Текст книги "Надежда"

Старт-ап

КАК НАМ ЗАВЕСТИ МОТОР КОВЧЕГА, КОТОРЫЙ МЫ БУДЕМ НАЗЫВАТЬ «ЛЕДРУСС». ДА И ЧТО ТАКОЕ МОТОР?

Кто бы мог подумать, что когда Поля идет в школу, в рюкзачке у девятилетней девочки пусковое устройство от «бомбы Всея Земли», и при желании она может все взорвать.

– А что разве Ледрусс не по принципу педальной машины работает? – спросил Марк Цукерберг.

– Нет, на этот раз нет. Но это не отменяет того, что все остальные разы на педальном приводе. Как там… исключения подтверждают правила? – ответила Надя.

ПРОЛИНА «ВЫВЕЛА» ИЗ «БРИКА» РАМОЧКИ С АМЕРИКАНСКИМИ ПЕРЗИДЕНТАМИ, ПИФИЯМИ, ФЕЯМИ И СТАЛА КЛИКАТЬ ДА-ДА–НЕТ-ДА.

«Ты хочешь, что бы замок полетел?» – спрашивает на сей раз Тедди Рузвельт.

«Да».

«Хочешь ли ты, чтобы сначала мы отвезли гибридных собак на Венеру, где их дом?»

«Да».

«Хочешь ли ты, чтобы потом ты полетели в Нью-Йорк?»

«Да!» «Да!» «Да!»

«Достаточно одного «да». Девочка, будьте скромней. А то как-то не патриотично. Я понимаю, что у вас в России проблемы в 2010 году. Мор. Но люди, которые вот так легко говорят «да-да-да», хочу в Нью-Йорк у нас, по понятным причинам уважения не вызывают. Человек, который не любит свою Родину, не любит ничего. Даже если ваша Родина – льдина, на которой нечего есть и которая тает, это ваша Родина. Окей?»

«Да», – последний раз нажала Полли. И подумала, отвяжись ты, (типа) черт красноречивый, а сами-то в Америку уехали от большой любви к Ирландии что ли? Где вас угнетали плохие помещики, и земля ни фига не родила.

Пусси метка

ПУССИ МЕТКА ПОЯВИЛАСЬ В НЕБЕ НАД МИДОМ В 23-59, 7 ЯНВАРЯ.

Как будто из «черного кирпича» вышло девять разноцветных пасамонтан.

Не над МИДом, а над арбатским порталом. То, что там еще и МИД, это просто совпадение. Портал был, и когда не было Земли. Просто вещество конденсировалось на него, и так образовалась Земля.

Это была небесная инициация Ля Пусси, которая в дальнейшем сопровождала все наши значимые дела. Небо нас приняло и заметило.

Похоже на северное сияние. Только не гармошка или карты Таро, раскинутые через все небо, как бывает зимой где-нибудь на Таймыре или над Мурманском. Девять цветных пятен, «голов», одетых в разноцветные фантомки, в порядке чередования цветов, как в радуге. Красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый. Но, поскольку цветов в радуге семь, а «голов» девять, было два синих оттенка. Собственно синий и цвет индиго. Что соответствовало фантомке цвета индиго Эвтерпы. И два оттенка голубых: собственно аутентичный голубой и бирюзовый. Бирюзовую фантомку как правило носила медсестра Аня. Но строгости у нас ни в символике, ни в именах не было.

«Капитанские дочки над пропастью во ржи и 1001 собака»

Пролетая над гнездом кукушки, как фанера над Парижем, и летя на заводном апельсине в страну унесенных ветром, сворачиваем направо и попадаем в Зомбиленд. Но не прямо сейчас.

Последние инструкции, которые мы даем друг дружке в стиле «ничего страшного не будет. Немножко умрете. Потом воскресим. Если получится. А если нет, судьба. По рву замка прошла трещина и все «дрогнуло». Мы не верили, что ковчег полетит. Но в трещину не надо было «верить» мы ее видели. В полет не надо было верить, мы летели. В то, что замок летающий, не надо было верить, это нам расскажут потом очарованные жители Бестужево. Были «Очарованные странники» и не менее очарованные зрители. И возможно очарованные наблюдатели ЦРУ, УОББЯ, которые смотрели на это через свои шпионские спутники, которых, помимо НЛО-Дырамы, на бестужевском небосклоне одновременно можно наблюдать 5 – 6. Самый милый – северо-корейский, с узкими иллюминаторами. А иногда – южно-корейский, потому что от него доносится музыка бессмертного «Ганнам стайл».

