Текст книги "Принципы уголовного права и их реализация в правоприменительной деятельности"

К субъективному критерию общественной опасности деяния П. С. Тоболкин отнес «вину как степень проявленности отрицательного отношения лица, совершившего преступление, к наиболее важным ценностям… общества, проявившегося в форме умысла или неосторожности»358358
  Тоболкин П. С. Социальная обусловленность уголовно-правовых норм. Свердловск, 1983. С. 78.


[Закрыть]. Между тем отрицательное отношение виновного к наиболее значимым социальным ценностям (направленность деяния на правовой объект) связано со всей интеллектуальноволевой, эмоциональной сферой деяния и почти с каждым ее изменением. Поэтому критерием, отражающим формы вины, ее виды, мотивы и цели деяния, психологическое состояние лица и оттенки такого состояния, выступает степень вины, понимаемая как «степень отрицательного отношения к ценностям общества»359359
  Демидов Ю. А. Социальная ценность и оценка в уголовном праве. С. 121.


[Закрыть]. Степень вины будет тем выше, чем больше общественно опасные показатели признаков субъективной стороны деяния, формирующих ее. И наоборот, чем меньше эти показатели, тем ниже ее степень.

Итак, социальная обусловленность поведения людей в случаях совершения ими общественно опасных деяний неизбежно предполагает их свободный выбор антисоциальной формы этих деяний. Такой свободы нет как у невменяемых, лиц, не достигших возраста наступления уголовной ответственности, так и у невиновных лиц. Лицо, не способное адекватно воспринимать окружающую действительность или которое «не осознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать общественной опасности своих действий (бездействия) либо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий и по обстоятельствам дела не должно было или не могло их предвидеть» (ч. 1 ст. 28 УК), не может принять самостоятельного решения, свободно выбрать общественно опасную форму поведения.

При этом отсутствие свободы выбора такой формы поведения означает не только то, что лицо освобождается от уголовной ответственности из-за недопустимости объективного вменения, но и то, что его поведение не общественно опасно, а лишь объективно вредно. Общественная опасность как социальное свойство поведения человека не существует вне сознательного выбора его антисоциальной формы360360
  Подробнее об этом и о содержании и структуре общественно опасного поведения см.: Мальцев В. В. Категория «общественно опасное поведение» в уголовном праве. Волгоград, 1995. С. 55–103.


[Закрыть].

Выбор же этой формы одновременно означает ту или иную степень отрицательного отношения лица к ценностям общества. Потому именно выбор лицом конкретной формы общественно опасного поведения и обусловливает содержание вины, является ее предтечей. Как раз на адекватной оценке социальной значимости конкретных форм общественно опасного поведения, органически включавших в себя антисоциальный выбор лица, и основывалась реализация принципа вины на ранних стадиях развития российского уголовного законодательства. Кстати, если уж принцип «нет преступлений, нет наказания без вины» известен еще со времен Древнего Рима, то почему так уж безоговорочно отказывать в его знании составителям «Русской правды», законодателям Древней Руси, образовавшейся на многие столетия позже Древнего Рима?

Не надо думать, что отрицательное отношение лица к социальным ценностям или же направленность деяния на объект уголовноправовой охраны характерны лишь для умысла. Они свойственны и неосторожности. «Понятие “безответственное отношение”, – отмечает В. А. Якушин, – характеризует сознательное игнорирование, несоблюдение, пренебрежение теми моральными, социальными, политическими, юридическими требованиями, которые предъявляются лицу всей окружающей действительностью. И чем больше степень безответственного отношения лица к своему акту деятельности, тем значительнее характер и степень его вины»361361
  Якушин В. А. Ошибка и ее уголовно-правовое значение. Казань, 1988. С. 11.


[Закрыть].

Пренебрежение мерами предусмотрительности, легкомысленное отношение к наиболее важным социальным ценностям, повлекшие причинение им вреда, неоспоримо свидетельствуют о наличии в деяниях, совершенных по неосторожности, отрицательно-пренебрежительного отношения к наиболее значимым ценностям общества, их направленности (подчеркнем, реализованной) на причинение ущерба таким ценностям.

