Текст книги "Авантюристы на стезе любви"

Зорро

Память об этом необычном человеке сохранилась как легенда среди индейцев, а потом и мексиканцев. В начале XX в. ею заинтересовался американский журналист Джонстон Маккал. Он нашел в архивах документы, собрал и переработал легенды и в 1919 г. написал приключенческий роман, дав в нем Уильяму Лампорту псевдоним индейского божества Зорро, а в качестве отличительного знака надел на неуловимого идальго черную бархатную маску.

Роман имел большой успех, и вскоре по его мотивам в Голливуде поставили фильм «Знак Зорро». Потом фильмы о Зорро пошли один за другим: Лампорта играли такие звезды мирового кино, как Ален Делон и Антонио Бандерас, а также многие другие.

Но герой каждого из них в чем-то близок, а в чем-то неизмеримо далек от своего прототипа – реального ирландского дворянина XVII в., дуэлянта и любимца женщин многих стран, Уильяма Лампорта, окончившего свои дни в жаркой Мексике…

Французская волчица

История знает немало примеров, когда ослепляющая, яростная ревность толкала людей на страшные преступления, в том числе и убийства. Среди тех, кто запятнал любовь кровавыми деяниями и коварством, есть немало своих «героев», память о которых сохранилась благодаря их мрачной славе.

Ужасающие происшествия

В середине веселого, полного войн и любовных приключений, куртуазного XVIII в., на благодатном юге Франции, где раскинулись по холмам знаменитые виноградники, в своем богатом поместье проживала бездетная супружеская чета дворян де Сезов.

Хозяин поместья – Франсуа де Сез – происходил из старинного дворянского рода, в котором были епископы и крестоносцы, отважные воины и мореходы. Всех их объединяло не только родство по крови, но и знаменитая фамильная черта: каждый из баронов де Сезов считался завзятым сердцеедом и донжуаном. Де Сезы всегда отличались мужественной красотой, высоким ростом, ловкостью, силой, красивым сложением, и это, несомненно, привлекало внимание женщин всех сословий. А бароны никогда не скупились на ласки и подарки для простых хорошеньких крестьянок и знатных светских дам, не делая между ними особого различия – главное, чтобы женщина будоражила кровь и кружила своей любовью голову, заставляя терять разум от вожделения!

Франсуа достойно продолжал традиции предков. Он отличался веселым нравом, был хорош собой и обожал женское общество. Часто оставляя жену в одиночестве, он отправлялся якобы на охоту. И это действительно была охота, однако не на диких зверей в лесу или на предгорьях. Барон охотился за местными красавицами-крестьянками и горожанками, дамами из высшего света, скучавшими в провинции, и их прелестными служанками. Щедро отдавая всего себя многочисленным обольстительным любовницам, Франсуа старался каждую из них хоть чем-то, но одарить на память. Поскольку барон обладал богатством, это не составляло для него никакого труда, а любая женщина всегда рада получить подарок от возлюбленного, надеясь в душе, что именно ей удастся надолго, если не навсегда, завладеть сердцем ветреного и любвеобильного красавца мужчины.

Хозяйка замка-поместья – Женевьева де Сез, – так же, как и ее муж, происходила из старинного дворянского рода, однако в отличие от супруга вела довольно замкнутый и строгий образ жизни. Она подолгу молилась в замковой часовне, любила ездить на богомолье и поклонение местным святым в сопровождении многочисленной прислуги, а все остальное время предпочитала проводить дома в заботах по хозяйству.

Соседи-дворяне, наезжавшие погостить у де Сезов, неизменно отмечали красоту и строгий нрав Женевьевы и то, что она прекрасная хозяйка и интересная собеседница.

– Только несколько постная, как неделя перед Пасхой, – едко заметил о ней кюре в кругу старых приятелей, на скромность и молчание которых он вполне мог положиться.

– Наверное поэтому у них нет наследников, – многозначительно заметил судья де Дрие. – Франсуа вянет на корню, когда совокупляется с постной бабой.

– Ничего, сделает на стороне, – усмехнулся кюре, – а потом найдет способ узаконить бастарда. Сейчас у него как раз в любовницах прелестная белошвейка из ближнего пригорода. На диво хороша!

