Текст книги "Евгений Евтушенко и Белла Ахмадулина. Одна таинственная страсть…"

«Никогда не преувеличивала своих способностей. Всегда в них сомневалась. Всегда. Всегда. Всегда. У меня есть в другом стихотворении: „Мне так хотелось быть… как все“. Совершенно похожей. Одинаковой с другими. Это абсолютнейшая правда, что я себя ниже других ценю. Но, по-моему, я вам голову заморочила».

(Белла Ахмадулина)

Постепенно ситуация в школе выправлялась. Родители, потерявшие уже было надежду на достойную карьеру для дочери, вновь воспряли духом. Белла была все такой же замкнутой и отстраненной, как и раньше, но у нее вдруг проявились явные гуманитарные способности, ее стали хвалить учителя литературы и русского языка и даже отправлять на различные конкурсы. Белла всегда очень много читала. Любимой ее книгой была американский роман Гарриет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома». Угнетенное положение негров в далекой Америке так впечатлило девочку, что она написала цикл стихов на эту тему. Некоторые из них, по ее словам, были просто ужасны, а некоторые «чудовищны». Впрочем, поэтесса всегда отличалась самокритичностью. На самом деле стихи эти были чрезвычайно хороши для школьницы. Они настолько понравились всем, что Белла даже отважилась послать их в журнал «Пионерская правда» и очень скоро они были опубликованы. Спустя некоторое время Белле пришло письмо от неизвестной ей женщины, которая писала о том, как ей понравилось творчество Беллы, но… Стихи ее показались женщине слишком мрачными, грустными и оторванными от реальности. Автор стихов явно писала о том, что было ей не знакомо.

Слева направо: Римма Казакова, Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина, Роберт Рождественский. 1960-е гг.

 
Все остальное ждет нас впереди.
Да будем мы к своим друзьям пристрастны!
Да будем думать, что они прекрасны!
Терять их страшно, бог не приведи.
 

(Белла Ахмадулина)

«То был очень грустный рассказ девочки о вещах, которые она пережить пока не могла. Белочка писала о любви, о мужчинах. Никакого детства. Это выглядело странно. И еще для меня стало ясно, что она и тогда не была очень счастливым человеком».

(Зоя Богуславская)

Незнакомка хвалила девочку за неравнодушие к чужим проблемам, но советовала обратить внимание на горести тех, кто рядом, и писать о том, что ей знакомо. Впечатлительная Белла очень близко к сердцу восприняла этот совет и больше не писала о вещах далеких и ей незнакомых. Она вообще больше ни в какие журналы не посылала своих стихов, но писать их все-таки не перестала.

«Вечные изгои человечества: негр, поэт, собака, да? Те, кто наиболее беззащитен. А так как в детстве я не раз перечитывала „Хижину дяди Тома“, то в пылкой убежденности, что нельзя никого обижать, отправила в „Пионерскую правду“ стихотворение, заступаясь за негров. Я даже помню фамилию редактора, которая мне ответила. Смирнова. Она написала изумительное письмо: „Девочка, я чувствую, ты очень добрая. Но оглянись вокруг и увидишь, что жалеть можно не только негров“. Мы потом встретились. Я была уже весьма и весьма взрослая. Вспоминали эту переписку и так смеялись! Но она написала правильно: „Оглянись вокруг“. Жалеть-то следует всех».

(Белла Ахмадулина)

Очень скоро она записалась сначала в один литературный кружок, затем во второй, затем в театральную студию. Там она обрела своих самых первых и самых верных друзей, ее стихи оценили по достоинству, а странную, немного вычурную манеру выступлений больше не высмеивали. Даже наоборот. Мало знавшим поэтессу людям такая манера выступлений могла показаться чересчур артистичной, но близким людям было известно, что это и есть естественная Белла Ахмадулина. Чуть замедленные, плавные ее движения, блуждающий мимо лиц взгляд и трагичный тон. На театральной сцене все то, что мешало Белле в жизни, стало ей помогать.

