Текст книги "Русская революция. Политэкономия истории"

Бессилие Временного правительства стало очевидным с первых дней его существования даже его сторонникам. «Всем приходилось прежде всего учиться, – оправдывался один их лидеров февральской революции А. Бубликов, – потому что знали они (члены Временного правительства) в сущности, только одно дело – говорить речи и критиковать чужую работу»[893]893
  Бубликов А. А.…, с. 65.


[Закрыть]. «В конце концов, что мы смогли сделать? – оправдывался В. Шульгин, – Трехсотлетняя власть вдруг обвалилась, и в ту же минуту тридцатитысячная толпа обрушилась на голову тех нескольких человек, которые могли бы что-нибудь скомбинировать. Представьте себе, что человека опускают в густую, густую, липкую мешанину. Она обессиливает каждое его движение, не дает возможности даже плыть, она слишком для этого вязкая… Приблизительно в таком мы были положении, и потому все наши усилия были бесполезны – это были движения человека, погибающего в трясине… По этой трясине, прыгая с кочки на кочку, мог более или менее двигаться – только Керенский…»[894]894
  Шульгин В. В. Дни (Шульгин В. В.…, с. 203)


[Закрыть].

«Керенский, – подтверждал британский посол, – был единственным министром, чья личность, пусть и не во всем симпатичная, останавливала на себе внимание. Как оратор он обладал магнетическим влиянием на аудиторию… Владея этим рычагом воздействия на массы, в отсутствии подлинного квалифицированного соперника, Керенский стал единственным человеком, способным, по нашему мнению, удержать Россию в войне»[895]895
  Buchanan G. My Mission to Russia and Other Diplomatic Memories, Boston, 1923, vol. II, p. 109 (Уткин А. И… с. 309)


[Закрыть]. «Есть только один человек, который может спасти страну. Это Керенский…, – подтверждал А. Нокс, – Без Керенского правительство в Петрограде просто не может существовать»[896]896
  Нокс А…, с. 518.


[Закрыть].

О впечатлении, которое производили выступления Керенского на солдат, свидетельствовал один из унтер-офицеров: «Мы слушали Керенского раскрыв рты и искренне верили, что действительно интересы революции требуют завершить войну победой. Глава Временного правительства казался нам в те дни каким-то новым революционным царем. Психологическое воздействие его короткой, но энергичной речи было огромно»[897]897
  Теребихин М. Ф., Шварев И. А. Рассказы о прожитом. – Воронеж: Издат. им. Е. А. Болховитинова. 2003. 152 с., с. 19.


[Закрыть].

Если бы нашелся безумец, который в настоящее время одним взмахом пера осуществил бы политические свободы России, то завтра же в Петербурге заседал бы Совет рабочих депутатов, который через полгода своего существования вверг бы Россию в геенну огненную.

П. Столыпин, из выступления в Государственной Думе, 1910 г.[898]898
  Цит. по: Воейков В. Н.…, с. 195.


[Закрыть]

За день до создания Временного правительства неожиданно для всех, возникла совершенно новая независимая власть. 27 февраля из стен Таврического дворца вышло воззвание: «Граждане! Заседающие в Государственной Думе представители рабочих, солдат и населения Петрограда объявляют, что первое заседание их представителей состоится сегодня в 7 часов вечера в помещении Государственной Думы. Всем перешедшим на сторону народа войскам немедленно избрать своих представителей по одному из каждой роты. Заводам избрать своих депутатов по одному на каждую тысячу…». Так возникли «Советы рабочих и солдатских депутатов»[899]899
  Уже 24 февраля появилось сообщение о том, что на некоторых фабриках прошли выборы Советов. Исполнительный комитет Совета рабочих депутатов был создан 27 февраля освобожденными из тюрьмы членами Рабочей группы и других политических заключенных, вместе с социалистическими депутатами Думы и другими видными членами рабочего движения». (Чернов В… с. 101)


[Закрыть].

Идея «Совета…» была выдвинута еще «Союзом освобождения» после «кровавого воскресенья» 9 января 1905 г., в период действия правительственной комиссией, назначенной для разбора нужд и требований рабочих. Правда вскоре по причине того, что «депутатами овладели революционеры», комиссия была распущена. Часть уцелевших депутатов комиссии образовала Совет. В конце 1905 г. С. Витте, под впечатлением восстания севастопольских матросов, сначала арестовал лидера Совета Хрусталева-Носаря, а потом и весь Совет в составе 267 членов. Руководители Совета ответили вооруженным восстанием в Москве (9–20 декабря), которое было быстро подавлено правительственными войсками[900]900
  Милюков П. Н… с. 282–285.


