Текст книги "Ловите конский топот. Том 1. Исхода нет, есть только выходы…"

Вторая несообразность – целые оконные стекла. Ударной волны в замкнутом пространстве хватило бы вырвать рамы из проемов, вышибить двери. А тут все целехонько. И тишина! В нормальных обстоятельствах мы имели бы классическую картину массовой паники. Крики женщин, ругань мужчин, свистки постовых и дворников этого и окрестных домов, бессмысленная беготня и все такое прочее.

Непонятно и слегка пугающе.

Давыдов от ворот жестом показал, что «за бортом» все спокойно.

Лучше всего было бы сейчас вернуться, и пусть Левашов с Ириной разбираются. Похоже, что время здесь уже остановилось. Может быть, Антон успел вернуться, предъявил Сашке требуемый предмет, и они там сделали, что собирались? Совершенно не подозревая о вылазке друзей. Как бы не застрять тут навеки…

Алексей подавил инстинктивное побуждение бежать сломя голову к спасительному выходу. Такое с ним уже было, когда у газетного киоска на Комсомольской площади он увидел под заголовком «Известий» дату – «6 июля 1966 года, среда».

Обошлось тогда, даст бог, обойдется и сейчас. Если что и случилось, так уже! Несколько минут ничего не изменят, а вот заглянуть в колодец, убедиться, что Антон ушел, – стоит. Вдруг лежит там, раненый или контуженный?

– Постой здесь, – приказал он подошедшему Давыдову, – крути головой на триста шестьдесят градусов. Я мигом…

– Что-то здесь не так, – тихо ответил штабс-капитан. – На душе сумно…

– Я сейчас, – повторил Берестин.

Очутившись на дне коллектора, осмотрелся. Полыхнуло здорово. Даже камень местами подплавился, но жара не ощущалось. Потрогал рукой – стены холодные.

Он пожалел, что нет с собой хорошего фонаря, только совсем крошечный, в зажигалке. Однако метров на пять светит.

Берестин прошел несколько шагов, увидел впереди огонек папиросы и уловил запах табачного дыма. Первый нормальный запах. До половины выбрал спуск, потом спросил:

– Антон, ты, что ли?

– Я, кто ж еще? А ты откуда взялся? – Форзейль шагнул навстречу.

– За тобой присмотреть вышел. Чтоб не обидел кто…

– Зря это вы…

– Как сказать. Там наверху такая пакость по твою душу прилетела! Если б мы ее не покромсали, не знаю, где б ты сейчас был…

– Что за пакость?

Алексей тоже закурил, заметил, что пальцы чуть подрагивают. Наверное, просто от напряжения. Скобы колодца частью погнуло, частью просто вывернуло из стены, так что спускаться было не слишком легко. Коротко сообщил, что именно они видели и как уничтожили.

– Медуза? Интересно… Я ничего такого не разглядел. Просто черное пятно, и из него посыпались… твари.

– Может, дело в том, что мы через «окно» смотрели? Из другого времени и под другим углом?

– Все может быть. Но с этим ладно, тут проблемка посущественнее… Я – уйти не могу!

– То есть? Отсюда? – сразу не понял Берестин. – И что тебя держит? Чувство долга? Или ждешь кого?

– Шутник. Переместиться не могу, астрально. Ни в Замок, ни на «Призрак». Вообще никуда. Когда ты появился, я третью попытку сделал, эффекта ноль.

Алексея снова щекотнуло страхом. О чем-то подобном он ведь сам думал только что. Как у них с Ириной тогда получилось – сбой по фазе от чисто механического и не слишком сильного воздействия. А здесь-то воздействие было – будь здоров!

– Может, своды экранируют? – предположил он. – Вишь, как блестит? Молекулярная перестройка после взрыва. Ты сам как вообще уцелел? В стволе стреляющей пушки, считай, побывал…

– Защитное поле. Ну давай, двинулись, разбираться после будем. Ты с Левашовым пришел, по СПВ? Ирина вызвала? Эх, мать его, не нравятся мне такие хохмочки с яйцами!

