Текст книги "Мститель. Убить карателя! (сборник)"

Вторая неприятность свалилась нам на голову одиннадцатого июля, ближе к вечеру, причём в буквальном смысле этого слова. Прямо на поле перед нами сел на вынужденную наш самолёт Пе‐2. Хорошо сел, красиво, даже лётчики не побились, штурман только руку вывихнул. Если честно, обгадил мне этот самолёт с этими пилотами всю малину. Мало того, что за ними почти сразу отправили загонщиков, так я теперь эту поляну для приёма самолётов использовать не смогу, а так классно всё спланировал. Хорошо, что выдернули мы лётчиков из самолёта без проблем, они даже за оружие схватиться не успели.

С другой стороны, сам виноват, это я Смирнову информацию об аэродроме в Идрице слил. Задолбали меня эти «Юнкерсы». Они уже внаглую деревни бомбят, ходят прямо по головам. Один самолёт постоянно прямо над нами разворачивается. Молодых пилотов натаскивают, что ли? И ответить нельзя, да и нечем.

Пулемёты, снятые с самолёта, я расположил вдоль леса. Стрелок остался цел, помог снять и установить их. Заодно поучил моих охламонов пользоваться ими, а то они у меня, как и я, специалисты больше по ножам. Башенная турель с пулемётом УБС вообще смотрела в нужную нам сторону. Господствующая высота, мать её за ногу. Топор – величайшее изобретение человечества! Оказывается, если прорубить в хвостовом оперении дыру нужного размера, то получится импровизированная турель для пулемёта ШКАС, при этом бронеспинка штурмана, оторванная практически голыми руками, прикрывает ноги пулемётчика.

Стрелок красавец! Его идея. Вот что с человеком делает желание выжить. Горючку с самолёта пока разливать не стали, но сам самолёт к взрыву приготовили. Не оставлять же его фрицам. Не в моих это правилах.

Слева от нас минное поле, два озера и заболоченный лес, оттуда упырей можно не ждать. Справа – сплошной лес километров на тридцать, тоже сразу не пойдут, хотя три десятка мин я там воткнул. Полтора десятка мы притащили на себе, и почти два десятка я наших переставил. Немцев я ждал только из леса, напротив себя. Там, за лесом, стройка, на стройке охрана с собаками, а пилоты бомбардировщика, да и сам самолёт – это такая вкусная штука, что удержаться они не смогут. В ночь их, конечно, можно было не ждать, а вот с утра припёрлись как по заказу.

Первых загонщиков мы выбили всех до единого, их и было-то только двадцать штук. Два проводника с собаками, ещё трое немцев и пятнадцать местных полицаев. Запустили мы их на поле и расстреляли, как в тире. Троих, как водится, взяли живыми и допросили по-скоренькому.

В ночь на двенадцатое я связался со Смирновым по каналу «Рубика», иначе было никак. Вышел на связь и сказал полуправду, мол, жду здесь связного и уйти до четырнадцатого не могу. Что там наплёл Смирнову «Рубик», не знаю, но нам дали волну для экстренной связи, видимо, Смирнов вылетел на фронт сам. Двенадцатого вечером мне даже пришлось вызвать штурмовиков, которые перемешали роту загонщиков с лесом. Чуть раньше я выдал Смирнову информацию по аэродрому в Даугавпилсе и двум аэродромам подскока, с полной привязкой к местности и ориентирами, но это чисто для того, чтобы облегчить жизнь поддерживающим нас летунам. Утром тринадцатого немцы пошли в атаку в восемь часов утра, но у меня всё уже было готово.

Глава 10

13 июля 2011 года

Звонок прозвучал в пять часов утра, вырвав мужчину из только начинавшегося сна. Номер телефона был незнакомый, но это было неважно, позвонить на этот номер могли только избранные. Ещё не проснувшись, мужчина нажал на кнопку. Незнакомый голос коротко произнёс:

– «Егерю» нужна помощь.

Мужчину словно пробило током. Отпихнув льнущую к нему блондинку, он, не отнимая трубки от уха, резко сел.