[Закрыть]. Но именно это восстание, по мнению А. Мартынова, стало «исторически необходимой репетицией для будущего победоносного восстания в феврале 1917 г. Можно с уверенностью сказать, что не будь декабря 1905 г., не было бы и февраля 1917 года»[901]901
  Мартынов А. С.…, Часть II, ГЛАВА IV. В школе первой революции.


[Закрыть].

У крестьян были свои аналоги «Советов» – «Русская деревня с незапамятных времен имела свое самоуправление, называвшееся волостным. Волостной сход составляли все хозяева данной волости. Хозяином почитался каждый, кто владел наделом, то есть участком земли, полученным в 1861 году… Волость как старинная форма самоуправления, хорошо знакомая крестьянам, и была положена в основу крестьянских выборов в Государственную Думу. Волостные сходы выбирали делегатов в уездное избирательное собрание. Это последнее выбирало делегатов в губернское,… где уже выбирались члены Государственной Думы от губернии»[902]902
  Шульгин В. В. Размышления. Две старые тетради // Сб.: Неизвестная Россия ХХ век/ Сост. В. А. Козлов, С. М. Завьялов. – М.: Историческое наследие, 1992; (Рыбас С. Ю.…, с. 214.)


[Закрыть]. В 1905 г. при земствах появились расширенные, с участием крестьян, экономические «советы»[903]903
  См. подробнее пример таких «советов»: Маслов П. П…, с. 198–199.


[Закрыть]. Высшей формой самостоятельной крестьянской организации стал Всероссийский крестьянский союз, образованный в 1905 г.[904]904
  См. подробнее: Маслов П. П…, с. 204–216; 216–231.


[Закрыть] Организаторы «союза…» были арестованы в 1906 г.

В основе образования этих революционных Союзов лежал глубокий социальный раскол российского общества, на который за год до февральской революции, указывал французский посол М. Палеолог: «Социальный строй России проявляет симптомы грозного расстройства и распада. Один из самых грозных симптомов – это глубокий ров, та пропасть, которая отделяет высшие классы русского общества от масс. Никакой связи между этими двумя группами, их разделяют столетия…»[905]905
  Палеолог М…, 27 февраля 1916 г.


[Закрыть].

Именно огромная социальная пропасть, разделявшая российское общество на две непримиримые части, и организационный опыт Первой русской революции, привели в феврале 1917 г. к стихийному и практически мгновенному появлению новой, доселе неведомой, формы государственной власти. Это, пожалуй, уникальный случай в истории человечества, по крайней мере, аналогов не дает ни одна другая революция. «Только природой российского общества, – подтверждал британский историк Дж. Хоскинг, – можно объяснить тот факт, что после падения самодержавия образовался не один наследственный режим, а целых два»[906]906
  Хоскинг Дж… кн.1, с. 65.


[Закрыть].

Стихийный характер образования Советов подчеркивал тот факт, что его организаторы даже не подозревали о приближении революции. Например, будущий первый председатель ЦИК Совета, лидер меньшевиков Н. Чхеидзе накануне февральской революции говорил своему соратнику: «В Петербурге… Вы увидите некоторых из наших эсдеков, скажите им, никаких надежд в ближайшее время на какую-нибудь удачную революционную вспышку нет. Я знаю, что полиция пытается инсценировать такие вспышки, вызвать наших людей на улицу для того, чтобы подавить. Скажите там, чтобы остерегались таких провокаций и не допускали»[907]907
  Александр Иванович Гучков рассказывает…, с. 31; См. так же: Basile K. La Societe sovirtique contemporaine. Paris, 1977. с. 146. (Геллер М., Некрич А…, с. 14–15.)


[Закрыть].

Стихийность появления Советов привела к тому, отмечал член меньшевистского ЦИК В. Войтинский, что в исполнительном комитете Совета «царила поразительная растерянность. Это было результатом того, что ни у правого, ни у левого крыла комитета, ни у его центров в то время не было ясной, продуманной до конца линии – были лишь осколки программ, разбитых катастрофической быстротой нагрянувших событий». «Отсутствие же ясной политики у руководителей Петроградского Совета зависело не от личных свойств, а от того, что революционная волна подняла их на свой гребень в тот момент, когда сами народные массы еще не осознали своих стремлений, когда ни одна группа населения, и во всяком случае, ни одна группа демократии не могла точно сформулировать свою волю»[908]908
  Войтинский В. С.… с. 53, 54.


[Закрыть].

Именно на неготовности Советов взять власть, П. Милюков строил свое логическое обоснование прав на власть Временного правительства: «Родзянко, который смешивает всех левых в одну кучу, приписывает им заранее обдуманный план. Такого плана не существовало, и именно поэтому правительство было сильно… ораторы на съезде Советов 30 марта откровенно признавали эту «психологическую» причину своего воздержания от власти. «Нам не было еще на кого опереться. Мы имели перед собой лишь неорганизованную массу», – говорил Стеклов. «Мы не чувствовали в первые дни революции почвы под ногами для захвата власти», – подтверждал Есиповский. Таким образом, «буржуазное» правительство получило отсрочку и не могло не быть признано именно как власть по праву»[909]909
  Милюков П. Н… с. 282–285, 618–619.