Помогая друг другу, вылезли наверх. Здесь ничего не изменилось, да и не могло, наверное, измениться. Сколько там времени «прошло», пока Берестин с Антоном разговаривал, если оно все равно стоит?

Давыдов бдительно нес караульную службу, мерным шагом кружа вокруг люка. Доложил, с прежними интонациями, что на вверенном ему объекте за время отсутствия командира происшествий не случилось.

– Тогда – отходим. Порядок движения – я, Антон, Давыдов. Бдительности не терять…

Двадцать метров до места фиксации «окна» прошли демонстративно ровным шагом, причем штаб-капитан – спиной вперед, прямым и боковым зрением обшаривая пространство двора, выходы из подворотни и подъездов.

То, что Левашов до сих пор не открыл проход, несколько нервировало. А вдруг…

Но в последний момент спасительная сиреневая рамка возникла там, где ей и полагалось, на фоне закопченной кирпичной стены. За ней – синее южное небо и фигуры друзей.

– Вперед, и быстро! – непривычно резко скомандовал Левашов.

Перешагнуть через порог на ту сторону – секундное дело, и подозрительного вокруг ничего, однако диафрагма окна схлопнулось так стремительно, что едва не срезала ствол давыдовского ружья.

– Опасно работаете, господин инженер, – хохотнул тот. – Предупреждать же надо…

– Случилось что? – спросил Берестин, больше для порядка. Главное, вернуться удалось, без потерь и даже с прибавлением. Остальное не столь уж важно. Крым, море, вилла, установка, пулемет, люди – все на месте. Никаких изменений. Правда, вид у Левашова и Ирины уж очень встревоженный.

– Более чем, – ответил Олег, вытирая рукавом вспотевший лоб. Явно не от солнечных лучей намокший, на веранде не жарко, и ветерок с моря тянет прохладный. Походил он сейчас на водителя, чудом избежавшего лобового столкновения. – Энтропия, волна энтропии, нуль-время и вырождение материи. Только вы вышли, и началось… Причем скачкообразно. Особенно когда ты в люк полез. Думал, все! Накроет, там вы и остались…

Ирина выглядела несколько бодрее, но у нее и квалификация, и генотип другие. С малых лет к подобным коллизиям готовилась. Берестин, словно это было только вчера, помнил ее появление на пороге мастерской через три месяца после того, как их разнесло во времени и он отчаялся когда-нибудь вновь увидеть эту странную девушку. Свою сумасшедшую радость и ее удивительную выдержку, особенно удивительную, если учесть, что отправлялась она искать Алексея при шансе на удачу меньше пятидесяти процентов. Рискуя навек исчезнуть в дебрях времен или вообще аннигилировать при помощи того же Левашова, кстати. Как все удивительно повторяется…

Она, будто вспомнив, что, кроме всего прочего, является женщиной и хозяйкой, всплеснула руками.

– Ребята, да вы на себя-то посмотрите! – Это относилось к Антону и Берестину. Те посмотрели, и остальные посмотрели на них. Да, тот еще вид. У форзейля сапоги по колено в жидком, извиняюсь, дерьме, полупальто измазано грязью, ржавчиной и чем-то вроде сажи, лицо и руки тоже чистотой не блещут. Алексей выглядел немногим лучше, только что ботинки чистые.

– Бегом в гараж, – показала она рукой на лестницу в дальнем углу веранды, – побросайте эту гадость в контейнер, потом под душ, он там рядом, халаты накиньте, одежду после подберем. А я насчет перекусить соображу. Одиннадцать часов уже. Длинноватое у нас утро, и без завтрака…

– Если к вам пришли гости, а у вас ничего нет… – мрачно процитировал Берестин. Ему стало стыдно за вид, в котором он предстал перед женщиной своей мечты. Хотя чего стыдиться, война есть война, она видела, куда он ходил и что делал. И все же…

– Всего одиннадцать, – дернул щекой Антон, – а мне показалось, сутки прошли. Ну да, я к Андрею около семи заглянул. Прости, Ира, мы быстро…

Минут через пятнадцать они вернулись, чистые, побрившиеся, пахнущие хорошим одеколоном. Наряженные, будто римские патриции, в махровые халаты до щиколоток, и в сандалиях.

