Текст книги "По следам Штирлица и Мюллера"

Глава 17
Накануне нападения

К концу 1940 – началу 1941 г. советская разведка за рубежом уже действовала в полную силу. Парижская «фирма» Треппера, специализировавшаяся на стройматериалах, заключила выгодные контракты с военно-строительной отранизацией Тодта, сумела завербовать там нескольких служащих и получила таким образом ценные источники информации. Радиосвязь для этой сети пока запрещалась – она передавала данные через «легальную» советскую резидентуру при французском правительстве в Виши. Организация Радо в Швейцарии на радиосвязь уже перешла. Она тоже нашла отличные источники информации, связанные с разведкой «Свободной Франции» Де Голля. Голлисты уже предвидели, что русские скоро станут их союзниками, и щедро делились добытыми сведениями.

Но создавать запасные каналы для перехода на радиосвязь внутри Германии Сталин не разрешал. Он уже чувствовал, что отношения с Берлином ухудшаются. Он знал, что в нацистском руководстве и командовании вермахта существует сильное «прозападное» крыло, желающее замириться с Англией и ударить на Россию. А запеленгованная рация и пойманные агенты могли быть использованы как доказательства враждебных намерений СССР. Впрочем, радиомолчание в Германии в данное время оправдывалось. Сети советской разведки не попадали в поле зрения нацистских спецслужб, СД и гестапо не подозревали об их существовании.

Мюллеру пришлось заниматься лишь делом Рихарда Зорге. Этот разведчик был «двойником». Передавал информацию не только в Москву, но работал и на ДНБ – Немецкое информационное бюро, являвшееся одним из «филиалов» разведки СД. Он вступил в «личную переписку» с руководителем ДНБ фон Ритгеном, причем каждое письмо представляло собой очень толковое разведдонесение. Периодически Зорге присылал и обобщенные доклады, у экспертов германской разведки они заслужили самую высокую оценку. Однако на Зорге поступали доносы, касающиеся его прежних связей с Коминтерном. Поэтому Ритген обратился к Шелленбергу, занимавшему тогда должность начальника контрразведки гестапо, просил произвести проверку корреспондента.

Когда подняли досье гестапо и III управления РСХА, там нашли довольно много материалов, подкрепляющих подозрения в отношении Зорге. После долгих споров и колебаний Гейдрих принял компромиссное решение – использовать информацию Зорге можно, но подвергать тщательной проверке, а самого журналиста держать под контролем. Возник вопрос, кому поручить это дело, и тут снова подвернулась фигура Майзингера. Того самого «друга» Мюллера, который предал своего шефа, и в отместку начальник гестапо подставил его в деле Фрича.

Он служил на второстепенных должностях, в чине штандартенфюрера СС попал в Польшу, занимался там «спецакциями» и организацией гетто. Но при этом крупно воровал конфискованные ценности, двумя руками греб взятки у евреев, продавая за мзду поблажки, «польские» документы. Сигналы об этом дошли до Шелленберга, он доложил Мюллеру. Шеф гестапо провел расследование и представил Гиммлеру такой доклад, что тот, возмутившись, приказал отдать Майзингера под военно-полевой суд и расстрелять. Спас его Гейдрих. Сгладил картину, указал, что штандартенфюрер в прошлом был хорошим специалистом по Коминтерну. Рейсфюрер смягчился. Согласился отправить Майзингера в «ссылку», полицейским атташе в Токио. Его специально ознакомили с делом Зорге, велели организовать наблюдение.

А тем временем советский разведчик сблизился с военным атташе в Японии фон Оттом – одним из лучших сотрудников абвера. Вскоре он выдвинулся на должность посла Германии. Но ни Отт, ни приехавший Майзингер не раскрыли его истинной деятельности. Мало того, журналист стал помогать им обоим. Снабжал их малодоступной информацией о хитросплетениях японской политики, подсказывал выводы и прогнозы. В результате Отт, Майзингер и Зорге сошлись душа в душу, их называли «посольской тройкой». Зорге был вхож не только в кабинеты, но и в сейфы своих «друзей». С 1940 г. им стала интересоваться и японская контрразведка. Но посол и эмиссар гестапо постоянно его выгораживали, считали «своим» агентом.

Забегая вперед, стоит упомянуть – в октябре 1941 г. японцы все же арестовали Зорге. Причем Отт и Майзингер потребовали немедленного его освобождения! А когда всплыли доказательства шпионажа, разразился грандиозный скандал. Посла фон Отта Япония объявила персоной нон грата, а в Германии его разжаловали и отдали под суд. А Майзингер предпочел вообще не возвращаться домой, доехал до Китая и сбежал.