[Закрыть].

Вместе с тем «стихийность движения, – замечал Ленин, – есть признак его глубины в массах, прочности его корней, его неустранимости, это несомненно»[910]910
  Ленин В. И. Русская революция и гражданская война. Июль 1917 г. //ПСС, т.34. с.217.


[Закрыть]. В стихийном характере создания Советов была своя сила и бессилие. Поддержка масс давала силу, «куда двигался Совет, туда двигалась и Россия. Он выражал мнение проснувшихся народных масс»[911]911
  Битти Б…, с. 263.


[Закрыть], но в то же время сами Советы являлись заложниками этих масс, и, практически бессильные проводить какую-либо самостоятельную политику, были вынужденные идти у них на поводу.

В этот период «революционные партии испытывали такой приток новых членов, – подтверждал лидер эсеров В. Чернов, – что их лидеры смотрели на это с тайным ужасом: что будет, когда старая гвардия растворится в этой политически неопытной сырой массе? Решения такой массы, скорее всего, будут случайными. Партии станут непрочными ассоциациями, реагирующими на настроения уличной толпы как флюгер»[912]912
  Чернов В… с. 117–118.


[Закрыть].

Так и произошло, подтверждал член Исполнительного комитета Петроградского Совета В. Станкевич: ««Совет – это собрание полуграмотных солдат – оказался руководителем потому, что он ничего не требовал, потому что он был только ширмой, услужливо прикрывавшей полное безначалие». Две тысячи тыловых солдат и восемьсот рабочих Петрограда образовали, – пояснял Деникин, – учреждение, претендовавшее на руководство всей политической, военной, экономической и социальной жизнью огромной страны! Газетные отчеты о заседаниях Совета, свидетельствовали об удивительном невежестве и бестолочи, которые царили в них. Становилось невыразимо больно и грустно за такое «представительство» России»»[913]913
  Деникин А. И.… т. 1, с. 114–115.


[Закрыть].

Но, «несмотря на свои серьезные ошибки и частые глупости, именно Советы, – указывал Керенский, – стали первой примитивной общественно-политической формой, куда можно было направить поток революционной лавы»[914]914
  Керенский А. Русская революция…, с. 108.


[Закрыть].

«Советы никогда не имели четкого устава; выборы в них всегда были хаотическими и неорганизованными. Менее всего они напоминали орган государственной власти, действующий на основании определенных правил. Однако, – по словам В. Чернова, – в переходный период все это нисколько не мешало Советам быть единственной активной законодательной властью…»[915]915
  Чернов В… с. 104.


[Закрыть]. «Совет превратился в гигантский рабоче-солдатский предпарламент… Каждое решение немедленно передавалось в казармы и рабочие кварталы по тысяче каналов. Такой силе, – отмечал Чернов, – не мог противостоять никто»[916]916
  Чернов В… с. 106.


[Закрыть].

«Только Совет мог остановить всеобщую забастовку и вновь открыть фабрики. Только он мог восстановить уличное движение. Поскольку Совет контролировал профсоюз печатников, только он мог разрешить издание газет… Сразу же после своего создания Временное правительство было вынуждено обратиться к лидерам Совета, чтобы напечатать свое первое воззвание к народу. Когда воинские части Петрограда стали частью организованной советской демократии, Совет превратился в единственный реальный источник власти. На своей первой сессии Совет решил принять немедленные меры по изъятию всех общественных фондов из-под контроля старого правительства. После этого решения вооруженные солдаты заняли и начали охранять Государственный банк, центральное и местные казначейства, Монетный двор и т. д.»[917]917
  Чернов В… с. 106–107.


[Закрыть] Об авторитете Совета, говорил, например, тот факт, что 3 марта совещание представителей петроградских банков именно у Совета попросило разрешения «немедленно открыть банки»[918]918
  Чернов В… с. 107.


[Закрыть].

«Незаконно образованное», по словам британского посла, собрание – Советы показали свою реальную силу уже в первые дни революции: только «благодаря усилиям Исполнительного Комитета (Совета) во вторник, 1 (13) марта, положение в городе обнаружило признаки улучшения…»[919]919
  Бьюкенен Дж…, с. 236


[Закрыть]. И в тот же день 1 марта Совет обратился к Временному комитету с предложением обсудить условия поддержки правительства демократическими организациями, заявив права на некий вид верховной партийной власти[920]920
  Милюков П. Н… с. 282–285.


[Закрыть].