Беда пришла, откуда не ждали. В тот день Белла получила пару пятерок в школе, а потом еще и руководитель театральной студии похвалил игру девушки. Домой она возвращалась, погрузившись в счастливые переживания этого дня. Она настолько была погружена в свои мысли, что не заметила стоявшую возле подъезда ее дома домработницу. Лишь приблизившись вплотную, она заметила ее. Женщина стояла перед буро-красной лужей, а чуть поодаль лежало бездыханное тело пуделя Беллы. Смерть любимой собаки подкосила ее. Это был не просто пес, это был ее главный и единственный друг, единственное по-настоящему близкое и родное существо, которое вдруг самым страшным и глупым образом почему-то перестало существовать. Все это… лишало желания жить дальше, лишало всяких надежд. Даже стихи писать больше не хотелось, и в школу ходить, и в студию… Ведь в тот день, когда у нее все так хорошо получалось, умерло ее самое любимое существо. Как будто бы несчастный пудель заплатил своей жизнью за ее удачу. Такого успеха девушка точно не хотела.

Все глубже погружаясь в подобные мрачные мысли, девушка потихоньку теряла всякую волю к жизни. Учеба закончилась, и теперь она даже из дома выходила неохотно. Родители начали всерьез беспокоиться о душевном здоровье девочки, и пошли на неожиданный шаг.

Мария Михайловна Шкапская (1891–1952) – русская поэтесса и журналистка

Однажды в стенах их квартиры раздался телефонный звонок. По большей части этот громоздкий черный аппарат молчал. Телефоны тогда были далеко не у всех, так что звонить особенно было некому. Белле же и вовсе никогда никто не звонил, поэтому девушка не на шутку удивилась, когда кто-то из соседей по коммунальной квартире подозвал ее «к аппарату».

На другом конце провода оказалась Мария Шкапская, известный литератор.

– Добрый день, Белла. Я прочитала твои стихи в «Октябре», они совершенно волшебные…

Этот разговор продолжался не так уж долго. Женщина рассказала Белле о том, что та пишет прекрасные стихи и, при упорной работе, ее, несомненно, ждет большое будущее, и так далее и тому подобное. Плавно разговор перешел на тему домашних питомцев, и, когда Белла уже готова была заплакать, вспомнив любимую собаку, Мария невзначай упомянула о том, что, кроме творчества, также заведует питомником для собак. Причем содержатся в нем в основном пудели…

Естественно, уже на следующий день у девушки появился новый питомец, а заодно желание жить.

Иногда она все так же прогуливала школу, предпочитая урокам прогулки в одиночестве. В те годы шло активное строительство сталинских высоток, одну из которых возводили аккурат напротив дома, в котором жила поэтесса. Частенько Белла забиралась на открытый чердак своего дома и часами наблюдала за тем, как идет строительство гигантского дома.

Учителя теперь на прогулы смотрели сквозь пальцы. Из самой отсталой ученица Ахмадулина превратилась в звезду школы и победительницу олимпиад. Уже ближе к концу десятого класса оказалось, что Белла имеет все шансы на то, чтобы получить серебряную медаль. Естественно, для школы это было принципиально важно. От количества медалистов зависело очень многое, в том числе и премии. Именно поэтому учителя, девять долгих лет истязавшие школьников плохими отметками, каким-то чудесным образом стали делать поблажки. А перед экзаменом по математике Беллу даже специально посадили рядом с девочкой, идущей на золотую медаль. Одноклассница честно помогла Белле с решением пары особенно трудных задач, но Белла так переживала, что допустила несколько грамматических ошибок в ответах. Небывалое для нее дело, так как Ахмадулина с детства отличалась врожденной грамотностью. Обиднее всего было то, что из-за ее внешней холодности и отстраненности никто не заметил переживаний девушки. Внешне она выглядела совершенно спокойной и собранной, поэтому никто и не переживал за качество работы. В конечном счете медаль она все-таки не получила, чем бесконечно расстроила родителей.

