Текст книги "Королевство прекрасных дам. Грустная сказка"

Осторожно подойдя к Советнику и заискивающе заглянув тому в глаза, Политик неуверенно спросил:

– Может быть, налоги снизить?

– Это вредно для казны. У нас много внутренних и внешних долгов. При старом Короле мы так часто занимали деньги, что возвращать их будут не только дети наших подданных, но и их внуки и правнуки, – решительно отверг предложение глава администрации и, улыбнувшись, нежно съязвил: – Вы же не станете расплачиваться за государственные долги своими землями и домами?

– А почему я?! Кто брал – тот пусть и отдаёт! – изобразил благородное возмущение Политик.

Он даже отошёл в сторону, чтобы спрятаться из вида за спину Прокурора.

– Мы все брали. И тратили бюджет все. Каждый в соответствии с занимаемой должностью, – уже серьёзно и сурово заметил Советник. – Вы забыли, на какие деньги отремонтировали себе поместье? И как одобряли Указы прежнего Короля об очередном зарубежном займе?

– А я бы все эти долги списал! И не отдавал вообще: никому и ничего! – неожиданно встрял в разговор об экономике Прокурор.

– Как это? – удивился глава королевской администрации.

Прокурор решительно встал и твёрдым, уверенным шагом прошёлся по кабинету:

– Зарубежные кредиторы, сами виноваты! Они видели кому дают в долг. Но развращали огромными бюджетными займами наших чиновников! А значит, пособничали своими кредитами казнокрадству. Они знали, что мы всё разворуем, но давали. Провокаторы! Своими деньгами они втянули нас в долговую яму. Подорвали нашу экономику. Их за это можно обвинить в денежном терроризме и финансовой агрессии по отношению к нашей стране. Тут впору войну объявлять! А мы долги, долги…

После столь решительного заявления Прокурор снова плюхнулся в кресло и, набычившись, натужно засопел. Неожиданная мысль главного жандарма заставила Советника задуматься. Он стал напряжённо потирать руки и покусывать нижнюю губу, а затем произнёс:

– Ваша мысль понятна и интересна. Мы поручим правительству думать её. Но это долговременный проект. А нам надо всё и сразу! Здесь и сейчас!

Почувствовав, что инициатива и признание в сообразительности может уйти к Прокурору, вновь засуетился Политик. Он, полусогнувшись, подбежал к Советнику и заискивающе произнёс:

– Мой политический опыт подсказывает… – здесь он сделал паузу и недовольно обернулся в сторону пыхтящего Прокурора. – Народ ждёт от нас хлеба и зрелищ. Хлеб мы дать не можем, так давайте устроим какое-нибудь зрелище. Оно поднимет дух народа и вернёт веру к власти. В крайнем случае все напьются, как всегда, и забудут на время о жизненных проблемах.

Сказав это, Политик ехидно засмеялся. Неожиданно Прокурор поддержал его и сурово пробубнил:

– Правильно! Давайте устроим несколько громких разоблачительных зрелищных процессов. Кого-нибудь показательно посадим. Потом казним с конфискацией имущества в фонд прокуратуры. Это ведь как праздник. Шумные разоблачения и публичные наказания нравятся народу. Особенно если это известные и богатые люди. У меня есть на примете один олигарх. Слишком умный, богатый и власть нашу не уважает. Это уже как минимум три причины, за которые можно наказать и отправить на нары.

Политик опасливо взглянул на Прокурора. Эта идея почему-то ему не понравилась. Интуитивно он попятился в сторону от жандарма и попытался спрятаться за спину Советника.

– Вряд ли это поможет, – возразил глава администрации. – Граждане развращены и испорчены свободой и стремлением к хорошей жизни. Многие обнаглели и научились думать! После открытия границ люди узнали, что наше королевство далеко от совершенства! У нас почти не осталось патриотов, бесплатно верящих нашей власти!