Что же касается нацистской разведки, то она в период подготовки к новой кампании проявила себя далеко не с лучшей стороны. Выше уже говорилось про измену в абвере, допущенные грубые просчеты. А весной 1941 г. выявились крупные злоупотребления в VI управлении РСХА – внешней разведке СД. Валюта, выделенная на разведывательные операции, утекала в неизвестных направлениях. Многие резидентуры бездействовали. Лишь «доили» из Берлина деньги, а агентами становились «мертвые души». Инспектирующие сотрудники из центрального аппарата не замечали таких безобразий – надо думать, не бескорыстно.

Когда подобные факты обнаружились, Гейдрих поручил расследование Мюллеру и начальнику I управления РСХА Штрекенбаху. Шеф гестапо быстро раскопал, что творится в управлении. Начальник разведки СД Хайнц Йост был в итоге разжалован в рядовые и отправлен на фронт. Многие сотрудники попали под суд или были уволены. Причем Мюллер был уверен, что он постарался и для себя лично. Обратился к Гейдриху, чтобы VI управление отдали под его начало – точно так же, как он уже подмял III управление. Но не обломилось. Гейдрих счел Мюллера недостаточно интеллигентным и образованным для поприща разведки и отказал. Саркастически заметил в его адрес: «После этого он всего лишь мелкий полицейский чиновник». Начальником VI управления был поставлен Шелленберг, его произвели в чины бригаденфюреры СС и генералы полиции. Такие же чины, которые совсем недавно получил Мюллер за долгую и кропотливую службу. Что ж, начальник гестапо затаил очередную обиду. Уши у него были всюду, о «мелком полицейском чиновнике» он узнал. А Шелленберг как раз с этого времени стал для него личным врагом.

Но реорганизация внешней разведки СД стала лишь эпизодом в подготовке к войне. Она раскручивалась по разным направлениям. Ведь предстояла не просто война. Именно там, на востоке, должны были реализоваться глобальные проекты нацистов по созданию великой «арийской империи». Для управления землями, которые предстояло захватить, было специально создано министерство Восточных территорий (Остминистериум). Глава этого почтенного учредения, Розенберг, проконсультировался у Гитлера, как правильнее строить свою деятельность. Доложил: «Есть два способа управлять областями, занимаемыми на востоке, первый – при помощи немецкой администрации, гауляйтеров, второй – создать русское антибольшевистское правительство». Фюрер отрезал: «Ни о каком русском правительстве не может быть и речи; Россия будет немецкой колонией и будет управляться немцами».

Гиммлер буквально разрывался. Он формировал новые боевые дивизии СС. А кроме того, он же являлся «комиссаром Рейха по утверждению германской расы». Под его руководством разрабатывался «Генеральный план “Ост”» – освоения захваченных стран. Рейхсфюрер СС писал разработчику плана доктору Майеру: «В район заселения на Востоке следует включить Литву, Латвию, Эстонию, Белоруссию и Ингерманландию, а также весь Крым и Таврию…» (Причем в понятие «Белоруссия» включались земли «вплоть до Орла и Твери») «Упомянутые области должны быть тотально германизированы, то есть тотально заселены…».

Заселены немцами! Из коренных жителей некоторую часть признавали пригодной для германизации. Она должна была перейти на чужой язык, забыть о своем происхождении и превратиться в немцев. Другая часть сохранялась в подобии резерваций, для рабского труда. Остальных ожидало поэтапное «выселение». Предусматривалось «выселить» поляков – 80–85 %, литовцев, латышей и эстонцев – 50 %, западных украинцев – 65 %, белорусов – 75 %. Евреи «подлежали выселению» на 100 %. В начале 1941 г. Гиммлер провел в Везельбурге специальное совещание. Присутствовали его начальник штаба группенфюрер СС Вольф, Гейдрих, группенфюрер Бах-Зелевский и другие высокие чины. На этом совещании рейхсфюрер поставил задачу «уменьшения биологического потенциала славянских народов». По его оценкам, требовалось «сократить» численность русских, украинцев и белорусов на 30 млн человек.

А Гитлер в марте 1941 г. выступил перед своими военачальниками и поучал: «Война против России такова, что ее нельзя вести по законам рыцарства. Это прежде всего борьба идеологий и рас, поэтому ее необходимо вести с беспрецедентной, неумолимой жестокостью». Фюрер разъяснял подчиненным: «Что касается смехотворной сотни миллионов славян, мы превратим большинство из них в таких, какие нужны нам, а остальных изолируем в их собственных свинарниках, и всякого, кто говорит о снисхождении к местным жителям и их приобщении к цивилизации, следует направлять прямо в концлагерь».