Была пауза. Как в «Весне священной» Стравинского. Перед заключительной вакханалией. Называется «Поцелуй земле». А потом стало «хорошо». «И было им хорошо!». Но не от суррогатного «драга», а жизнь стала… хорошей… веселой.

Видимо замок «свернулся» и влетел через Дыраму в мир иной.

Амок-гибернация от перемещения в тонкое тело.

И я проснулась уже в «амоке». Амок не название нового наркотического вещества. Это скорее психотехника. Кома наоборот, креативная кома.

Амок давал вот что: люди не теряли сознание, они переставали мучительно переживать время, ожидание. Тем более, что они не знают, когда конец пути. И подозревают, что к конечной точке прилетят их правнуки. Тонкотельный «амок» дает кайф. Основное тело – эндорфиновое, как обычно, но с легким серотониновым эффектом: грустинка-ностальджинка. Но не до рвоты и, главное, привыкания нет.

Мы пролетали особый мир – мир монад. Которых шестьдесят миллиардов по Рериху. Монады – как души, споры душ, так человек между воплощениями проживает 1000 лет. Все утрачивает телесность и субъектность. Мир принадлежит цистам, оболочками, космическим простейшим, инфузориям. Их сначала можно принять за инопланетную форму жизни. А потом понимаешь что они это мы. Они наши зерна, семена. Залетит самолет слишком высоко, а рядом с ним душа твоего соседа с соседнего кресла летит. «Смотри, Вася, вот тоже ты летишь!» Или жена: «Ну и страшный! Куда я смотрела. Туловища нет, ноги прямо от головы». Это похоже на «пузыри земли» или говорящие комочки, которые мне уже являлись, когда я испытала состояние «вечности» между двенадцатым и тринадцатым ударами кремлевских курантов на новый 2009-2010 год. Для любителей поговорить на темы философии, китайских болванчиков и индуистских бодисаттв, во что, разумеется, я, не то, что не верю, я отношусь к этим делам нормально, как современный человек к любым попыткам запудрить ему мозги. Если это не слишком навязчиво и пафосно. Как к тем двум часам, которые проводишь в кино или театре, или в интернете. Да интересно, да, обогатились. Ну и? Но интересно же! Тем более, когда видишь что это «правда». Какая-то странная, монстрозная, перевернутая, «через жо», но «правда». Ты не веришь в это, ты видишь это.

Стены лабиринта были, как пруд заросший ряской. Только круглый, он образовывал трубку, по который мы летели. Стенки трубки. «Римановский» пруд, пруд-бутылка. Диаметр был, надо думать, большой. Или замок уменьшился. Из ряски выскакивали и кричали что-то жалобное… «Воплотите нас снова». Но я на них высокомерно смотрела. Я – с миссией. Мне не с руки помогать ничтожным.

ВНУТРЕННИЙ КОСМОС.

Космос – это не то, что окружает землю и не вселенная. Это космос как переживание космоса. Проживание времени.

Первые данные о «внутреннем космосе» из воспоминаний космонавтов. «Был какой-то промежуток. Я не понимал где это. Это совпало с перегрузкой. Может у меня мозги поехали-поплыли вот так специфично?» Приборами, ЭЭГ не зарегистрировано, как, например, не зарегистрирован момент, когда человек влюбляется, или к нему приходит мысль. «Как озарение. Как голос. «Кто-то» сказал». Внутренний космос – это образ мыслей, состояние сознания. «А вам не кажется, что такой образ мысли дает, например, напиток Северное сияние? Это когда хирург после операции выпивает полстакана спирта и вслед за ним сразу шампанского. И тоже «как влюбляешься», и как «мысль приходит» и «человечки» могут быть. Мгновенно же всасывается», – говорил космонавту врач космодрома. «Вы хотите сказать, что мы в космос вообще не летали, а сидели на космодроме и пили спирт с шампанским?» «Ну, такого я хотел сказать…». «Хотели, хотели, по глазам вижу». «Ну, что отпираться, хотел. Только ты никому не говори».

И ВОТ Я СТАЛА ПРИХОДИТЬ В СОЗНАНИЕ.

И счастье закончилось.

Появились мысли типа: о чем мы думаем, когда ни о чем не думаем?

Откуда приходит интуитивное озарение.

Что мы представляем, когда говорят «бесконечность».

Что мы представляем, когда говорят 1000 триллионов.