– Где ты? – Говорящий мужчина был лаконичен. Голос отчётливо произнёс:

– Псковская область, Невельский район, деревня Миллерово, Нефёдовы-старшие. – Это была та самая деревня, в окрестностях которой год назад нашли джип «Егеря». В быту Егорова Виктора, капитана в отставке, и его бывшего подчинённого, подполковника в отставке Логинова Александра Владимировича. «Стерха».

Год назад почти три недели четыре группы спецназа искали «Егеря». Перетряхнули лес, построили шпану в окрестных городках и посёлках, опросили местных стариков, вышли на ментов и криминал, но не нашли практически ничего. Сложилось впечатление, что «Егерь» вышел из машины и растворился в воздухе. Угнать его машину можно было, только утащив эвакуатором – на машине «Егеря» стояли хитрые секретки, поставленные грамотными людьми. Привезённый на место старенький мастер подтвердил: секретку включал хозяин, а машина приехала на место сама. Это был тупик, и вот через год от «Егеря» позвонил человек.

В Псковскую область «Стерх» с группой прилетел через двенадцать часов военно-транспортным бортом. На взлётном поле их уже ждали два микроавтобуса и джип с мигалками и военными номерами. Несколько часов местами раздолбанной российской действительностью дороги, пыльный просёлок с редкими вкраплениями старого асфальта, и перед глазами «Стерха» раскинулась длинная деревня, зажатая двумя озёрами. Нефёдовых нашли быстро. Чего их было искать? Полдеревни Нефёдовых, а дом старших показал первый же попавшийся мальчишка.

Едва машины остановились у нужного дома, «Стерх» вышел из джипа, вошёл в калитку и пошёл по ухоженной дорожке к старому, но ещё крепкому строению. Впрочем, до дома ему было дойти не суждено. Во дворе за столом, под старой раскидистой яблоней, на простой деревянной скамейке сидел Виталий. Тот самый человек, который пропал вместе с «Егерем» год назад. «Стерх» помнил его. Они виделись несколько лет назад, и даже катались с ним по Москве, решая некоторые скользкие вопросы их общего с «Егерем» работодателя.

Уже подходя к столу, «Стерх» напрягся. Виталий был вооружён, и ствол у него был не один, и, хотя руки он держал на столе, «Стерху» сразу бросилась в глаза одна деталь, резанувшая его как клинком. Виталий изменился. Скромный, добродушный, незлобивый белорус исчез. Перед «Стерхом» сидел человек, вчера вернувшийся с войны. Коротко кивнув подполковнику, Виталий взял со своей скамьи странный кожаный ранец, положил перед ним на стол и сказал:

– Сначала прочти письмо. Всё, что ты увидишь, не розыгрыш. – После чего положил сверху ранца большой, перевязанный бечевой пакет из плотной серой бумаги и, больше ни слова не говоря, ушёл в дом.

Читал «Стерх» долго. Читал и рассматривал фото, в пакете их было двенадцать штук. Фотографии были сделаны ранней весной. «Егерь», Виталий, невысокая, очень красивая девушка с заметно выпирающим животом и группа мальчишек и девчонок. Были и мужчины, такие, какими их фотографировали на старых, ещё военных, фотографиях. Маскхалаты, разгрузки, немецкая форма, немецкие автоматы, СВТ, «трёхлинейки» и немецкие карабины. На автоматах, карабинах и необычной винтовке «Егеря» были навёрнуты толстые трубы глушителей. У всех на поясах пистолеты и гранаты. Вот только именно эти фотографии были новые, как будто недавно напечатанные. Это не было фотомонтажом. На каждой фотографии рукой «Егеря» были написаны пояснения и дата. Двенадцатое апреля тысяча девятьсот сорок второго года.

Прочитав письмо, «Стерх» взял рацию и вызвал группу. Он ожидал чего угодно, но только не такого. «Малыш», здоровенная двухметровая «шпала», один из побратимов «Егеря», ошеломлённо разглядывал фото с улыбающимся другом, остальные угрюмо молчали. «Стерх» отдал им письмо. Это было даже не письмо, а послание с объяснениями для всех оставшихся в живых бойцов его группы, то, что касалось лично его, подполковник оставил себе.