Правда, планы пришлось несколько скорректировать. Итальянцы оказались никудышними вояками. Их крепко побили и в Африке, и в Греции. Возникла опасность, что приунывшие союзники вообще выпадут из коалиции, вступят в переговоры о сепаратном мире. Гитлер решил поддержать Муссолини. В Северную Африку направил бронетанковые части Роммеля. А против Греции наметил операцию «Марита» – совместную с итальянцами, болгарами, венграми. Но она предполагалась скоротечной и проводилась ограниченными силами. Основные замыслы, похода на Россию, не отменялись. Только сроки нападения передвинулись с 15 мая на 22 июня.

Конечно, Сталин знал о нарастающей угрозе. От военных и дипломатов поступали донесения о перебросках войск к советским границам. Соответствующая информация шла от Зорге, Чеховой, Шульце-Бойзена, Харнака и других разведчиков. Почему же Сталин не отреагировал должным образом? Причин было несколько. В 1938 г. в ходе процессов над врагами народа трое видных троцкистов, Радек, Раковский и Сокольников, купили себе жизни, дав за закрытыми дверями ценные показания о том, как была развязана Первая мировая война, как втянули в нее и подставляли Россию, как организовывались революции, – а знали они очень много, все трое были связаны с масонскими кругами, с силами международной финансово-политической «закулисы». Сталин теперь старался избежать прошлых ошибок, и можно отметить закономерность. В преддверии Великой Отечественной он действовал противоположно Николаю II.

Царь, силясь обуздать германскую агрессию и предотвратить столкновение, вступил в союз с Францией и Англией. Иосиф Виссарионович, убедившись в их лживости и коварстве, переориентировался на немцев. В 1914 г., когда на Балканах масонская террористическая организация «Черная рука» устроила провокацию, убийство эрцгерцога Франца Фердинанда, и Австро-Венгрия начала войну, Николай II вступился за сербов. Пытался остановить боевые действия демонстрацией силы, объявил мобилизацию. Но как раз мобилизация стала для Германии предлогом объявить войну России. Сталин и этого избегал, ставил задачу «не поддаваться на провокации».

Информации о близком нападении и впрямь было сколько угодно. Слухи о нем носились и по Европе, и по Америке. Англичане и американцы неоднократно предупреждали о войне, Черчилль и Рузвельт присылали в Москву своих доверенных представителей. Но… имел ли основания Сталин верить им? Если британцы еще с 1933 г. настраивали Гитлера против СССР? А в 1939–1940 гг. Англия была настроена откровенно враждебно к нашей стране. Сталин рассматривал предупреждения Запада как попытки поссорить и столкнуть Советский Союз с Германией – но они и в самом деле преследовали эту цель. Да и к прочему наплыву сообщений и слухов Иосиф Виссарионович относился подозрительно – как раз из-за их массового количества. Полагал, что они могут быть плодами широкой кампании дезинформации, развернутой Англией.

Что касается донесений разведки, то в Москву поступали не только сведения о близком нападении. Стекался многоголосый поток самой разнообразной информации от многочисленной агентуры, рассеянной по всему свету, из дипломатических представительств, консульств, от военных, пограничников. Предупреждения о скором нападении перехлестывались противоположными данными. А после всех перетрясок аналитический аппарат был еще довольно слабым. Не всегда мог выхватить главное, распознать истину, отделить ее от домыслов и ложных забросов (например, к информации Зорге относились с недоверием – из-за того, что он был «двойником»).

А Гитлер очень активно распускал дезинформацию, причем «многослойную». Советскому Союзу по секрету объясняли, будто концентрация войск на востоке – это отвлекающий маневр перед вторжением в Британию. Части отводят на отдых и переформирование вне зоны досягаемости английских самолетов. Но германским командирам внушали другое – что их перебрасывают к советским границам для обороны, поскольку напасть собираются русские. Об этом в Москве тоже знали. Предполагали, что такие сведения могут подбрасывать немцам англичане. Силились развеять недоразумения. Советская дипломатия даже стала зондировать почву о личной встрече Сталина и Гитлера, но Берлин от подобных предложений уклонялся.