Лидеры февральской революции с первых дней существования Временного правительства отчетливо ощущали эту политическую силу Советов, как и свое бессилие бороться с ней: «без соглашения с демократическими элементами, – указывал на этот факт М. Родзянко, – не было никакой возможности водворить даже подобия порядка и создать популярную власть»[921]921
  Родзянко М. В.…, с. 312.


[Закрыть]. И кадеты были вынуждены включить руководителей Советов в состав Временного правительства, «как представителей левых фракций Думы и очень дорожили их участием», – вспоминал Милюков. Но Чхеидзе, председатель Совета рабочих депутатов, отказался от предложения из-за желания соблюсти «чистоту риз» социалистов в «буржуазной революции»[922]922
  Милюков П. Н… с. 282–285.


[Закрыть].

4 апреля руководители Совета уточнили свою позицию: «Организуясь и сплачивая свои силы вокруг Советов рабочих и солдатских депутатов, быть готовым дать решительный отпор всякой попытке правительства уйти из-под контроля демократии или уклониться от выполнения принятых на себя обязательств»[923]923
  Резолюция Первого съезда 4.04.1917. (Деникин А. И.… т. 1, с. 118, 223)


[Закрыть]. В ответ В. Шульгин заявил, что представители Совета «ведут подкоп против Комитета Государственной Думы, что этим путем они подрывают единственную власть, которая имеет авторитет в России и может сдержать анархию… Одно из двух: или арестуйте всех нас, посадите в Петропавловку и правьте сами, или уходите и дайте править нам»[924]924
  Шульгин В. В…, с. 226.


[Закрыть].

Однако лидеры совета категорически отказывались брать власть в свои руки. Формальная причина этого, по словам лидера эсеров В. Чернова, заключалась в том, что в Совете преобладала «классическая» социал-демократическая «точка зрения, согласно которой русская революция являлась буржуазной и должна была положить начало долгому историческому периоду капиталистической индустриализации России»[925]925
  Чернов В… с. 115.


[Закрыть]. «Не настал еще момент для осуществления конечных задач пролетариата, классовых задач…, – разъяснял политику своей партии член ИК Совета меньшевик И. Церетели, – Мы поняли, что совершается буржуазная революция… И не имея возможности полностью осуществить светлые идеалы…, не захотели взять на себя ответственность за крушение движения, если бы в отчаянной попытке решились навязать событиям свою волю в данный момент»[926]926
  Цит. по: Деникин А. И.… т. 1, с. 114.


[Закрыть].

«Мы сейчас совершаем не социальную, а буржуазную революцию, – подтверждал другой член ЦИК Совета меньшевик Н. Суханов, – а потому во главе ее должны стоять и делать буржуазное дело ее люди из буржуазии»; иначе социалистам «пришлось бы делать своими социалистическими руками буржуазное дело, это было бы гибелью доверия демократии и социалистических партий к своим вождям»[927]927
  Цит. по: Милюков П. Н… с. 618–619.


[Закрыть]. В состав Временного правительства вошел только А. Керенский, который, «можно сказать, вынудил согласие Совета».

Идеологическое нежелание эсеро-меньшевистских лидеров Совета брать власть в свои руки подкреплялось чисто практическими соображениями: «вся наличная государственная машина, армия чиновничества, цензовые земства и города, работавшие при содействии всех сил демократии, могли быть послушными Милюкову, но не Чхеидзе», пояснял Н. Суханов. Если же Советы попытаются взять власть в свои руки, то это неизбежно приведет к тому, что «вся буржуазия, как одно целое, бросит всю наличную силу на чашу весов царизма и составит с ним единый накрепко спаянный фронт – против революции»[928]928
  Суханов Н…, кн. I, с. 21–25.


[Закрыть].

Организовать свою власть, в этих условиях, Советы были не готовы, поскольку они не имели ни надлежащей воли, ни практических идей, ни опыта управления государством. Причина этого заключалась в том, пояснял лидер эсеров В. Чернов, что «долгое «подпольное» существование и отлучение от легальной политической деятельности… (как во) все времена и у всех народов была школой беспредметного теоретизирования и гордой непримиримости»[929]929
  Чернов В… с. 116.


[Закрыть], а с другой – «отражало интеллектуальный уровень довоенного социализма, действовавшего во всей Европе как безответственная оппозиция»[930]930
  Чернов В… с. 120.


[Закрыть].

Но основная причина нежелания брать власть в свои руки заключалась в том, что реальная власть принадлежала не партиям, а стихии, и «в этом заключался весь трагизм положения правительства Керенского и Совета, – отмечал Деникин, – Толпа не шла за отвлеченными лозунгами. Она оказалась одинаково равнодушной и к родине, и к революции, и к Интернационалу и не собиралась ни за одну из этих ценностей проливать свою кровь и жертвовать своей жизнью…»[931]931
  Деникин А. И.… т. 1, с. 128.


