Текст книги "Операция «Гиппократ»"

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

За час до полуночи работа в «Синих зорях» продолжалась дневными темпами, хотя доктор Вонг, не меняя каменного выражения между вставным и настоящим глазом, заметил: сходняк можно было проводить и в другое время.

– Сенсей Вонг, – заметил ему главврач Моргунов, – какие вам здесь сходняки? Мы проводим летучку среди благотворительного предприятия, а не собрались на воровское толковище. Так что врубитесь, это вам не былые аферные штучки, а работа, за которую вы сами призывали. Вон белая колдунья со своим отродьем… То есть… Лаки, ты по натуре могла бы ходить здесь не так, как во время спектаклей? Не дуйся. Глядя на тебя, язык сам выворачивается в сторону правильных выводов.

Провидица Лаки Люкс посмотрела на Моргунова взглядом, способным выбить из него всех злых духов и пихнула локтем в бок белую колдунью. Анна перестала клевать носом и изобразила вид, как она даже во сне умеет держать жизненную энергию на пульсе событий.

– Я, может быть, выдернул бы вас в другое время, сенсей Вонг, – снова обратился до Капона Моргунов, – но все вместе на этой неделе мы могли собраться только сейчас. Так что не обижайтесь на меня, так положено в серьезных фирмах. Чем круче кодло, тем ее совещания проходят поближе до рассвета. Но мы явно не они, потому что такой роскошной жизни не можем позволить с большим трудом. Через час начинается культурная программа для больных. По этому поводу лично я вряд ли буду давить по подушке, в отмазку от присутствующих.

Майка Пилипчук посмотрела на Моргунова с явным недоверием, однако вовремя промолчала.

– Значит так, медицинские и прочие колдовские гении, – с какими-то дурными интонациями в голосе продолжил Моргунов, – вы сильно перерабатываетесь – это да. Но ответственности за проколы мы имеем не снимать с себя при большом желании. Или я не прав, мадам белая колдунья? Кстати, ваша подружка Соня вообще забила болт на наш сходняк, то есть производственное совещание.

Белая колдунья молчала, скорее всего потому, что умела ловить мыслей на расстоянии. Зато сенсей Вонг тут же заметил:

– У Сони Левицкой характер всегда шел за пределы человеческих нервов.

– Так почему-то эти нервы мотаются у меня одного, – не сдержался Моргунов. – Или зачем она не может отличить фуфло от настоящего говна? Уставать стала, глаз замылился? Наш директор Борщ полчаса воспитывал меня. Представляете себе, Борщ говорил вполне умные вещи… Он скакал с каким-то калеком из Чернобыльской зоны по инстанциям, а потом оказалось, что этот парализованный такой инвалид, как я. Но мадам Левицкая, видно, хочет сделать меня похожим именно на бесплатное приложение до костылей. Она что, документы не могла спросить, на глаз привыкла полагаться? Капон, одолжите ей свой глаз, если вы держите за нее мазу. Этот из чернобыльской зоны мотал срок вовсе не там, до чего примазался. Его вообще в той самой зоне ждут не дождутся, а Борщ с ним по инстанциям гоняет, когда фото этого инвалида с его геройской биографией распечатаны возле каждой мусарни.

Так что, мадам колдунья, скажете своей подруге… Кстати, за вас тоже есть что вспомнить. Вы делаете большую работу, когда выгоняете нечистую силу из квартир или выбиваете всяких полтергейстов с деловых документов в офисах. Но что вы там наколдовали фирме «Кристалл» за два дня до разора? Разве можно было советовать заключать сделку с этими дешевыми бизнесменами из «Голден Стар»? Они же специально примазались названием до известной фирмы и дурят фраеров. Фраеров, а не наших клиентов, усекаете, мадам белая колдунья? Я прямо-таки вами недоволен. Вы же не дешевые рассказчики, вроде совета министров. Нужно было предупредить «Кристалл»: этот дистрибьютор не столько «Голден Стар», как старый Гольдман со своими дореволюционными замашками.

– А что такое? – подала голос белая колдунья. – «Голден Стар» тоже был моим клиентом. И просил немного жизненной энергии для заключения сделки именно с «Кристаллом».

– Мадам, не уподобляйтесь фраерам, – жестко сказал Моргунов. – «Кристалл», между прочим, платил нам бабки.