К блиндажу они приехали ранним утром, разложив палатки на околице и переночевав в них. Вечером ехать к блиндажу не было никакого смысла. В пять утра к палаткам подошёл Виталий, оставив девушку у Нефёдовых. Это была та самая красавица, которую «Стерх» видел на фотографиях. Второй шок подполковник получил от истерических слов «Малыша»:

– «Стерх»! Не было здесь никакого блиндажа, я сам песок просеивал. «Туча» привёл. Мы здесь всё облазили и щупами прошлись. Не было его. Чем угодно клянусь!

Содержимое блиндажа удивило уже меньше. Два разобранных мотоцикла «БМВ» без колясок и пулемёты РПД, MG и Льюиса. Немецкие автоматы различных модификаций, ППД и ППШ. Пулемёт «Максим» и лежащий перед ним «Маузер» в деревянной кобуре. Были здесь «трёхлинейки» и немецкие карабины, СВТ и АВС, «Парабеллумы» и «Вальтеры», «Наганы» и даже маленький пистолет «Маузер» с перламутровыми накладками на рукояти. Боеприпасы были в комплекте к каждому стволу – хоть сейчас отстреливай.

Всё, о чём писал «Егерь», с усмешкой, доступной только ему, даривший подполковнику содержимое предбанника. Его бывший подчинённый прекрасно знал, насколько подполковник падок на стреляющие раритеты. Теперь надо было понять, что со всем этим делать. Содержимое самого блиндажа Виталик показал только одному «Стерху». Ни скрывать, ни прятать всё это он совершенно не собирался, сказав фразу, которая поразила подполковника до глубины души:

– «Командир» сказал, верить тебе, как ему. – Эта фраза не только объясняла поведение Виталия, но и слово «командир» было произнесено буднично и обыденно, без напрягов и очень естественно, что в очередной раз подтверждало подлинность происходящего.

Последующие десять месяцев промелькнули достаточно стремительно. Подполковник давно хотел организовать базу отдыха в Астраханской области, да и место у него было, и не одно. Вечно не хватало то свободных денег, то надёжных доверенных людей, поэтому с обустройством и легализацией этой необычной пары проблем не возникло. И Виталий, и Вера, и маленький Виктор, родившийся в положенное ему природой время, переехали на новое место жительства уже в сентябре того же года.

Были некоторые сложности с просьбами «Егеря», но деньги решают если не всё, то очень и очень многое, так что всё возможное было «Стерхом» сделано. Проблема возникла неожиданно и внутри бывшей группы «Егеря», а потом перекинулась и дальше. Удержать информацию о необычном происшествии в пределах собственной организации удалось с огромным трудом.

«Егеря» слишком многие знали. Этот ничем не примечательный в быту молодой капитан, лёжа в госпитале, выступил так, что о его выходке до сих пор говорили с восторгом, а то и с восхищением.

Потеряв в бою половину своей группы и получив пулю в спину, капитан уехал в госпиталь, откуда ожидаемо должен был переместиться в отставку майором, с орденом Мужества, висящим на парадном мундире и в просторечии именуемым «мужиком». Дальнейшее «Стерх» узнал от очевидцев произошедшего.

Награждать «Егеря» приехал расфуфыренный штабной генерал в пошитом вручную дорогущем парадном мундире, с пятаком прихлебателей и десятком прикормленных журналистов. Один из старейших московских госпиталей, неплохой госпиталь, но вот апартаменты у него комфортом не блещут, ибо строились они тогда, когда строилось само здание.

Зайдя в просторную, но мрачноватую палату, где лежали четыре раненых офицера, генерал столкнулся с медсестрой, несшей кювету с использованными шприцами и градусниками. Нет бы спесивому уродцу извиниться или свести всё дело к шутке, так этот генералиссимус сбил медсестру и выматерил её.

Контуженому «Егерю» этого хватило за глаза. Недолго думая капитан вырубил наиболее ретивых прихлебателей оборзевшего генерала. Причём силу ударов он не дозировал, и двое из них несколько позже переселились в соседние палаты. Взял дико, во весь голос, верещащего генерала на болевой приём. Дотащил последнего до недалеко располагавшегося туалета и, согнав сидящего на унитазе, как потом оказалось, капитана из соседней палаты, окунул страдальца головой в гуано. Занавес.

