Текст книги "По следам Штирлица и Мюллера"

Глава 25
Мюллер и власовцы

Как вспоминал Треппер, «Красная капелла» весной и летом 1943 г. несколько раз получала запросы центра относительно РОА – «Русской освободительной армии» генерала Власова. Интерес Центра к этим формированиям, как и к химическому оружию, был отнюдь не случайным. Если вспомнить историю Первой мировой, то можно увидеть: когда кайзеровскому командованию и правительству стало ясно, что одолеть противника обычными средствами не получается, были применены отравляющие вещества. А потом – отрава идеологическая. Началась подпитка оппозиционных партий и движений для развала России изнутри. И если уж идти по линии аналогий, то Февральская революция после побед 1916-го в военном отношении имела такие же последствия, как если бы советский тыл взорвался и рухнул где-нибудь после Сталинграда и Курской битвы. Треппер пишет, что о власовцах немцы предоставляли сведения очень охотно, тут уж ничего не скрывали и не секретничали. Но очень похоже, что запросы Центра имели и другие последствия…

Впрочем, сперва надо отметить, что проекты идеологического разрушения СССР в Германии действительно существовали. Впоследствии фон Клейст признавал: «Надежды на победу в основном опирались на мнение, что вторжение вызовет политический переворот в России… Очень большие надежды возлагались на то, что Сталин будет свергнут собственным народом, если потерпит тяжелое поражение. Эту веру лелеяли политические советники фюрера». Причем в начале Великой Отечественной войны такие надежды имели под собой даже более весомые основания, чем в Первую мировую!

Решительный поворот к государственной, патриотической системе ценностей Сталин начал только в середине 1930-х гг., примерно в то же время, когда развернул преследования троцкистско-зиновьевской оппозиции. До этого в официальной идеологии господствовали «революционные» теории, историческая связь с прежней Россией вообще отвергалась, великое прошлое оплевывалось, молодежь воспитывалась сугубо в духе «интернационализма», воинствующего атеизма, само понятие патриотизма воспринималось как ругательство. А во многих людях копилось недовольство коммунистической властью. Чьи-то родные и близкие попадали под репрессии, были раскулачены, кто-то сам претерпел гонения и лишения.

Все эти факторы обернулись массовыми сдачами в плен, дезертирством – если на тебя идут «братья по классу», стоит ли погибать? Другие верили, что при немцах будет лучше. Только в 1941 г. в плену очутилось 3,9 млн советских солдат и командиров. Хватало и таких, кто выражал желание служить в германской армии. Их принимали, называли «хиви» («хильфсвиллиге» – «добровольные помощники»). Сперва использовали обозными, санитарами, подносчиками боеприпасов, потом доверяли оружие. Порой таких «хиви» насчитывалось до 10–12 на роту. Было несколько антисоветских партизанских отрядов. В городке Локоть Брянской области возникло даже подобие «республики», сбросившей коммунистическую власть. А для охраны тыловых районов и карательных операций немцы стали создавать полицейские батальоны из местного населения – всего их было сформировано 178 (из них 73 украинских, 45 латвийских, 22 литовских, 26 эстонских, 11 белорусских, 1 польский).

Сотрудничать с Германией воодушевилась и часть белой эмиграции, выброшенной на чужбину после гражданской войны. В Югославии из эмигрантов начал формироваться «Охранный корпус» генерала Б.А. Штейфона (в него вступило 2 тыс. человек). В составе корпуса создавались казачьи сотни для отправки на родину. А в поселке Осинторф под Оршей германское командование и ряд офицеров из эмигрантских организаций начали формировать из пленных «Русскую народную национальную армию» (РННА). Это считалось экспериментом, «армия» насчитывала 7 тыс. человек. Главнокомандующий сухопутными войсками Браухич и командующий группой армий «Центр» Клюге посетили лагерь в Осинторфе, после смотров обещали, что «армия» будет расширена и сможет внести значительный вклад на Восточном фронте.