– Да, – спокойно ответила белая колдунья. – Но «Голден Стар» заплатил больше. И потом, «Кристалл» – такой же аферист, как Гольдман. К нам не может быть претензий. Всё упиралось во время: кто из них раньше надурит другого. Как положено в бизнесе. Гороскопы были составлены с учетом всех возможностей.

– Зато теперь они судятся, – сказал Моргунов. – Требуют друг от друга неустоек и счетчиков, а их бригады утомляют Гнуса тоннами каких-то договоров. Мне пришлось Пряника подключать, с понтом он чердак вашей крыши. Зачем лишний раз светить, под кем мы трудимся, мадам колдунья? Делайте выводов. И скажите вашей дочке, чтоб перестала мозолить мне зрачки своими туфлями. Лаки, ты что, по натуре, спишь в этих дырявых кирзачах?

– Привыкла, – вздохнула Лаки, – кажется, скоро без них в койке не обойтись.

– Ты это за что такое несешь? – подозрительно спросил Моргунов, кинув беглый взгляд в сторону засыпающего Вонга. Сенсей явно пользовался тем, что у него на морде был один глаз и делал вид, с понтом следит за разговором, не закрывая вставного шнифта. Зато Майка Пилипчук откровенно потягивалась своей роскошной грудью над столом для производственных совещаний.

Лаки Люкс с призывом посмотрела на главврача и тихо сказала:

– Меня постоянно зовут на всякие презентации. И другие мероприятия. Стоит туда прийти не в этих ботинках, так они нервничают, будто я не в состоянии отвеять злые чары. Они, наверное, думают, что я родилась с этими говноступами на ногах. Вот и приходится ради здоровья клиентов в них ходить. Можно подумать, мне самой приятно. Вчера перед… Впрочем, неважно. Но, представляешь, я надела эти боты машинально, хотя вечернее платье выбирала очень долго.

– Ты заботишься за здоровье клиентов? – не посочувствовал подчиненной Моргунов. – Сейчас дойдет речь и до этого здоровья. Мы открыли четыре фирменных магазина и две аптеки лечения народной травой. Кстати, именно ваша семейка отвечает за «Секрет красоты». Правильно?

– Верно, – ответила белая колдунья Анна. – Секрет красоты человека заключается в его здоровье.

– А, мадам, так вы еще на меня едете своими рецептами? Как и эта провидица из вашей… пардон, мадам. Но вы прямо-таки доводите меня до белого каления. Я же не врубался, что обязан цинковать таких великих специалистов в области магии и колдовства. Вы хоть знаете, какие замечательные лосьоны, шампуни и кремы торговали в «Секрете красоты»? Я молчу за то, что этот валютный товар уже гниет на свалке, магазин…

– Ремонтируется, – опустила глаза провидица Лаки и стала пристально рассматривать свою клыкастую обувь.

– …ремонтируется вместо давать доходы, – продолжил Моргунов. – Вдобавок нам хорошо пришлось подмазать защитников народного употребления, чтобы они закрыли свои помойницы. Вы представляете, что бы случилось, когда эти деятели заорали в разные стороны: в «Секрете красоты» продают лекарство для собачьих блох под видом шампуня? Колдовки, вы, видно, совсем попухли, понимаю – работы валом, но могли бы нанять, чтоб кто-то прочитал этикеток на этих банках. В конце концов, точно такие продают за квартал от «Секрета красоты» в подвале, где лавка кошачье-собачьих принадлежностей.

– Надо было им товар перекинуть, а не на свалку, – подала голос Майка.

– Ты вообще помолчи, тебя пока никто не дергает, – продолжил летучку доктор Славка на пониженных тонах. – Куда его перекидывать, если такими шампунями собачий подвал завален под потолок? Вдобавок они просрочены. Это просроченный шоколад можно лохам торговать, а не кошачий шампунь… Я еще обществу охраны животных не платил! Знаешь, сколько сейчас собачки стоят? Вон Сучок, наверное, очень скоро начнет с досады свои ошейники грызть… Хорошо, что жизнь фраера дешевле собачьей, а если завтра и за них начнут переживать, как за собак? Вы говорите – перекинуть… Может, ради ваших закупок «Гиппократу» подсобное хозяйство в селе открывать, а, две биксочки с неземными способностями? Конечно, наколдовать или отвести беду от здоровья – это любой поц при желании может. Нужно только правильных слов нахапаться. Зато ваши, с понтом, женские косметические средства – только для коров годятся. Или Майке.