Вместе с тем социальная составляющая вины, имевшая и имеющая огромное значение для точного установления оснований уголовной ответственности, содержания вины, тем более, ее принципа, индивидуализации наказания и т. д., в действующем уголовном законодательстве представлена нечетко. Психологическая ее составляющая выглядит убедительнее.

Определение же принципа вины (ст. 5 УК), таким образом, уязвимое с позиций его социального содержания, к сожалению, имеет и другие изъяны. Прежде всего они связаны в целом с содержательной недостаточностью этого определения, его преимущественно декларативно-запретительным характером, несогласованностью между ч. 1 и 2 ст. 5 УК и, как следствие, избыточностью и в то же время пробельностью ее отдельных положений. Требования принципа вины, как и других принципов Уголовного кодекса, должны быть обращены к законодателю и суду.

Содержательного определения принципа вины, на которое, казалось бы, должен был бы претендовать законодатель, в ч. 1 ст. 5 УК не получилось. Само же по себе указание на возможность уголовной ответственности только за виновно совершенное общественно опасное деяние и виновно причиненные общественно опасные последствия лишь дублируют положения ст. 8 и ч. 1 ст. 24 УК и ничего нового, содержательного в понимание принципа вины не вносят. Более того, в ч. 1 ст. 5 УК понятия «принцип вины» и «вина» фактически отождествляются, что, как выше уже отмечалось, неверно.

При этом упомянутое указание законодателя превращает норму, описанную в ч. 2 ст. 5 УК, в избыточную, ибо ее смысл уже изложен в ч. 1 ст. 5 УК. Вместе с тем определение объективного вменения, данное в ч. 2 ст. 5 УК, неполно, так как не исключает вменения за невиновно совершенное деяние и не в соответствии с формой или степенью вины.

Поскольку понятие «степень вины», имеющее важное значение для одноименного принципа, в уголовном законодательстве не дается, а в теории уголовного права оно рассматривается с неодинаковых позиций, необходимо остановиться на нем подробнее. Так. А. А. Пионтковский считал, что «степень вины лица определяется конкретным содержанием умысла или неосторожности, нашедших свое выражение в совершенном лицом общественно опасном деянии»362362
  Пионтковский А. А. Преступление. С. 335.


[Закрыть]. И. Г. Филановский полагал, что «понятие “степень вины” должно быть узаконено путем внесения соответствующего определения в уголовное законодательство примерно в следующей редакции: степень вины – это мера осознания общественной опасности деяния, предвидения и желания общественно опасных последствий или возможности их предвидения»363363
  Филановский И. Г. Социально-психологическое отношение субъекта к преступлению. Л., 1970. С. 169.


[Закрыть]. «Степень вины, – писали П. С. Дагель и Д. П. Котов, – это количественная характеристика вины, выражающая ее сравнительную тяжесть, сравнительный размер»364364
  Дагель П. С., Котов Д. П. Указ. соч. 72.


[Закрыть].

«Отрицательное отношение к ценностям социалистического общества, – отмечал Ю. А. Демидов, – проявляется в содержании вины, выступающем в форме умышленного или неосторожного преступления. Уже в этом выражается различная степень вины, и против этого, видимо, никто не возражает. Но, признав это, нужно сделать следующий шаг, соглашаясь с тем, что степень вины выражается во всем содержании вины. Каждый элемент, входящий в содержание вины, влияет на ее степень. Иными словами, все объективные и субъективные (относящиеся к субъекту) элементы преступления, в которых выражается отрицательное отношение к ценностям социалистического общества, влияют на степень вины. Возникает вопрос, не подменяется ли понятием степени вины другое понятие – степень общественной опасности? Вина и общественная опасность деяния представляют собой различные отношения. Если общественная опасность преступления характеризует отношение деяния к социальным ценностям, охраняемым уголовным законом, то вина характеризует отношение виновного лица к этим ценностям, выраженное в преступлении, и представляет относительную самостоятельность по отношению к общественной опасности преступления. Совершение преступления значительной опасности может быть результатом сравнительно небольшой вины, например, вследствие неправомерного поведения потерпевшего, создавшего тем самым условия для наступления общественно опасных последствий»365365
  Демидов Ю. А. Социальная ценность и оценка в уголовном праве. С. 124.


