Текст книги "Солдаты Омеги (сборник)"

– Мужики! – завопил Петр, глядя с обрыва. – Ложись! Едут!!!

Артур выглянул из-за камней: по долине катились две крошечные, будто игрушечные, машины. Отсюда и не разглядишь, что это. Вроде не танкеры, больше похожи на гусеничные грузовики. Авдей лег на пузо. Артур прикинул: высоту действительно не видно снизу, Лекс прав. Но похоже, машины целенаправленно ехали сюда.

Об этом догадался лишь Артур – Петр и Авдей молчали. Храпел Орв. Лекс сосредоточенно ковырял ногти ножом. Чтобы не сеять панику, Артур подполз к нему и спросил:

– Они ведь сюда едут? Ни разу не свернули, прут по прямой.

Лекс посмотрел как-то странно: то ли с сожалением, то ли с пренебрежением, и покачал головой. Прищелкнул нож к браслету и позвал Авдея и Петра. Те тотчас образовались рядом.

– Я должен вам кое-что сказать, – заговорил Лекс так тихо, что они пригнулись. Курсант положил руки им на затылки… и вдруг столкнул лбами. А потом ткнул в шею одного и второго – мужики вырубились.

Артур не успел уклониться, получил удар ребром ладони по шее, и мир накрыла темнота.

* * *

Высший был там, на Полигоне, не телесно, нет, но едино с Низшими. Контролировал их жестко, как никогда, подавлял всякую инициативу. Беда Низших – отсутствие воображения, но в этом его, Высшего, счастье. Они не самостоятельны и полностью послушны Высшему, они всегда готовы слиться с ним в единый организм, стать его придатками. Как сейчас.

Высший ликовал. Испытание близилось к концу, и уже понятно было, кто из мальчиков справился. Лучшие испытание прошли. И даже начали сопротивляться «голосам в голове». Высший смотрел, как отбивается от вымышленных тварей команда Лекса, и на душе у него делалось тепло и спокойно.

Смотрел, как на голом упрямстве, безоружный, уставший, борется с судьбой Кир, и от души гордился парнем. Все-таки хорошо, что мутант не позволил «диким» его убить, такие тоже нужны. На передовой. Омега вырастила достойных людей. Омега – оплот человечности в мире разрухи. При помощи Низших Высший поднимет этот мир с колен, выбьет из Пустоши жестокость. При помощи Низших он возродит цивилизацию Древних, гармоничную, направленную на развитие личности… Теперь Высший уверился: он сможет сделать это.

Скатов Высший видел на картинках, червей – в книгах, оставшихся еще с Древних времен. Создания получились как живые!

Высший гордился собой. Только сознание, свободное от рамок нынешнего мира, сознание над-человеческое способно творить с таким размахом. Низшие не чувствовали красоты момента, но послушно транслировали в головы людей картинки, передаваемые Высшим. Они тоже отлично справились с заданием.

А мутант, сопровождавший людей, не выдержал, свалился и не оценил трудов Высшего. Обидно. Но с мутантом стоит поработать, он почти… почти. Нет, он – не Низший, но он умен. И достоин лицезреть Высшего и слышать его слова.

Солнце клонилось к закату. Оно сядет – и «холмовейник закроется», как говорят на Пустоши. Истечет закатным светом небо, истечет срок испытания. Курсанты вернутся домой. Высший потянулся к сознанию Лекса, коснулся его: парень держится. Слишком легко ему все дается. Высший приказал одному из Низших, и огромный червь плюнул в Лекса кислотой. Тут же второй Низший, покорный воле Высшего, заставил Лекса почувствовать, как слизь разъедает кожу, выжигает глаза. Высший отвернулся: не хотел ощущать чужую боль.

Солнце уже почти касалось скал. Низшие устали, силы их были не бесконечны. Они молили дать им глоток свободы – погулять, поспать. Конечно, Низшие просили не словами – они вообще не умели говорить и не владели абстрактными понятиями. Они просто ныли, как ноют натруженные за день мышцы.

Еще немного. Высший передал им свою волю, но Низшие будто засыпали на ходу. Один и вовсе отключился, выпал из единения, и Высший решил заканчивать. Он дал Низшим почувствовать его радость, благодарность, любовь и поддержку и отпустил их – разом. Сейчас на Полигоне курсант перестанет царапать лицо, исчезнут следы битвы. И останется последняя, заключительная часть испытания, которую Высший уже не увидит и на которую не сможет повлиять.