– Что ты сказал? – встрепенулась завотделением интенсивной терапии. – Ты отвечаешь…

– Отвечаю. И вообще – кончай тут блатными замашками употреблять. Это тебе совещание в благотворительности, а не разборы. Знаешь, что эти две великие чародейки прикупили? Ихними лечебными средствами мазать только тех коров, которых твой Скорпион лечит.

– А… – успокоилась Майка, – я думала…

– Ты бы лучше за работу думала… Да, так мне перевели, что написано на красивых банках, которые вы торговали с ценником дезодорант и тонизирующие кремы…

– Они хорошо продавались, – попыталась защититься Люкс-младшая.

Белая колдунья смотрела в сторону спящего Вонга и делала на себе вид, будто попала в кабинет главврача исключительно по недоразумению.

– Правильно, продавались. Пока в магазин не приперлась какая-то грамотейка и не подняла вой, сука такая. Разве от ваших препаратов хоть одна телка прыщами пошла? Ни разу. Но вы? Вы хоть знаете, чем торговали? Ваши тонизирующие кремы и дезодоранты сделаны совсем для других телок. На четырех ногах. Вот как мне перевели прямо с этикеток.

Моргунов начал что-то разыскивать в бумажных залежах на столе, одновременно продолжая руководить совещанием:

– «Секрет красоты»… Для вас секрет, чего продаете… Ага, вот. Берите в руки свои колдовские уши и провидьте меня на всю катушку. «Крем против отеков вымени у телок и коров», «Лечебный препарат для парнокопытных». В общем так, чародейки. Торговля – тоже работа с населением при его шатающемся здоровье. Потому предупреждаю – за торговлю в своих точках вы в ответе, а не те, кто в магазинах зевает. Я понимаю, вы только успеваете делать людям счастье, но ответственность с вас ни хрена не забираю. Так что между колдовством и провидением цинкуйте за «Секретом красоты». Тем более, после ремонта мы его явно перепрофилируем. Чтобы вам жизнь облегчить. Будете чем-то менее вредным торговать. Квартирами, например.

– Например? – спросила белая колдунья, Анна.

– Ты правильно умеешь угадывать, – важно заметил Славка. – Точно квартирами. В городе столько одиноких больных стариков, им никто не помогает. Но мы же благотворительность. Потому уже заключаем договора, чтобы спасать людей. Словом, обеспечиваем их питанием и пилюлями до конца жизни, а они завещают нам свои жилплощади. Я вообще один корпус санатория хочу под пансион устроить. Дом престарелых повышенного комфорта. Чего одиноким старикам в своих жилплощадях до смерти мучаться? Пускай они это тут делают.

– На что это вы кидаете намеки? – открыл настоящий глаз доктор Вонг.

– Не на вас, профессор. С добрым утром, кстати.

– Знаете, Моргунов, то что вы придумали – это бандитство с большой дороги. Я – сам старик…

– Сенсей Вонг, я дико извиняюсь. Мадамы колдуньи могут быть свободны из отсюда на свежий воздух, – скомандовал Моргунов.

Семейная парочка оставила помещение без прощальных слов.

– Значит так, Капон, – жестко сказал Моргунов. – Вы на работе. Я главный врач. Вы не имеете право говорить со мной…

– Слава, вы стали такой быстрый, – ровным голосом сказал сенсей.

– Ну, прямо-таки шустрее сперматозоида, – поддержала Капона Майка.

– Вы, ребята, гиль не поднимайте, – примирительным тоном брякнул главврач. – Я не шустрый, а требовательный. И до себя в первую голову. Просто хотел сказать Капону – мы же учередители и не можем собачиться на глазах не имеющих даже плавающего пая. Майка – свой человек, но эти колдовки-прошмандовки – другой базар. Так что, сенсей, в следующий раз не бомбите моего авторитета. И вообще, какое бандитство? Мы же не бригада Заура, который таки да разбойничал в Москве. Это же надо быть Зауром, чтобы получить в наследство или подарок хату и тут же выкинуть ее хозяина вниз из окна. Так вы меня сравниваете с этим… Кстати, пулю он сглотнул по справедливости… А мы по натуре будем заботиться за стариков.

