлого века и начинались мещанские предместья нынешнего времени. Они пообещали друг другу чаще в дальнейшем общаться по скайпу в интернете. В этот вечер они разделили размеренную стихию города и каждый ушел со своим космосом в голове в свой социум по закоулкам дворов.

Только в этом городе день и ночь сливаются в сумерки белых ночей. И в молодости и в старости свое утешение. В любом случае можно всегда найти другое решение.

Глава 10

Инна и Лиза вышли в холл отдохнуть и попить кофе. Они присели в свободные кресла. Инна положила голову на спинку кресла, Лиза присела на краешек кресла, чтобы не измять платье.

– Может, завтра сходим на вечеринку корпоратива, – предложила Инна.

– Я не могу, потому что я почти замужем.

– Это можно доказать? Считаешь так, что все уже случилось, от того что ты проснулась в его постели.

– И это тоже? Он подарил мне колечко, и обещал подать заявление в загс, как только погасит первый взнос ипотеки.

– Опять ипотека! Секс, брак и бизнес несовместимы, разве тебе об этом не говорила бабушка.

– Я с ним знакома два года и три месяца и десять дней, а это срок.

– Ты еще и часы начни считать, от такой любви свихнуться можно. В целом он преданный и обстоятельный человек. Вы подходите друг другу, как полные противоположности, именно как инь и янь, а для того чтобы сохранить ваше цельное счастье вам не нужно расставаться даже на сутки. К гадалки не ходи, я всё это вижу по твоим глазам. – заключила Инна.

– Я буду ему служанкой, это моя жертва. Буду притворяться дурой.

– Твоя жертва бессмысленна, таких мужчины не уважают там, где обязанность – там нет любви. Жизнь без крыльев любви скука. И никогда не притворяйся дурой, так говорят психологи. Любовь – это чувство сильных людей.

– Пора менять работу, – отчеканила Лиза.

– Ты знаешь его вкус? Что он любит?

– Любит котлеты, борщ…

– Что в постели он любит?

– Не знаю, он без эмоций. Когда выйду за него замуж буду его любить за двоих.

– Получается, что он тебе разрешает себя любить. Не тяжело – безответно? Любовь на равных это стойкий иммунитет от ревности, но трещинки в любви могут пойти в семейных отношениях при первом обвале рубля.

– Ты права каждый должен быть за себя, – в отчаянии произнесла Лиза. – Нужно сделать правильно только первые шесть шагов к убеждению, и он будет привит моей вакциной любви.

– Красиво сказано, как настоящий психолог говоришь, если он хочет лесть, то он должен ее получить от тебя. Не жалей слов.

Потом появился в офисе Сергей с цветами для Лизы. Он был одет в изящный костюм, у него на руке свисал тяжелый браслет с часами, в кроссовках, волосы подстрижены в модную прическу. Он выглядел как человек из бедной семьи, который хотел выбиться в люди. Присел на стул, встал, натянуто улыбнулся, и исчез за хлопающей дверью. Окружающие коллеги дружно вздохнули и мысленно произнесли: «Какие высокие отношения!»

Инна и Лиза отправились по магазинам играя в «шопинг», когда примеряют и не покупают, раздражая этим продавцов, которые неустанно носятся по залу, хвастая залихватскими прическами и знаниями двух иностранных языков: английского и русского.

Они забрели в салон секс-шопа. Лиза стала с интересом рассматривать предметы, как посетитель музея древнего мира, окунувшись в мир культа Венеры и Вакха, который также напоминал анатомический зал медицинского института. Инна брала предметы и определяла на ощупь, испытывая волнение от подделок предметов, которые вызывали ощущение покалывания, щекотки, раздражения, но не возбуждения.

Возле них обнаружился лысоватый круглый мужчина, предлагая услуги гида, на которого они взглянув сердито, отчего он исчез из поля их зрения, успевая пробубнить, что женская чувственность, которым наслаждаются женщины ничуть не дольше мужского, и ни о какой любви нет тут и речи, а только удовлетворение чувственности тела от одиночества. Остальное фантазия писателей которые считают, что главное в сексе это свобода любви. Этого сумасшедшего никто не слушал.