Схватка с собственной совестью. Схватка с собственными страхами.

Раньше испытание было примитивным: будущие офицеры всего лишь убивали «мясо» и штурмовали специально возведенный укрепрайон. Задача для тела и ума, но не для личности. Они выходили с Полигона не изменившимися, в то время как этих мальчиков Полигон переделал, вылущил, выковал из щенков – людей.

Высший вынырнул в реальность и открыл глаза. За окнами кабинета было еще светло. Никто не посмел нарушить покой генерала, ни один подчиненный не постучался, не отвлек. А ведь офицеры ждут приказа: ехать на Полигон, забирать курсантов.

Высший улыбнулся. Поднялся с кресла – тело затекло от долгого сидения, – размял ноги и руки. В кабинете царила прохлада. Стены выкрашены светло-зеленой краской, под ногами – прекрасно сохранившийся ковер. Несколько удобных кресел, письменный стол (на столе пусто, только письменный прибор). Высший любил свой кабинет, как любил всю территорию Омеги, свой дом. И хотел привнести порядок в жизнь всей Пустоши. Так будет лучше.

Время! Солнце уже царапает брюхо об иглы скал, курсанты бьются сами с собой.

Генерал Бохан распахнул дверь и позвал адъютанта.

* * *

Мерно гудит двигатель. Перед глазами – пропахшая бензином тряпка… Артур вспомнил нападение на ферму и подумал, что по-прежнему едет в Омегу, просто приснился кошмар про Полигон. Уж слишком ненатурально происходящее: скаты, гигантские черви со ртом, похожим на раскрывшийся цветок…

Или Артур просто сошел с ума и его свои же везут сбрасывать со скалы, как других бесполезных? Было бы хорошо – просто и понятно. И не нужно прикидывать, был ли на самом деле лягушонок Лекс, из которого вырос идеальный убийца, существовал ли Гус, пожиравший своих «друзей», когда начиналась голодовка. И главное, не надо ломать голову, что теперь будет, куда его везут и не решил ли шлюхин сын поквитаться за унижения. Что Лекс задумал? Накормить земляка манисовым дерьмом?

Сумасшествие. Обычное сумасшествие. Обрыв, острые камни – и всё. Ничего хорошего от жизни ждать не стоит. Артур снял пропитанную по́том рубаху, осмотрел розовый шрам на плече. Ага, размечтался. Было, все было. А что ждет впереди?

Окна в кузове не предусматривались, он был плотно спаян. Артур нашел щель чуть выше пола, лег на живот, но сумел рассмотреть лишь узкую полоску рыжеватой почвы. Где он? На Полигоне? В Омеге? Схватился за уши – на месте, значит, в рабы еще не продали.

Каков гад! Восемь сезонов копил злость, и вот подвернулся случай отыграться. Артур ощутил себя лягушонком, зарывающимся в ил. Тот, кто хочет его смерти, сильнее, палка бьет по воде совсем рядом, от страха сводит живот. Горячая рука хватает за лапку, и Артур видит прищуренный глаз Лекса. Трепыхайся, не трепыхайся – без толку.

Вспомнилось зареванное лицо Лекса-прежнего. Он ведь тоже это чувствовал: тот, кто держит за лапку, всегда сильнее… Пришла пора возмездия, но происходящее не казалось Артуру справедливым.

Мотор заглох, хлопнула дверца со стороны водителя. Сейчас откроют… Броситься на них! Понятно, что бесполезно, но хоть сдохнуть мужиком, а не говноедом!

Вопреки ожиданиям, машина поехала дальше и вскоре остановилась окончательно. Лязгнул засов, отворились двери кузова – Артур плавно двинулся на выход, метнулся вперед, кувыркнулся, перекатываясь, подсек омеговца. Врагов было двое. Без труда повалили, скрутили руки за спиной.

– Какой резвый, – пророкотали басом. – Ты поспокойнее, ладно? Ты нужен целый и невредимый.

– На какого мутанта? – огрызнулся прижатый к земле Артур.

– Мы простые солдаты. А солдат спрашивать не должен, – хохотнул второй омеговец.

– А правда, – пробасил первый, – жалко такое добро изводить. Смотри, какой здоровенький.