Видя явный гуманитарный талант, родители Беллы мечтали о том, как их дочь поступит в университет на факультет журналистики. Девушку же пугали величественные стены университета, да и шум, который буквально обрушивался в саду при МГУ, ее пугал. Она никогда не чувствовала в себе журналистского дарования, ей хотелось писать, а не общаться с людьми. Страх перед людьми плохо вязался с журналистикой в сознании девушки. Тем не менее перечить родителям она не решилась. В 1955 году она стала активно готовиться к вступительным испытаниям в университете, а заодно каким-то самым случайным в мире образом оказалась в литературном кружке, который вел Евгений Винокуров, приятель Евтушенко. Здесь, в этом кружке, Белле очень нравилось. Здесь никто не смеялся над ее странной, чересчур вычурной манерой речи, угловатыми и пугливыми манерами, более того, всем здесь это нравилось. Ее образ как нельзя лучше подходил тем стихам, которые она сочиняла. Еще пару лет назад интимная лирика, которую писала Белла, была никому не нужна. Более того, писать такие стихи было даже опасно, но после смерти Иосифа Сталина маятник качнулся в другую сторону. Лирическая поэзия вновь вошла в моду, и Ахмадулина неожиданно сделалась модной и современной. Совершенно случайно.

Вступительные экзамены в МГУ Белла благополучно провалила. На устном экзамене ее спросили, кто является главным редактором газеты «Правда» и о чем там обычно пишут. Для абитуриента факультета журналистики это был самый простой вопрос из всех возможных. Работать в «Правде» мечтал каждый уважающий себя журналист и, конечно, знал хотя бы примерное ее содержание. Белла с привычной ей отстраненной холодностью ответила, что совершенно не представляет, кто главный редактор этой газеты, так как никогда ее не читала. Холодность, как это часто случалось с Беллой, приняли за равнодушие и поставили самый низкий балл из возможных. Абитуриент имел право не знать чего-то, но он обязан был хотеть поступить в университет и продемонстрировать это желание комиссии.

Когда Белла пришла после вступительных экзаменов домой, разочарованию родителей не было предела. Столько усилий, потраченных на подготовку к экзаменам, пошло насмарку, столько сил и нервов! И вот их дочь, которая претендовала на медаль и имела прекрасные перспективы, лишилась всякого будущего… Настоящая трагедия, но только не для Беллы. Ведь она как раз не хотела поступать на этот факультет, просто следовала совету родителей. Спустя пару недель после экзаменов Белла привычно отправилась на заседание литературного кружка, который вел Евгений Винокуров. Родители не поняли, зачем ей это теперь нужно, ведь экзамены-то уже провалены, но девушке нужны были эти литературные кружки вовсе не из-за открывающихся перспектив, просто здесь она могла себе позволить быть самой собой. И это не смешило окружающих, не вызывало осуждения. Сталин уже умер, и в стране витали пока еще робкие всполохи свободы. В моду входило все необычное, и Белла неожиданно стала не странной, а необыкновенной, нужной и самой лучшей. В литературном кружке при журнале «Октябрь» это чувствовалось острее всего. Именно здесь впервые нашлись люди, которые поверили в нее.

 
Вся наша роль – моя лишь роль.
Я проиграла в ней жестоко.
Вся наша боль – моя лишь боль.
А сколько боли, сколько, сколько!
 

(Белла Ахмадулина)

Не без помощи друзей родителей Беллу удалось пристроить в газету Метростроя. Здесь в ее должностные обязанности входило написание небольших репортажей в качестве внештатного корреспондента. Небольшая редакция газеты, наполненная странными и необыкновенными людьми, сразу понравилась Белле. Правда, задания, которые ей давали, не всегда оказывались ей под силу. Юную и робкую девушку категорически не хотели воспринимать всерьез. Иногда это даже помогало, но чаще все-таки грозило дополнительными трудностями в работе.