Левашов и офицеры их ждали, причем аккуратист Ненадо, кое-что из слов хозяйки принявший на свой счет, успел сгрести с веранды россыпи пулеметных гильз и протереть бархоткой и без того чистые ботинки.

– Давайте, господа. – Алексей, ощущая прилив бодрости, указал на ротанговый стол, где так и стояла принесенная Ириной перед вылазкой литровая коньячная бутылка.

Расселись по креслам.

Олег, в отсутствие настоящего хозяина, взял на себя его функции. По праву. Разлил драгоценный напиток, подержал перед глазами рюмку.

– Какие могут быть тосты? – спросил словно сам у себя. – Даст бог, и эта не последняя…

Физический смысл происходящего не понимал только бравый капитан, он лишь интуитивно чувствовал, что миновавшая опасность была действительно очень серьезна. Так что за беда? Обошлось, и ладно. Начальства вокруг много, им и думать. Вот рюмочка маловата, это куда важнее. Во время французской экспедиции шестнадцатого года благодарное население быстро привыкло, что русские солдаты и выдержанный коньяк предпочитают употреблять винными фужерами, за отсутствием нормальных стаканов.

Поняв смысл его взгляда, Берестин махнул рукой, не стесняйся, мол, действуй, заслужил.

– Так что у нас с энтропией? – спросил он у Левашова, раскурив сигару из оставленной Новиковым коробки. Совсем другое удовольствие, чем в канализационном тоннеле. Солнышко, птички поют, пейзаж вокруг восхитительный, тепло от желудка побежало по организму. Благодать…

– Пойдемте, я покажу кое-какие документы, – пригласил Олег его и Антона, вставая. – Извините, господа, мы ненадолго вас оставим. – Штатские привычки Олега были неистребимы. Чего бы один из магистров ордена стал извиняться перед младшими офицерами?

Они поднялись на второй этаж, в гостиную перед кабинетом Новикова.

– Ну? – повторил Берестин, – такая тайна, что парням слышать нельзя?

– Не нельзя, а незачем. Не вводи во искушение малых сих. Поймут меньше половины, зато какой простор для превратных толкований. Пока что они не узнали ничего, выходящего за пределы имеющегося опыта, ну и достаточно.

– Басманов, между прочим, имеет допуск, – заметил Берестин.

– Потребуется – проинформируем. Ничего, им втроем, да с Ириной, скучно не будет. У них своя компания, у нас своя…

– Давай к сути, – предложил Антон. Ему соображения корпоративной этики были неинтересны.

– Суть проста до чрезвычайности. И по идее это ты бы должен отвечать на мои вопросы, а не я на твои. Время здесь, то есть там, – он указал большим пальцем через плечо, в сторону веранды с установкой, – тридцать восьмой. Никто из нас, кроме Шульгина, в нем не был. Но допустим. Ты дело, за которым ходил, сделал?

– Что заказали, то и принес.

Завернутая уже в гараже Новикова в кусок чистой ветоши и обмотанная для верности изолентой закладка Шульгина покоилась в кармане халата.

– Это хорошо. А что можешь сказать по обстановке в целом? Как лично ты ее воспринимаешь на текущий момент?