Но в действительности подобные заверения оборачивались ложью. Нацистам не требовались русские «союзники». Они пришли не освобождать, а хозяйничать. Большая часть пленных, сдавшихся в 1941 г., в первую же зиму вымерла в лагерях от холода, голода, болезней. На жителей оккупированных областей и городов обрушился террор, их грабили поборами – тогда-то и началось массовое партизанское движение. «Охранный корпус» в Россию вообще не пустили, оставили в Югославии воевать с партизанами. «Республика» в Локте-Брянском существовала под строгим контролем оккупационных властей, а местные вооруженные формирования, достигавшие 6 полков и пышно названные «Русской освободительной народной армией» (РОНА), немцы числили «вспомогательной бригадой самообороны», к каждому батальону приставили своего офицера. Эстонцам и латвийцам доверяли больше, их зазывали в вступать в национальные соединения в составе вермахта. А молдаван Антонеску объявил румынами и призывал в свои войска.

Но потери на Восточном фронте росли, пополнений не хватало, и германское командование принялось формировать части «Остгруппен» – русские, татарские, грузинские, армянские, северокавказские, туркестанские, калмыцкие. Они по численности соответствовали батальону, командовали ими немцы. Была учреждена должность главнокомандующего «Остгруппен», им стал генерал Хайнц Гельмих. Но он руководил не боевыми операциями, а занимался вопросами создания и обеспечения. Потому что такие части не сводились воедино, а преднамеренно распылялись по разным фронтам и соединениям.

«Экспериментальную» РННА, почти год бесцельно торчавшую в лагере под Оршей, тоже было решено перевести на общие основания с «Остгруппен». Разбить на батальоны, переодеть в немецкую форму, передать под начало германских командиров и разослать в разные места. Когда был получен приказ об этом, в первую же ночь 300 человек ушло к партизанам. Кстати, как раз широкое использование «хиви» и «остгруппен» было одним из способов, позволяющих германским начальникам занижать в докладах свои потери. Погибших и раненых солдат заменяли русскими. А в сводках потерь бойцов вспомогательных частей вообще не учитывали, они никого не интересовали.

В Германии, в Циттенхорсте и Вустрау открылись «учебные лагеря». Курсантов специально отбирали из пленных, чтобы из них готовить административные кадры для захваченных территорий. Невзирая на то, что оккупационная политика нацистов уже открывалась весьма определенно, приток добровольцев в антисоветские формирования продолжался – особенно там, где немцы еще не успели себя проявить. Когда они в 1942 г. прорвались на Дон, Кубань, Северный Кавказ, под эгидой германских властей стали создаваться казачьи органы самоуправления, распространялись воззвания атамана Краснова, генерала Шкуро и получали довольно широкий отклик. Создавались казачьи части (хотя самих Краснова и Шкуро немцы на родину не пускали – использовали только для агитации, а органы самоуправления никаких реальных прав не получили). К немцам присоединялись отряды чеченцев, ингушей, карачевцев – для организации восстаний германское командование специально организовало операцию «Шамиль».

Независимо от нацистов антисоветскую агитацию на территории СССР развернула эмигрантская организация Народно-трудовой союз (НТС). Он строил планы «третьего пути» и выдвигал лозунг «за Россию без немцев и большевиков». Активисты союза, просочившись в оккупированные области, создали 120 групп в 54 городах. Они старались устроиться в различные учреждения Остминистериума (министерства Восточных территорий), представителями германских фирм на Востоке, в местные муниципальные органы. Центры НТС возникли в Смоленске, Брянске, Киеве, Виннице, Днепропетровске, Одессе. Там, где получали доступ к типографиям, печатали листовки. Агитаторы старались войти в контакт с партизанскими отрядами, чтобы вывести их из-под влияния коммунистов, вели работу в частях «Остгруппен». Зарубежные деятели НТС сумели внедриться в «учебный лагерь» в Вустрау, завербовали многих преподавателей и распространяли свои идеи. Здесь же стала издаваться литература НТС, замаскированная под «учебные пособия».

Ну а в руководстве рейха, по мере того, как война затягивалась, боролись две тенденции. Гитлер, Геринг, Борман, Гиммлер и примыкавшее к ним крыло нацистских лидеров оставались убежденными апологетами своих собственных теорий переустройства мира, а в побежденных видели только «недочеловеков» и потенциальных рабов. Но было и умеренное крыло, считавшее необходимым смягчить «восточную политику». Сократить террор, расчленить территорию СССР на национальные образования со своими марионеточными «правительствами». Однако в 1942 г. оба течения сошлись в одном – для активизации антикоммунистических сил в России нужно «имя», авторитетный лидер. Хотя его роль понимали по-разному. Одни соглашались, что это нужно лишь в целях пропагандистской игры для разложения Красной армии. Другие полагали, что возникнет гипотетическое «национальное правительство» в противовес Москве.