Артура легонько пнули и поволокли мимо знакомого нагромождения крашеных труб. Занимающиеся там курсанты, подростки, вытянули шеи, рассматривая пленника. В сумерках лица мальчишек казались смазанными белыми пятнами.

– Внимание сюда! – гаркнул их наставник.

Ребята послушались. Конвоиры свернули к бараку, спустились в подвал (Артур чуть не упал на покатых, истертых тысячами ног ступенях) и долго шли мрачным коридором, освещенным тусклыми электрическими лампами. Отворили одну из безликих дверей, втолкнули добычу в камеру, бросив напоследок:

– Только глупостей не наделай, – сдавленный смешок, – счастливчик.

Артур прошелся по камере. Светло – под потолком лампа, забранная решеткой. У дальней от входа стены – откидная полка без матраса, подушки, белья. В правом углу – ведро с крышкой. Спасительная прохлада пахла плесенью и дерьмом. Во рту пересохло, губы потрескались, голова звенела и кружилась. Или это звенит муха, угодившая в паутину, но не сдавшаяся? Тощий паук заворачивал ее в кокон, она трепыхала крыльями и пищала. Артур протянул руку и разорвал паутину. Вцепившись в палец, муха протерла крылья лапками и полетела на свет. Добрый бог Артур свершил судьбу твари.

Он улыбнулся своим мыслям. В его судьбу никто вмешиваться не собирается, поэтому нужно что-то решать самому. А поскольку ничего не изменить, пути два: к позору или к быстрой смерти. Вот Лекс, попади он в такую ситуацию, наверняка смог бы повеситься на поясе. Артур решил пустить себе кровь. Или все-таки пройти путь и увидеть, что там, в конце?

Он вытянулся на койке и закрыл глаза.

Чуть позже молчаливый солдат принес кружку воды и миску каши. Артур не стал отказываться от пищи, он и так ослабел, и прохлада подвала стала казаться промозглым холодом. Артур выскреб месиво руками – ложку ему не дали, наверное, чтобы заточку не сделал. Выхлебал воду, стараясь растянуть удовольствие. Посуда была из мягкого металла и ни на что не годилась. Как только он закончил, снова появился солдат, забрал утварь.

– Эй, долго мне здесь сидеть?

Рядовой не ответил. Артур снова улегся на койку. Кормят – значит, он нужен живой. Наверное, будет показательный поединок, Лекс выступит против дикой твари и публично ее прикончит. Ни обиды, ни досады не осталось. Артур ощутил себя древним стариком, о котором забыла смерть. Ради чего он бился с мутафагами на высоте? Ради чего спасал Лекса от панцирников – чтобы его, спасителя, бросили в подземелье? Проклятый шлюхин сын. Предатель.

Незаметно для себя пленник заснул, и снились ему скаты, улетающие на закат.

Глава 23
На круги своя. Лекс

Когда Гус ушел, уводя братьев-дебилов, Кир чуть не сдался. Команду он потерял, время тоже потерял, а этот выскочка Лекс уходит на высоту – хорошо вооруженный, с толпой диких и даже с одним мутантом! У Кира не осталось ни единого шанса на победу, а значит, он пополнит ряды «мяса», останется здесь, на Полигоне, навсегда. И если не сегодня, то в следующем сезоне его убьют свои же, те сопляки, что набраны позже… Курсанты Омеги.

Кир обхватил голову руками и до скрипа сжал зубы. Единственный выход – прикончить Лекса. Можно со спины, тихо… Но Лекс сейчас поднимается на высоту, а он, Кир, сидит на раскаленном камне и строит планы неосуществимой мести.

Почему раньше не убил, не избавился от конкурента?! Ведь был же шанс. Почему поверил этому Гусу, разве можно заключать с дикими соглашения?! Мог бы догадаться, что за гусь этот Гус, ха-ха, когда мужик обломал дебилов. Кир с братьями справлялся еле-еле – совершенно безголовые, жестокие до отвращения, действующие из сиюминутных устремлений, они даже на шаг вперед подумать не могли.

И где Лекс откопал толковых помощников? Ох, холмовейник ему в голову! Был же такой беспомощный, такая размазня правильная: все по уставу, ни шагу в сторону, с Гаем чуть не за ручку. Откуда что берется, куда что девается?