Однажды Беллу послали в ресторан «Прага», который тогда ремонтировали метростроевцы. Это был первый настоящий репортаж Беллы, и девушка совершенно не представляла, какие вопросы ей нужно задавать. Она с детским любопытством и непосредственностью хотела было куда-то пройти, но ее остановили, сказав, что там электричество.

– А как связаны метро и электричество? – оторопело поинтересовалась она, чем вызвала новый взрыв снисходительного хохота у рабочих. Белла обернулась на того, кто первым засмеялся, и ударилась о какую-то железную трубу. Буквально за одно мгновение все ее лицо было залито кровью. Рабочие, только что смеявшиеся над наивностью девушки, тут же переполошились и забегали вокруг нее. Кто-то стал звонить начальству, кто-то сразу в поликлинику, кто-то начал успокаивать расплакавшуюся от собственной неуклюжести Беллу… Перепачканное кровью платье ей велели заменить на новую форму метростроевцев, в которой и отправили в поликлинику. Впоследствии Белла Ахатовна вспоминала о том, какое невероятное чувство гордости и собственной значимости охватило ее, когда она ехала в этой форме метростроевца в поликлинику. Небольшой шрам над левой бровью стал совершенно незначительной платой за это неповторимое ощущение.

«Эти ремесленники надо мной хохотали, потому что они меня всерьез не воспринимали. Я говорила, что я корреспондент газеты „Метростроевец“, а они надо мной хохотали, мальчишки, мальчишки. Они презирали какую-то непонятную девицу».

(Белла Ахмадулина)

Когда в редакции узнали о случившемся, Белле дали неделю выходных и впредь аккуратнее выбирали для нее места для проведения репортажей. Таких случаев поначалу было немало, не все они, конечно, заканчивались поликлиникой и шрамами, но часто Белла все-таки попадала впросак. Спасало ее невероятно легкое перо. За умение быстро и со вкусом писать небольшие заметки ее стало ценить начальство. Она все так же продолжала посещать литературный кружок Евгения Винокурова и совершенствовалась в поэзии. Она твердо решила поступить в Литературный институт, а туда не брали без положительной характеристики с места работы и рекомендации маститого литератора.

Если с первым пунктом Бела кое-как справилась, то вот про рекомендацию она даже не задумывалась. Летом она две недели провела в живописных местах Подмосковья, и вернулась оттуда с несколькими тетрадями стихов. Одно из них так понравилось Винокурову, что тот взялся его опубликовать в поэтической рубрике журнала «Октябрь». Трогательное и наивное стихотворение «Черный ручей» восприняли благосклонно, и вслед за первой публикацией последовала вторая.

«…напечатали два или три каких-то кошмарных стихотворения. Я даже получила огромный гонорар. В журнале „Октябрь“ заплатили 70 рублей, огромные деньги. Мать спрашивает:

– И что ты собираешься делать с этими деньгами?

Я говорю:

– Я собираюсь купить себе собаку.

Она:

– Очень хорошо.

Что и стало впоследствии другой трагедией. Но собаку я купила немедленно. И все ее помнили, все знали, кто меня знал».

(Белла Ахмадулина)

Евгений Михайлович Винокуров (1925–1993) – русский советский поэт. Лауреат Государственной премии СССР (1987)

А еще через какое-то время Белла подала документы в Литературный институт, и ее стихи, поданные для прохождения творческого конкурса, отправили на рецензию. Через пару недель на адрес, по которому тогда жила Белла, пришло письмо.

«Милая Изабелла Ахмадулина!

Пишу Вам под впечатлением Ваших стихов, присланных мне на отзыв Лит. институтом. Я совершенно потрясен огромной чистотой Вашей души, которая объясняется не только Вашей юностью, но и могучим, совершенно мужским дарованием, пронизанным женственностью и даже детскостью, остротой ума и яркостью поэтического, да и просто человеческого чувства!