Чем дальше, тем более отчетливо проступало – воевать все-таки придется. Но Иосиф Виссарионович старался хотя бы отсрочить столкновение до 1942 г. К этому времени намечалось перевооружить армию новыми образцами техники. К тому же СССР только в сентябре 1939 г. ввел всеобщую воинскую обязанность, еще не успел накопить обученных резервистов. За год их количество должно было значительно возрасти, стали бы настоящими солдатами 800 тыс. только что призванных новобранцев. Поэтому и старались избегать всего, что может спровоцировать войну.

А такие провокации действительно были. Так, советский дипломат В. Бережков вспоминает – в американских газетах появлялись публикации о «советских военных приготовлениях». Их перепечатывала и германская пресса, со ссылками на американцев. В 1941 г. турне по Балканским странам совершил личный координатор президента США Рузвельта по разведке Уильям Донован – будущий начальник Управления стратегических служб (прообраз ЦРУ). Вел неофициальные переговоры в разных странах, а в Югославии сошелся с офицерами в штабе ВВС, организовал среди них заговор под руководством генерала Симовича.

В это время Гитлер готовил вторжение в Грецию. Нажал на югославское правительство Цветковича, и 25 марта оно подписало в Вене договор о вступлении в альянс с Германией. За это немцы обещали не вводить войска в Югославию, уважать ее суверенитет, а после победы вознаградить, отдать Салоники. Но офицеры-заговорщики воспользовались тем, что большинство народа было настроено против Германии. В Белграде раздули массовые беспорядки, манифестации протеста и устроили переворот. Новое правительство сразу же обратилось к СССР, предложило заключить договор о дружбе и союзе. Советское правительство охотно согласилось, 5 апреля договор был подписан.

Хотя стоит отметить многозначительное совпадение. В Москву для его подписания прилетел полковник Симич – один из уцелевших членов организации «Черная рука». Той самой, которая организовала теракт против Франца Фердинанда в 1914 г. А в Белграде во время разгулявшихся народных волнений кто-то постарался нацелить возбужденные толпы на немцев. Они разгромили и сожгли Немецкое информационное бюро, закидали грязью машину германского посла, жгли нацистские флаги. Гитлер рассвирепел и приказал операцию против Греции дополнить ударом по Югославии. Но и в этом случае Сталин поступил противоположно Николаю II. 6 апреля германские войска и их союзники ринулись на Балканы, и Советский Союз вмешиваться не стал. Сразу расторг только что заключенный договор с Югославией. Эта война опять была короткой и победоносной для фюрера. С Югославией покончили за 11 дней, с Грецией за три недели, 27 апреля немецкие танки вползли в Афины, и над Акрополем был поднят флаг со свастикой.

Успехи немцев на Балканах и сдвиг сроков нападения на СССР не на шутку обеспокоили Черчилля. Возникли опасения, что фюрер и впрямь отложит войну с русскими до следующего года, а сейчас направит войска на британские владения на Ближнем Востоке или все-таки решит осуществить высадку в Англии. Чтобы подправить развитие событий в нужном направлении, возник замысел еще одной провокации. 10 мая из Германии в Шотландию на военном истребителе неожиданно перелетел Рудольф Гесс. «Наци номер три», заместитель Гитлера по партии, вернейший из верных!

Эту операцию организовала британская разведка. Гесс был убежденным поклонником темных оккультных учений, советниками в его канцелярии подвизались видные оккультисты во главе с профессором Хаусхофером (учителем Гесса). В прошлые года у Гесса и Хаусхофера завязалась дружба с высокопоставленным шотландским масоном лордом Гамильтоном, он поддерживал с Хаусхофером частную переписку. Через него и было запущено предложение, якобы исходящее из британского правительства: если Германия начнет войну с СССР, Англия готова немеленно заключить мир, оставив нацистам все их приобретения. Такую сделку предусматривалось заключить в глубокой тайне, для переговоров в поместье Гамильтона специально строилась взлетно-посадочная полоса.

Гесс воодушевился выполнить столь важную миссию. А Хаусхофер и другие оккультисты заверяли, что потусторонние силы прочат успех, звезды и прочие признаки показывают: наступил уникальный момент для ответственного политического поворота. Гитлера убедили, что британцам можно довериться. Он, как и Гесс, считал англичан «родственной», германской нацией, с которой лучше дружить, а не воевать. Ну а в преддверии войны с Россией обезопасить тылы и впрямь было желательно. Фюрер дал согласие, но в Германии об этом знали лишь несколько человек.