[Закрыть].

В ч. 2 ст. 27 Модельного кодекса записано: «Степень вины лица, т. е. интенсивность его психического отношения к совершаемому общественно опасному деянию, выразившаяся в форме вины и ее видах, а также мотивах, целях и эмоциональных переживаниях, учитывается при определении тяжести преступления, назначение наказания либо иных мер уголовно-правового воздействия»366366
  Михеев Р. И., Угрехелидзе М. Г. Вина. С. 80.


[Закрыть].

Степень вины, безусловно, определяется конкретным содержанием умысла и неосторожности (А. А. Пионтковский), а также видами вины, мотивами, целями и эмоциональными переживаниями (Р. И. Михеев, М. Г. Угрехелидзе). Все признаки, относящиеся к внутренней стороне деяния и проявившиеся в совершенном преступлении, влияют на степень вины. Она на самом деле представляет собой характеристику вины, выражающую ее сравнительную тяжесть, сравнительный размер (П. С. Дагель, Д. П. Котов). Однако это все же количественно-качественная характеристика вины, обусловленная неповторимым многообразием названных признаков совершенного в действительности преступления.

Внутренняя сторона единичного преступления по количественным показателям общественной опасности, несомненно, сравнима с такими же сторонами других единичных преступлений. Между тем потому, что степень вины определяется признаками конкретного (единичного) преступления, она отражает не только количественные, но и качественные свойства вины, ибо количество и качество в действительном преступлении нераздельны367367
  «Количество предмета всегда связано с качественной определенностью предмета, но не так тесно связано с бытием данного предмета, как качество. Лишь в результате накопления незаметных постепенных количественных изменений в определенный для каждого отдельного процесса момент происходит коренное, качественное изменение, скачкообразный переход от старого качества к новому качеству» (Кондаков Н. И. Логический словарь. 218).


[Закрыть].

Критикуя позицию И. Г. Филановского, Ю. А. Демидов писал, что «по его мнению, ни тяжесть последствий, ни другие обстоятельства, лежащие вне психологических свойств умысла и неосторожности, не влияют на степень вины. С этой точки зрения можно прийти к выводу, что степень вины при клевете больше, чем при убийстве с косвенным умыслом. При клевете виновный сознает, что распространяет заведомо ложные, позорящие другое лицо измышления, и желает совершить такие действия, тогда как при убийстве с косвенным умыслом виновный “всего лишь” предвидит возможность наступления смерти и сознательно допускает наступление этих последствий. Разумеется, при клевете степень отражения объективных признаков и степень стремления к осуществлению преступления выше, чем при убийстве с косвенным умыслом, но не это определяет степень вины»368368
  Демидов Ю. А. Социальная ценность и оценка в уголовном праве. С. 122.


[Закрыть].

Позиция И. Г. Филановского уязвима, прежде всего, в том, что степень вины – это не просто мера осознания общественной опасности деяния, предвидения или желания общественно опасных последствий, или возможности их предвидения, но и мера отрицания социальных ценностей общества, мера конфликта личности с обществом, мера ее вызова обществу.

Однако некорректно и сравнение степени вины при клевете со степенью вины при убийстве с косвенным умыслом. Некорректно потому, что сравниваются два различных по качеству преступления: небольшой, иногда средней тяжести (клевета – ст. 129 УК) и особо тяжкое (убийство с косвенным умыслом – ч. 1 ст. 105 УК). Как количество неотделимо от качества предмета, так и степень вины неотрывна от ее качества (характера), которое заключается, как минимум, в категориях преступлений (ст. 15 УК) и, конечно, в формах вины. Нельзя сравнивать степень вины лиц, совершивших умышленные и неосторожные преступления, ибо в таких ситуациях может сравниваться лишь их «качественная определенность», характер двух форм вины, да и то, подчеркнем, в рамках одной категории преступлений. «Незаметные постепенные количественные изменения» в двух качественно разных преступлениях несопоставимы и несущественны в аспекте характера общественной опасности этих преступлений.