Кир заплакал злыми слезами. В последний раз он плакал на пятом курсе, после того как командир-наставник Андреас перед строем объявил, что Кир не справился с заданием. Тогда Кир мечтал убить наставника (сладко обмирая от недозволенности своих мыслей), сейчас – прикидывал, как достать Лекса.

Подкрасться и проломить голову камнем. Сбить камнем, когда будет карабкаться на высоту… Оружия-то нет. Задушить голыми руками, наброситься и задушить. Будет ли защищать Лекса его «мясо»? А вдруг будет, кто знает, что он наобещал диким?

Припекало. Кир с трудом поднялся и, волоча ноги, цепляясь за камни, полез вперед. Сколько он так сидел? Скоро вечер…

Под отвесной скалой, последним препятствием на пути к желанной высоте, курсант обнаружил следы стоянки: кто-то бросил жестяное ведро. Тут человек лежал… А тут волокли кого-то. Тут топтались. Кир заметался из стороны в сторону, надеясь найти путь наверх. Вскарабкаться по скале – нереально. А веревку и всё, вообще всё, что у него было, забрал с собой Гус. Кир взвыл от отчаяния. Сейчас ему было не важно, сможет ли он убить Лекса. Должен хотя бы попытаться. Уйти из жизни в бою, не «мясом», а курсантом, выпускником Омеги! Умереть как офицер!

Скалы разрезала узкая расщелина, почти вертикальная, с россыпью мелких камней на дне. Кир разбежался и попытался забраться по ней, но уже через несколько шагов кубарем скатился вниз. Камни больно застучали по голове. Кир свернулся клубком и какое-то время остро переживал неудачу. Почему, ну почему?! За что??? Потом поднялся, отряхнулся, вытер рукавом пыльное лицо и отправился искать обходной путь.

Казалось, дороги нет, скалы неприступны. Кир до крови прокусил губу. Хотелось пить и есть, хотелось кого-нибудь прикончить, лучше, конечно, Лекса, а впрочем, не так важно – убить по возможности кроваво и жестоко за все унижения, что пережил сам. Сдаться? Спуститься, занять свое место на свалке? Нет уж.

Он заприметил расщелину у́же и глубже предыдущей. Примерился, подпрыгнул, уперся спиной, руками и ногами. Спустился на землю, оторвал от рубахи две полосы, тщательно обмотал ладони. Спасибо командиру-наставнику Андреасу (смешно подумать, что когда-то Кир его за это ненавидел!) – гонял по скалам, учил карабкаться вверх с веревкой, со специальными приспособлениями и без ничего.

Кир начал восхождение. Рубашка задралась, и камень царапал спину, ладони горели, ноги дрожали от напряжения, и складывалось впечатление, что он не продвинулся ни на локоть, но, глянув вниз, Кир обнаружил, что уже высоко над землей. Упадешь с такой высоты – поломаешься. Он зажмурился и несколько мгновений отдыхал, а потом снова, напрягая мышцы, двинулся вверх. Видел, как уползают солнечные лучи, но прохлады надвигающегося вечера не чувствовал – ему было жарко, пот высыхал на солнце, покрывая кожу соленой коркой, губы потрескались и болели, саднили руки и ободранная поясница.

Кир полз. Время перестало для него существовать. Остались ненависть и единственное желание – добраться, перегрызть горло сопернику. Он представлял это в красках, и соленая кровь наполняла его рот, а уши ласкал предсмертный хрип Лекса. Высокие идеалы? Честь офицера? Чушь! Просто выживание. Когда Кир вернется в Омегу, первым делом он заставит сокурсников забыть, что они были товарищами. Не бывает в этом мире дружбы. Если с кем и следует поддерживать приятельские отношения – с офицерами. И то, не забывая следить, чтобы не подставили, в спину не ударили.

Ведь это испытание не на коммуникативные навыки, а на умение отринуть прошлое, сбросить старую шкуру. Оно для готовых обновиться и идти вперед.

Лезть вверх.

Над головой белело небо. Кир расхохотался и чуть не сорвался. Сердце сбилось с ритма, спина покрылась холодным потом: на какой-то миг ему показалось, что он летит вниз. Последние локти пути Кир преодолел осторожно и очень медленно. Выбрался из расщелины. Лег на живот. Он готов был целовать пыль, лобызать камни. Отдышавшись, сел. Высоту он заметил сразу – плато, взойти на которое можно было лишь с одной стороны. На плато шел бой – кто-то стрелял, раздавались крики. Странно, вроде бы стреляют вниз, а там – никого… Но потом у него в голове будто щелкнуло.