Рассматривались разные кандидатуры, и самой подходящей показался генерал-лейтенант Андрей Андреевич Власов. Героизировать и романтизировать его фигуру оснований нет. Ведь не случайно выбор врагов России остановился именно на нем. На Волховском фронте он возглавлял 2-ю ударную армию, попавшую в окружение. Допустил ряд грубых ошибок. Извне был организован прорыв для спасения армии, но приказ пробиваться навстречу Власов выполнять не стал. Вместо этого приказал своим частям разбиться на группы и выходить кто как может, а сам вдвоем с любовницей-военврачом оторвался от штаба, в деревне Пятница дождался появления немцев и сдался им (из его починенных 16 тыс. вышли из кольца, 6 тыс. погибли, 8 тыс. попали в плен).

На первом же допросе в штабе генерала Линдемана Власов дал исчерпываюшие показания о советских войсках (кстати, многие германские военачальники, в том числе Паулюс, попав в плен, отказались это делать, ссылаясь на присягу). А в лагере для высшего комсостава вместе с командиром дивизии Боярским Власов написал доклад, что в России надо создать «национальное» правительство, и население поддержит свержение советского режима. Изначально генералом занялся отдел «Вермахт-пропаганда», его опекуном стал капитан Штрик-Штрикфельдт. Он был из прибалтийских немцев, служил в царской армии и был как раз из сторонников изменения восточной политики.

За подписью генерала была выпущена листовка к советским солдатам, а затем «Смоленская декларация» о том, что в Смоленске якобы создан «Русский Комитет» и началось формирование РОА – «Русской освободительной армии». Ее предназначалось раскидать за линией фронта. Но Штрик-Штрикфельдт специально договорился с летчиками об «ошибке», и часть тиража рассыпали над оккупированной территорией. Капитан хотел, чтобы распространились слухи среди населения – а дальше и с начальством можно будет договориться о создании такого комитета и РОА.

Отчасти так и произошло. В Смоленск, в адрес несуществующего «Русского Комитета», пошли письма. Приезжали люди, разыскивая, где записаться во власовскую армию. «Хиви» и солдаты «Остгруппен» воодушевились: вроде бы, теперь они становились не изменниками, а идейными борцами. Сами считали себя «власовцами», прикрепляли на мундиры нашивки «РОА» и ждали, что скоро их переведут в «свою» армию. Но верховное командование инициативу пресекло. Кейтель строго указал отделу «Вермахт-пропаганда», что не его дело заниматься политикой.

Осенью 1942 г. в Дабендорфе под Берлином была создана «школа пропагандистов». Предполагалось готовить что-то вроде комиссаров для работы в частях «Остгруппен», среди пленных и угнанных в Германию подневольных «остарбайтеров», разъясняя «обманы коммунизма». Хотя и школа оставалась на уровне эксперимента. В ней обучалось всего 100 человек. Но начальником стал Штрик-Штрикфельдт, и при школе обосновался центр «Русского освободительного движения» (РОД). В него вошли Власов и еще ряд генералов и офицеров из числа пленных – М.А. Зыков, Г.Н. Жиленков, В.Ф. Малышкин, Ф.И. Трухин и др.

Идеология РОД была совершенно запутанной. На нее оказал сильное влияние НТС – Трухин и ряд других деятелей успели вступить в эту партию. Но намешались и программы коммунистической антисталинской оппозиции. Главный идеолог РОД Зыков (он же Цезарь Вольпе) по некоторым предположениям в прошлом был помощником Бухарина. Когда прорабатывали символику РОД, двуглавого орла и бело-сине-красное знамя немцы запретили – сочли, что они связаны с традициями «российской державности». Поэтому была принята эмблема морского Андреевского флага. Связь с Власовым установил и Шелленберг, разрешил РОД иметь свою разведку – с условием, что она будет делиться информацией с СД. Но на деле «сотрудничество» стало несколько иным. Лучшие кадры, отобранные для власовской разведки, СД просто забирало себе.