У капитана была диарея, а в просторечье – понос. О чём обалдевший от произошедшего простодушный служака рассказал всему госпиталю и, соответственно, чуть позднее всей стране. Ибо лежали в госпитале представители различных военных округов, а сотовые телефоны к тому времени получили массовое распространение, и уже через пару часов над этим армейским анекдотом ржали все военные нашей немаленькой страны.

От трибунала «Егеря» спасло только то, что терять ему было абсолютно нечего. Отставка у него и так была по ранению, а раздувать историю ещё больше не стали из-за журналистов. Мимо такого скандала пройти мог только слепоглухонемой капитан дальнего плаванья. Так что в отставку «Егерь» так и ушёл капитаном вместо майора, а следом за ним «ушли» и оборзевшего, жидко обделавшегося генерала, справедливо рассудив, что служить дальше тому будет, мягко говоря, очень сложно. Даже спустя уже почти десять лет эту историю рассказывали как анекдот, а позывной «Егерь» до сих пор гуляет по войскам и госпиталям.

Так выглядело внешне. За кулисами этого театра под названием жизнь всё было совсем иначе. Вместе с «Егерем» в отставку ушли ещё полтора десятка человек во главе со «Стерхом», а самому подполковнику пришлось раскидать почти тридцать пять тысяч «евриков», собранных по всем знакомым, чтобы «Егерю» не навесили десяток лет колонии. «Егерь», разумеется, об этом даже не догадывался.

Сам «Стерх» очень скоро перестал жалеть об уходе со службы, организовав свою небольшую армию с не менее жёсткой структурой и проверенными людьми. Официально организация бывших военных занималась сопровождением разнообразных грузов и частной охранной деятельностью, а неофициально – всей остальной деятельностью, сопряжённой с риском для жизни и балансирующей на грани закона и откровенного криминала.

Проблема возникла не из-за необычных просьб «Егеря», с этим как раз проблем не было. Чётко проанализировав ситуацию, «Егерь» категорически отрицал возможность своего возвращения и просил лишь выполнить его просьбы. Проблема была в том, что в блиндаж, вместе с посылкой «Егерю», собрались безвозвратно загрузиться двенадцать бойцов спецподразделений. Почти все они знали «Егеря» лично.

Идея вырвать гланды через заднепроходное отверстие у Мюллера и Бормана, а по пути вырезать максимальное количество нацистов, окопавшихся в далёких странах, была встречена с одобрением. Да и возможность начать жить в новом мире, помочь Родине не наделать ошибок и построить своё государство захватила всех без исключения. И то, что эта Родина находилась в другом мире, офицеров волновало мало.

Так уж сложилось, что приходили в организацию «Стерха» в основном люди одинокие и не нашедшие себя в мирной жизни. Были, конечно, исключения, но они только подчёркивали невольные правила, поэтому утихомирить внезапно вскинувшихся военных было достаточно сложно. Но основного масла в огонь подлила неожиданно позвонившая месяц назад Вера, жена Виталика. По звонку приехав на базу, «Стерх» неожиданно увидел там «Малыша», мрачно сидящего на веранде одного из гостевых домиков. Послушав «Малыша» десяток минут, помрачнел и «Стерх».

Внешне дружная семья Виталика и Веры после рождения ребёнка неожиданно развалилась. Вера уже несколько недель в одиночку управлялась со всё увеличивающимся хозяйством рыболовно-охотничьей базы, а Виталик гульбанил с родственниками в Беларуси, походя заделав ещё одного ребёнка случайной подружке. Известия об этом привёз «Малыш», помогающий Вере на базе последние несколько месяцев и ненавязчиво её опекающий. В результате всего этого Вера, с которой у всех друзей «Егеря» были ровные и дружеские отношения, вдруг заявила, что отправляется обратно. Заявила она это, разумеется, «Малышу», и достаточно категорично.