Явно не то, что когда пьем спирт с шампанским.

КТО-ТО ПРИШЕЛ?

Но кто? Зеленые люди с гребнями, как ирокезы панк движения периода упадка. Так сказать, пламенеющая готика панка, маньеризм панка, декаданс панка. Они, как бодлеровские цветы зла, и были цветами зла.

Это похитители морские и небесные. Плавники, тельняшка с глубоким вырезом на спине для плавника. Жуть. И видно, как поблескивает чешуя между грудями в лучах заходящего третьего солнца или восходящей пятой луны.

«АШУРАПЕНКРАТЪЪЪЪ УУУ», – сказали космические панки. И если я не отвечу что-то подобное, меня съедят. Пытаюсь сказать это «АШУРПЕНКРАТЪЪЪ УУУ». Твердый знак и «У» получилось, «ашурпенкрат» нет. Все слиплось во рту. А если большие мухи восьмидесятикилограммовые вытеснили людей, и если я еще раз открою глаза, увижу – на меня смотрят фасеточные глаза и ротовой аппаратик – «кусалка», в сантиметре от моей нежной кожи. Нежной кожи подружки Мадонны.

О! Да это медсестра Аня. Муза Мельпомена. «Аня, превед».

«Превед, превед, медвед. Просыпаемся помаленьку и встаем. Графиня Надя Франкенштейн, вас ждут великие дела», – сказал Аня.

«Ждуд. Штуд. Сдут. Не поусяеся с виикими диами. Ждуд поусяеца, с веикими неа но есе не весер. Да же? Да же?», так я говорила первые пять минут, потом нормально.

Вокруг меня мои семь или восемь подруг и сестричка Полли.

Мы пошли исследовать пространство и размяться.

Отсеки трюма с разными видами собак и кошек. Отдельно. Сидят в клетках смирно. Преисполненные фатализма и дум о великой битве.

Трюм имеет форму круга, разделенного на секторы. Как секторная диаграмма. Все просыпались и были радостные и неловкие как аватары после ванны, где их «доводили» до кондиции. Пушок их гонял по трюму.

Он не злой, он просто хотел есть.

Много моторов, винтов, отсеков, вентилей, сигнальных ламп и указателей типа «машинное отделение», «хранилище радиоактивного полония», ракеты. Странная надпись на латинице, но вроде речь идет о «русском предмете». B.OT.I.N.O.K.

Ботинок?! Может это и есть та бомба Всея Земли, которой все уши одно время прожужжали, ища компромат на Титира Стругацкого. Но если бомба «ботинок», то это хрущевская бомба. Деньги Титя делал, но бомбу вряд ли. Ботинок 600-го размера с лазерной пушкой и на воздушной подушке. Или тоже какой-то «глонас» или «фобос-грунт». Моэет даже не ботинок собственно, а е-Ботинок. Станут выдвигать, не выдвинется, «заест» «шестеренку», «выдвигалку», и послышится «Ё-е-е-е…». Или «Ах ху-ху, ах ху-ху» – вариант вальса. Или на более позднем этапе, «пиналка» сломается. И тогда послышится…

Дама с крокодилом. Дама заснула, а крокодил нет, и кусается. Набросился на нас. Так быстро передвигается. Потому крокодилы остались, что не замерзли, в отличие от динозавров (не всех), и пережили ядерную зиму 65 млрд. лет назад.

Все нереально и перепутано. Высота и ширина. Все как в зеркале комнаты смеха или лабиринта, в котором отражается… такса. И такса Монморанси похожа на чудовище. Мы идем по сектору зверей, а звери странные, на стеллажах стоят тыквы с вырезами для рта и, глаз в них горят свечи. Пошли посмотреть, как долетели жирафы. Но не дошли. Нас заболтали собаки.

«Когда модуль наш прилетит?»

«Какой модуль?»

«Где Маша Бу. Она нас обещала отправить на собачью планету».

«Вот у Маши и спросите. Отстань пока, нам надо отсюда выбраться, – сказала я занудной болонке. – Ты не думай, мы вас не бросим на произвол судьбы, просто нам нужно в себя прийти. И покушать. Вот Пушок голубей, кажется, кушает». Мы стали его звать не П*ц, а Пушок. Так политкорректнее, а то дети… женщины… цветы (могут увять).

ЯЗЫК ZУГУМАНО

Звери и люди, русские и не русские понимают друг друга, потому что говорят на одном языке «zу-гумано». Каждый, если постарается, сможет открыть знание этого языка в себе. И это не сводится к тому, чтобы делать звериные рожи, шипеть или рычать, чавкать или «шавкать».