В небе реяли сотни скатов Донной пустыни. Плоские, как тарелки, ни с чем не спутаешь… Конечно, от Кавказских гор до пустыни не так далеко, но не летают скаты в скалах! Сраженные пулями, мутафаги падали… Что делать? Там, на высоте, Лекс. Возможно, твари одолеют его… Но если Кир подберется ближе, ему несдобровать – он безоружен и не отобьется. Что ж. Вот она – желанная смерть в бою.

Кир пополз вперед по-пластунски. Бой на плато продолжался, и непонятно было, на чьей стороне преимущество.

Потом выстрелы смолкли. Кир присмотрелся: скаты куда-то делись. Он перевел дух. Ничего. Одним врагом меньше. Шевельнулась безумная надежда: Лекс погиб, сейчас Кир поднимется на высоту и пройдет испытание. И вернется в Омегу победителем. И никому не расскажет о миге слабости, когда было желание лечь и не вставать.

Вдруг землю тряхнуло. Кир не удержался – закричал. Казалось, сейчас расколются скалы, и его погребет под обломками. А как же жизнь?! Она обещала быть столь долгой, столь насыщенной и интересной! Кир даже планировал уехать в дальний гарнизон и там пожить в свое удовольствие: девки, пьянки, он – хозяин мира… Но толчки не прекращались. Землю совсем недалеко – руку протяни – вспучило, и полезло наружу порождение Погибели. Кир начал отползать. В него летели комья грунта, камни, столбом вставала пыль – рядом рождался гигантский червь. И червь этот был голоден.

Кир вскочил и побежал, спотыкаясь и озираясь, размахивая руками. Но мутафаг им не интересовался. Он изогнулся над головой Кира и качнулся к плато. Червь пульсировал, чавкал… Кир, вопя, мчался к скалам. Вжаться в расщелину, забиться, крепко закрыть глаза. Земля снова дрогнула – из ее недр лезли новые чудища. Кир упал. Камень под ним ходил ходуном. Не поднимая головы, курсант пополз прочь.

Пусть все чудища Погибели явятся по душу Лекса – Кир не пойдет на проклятую высоту.

Один из червей, дохнув в лицо кислым запахом, приник к земле. Кир рванул к расщелине, по которой поднялся сюда. Два шага, и…

Как спускался, он помнил плохо. Ободрал руки, колени, спину. Оставляя на скалах кровь и клочки кожи, съехал по расщелине.

Его колотила нервная дрожь, Кир боялся глянуть вверх и увидеть на фоне вечернего неба извивающихся червей. Лучше он будет «мясом». Сутулясь, припадая на обе ноги, курсант двинулся вперед – к долине, к Полигону, на свалку.

Лучшего он не заслуживает. Он не прошел испытание.

Кир плелся и размышлял, где ему достать оружие и силы, чтобы застрелиться, как подобает офицеру. Когда он услышал шум моторов и хруст гравия под гусеницами, сперва решил, что лезет новый червь.

Но то были машины Омеги, родные, привычные грузовики.

Интересно, они откроют огонь или пройдут мимо? А если нет? Если остался шанс? Кир попытался крикнуть, но голос пропал. Тогда он из последних сил кинулся наперерез грузовикам. Его заметили, передняя машина затормозила, дверца водителя распахнулась и широко улыбающийся офицер крикнул:

– Кир! В кузов давай!

Кир хотел возразить, что не прошел испытание, что место его – среди «мяса», но рассудил: не все так просто. Наверняка будет если не суд, то дознание, все ошибки разберут, прежде чем вернуть сюда, в исполинскую ловушку. И он послушно побрел к грузовикам.

* * *

Вырубить боевых товарищей оказалось проще простого. Когда они упали без чувств, Лекс выпрямился на краю обрыва, глядя, как ползут гусеничные грузовики. Ветер щекотал виски, теребил брюки. Храпел Орв.

Совесть чиста – здесь диких не найдут и не тронут. Лекс справился. Справился!!! И теперь вернется домой, а паскуда Кир останется на Полигоне навсегда.