– Как во время раздачи ветеранских подарков, – поддела Моргунова Майка.

– Значит так, мальчики-девочки, – напустил на себя важный вид Моргунов. – Это я знаю, какой херней вы заняты. Но вы даже не имеете представить, какой высокой благотворительностью я разбрасываюсь по всему городу. Телевизор смотреть надо. Ветеранские подарки, говоришь? А ты знаешь, что мы никого не кидали из них? Можно даже сказать: просто взяли кредит у населения. Так многие делают, правда, не нашим методом. И разве я в прошлом месяце не отоварил всех по жэковскому списку на их бабки вместе с процентами? То есть мы с вами, а не я один. Или вы можете мне заметить, что мы не лечим совсем нищих не просто на шару, но и покупаем им нужные таблетки?

Ты, Майка, не гони на меня пену. Какие больничные условия мы делаем своим нищим – об этом остальные могут только мечтать. Я недавно был полчаса в инфекционной больнице, а потом целый день делал профилактику от этой экскурсии. Там такая грязь, какой вряд ли бывает в природе. Если в ту больницу засунуть дифтерийную бациллу – она тут же сдохнет от других инфекций, холодов и антисанитарии.

У нас просто рай, я вам скажу прямо. Жрать дают, всякие одеяла, подушки, не набитые опилками с мандавошками, и в чайнике на кухне наркомы шприцы не полощут, как там.

Вы хоть знаете, сколько по натуре всяких хирургов-окулистов получили у нас работу? Этот рычащий профессор с деревянным молотком было только начало. Ни хрена вы не знаете. А сколько голодных бежит с ложками до нашей благотворительной столовки по два раза на день? Одного хлеба на сотку зелени… Да что говорить, когда мы детскому дому простыни купили. Даже ваши пациенты, доктор Вонг…

– Они не так мои, как ваши поцыэнти, – не скривил каменной морды Капон.

– Нет, я имею ввиду каратистов, – не обратил внимания на демарш соратника Славка. – Мы берем хорошие бабки с детей тех, кто может платить еще больше и не замечать этого. Кстати, пора повышать цену… Но сейчас я скажу другое: разве рядом с их детями не дрессируются те, кто вообще не платит по причине благотворительности? Если у ребятенка мама и папа не тянут на большее, чем они таки да из себя имеют, так разве мы даже форму клуба не шьем ему на шару? Вот что я скажу – мы убираем детей с влияния улицы и родителей. Мы думаем за будущее. Потому что дети жирных родителей тренируются от не хер делать, а эти… Эти понимают – сенсей Вонг дает им шанс уцепиться за жизнь. И они пойдут не гоп-стопничать среди улиц, а в охрану тех, кто тренируется рядом. Усекли теперь, кто мы есть на самом деле? Нам уже памятники надо ставить.

Майка сентиментально всхлипнула носом.

– Не мокни глазами, принцесса, – весело сказал Моргунов. – За те памятники нам пока рано думать, а на другие не стоит рассчитывать. К тому же, мадам доктор, до вас претензии еще сильнее, чем до семьи колдовок. Вы расслабились от моих правильных речей. Так, между прочим, по вашей милости среди развлечений для болящих мы потеряли двадцать тысяч долларов в один вечер. Я и здесь должен за тебя думать, Майка?

Майка виновато опустила голову. Капон пристально посмотрел на Славку одним глазом и спросил:

– Скажите, Слава, вы не знаете, когда будут вводить гривны?

– А на хрен она надо? – ошарашился Моргунов. – Гривны-шмивны и прочие бубоны. Доллар он и есть доллар.

– Просто вы чересчур наехали на Аньку Люкс, и она не решилась спросить по делу среди нашего рабочего совещания. Анька жаловалась нам с Соней: один козел ее этой гривной достал. Прямо спать не может – когда ее запузырят в дело.

– Я понимаю, Анькина клиентура… Но этот что, чересчур поехавший? Опять Левицкая лопушнулась, его нужно было на Борща заворачивать. Я без лупы в глазу и анализа мочи вижу, какой это редкий пидорас, – сделал медзаключение главврач «Гиппократа».

– Он вовсе не батон, а нумизматик, – важно сказал Капон. – Торгует всякими деньгами, кроме баксов. Просто ему позарез надо той гривны, которую заграничные клиенты ждут уже три года. Обещанного же больше не ждут. Так где же эта гривна?