– Не хотел бы никого огорчать, но – хреново. Самое главное, я не сумел переместиться из тоннеля в намеченное место. А должен был. На этом и строился расчет. Из Лондона сюда, потом обратно, оттуда в Москву и сразу на «Призрак». Быстрее, чем враг успеет опомниться, даже если он держит реальность под контролем. Так на «Призрак» меня – не пустило. Элементарным образом. Словно в резину головой ткнулся. Я туда – меня обратно. С Замком, обеспечивающим операцию, я тоже связаться не смог. Ничего сверх этого добавить не имею. Вывод – дуггуры начали контригру. Москва у них под колпаком, и им потребовалось не более пятнадцати минут, чтобы бросить «группу быстрого реагирования» в точку моей высадки. Завидная оперативность. Враг сильнее, чем мы думали, и с тем, что я взял, выпускать меня не хочет.

– Смешно, – сказал Берестин. – Примитивно рассуждаешь. «Враг», как ты выразился, имел неограниченное время и неограниченные возможности, чтобы творить все, что в голову взбредет. Хоть от Рождества Христова. На равных с вами и агграми. Располагая, как я догадываюсь, силами, не уступающими вашим, а по степени беспринципности значительно превосходя. И вот именно в тридцать восьмом году псевдореальности ему взбрело в голову учинить вторжение! В разных точках Земли и по похожей схеме. Плюс внутри Сашкиного бреда. И настолько глупо все организовали, что простенький пулемет в руках поручика царской службы разнес в лохмотья невообразимое существо или летающую биоморфную тарелку. Не понимаю…

В голосе его прозвучали нотки, наводящие на размышление.

– Ребята, бросьте, – примиряюще поднял руки Левашов. – Выберемся – успеем потрепаться. Сейчас обстоит так. Время в Москве остановилось, секунда в секунду, как только я открыл окно для выхода. Пока Антон делал свое дело, Ненадо стрелял – шло, как положено. А тут бах, и точка! Ты, Леша, вышел уже в никуда… А я вовремя этого не заметил.

– Порожняк гонишь, – вспомнил Берестин жаргон своего детства. – Мы – в никуда, а Антон в тоннеле тепленький сидел, папироску курил, по-французски говорил…

– Потому что в тоннеле и портсигар в кармане. Локальная зона.

– Дальше…

– Могу предположить, что расстрелянная «медуза» несла в себе экипаж из пресловутых дуггуров, имеющих механизм если не самоликвидации, то самоконсервации. При ее взрыве от не предусмотренного бортовой защитой оружия (КПВ, стреляющего в упор, они и вправду могли не учесть) вся локальная зона вторжения отскочила на сколько-то секунд назад. Ихняя – хрен бы с ней. Но и наша тоже. Я не летчик-истребитель, не знаю, каким чудом сумел режим удержать. Вы меня до конца дней, что нам отпущены, должны кормить, поить, обувать и одевать…

– А если проще?

– Куда проще. Застряли бы вы там, и все. В самом лучшем случае сумели как-нибудь соединиться с тамошним Шульгиным и продолжить свое никчемное существование в безвыходной, тупиковой ветке. Скорее всего как тритоны в аквариуме или Антон в своей тюряге. В худшем – те ребята свою блокировку рано или поздно сняли бы, и вы – в их полном распоряжении. Языки, подопытные существа, генетический материал – это я не знаю. По своей специальности одно могу сказать – я пеленга на их мир не успел взять, а они на тот, где вы только что были, – имеют. И не могу утверждать, но сильно опасаюсь, что и включение «окна» могли зафиксировать. Что медуза? Десантная шлюпка в нашем понимании, или вертолет. А те, кто ее направлял, сидят на крейсере или авианосце, крестик на карте поставили, позицию неприятеля обозначили и готовят адекватный ответ. Нормально?

– Куда нормальнее, – согласился Антон. – Только какого черта вы вообще сюда поперлись? Обо всем было договорено, у меня своя задача, я ее хорошо спланировал. Делать вам нечего? Мне не верили?

– Подстраховать хотели, – вздохнул Левашов.