Как это Вам сохранить на будущее? Хватит ли у Вас воли не споткнуться о быт? Женщине-поэту сложнее, чем поэту-мужчине… Как бы там ни было, что бы в Вашей жизни ни произошло, помните, что у вас дарование с чертами гениальности, и не жертвуйте им никому и ничему!

До свидания, чудесное Вы существо, будьте радостны и счастливы, а если и случится какая беда – поэт от этого становится только чище и выше.

Илья Сельвинский

23.03.55»

В том году Белла Ахмадулина стала студенткой первого курса Литературного института. Чуть ли не в первый день учебы она сдружилась с девушкой по имени Юнна Мориц. Какое-то время девушки были неразлучными подругами, которые всюду, на любом семинаре или лекции появлялись вместе. Рядом с красивой девушкой всегда есть некрасивая подруга. Довольно красивая Юнна неожиданно для себя оказалась в положении некрасивой приятельницы, которую никто не замечал рядом с Беллой. Такое положение вряд ли может кому-то понравиться, поэтому вскоре между девушками словно черная кошка пробежала. Причина, кажется, политическая, их ссоры так и осталась неизвестной, но уже на втором курсе Юнна и Белла старались избегать общения. Юнна впоследствии позволяла себе массу критики в адрес Беллы, а Ахмадулина предпочитала не распространяться о причинах этой неприязни.

«Белла была настоящая. Добрая, предупредительная. Полная противоположность агрессивной Юнне. Мориц считалась подругой Беллы, но на самом деле никогда ею не являлась. Всегда ту недолюбливала. Ей все в Белле не нравилось: и как одевается, и то, что красивая. Знаете, Юнне даже не удавалось скрыть гнев в своих глазах. Она завидовала Белле и как женщина, и как поэт. Очень враждебно относилась. Она и сейчас такая».

(Евгений Евтушенко)

Владимир Войнович, будущий автор «Необычайных приключений солдата Чонкина», а тогда просто строительный рабочий, однажды случайно оказавшийся в роли слушателя на каком-то литературном семинаре, стал посещать чуть ли не все семинары, на которые ходила Ахмадулина. Писатель признавался, что ему просто нравилось наблюдать за ней, а уж что там говорил преподаватель, его мало интересовало. Чуть позже Владимир Войнович и Белла Ахмадулина стали друзьями и общались вплоть до самого конца жизни Беллы, ну а тогда Войнович предпочитал лишь быть сторонним наблюдателем.

На тот же семинар ходил и Андрей Вознесенский, с которым Белла сразу подружилась. Андрей влюбился в поэтессу, но никакого продолжения у этой влюбленности быть не могло. Белла очень скоро вышла замуж, и молодому человеку не оставалось ничего, кроме как остаться в роли верного лучшего друга.

Евгений Евтушенко и Андрей Вознесенский. 1980 г.

 
Хотел бы я спросить Андрюшу,
а помнит ли сегодня он,
как мы с ним жили душа в душу
под звуки собственных имен.
 

(Евгений Евтушенко)

Глава 5
Начало

На дворе был уже поздний вечер, а споры в небольшой комнате литературного кружка все продолжались. Все уже позабыли о чтении стихов. В самом разгаре были жаркие политические споры, в которых самое активное участие принимали невесть каким образом оказавшийся здесь студент Литературного института Евгений Евтушенко и смелая девушка по имени Юнна Мориц. Все остальные предпочитали слушать. Во-первых, все слишком привыкли к тому, что иметь свое мнение опасно для здоровья, а во-вторых, тема спора не очень-то волновала большинство присутствующих. Говорили о революции, а это тема вечная и давно избитая. Большинство присутствующих предпочитало налегать на спиртное и нехитрую закуску, выставленные на стол.

«За бутылками сидра и кабачковой икрой мы читали свои стихи и спорили. И вдруг одна восемнадцатилетняя студентка голосом шестидесятилетней чревовещательницы сказала:

– Революция сдохла, и труп ее смердит. (Это была Юнна Мориц… – Е. Е., 1998.)

