Текст книги "Солдаты Омеги (сборник)"

Ответ:

Оставайтесь на месте на случай беспорядков. Ждите распоряжений.

Глава 10
Маузер

Оранжевый свет прожектора лился с дозорной вышки, вспарывая брюхо тьмы. Курганник остановил грузовик:

– Артур, глянь-ка, здесь живут!

– Как бы не пристрелили. – Артур поскреб щеку. – Решат еще, что омеговцы… И форма на мне. Надо кого-нибудь послать, чтобы договорился.

– Ты меня, Артурка, извини, я не пойду, – отказался коновал. – Пошли Маклая. Он совсем безбашенный, ему поверят.

Представить Маклая в роли переговорщика Артур не мог, как ни пытался. Нападет на него приступ молчаливости – и всё, и пристрелят охотника.

– А может, Паша? – предложил Артур.

– Паша они сразу прихлопнут, только он рот откроет. Сам его еле терплю. Щуплого нельзя – он хворает, укачало его. Клопа никто слушать не станет. Пронька у нас дурак, ты уж извини… Вот ведь команда подобралась! Остается Лука.

Артур задумчиво пошевелил челюстью. Лука после побега из гарнизона вел себя тише воды, ниже травы. Был он толст, если не сказать – жирен, щеки свисали чуть ли не до плеч, бегал с трудом, пузо колыхалось и сбивало с ритма… Но вроде бы соображал Лука неплохо. По крайней мере, сам себя считал очень умным.

Пришлось идти к остальным, в кузов. Безлунной ночью одинокий прожектор был виден издалека. Скрипнули дверные створки. Во мраке невозможно было разглядеть даже силуэты. И Артур заходить не стал, крикнул:

– Эй, Лука!

– Чего тебе?

– Лука, там деревня. Сходил бы, договорился, чтобы нас пустили.

– А почему я?

– Предлагаешь Паша послать? Ты же умный, Лука, тебе и идти.

В кузове завозились, заохали, застенали – это толстяк побрел к дверям. Вскоре Артур увидел его силуэт: жирдяй вразвалочку ковылял к вышке, вот он ступил на освещенную дорогу, подняв вверх руки, и заорал:

– Не стреляй! Мы с манисовой фермы Артура! Поговорить надо!

Выстрелов не последовало. Курганник высунулся из кабины, сложил руки на груди:

– Устал я, Артурка. Старый уже, видно.

Артур счел за лучшее не отвечать. К Луке вышел переговорщик. Толстяк жестикулировал, тело его колыхалось. За слепящим светом прожектора не видно было, велика ли деревня, Артур сомневался, что в ней бывал. Наконец ворота распахнулись, и Лука махнул рукой своим. Курганник завел грузовик и осторожно порулил вперед. Когда подъехали, Артур выглянул в окно:

– Ты их о моей форме предупредил?

– Ты заезжай, заезжай. Сейчас все поймешь, – уклончиво ответил Лука.

Переспрашивать Артур не стал. Деревня производила странное впечатление: вроде жилая, но слишком малолюдная. На площади перед воротами у костра сидели человек двадцать мужчин. Завидев грузовик, они вытаращились, потянули руки к оружию, лежащему рядом с каждым, – омеговскому оружию. Присмотревшись, Артур понял, что местные одеты в тренировочную форму наемников, как и его люди. Омеговских офицеров поблизости не наблюдалось. Значит, дезертиры.

Курганник спрыгнул на землю первым, Артур медлил. Ему думалось, что на черную форму с шевронами дезертиры отреагируют мгновенно.

– Здоро́во, мужики! – Курганник уже пожимал руки. – Сейчас главный наш вылезет. Вы только за оружие не хватайтесь, он сержантом был, в черном весь.

Артур зажмурился и распахнул дверь. У костра стало тихо. Потом старик, единственный в обычных для Пустоши замшевых штанах и просторной рубахе, тихо крякнув, проговорил:

– Давно служишь?

– Служил когда-то. Уволился, ферму отцовскую принял. Потом мобилизовали. Я своих увел и других тоже, но они по домам рванули.

– Дураки, – покачал головой старик.

– Дураки, – согласился Артур.