– Спасибо за доброе намерение. И что в итоге? Я бы, надеюсь, выскочил. Обходными путями, но как-нибудь. Тут на тебе! Очередной пробой из ранее скрытой реальности. Полная демаскировка, никчемная демонстрация агрессивности и технических возможностей. Ну, другой раз они прилетят на бронированной машине прямо к вам, сюда. Зенитно-ракетные комплексы вокруг дачи развернете? Неладно сделали, парни, совсем неладно.

Берестину и Левашову совершенно нечего было возразить. Сказать попросту, действительно заигрались. И втравила их в эту дурацкую ситуацию не кто иная, как Ирина. Что уж она себе вообразила, взревновав Андрея к его склонности принимать самостоятельные решения, ощутив невнятную угрозу своему семейному благополучию или получив неведомо откуда команду продолжить имманентную конфронтацию с форзейлем? Ответить на этот вопрос сейчас было некому.

– Пусть так, – сказал Берестин. Он перешел на другой уровень восприятия действительности. Как подобает настоящему полководцу. Да, фронт прорван, вражеские танковые клинья наматывают на гусеницы десятки километров оперативного простора. Товарищи Сталин и Жуков в подобном случае начинали искать крайних и ставить к стенке исполнителей своих же предыдущих приказов. Он сам в должности комфронта делал прямо противоположное. Спасал все, что можно спасти, изобретал тактические приемы, несовместимые с марксистско-ленинской военной наукой и неожиданные для командиров группы Центр, учеников обоих Мольтке, старшего и младшего, Шлиффена и Гинденбурга с Людендорфом. Прочее оставляя на потом.

– В данный момент кто-нибудь в состоянии доложить реальную обстановку? Фактическое положение сторон, соотношение сил и средств, направление предполагаемого главного удара? Сопли жевать будем в свободное время. После победы или в плену. Ты, Антон?

– Мне в любом случае нужно к Андрею и Шульгину на «Призрак». Пожалуй, не все потеряно. Если успею и Александр решится – того, что сейчас было, не случится…

– В той Москве – не случится, – согласился Левашов. – Иди, а мы через окошко понаблюдаем. Если картинка сменится, значит, у тебя получилось.

– А вы?

– Понятия не имею. Для нас вот этих, то, что случилось, несомненно, случилось. Безвариантно. Если для дуггуров – тоже и они взяли надежный пеленг, имеют возможность внедряться в параллели помимо тридцать восьмой, нас ждут неприятности. Но и мы не погулять вышли. Попробуем вообразить это компьютерной игрой.

– Двумя играми, – уточнил Берестин. – У тебя своя, у нас своя. Что дает нам лишний шанс.

– Какой шанс?

– Элементарный. Мне представляется, что Олег сумеет… Чуток отыграть назад в том, остановившемся времени. Ты уходишь в свой «ноль», а мы в своем вместо стрельбы ловим эту «медузу» «окном» и запираем… Ну, где-то запираем. Как в «Туманности Андромеды». Там – в баке с азотом. Мы можем – во временньм просвете между «ноль плюс» и «ноль минус»… После чего устроим клетку в Новой Зеландии пятьдесят шестого и допросим… Допросим с применением самых антигуманных средств, которые только придут нам на досуге в голову…

– Нет, парни, ваши фантазии с каждым днем приобретают… Превосходят мои самые смелые планы и расчеты… – Антон старался держаться не на исходном уровне восемьдесят четвертого года, просто на уровне взаимного соответствия.

– Нет, братец, не наши. Если хорошо помнишь, фантазий ни у кого из нас не имелось. Воронцов загорал на пляже и мечтал только о том, как из Северного пароходства перевестись на Черноморское. Ко мне в компанию, – сказал свое слово Левашов. – Ты к нему привязался со своими идеями. Он не сумел послать тебя по всем по трем. Потом – сам знаешь. И всегда тебе что-то от нас было нужно, нам от тебя – ничего. Спорить будешь?