– М-да, вот будет «подарок» Женевьеве, – рассмеялся судья.

Однако вскоре произошло трагическое событие – хорошенькая белошвейка, с которой у барона завязался нешуточный роман, неожиданно утонула в реке при весьма странных и даже, можно сказать, загадочных обстоятельствах. Местные жители выловили в заводи ее раздувшийся труп, и все решили, что бедняжка просто сорвалась с мостков в темноте или оступилась – освещения мостов по ночам в те времена не существовало.

Девушку похоронили, и все потихоньку стали забывать о трагедии, но тут произошел другой ужасный случай, заставивший содрогнуться от мистического страха местное население. Один из лесорубов, забравшийся в чащобу, увидел нечто странное на дереве и, подойдя поближе, чуть не онемел при виде того, что ему открылось.

– Бог мой! – перекрестился крестьянин.

На толстой сосне, безжизненно свесив на грудь голову с распущенными волосами, висела распятая молодая крестьянка. Под разодранным в клочья ее праздничным платьем, на молодом, прекрасном теле остались следы жутких пыток огнем, а неподалеку чернело пепелище давно потухшего костра: зола в нем остыла, и большую ее часть выдуло ветром.

– Неужели у нас появились ведьмы и черные маги? – испуганно вопрошали кюре местные прихожане. – Где искать защиту от них для себя и своих детей? У кого, у Господа?

– Это дело рук вампиров! – кликушествовала одна из побирушек.

– Нет, в лесах объявился оборотень, – возражала ей другая. – Это человек-волк!

Естественно, как человек образованный и здравомыслящий, судья де Дрие не верил в толки о всяких нечистых, оборотнях и вампирах – они не пытают свои жертвы огнем! Да еще в самой чащобе леса под покровом ночи. Добро бы все произошло на кладбище, тогда еще можно хоть с натяжкой, но говорить о потусторонних силах. А так?

– У нас орудует разбойник-изувер, – закричал судья-реалист и тяжко задумался.

Подумать ему стоило, и хорошенько подумать: на шее несчастной жертвы висел на тонкой цепочке из золота золотой же крестик. Вещь, прямо скажем, не совсем обычная для небогатой крестьянки. И свидетели в один голос показали – этот крестик подарил ей молодой барон Франсуа де Сез!

Капкан для оборотня

Конечно, сразу и прямо обвинить барона в ужасном убийстве, не имея достаточных на то оснований, судья не решился. Хотя постоянно мучился сомнениями. И тут с разной периодичностью стали пропадать без вести или погибать жуткой, мучительной смертью другие молодые и красивые женщины и девушки – словно кто-то специально охотился за ними, причем выбирал самых хорошеньких! Население, сначала сжавшееся от ужаса, теперь было на грани бунта, видя полное бездействие и бессилие властей.

– Довольно крови! – кричали крестьяне в церкви. – Мы сами затравим этого зверя!

– Дело принимает крайне нежелательный оборот, – сказал судья при очередной встрече с кюре. – Я вынужден послать гонца в Париж: просить помощи и поддержки королевского прокурора.

– Дети мои! – на следующий день сказал на проповеди кюре. – Господь нас не оставит, и злодей скоро понесет заслуженное наказание. К нам придет помощь из столицы.

– Аминь! – ответили хмурые крестьяне и ремесленники. – Но долго ждать мы не намерены. Учтите это, святой отец!

Париж ответил быстро и весомо. В городок прислали эскадрон драгун под командой капитана-рубаки, а с ними приехал опытный полицейский сыщик месье Обертен – средних лет, плотный, коренастый мужчина, одетый во все темное.

– Мы на грани жуткого бунта, – принимая его в своем доме, доверительно сообщил сыщику судья де Дрие. – Число жертв неизвестного преступника перевалило уже за три десятка! Провинция походит на пороховую бочку, месье.

– Тем более стоит осторожно обращаться с огнем, – меланхолично заметил столичный гость. – Завтра я начну расследование.

Однако на следующий день произошло новое страшное событие, немало повлиявшее на планы судьи и сыщика: в колодце нашли тело утопленной юной красотки Жюли из предместья. И люди тут же вспомнили:

– Она тайком встречалась в роще с бароном Франсуа де Сезом!