Поскольку характер общественной опасности преступления выражает качественные, видовые (как и общие, родовые – в зависимости от уровня абстрагирования), а степень – количественные, индивидуальные свойства преступления определенного вида369369
  Подробнее см.: Мальцев В. В. Преступление: основные социально-юридические понятия высокого уровня абстрагирования. С. 104–111.


[Закрыть], качество вины (по-другому, характер, формы вины, вина, присущая определенной категории или виду преступлений) охватывается понятием «характер», а степень вины – понятием «степень» общественной опасности преступления.

Такое соотношение понятий обусловливается соотношением преступного деяния и его социального свойства (общественной опасности) с внутренней стороной деяния (упрощенно: виной) и одним из признаков (субъективным) этого свойства. Иными словами, характер и степень общественной опасности преступления выступают по отношению к формам и степени вины как «целое» к «части».

Степень вины, вопреки мнению Ю. А. Демирова, определяется отнюдь не всеми объективными и субъективными элементами преступления, что как раз и «означает искусственное вырывание из общей связи одного из элементов состава преступления, его гипертрофирование, а это приводит, с одной стороны, к разрушению понятия состава преступления, с другой – к искажению понятия вины, к ее “материализации”, к включению в содержание вины различного рода объективных моментов, к превращению вины в “провинность”»370370
  Дагель П. С., Котов Д. П. Субъективная сторона преступления и ее установление. С. 21–22.


[Закрыть].

«Субъективная сторона преступления, говоря в самой общей форме, – пишет В. Н. Кудрявцев, – представляет собой отражение (возможность отражения) в сознании субъекта объективных признаков содеянного и характеризует отношение к ним субъекта»371371
  Кудрявцев В. Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 1999. С. 147.


[Закрыть].

Степень вины как количественно-качественная характеристика вины, входящая в содержание субъективной стороны преступления, в этом смысле тоже является лишь отражением в сознании субъекта объективных признаков содеянного. Это отражение и направленность на совершение общественно опасного деяния, достижение преступного результата в конкретных своих проявлениях в рамках форм вины могут быть разными, но они всегда находятся в сфере внутренней стороны преступления. Объективные признаки, в которых действительно выражается отрицательное отношение к ценностям общества, таким образом, не влияют, не определяют (не включаются) степень вины, а выступают критерием (предметом оценки), на основе которого устанавливается и степень вины, и содержание субъективной стороны преступления в целом. В данном контексте именно степень вины выражается в объективных признаках деяния, является их причиной, а выражаемое и выраженное, как причина и следствие, совсем не одно и то же. Тем более, выраженное и следствие не могут определять (влиять) выражаемое и причину.

Вместе с тем вина и общественная опасность деяния отнюдь не столь различны между собой, как полагал Ю. А. Демидов. Вина обусловливает ее и выражается в общественной опасности как в социальном свойстве преступления. Словосочетания «отношение деяния к социальным ценностям» и «отношение виновного лица к этим ценностям, выраженное в преступлении» здесь синонимичны, ибо сознательно относиться к чему-либо может лишь человек, поэтому именно его психико-волевая сфера и наполняет их содержание.

Отсюда ясно, что понимание степени вины, предложенное Ю. А. Демидовым, как раз вытесняет понятие «степень общественной опасности преступления», ведет к подрыву состава преступления как единого основания уголовной ответственности.

Итак, степень вины, устанавливаемая на основе всех обстоятельств конкретно совершенного (единичного) преступления, представляет собой сравнительную количественно-качественную характеристику общественной опасности вины, заключающуюся в мере отрицательного отношения к социальным ценностям общества и в мере осознания общественной опасности деяния, предвидения и желания общественно опасных последствий, или возможность их предвидения, выраженные в совершенном лицом преступлении.