[Закрыть].

Для того, что бы взять власть необходимо было, прежде всего, организовать и повести эту стихию за собой, т. е. взять на себя ответственность власти, но к этому оказалась не готова ни одна политическая сила страны. «Нет, нежелание советской демократии создавать правительство было вызвано не теориями и догмами, – признавал лидер эсеров, – а ощущением «бремени власти»»[932]932
  Чернов В… с. 118.


[Закрыть].

Именно страх перед этой народной стихией, по словам видного представителя эсеров С. Мстиславского, привел к тому, что «обманывали и те, и другие. Верховники обоих Советов – Совета Министров и Совета Рабочих – равно лгали, когда говорили «своим» о непримиримости… На деле они не только не старались потопить друг друга, но судорожно цеплялись за соглашение… Люди Временного Комитета и люди Исполкома в подавляющем его большинстве были уже – от первого часа революции – объединены одним, общим, все остальное предрешавшим признаком: страхом перед массой. Как они боялись ее! Глядя на наших «социалистов», когда в эти дни они выступали перед толпами…, я чувствовал до боли, до гадливости их внутреннюю дрожь; чувствовал, какого напряжения стоит им не опустить глаза перед этими, так доверчиво раскрыв, – настежь раскрыв, – душу теснившимися к ним рабочими и солдатами; перед их ясным, верящим, ждущим, «детским» взглядом. И вправду: ставка была страшна. Они были стихийны, эти «дети»…

Когда ощутима стала даже наиболее нечувствительным эта стихийная, воистину стихийная сила, способная вознести, но и способная раздавить одним порывом, одним взмахом, – невольно слова успокоения, вместо вчерашних боевых призывов, стали бормотать побледневшие губы «вождей». Им стало страшно…, в возможность удержать ее (эту массу) они не верили: для этого надо было прежде всего суметь «удержать» государство, а «государства» – думские социалисты наши (не знали и) боялись, пожалуй, не меньше, чем рабочих и солдат… В этих условиях они, естественно, не могли решиться «взять власть»… (и) должны были пойти на… уступки кадетам, октябристам и иным, в которых они видели мастеров государственного дела…

Настроение ее (стихии) Милюков и прочие знали не хуже, чем Исполнительный Комитет, и, в сложившейся обстановке, лидеры социалистов, естественно, казались им единственным под руками спасительным громоотводом. Так или иначе, но для обеих сторон было ясно, что друг без друга им «не жить», что не только твердой, но и вообще никакой своей опоры нет ни у тех, ни у других. А, стало-быть, чтобы удержаться на ногах, им не оставалось ничего иного, как опереться друг на друга: они так и сделали…»[933]933
  Мстиславский С. Д…, с 32–33. (День второй. Провозглашение Временного Правительства. (3 марта))


[Закрыть].

Оба лидера: правительства – кн. Львов и Советов – Чернов определяли сложившуюся ситуацию практически одними словами: «Правительство было «властью без силы», тогда как Совет рабочих депутатов был «силой без власти»»[934]934
  Слова кн. Г. Львова (Бьюкенен Дж…, с. 288). В. Чернов «Отношения между правительством и Советом определились полностью. С одной стороны была официальная власть, не имевшая реальной силы, с другой – реальная сила без официальной власти; безвластное правительство и «безправительственная» власть существовали одновременно». (Чернов В… с. 195).


[Закрыть]. «Отсюда, – отмечал Деникин, – и лживый пафос бесконечных митинговых речей, и популизм кн. Львова, и Керенского, и Чхеидзе»[935]935
  См. подробнее: Деникин А. И.… т. 1, с. 79.


[Закрыть]. Менее чем через два месяца после революции «полное бессилие Временного правительства стало настолько очевидным, что князь Львов с согласия комитета Государственной Думы и кадетской партии обратился к Совету, приглашая его «к непосредственному участию в управлении государством…»»[936]936
  Деникин А. И.… т. 1, с. 129–130.


[Закрыть].

Разрыв с Советами кончился бы анархией, хаосом и гражданской войной…

А. Гучков[937]937
  Александр Иванович Гучков рассказывает…, с. 66.


[Закрыть]

Сила Советов наглядно проявилась во время апрельского кризиса, – после того, как Корнилов, в ответ на стихийное антиправительственное вооруженное выступление в Петрограде, попытался вызвать войска. Исполнительный комитет Советов предотвратил столкновение, распоряжением «не выходить с оружием в руках без вызова Исполнительного комитета в эти тревожные дни». Правоту этого шага косвенно признал даже Милюков, но Совет, по его мнению, «несомненно, вторгался в права правительства» и 26 апреля Временное правительство «разъяснило», что «власть главнокомандующего остается в полной силе и право распоряжения войсками может быть осуществляемо только им»[938]938
  Милюков П. Н… с. 612–613.