– Боюсь, ваша мысль насчет незаконнорожденных наследников оборачивается совсем иным боком, – сказал судья кюре. – К несчастью, имена практически всех погибших красоток так или иначе связаны с именем господина де Сеза.

– Что вы намерены предпринять? – поинтересовался месье Обертен.

– Арестовать барона! – решительно пристукнул кулаком по столу де Дрие.

– Да, и немедленно заключить его в крепость, подальше от разъяренной толпы, чтобы она не устроила самосуд, – подхватил столичный сыщик. – Арест барона несколько разрядит атмосферу.

В замок немедленно отправились драгуны во главе с капитаном и арестовали де Сеза, препроводив его в тюрьму Женевьева застыла от горя и унижения. Толпа, собравшаяся около тюрьмы, требовала казни барона. Но тот на всех допросах упорно отрицал какую-либо свою причастность к гибели женщин и клялся всеми святыми, что никогда не желал им ничего дурного.

– Поверьте, господа, – со слезами на глазах говорил красавец-барон судье и Обертену, – я только хотел подарить им радость любви и щедро благодарил каждую из них за доставленные удовольствия! Я никого не убивал!

Однако де Дрие и другие члены суда оставались глухи к мольбам любвеобильного дворянина. Только Обертен зачастил в камеру к несчастному барону и вел там с ним долгие беседы с глазу на глаз. Говорили они настолько тихо, что даже карауливший у дверей камеры драгун ничего не мог услышать.

Суд вынес смертный приговор барону, и Франсуа вскоре предстояло взойти на эшафот. Все с нетерпением ждали казни, а непонятный Обертен, наоборот, одобрял Франсуа и даже сумел устроить ему тайное свидание в тюрьме с одной красоткой из пригорода, по имени Мария: он сам привел в камеру донжуана прелестную девицу и оставил их наедине, приказав караульным не мешать.

– Надеюсь, вы закончили свои дела и успели попрощаться? – спустя час Обертен открыл дверь камеры барона.

– Я боюсь, – сказала Мария.

– Надеюсь на вас, как на милость Господа, пославшего вас из столицы в нашу глушь, – ответил барон.

– Бояться не нужно, а надежда пусть согревает сердце! – Обертен взял Марию под руку, накинул на нее широкий темный плащ с капюшоном, полностью скрывавшим лицо, и вывел девушку из тюрьмы.

Вместе с ней он отправился в предместье, где жила Мария. Приказав ей зажечь в доме свечу, сыщик обещал:

– Выполняйте все, как уговорено. От этого зависит ваша жизнь и жизнь господина барона. Я буду поблизости. И ничего не бойтесь!

– Постараюсь, – дрожащим голосом ответила Мария. Около ее дома парижский сыщик устроил хитрую засаду, приказав драгунам набраться терпения и не шуметь.

– Чего мы ждем? – подкручивая седеющий ус, спросил капитан. – И зачем мы здесь, когда уже все и так ясно?

– Ясно еще далеко не все, – усмехнулся Обертен. – А мы здесь для того, чтобы захлопнуть капкан, поставленный мной на оборотня.

Ждать им пришлось довольно долго. Прошла ночь, за ней день и только на следующую ночь сидевшие в засаде увидели подъехавшую к дому Марии невзрачную, закрытую темную карету. Из нее выскользнула фигура, с головы до пят закутанная в широкий темный плащ. Она подошла к дверям дома Марии и постучала условным стуком.

– Когда? – нервно теребя ус, шепотом спросил драгунский капитан. – Ведь это оборотень? Когда мы его возьмем?

– Позже, – так же шепотом ответил сыщик. – Не торопитесь, господа военные! Нам нельзя его спугнуть.

Тем временем в доме открыли дверь, и фигура исчезла за ней, но вскоре вновь появилась уже вместе с Марией. Девушка села вместе с «черным плащом» в карету, и кучер хлестнул лошадей.

– За ними, скорее! – приказал Обертен.

Драгуны заранее обмотали копыта своих коней тряпками и поэтому скакали по дороге почти бесшумно, только позвякивали уздечки и сабли. Зато за грохотом колес кареты ее пассажиры не слышали ничего.