Пока «Стерх» разговаривал с «Малышом», Вера неслышно подошла, села рядом на массивную сосновую скамью и выжидательно посмотрела на примолкнувших мужчин. «Стерх» давно заметил, что эта совсем юная девушка обладала недюжинной внутренней силой, играючи справляясь с достаточно большим хозяйством рыболовной базы. Руководство шестью седовласыми егерями, самому младшему из которых было сильно за сорок, и всем остальным персоналом тоже не доставляло ей никаких хлопот. Вера общалась с людьми мягко, но лентяев на дух не переносила. Видя, что на неё обратили внимание, Вера по-ученически подняла руку:

– Товарищ полковник! На базе останется Евгений Васильевич с женой и детьми. Мы уже поговорили. Всё нормально, они справятся, а мы с сыном – домой. «Командир» нас в обиду не даст. – Тут Вера задорно улыбнулась: – Я теперь знаю, как вести такое хозяйство, мы уже собрались. Спасибо вам за всё, а то давайте с нами, правда, к жизни там вам будет сложно привыкнуть. – Только тут «Стерх» увидел, что за спиной Веры висит детский рюкзачок, в котором, сладко посапывая, спит её сын. Перехватив его взгляд, Вера улыбнулась опять: – У вас очень удобные вещи. Когда сын за спиной, он всегда молчит, да и мне так удобнее. Я тоже свою базу собирала, Авиэль будет в восторге от моделей одежды и выкроек, да и вообще «Командир» был прав. У вас непривычно легко жить. – Товарищ полковник! Можно мне из моих денег, что «Командир» отдал, купить вещи по моему списку? Там в основном книги, ноутбуки, флешки и жёсткие диски. «Командир» как знал.

«Стерх» молча, как будто впервые увидел, разглядывал Веру. Первым делом, как только они познакомились, девушка попросила его прикрепить к ней учителей и почти весь этот год училась. Даже лёжа в элитном роддоме, она учила английский язык. Обращаться с компьютером и компьютерными программами Вера научилась в самые первые дни своего пребывания, попросив прикрепить к себе грамотного компьютерщика и поначалу здорово удивив этой просьбой «Стерха». Теперь он понимал, о чём говорит Вера.

«Егерь» ничего не пустил на самотёк, проработав с девушкой различные варианты развития событий. Вера тоже получила жёсткие инструкции и чётко их соблюдала. Меньше чем за год эта волевая девушка освоила огромный объём знаний и стала классным специалистом практически во всём, к чему прикасалась. Вере не мешали ни беременность, ни рождение ребёнка, ни всё увеличивающееся хозяйство этого дома отдыха, в котором за последние полгода побывало огромное количество людей.

При этом Вера никогда не ошибалась в подборе персонала, в очень короткое время набрав нужных для работы специалистов, а однажды, без согласования с ним, взяла две семьи отставных военных, о которых узнала через знакомых. Оказывается, она специально расспрашивала приезжающих на базу сослуживцев «Егеря» и своими деньгами помогла не одному десятку человек. Сказать, что Веру на базе любили, – это не сказать практически ничего.

Получается так, что «Егерь» проговорил с ней и такой вариант её будущей жизни, и у неё всегда оставался запасной выход, а вместе с ней, как собачка на верёвочке, собирался уйти и «Малыш», влюблённый в Веру с самого первого дня её появления в этом мире. Подполковник понимал «Малыша». Эта белорусская красавица выделялась бы на любом конкурсе красоты, но главное в ней было не красота, внутреннее обаяние или потрясающая работоспособность. Главное было, наверное, то, что в народе называется «светлая душа». Вера могла легко погасить любой возникающий конфликт и походя решить любое дело, казавшееся до этого невыполнимым.

Весь последующий месяц прошёл в сборах и транспортировке всего того, что заказал «Егерь» в свой новый мир, а заказал он немало. Вера тоже брала с собой полтора десятка титановых контейнеров со своими вещами. Контейнеры были обшиты прочным кевларовым материалом с лямками для удобства транспортировки, и «Стерх» в который раз удивился предприимчивости этой девочки – в контейнерах не оставалось ни сантиметра свободного места. Такой же пуленепробиваемый контейнер был сделан и для Вериного сына.