[Закрыть].

Однако тут же первое – кадетское правительство признавало свою полную неспособность справиться с наступающей анархией. Его заявление от 25 апреля звучало уже, по словам Гучкова, как «политическое завещание»[939]939
  А. Гучков 23 апреля: «Мы должны дать отчет, что нами сделано, и почему мы дальше работать не можем, – написать своего рода политическое завещание». (Цит. по Набоков В…, Временное правительство)


[Закрыть]: «трудности только множатся и внушают серьезные опасения за будущее… строительство новых социальных устоев, укрепляющих основы нового общественного порядка в стране… далеко отстает от процесса распада, вызванного крушением старого государственного режима…, положение вещей делает управление государством крайне затруднительным и в своем последовательном развитии угрожает привести страну к распаду внутри и поражению на фронте. Перед Россией встает страшный призрак междоусобной войны и анархии…»[940]940
  Керенский А. Русская революция…, с. 133–134. См. так же: Милюков П. Н. История…, с. 91.


[Закрыть].

«Вся страна когда-то признала: отечество в опасности. Мы сделали еще шаг вперед, – указывал 27 апреля (10 мая) военный министр А. Гучков, – отечество на краю гибели»[941]941
  Войтинский В. С.… с. 93.


[Закрыть]. В эти дни М. Палеолог сообщал в Париж: «Вы создаете себе иллюзию, что этот славянский народ оправится. Нет! Он с этого момента осужден на разложение… Никакое усилие не может его спасти: он идет к гибели; он следует своему историческому пути, его подстегивает анархия…»[942]942
  Палеолог М…, с. 21 апреля 1917 г., с. 798.


[Закрыть].

В начале мая кадеты сделали последнюю попытку удержаться у власти, потребовав передачи Временному правительству всей полноты власти, «полного и безусловного доверия к правительству всего революционного народа…, права применения силы и распоряжения армией»[943]943
  Милюков П. Н. История…, с. 97.


[Закрыть]. Но требовать доверия бессмысленно, его можно только заслужить. Кадеты же за два месяца нахождения у власти, успели растерять даже тот кредит доверия, который случайно достался им во время февральской революции. Доверие к Совету наоборот возрастало. Эту динамику отмечал в своем донесении, в начале мая, английский посол Бьюкенен: «Львов, Керенский и Терещенко пришли к убеждению, что так как Совет – слишком могущественный фактор, чтобы его уничтожить или с ним не считаться, то единственное средство положить конец двоевластию – это образовать коалицию»[944]944
  Милюков П. Н… с. 612.


[Закрыть].

Против коалиции с социалистами выступили Гучков и Милюков. «Я, – писал Милюков, – решительно протестовал… против введения социалистов в состав министерства. Я доказывал, что, признавая свои провалы, правительство дискредитирует само себя, а введение социалистов ослабит авторитет власти…»[945]945
  Милюков П. Н… с. 617.


[Закрыть]. «Создать ясную и четкую программу такого правительства невозможно, – пояснял Милюков, – коалиция была компромиссом, парализовавшим правительство изнутри, в то время как прежнее правительство было парализовано давлением снаружи»[946]946
  Шидловский С. И. Воспоминания. Т. 2, с. 129 (Чернов В… с. 199).


[Закрыть].

Однако П. Милюков остался в меньшинстве и в ответ на создание коалиции вышел из правительства[947]947
  П. Милюков: «Я по-прежнему продолжал возражать против самого принципа коалиции и на этом принципиальном вопросе – а не только на вопросе о дальнейшем ведении внешней политики – обосновал свой уход». (Милюков П. Н… с. 617.)


[Закрыть]. «Мне хочется ему ответить, – писал в недоумении французский посол М. Палеолог, – когда страна находится на краю бездны, то долг правительства – не в отставку уходить, а с риском для собственной жизни удержать страну от падения в бездну»[948]948
  Палеолог М…, 2 мая 1917 г., с. 816–817.


[Закрыть].

Исполнительный комитет Совета так же первоначально выступил против коалиции: 23 голосами против 22 он отклонил это предложение и лишь под давлением Керенского поставившего членов Совета между коалицией и анархией, Исполком 44 голосами против 19 проголосовал за вхождение в правительство[949]949
  Уорт Р…, с. 74.


[Закрыть]. «Большинство Совета защищало коалицию с буржуазией неохотно, – отмечал В. Чернов, – словно неся на себе тяжелый крест»[950]950
  Чернов В… с. 397.


[Закрыть].

Стихия встретила создание коалиции забастовкой в Кронштадте[951]951
  См. подробнее: Войтинский В. С.… с. 129.