Или, например, добрые рожи, как у кошек, и мурлыкать. Это сложная система и примерно из пяти тысяч символов, ничуть не беднее обычного языка. Zу-гумано типа беззвучной речи, посыл. То, что можно прочитать как комикс: летящие в пространстве буквы рисунки значки. Как египетские иероглифы типа «уточка на яичках сидит». Это значит, «песец идет и скоро придет. Он уже за углом пирамиды майя».

ПУШОК – ЛОГОСНАЯ СОБАКА. КАК БЫ ГОВОРЯЩАЯ, НО КАК-ТО ПО-ДРУГОМУ. СКОРЕЕ, ПИШУЩАЯ ПАСТЬЮ.

Кричу: «Пушок, Пушок, хорошая собака!» Вдруг он неадекватный стал за время полета. Надо задобрить.

Умная морда, сначала зарычал стандартно, как собака, «р-р-р».

Потом, смотрю, именно, смотрю и вижу, изо рта мягкий знак вылетает! Как в комиксах, реденькое облачко. Не много, штук пять-шесть мягких знаков. Демонстрирует возможности.

«Ь-ь-ь-ь», – это значит жестко постелили, но мягко спать. И Довольная собачья морда.

«Ъ-ъ-ъ-ъ», – вылетают изо рта. Это значит, мягко постелили, но жестко спать. И прилагается недовольная собачья морда.

Когда впервые собака сказала «Ь-ь-ь-ь-ь», зародилась вежливость. И политкорректность.

Я попробовала сама «выделить» мягкие знаки. И выделились. Облачко мягких знаков «залетало» как облачко сигаретного дыма. Или как пар изо рта на морозе. Собачка поняла. Что с ней хотят дружить. На ее грубость отвечают по-христиански. Щеку не подставляют, но мягкие знаки выделяют.

Дотянулась до колена, встав на какой-то… «распредвал». И погладила ему колено. Ну очень интересно. Надо бы придумать уменьшитель для собак. Луч или травку.

МОРОЖЕНОЕ ХЛАДОКОМБИНАТА 1962 ГОДА.

Мата Хари исследует объект и находит мороженое и приглашает всех на дегустацию. Практически вин, можно было предположить, – забродило же… Но нет, старое вино… не ржавеет… или это… про лубовъ…

И «они ели морожено вечно!» Тоже наказание. Не вечно, но поняли слова «как раньше было». До сих пор мы не знали что такое мороженое! Оно пролежало 50 лет. Это не Мороженое Пломбир Два. Это Мороженое Пломбир 1962 г производство Москва, Филевский хладокомбинат. «Блин!» И по нашим щекам катились ностальгические слезы. Есть! Правда есть! Есть в мире какие-то устои. То, что не меняется никогда. Это старое московское мороженое. Сталинской закваски! Или все же уже Хрущевской… Мы сначала ели моложеное, потом «пили» его. Этот бело-розовый сироп на грани брожения. Мы ели мороженое не потому, что так сильно хотели есть мороженое. Мы не могли выбраться из трюма. Ужас дверь не раздвигается, нет электричества, темнота. Рычагом раздвинуть створки дверей. Рельс отодрала от пола. Сила появилась! Не помогает.

Потом нас все-таки спасли мужчины. Которые, как ни странно, еще «были». «Есть». Хотя многие говорят обратное. Выдают желаемое за действительное.

МЕСТО. НЕ ПЕРЕД ЦАРСКИМ ДВОРЦОМ В ФИВАХ, А КИШКА, ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО, ДИПЛОДОКА.

Мы где, в сигмовидной кишке? Возможно, судя по слизистой. Но кто-то кому-то сделал клизму. Потому что чисто. Как тоннель маленького метро (для собак). Высота метра полтора. Мэрилин даже не наклоняла голову. И стояла, так, как стояло ее предыдущее воплощение при съемке знаменитого фото с вентилятором и платьем.

Стенки нашего убежища задвигались. И мы скоро увидели свет в конце тоннеля.

Наше время.

ИЗ ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЙ РЕЧИ НАДИ ТОЛОКОННИКОВОЙ В СУДЕ.