Два аспекта вины – социальный и психологический, – хотя тесно связаны между собой и рассматриваются лишь в единстве, все-таки, относительно самостоятельны. Иными словами, социальный аспект – ее общественный масштаб, а психологический – индивидуальный, обеспечивающий ее учет на правоприменительном уровне. Поэтому в определении принципа вины вполне достаточно обозначения его социального аспекта, ибо психологический – подробнейшим образом выражен в ст. 24–28 УК.

К тому же именно социальная сфера связывает принцип вины с принципами равенства и справедливости, с категорией «социальная справедливость». В итоге можно предложить его следующее определение:

Статья 5. Принцип вины

1. Уголовное законодательство и суды Российской Федерации учитывают степень отрицательного отношения лица к социальным ценностям, охраняемым настоящим Кодексом (вину лица), выраженную в совершенном им преступлении.

2. Объективное вменение, то есть уголовная ответственность не в соответствии с формой или степенью вины, за невиновно совершенное деяние, невиновное причинение вреда, не допускается.

§ 5. Принцип законности

В УК записано:

«Статья 3. Принцип законности

1. Преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только настоящим Кодексом.

2. Применение уголовного закона по аналогии не допускается».

Принцип законности, известный еще из римского права: «Без закона нет ни преступления, ни наказания» (Nullum crimen, nulla poena, sine lege), рассматривается в уголовно-правовой литературе весьма широко. Так, Р. Р. Галиакбаров к основным его чертам относит: «1) единообразное толкование и применение законов при разрешении уголовных дел; 2) издание уголовных законов на основе и в соответствии с Конституцией РФ; 3) осуществление всей правоприменительной деятельности в сфере борьбы с преступностью на основе уголовных законов; 4) признание лица виновным лишь на базе уголовного закона; 5) определение преступности и наказуемости деяния только уголовным законом – «нет преступления – нет наказания без прямого указания на то закона»; 6) невозможность применения уголовного закона по аналогии; 7) определение уголовного наказания только в пределах и порядке, установленных законом; 8) освобождение от уголовной ответственности и наказания по основаниям, предусмотренным уголовным законом; 9) сбалансированное самим законом решение вопроса о пределах судейского усмотрения при применении норм уголовно-правового характера; 10) точное и неуклонное соблюдение уголовных законов гражданами»372372
  Галиакбаров Р. Р. Уголовное право. Общая часть. С. 16–17.


[Закрыть].

Н. Ф. Кузнецова считает, что принцип законности слагается из шести правовых требований: «приоритет международного уголовного права перед национальным», «подконституционность уголовного закона», многовековое общечеловеческое нравственное и правовое правило: «Нет преступления, нет наказания без указания на то в законе», «полная кодификация норм об ответственности за преступления в уголовных кодексах», «запрещение применения уголовного закона по аналогии» и, наконец, принцип законности «обусловливает криминализацию, т. е. объявление законодателем поведения лица преступным лишь в отношении деяний, т. е. действия или бездействия лица, причинившего вред интересам личности, общества, государства»373373
  Кузнецова Н. Ф. Принципы уголовного законодательства. С. 67–70.


[Закрыть].