Но победа не радовала, в душе, как яма под лопатой землекопа, ширилось чувство утраты. Артур лежал на боку, носом уткнувшись в камни. Артур, которого в прошлом он люто ненавидел, но без которого никогда не выполнил бы задание. Уйди Лекс сейчас, спустись к своим, никто не посмеет его упрекнуть, и все же…

Время тянулось медленно. Отмыться, отоспаться и решить, что это был сон. Дрянной сон, где человек, который прикрывал его спину, остался подыхать на Полигоне. Чем Лекс после этого лучше Кира?

«Жалко, да?» – хихикнул в голове здравый смысл. Или голос совести? Или тени долины?

Налаженный быт. Уважение… Своя команда, потом взвод, потом рота. Крысы Пустоши трепещут, когда он на танкере проезжает мимо, мальчишки бегут следом, разевая рты. Каждый из них мечтает стать офицером, но не всякому дано. Переговариваясь, улыбаются девушки…

Лекс стремился к этому всю жизнь, а теперь готов положить свою мечту на чашу весов. На другой чаше – Артур и сам Лекс, каким он был всегда и каким хотел бы остаться.

Поступи как должен, а не как хочется, и ты изменишься. Кто-то другой достигнет твоей цели, у иного будут деньги и девки. Чужой, расчетливый человек займет твое тело и вытеснит тебя полностью. Решай, Лекс.

…Разрастается пятно некроза, протягивает щупальца тумана…

…Пойманный за лапу лягушонок надрывает живот от смеха…

…Гус тычет пальцем в небо и говорит: «Я тоже в молодости глупил, а потом поумнел, и все у меня было. Все-все-все. Не смей раскисать. Наплюй. Потом переступишь через память, как сейчас переступаешь через тело Артурки… Подумай. Не стоит того Артурка, Шакалий выкормыш!»

«Пусть так, – подумал Лекс. – Пусть Артурка не сто́ит. Но есть я, и я никогда не стану таким, как ты, Гус, тушка, выпотрошенная и заполненная мыслящей слизью. Ты не человек, Гус. Пусть меня бросят здесь, пусть расстреляют на месте – это я подохну. А иначе на моем трупе укоренится твое подобие. Не бывать этому».

Грузовики, подъехав к скалам, выпали из поля зрения. Судя по тому, что стихли моторы, машины остановились. Сюда, наверное, идут омеговцы. Только бы не Андреас! Уж он точно не одобрит привязанность к диким.

Вскоре над камнями блеснула каска, появился рядовой в форме, с автоматом через плечо.

– Спускайся, – поманил он Лекса, – герой дня. Там с тобой мутант, приказано и его забрать.

Вот так огорошил! Мутанта приказано забрать! На всякий случай Лекс переспросил:

– Орва?

– Мутант у тебя один. Редкий, так сказать, экземпляр. Слезайте оба!

Вот и шанс вытащить Артура!

– Он ранен, я его сюда на веревке затащил, а потом веревка обратно соскользнула! – крикнул Лекс. – Сейчас заберу ее и спущу мутанта – прими́те осторожно! – Он вслед за рядовым полез вниз за снаряжением.

Омеговцы улыбались от уха до уха, поздравляли, хлопали по плечу. С ними был дикий с распухшим, похожим на сливу носом… Да ведь не дикий это – Кир! Он же отныне «мясо» и должен остаться на Полигоне! Или ему поставили другие условия? Лекс без выражения кивал, впившись взглядом в цель – Кира. Хоть бы отвернулся, хоть бы потупился стыдливо – нет, прямо в глаза смотрит, словно не он пытался прирезать сослуживца за автомат.

Кир по-своему истолковал взгляд Лекса, растянул губы, шагнул вперед и протянул руку – мириться собрался.

– Друг, не смотри волком, это была игра!

Вот так, значит? Игра. И смерть тоже понарошку? Вспомнился блеснувший на солнце клинок… Лекс сжал кисть Кира, резко рванул на себя, одновременно рубанул ребром левой ладони под шею. Его схватили за руки, попытались оттащить. Вроде бы даже ударили пару раз, но Лекс боли не чувствовал. Вырваться, расквасить наглую рожу и бить, бить, пока его мозги не выплеснутся на камень…

– Курсант, что за выходки?!

– Он меня чуть не убил, – с трудом сдерживая ярость, проговорил Лекс. – Отпустите, я спокоен. – Отряхнулся, обошел Кира по дуге. Тот сидел на заднице и лупал глазами.