Слушайте нас. Нас, а не Аркадия Мамонтова о нас. Не искажайте и не перевирайте все, нами сказанное, и позволяйте нам вступить в диалог, в контакт со страной, которая, в том числе, и наша, а не только Путина и патриарха. Я, как Солженицын, верю в то, что слово в итоге разрушит бетон. Солженицын писал: «Значит, слово – искренней бетона? Значит, слово – не пустяк? Так тронутся в рост благородные люди, и слово их разрушит бетон».

Интермедия. Играет спокойная музыка. Пока не духовой кладбищенский оркестр. Хотя музыка такая, как на кладбище: «пам-пам-парам, пам-пара-ра-рам», что-то напоминает? Нет? И мне нет. Нет, и не музыку из кинофильма «Доктор Живаго». И не «Танго в Париже». Да, чуть не забыл, и не «Куда уходит время» из «Касабланки». А, напоминает, это похоронный марш Шопена. Третья часть из «второй», перед полетом душ над крестами «четвертой».

ПЕРВОЕ ПРИМЕЧАНИЕ ОТ СОСТАВИТЕЛЯ.

В смысле, что касается Аркадия Мамонтова. Человек он, безусловно, очень уважаемый, талантливый и, почти гениальный. Надя сформировалась под влиянием его великих трудов по русской журналистике. Его портретами был увешен наш туалет. А не постерами Мадонны или Бритни Спирс. Я всегда мечтал, что вот раздастся звонок, я скажу: «Алоха». Мне скажут: «Алоха. Вам звонят из программы Аркадия Мамонтова. Мы вас хотим пригласить на запись передачи про нашу жизнь. Нам сказали, что вы доктор». Я не стал говорить: «Я не доктор, я не доктор, я ворон здешний». Да доктор, а что? Доктор, но им не нужны, наверное, детские врачи, сердечные врачи или пластические хирурги, и Викторы Франкенштерны наших дней и прочие Призраки оперы. Им нужны другие врачи. Я стал оправдываться. Я слабый и всегда оправдываюсь. «Я сожалею, что я не врач-проктолог. Но нельзя быть космонавтом, дипломатом, шахтером, летчиком и журналистом одновременно. У Шивы много рук у человека одна жизнь. У Шивы много рук, но у бабы яги много, – это руки слуги».

Проктолог – это такая специальность заниматься кишкой. Стоматолог тоже вызывает инфернальный страх. Но вдумайтесь, чем занимается проктолог. Каждый день. А чем занимается…

ВТОРОЕ ПРИМЕЧАНИЕ ОТ СОСТАВИТЕЛЯ: «О ПОЛЬЗЕ МОБИЛЬНЫХ ТЕЛЕФОНОВ».

О пользе телефонов. Телефон может и не нужен. Опухоли головного мозга вызывает и все такое прочее. В 2000 году я писал заказные статьи против мобильных компаний. Шутка юмора, мне их пытались заказать за деньги, но я был стойкий оловянный солдатик, стоял на страже прогресса, и стоял бы грудью, если бы она у меня была, всеми тремя размерами, или пятью. Что после десяти лет использования, они вызывают опухоли мозга. Притом, что тогда мобильники не использовались широко и двух лет. Как статистика, которая связывает с раком легких курение. Каждый миллион минут разговора вызывает в популяции одну астроцитому или глиому правой височной доли головного мозга. Височной справа, думал я, потому что мобильник чаще держат правой рукой у правого уха. И только в 5 процентах в левой доле. Что соответствует примерно распространению левшей. Разница в процентах (левшей больше чем 5 процентов) обусловлено тем, что часть пользователей держат мобильник не в руке, а ноге. Или в хоботе.

С другой стороны, я не любитель общения. Оно от лукавого. Если тебе есть что предложить, тебя сами найдут, а если нет, суета-с. Если мобильный телефон по настоящему понадобится хоть раз в жизни. Я поставлю ему (телефону) памятник. Вот этот тот случай, когда он понадобился. О том, что в театре просят выключать мобильники. Но что такое театр. Разве мы сейчас не в театре? В кино D7! Надо принять за правило, перед входом в кабинет начальника поместить табличку: «Перед тем как вас съели, проверьте, что у вас мобильник заряжен и включен». Чтобы в случае чего хоть ваши останки можно было добыть из заднего прохода. Романтично? Романтично. Смешно? Не очень, если тут душа нет или ванной. Чтобы на тебя полилось, и был полноценный повод сказать «тепленькая пошла». Или люка, чтобы провалиться. Или торта, чтобы в лицо «прилететь».