Основные черты, слагаемые принципа законности в целом и во многих деталях определены верно. Безусловно, уголовные законы издаются на основе и в соответствии с Конституцией РФ, подконституционны. Через призму содержания ч. 1 ст. 3 УК можно выделить, по крайней мере, три аспекта этого принципа. Первый: нет преступления без указания на то в Уголовном кодексе. Данное положение (как и определение преступления: «запрещенное настоящим Кодексом» деяние – ч. 1 ст. 14 УК) исключает привлечение к уголовной ответственности лиц, совершивших деяния, не предусмотренные Уголовным кодексом в качестве преступлений. Отсюда вытекает, что к уголовной ответственности не могут быть привлечены и лица, деяния которых были объявлены законодателем преступными уже после их совершения. Второй: нет наказания без указания на то в Уголовном кодексе. Это требование выражается не только в том, что наказание должно полностью соответствовать системе и видам наказаний (ст. 44–59 УК), содержанию санкций норм Особенной части УК, но и определяться на основании общих начал и специальных правил его назначения (ст. 60–74 УК). Освобождение от уголовной ответственности и наказания также должно производиться в строгом соответствии с законом (ст. 75–83 УК). Третий: нет иных уголовно-правовых последствий преступления без указания на них в Уголовном кодексе. К таким последствиям, к примеру, могут быть отнесены принудительные меры воспитательного воздействия или медицинского характера. Поскольку основания применения упомянутых мер, их виды и содержание исчерпывающим образом описаны в нормах Общей части УК (ст. 90–91; ст. 97–104), нарушение этих норм будет одновременно и нарушением принципа законности.

Вместе с тем едва ли можно признать основной чертой принципа законности «точное и неуклонное соблюдение уголовных законов гражданами». Вроде бы понимание принципа законности в общей теории права374374
  «Законность – это требование строжайшего, неукоснительного соблюдения и исполнения всех юридических норм, всех правовых предписаний всеми субъектами, т. е. гражданами, их объединениями, должностными лицами, государственными органами. Прежде всего – тех юридических норм, которые содержатся в законах (отсюда ее название – “законность”). Понятие “законность” в строго юридическом значении выражает общеобязательность права. Коль скоро существует право, то существует и законность в смысле необходимости строгого проведения в жизнь норм права» (Алексеев С. С. Право: азбука – теория – философия: Опыт комплексного исследования. М., 1999. С. 38).


[Закрыть] не оставляет на этот счет выбора. Если уж требования строжайшего, неукоснительного соблюдения всех юридических норм распространяются на всех граждан во всех отраслях права, то что уж тут, казалось бы, говорить о самой суровой его отрасли?

Тем не менее соблюдение законов гражданами находится за рамками содержания предмета уголовного права. Это сфера правомерного поведения, поэтому оно прямого отношения к законности как принципу Уголовного кодекса не имеет. Уголовное право предназначено для охраны наиболее важных социальных ценностей и обусловлено общественно опасным поведением людей. Уголовный закон, обусловленный теми же социальными предпосылками, не может иметь одну из них в качестве основной черты (основного признака, основной особенности)375375
  См.: Словарь русского языка: В 4 т. М., 1984. Т. 4. С. 669.


[Закрыть], ибо «точное и неуклонное соблюдение уголовных законов гражданами» не оставляет в социуме места для общественно опасных форм поведения, а, следовательно, превращает эти законы в не связанные с реалиями социальной жизни юридические установления.

Достижение такого соблюдения законов – это цель-идеал, цель-максимум уголовного законодательства. Включив эту цель в число основных признаков принципа законности, надо быть последовательным и признать, что и законность в уголовном законодательстве – это всегда лишь недостижимый идеал, что в реальности она всегда «незавершенная», «половинчатая», как бы несуществующая, в общем, неудовлетворяющая идеалам современников.

Так, А. И. Бойко пишет: «Законность – общеправовой идеал, не знающий исключений, оговорок либо изъянов. Расчеты на незапрограммированную законодателем исключительность ситуации, временное поклонение соображениям целесообразности, ссылки на необходимость экстренного достижения благовидной общественной цели и пр. “оправдательные” мотивы сводят на нет надобность в самом УК, процессуальные строгости официального правосудия. Илиили. Не случайно древние римляне оставили в наследство потомкам нравственно-правовую максимуму: fiat justitia, pereat mundus (да свершится правосудие, хотя бы погиб мир)»376376
  Бойко А. И. Задачи и принципы Уголовного кодекса Российской Федерации. С. 33– 34.


[Закрыть].