Постепенно ярость улеглась. Стараясь не замечать предателя, Лекс замотал добро в кусок брезента, прикрепил ношу к поясу и опешил: в тени камней расположились пятеро мутантов. Лекс вспомнил, где их видел, – на иллюстрации в учебнике «Анатомия и физиология вероятного противника». Крайне редкий вид – телепаты-гронги… Да их же на всю Пустошь несколько десятков!

– Э-э-э… что они тут делают? – спросил Лекс.

– Кто – они? – удивился офицер, снял каску и протер лысину платком. – Полезай, нам мутант нужен. Запакуешь, по осыпи спустишь, а дальше мы примем.

– Они. – Лекс ткнул пальцем в мутантов и разинул рот: там никого не было.

– Эк тебе головушку напекло. Может, помочь с мутантом?

– Сам справлюсь.

– Тогда поторопись, а то и мне напечет.

Были же! Точно были! Лекс еще раз глянул в тень – никого – и в очередной раз приступил к штурму высоты.

Наверху он вытянулся на хрустящих ракушках. Заешь вас всех некроз! Сердце гулко колотилось в висках. Он так не нервничал ни когда спасался от волков, ни когда бился с неведомыми тварями. Сейчас же руки будто чужие. Обматывая Артура веревкой, он не мог завязать узел. Так… Лицо брезентом обернуть. Во-от, чтобы сразу не разглядели, что это обычный человек, а там нужно уговорить ребят, чтобы его вывезли. Шансов мало. Точнее, они равны нулю. Но Лекс понимал, что если не попытается, никогда себе этого не простит.

«Не бойся, поможем», – зашелестело в голове.

Лекс вскочил, заозирался: из посторонних – никого. Неужели он сходит с ума? Закашлялся Авдей, приходя в сознание. Только этого не хватало! Лекс бросился к нему, схватил за грудки, заглянул в мутные глаза и проговорил:

– Высоту не покидайте. – Оттолкнув его руку, надавил на сонную артерию, и Авдей снова закатил глаза.

Упаковав Артура, Лекс поволок его к обрыву, крикнул:

– Груз принимайте!

Осторожно… закрепить веревку на поясе – на всякий случай – и тихонько спускать… Ну и тяжеленный ты, Артурка! Три пары рук поймали брезентовый кокон, положили на землю и принялись разворачивать.

Теперь – спустить Орва. Взяв под мышки, Лекс оттащил его на середину плато, обмотал грудь оставшейся веревкой…

– Я мутанта просил, а это что?! – По насыпи спешил омеговец.

Лекс зажмурился, закусил губу. Первый шаг сделан, нужно идти до конца. Игнорируя вопрос, он связал Орва – тот спал крепким сном и издавал храп, похожий на рев старого двигателя. Подождав, пока мутанта примут и положат на землю, Лекс спустился сам.

Офицер указал на Артура:

– А это кто? Курсантам запрещено заводить рабов и вывозить с Полигона трофеи.

– Это друг. Сводный брат, – солгал Лекс не моргнув глазом, на миг он и сам поверил, что это правда. – Он мне жизнь спас, я не могу его бросить.

– Хм… – Офицер склонился над Артуром, изучая. Посмотрел на Лекса: – Чё-то не похож.

Лекс старался держаться, не сутулиться, не опускать плечи, но подбородок сам собой падал на грудь.

– Курсант, – продолжил офицер строгим тоном, – негоже лгать старшему по званию. Ты просто привязался к… к «мясу». Это достойно порицания. Будущий офицер должен быть выше этого. Но ты справился с заданием. Чтобы не бросать тень на твою репутацию, я готов закрыть глаза и на то, что ты набросился на сокурсника, и на слабость. – Офицер говорил без эмоций, выплевывал слова, как автомат пули, и голубые глаза его казались осколками стекла. Замолчав, он вынул из кобуры пистолет и протянул Лексу: – Пристрели его. Докажи верность Цитадели Омега.

Если оставить Артура на плато Лекс смог бы, то пристрелить… Он рассмеялся. Вот и всё. Вот и захлопнулись дверцы мышеловки, он попал в собственную ловушку. Мягкотелым не место в Омеге. Глупо было надеяться!