Гесс был хорошим пилотом, но разглядеть взлетно-посадочную полосу все-таки не сумел. Горючее было на исходе, он набрал высоту и выпрыгнул с парашютом. Приземляясь, повредил ногу, был задержан местными отрядами самообороны. Назвавшись чужим именем, требовал встречи с Гамильтоном. Она состоялась. Прибыл и сотрудник разведки, представившийся правительственным чиновником. В ходе беседы Гесс повторял те же предложения о тайном договоре – как только немцы ударят по Советскому Союзу, Англия заключит мир. Их запротоколировали и… переслали Сталину.

Расчеты строились на том, что советская сторона, получив такие сведения, спешно начнет приводить в готовность вооруженные силы, информацию об этом можно довести до немцев, вот и произойдет столкновение. Но и у Сталина разведка в Англии работала великолепно! Он узнал, что дело с перелетом устроили британские спецслужбы. История с перелетом стала для него не сигналом к мобилизации, а еще одним доказательством – англичане идут на все, лишь бы стравить Германию и СССР, доверять им нельзя!

А в нацистской верхушке разыгравшимися событиями лучше всех воспользовался Борман. Когда сенсационные известия о перелете прозвучали по британскому радио и появились в газетах, стало ясно, тайная миссия провалилась, англичане надули. Не кто иной, как Борман, подсказал фюреру мысль – объявить Гесса повредившимся в уме. Сообщил и то, что британцы наводили контакты через приближенных Гесса. Гитлер был чрезвычайно разгневан и приказал Гиммлеру «навести порядок в этом паршивом бардаке», как он назвал партийную канцелярию.

И вот тут-то Борману очень пригодилось покровительство, которое он оказывал Мюллеру. Начальник гестапо помнил не только зло, но и добро, умел быть благодарным. Тем более что самому это могло пригодиться в будущем, «рука руку моет». Канцелярию НСДАП он прочистил очень круто, было арестовано более 700 человек. Но направлял руку Мюллера Борман. Те сотрудники, кто был «его» людьми, остались на своих местах или получили повышения. А неугодные и противники Бормана исчезли. Одних отправили в концлагеря, других потаскали по допросам и выпустили, но на прежние должности уже не вернули. Разгромив с помощью гестапо всех соперников и недоброжелателей, Борман занял место своего шефа, возглавил партийную канцелярию и вырвался в ряд высших лидеров Третьего рейха.

Между тем подготовка к походу на Россию уже завершалась. 13 мая 1941 г. от лица Гитлера и Кейтеля была издана директива, распределявшая обязанности по освоению советских земель. На Геринга возлагалась «эксплуатация страны и использование ее экономических возможностей». Во исполнение этой задачи Геринг издал свой приказ о полном ограблении захваченных земель. Все продовольствие, ценные товары и сырье подлежали вывозу в Германию. Хладнокровно пояснялось, что миллионы русских наверняка умрут от голода, но к этому надо относиться спокойно. Предпринимать какие-либо меры для помощи голодающим запрещалось. В беседе с итальянским министром иностранных дел Чиано Геринг философски рассуждал: «В этом году в России умрет от голода 20–30 миллионов человек. Пожалуй, хорошо, что так случится, ибо некоторые народы должны быть истреблены».

Той же самой директивой от 13 мая Гиммлеру поручалось выполнение «специальных задач по подготовке к политическому управлению Россией». Районы, где будут работать команды Гиммлера, требовалось закрыть от посторонних, вход и въезд туда строго запрещался. Что это означает, было уже известно по опыту Польши. Но если в Польше действовала одна айнзатцгруппа, истребившая несколько тысяч политических и общественных деятелей, националистов, представителей интеллигенции, то для Советского Союза формировалось четыре: А, В, С, D.

Состав каждой из них определялся в 1000–1200 человек. Из них 350 солдат и офицеров СС, 150 шоферов, 100 сотрудников гестапо, 80 – от вспомогательной или военной полиции, 130 служащих орпо (полиция порядка), 40–50 сыщиков крипо и 30–35 работников СД. Плюс несколько переводчиков, радистов, телефонистов, канцеляристов. Впоследствии в исторической литературе внедрилось представление, что эти подразделения создавались для уничтожения евреев. Но это не точно, евреев им добавили позже. А изначально их нацеливали для «уменьшения биологического потенциала славян».