Но был ли вообще возможен в условиях войны какой-то «третий путь», «антисталинская революция»? Разумеется, нет. На карте стояли не политические системы, а судьбы государств и народов. Шла схватка за само их существование, за жизнь. А любая революция – это в первую очередь катастрофа, раскол, хаос. В Первую мировую войну как раз революционные процессы обрушили и Россию, и Германию, Австро-Венгрию, Османскую империи. Во Второй мировой в подобном случае выигрывали вовсе не сторонники «третьего пути». Выигрывали нацисты.

Да и состав антисоветских сил был крайне неоднородным. Тут были убежденные антикоммунисты. Были сепаратисты – украинские, кавказские, прибалтийские. Было откровенное отребье, служившее кому угодно и готовое на что угодно, лишь бы пограбить, крепко пить и сытно жрать. А для многих пленных такая служба становилась лишь способом выжить, выйти из лагерей, где внушали – Родина вас все равно бросила. Такие записывались куда угодно. Приезжал вербовщик от казаков – объявляли себя казаками, от украинцев – «хохлами». Иногда – в самообмане, что можно при удобном случае сбежать к своим. Некоторые и впрямь перебегали. Другие задумывались – у своих еще неизвестно что ждет, а здесь, вроде, жив, сыт, одет. «Прирастали», участвовали в боях, и путь к своим был отрезан. Сделали первый шаг, а дальше плыли по течению, куда вынесет.

Тем не менее власовские и прочие антисоветские формирования весной 1943 г. представляли серьезную опасность для СССР. Именно из-за того, что они раскалывали единство народа, сеяли идеи превращения Отечественной войны в новую гражданскую. Да и сами по себе эти части представляли хоть и разобщенную, но внушительную силу. В составе германских войск насчитывалось до 800 тысяч советских граждан, а вместе с полицаями до 1,5 млн.

Пропагандистское отравление людей продолжалось разными путями. При отступлении немцев от Истры с ними ушел со своей дачи известный актер Всеволод Блюменталь-Тамарин. Он стал регулярно выступать по радио. Даже мастерски имитировал голос Сталина, в период германских побед от его лица призывал солдат сдаваться, а население – сотрудничать с оккупантами. Его назначили и руководителем Киевского драматического театра, где он ставил ядовитые карикатурные пьесы о советской армии.

А для Власова Штрик-Штрикфельд и другие покровители организовали ему две агитационные поездки по оккупированным территориям. В феврале-марте 1943 г. он посетил Смоленск, Могилев и Бобруйск. В апреле-мае – Ригу, Псков, Лугу, Гатчину. Встречали его заинтересованно. Залы, где он выступал, были переполнены, толпа прорывали полицейские кордоны. Власов говорил о создании независимого национального государства. Отвечая на вопросы, выдавал «желаемое за действительное» – например, что немцы «в союзе с русскими» помогут сбросить «диктатуру Сталина» так же, как русские помогли Германии освободиться от Наполеона. На одном из собраний даже спросил слушателей, хотят ли они быть рабами немцев, и аудитория дружно кричала: «Нет!» Хотя Власов тут же пояснил, что рабами немцев русские станут, если будут защищать коммунизм, а выступая против него, превратятся в друзей и союзников. (Правда, в антисоветизме местного населения можно усомниться. А радовались и приветствовали, когда им обещали каким-то образом избавить от оккупации и грабежей.)

Именно в это время «Роте капелле» стала получать запросы Центра о РОА. И складывается впечатление, что Мюллер воспринял их в качестве целеуказания. Он начал против власовцев решительные действия. Составил доклад против использования Власова. Указывал на его ненадежность, на возможность открыть фронт, если ему позволят создавать воинские части. Подчеркивал и опасность восстания внутри Германии, где скопилось 3 млн советских граждан. Даже заявлял: если будет сделана ставка на Власова, гестапо не в состоянии гарантировать спокойствие и бесперебойную работу тыловых предприятий. Агентура гестапо скомпоновала подборку «нелояльных» цитат из выступлений генерала в оккупированных городах. Вместе с докладом Мюллер представил ее Гиммлеру.