Со злорадством поглядывает Кир, за его личиной прячется Гус. Ухмыляется, щурит глазенки. Вспомнился печальный Гай. Он был прав. Как же он был прав! Но вернись Лекс в прошлое с теперешними знаниями, все равно не отказался бы от испытаний. Ни так, ни эдак у него нет шансов. Ему не место среди офицеров. Он навсегда останется лягушонком.

«…Шлю-у-ухин сын! – вопит Вечерок и строит рожи. – Ничтожество! Слабак! Не догонишь, не догонишь!»

Слабак.

Рукоять норовила выскользнуть из вспотевшей ладони. Палец нащупал спусковой крючок, Лекс прицелился и отвернулся.

«Молодец. – Гус с одобрением кивнул. – Правильно».

Офицер ждал, Кир разинул рот. Криво усмехнувшись, Лекс швырнул пистолет в пыль и зашагал прочь.

– Курсант Лекс! – донеслось сзади. – Стоять!

Лекс замер, поднял руки и медленно развернулся. На него были нацелены дула автоматов.

– В машину, – скомандовал капрал. – И без глупостей.

«Молодец, – шелестело в голове, – хороший Лекс. Хоро-о-оший».

Что с Артуром, Лекс не видел, ему было все равно, он понимал, что участь друга, да и самого Лекса отныне – быть куклой для отработки ударов. Зачем добру пропадать? Не на «мясе» же безответном курсантам учиться!

Вопреки ожиданию, Лекса посадили не в кузов грузовика, а в кабину между водителем и сержантом. Зарычал мотор – машина двинулась в сторону ржавых ворот.

– Что теперь? – равнодушно спросил Лекс.

– Курсант, не спрашивай, – устало проговорил конвойный. – Мы не знаем.

Офицер, который знал, ехал в другой машине, с Киром.

Сейчас наверняка Петр пришел в себя и тормошит Авдея. Хорошо, хватило ума хоть их оставить на высоте! Облава-то… вот она.

Навстречу в облаке пыли неслись сендеры, Лекс разглядел знакомые лица курсантов и автоматы у них за спинами. Эван узнал Лекса, помахал рукой.

Вот так, значит. Им все условия: и оружие, и транспорт, и одежда, защищающая от пуль. Делай что хочешь – убивай, грабь, насилуй. К чему устраивать фарс с высотой? Проверка на благонадежность? Иного объяснения нет. Получается, Кир справился, а Лекс – нет? Сколько вопросов без ответа! Сейчас привезут и… казнят публично? В том, что его ждет трибунал, Лекс не сомневался. Шутка ли – неподчинение приказу!

Вот он, двор Цитадели. Гравий хрустит, сминаемый гусеницами. Отшатнулся курсант, Вик, с шестого курса, встал на цыпочки, разглядывая людей в салоне. Лекс надеялся, что его не узнают. Ржавые конструкции старинного депо, бесконечные ангары… Плац. Учебный корпус.

Машина притормозила. Навстречу устремился рядовой Клим, отворил дверь со стороны пассажиров, уставился с жалостью и воскликнул:

– Лекс, это ты? Похудел-то как! А обро-о-ос! И грязный. Тебе срочно надо помыться!

– Отставить! – гаркнул сержант, спрыгнул на гравий и потянулся.

Лекс последовал за ним. Впервые ему казалось, что окружающее враждебно. Укоризненно глядит учебка черными окнами, кривит приоткрытую дверь, плац щетинится кольями крашеных труб, даже ветер, поднимающий маленькие пылевые смерчи, норовит швырнуть песок в глаза.

– Курсант, следуй за мной. – Сержант направился к казарме.

Краем глаза Лекс заметил, что Кира привезли сюда же и тот бодр и весел.

– Да что ты как на расстрел? – проворчал сержант. – Лицо попроще! Живой – радуйся.

– Что живой… так ведь это пока…

– Дождись завтрашнего дня, и все узнаешь. Большего я тебе сказать не могу.

Лекс шагнул в отворившуюся перед носом дверь и не сразу сообразил, что оказался в душевой. Слишком приятным было осознание. Потоптавшись на месте, он сбросил пропахшую по́том одежду на плитку, отвернул кран, подставил лицо под прохладные струи и принялся жадно хлебать воду. Раньше Лекс этого не сделал бы: вода сюда подается прямо из резервуаров, не проходя через угольный фильтр, но на Полигоне он пил из ручья, куда дикие справляли нужду, и ничего ему не сделалось.