Экипаж остановился на опушке темного леса. Дверца распахнулась. Кучер соскочил с козел и помог фигуре в черном выволочь из кареты бесчувственное тело девушки. Ее подтащили к дереву, кучер достал заранее припасенную веревку с петлей на конце и ловко перекинул ее через толстый сук. «Черный плащ» накинул петлю на шею Марии, но тут раздался громкий голос Обертена:

– Ни с места, господа! Именем короля вы арестованы! Огня, капитан!

Драгуны зажгли несколько факелов. В их колеблющемся свете столичный сыщик подошел к фигуре в темном и откинул капюшон.

– Боже правый! – в изумлении воскликнул драгунский капитан. – Пусть меня сожрут черти в аду!

Перед ними стояла… Женевьева де Сез! А рядом с ней переминался с ноги на ногу ее кучер.

– Я решилась на такое, господа, исключительно ради того, чтобы отвести все подозрения от мужа и тем самым спасти ему жизнь, – гордо вскинув голову, заявила баронесса.

– Ну, это мы еще проверим, мадам, – холодно заметил Обертен. – Драгуны! Поднимите девушку, а этих оборотней в кандалы и в крепость!

Провинция наутро гудела, узнав последние новости, а в тюремном замке допрашивали Женевьеву де Сез. Сначала она от всего отпиралась, но, как вскоре выяснилось, господин столичный сыщик прекрасно знал свое дело и не терял даром времени: под тяжестью собранных им улик Женевьева де Сез начала давать показания.

– Вы не оставили мне иного выхода, – сказала она с горечью. – Так же, как и мой муж!

– Насчет него не знаю, мадам, – поклонился Обертен, – но я обещал изловить оборотня и сдержал свое слово.

Баронесса призналась, что с помощью некоторых верных слуг она убила из ревности многих девушек и женщин, с которыми у ее мужа были любовные интрижки. Властная дворянка уничтожала соперниц-простолюдинок самыми жестокими и изощренными способами, однако уличить ее оказалось весьма непросто – мадам Женевьева вела двойную жизнь, умело скрывая злобу и кровожадную мстительность под маской богомольной и любящей жены.

Кстати, говоря о незаконнорожденных детях, кюре, сам того не подозревая, оказался прав – баронесса не могла принести мужу наследника и страшно боялась, что кто-то из его любовниц забеременеет и родит Франсуа сына. Какова тогда будет ее дальнейшая судьба? В народе баронессу назвали «французской волчицей».

Спустя три месяца после ареста мадам де Сез публично казнили на площади.

Нежный маркиз

Однажды некие герцог, епископ, банкир и судья вместе с членами своих семейств, родственниками и знакомыми отправились на загородную увеселительную прогулку Как подсчитал привыкший к точности банкир, всего их набралось сорок шесть человек. Однако по возвращении из всей веселой компании осталось в живых только шестнадцать человек – это зафиксировал все тот же хорошо подкованный в математике банкир.

Какие же развлечения смогли так уменьшить веселую компанию? Говорят, по сравнению с адскими муками, которые показал Вергилий бессмертному Данте, приключения епископа, герцога, судьи, банкира и всех их домочадцев – просто невинные детские шалости. Все их описал в своем получившем широкую популярность труде, «нетленном шедевре» под названием «120 дней Содома», один из самых знаменитых в мире французских аристократов, маркиз Донатьен Альфонс Франсуа де Сад. Именно от его имени произошел термин «садизм». А также именно маркиз стал автором своего рода одной из первых энциклопедий секса.

К тому же Донатьен оказался изобретательным и неутомимым любовником, пережившим большую трагедию…

Любящий муж

Позднее из семейных хроник стало известно, что аристократы из старинного и славного рода маркизов де Садов во второй половине XVIII в. сильно поиздержались, изрядно обеднели и едва могли соблюдать принятый в дворянском обществе образ жизни – денег просто катастрофически не хватало, и постоянно возникал сакраментальный вопрос: где их взять?

– Кажется, я нашел прекрасный выход, – однажды сказал старый маркиз. – Мы женим нашего сына!

– Кого же ты подыскал ему в невесты? – поинтересовалась маркиза-мать.