И тогда поднялась другая восемнадцатилетняя девушка с круглым детским лицом, толстой рыжей косой и, сверкая раскосыми татарскими глазами, крикнула:

– Как тебе не стыдно! Революция не умерла. Революция больна. Революции надо помочь.

Эту девушку звали Белла Ахмадулина. Она вскоре стала моей женой».

(Евгений Евтушенко)

В тот вечер Евгений и Белла ушли вместе и больше уже старались не расставаться. Всю ночь они гуляли по летним, притихшим московским улицам. Девушка, казавшаяся совершенно инопланетным, по словам Евтушенко, созданием, вдруг открылась с иной стороны. Выяснилось, что в ней нет и грамма претенциозности и снобизма, которые можно было бы заподозрить в ней. Очень состоятельная, по меркам тех лет, семья, Литературный институт, увлеченность сложными, вычурными рифмами века эдак из девятнадцатого, – скорее всего, в жизни такая девушка должна была бы вести себя столь же странно и вычурно. Но на поверку оказалось, что это самая обычная, просто очень скромная девушка, искренне любящая искусство. Самым удивительным было то, что она совершенно искренне восхищалась творчеством Евгения, а для него это было важно. Очень важно, чтобы рядом были люди, верящие в тебя, даже когда ты сам вдруг перестаешь это делать. Это помогает выстоять под гнетом любых обстоятельств.

Дни превращались в недели, а затем и в месяцы. Белла и Евгений не очень-то часто появлялись на лекциях в Литературном институте, а вот вечера в разного рода литературных кружках посещали с завидной регулярностью.

Естественно, они посвящали друг другу стихи. Белла робко записывала их в тетрадку, а Евгений громко и эпатажно декламировал только что пришедшие в голову строчки. Впоследствии Евгений Александрович любил рассказывать о том, как однажды написал Белле стихотворение на обычном тетрадном листе, стихи им обоим чем-то не угодили и тетрадный лист решили торжественно уничтожить. Для этого было выбрано наиболее ветвистое дерево. На одной из веток и остался одиноко висеть этот лист из обычной ученической тетради. Спустя некоторое время пара обнаружила знакомые строки в одном из литературных альманахов, чему страшно удивилась, ну и обрадовалась, конечно.

Традиция записывать стихи на клочках бумаги, салфетках и других не очень-то пригодных для этого бумагах закрепилась в их союзе. Так поступали и Белла, и Евгений. Однако Евтушенко все-таки более внимательно относился к своему творчеству, поэтому либо сохранял такие черновики, либо эти строчки врезались ему в память и не оставляли до тех пор, пока поэт все-таки не садился за письменный стол для того, чтобы записать и отшлифовать их. Белла никогда не относилась к своему творчеству слишком серьезно. Она считала, что слишком трепетное отношение к собственному творчеству – признак нескромности и даже невоспитанности. Поэтому ее черновики были разбросаны повсюду. В доме каждого из их общих друзей можно было отыскать десятки таких салфеток с выведенными красивым почерком стихами. Несколько раз случалось, что неотшлифованные черновые строчки Ахмадулиной, которые та отбраковала, вдруг оказывались в каких-то литературных сборниках. Для нее это было настоящей трагедией, так как ей эти строчки казались плохими и она очень переживала над тем, что подумают о ней, прочитав «этот ужас». Евтушенко никогда такой преувеличенной ранимостью не отличался и, как мог, старался научить этой твердолобости совсем юную Беллу.

Андрей Вознесенский и Юнна Мориц на поэтическом вечере. 1980-е гг.

Евгений Евтушенко всегда имел удивительный талант заводить нужные знакомства. В свои двадцать с небольшим лет он дружил чуть ли не со всеми писателями Советского Союза. Однажды, когда Белла робко попросила его прочитать ее новые стихи, Евгений предложил показать их Владимиру Михайловичу Россельсу. Он был поэтом, литературоведом, а главное, очень уважаемым редактором и переводчиком, умеющим с первого взгляда дать оценку любому литературному труду. Белла сначала стеснялась, но потом все-таки согласилась на встречу.