Рейхсфюреру СС цитаты тоже не понравились, он доложил Гитлеру. Фюрер разгневался, устроил выволочку Кейтелю, и тот отдал приказ: «Ввиду неквалифицированных бесстыдных высказываний военнопленного генерала Власова во время поездки в Северную группу войск, происходившей без ведома фюрера и моего, перевести его немедленно в лагерь для военнопленных». Покровители генерала кое-как выгородили его, от лагеря спасли. Но 8 июня 1943 г. на совещании в Бергхофе Гитлер все расставил на свои места. Он указал: «Мы никогда не создадим русской армии, это чистая химера», а «власовское движение» распорядился сохранить только в рамках пропагандистской кампании.

Кейтель запретил Власову набор добровольцев и поездки по захваченным районам. А уже сформированные русские части было решено использовать не на фронте, а в тылу, против партизан – Гиммлер пришел к выводу, что так их легче держать под контролем, и они смогут доказать свою верность в карательных акциях. На власовцев посыпались и другие удары. Идеолог РОД Зыков, собиравшийся в агитационную поездку на фронт, был вдруг вместе со своим адъютантом вызван людьми в штатском и увезен в неизвестном направлении – гестапо уничтожило его под предлогом, что он еврей и коммунист.

С лета 1943 г. Мюллер развернул и преследования НТС. Эта организация вынашивала планы воспользоваться моментом «междувластия», когда германские войска будут отступать, а советские органы еще не утвердятся, чтобы разжечь «национальную революцию». Ее структуры активизировались, выдвигая лозунги «За свободную Россию без немцев и большевиков!», «Покончим с Гитлером, возьмемся за Сталина!», готовили открытые выступления. Гестапо прошлось по ним круто. Были разгромлены группы НТС в Минске, Смоленске, Молодечно, Пинске, Барановичах, Одессе, Ровно, Варшаве, Пскове, Борисове. 30 активистов было казнено, более 150 отправлено в концлагеря. Практически вся сеть, созданная на оккупированных территориях, прекратила существование. После этого Мюллер взялся и за организации НТС в европейских странах, ликвидировал центры в Чехословакии, Польше, Австрии, Германии. В Берлине выследили и арестовали главный руководящий орган, Исполнительное бюро НТС во главе с председателем В.М. Байдалаковым.

Ну а переброска антисоветских формирований против партизан дала весьма сомнительные результаты. На фронте они и впрямь дрались жестоко, самоотверженно. Подпитывали себя внушениями, что сражаются за правое дело, против «тирании». Да им и не оставалось ничего другого, как отбиваться до последнего – советские солдаты обычно изменников в плен не брали. Но в тылу русские бойцы в немецкой форме становились свидетелями зверств оккупантов – похлеще любой «тирании». Причем их самих привлекали к расправам над мирными жителями. Кое-кто втягивался. Обреченно и озлобленно приходил к выводу: если сам пропал, чего других жалеть? Становился прислужником палачей, а тоску глушил самогоном.

Но у многих брало верх здоровое человеческое начало. Тем более что у партизан можно было повоевать до прихода советской армии, выслужить прощение. Резко подскочило дезертирство. Иногда уходили целыми подразделениями, перебив немецких командиров. А разведывательно-диверсионную «СС Дружину-1» под командованием подполковника Родионова отправили вместе с отрядом СС в карательную экспедицию против одной из белорусских деревень. Когда всех жителей повели на казнь, дружина по приказу Родионова открыла огонь, уничтожив всех эсэсовцев, и скрылась в лесу.

Мюллер составил подборку подобных случаев, и в сентябре 1943 г. через Кальтенбруннера она была представлена Гитлеру как подтверждение вывода о ненадежности русских частей. На фюрера доклад произвел соответствующее впечатление. Он настолько возмутился, что приказал расформировать все части «Остгруппен», а солдат разослать в работу на шахты и заводы. Но тут уж пришел черед ужаснуться армейскому командованию. После огромных потерь Курской дуги приказ вырывал из рядов вермахта сотни тысяч бойцов.

Однако подвернулся повод, чтобы уломать фюрера смягчить решение, – измена Италии, а после нее под угрозой оказывалась и Франция. Поэтому Гитлера уговорили на компромисс – русские части не расформировывать, а перебазировать подальше от родных мест. В Италию, Югославию, во Францию для обороны Атлантического вала. К январю 1944 г. все части «Остгруппен» были переброшены в другие страны. Их набралось 500 батальонов – из них можно было бы сформировать более 50 дивизий. А германский Восточный фронт, соответственно, лишился 500 батальонов.