Впрочем, оставалось ещё одно дело, которым «Стерх» с «Малышом» и ещё с тремя доверенными людьми занимались уже более восьми месяцев. Поначалу, прочитав о просьбе, «Стерх» удивился, но потом, изучив архивные материалы по тому времени, подполковник понял своего подчинённого. «Егерь» просчитывал все варианты развития событий, даже самые негативные, и это была не блажь капитана, а основа выживания всего его отряда. Последний месяц этой необычной просьбой «Егеря» занималось огромное количество людей, и наконец совсем недавно просьба была выполнена, хотя денег, сил, людских ресурсов, а главное, времени она потребовала просто гигантских.

Наконец наступил день перехода. Блиндаж был забит под завязку, пришлось даже заказать лёгкие сборные стеллажи, чтобы то, что заказал «Егерь» и брали с собой запасливые бойцы, прошедшие не одну войну, не сваливать кучей, а аккуратно разложить по полкам. Вместе с «Малышом» и Верой с сыном уходили ещё одиннадцать человек.

Глядя на них, «Стерх» на мгновение пожалел, что не идёт с ними, но, тряхнув головой, отогнал эту крамольную мысль. Его война здесь, и пока она никуда не делась. Занавесив дверной проём камуфлированным пологом и слегка присыпав яму песком, подполковник подошёл к озеру и сел у небольшого костерка, разложенного остающимися бойцами. Сон сморил их одновременно.

«Дочка»

Вера проснулась вместе с «Малышом», головой у него на груди. Она так же, как и все находившиеся в блиндаже люди, уснула почти мгновенно. Рядом с «Малышом» было тепло и уютно. Этот большой, неповоротливый, постоянно смущающийся в её присутствии парень казался неуклюжим увальнем, пока однажды она не увидела, как «Малыш» тренируется. Глядя на быстрые, чёткие, стремительные движения этого мгновенно переменившегося здоровяка, Вера вдруг вспомнила тренировку, которую проводил для них «Командир» в сентябре сорок первого года. С того дня она переменила своё отношение к «Малышу» – стала больше ему доверять. Как командиру. Впрочем, доверие доверием, но своё решение, сформировавшееся сразу после Нового года, Вера не изменила. Виталик пил и останавливаться не собирался, появляясь на базе крайне редко, а «Малыш», он «Малыш» и есть.

«Командир» слишком мало о нём рассказывал. Обжигаться ещё раз она не хотела. И хотя отношения у них были ровные и дружеские, в последние недели Вера чувствовала фальшь в словах и поступках «Малыша». Разбираться во всём этом она не собиралась, держа «Малыша» на всё увеличивающемся расстоянии. Слишком много работы у неё было перед отъездом.

Сейчас «Малыш», чуть отстранив Веру от проёма, взял автомат на изготовку, отодвинул полог, выглянул наружу и замер без движения. Вера, уткнувшись в спину напрягшегося здоровяка, отодвинула его в сторону, протиснулась между ним и просмоленными брёвнами проёма и увидела «Фею», наставившую на них стволы двух револьверов с глушителями. Увидев Веру, «Фея» опустила револьверы и коротко сказала:

– Здравствуй, «Дочка». – Вскинула взгляд вверх и так же коротко приказала: – Свои, отставить, держите периметр.

Сверху, с крыши блиндажа, посыпался песок, прошуршали лёгкие шаги, и всё стихло.

– Поторопитесь, – опять обращаясь к Вере, сказала «Фея». Никакого удивления от её появления и появления незнакомого ей человека «Фея» не высказала. – Недалеко упыри. Много. Наши все там. Ты привезла, что «Командир» просил? Проход через болото есть? – «Фея» говорила короткими фразами, повернувшись в сторону поля и прислушиваясь.

– Проход через болото есть, – встрял «Малыш». – Где «Егерь»?

Вере почудились в голосе «Малыша» игривые нотки. Он иногда таким бывал. В такие минуты ей казалось, что этот здоровяк играется в жизнь – не воспринимает происходящее с ним серьёзно.