Она проходила дома у дружного семейства Россельсов на улице Усиевича. Они жили в огромной коммунальной квартире, невероятно дружной и уютной. Семья Россельсов, состоящая из удивительно интеллигентной и гостеприимной жены писателя Елены Юрьевны Россельс и двух сыновей, Феликса и Всеволода, моментально очаровалась Беллой. Елена Юрьевна чуть ли не сразу стала называть Беллу дочкой и всегда искренне радовалась ее приходу. Владимир Михайлович дал высокую оценку стихам юной поэтессы, но это уже было не главное. Здесь, в уютной суматохе коммунальной квартиры, Белла обрела свой дом, в лице Елены Юрьевны нашла материнскую доброту, которой ей так не хватало в общении со своей настоящей матерью.

Квартира семейства Россельс всегда была наполнена литературными гостями. Здесь часто бывали многие известные литераторы того времени. Здесь всем находилось место и всем Владимир Михайлович и Елена Юрьевна готовы были дать совет. Очень часто здесь стали бывать и Евгений с Беллой, а вскоре уже Белла без Евтушенко забегала сюда лишь для того, чтобы поболтать с Еленой Юрьевной.

«После того эпизода они вместе стали часто у нас появляться. Однако чаще Белла приходила одна. Они с мамой быстро сблизились. Папа тоже с первого Белкиного прихода увлекся ею, понял высокий поэтический уровень. А мама просто влюбилась: и в стихи, и чисто по-человечески. С тех пор всегда старалась как-то облегчить Белке жизнь…»

(Феликс Россельс)

Вскоре после знакомства Белла привела своего друга домой для знакомства с родителями. Отец и мать Беллы были рады такому кавалеру. Евгений был на пять лет старше, но тоже учился в Литературном институте. Он уже успел громко заявить о себе, завязать нужные знакомства чуть ли не во всех главных газетах и журналах страны и производил впечатление человека с очень большим будущим. Даже тот факт, что Евтушенко был совсем не из такой обеспеченной семьи, а его дедушка и вовсе был врагом народа, лишь пару лет как вернувшимся из ссылки, не смог изменить мнения родителей Беллы о молодом человеке. Во-первых, товарищ Сталин уже давно сказал о том, что в нашей стране сын за отца не в ответе, а во-вторых… Евгений чуть ли не в первый же вечер попросил у них руки их дочери. Белла согласилась, и родители не были против. Более того, мама Беллы в женихе души не чаяла.

До этого момента в жизни Беллы были лишь мимолетные и иногда провокационные романы, которые ни к чему, кроме испорченной репутации, и не могли привести. Белла, возможно, иногда сама того не желая, вела себя экстравагантно и даже эксцентрично. В сочетании с неподдельной робостью эта смесь неизменно восхищала, пугала и влюбляла в себя всех оказавшихся рядом мужчин. Мама Беллы была искренне рада, что рядом с ее дочерью появился нормальный, хороший и подающий большие надежды молодой человек, который сможет ее защитить.

Родители Беллы к тому моменту уже окончательно расстались и разъехались. Отец уехал к своим родителям, а мама девушки должна была улететь в длительную командировку за рубеж. Женщина очень хотела побывать на свадьбе дочери, поэтому с регистрацией брака решили не затягивать.

Никакого особенного торжества не устраивали, это был праздник исключительно для своих. По большому счету, свадьба Евтушенко и Ахмадулиной мало чем отличалась от их обычных посиделок в кругу друзей. Все точно так же пили недорогой алкоголь, читали стихи и спорили о глобальных проблемах человечества.