[Закрыть]. Волнения удалось погасить, но резолюция Кронштадтского совета однозначно указывала: «Мы признаем центральную власть Временного правительства и будем признавать ее до тех пор, пока вместо существующего правительства не возникнет новое, пока Всероссийский центральный совет не найдет возможным взять в свои руки центральную власть»[952]952
  Известия 29.05.1917.


[Закрыть].

29 мая собрание одного из гренадерских полков постановило: «Мы не хотим умирать, когда в душу закрадывается сомнение, что снова вовлечены в бойню капиталистами. Нет сил с легкой душой двинуться вперед… Мы умрем все за Совет… Нам не страшна смерть – страшно сгубить свою свободу. Нужна уверенность перед смертью, что умираем за дело народа, а для этого требуется, чтобы вся власть была у народа, вся власть у Совета… Итак, если нужно пожар тушить пожаром, если до скорого достижения мира нужна война, нужно наступление – то, чтобы пойти вперед, необходимо, чтобы Совет взял свою власть в свои руки…»[953]953
  Войтинский В. С.… с. 138, 139.


[Закрыть]

В июне начался I-й Всероссийский съезд Советов, собравший 1090 делегатов от 305 Советов, которые представляли 20,3 млн. человек (5,1 млн. рабочих, 4,24 млн. крестьян и 8,15 млн. солдат.), т. е. рабочие и солдаты были представлены практически полностью.

Таб. 3. I-й Всероссийский съезд представителей Советов рабочих и солдатских депутатов, 3–24 июня 1917 г. [954]954
  Милюков П. Н. История…, с. 173.


[Закрыть]

^* от всех депутатов, заявивших о своей партийности.

Произошедшие примерно в то же время отставки Корнилова и Гучкова привели к тому, что «уже 6 июня обе главные партии большинством 543 против 126… одобрили решение Исполнительного комитета принять участие во власти в коалиции с буржуазией. А 8 июня резолюция съезда признала ответственными перед Советами одних «министров-социалистов», при этом еще раз подчеркнув, что «переход всей власти к Советам в переживаемый период русской революции значительно ослабил бы ее силу, преждевременно оттолкнув от нее элементы, еще способные ей служить, и грозил бы крушением революции…»[955]955
  Милюков П. Н… с. 624.


[Закрыть].

«Легко можно представить себе то впечатление, которое производили подобные резолюции на буржуазию и ее «заложников» в коалиционном министерстве. И хотя Совет выражал новому правительству свое полное доверие и призывал демократию «оказать ему деятельную поддержку, обеспечивающую ему всю полноту власти», эта «власть», – отмечал Деникин, – была уже окончательно и безнадежно дискредитирована и потеряна»[956]956
  Деникин А. И.… т. 1, с. 129–130.


[Закрыть]. Несмотря на согласие принять участие в коалиции, Совет опять ускользал от участия во власти, пытаясь оставить за собой лишь роль ее идеологического контролера. Своим отказом от власти «Совет в действительности не прямо разрушал русскую государственность. Он ее, – по словам Деникина, – расшатывал…»[957]957
  Деникин А. И.… т. 1, с. 116–117.


[Закрыть].

Однако Совет сам был заложником той стихии, которая уже перешагнула через его голову. Это стало очевидно в июне, когда запрещение Советами шествий и собраний, под страхом объявления «врагами революции», продержалось всего несколько дней. «Министры-социалисты стали такими же буржуями и идут против народа… Если даже большевики отменят демонстрацию, то все равно через несколько дней мы выйдем на улицу и разгромим буржуазию… Так, – по словам Милюкова, – формулировались лозунги подонков революции, пытавшихся организовать уличное выступление 10 июня»[958]958
  Милюков П. Н… с. 626–628.


[Закрыть].

18 июня сотни тысяч солдат и рабочих вышли на улицы с красными знаменами и требованиями: «Долой царскую Думу!», «Долой Государственный совет!», «Долой десять министров-капиталистов!», «Вся власть Советам!», «Долой анархию в промышленности и локаутчиков-капиталистов!», «Да здравствует контроль и организация промышленности!», «Пора кончать войну!», «Хлеба, мира, свободы!». «Манифестация 18 июня превратилась в манифестацию недоверия Временному правительству»[959]959
  Войтинский В. С.… с. 152.


[Закрыть].

Среди организаторов демонстрации «большевики, конечно, были…, – отмечал Милюков, – но только с пропагандистскими целями. О выступлении для себя они еще не могли думать. И настроение (организаторов демонстраций) было не большевистское, а анархистское, направленное против съезда…»[960]960
  Милюков П. Н… с. 626–628.