– Этим хлыстом, – Лиза рассекла воздух, издавая звук пролетающего шмеля, – я высекла бы из него все мысли об ипотеке.

– Не рассчитав силу удара, ты можешь оказаться на кювете или опять в бараке родного захолустья.

Лиза отбросила хлыст в корзину других причиндалов садо-мазохисткой любви.

– Для того чтобы что-то получалось в любви, нужно выполнить два условия отказаться от вредных привычек и поклоняться богу Приаму, что практически несовместимо.

– Почему мужчины поклоняются падшим женщинам, продажным…

– Ты хотела сказать проституткам, – заметила Инна, – мужчины не задумаются, что женщина, занимаясь любовью, зарабатывает на машину, украшения, им кажется, что эти несчастные путаны, вступили на этот край из тяжкой нужды. И мужчина платит за плач грехопадения, пока ему хочется слышать эту печальную сказку, которую эти женщины выдумывают на ходу, объясняя их чисто случайное присутствие в борделе, и что когда-то их соблазнили, извратили или изнасиловали без их желания.

– Неужели все мужики такие сво? – спросила Лиза.

– Если бабы дуры, то мужики сволочи! Мужчина всегда готов быть на час перед женщиной рыцарем любви.

– Разве у женщин не возникает чувства жалости к мужчине. Я тоже люблю слабых. А порой любовь рождается от неожиданных ласк и нежных слов, которые мозжечком не проконтролируешь. Обнаженный мужчина не вызывает удовольствия, а вот женщина вызывает восторг в любом виде, потому что в ней спрятана тайна всей вселенной.

– Любовь должна быть с крыльями! – Инна подняла руки вверх. Лиза стояла перед ней в красном платье и её грудь взволновано вздымалась. Между ними опять возник образ лысоватого и толстоватого гида. Они зашипели на него в губы, и он исчез среди предметов культа секса.

– По иронии судьбы женщина отдается не успешному, а слабому, утешая себя властью над мужчиной. – продолжила Инна.

– Я бы снялась в журнале «Плейбоя». – воскликнула Лиза.

– Зачем? Ты почти замужняя женщина. Рискованно для предстоящего брака.

– Это престижно! Это тиражируют в прессе, а это значит, что ничего предосудительного в этом нет, если об этом даже показывают все каналы телевидения.

Они не уходили из магазинчика, тихая мантрическая музыка, благовоние от свеч распространялись по залу, в него входили посетители разного возраста и пола, и классовой принадлежности, но они были в одной касте любви.

Инна отправила из магазина Андрею сообщение: «Исчезли созвездия, но ты всегда есть во мне».

– Ты его опять бомбардируешь словами любви. – усмехнулась Лиза.

– Я самовыражаюсь, не пытаясь завоевать его любовь, мне от него ничего не надо, не прописки, не приписки. Я свободна в любви. – Она взяла в руки метелку из конского хвоста и провела по лицу и шеи. – Смешные штучки, тут целая индустрия. Этих магазинчиков в городе, столько сколько закусочных. Жуй и только не подавись от восторга.

Инна взяла за кисть Лизу и прошептала ей как заклинанье.

– И этот миг ты не остановишь на водяных часах, – указав рукой на клепсидр, где время жизни вытекала по каплям. – Я ему говорю, что я всегда буду моложе его, а он отвечает мне, что все равно не моложе себя. Этот факт как парадокс нашей жизни, тут никто не выигрывает во времени, если только в чувствах.

– Мой молодой человек как пластилин, вроде лепишь, что хочешь, а потом сама я же опять все ломаю, что слепила, и опять не выходит ничего путного. – Она посмотрела на хлыстик, снова им рассекла воздух.

– Я определенно скажу, что настоящему мужчине это больше понравиться получить за удовольствие от милой женщины, чем шлепок домашней тапочкой от сварливой жены.

– В выборе надо воспользоваться советами психолога, астролога и конечно иметь на все про все свое мнение.

– Я так скажу, что пусть поезда развели нас в разные направления, но я знаю, что мы уже считаем эти мгновения.