– Зачем нам сейчас спорить? – Антон начал смягчать накал разговора. – Давайте сделаем, как наметили. Я пойду на «Призрак», постараюсь завершить нашу интересную встречу к общей пользе и удовольствию…

Повисла непонятная тишина. Для каждого из собеседников означающая нечто свое. Неизвестно, во что бы эта пауза вылилась, если бы не поднялась к ним Ирина. Берестин поднял руку ладонью вперед, пресекая возможные слова товарищей. Любое из них могло вызвать неконтролируемый поток ассоциаций с трудно предсказуемыми последствиями. Не для истории, бог с ней, с историей, для личных отношений.

Ирина, руки в карманах платья цвета хаки, остановилась на пороге. Глаза посверкивали слишком уж решительно. Могла бы всех троих собеседников-собутыльников поставить по команде «смирно». И наверняка подчинились бы. Куда им деваться?

– Поговорили? Я считаю – хватит. Вам только дай возможность, сутками будете трепаться, и никто никого ни в чем не убедит. По причине того, что каждый хочет выглядеть «альфой» и никто «омегой». Без рефери не обойтись. Рефери для вас я, поскольку все ваши понты, начиная с раннего палеолита, подразумевают наличие поблизости женщины. Которой нужно мамонта предъявить, в надежде на соответствующие выводы. А иначе – зачем по тундре бегать? Зайца в одиночку съел, и хватит…

Из троих присутствующих моральное право возразить ей имел только Левашов.

– Да кто же спорит, Ирок? Ты нам пожрать сготовила, из остатков мамонта? На чем тебе и спасибо. Коньяк тоже не сам собой в твоей пещере появился. Его же и монахи приемлют. Мы – тем более. А по делу чего-нибудь скажешь?

– Скажу. Я на Таорэре зачеты по обращению с блок-универсалом сдавала на три уровня выше своего. В расчете на возможные обстоятельства. Сейчас, похоже, случилась предусмотренная теорией накладка. Два одновременно включенных в одном режиме блока могут вызвать подобный парадокс. В земной математике ноль на ноль дает что?

– Умноженный – тоже ноль, деленный – бесконечную неопределенность, – машинально ответил Левашов.

– Я о том же. Вот Антон и устроил то самое. И никаких козней пришельцев здесь можно не усматривать. Так что, не мучая нас ожиданием неизвестно чего, ему и вправду пора отправляться.

– Так и сделаю.

– Да, – вдруг спохватилась Ирина, переходя из образа Валькирии в роль нормальной хозяйки дома, – завтракать будешь? Все готово.

– Спасибо. Без еды я и месяц могу обойтись. Что нужно, сказано, а вилкой зря махать… Захочу, с ребятами на яхте перекушу.

– Тогда – счастливого пути. Только портсигарчик положи вот сюда. – Она указала пальцем, куда именно. – Там он тебе не понадобится, а помешать может. Нам – наоборот.

Похоже, что Антон положил прибор на сервировочный столик с большой долей сожаления.

– Я бы тебе что еще посоветовала – снова переоденься в гараже в свои засранные шмотки, в таком виде и предстань. Для Сашки чрезвычайно убедительно получится… И не забывай о моем предупреждении!

…Когда Антон исчез, Берестин мрачно смотрел в свою рюмку, Левашов же, напротив, лучился радостью и смехом.

– Ох ты и молодец, Ирок! Ох и молодец. Такую сцену разыграла! Мейерхольд с Вахтанговым плачут. Станиславский тем более. Ладно, веди на завтрак. Можно и строем.

Ирина посмотрела на него очень пристально. Умела она делать такой взгляд в те еще времена, когда была просто подругой Новикова, ничем не проявив свою истинную сущность, а Олег каждый раз обмирал от вожделения, встречаясь в компаниях.

– Сцена, говоришь? На Юлию Борисову тяну? Уже хорошо. Значит, на завтрак, колонной по одному. Хорошо бы с песней, но на первый случай можно и так. А чтобы дальше недоразумений не возникало, вспомните слова любимого персонажа. «Командовать парадом буду я!» Отныне и до особого распоряжения.