Буквально через пару недель мама девушки уехала в свою командировку, оставив молодой семье доверенность на получение части зарплаты. Евгений на тот момент пребывал в состоянии творческого кризиса, вернее, по его собственному выражению, творческого перелома. Он больше не хотел писать жизнерадостные стихи о разных видах спорта, ему требовалось найти для себя более социально значимые и важные темы. Они учились в институте, но на одну лишь стипендию прожить даже тогда было довольно сложно. Особенно если вспомнить о том, какой веселый, а следовательно, и затратный образ жизни они вели. Мама Беллы это понимала, посему уже через месяц Евгений отправился на Лубянку за получением полагающейся части зарплаты. Вернее, идти должна была Белла, но за день до этого она очень сильно простудилась и сейчас лежала с огромной температурой. Евгений был только рад побывать в самом секретном и влиятельном ведомстве страны.

Евгений Евтушенко и Белла Ахмадулина накануне свадьбы. 1954 г.

 
Ты большая в любви.
Ты смелая,
Я – робею на каждом шагу.
Я плохого тебе не сделаю,
а хорошего вряд ли смогу.
 

(Евгений Евтушенко. 1954 г.)

Бухгалтерия КГБ располагалась в отдельно стоящем старинном особняке на Лубянке. Снаружи он никак не отличался от череды точно таких же домов постройки XIX века, расположенных на этой улице. Нечто особенное чувствовалось уже внутри. Здесь стояла невероятная, даже невыносимая, гнетущая тишина, а все посетители должны были входить с одной стороны, а выходить уже с другого входа. Сделано это было по вполне объяснимой причине: чтобы люди не сталкивались друг с другом на пороге. Обладая непомерным природным любопытством, Евгений сумел придумать способ, как вернуться назад тем же путем, чтобы увидеть следующего посетителя. Он изобразил, что забыл ручку и поспешил вернуться в душную комнату. Там его чуть не растерзали за оплошность, но миссия все-таки была выполнена. Евгений увидел еще одного посетителя бухгалтерии. Им оказался всем известный писатель, имени которого поэт в своих мемуарах предпочел не называть.

Узнав о выходке мужа, Белла долго переживала о том, что может сказать мама, если до нее доползут слухи о чересчур любопытном муже дочери. Слово за слово – и разгорелась очередная ссора между двумя поэтами.

С первого дня их совместной жизни они ссорились. Непримиримо и громко они отстаивали свои идейные и жизненные позиции. Причем оба получали странное удовольствие от этих ссор. Казалось, что так они оба подзаряжали себя, вдохновляли, ну и, конечно, мирились они тоже громко и ярко. Самыми частыми поводами для споров были поздние приходы домой Евгения и чуть полноватая фигура Беллы.

Евтушенко искренне гордился своей женой. Ему нравилось знать, что все его знакомые тайно влюблены в Беллу. Тем не менее с юношеским максимализмом и резкостью он считал, что предела совершенству нет и старался отучить жену от любви к сладкому, а заодно и привить изысканный вкус в одежде. Его вкус. Евтушенко сразу понял, что если он хочет говорить с публикой, нужно обращать на себя внимание, создавать себе образ. В магазинах тогда был не самый большой выбор одежды, но придумать то, как выделиться, можно всегда. Тем более это намного проще сделать, когда все вокруг одеты одинаково. Достаточно просто вместо галстука одеть бабочку. Этот аксессуар стал фирменным знаком поэта в те годы. Искренне желая помочь жене в карьере поэта, Евтушенко старался сделать из нее… себя. Это и было главной причиной их конфликтов, неизменно заканчивающихся криками и проклятьями. Когда ссора переходила в критическую стадию, желая насолить мужу, Белла доставала из-за шкафа свои любимые лакомства, которые ей запрещал есть муж. За шкафом хранилось несколько бутылок пива и коробка с пирожными. Девушка доставала их и начинала по очереди с бешеной скоростью поглощать сладкое, запивая это пивом. Она попросту боялась, что муж у нее сейчас все это отнимет, но это зрелище выглядело настолько уморительно, что Евгений отходил в сторону и начинал хохотать.