– Профессор, у вас других дел нет? Вам надо эта гривна, которая будет-таки чистое золото, надежно обеспеченное внешнеэкономическим долгом? Я вам другое скажу, доктор. Вас не гривенники должны тревожить, а переводчик приемов. Этот Слон от спорта одурел, как пингвин в Африке. Мы его вчера вынимали из ментуры. Раньше он ходил с палками на цепке, как они?

– …Нунчаки, – дал точное определение ведущий специалист восточных единоборств.

– Вот именно, – продолжил Моргунов. – И финкой. Так эти ваши нунчаки считаются ментами посередине между кастетом и стволом. И что по таком поводу вытворяет Слон? Он топает на дешевые разборы среди города не с бандитскими нунчаками, а двумя саблями на спине и потом собачится с ментами… Менты правы, Капон. Все идут на разборы с привычными делами, вроде автомата Калашникова. А ваш обтренировавшийся помощник орет: покажите мне Уголовный кодекс, разве там пишется за ношение мечей при народном костюме? И без его гвалтов понятно: кроме кодекса ваш переводчик за существование других книжек вряд ли знает. Но этот штымп уже добазарился до того, как в нем проснулось национальное сознание носить его родной японский костюм, а менты прихариваются и нарушают права со свободой национального меньшинства в виде Слона.

Я понимаю, ваш Слон со своими мозолями на пальцах явно привык передвигаться, как положено животной, на четвереньках. И даже работает в «Гиппократе», где директор Борщ. Но нельзя же делать копии с поведения начальства до такой степени. Чистый подхалимаж получается. Так что, сенсей, разберитесь за недостойное поведение среди своего коллектива после того, как проснетесь. А то ваш настоящий шнифт уже настойчиво требует закрыться на какое-то время.

Стоило Моргунову остаться наедине с Майкой, какон заметил:

– И ты еще добавляешь. Их мне мало. Значит, я тебе помогаю в последний раз. Двадцать тысяч долларов, ты спятила. Хорошо, что потом он в карты сел играть с нашей благотворительностью. Кстати, Майка, твои развлечения для больных вызывают у кое-кого явно нездоровый интерес. Может, мы еще билеты начнем торговать в эти шоу? И вообще, мне местами кажется, в нашем цирке подох клоун, но разве его место освободилось для меня? Что это за мансы – «Литературно-драматические вечера» для развития культуры?

– Режиссер ставит. Настоящий. Раньше на киностудии кино снимал. Больным нравится, – отрезала Майка. – Ты просто не понимаешь в искусстве. Так что не дрейфь, клоуном в цирк тебя не примут.

– Это точно. Я с собачками выступать не умею. Что, Сучок опять за старое взялся?

– Я же тебе еще раз говорю: ты – медицинский хозяйственник. Потому в искусстве сечешь не больше, чем в управлении культурой. Если бы понимал за классику, то благодарность бы выдал. Это тебе не цирк, а драматическая композиция по мотивам рассказа Чехова «Дама с собачкой». Пациенты аж пищат от восторгов, когда мы их развлекаем культурой. И казино у нас интеллектуальное. Как по телевизору. «Где? Что? Почем?», то есть «когда». Это «когда» – самое важное в игре.

– Вот именно. Один раз мимо когда – и двадцать штук зелени уходит в бейт. В общем, последний раз тебе помогаю. Каждый должен отвечать за свою работу. Слушай, Майка, а ты эту рулетку специально затеяла. Скажи, в натуре, обиделась, когда я за твое сучье прошлое вспомнил?

– А чего мне обижаться? – повела плечами Майка. – Мы друг друга хорошо знаем. Но кто сейчас догадается за то, как я торговала собой, а ты… Ой, Славчик, ты же скорпионил на рулетке не хуже распоспедней бляди. Так что мы по квинтам.

– Ладно, Майка. Мало ли кто кем был когда-то. Вон Валет два раза по пять лет чалился, а теперь стал тузом фраеров. Перед рекламой сенсея так за народное счастье стонал, будто его в предвариловке прописывают… Значит так, времени у нас почти нет. Какая из твоих бикс самая голосистая?

– Жанна. Она лечит тех больных, которые любят, чтобы медсестры громко орали при процессе.

– Выдерни ее. Морду Скорпиона оборудовали?

– Как всегда.