[Закрыть]. Коренной поворот произошел на Первом Всероссийском съезде Советов, когда Ленин в ответ на заявление меньшевика Церетели о том, что в России нет политической партии, которая была бы готова взять власть, заявил о готовности большевиков в любую минуту взять всю государственную власть в свои руки[961]961
  Выступление Ленина 4(17).06 на Всероссийском съезде Советов. «Об отношении к Временному правительству».. опубликовано в «Правде» 15(28) и 16(29).06.1917.


[Закрыть]. С этого момента, по словам «второго большевика после Ленина» Г. Зиновьева[962]962
  Г. Зиновьев шел вторым после Ленина в большевистском списке по выборам в Учредительное собрание.


[Закрыть], влияние большевистской партии «росло не по дням, а по часам», даже опережая развитие событий. Поэтому «мы делали все возможное, чтобы сдержать преждевременное выступление петроградских рабочих»[963]963
  Выступление Зиновьева, в годовщину событий 3–5 июля, в 1918 г. на заседании петроградского Совета. (Милюков П. Н. История…, с. 203).


[Закрыть].

Июльский кризис

Однако и большевикам этого сделать не удалось, что наглядно продемонстрировали события 3–4 июля, когда озлобленные недавним разгромом анархисты, воспользовавшись правительственным кризисом и выходом из правительства 2 июля трех кадетских министров, подняли восстание в Петрограде. Большевики сначала отказались принимать в нем участие, мало того «городская конференция большевиков решила закончить работу и направить делегатов на все промышленные предприятия Петрограда, чтобы остановить рабочих»[964]964
  Чернов В… с. 397–398.


[Закрыть]. Члены большевистской военной организации в свою очередь пытались отговорить восставших солдат[965]965
  Доклад Сталина на 6 съезде (Чернов В… с. 398).


[Закрыть]. Но «все усилия военной организации (большевиков), – по словам ее руководителя Н. Подвойского, – оказались тщетными»[966]966
  Доклад Н. Подвойского на 2 Общегородской конференции петроградских большевиков, 16 июля 1917 г. (Чернов В… с. 398–399).


[Закрыть].

«Июльские дни, – подтверждал В. Чернов, – застали большевиков врасплох… Растерянные и неспособные справиться со стихийным движением, большевики устремились вперед сломя голову»[967]967
  Чернов В… с. 401.


[Закрыть]. Для того, чтобы не потерять «лица» и сохранить свой авторитет в массах большевики были вынуждены принять самое активное участие в восстании. Для Ленина, замечал в этой связи Чернов, «июльские дни стали нечаянным переходом Рубикона»[968]968
  Чернов В… с. 404.


[Закрыть].

Член исполкома Петроградского Совета меньшевик И. Церетели определял существующее положение следующим образом: «Это не только кризис власти – это кризис революции. В ее истории началась новая эра». На своем боевом языке Ленин обозначил ее следующим образом: «4 июля еще возможен был мирный переход власти к Советам… Теперь мирное развитие революции в России уже невозможно, и вопрос историей поставлен так: либо полная победа контрреволюции, либо новая революция»[969]969
  Милюков П. Н… с. 633.


[Закрыть].

О вынужденно-стихийном характере большевистского участия в июльском восстании говорило и их вполне прагматичное отношение к власти: еще 22 апреля резолюция большевистского ЦК гласила: «Лозунг «Долой Временное правительство» потому и неверен сейчас, что без прочного… большинства народа на стороне революционного пролетариата такой лозунг есть фраза, либо объективно сводится к попыткам авантюристического характера. Только тогда мы будем за переход власти в руки пролетариев, когда Советы… станут на сторону нашей политики и захотят взять эту власть»[970]970
  Правда 1917. № 39. 23 апреля.


[Закрыть].

В октябре Ленин опять повторит: «если у революционной партии нет большинства в передовых отрядах революционных классов и в стране, то не может быть и речи о восстании»[971]971
  Ленин В. Удержат ли большевики государственную власть. Октябрь 1917 г. (См. подробнее: Милюков П. Н. История…, с. 629, 634).


[Закрыть]. Тем не менее, в июне на съезде Советов, повинуясь настроениям стихии, большевики призовут передать всю власть Советам, которые брать эту власть категорически не хотели, а большевики имели на этом съезде менее 10 % голосов.

Основной причиной стихийных выступлений стал прогрессирующий развал власти, который, с одной стороны, вел к нарастанию анархических настроений, а, с другой – к поиску точки опоры, для предотвращения дальнейшего распада. Наглядным примером пробуждения этого инстинкта коллективного самосохранения, стал приход 4 июля на заседание Совета 90 представителей 64 заводов и фабрик Петрограда, потребовавших передачи власти Советам, для установления контроля над промышленностью и борьбы с надвигающимся голодом[972]972
  Милюков П. Н. История…, с. 209.


[Закрыть].