– Да, жуткие времена, – сокрушённо согласился Прокурор. – Стыдно сказать: суды порой требуют доказательств вины подследственных или дополнительных льгот и благ себе за вынесение обвинительных приговоров! Обвиняемые обнаглели и приходят на допрос с адвокатами! Невозможно спокойно работать!

В кабинете вновь воцарилась гнетущая пауза. Глава королевской администрации подошёл к прикрытому окну и выглянул на улицу. Там за оградой дворца, взявшись за руки, шли молодые влюблённые. Им было весело и хорошо вдвоём. Солнце освещало их путь, а возвышенное чувство окрыляло их души и сердца. Они смеялись, говоря друг другу какие-то нежности. Вдруг парень остановился, нежно обнял свою подругу и поцеловал. Они были раскованы и беззаботны. Им было легко и прекрасно в огромном мире. Это сильно противоречило происходящему в кабинете Советника. Он недовольный резко задёрнул штору, обернулся к своим собеседникам и решительно заявил:

– Необходимо не устрашающее, а увлекательное зрелище. Мы должны отвлечь людей от преступных мыслей о несовершенстве нашей власти.

Льстиво смахнув несуществующую пушинку с плеча главы администрации, Политик поддержал эту мысль:

– Да! Весёлый человек не думает о пустом желудке…

– Вы-то во время своего веселья никогда о желудке не забываете, – тут же съязвил Прокурор. – И веселье в него заливаете вёдрами…

– Приближается День Великого Поединка. Может быть, в этом году провести настоящий рыцарский турнир, а не потешные бои? – не желая выслушивать очередную перепалку, Советник перебил жандарма.

– Но настоящий поединок для настоящих рыцарей, – с удивлением откликнулся на эту инициативу Политик.

– Где найти настоящих рыцарей? – так же недоуменно отреагировал Прокурор. – Нельзя же считать рыцарем Маркиза, губернатора Северных Болот!

Чтобы скрыть своё истинное отношение к обсуждению идеи, глава администрации взял со стола какой-то документ и сделал вид, что заинтересован его содержанием. На самом деле он искоса внимательно наблюдал за собеседниками, проверяя их реакцию. Намеренно нейтральным тоном он произнёс:

– Почему нет? Он такой бравый и решительный… на вид. Бывший военный, генерал в отставке. Народу нравятся его простота и глупость. И его страсть везде наводить хаос под видом порядка…

– Но для участия в поединке надо уметь воевать, – осторожно возразил Политик.

Он украдкой незаметно со спины подкрался к главе администрации и попытался заглянуть через плечо в содержание документа, который якобы так сильно заинтересовал Советника. Но глава администрации неожиданно резко развернулся и недовольным суровым взглядом упёрся в подглядывающего досточтимого члена Парламента. Тот от неожиданности поспешил отскочить и с наигранно беспечным видом уставился блуждающим взором куда-то в потолок.

– Помните, как он героически, с нашей помощью, победил на губернаторских выборах всех несуществующих конкурентов? – продолжил Советник развивать свою мысль о Маркизе.

– Для такой победы большого ума не надо. Нужны только большие деньги. И рыцарства в этом никакого нет. Без вашего участия и без финансов бандитов и олигархов не было бы у него ни титула, ни провинции, – не согласился Прокурор.

– Вы к нему несправедливы. Другие-то ещё меньше на рыцарей похожи. Я договорюсь с ним, чтобы он выступил на турнире. Правда, это дорого обойдётся казне. Но спокойствие страны и интересы народа для нас важнее! Придётся заплатить Маркизу столько, сколько он запросит, – примирительно ответил Советник.

Эта мысль о казённых деньгах, которые достанутся кому-то другому, а не ему, расстроила Политика. Он даже скривился от недовольства и завистливо подумал про главу администрации: «Хотел бы я знать, сколько из этих денег ты прикарманишь себе, хитрая лиса!». Но вслух, сменив кислую гримасу на услужливую улыбку, льстиво произнёс:

– Для настоящего поединка нужно минимум два рыцаря. Где взять второго?