– Скажешь ему, если сегодня промажет мимо нужного номера, я его падлючье жало скормлю догу той дамы по чеховским мотивам. Тем более мы ему сейчас допинг устроим. Пошли, Майка.

Славка Моргунов засел в небольшой специально оборудованной комнатке и небрежно следил за телевизионными экранами, ведущими прямой репортаж из интеллектуального казино «Гиппократа». Чуть поодаль от главврача расположилась медсестра Жанна, откровенно зевая на всё происходящее.

Пациенты отделения интенсивной терапии, находящиеся на амбулаторном лечении в дневном стационаре, заполонили зрительские места в бывшем актовом зале санатория «Синие зори», переоборудованном под культурные зрелища. Посреди зала возвышалось подобие ринга при стоявших кругом шести разноцветных прозрачных тумбах с порядковыми номерами.

– Внимание, господа, – Моргунов услышал из динамика голос, явно принадлежащий не Сучку. – Мы начинаем первую и последнюю игру в рулетку. Потом вы сможете продолжить свой культурный отдых за карточными столами. Зато сейчас… Сейчас вам предоставляется шанс проверить свою проницательность и удачу. Пусть фортуна улыбнется вам, господа!

Больные захлопали в ладоши с таким ожесточением, на которое способны чересчур здоровые люди.

Моргунов немного расслабился, заметив краем глаза, как под восхищенный шепот зала на ринг вышла девушка, одежду которой составляли туфельки на высоких каблуках и конский султан над густой вуалью, не позволяющей рассмотреть лицо даже под лучом прожектора.

– Номер первый, – торжественно отчеканил ведущий. – Сладкая Сучка!

– Жанна, – сказал в сторону медсестрички Моргунов. – А ты выступала в этой игре?

– Нет, – решительно ответила Жанна. – Такое не по мне.

– Хорошо, – похвалил подчиненную главврач, – значит, на тебя можно положиться в индивидуальном, скажем так, порядке. Не подведешь? Сегодня всё от тебя зависит. Грамотно сработаешь – премию выдам.

– Спасибо, – сказала Жанна и скромно опустила глаза.

В это время ведущий объявил выход Глубокой Глотки, и Моргунов встрепенулся: неужели Майка немного изменила правила игры в рулетку? Следом за Пылающей Вульвой последней место на ринге заняла Звезда Страсти, и Моргунов мгновенно собрался.

– Итак, господа, игра идет от первого до шестого очка, – взревел ведущий. – Делайте ваши ставки, господа! И пусть удача улыбнется достойному. Напоминаю, максимальная ставка – две тысячи долларов. Извините, господа, но в последнее время казино выплачивает слишком большие выигрыши. Решение об ограничении максимальной ставки принято на совете попечителей благотворительного общества. Почти весь доход от игр нашего казино идет в помощь детям-сиротам, инвалидам труда, ветеранам войн, воинам-интернационалистам…

– Вот это точно, – пробормотал Моргунов.

– …Продолжайте делать ваши ставки, господа. Ровно через три минуты мы начинаем.

– Майка, – скомандовал по коротковолновому передатчику Моргунов, одновременно врубая компьютер, – предупреди, пусть Скорпиона готовят вплоть до моей команды.

Заведующий женским отделением интенсивной терапии появился в зале под оглушительный рев больных. На голову Скорпиона была натянута шлем-маска еще лучше, чем у того Бэтмена. Скорпион взошел на ринг и, сбросив черный плащ, предстал перед публикой во всей своей первозданной красе.

– Ставки еще принимаются, господа, – возвестил крупье. – После предварительной подготовки рычага удачи мы начинаем игру. Прошу тишины, господа.

Горячая волна шепота прокатилась по залу. Перед Скорпионом опустилась на колени девушка в белом халате и начала приводить его жало в состояние повышенной готовности к игре.

– Не торопись, Скорпион, – командовал в микрофон Моргунов, – приступишь только после моей команды.

Заведующий женским отделением интенсивной терапии прекрасно слушал наставления руководства, благодаря тому, что маска надежно скрывала радиомикрофон в ухе.

– Рано, Скорпиоша, – корректировал Моргунов, – только попробуй опять нам пакость сделать… Скорпион, внимательнее, она тебе яйца сейчас откусит… Спокойнее, чувак, но не расслабляйся…

Славка скосил глаз на экран компьютера, по которому пробежали строчки и очень быстро принял правильное решение.