– Старшую дочь из семейства де Монтрей. Ее зовут Пелаги.

– М-да, – обреченно вздохнула маркиза. – Но ведь они просто богатые лавочники, совсем недавно получившие дворянский титул. Их дочь некрасива, да и умом не блещет. А наш Донатьен просто писаный красавец и любимец женщин. Но самое главное, согласятся ли они?

– Все уже почти решено, – самодовольно заверил ее маркиз. – Кто откажется породниться с нами, если мы состоим в дальнем родстве с самим королем? А эти де Монтрей – просто набитые золотом мешки!

Свадьба состоялась 17 мая 1763 г. в Париже. Двадцатидвухлетний молодой маркиз де Сад, уже успевший прочно завоевать в столичном обществе репутацию сумасбродного повесы, бретера и отъявленного бабника, повел под венец Пелаги де Монтрей, которая была моложе его на год и действительно совершенно не блистала ни умом, ни красотой. Тем не менее – вот такие шутки иногда выкидывает судьба! – молодые люди с первого взгляда полюбили друг друга.

Маркиз обладал острым, язвительным умом, обожал общество, жить не мог, чтобы не флиртовать и не волочиться за дамами, имел вспыльчивый характер. А его юная супруга, напротив, любила сидеть дома, отличалась замкнутостью и неразговорчивостью, не говоря уже о том, что была не слишком привлекательна.

Как установили историки, впервые о том, что на самом деле представляет из себя ее красавец-муж, Пелаги де Сад узнала только после рождения первого ребенка. В 1769 г. суд приговорил маркиза к шести месяцам тюрьмы за распутство. Местом отбывания наказания для него определили крепость Пьер-Энсиз неподалеку от Лиона. И тут Пелаги поняла: ее муж стал роковой любовью для нее, и она готова ради него буквально на все!

Жена не только простила маркизу все его похождения, но стала любить его еще сильнее! Она постоянно защищала его, как только могла, от любых блюстителей морали. Маркиза добилась от коменданта крепости разрешения беспрепятственно посещать мужа в его заточении – именно в тюремной камере крепости Пьер-Энсиз они зачали своего второго сына!

Наконец срок заключения закончился, и чета де Садов вновь счастливо воссоединилась в Париже. Однако спустя два года они вынужденно покинули столицу Франции и перебрались в родовой замок в Провансе – их постоянно преследовали обозленные кредиторы и не слишком-то лестная слава Донатьена. Но Пелаги предпочитала упорно не обращать на это никакого внимания и надеялась найти счастье за высокими стенами фамильного замка де Садов. Мало того, она даже потакала некоторым прихотям мужа. Именно там, в Провансе, ее красавец-маркиз закрутил отчаянный, сумасшедший роман с младшей сестрой жены Анной-Проспер, которая намеревалась стать… монахиней!

Как подстегнуть страсти

В начале лета 1772 г. – маркизу как раз исполнилось тридцать два, он был полон сил, красив и жаждал наслаждений – Донатьен Альфонс Франсуа сообщил любимой супруге:

– Мне нужно срочно отправиться в Марсель! Там сейчас представилась возможность востребовать один старый должок. Я возьму в дорогу только одного лакея, больше не нужно. Долго задерживаться у меня нет намерений.

В Марсель де Сад летел пулей: его доверенный лакей уже нанял там апартаменты и четырех девиц легкого поведения, прошедших «школу» в порту и готовых буквально на все! Донатьен решил это проверить и подстегивал свои и чужие страсти плетью, на конце которой прикрепил… рыболовные крючки!

Потом ему этого показалось мало, и он заставил одну даму легкого поведения для большего возбуждения наесться размолотых шпанских мушек – тогда это считалось безотказным возбуждающим средством, способствующим безумному сексу. К разочарованию любителя острых ощущений, ожидаемого эффекта не последовало, поэтому маркиз решил использовать запрещенные законом позы и приемы сексуальных утех, в которых он оказался большой дока и мастер. А тем временем бедняжку-проститутку, досыта наевшуюся шпанских мушек, начало тошнить кровью. Ее подружкам стало страшно: они решили, что попали в руки маньяка и отравителя.