– Ещё не знаю. Наверно пригласим кого-то со стороны, из соседнего государства. Хотя, я не люблю неожиданностей. А плохо организованные экспромты рискованны… – ответил глава администрации и решительно направился к дверям кабинета. – Пойдём господа, нас ждёт Король. Помогите мне убедить Его Величество в этом проекте!

Прокурор и Политик последовали за ним, и все вышли из комнаты.

* * *

В коридорах королевского дворца, как в любых коридорах абсолютной власти, царил запах тайны и обмана. Здесь среди многочисленных скульптур, стоявших возле стен, и больших окон, завешенных массивными портьерами, кипела своя неприметная, но бурная жизнь. По коридорам постоянно бежали и спешили куда-то слуги и мелкие порученцы. Все они торопились с таким важным видом, что казалось, именно их дело является главнейшей проблемой страны. Эта серьёзность была тем большей, чем меньшую должность занимал тот или иной клерк. Ведь давно замечено, что чем ничтожней дело и человек, тем больше показухи и суеты возникает вокруг него. Поэтому самыми напыщенными в этой череде спешащих государственных служащих выглядели самые незначительные чиновники с самыми глупыми поручениями.

Более достойно проявляли себя именитые господа дворянского звания: члены Парламента, министры или губернаторы. Эти обычно никуда не спешили. Они солидно и вальяжно прохаживались по коридорам власти и небрежно обсуждали последние политические сплетни. Порой они, достойно сговаривались об очередной недостойной сделке. Любимыми темами их обсуждений был делёж казённых денег или заключение какого-то временного союза, чтобы потом предать друг друга неизменно с выгодой для себя. И конечно, всегда приятно было обсудить и осудить общих знакомых. Посплетничать о чужих грехах и неприятностях – это почти так же мило, как похвастаться своими несуществующими достижениями. Но чужие неприятности приятней. В них легче найти понимание и поддержку собеседника, потому что чужие успехи вряд ли кого порадуют, а вот неприятности общих знакомых желанны сердцу любого добропорядочного вельможи. Такова была обычная придворная общественная жизнь. Таковы были устоявшиеся нравы и обычаи этой публики. Так выглядели коридоры власти, или попросту коридоры дворца, где смердела эта власть.

Вдруг словно невидимая волна пробежала по главному коридору, ведущему в тронный зал. Необъяснимым чутьём все находившиеся в этот момент в помещении почувствовали приближение главного начальства. Это удивительное чувство заранее ощущать неприятности или возможные блага – обязательная черта каждого состоявшегося бюрократа и царедворца. Без такого чутья ни один из них не способен не только дослужиться до солидных должностей, но и просто выжить в системе постоянного подсиживания и предательства характерного для властных структур. Поэтому ещё до объявления глашатая напряжение и насторожённость шквалом прокатилось по помещению.

– Его Величество Король! – громогласно объявил главный дворецкий и открыл дверь, ведущую из покоев монарха в общие залы.

Присутствующие с трепетом вздохнули и приготовились поспешно выражать свою преданность главе государства. Они мгновенно расступились к стенам и натренировано натянули на свои лица выражение искреннего умиления и восхищения главным начальником страны. Каждому хотелось быть замеченным Его Величеством. Каждому хотелось получить хоть маленькую толику его внимания и милости. Тогда можно было бы, гордо взирая на окружающих, хоть на время возвыситься над ними и с чувством превосходства уязвить их самолюбие своей исключительностью. Ведь доказывать своё превосходство добрыми делами и честными поступками среди благородных и богатых господ обычно не принято. Это противоречит их нравственности и морали. Выделиться среди себе подобных можно либо роскошью, либо должностью, либо близостью к монарху. Причём только такая близость и обеспечивает богатство и чины. В Королевстве Прекрасных Дам, в отличие от других цивилизованных стран, среди так называемой элиты общества не было привычки зарабатывать деньги. Здесь олигархами назначали сверху, доверяя какую-нибудь высокопоставленную должность или разрешая безнаказанно пользоваться государственной собственностью в личных целях. Поэтому понравиться Королю означало получить шанс для укрепления своего благосостояния и продвижения по служебной лестнице.