Законность как идея, принцип уголовного права становится реальностью, принципом уголовного законодательства сразу с появлением последнего. В русском языке «законность» – свойство по значению прилагательного «законный» (т. е. соответствующий закону, основанный на законе)377377
  См.: Словарь русского языка: В 4 т. М.. 1981. Т. 1. С. 530.


[Закрыть] – неотделима от закона. В социальноправовом смысле уголовный закон – форма (первый, начальный уровень существования) законности. Отсюда представляется неточным высказывание о том, что «принцип законности пронизывает все уголовно-правовые нормы»378378
  Здравомыслов Б. В. Понятие, предмет, задачи и принципы уголовного права. С. 17.


[Закрыть]. Наоборот, именно нормам присуще свойство законности, поэтому они и определяют содержание законности как принципа Уголовного кодекса.

Хотя А. И. Бойко фактически переносит акцент с законности как общеправового идеала-принципа Уголовного кодекса в уголовнопроцессуальную сферу, предполагающееся ее понимание лишь как идеи уголовного законодательства не только теоретически ошибочно, но и вредно в практическом отношении, так как лишает правоохранительные органы конкретных целей (повышение уровня законности в борьбе с преступностью), затемняет перспективы их деятельности. Кстати, в приведенном им латинском изречении правосудие олицетворяется прежде всего со справедливостью (justitia – справедливость), законность же, тесно связанная с «буквой закона», лишь более или менее удачное ее выражение (во всяком случае, применительно к нашему времени).

Относя «определение уголовного наказания только в пределах и порядке, установленных уголовным законом», а «сбалансированное самим законом решение вопроса о пределах судейского усмотрения при применении норм уголовно-правового характера» – к основным чертам законности (Р. Р. Галиакбаров), не следует забывать, что пределы и порядок определения наказания, пределы судебного усмотрения при применении мер уголовно-правового характера только устанавливаются законом, а обусловливаются иными факторами: ценностью объекта уголовно-правовой охраны, общими и единичными показателями общественно опасного поведения, учтенными законодателем сквозь призму его принципов – справедливости, равенства, гуманизма и вины. Поэтому и в этих ситуациях роль закона (а значит, и законности) вторична. Он выступает в качестве средства, инструмента правового выражения указанных социальных явлений, и в этом смысле названные черты законности какими-либо особенностями не обладают, представляя собой лишь конкретизацию законодательного положения о том, что наказуемость деяния (и иные меры уголовно-правового характера) определяется только Уголовным кодексом.

Высказанные соображения позволяют усомниться в точности утверждения о том, что «требование принципа законности обусловливает криминализацию». «Мысли, убеждения, – аргументирует данное положение Н. Ф. Кузнецова, – какими бы антиконституционными они ни представлялись, криминализироваться и наказываться не должны. Это общечеловеческое правовое предписание принципа законности выражено в формуле: “Мысли не наказуемы” (cogitationis poenam nemo patitur)»379379
  Кузнецова Н. Ф. Принципы уголовного законодательства. С. 70.


[Закрыть].

Однако в основании упомянутой формулы находится общечеловеческое требование справедливости, лишь выраженное в форме правового предписания. Мысли и убеждения не наказуемы потому, что еще не возникло основания уголовной ответственности (напомним, что совершение лицом общественно опасного деяния в общественном правосознании, исходя именно из критериев справедливости, и утвердилось в качестве единственного ее основания и масштаба), лицо еще не вступило в конфликт с обществом, не выразило своего отрицательного к нему отношения, оно еще невиновно. К тому же более развернутый перевод процитированной Н. Ф. Кузнецовой фразы («никто не подвергается наказанию за один лишь умысел»380380
  Латинская юридическая фразеология / Сост. Б. С. Никифоров. М., 1979. С. 35.


[Закрыть]) и по смыслу скорее ближе к одному из критериев справедливости (отсутствие деяния означает и полную невыраженность его социального свойства – общественной опасности), чем к характеристике принципа законности.