– Тогда бережно храни свою любовь. Женщина которая не любит и шутит – это ирония над чувствами. Мой друг задает цинично и беззастенчиво вопрос о моей любви к нему потому что у нас разница во всем, и я ему отвечаю, что знаю, и ни при каких условиях не откажусь от своих намерений. И самое неприятное в наших отношения, что мы не говорим ни о будущем, ни о прошлом.

Так рассуждая, они подошли к сути разговора, где правота их заключалась в том, что если еще в тридцать лет удача приходит с четвертого раза, то в сорок лет, женщина скорее будет убита террористом, чем выйдет замуж. Психологи, считают панацеей от одиночества это правильно выйти замуж, и тогда счастье будет обретено. Они только советуют, а выбор остается за теми, кто открывает дверь к своему претенденту. Выйдет она одна из этой ситуации или вдвоем, как бы то ни было, все поддержат ее выбор.

Есть такие психологические игры – давай поженимся или игра давай возьмем ипотеку. Суть ипотеки заключается в том, какой взять кредит, выходя замуж без эмоций. И в дальнейшем целеустремленно работать на семью, забыть о сексуальных играх, которые являются затравкой положительных эмоций любви, и всю жизнь превращается в кошмар вечного должника. Каждый потенциально влюбленный играет в мнимого миллионера, инвестируя любовь в капитал. Когда молодые входят в семью, и не отдают своевременно долги, тогда погружаются в беспросветное одиночество, приобретая болезни в форме алкоголизма или ожирения. И каждый думает в минуты страсти, что именно с ними этого не случится, они другие, у них все будет по другому. Будет, если начнут с белого листа, а не с этого маленького бутика секс – шопа.

Инна и Лиза решили поиграть в ролевые игры, надевая предметы секс-индустрии.

Лиза вышла из кабины в эротическом костюме «Красная шапочка», образ был ближе к стюардессе после крушения самолета или бортпроводницы скоростного поезда.

Инна надела прозрачный наряд «Спящей красавицы», напоминающий медперсонал палаты интенсивной терапии или реанимации.

В конце концов, им понравился наряд «Аленький цветочек», который они прикупили, за игру в которой их ожидало вознаграждение от некого «чудовища», которого каждая изображала по своему смешно. Восклицая при этом: «Не виновата я, я хотела только помочь!»

– Я всегда говорила, что никогда не надо читать сказки до конца, тогда наша жизнь удастся, и уметь вовремя перейти из одной сказки в другую, – заключила Инна, снимая с себя стриптиз одежду.

На выходе им дали памятку о посещении с наставлениями психолога: «Живи теперь. Будь в настоящем, а не в прошлом или будущем. Живи здесь. Имей дело с тем, что есть, а не с тем, чего нет. Не фантазируй. Опыт реален. Лучше попробуй. Выражай чувства. Не оправдывайся. Принимай неприятности и боль так же, как и удовольствия. Ориентируйся на себя. Будь самим собой здесь и сейчас».

– Гештальт закрыт.

– Что это означает?

– Образ закончен и каждый играет за себя. Это наша психология жизни.

– Фу, как противно, будто живешь в казино и постоянно играешь в рулетку.

– А что ты хотела в секс-шопе познать чистую любовь, глупости, это индустрия инстинктов. Тут так же разводят честных потребителей, как на блошином рынке, как и в казино без разницы.

Наступило время, когда вдруг люди ознакомились с бесчисленными вариантами методик психологического манипулирования, обставляя себя комфортом любви нового века, несмотря на то что любовь скорее социальная мера. Только любовь долготерпит. В нее агрессивно вливают болезни века. В пресыщенный век говорят, вас полюбят, если будете красивыми, здоровыми и самодостаточными людьми. Такая любовь не милосердствует, а наоборот бесчинствует, изматывая чувства, уничтожая патриархальные устои, превращая в тлен нежные чувства любви.

Они шли к станции метро. Вечер города погружался в разноцветные одежды молодых людей, чем-то, напоминая флирт-флёр, кокетство цветков. Свободный музыкант играет на гитаре, распевая хиты восьмидесятых годов, и экзальтированная женщина в красной помаде губ первая кладет крупную купюру в пустой футляр. Вечереет. В игре музыки и света реклам искажаются даже красивые лица женщин.