В конце коридора появился Король. Он непринуждённой походкой продвигался по центру коридора. Казалось, его совсем не интересовали низко склонённые головы заискивающих подданных. Он загадочно улыбался весь такой сильный и подтянутый.

Вышагивая сейчас по дворцу при внешнем равнодушии от его зоркого и натренированного взгляда ничто не ускользало. Он замечал: кто и насколько низко склонил голову, какими глазами подчинённые смотрят на него, нет ли во взглядах ненависти. Он видел и отмечал для себя всё: кто из присутствующих отвлекается от выражения почтения в его адрес на посторонние предметы или того хуже тайные перешёптывания с окружающими.

На Короле была модная, но не броская одежда. Он был строен и подтянут. В осанке и фигуре чувствовалась хорошая физическая закалка прошлых лет. Поэтому Его Величество всегда на окружающих производил впечатление волевого мужчины. Этакий альфа-самец в годах. Монарх любил себя и своё тело. Он даже часто демонстрировал свой оголённый торс придворным во время прогулок на природе. Ему нравились восхищённые взгляды не только женщин, но и мужчин. Его тело с годами не потеряло спортивных форм и ему было чем хвастаться перед окружающими. Особенно это было важно для пробуждения симпатий у народа. Почему-то у многих людей больше доверия вызывают сильные, чем умные. И нравятся обычно больше волевые, чем добрые и честные. Ведь доброта часто вообще воспринимается как слабость. А излишняя грамотность и образованность, как зазнайство и нескромность.

Но замершие в трепетном почтении придворные зря старались в этот раз получить от Короля милость явного внимания. Он прошёл по коридору, не отметив никого ни взглядом, ни улыбкой приветствия. Огромные массивные двери тронного зала бесшумно отворились перед самодержцем и столь же тихо закрылись после его ухода.

Теперь и мелкие и крупные сановники могли выпрямиться, облегчённо вздохнуть и продолжить свои делишки на поприще так называемой большой политики.

* * *

Тайный Советник, Прокурор и Политик в томлении ожидали появления Короля в тронном зале. Они предусмотрительно удалили за дверь стражников Шора и Люка. Представителям власти обсуждение дел во благо народа всегда удобнее проводить в отсутствие народа. Народ в королевстве считался помехой демократическому процессу принятия чиновничьих решений в интересах людей.

Политик неуклюже переминался с ноги на ногу у ступенек трона и молча, блуждающим взглядом осматривал уже давно знакомый интерьер помещения. Ему было откровенно скучно и муторно то ли от безделья, то ли от отсутствия внимания к своей персоне. За долгие годы публичности он так привык быть на виду, выступать и красоваться, что сейчас вынужденное томление явно тяготило его суетливую и беспокойную натуру.

Прокурор наоборот был, как обычно, угрюм и замкнут. Он как столп стоял перед самым троном, уставившись тяжёлым взглядом в пол. Казалось, там, в аляповатом узоре камня, он хотел рассмотреть какой-нибудь намёк на преступление или даже заговор, чтобы потом вплотную заняться его расследованием. Жизнь без злодеяний и правонарушений казалась главному блюстителю закона бессмысленной и никчёмной. Но найти основания для подозрений на полу, видимо не получалось. Поэтому периодически Прокурор тяжело вздыхал, но продолжал упорно рассматривать до деталей известный ему узор под ногами.

Тайный Советник единственный из троицы был занят чем-то практическим. В руках у него была большая солидная кожаная папка с документами. В ожидании аудиенции он деловито просматривал бумаги и даже делал какие-то пометки на полях.