МЫ ПРЕДПРИНЯЛИ КРУГОСВЕТНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ОТ СЛЕПОЙ КИШКИ ДИПЛОДОЧИХИ К СИГМОВИДНОЙ. ТО ЕСТЬ ПРОШЛИ ПО ВСЕЙ ДЛИНЕ ТОЛСТОЙ КИШКИ. ЧЕРЕЗ ВОСХОДЯЩУЮ, ОБОДОЧНУЮ, СПУСТИЛИСЬ В ОБЛАСТЬ ТАЗА ПО НИСХОДЯЩЕМУ ОТДЕЛУ КИШКИ (PART DISCENDENS). Примерно так мы должны были бы написать в пусси-твиттере, чтобы быть интересны паблике.

И вдруг случилось «Чу». Не «чу, весна, и грачи прилетели». Не «чу, мертвые воскресли к Страшному суду». Не «чу, часы обратно пошли». Магия времени по Медведеву сработала. А это хорошо! Или плохо! Без разницы. Приятное «чу» заключалось в следующем: зазвонил Надин мобильник. Она его включила и батарейка видимо отогрелась.

«Алоха (мы говорим «алоха», потому мы же немного… чучмеки, относительно цивилизованного мира, и порой охотно поигрываем в эти игры «униженных и оскорбленных»). Это Андрэй? А, кто? Надя. Это Ипполит бэ-бэ-бэсп-п-покоит. Нет времени. Я звоню просто, чтобы услышать, где вы, откуда звук телефона. Пройдите по направлению… вы видите, тоннель, он делает поворот, а там стенки… слизистая более гладкая. Надо идти дальше. Где слизистая становится гладкая, это прямая кишка. Выход от вас в десяти метрах не больше. Встали, пошли».

В такие минуты понимаешь, что такое свет в конце тоннеля.

МЫ ВЫШЛИ ЧЕРЕЗ АНУС И ОКАЗАЛИСЬ В ТРУБЕ ДИНОЗАВРОВ.

Драконы шли по кругу, как заключенные на картине Ван-Гога. И вращали карусельного вида генератор. Видимо, генератор. Или другое слово. Много слов: Офигезатор Пробирающий и Пробивающий До Сути Вещей, До Мозга Костей, И До Сердца Земли Матери Через Иллюзорную Корку Бытия До Сути Вещей. Такое «сложное» ощущение было. Такие серьезные были у драконов лица-морды-рожи. С «миссией».

Настя, которая Филипповна, побежала поискать выход, посмотреть, что да как. Прибежала обратно и говорит:

– Там начальник! Дракон злой и огнем дышит».

Вот так и настоящей жизни могло быть: «Дыхни», – гаишница бы попросила. А он ей не перегаром, а огнем, жаром бы обдал, как «огнемет», и ресницы опалил.

Язык большой, крылья не видно, но могут быть сложены за спиной, голова одна, это упрощает дело.

– Закусывать надо или что-то серьезней? – Марк сказал это, и поправил цветок папоротника за ухом. На самом деле, наверное, непереваренную китайскую спагеттину, зеленую.

– В смысле, надо бояться или это кино? – сказала Надя.

Наше время.

ИЗ ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЙ РЕЧИ МАРИИ АЛЕХИНОЙ В СУДЕ.

Этот процесс показателен и красноречив. Не раз еще власть будет краснеть за него и стыдиться. Каждый его этап – квинтэссенция беспредела.

Как вышло, что наше выступление, будучи изначально небольшим, и несколько нелепым актом, разрослось до огромной беды? Очевидно, что в здоровом обществе такое невозможно. Что Россия как государство давно напоминает насквозь больной организм. И эта болезнь взрывается с резонансом, когда задеваешь назревшие нарывы. Эта болезнь сначала долго публично замалчивается, но позже всегда находится разрешениечерез разговор. Смотрите: вот она форма разговора, на которую способна наша власть! Этот суд – не просто злая гротескная маска, это лицо разговора с человеком в нашей стране.

На общественном уровне для разговора о проблеме часто нужна ситуация – импульс. И интересно, что наша ситуация уже изначально деперсонифицирована. Потому что, говоря о Путине, мы имеем ввиду, прежде всего, не Владимира Владимировича Путина, но мы имеем ввиду Путина, как систему, созданную им самим. Вертикаль власти, где все управление осуществляется практически вручную. И в этой вертикали не учитывается, совершенно не учитывается мнение масс. И, что больше всего меня волнует, не учитывается мнение молодых поколений. Мы считаем, что неэффективность этого управления, она проявляется практически во всем.