Сбежав от маркиза, девицы легкого поведения прямиком отправились заявлять в полицию. 27 июня 1772 г. разразился грандиозный скандал: владельца замка в Провансе власти уже преследовали за подобные дела, а тут он еще обвинялся и как отравитель. Маркиз сразу понял – дело плохо, и кинулся к своему ангелу-хранителю, верной жене Пелаги.

– Мне нужно срочно бежать из Франции, чтобы опять не угодить за решетку.

Донатьен чистосердечно рассказал супруге все. Она поняла, простила и обещала ждать. Де Сад, не дожидаясь вынесения сурового приговора, поспешил скрыться в Италии. Поскольку путешествовать одному ему показалось скучным, он прихватил с собой… младшую сестру жены Анну-Проспер. Пару месяцев они премило развлекались в Италии, а на родине в это время при стечении народа сожгли соломенное чучело маркиза-сладострастника.

Впрочем, развлечения со свояченицей продолжались не столь долго. Неугомонный маркиз все-таки опять угодил за решетку: на этот раз в савойскую крепость Миолан. Весть об этом вскоре достигла Пелаги, и она, отправив детей к матери в Париж, немедленно собралась в дорогу. Можно только удивляться решительности и самоотверженной любви этой женщины, одержимой роковой страстью к мужу.

Прибыв в Италию, молодая маркиза переоделась в мужское платье и несколько недель инкогнито, скрываясь под чужим именем, жила в деревне, расположенной рядом с крепостью Миолан. Пелаги зря не теряла драгоценного времени – она готовила мужу побег. И он бежал! Самое удивительное: после этого Пелаги с чувством выполненного долга возвратилась в замок Ла Косте, а ее муж скрылся на просторах Италии со свояченицей. Но в 1774 г. он решил с ней расстаться – видимо, Анна-Проспер ему просто порядком наскучила, Донатьен надумал вернуться во Францию: возможно, за два года там успели подзабыть о нем и его похождениях?

– Я приму и прощу тебя, – ответила на его послание верная жена.

Воодушевленный этим обещанием и зная, что Пелаги не обманет, маркиз де Сад тайком вернулся во Францию, в Прованс.

Не стоит думать, что большой затейник Донатьен Альфонс Франсуа за время, проведенное в Италии, сильно изменился. Он сам отправился в Лион и привез оттуда нанятых им новых слуг – пять смазливых молоденьких девиц и юношу-секретаря пятнадцати лет. Естественно, даже при определенной ограниченности ума, Пелаги было не очень трудно догадаться, для чего нужны такие слуги и что именно намеревается делать с ними ее законный супруг и отец ее детей. Однако маркиза не сказала ни единого слова. Наоборот, она с большим тактом и теплом относилась к «бедняжкам», как называла новых слуг, с которыми господин маркиз устраивал дикие сексуальные оргии. Сама госпожа маркиза в них участия никогда не принимала.

– Она добра, как ангел, – впоследствии рассказывали «слуги» маркиза.

Верная жена, как могла, старалась сохранить в полной тайне все то, что происходило в замке, но по округе уже расползались самые невероятные слухи, создававшие легенду о маркизе, как о новой Синей бороде. Одни утверждали, что видели в саду замка человеческие кости и черепа, другие рассказывали, как в деревнях пропадают дети, а третьи прямо говорили:

– Маркиз – отравитель и людоед!

– Отчего ты никак не желаешь развестись с этим чудовищем, своим мужем? – постоянно с раздражением спрашивала мать Пелаги. И этот вопрос она задавала все чаще и чаще. Верная супруга только молчала в ответ.

Тогда мадам де Монтрей, уже имевшая довольно сильные связи, начала плести против маркиза собственный заговор, который увенчался успехом.

– Вы получите поддержку самого короля, – обещали ей знакомые царедворцы, опуская в карманы туго набитые золотом кошельки.

Наконец свершилось то, о чем столь долго мечтала теща маркиза – без какого-либо суда и следствия Донатьена Альфонса Франсуа, маркиза де Сада приговорили к пожизненному заключению. Приговор обжалованию не подлежал, поскольку его подписал сам король Франции Луи XVI. В ту же ночь маркиза арестовали и без каких-либо объяснений препроводили в крепость.