Как только в дверях тронного зала появился монарх, присутствующие склонили головы в подобострастном поклоне. Особо усердствовал Политик. Он проявил такую эмоциональную радость в своём угодничестве, что казалось, сейчас распластается пред ногами главы государства и сольётся с полом под подошвами царственных штиблет. Но Король как будто не заметил этих льстивых телодвижений Политика. С загадочной и непроницаемой улыбкой он уселся на свой трон и обвёл многозначительным взглядом присутствующих. Затем игриво и надменно произнёс:

– Добрый день, господа. Ну, рассказывайте, что вы от меня скрываете? В глаза, пожалуйста, смотреть.

Последняя фраза была произнесена уже сурово и твёрдо. Так как на допросе в полиции произносит следователь, убеждённый в виновности и лживости своего собеседника подозреваемого.

Не дожидаясь повторения вопроса и желая подчеркнуть своё первенство, вперёд выступил Советник. Он с притворством опытного царедворца покорно пролепетал:

– От вас невозможно, что-либо скрыть, Ваше Величество. Вы всегда и везде на шаг впереди. Ваш ум и проницательность не оставляют никаких шансов даже для помыслов о замыслах. Ваш дар предвидения…

– Хорошо, хорошо! – прервал его излияния Король и добродушно добавил. – Умеете вы, Советник, убеждать. Лучше скажите, какие новости в стране и мире? Нет ли заговоров и предательства, господин Прокурор?

Главный жандарм страны поспешил достаточно грубо оттеснить своей мощной фигурой Советника и выйти на передний план.

– Никак нет! С вашим приходом к власти после того, как мы изолировали Прекрасную Даму Свободу (для её же личной безопасности) в стране победило единство! – Прокурор самодовольно оглянулся на Советника, всем видом подчёркивая особое внимание Короля к его персоне, и хвастливо продолжил доклад. – Установлено долгожданное единогласие. Все согласны с Королём!

– Значит, моё обещание, подарить народу управляемую нами демократию уже выполнено? – самодовольно уточнил глава государства.

– Так точно! – бодро отрапортовал жандарм. – При этом, следуя вашим мудрым указаниям, мы действуем только правовыми методами. Мы даже предоставили возможность недовольным не соглашаться с вами. Либо за границей, либо в специально отведённых отдалённых местах, под нашей надёжной охраной. Но желающих немного.

– Но они всё-таки есть?! – пренебрежительно скривился Король.

– К сожалению, да! – с заметным огорчением признал Прокурор. – У нас ещё несовершенные законы, которые принимает Парламент. Они не позволяют арестовать и осудить всех… Кого хотелось бы, – после этой фразы блюститель закона почему-то обернулся и зловеще посмотрел на Политика, который выжидательно томился за его спиной, а потом многозначительно добавил. – Но мы над этим трудимся!

От этого взгляда Политик передёрнулся и покрылся мелкими каплями пота. В его глазах мелькнули искры неподдельного страха. Он даже отступил на шаг назад от мощной и грузной фигуры Прокурора. А потом незаметно встал за спиной Тайного Советника, видимо посчитав, что так более защищён от неожиданных выпадов и возможных косых взоров своего недруга.

От Короля не укрылись эти едва уловимые телодвижения и взгляды Политика и Прокурора. Секунду подумав, он изрёк:

– Это плохо! Для основ государства важно добиться, чтобы народ был предан власти. Вот вы, господин Политик, как думаете?

Досточтимый член Парламента был так ошарашен неожиданным вопросом государя, что подпрыгнул на месте, как ужаленный. Он суетливо выскочил вперёд, опередив Прокурора и Советника, и, заикаясь, начал подыскивать подходящий ответ:

– Я? Я?! Я…

Поскольку заранее заготовленных слов на внезапный вопрос у него не было, то пришлось вспомнить хоть какую-то фразу, соответствующую данному моменту.