– Я не знаю, где егерь, в лесу, наверное. Здесь нет егеря, есть «Командир». Советую запомнить. Где то, что вы привезли? «Дочка», торопитесь, времени совсем нет. Тая проводит. – «Фея» отодвинулась в сторону, легко поднялась на ноги, и Вера от неожиданности прижалась к «Малышу», инстинктивно пытаясь спрятаться за его спиной. В нескольких метрах за «Феей» стоял немецкий ручной пулемёт.

Вере на мгновение показалось, что у пулемёта её погибшая в сорок первом году сестрёнка, но только на мгновение. Девочка была очень похожа на Катю, но только похожа, это, конечно же, была не она. Только сейчас Вера услышала, как где-то далеко грохочет гром, но это был не гром – это было слышно линию фронта.

Внезапно совсем недалеко резко и громко ударили пулемёты. Стреляли они недолго, не больше десяти минут, короткими злыми очередями, и утихли так же неожиданно. Вера выбралась из блиндажа, и «Малыш» сразу подал ей контейнер с сыном. Пока ребята будут разгружать блиндаж, следовало его покормить и перепеленать. За этим занятием её и застал «Командир» с тенью следующим за ним «Гномом», «Феей» и ещё тремя незнакомыми ей бойцами.

– Здравствуй, «Дочка», – услышала Вера голос, который она узнала бы из тысяч, и, стремительно повернувшись, поразилась перемене, произошедшей с «Командиром» всего только за один год. Это, конечно же, был «Командир». Но боже, как же он постарел, и шрам на лице появился, но больше всего Веру поразил его взгляд. «Командир» смотрел как будто сквозь неё. Заговорил командир не с «Дочкой»:

– Ты зачем её привёл, «Малыш»? Вас какого хрена сюда принесло? В страйкбол поиграться захотелось? Твою же мать! Связать её не мог и сам там остаться? – И тут же, почти без перехода, принялся отдавать приказания: – «Малыш»! Гарнитуру мне. Берёшь четыре «броника» и вот с этим кадром на опушку. Ты там мои глаза, надень на всех бронежилеты, сам никуда не лезь, там заминировано.

Мгновенно посерьёзневший здоровяк тут же полез обратно в блиндаж.

– «Гном»! С «Малышом» на опушку. Всем срочно сюда. Оставить «Стрелка» и троих пулемётчиков. Ты лично отвечаешь за «Малыша», хоть задницей его прикрывай.

«Гном» кивнул головой – задницей так задницей. В первый раз, что ли?

– «Фея», с ними, потом обратно провожатым. Веди сюда всю группу.

«Фея» шагнула на несколько метров в сторону и присела на песок. Эта суета её не касалась. Соберутся – отведёт. А сейчас чего метаться?

– Тая! Твои девочки – охранение периметра, охрана «Дочки». Заберёте то, что она отложит в первую очередь.

Тая, наоборот, придвинулась поближе к Вере.

– «Кубик»! Разгружаешь блиндаж. Старшая по разгрузке «Дочка». Переносите всё к землянке Эстер. Не перепутай контейнеры.

Пребывающий в лёгком шоке молодой крепкий парень, глядящий квадратными глазами на людей, вылезающих из блиндажа, вышел из ступора и, стрельнув глазами в сторону Веры, решительно кивнул.

– «Рубик»! Связь со Смирновым. Передай всё, что увидел, своим кодом. Самое позднее через два часа массированный налёт по скоплению упырей и краю леса на нашей стороне. Лес бомбить по километру в обе стороны, чтобы всё с землёй здесь перемешали. Мы натоптали, пусть на след позже встанут. Всё это теперь твоя головная боль, чтобы даже обгорелая спичка не пропала. Разгружаете блиндаж до голых стен. Работайте!

Высокий красивый боец, находящийся в не меньшем шоке, чем крепыш, с трудом понял, что ему сказал «Командир», но энергично кивнул. Похоже, работы у него будет больше всех, и ответственности тоже.

– «Дочка», отойдём, пошепчемся.

Вера послушно пошла за «Командиром». Им действительно надо было поговорить наедине. Краем глаза Вера заметила, что за ними двинулись две девушки – приказы «Командира» по-прежнему выполняются дословно.