Они должны были продвигаться вслед за войсками и сразу же уничтожать всех, кто может сплотить людей, представлять опасность для нацистов, – коммунистов, комсомольских и советских активистов, каких-то лидеров местного масштаба. «Обезглавить» народ, парализовать его возможное сопротивление, а ограбление и голод довершат «сокращение». Причем военные, в отличие от Франции, против таких зачисток совершенно не возражали. Они и сами настраивали подчиненных на аналогичные действия. 12 мая был издан «приказ о комиссарах» – поголовном уничтожении политработников Красной Армии. А 13 мая Кейтель подписал директиву, где указывалось, что расправы над непокорными в России должны осуществляться даже без военно-полевых судов, по приказу любого офицера, и военнослужащих запрещалось привлекать к ответственности «в отношении проступков, совершенных против гражданского населения».

Общее руководство айнзатцгруппами было поручено Гейдриху, и тут-то он дал полную волю своим садистским наклонностям. Сам он лично бывал в концлагерях, присутствовал при казнях. А на востоке решил провести через кровавую «практическую работу» руководителей своих служб, особенно «интеллектуалов». Командиром айнзатцгруппы «А», в чью зону входили Прибалтика и Белоруссия, он определил начальника австрийского отделения РСХА Шталекера. Начальника III управления РСХА Олендорфа, человека с двумя высшими образованиями, доктора права и доктора экономических наук Гейдрих поставил во главе айнзатцгруппы D, предназначенной для Южной Украины (на время его командировки III управление подчинили Мюллеру).

На аналогичный пост он хотел сосватать и Шелленберга, но тот сумел открутиться – доказать Гиммлеру, что он нужнее в Берлине, и рейхсфюрер не отпустил его. Кроме того, под предлогом, чтобы «личный состав не загрубел», Гейдрих включил в каждую айнзатцгруппу по 10–15 женщин: секретарш, делопроизводительниц, машинисток из аппарата РСХА. Счел, что и им надо поучаствовать в массовых расправах. О том, чтобы отправить на фронт Мюллера, речи не возникало. Кому-то надо было поддерживать порядок в тылах и оккупированных странах. А начальник гестапо уже зарекомендовал себя незаменимым специалистом.

Однако войне против России Мюллер не сочувствовал. Своих мнений он не высказывал (он их вообще никогда не высказывал, был не только «человеком в футляре», но еще и в футляре за семью замками). Служебные обязанности выполнял добросовестно. Но выполнять их можно по-разному. Например, при расследованиях во внешней разведке СД и в партийной канцелярии, для Бормана, Мюллер проявил чрезмерное усердие. А в подготовке операций на востоке усердия вдруг не оказалось.

Мюллеру были поручены переговоры с армейским генерал-квартирмейстером Вагнером и его помощником фон Альтенштедтом о взаимодействии айнзатцкоманд и Вермахта, разграничении полномочий, подчинении, обеспечении формирований Гиммлера транспортом, горючим, продовольствием, боеприпасами. Начальник гестапо встречался с генералами два месяца и завел дело в полный тупик. Цеплялся к разным мелочам, вел себя грубо, ссорился с армейскими чинами, называя их за глаза «прусскими свиньями». Кончилось тем, что Гейдрих отстранил Мюллера от переговоров, передал эту задачу Шелленбергу, который и достиг нужного соглашения.

Истекали последние мирные дни. Сталин все-таки начал выдвигать к границам войска из внутренних округов. Хотя начал запоздало и осторожно. Сохранялась надежда, что войну еще получится отсрочить, повторялась установка «не поддаваться на провокации». Советские разведчики передавали конкретную дату нападения. Но… такие даты уже сообщались несколько раз. 15 мая, начало июня… Они миновали, и ничего не случилось.

А самые ценные агенты в Берлине, группы Харнака и Шульце-Бойзена, имевшие доступ к самой секретной информации, сообщали, что война в самом деле готовится, но в их донесениях было и другое, что войне будет предшествовать ультиматум. Германия предъявит Советскому Союзу условие выступить против Англии, а в залог союзнической верности потребует передать ей Западную Украину, Западную Белоруссию и Прибалтику. Именно в таком виде предупреждения о войне попали в главные, «сталинские» разведсводки (см.: Воскресенская З. Под псевдонимом Ирина / с коммент. полковника Э.П. Шарапова. М., 1997). Сталин ждал сперва ультиматума.

Хотя в действительности такой вариант в руководстве рейха даже не рассматривался. Откуда он попал в донесения, неизвестно. Может быть, из непроверенного слуха. А может, это была еще одна дезинформация, запущенная Гитлером. Ультиматумов в данном случае ему не требовалось, и провокации не организовывались. Фюрер предпочел напасть вообще без всякого повода – зато внезапно…