– Ваше Величество, вы – величайший из правителей! Я всецело предан вам и всегда государственные интересы ставлю выше личных!

После этого напыщенного заявления Политик склонился в раболепном поклоне, настолько низко, насколько позволял его толстый живот, откормленный на народные деньги. Может быть иногда он желал быть правдивым, но чаще ему хотелось быть богатым и знатным. Совмещать эти два желания не получалось. Поэтому обычно он выбирал более приятное: богатство и благосклонность власть имущих от чего зависело положение в обществе. Честностью и правдивостью сыт не будешь!

– Видите, Прокурор, что говорит наш не всеми уважаемый Политик. Я так и не понял, что он думает. Но слова хорошие! Приятные! А вы, что можете сказать? – вновь обратил свой взгляд на главного жандарма страны Король.

На лице Прокурора отразилось явное недовольство сравнением его с никчёмным выскочкой депутатом. Поэтому он сурово напрягся и попытался достойно ответить:

– Конечно, сказать могу… Только у меня это получится не так красиво. У господина Политика гораздо больший опыт вранья. Он чаще репетирует свои речи дома перед зеркалом. Если я потренируюсь, то у меня тоже получится не хуже.

Досточтимый член Парламента порой старался блюсти свою честь и достоинство, но делал это не всегда и со не всеми. Зачем разбрасываться своими положительными качествами бесплатно и опрометчиво? Но такого унижения в присутствии царственной особы Политик стерпеть не мог. Ему хотелось хоть капельку всемирной славы и почёта. А чаще приходилось терпеть позор и насмешки. Он считал себя умнее всех, но это почему-то никто не замечал. Однажды даже пришлось надеть туфли на безумно высоких каблуках, чтобы окружающие заметили его ум. Не помогло. Вот и сейчас этот противный жандарм пытается опозорить его перед самим Королём. Надо срочно дать отпор. Политик скривился как обиженный ребёнок и чуть не плача гордо заявил:

– Ваши обвинения, Прокурор, смешны и бездоказательны!

– А обвинению не нужны доказательства! – злобно со знанием дела возразил служитель закона. – Обвинению нужны обвиняемые. В нашем королевстве доказывать свою невиновность всегда приходится арестованному. Мне достаточно, чтобы вы на три дня попали в наше ведомство. После этого сами во всем признаетесь… С конфискацией.

– В чём признаюсь?! – с недоумением и страхом переспросил член Парламента.

– Во всем! Измена Родине в извращённой форме вас устроит? В чём скажем – в том и признаетесь! – деловито объяснил главный правовед страны.

В нервной дрожи Политик подскочил к трону и, согнувшись, сбивчиво заголосил:

– Ваше Величество, но это ужасно! Это произвол! Я прошу вас защитить меня… А в моем лице весь ваш народ от угроз и незаслуженных подозрений. Пока вы Король моя преданность вам безгранична! Это все знают. Я могу ещё вам пригодиться…

– Не нервничайте раньше времени. У нас правовое королевство, – меланхолично и надменно успокоил его глава государства. – А я считаюсь просвещённым монархом с юридическим образованием. Поэтому, прежде чем обесправить, мы поставим вас в известность… Возможно… В крайнем случае всё о себе узнаете из газет. Когда за вами придут…

Все присутствующие понимали, что единственное чем депутат мог украсить этот мир это своим отсутствием. Но врождённая жадность не позволяла ему разбрасываться такой роскошью. Он продолжал жить и процветать пока был полезен монарху. А человечество вынуждено было терпеть его дальше, надеясь, что когда-нибудь мир станет лучше без него.

– Спасибо, Ваше Величество! – поспешил отблагодарить за царскую милость и защиту дрожащий народный избранник и, враждебно посмотрев на Прокурора, громко добавил. – Я всегда верил в вашу мудрость по отношению к государственным деятелям такого масштаба, как я!