Лёха

В полку экипаж капитана Тарошина считался везучим. Столько вылетов, сколько было у экипажа Лёхи, не сделал ни один из лётчиков его выпуска, да ещё и без потерь. Экипаж Тарошина был самым опытным и орденоносным. Этот вылет не был бы чем-то примечательным, если бы не странный звонок командира дивизии, про который он случайно узнал у дежурного, странное напутствие командира полка перед вылетом и странно большое истребительное прикрытие. Их девятку прикрывали три шестёрки «мигов», что вообще ни в какие ворота не лезло. Об этом аэродроме не знал никто, так искусно он был замаскирован, но, кроме координат, им дали полную привязку к местности по ориентирам и все данные по аэродрому, который предстояло бомбить эскадрилье. Так что выход на аэродром эскадрилья сделала с точностью до нескольких метров.

Экипаж в этот раз спасло очередное чудо, иначе назвать это было нельзя. Зашли со стороны немцев, били одним ударом с первого захода, погода была идеальна, а зенитное прикрытие подход «пешек» прошляпило. Стрелять немцы начали только тогда, когда самолёт был на боевом курсе, а вот дальше всё пошло не так.

Первый снаряд попал в правый двигатель «пешки» ещё до сброса бомб, и двигатель сразу встал. Второй двигатель заглох сразу после сброса бомб, отчего, Лёха так и не понял и всего на несколько мгновений растерялся. Этого времени хватило, чтобы потяжелевший и моментально ставший неуправляемым самолёт провалился почти до самой земли. Прыгать было поздно, под крыльями были лес и болота, а поле выскочило так неожиданно, что Лёха едва успел выпустить шасси и отдать штурвал самолёта от себя.

«Пешка», тяжело подскакивая на неровностях и скрипя всеми своими потрохами, понеслась к лесу и остановилась у самых деревьев, прорубив широкую полосу в густых кустах на опушке. Перевести дух Лёха не успел: едва они со стрелком Васей Косцовым вытащили из самолёта штурмана, как вокруг них как из-под земли выросли два десятка человек. Лёха лапнул кобуру, но пистолета там уже не было, а в спину ему уткнулся ствол автомата.

Разрешилось всё так же быстро, как и произошло: это были разведчики осназа НКВД. Оружие Лёхе вернули, ещё и автомат немецкий дали. Вывихнутую руку штурману вправили и наложили плотную повязку, а Косцов уже руководил установкой пулемётов, снимаемых с самолёта. Происходило всё стремительно и практически без слов. Между собой бойцы переговаривались только короткими фразами и жестами.

С командиром осназовцев, полковником госбезопасности Егоровым, Лёха успел перекинуться только парой фраз, но легче от этого не стало. Сразу после этого его со штурманом Женей Алейником отвели в лес и передали молодому капитану госбезопасности, взявшему у них подписку о неразглашении государственной тайны. Это в тылу у немцев? Но окончательно прибила Лёху с Женькой последняя фраза капитана, сказанная им с неведомой лётчикам тоской:

– Ох, летуны! Добавили вы мне проблем. Расстрелять вас, что ли, чтобы не мучиться? – И, глядя в моментально побледневшие физиономии лётчиков, тяжело вздохнув, добавил: – Ладно. Живите пока, но вы теперь с нами надолго. Как бы не навсегда.

Капитан минуту помолчал, мрачно разглядывая экипаж, как будто сомневался в своём решении, и приказал высокому белобрысому парню:

– «Погранец», прикрепи к ним бойца, пусть объяснит, куда попали.

Только после того, как боец, совсем молоденький мальчишка, с замотанной свежим бинтом левой ладонью, закончил говорить, Лёха понял, что они действительно сильно попали. Это был знаменитый на всю страну диверсионный отряд «Второго», про который несколько месяцев назад очень много и восторженно писали все газеты, а полковник госбезопасности, высокий, седой, усталый мужик со шрамом на лице, одетый так же, как и все его бойцы, в абсолютно незнакомую лётчикам форму, был тот самый «Второй».