– Скорпион, можешь приступать. Выигрыш должен упасть на пятый номер, – скомандовал Моргунов и передал микрофон Жанне.

Главврач «Гиппократа» тихо скомандовал по микроволновому передатчику:

– Ставь на Пылающую Вульву!

Моргунов откинулся на спинку кожаного кресло с удовлетворением услышал голос крупье:

– Внимание, господа! К игре всё готово. Мы прекращаем принимать ставки. Прошу участниц занять свои места.

Девушки легко взобрались на тумбы и с самым настоящим видом львиц встали на четвереньки.

– Игра началась! – ударил в гонг ведущий. Скорпион двигался от номера к номеру строго по кругу, как часовая стрелка. Рефери игры следил за тем, чтобы стрела рулетки не уделяла ни одному из номеров повышенного внимания. Еще пристальнее судей за действиями стрелки на игровом поле наблюдал Моргунов.

– Жанна, – отрывисто скомандовал Слава. – Следи за экраном. Не перепутай номера.

– Что я, маленькая? – обиженно сказала Жанна.

– Кроме пятерки, все мои.

– Это точно, – пристально смотрел на экран Моргунов. – Всё, гаденыш задышал тяжко, поясница потом покрывается… Давай, Жанна!

Скорпион держался изо всех сил, противясь естественному желанию закончить игру. И, когда он едва не расслабился на Сладкой Сучке, в ушах раздался такой вопль, что рулетка чуть было не упала навзничь от своих прямых, как штык, обязанностей. Скорпион перестал быть готов мгновенно закончить игру и думал лишь за то, чтобы его барабанные перепонки не лопнули. В голове под кожаной маской звенело чересчур сильно, и рычаг удачи интеллектуального казино стал подозревать – может, вопли слышат зрители?

Звуковая пытка прекращалась только тогда, когда рулетка скользила до пятого номера. Моргунов таки да по праву занимал место главврача: мозг рулетки правильно среагировал на муку барабанных перепонок, и Скорпион очень быстро расслабился именно на пятом номере, закончив игру под вопли радости и проклятий азартных больных.

– Игра сделана, господа! – объявил крупье.

Этих слов Моргунов не слышал. Он всё видел своими глазами, а потому быстро поднял руки до собственных ушей и дернул за веревочки.

– Не зря этот тампакс так рекламируют, – весело обратился к Жанне Славка, – люкс, а не затычка, правда, пришлось обрезать на три четверти, зато уши целые. Жанна, а ты могла еще пять минут орать?

Жанна усмехнулась:

– Могла бы и больше. Меня солисткой оперы в свое время прочили.

– Не переживай, деточка, – подбодрил подчиненную Моргунов. – Сейчас этим операм столько платят. В той опере с ихними зарплатами у тебя бы точно не хватило сил так громко выть со сцены. Придется тебя премировать прямо уже, до того я остался всем этим доволен. Ну, как насчет поощрения начальства, Желаемый Минетик?

– Мне это тоже не сильно нравится, – откровенно призналась Жанна, но тем не менее не отказалась сделать всё необходимое для повышения работоспособности Моргунова, направленной на улучшение деятельности «Гиппократа».

– Можно, конечно, сделать тебе премию и по-другому, Жанна. Но ты и так очень даже неплохо работаешь, – тихим голосом замечал Славка. – Вдобавок у тебя остались силы орать, сама говорила. Именно этих воплей мне сейчас не хватает, чтобы точно лечь у яму. Кругом надо всех воспитывать и помогать… Осторожнее, Жанна, ты же не в гостях у стоматолога и должна глубже вникать в указания руководства. Правильные выводы делаешь, молодец… С завтрашнего дня увеличиваю тебе зарплату из дополнительного фонда поощрения особо ценных работников.

Главврач «Гиппократа» остался доволен умелыми действиями медперсонала и выручкой с культурно-массового мероприятия. Часть этих денег была переведена на валютный счет Черноморского пароходства, открытый специально для сына одного из моряков. Ребенку требовалась срочная операция за границей, болезнь была до такого редкой, что пацана вряд ли бы вылечили даже высококлассные врачи «Гиппократа». В таком раскладе на других докторов отечественного производства нечего было даже надеяться. Выручить могла только заграница, где всё не как у людей.