Но глава государства пренебрёг этой очередной лестью и перевёл разговор в другое более важное для себя русло:

– Подумайте, господа, лучше о том, как добиться окончательной победы единства… над народом? Ну, в смысле обеспечить полную преданность народа нашей власти!

Прокурор решил вновь завладеть вниманием монарха и решительно выступил вперёд:

– Я предлагаю ввести тотальное подслушивание и подглядывание. Такой исторический опыт в нашей стране уже был. Дайте только приказ.

– А как я обосную эти меры? – засомневался гарант Конституции и демократии. – Мы ведь хотим называться демократической страной. Что скажут за рубежом?

– Объявим всем, что это необходимо в целях борьбы с бандитами и террористами. Они угрожают безопасности граждан. В целях этой самой безопасности и будем всех подслушивать и обыскивать! – бодро отрапортовал Прокурор.

– А внутри страны, как к этому отнесутся граждане? – снова уточнил Король.

– Зачем их об этом спрашивать? Безопасность власти… то есть государства, превыше всего! – уверенно продолжил развивать свою идею блюститель законности. – Кому не понравится, создадим специальные поселения… На необитаемых северных землях. Вспомните нашу историю.

– Да, нельзя отказываться от истории своей страны! Надо поручить министру культуры заняться этим, – уже миролюбиво согласился глава государства. – В прошлом было много положительного. И лагеря, и ссылки… Идея хорошая. Но детали нужно обсудить. Я не хочу, чтобы меня боялись, как прежних монархов. Я хочу, чтобы меня любили… Также сильно, как и боялись.

До этого внимательно следивший за беседой Тайный Советник, решил напомнить о себе. Он стоял с папкой под мышкой и нервно потирал руки. Почувствовав, что наступил момент, когда он может вмешаться в разговор, он вышел вперёд и оттолкнул бедром довольного похвалой и расслабившегося Прокурора:

– Может быть лучше, если подданные сами будут подслушивать и подглядывать друг за другом? И доносить нам. Из любви к Вашему Величеству! И за небольшое денежное вознаграждение.

– Это уже лучше, – заинтересовано взглянул на главу администрации Король. – Экономически обоснованная любовь – это мне нравится больше. И звучит солидно, в духе времени.

– А как быть с обысками? Они и обыскивать сами друг друга будут? – не понял Прокурор. Ему не понравилось, что его инициативу перехватили и пытаются присвоить себе лавры признания, одобренной монархом идеи. Он даже хотел вновь оттеснить Советника на задний план своей массивной фигурой, но не успел. Холодный ответ Короля остановил его:

– Вот над этим подумайте вы! Кто у нас Прокурор-жандарм?

– Слушаюсь! – с недовольством и сомнением произнёс блюститель закона и как бы в оправдание пробормотал. – Только мы, карательные органы, думать не приучены. Мы привыкли исполнять.

Такой мягкий ропот неожиданно вызвал гневный взгляд Короля в сторону Прокурора. Поймав на себе эту тень монаршего недовольства, жандарм напрягся, вытянулся по стойке смирно и громко поправился:

– Раз вы приказываете, Ваше Величество, то потужимся и исполним!

– Вот и тужьтесь! – сухо и сурово приказал глава государства.

Чтобы не болтнуть лишнего и не вызвать новую порцию раздражения начальства, Прокурор демонстративно отошёл в сторону от трона и попытался изобразить начавшийся у него мыслительный процесс. Он закряхтел, засопел и напрягся до покраснения. Демонстрация туженья была такая наглядная и зримая, что любому стало очевидно, чем в данный момент занимается главный полицай страны. Оставалось лишь опасаться, что этот процесс закончится не рождением новой идеи, а чем-то другим дурно пахнущим, что появляется у того, кто сильно тужится.

В это время Король продолжил поучения своих подчинённых новыми откровениями:

– Поймите, я не хочу управлять государством, если мои подданные меня не любят. Из-за этого все неприятности в стране. И у меня мигрень начинается. Я ведь догадываюсь! Я знаю, что у нас ещё есть люди, которые меня не любят. В глаза, пожалуйста, смотреть!