Конечно, объявление законодателем тех или иных форм общественно опасного поведения преступными (криминализация) возможно исключительно в рамках закона, с безусловным соблюдением требований принципа законности, но основание и повод криминализации, факторы, ее обусловливающие381381
  См.: Основания уголовно-правового запрета (криминализация и декриминализация) / Под ред. В. Н. Кудрявцева, А. М. Яковлева. М., 1982. С. 202–208.


[Закрыть], находятся отнюдь не в самом законе (а следовательно, и не в прямой связи с принципом законности), а в социальной сфере, т. е. там, куда как раз и уходят своими корнями принципы справедливости, равенства, гуманизма и вины.

Вполне очевидны конституционные (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ) и уголовно-правовые (ч. 2 ст. 1 УК) основания требования «приоритета международного уголовного права перед национальным» (Н. Ф. Кузнецова). Между тем именно в аспекте принципа законности оказалась неурегулированной проблема глубины и ширины (границ) распространения этого приоритета, механизма его реализации в уголовном законодательстве.

Так, Н. И. Пикуров обращает внимание, что «по существу не решен вопрос о том, находится ли уголовное право в связи с международным, или же нормы последнего, в силу принципа непосредственности действия, входят составной частью в систему российского уголовного права? Дело в том, что согласно ст. 15 Конституции Российской Федерации общепризнанные нормы и принципы международного права являются составной частью правовой системы Российской Федерации. К ним относятся принципы и нормы, разделяемые мировым сообществом государств, которые рассматриваются как обязательные всеми или почти всеми государствами мира (они не зафиксированы в каком-либо одном международном акте, а разбросаны по многочисленным договорам и обычаям)»382382
  Пикуров Н. И. Уголовное право в системе межотраслевых связей. Волгоград, 1998. С. 20.


[Закрыть].

Приоритет таких некодифицированных, разрозненных норм международного права в силу как своего характера и способа закрепления, так и отношения к нормам Конституции и УК Российской Федерации, по меньшей мере, не может быть прямого действия.

Так как основная предназначенность норм международного уголовного права – регулировать отношения в сфере сотрудничества государств в борьбе с международной преступностью383383
  См.: Панов В. П. Международное уголовное право. М., 1997. С. 8.


[Закрыть], обеспечить «неотвратимость ответственности и наказания за международные преступления и преступления международного характера»384384
  Международное уголовное право / Под ред. В. Н. Кудрявцева. М., 1995. С. 37.


[Закрыть], представляется обоснованным суждение о том, что «внутригосударственные уголовно-правовые отношения могут регулироваться лишь национальным законодательством»385385
  Пикуров Н. И. Уголовное право в системе межотраслевых связей. С. 21.


[Закрыть].

Многочисленные и разрозненные нормы международного права, закрепленные в самых разных по содержанию и местонахождению источниках, не могут обладать непосредственным действием по причине их неопубликования и недоведения до всеобщего сведения (ч. 3 ст. 15 Конституции).

Едва ли можно также утверждать, что вообще в отношении всех норм российского уголовного законодательства распространяется приоритет норм международного права, ибо по Конституции права и свободы человека и гражданина признаются и гарантируются «согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией» (ч. 1 ст. 17), а в Кодексе указывается, что он «основывается на Конституции Российской Федерации и общепризнанных принципах и нормах международного права» (ч. 2 ст. 1 УК). Поскольку же из содержания Конституции отнюдь не вытекает приоритета норм международного (тем более, международного отраслевого: уголовного) права над конституционными нормами, а в тексте ч. 2 ст. 1 УК ее наименование поставлено вначале, те уголовно-правовые нормы, которые непосредственно охраняют основы конституционного права, права и свободы человека и гражданина, по своей юридической силе не могут уступать нормам международного права.

Нормы, охраняющие основополагающие конституционные ценности, должны охранять их таким образом и в том порядке, каким образом и в каком порядке это предписано Конституцией. Поэтому уголовно-правовые нормы нередко обладают большей юридической силой, точнее, менее подвержены влиянию норм международного права, нежели нормы других отраслей права.