Последняя фраза, сказанная жёстко и сурово, должна была напомнить присутствующим о недоверии монарха даже им, ближайшим соратникам и сподвижникам.

– Ваше Величество! Подданные вас любят! – поспешил проявить свою преданность Советник. – Они просто скромные и поэтому свою любовь к вам умело скрывают.

Не желая отставать от главы администрации, суетливо вставил заверения о своём почтении и Политик. Он неуклюже высунулся из-за спины Советника, где прятался от нападок Прокурора и прокричал пискливым тоном:

– Да, да, мы скромные. Особенно я…

После этого он вышел вперёд и, потупив взгляд, честно признался Королю:

– Моя скромность может сравниться только с моей застенчивостью.

– Тогда я отменяю скромность! – решительно приказал мудрый монарх и обернувшись в сторону Советника добавил. – Подготовьте Указ о том, что с сегодняшнего дня ложная скромность отменяется и вводится истинная.

– А что это означает? – немного озадачился опытный царедворец.

– На всех площадях, во всех газетах и тавернах можно хвалить меня и громко говорить о моём величии без стеснения! – доходчиво объяснил глава государства.

– Что делать с теми, кто не захочет этого делать?

– А для чего у нас существует Прокурор и диктатура закона? Всех недовольных надо равно удалить от власти. Можно за рубеж. Можно на каторгу. Здесь я гуманно разрешаю каждому самому принять решение куда он хочет.

Почувствовав, что он опять может напомнить о себе, в разговор вмешался Политик:

– Вы очень добры, Ваше Величество! Мы не заслужили такой снисходительности. Ваша мудрая справедливость вдохновляет нас, настоящих патриотов-государственников, на новые свершения во имя единства… вашей власти!

– Видите, Советник, как быстро истинная скромность обретает силу, – удовлетворённо улыбнулся Король. – Мы ещё не издали Указ, а господин Политик уже отказался от ложной скромности. Мне нравится ход ваших мыслей, Политик. Я хочу обсудить эту тему как-нибудь подробней. В глаза, пожалуйста, смотреть!

Не желая терять проявленное к нему внимание, Политик оттолкнул Советника и, на полусогнутых ногах, мелкими шагами побежал к трону:

– Всегда к вашим услугам. Я давно мечтаю пригласить Вас к себе домой. Но моя казённая квартира слишком мала. Она занимает всего два этажа. Если бы, учитывая мою истинную скромность, и большие заслуги перед народом, правительство выделило мне новый дом рядом с дворцом, то я бы смог принять Вас на уровне достойном такого выдающегося монарха, как вы.

– Надо подумать над этим, – язвительно, но благосклонно кивнул Король. – Истинная скромность должна достойно вознаграждаться.

К этому моменту Прокурор уже успокоился и перестал кряхтеть и пыхтеть, изображая сложный мыслительный процесс в каких-то частях своего тела. Он понял, что можно вернуться к общему разговору. Поэтому он вновь приблизился из-за спины к Советнику и злобно посмотрел на Политика, который выклянчивал себе новые привилегии у Короля. Тихо, чтобы не услышал монарх, Прокурор прошептал на ухо Советнику: «Вот шельма! Мало ему двух домов, которые он получил из казны и записал на детей. Теперь не иначе как дворец в городе присмотрел!»

Столь откровенное обогащение члена Парламента задело ранимую душу борца с беззаконием. Желая хоть как-то испортить ему настроение, Прокурор решил поддеть его в присутствии Короля. Он сделал шаг вперёд и громко язвительно обратился к Политику:

– Господин Политик, мне доносили, что на выборах вы всем объясняли, что вы демократ. Потом в Парламенте кричали, что вы либерал. А Королю говорите, что вы патриот-государственник? Объясните, как это вас угораздило? Кто же вы либеральный демократ или патриотический государственник?