– Добро, парень. Ты к свету-то подойди, дай тебя рассмотреть.

Тихо лязгнуло в тени – кто-то взвел курок. Артур медленно и осторожно вошел в круг света. Старик поднялся навстречу, уставился на сержанта:

– Издалека, да? Не помню тебя. И об отце твоем Шакале, переговорщик сказал, не слышал.

– Издалека. С юга. В Москву идем. – Артур старался не делать резких движений.

– Я тебе верю, парень… Если бы Омега хотела – здесь бы уже танкер был, перестреляли бы нас, как ползунов. Только форма твоя, извини уж, до того отвратна – сразу со всех стволов палить хочется.

– Привыкнешь, – обиделся Артур. – А сам ты, дед, местный?

– Тутошний. Старостой был. Берендеем меня звать. Мужиков всех забрали, остались бабы с малолетками, да меня по древности не взяли – куда, сказали, развалину. А потом вот ребятки пришли кто откуда. Сидим мозгуем.

– Разрешишь с вами переночевать?

– Отчего не разрешить? Разрешу. Людям своим скажи оружие опустить, а то сопят громко, защитнички.

– Оружие положить! – не оборачиваясь, приказал Артур. – Здесь свои.

Дед Берендей удовлетворенно кивнул. Вновь прибывшие заняли места у костра. Еды у местных почти не осталось, но деревня все-таки выставила скудное угощение, и в котле над огнем булькала похлебка. Артур степенно, подстраиваясь под речь Берендея (остальные молчали), поведал о бегстве из гарнизона, решении домой не возвращаться, о людоедах и песчаной буре. Курганник развернул карту, но ни староста, ни другие прочесть ее не смогли, поверили на слово.

Никаких мыслей у костра не думали. Выпивали понемногу, травили байки. Артур чувствовал, как кто-то настороженный смотрит на него из тени, несколько раз оборачивался, замечал неподвижный силуэт. Но человек не подсаживался к огню, в разговор не включался, и, если бы не щелчок курка в начале беседы со старостой, Артур решил бы, что ему мерещится.

– …Или вот есть Вертикальный город, но туда не добраться, – вещал Берендей, – потому что доподлинно неизвестно, где он стоит и что из себя представляет. А знаем только: великие умельцы там живут, киборгов делают и всякие другие вещи. Окружен Вертикальный город некрозом, всего несколько проходов и есть…

Артур вспомнил безумного киборга, которого убил Лекс на Полигоне, и найденный при нем дневник: Вертикальный город, похоже, вел переговоры с Омегой.

– …Говорят, только джагеры попасть туда и могут. Был давно, еще отец мой рассказывал, джагер Вик Каспер[6]6
  О судьбе Вика Каспера рассказано в романах «Джагер» А. Левицкого, А. Бобла и «Падение небес» А. Бобла.


[Закрыть], башмачник. По некрозу ходил, и ничего ему не делалось. А некроз тогда был не то что сейчас, вы, молодежь, небось его и не видели. А вот в молодости моего отца, наползал тот некроз на всю Пустошь, на Москву наползал. Сеяли его или вели – вот уж не знаю – доминанты, что на платформах летали. Про платформы-то слышали? Вик Каспер их и победил. Великая битва была за Москву – мутанты, Омега, топливные кланы, орден Чистоты и доминанты. А потом Вик Каспер исчез. Так отец рассказывал, а ему другие люди рассказывали, что подался Вик Каспер в Вертикальный город.

Убаюканный монотонным голосом старика Берендея, Артур начал проваливаться в тяжелую дрему. Ему мерещились огромные платформы доминантов, реющие над Пустошью. Ему казалось, что с платформ кто-то недобрый следит за людьми и переставляет их, как генерал Бохан – фигурки солдат по карте. И этот вершитель судеб несовершенен. Он действует бездумно, но задорно, улыбка изгибает его тонкие губы. У вершителя судеб – светлые глаза, они заглядывают прямо в голову, лезут в мысли и чувства, и улыбка становится шире, и видны уже тонкие клыки…

Вздрогнув, Артур проснулся. По-прежнему звучал голос Берендея.

– …Вот в Вертикальный город бы податься! Эх, кабы знать, где он, да по некрозу гулять, как по земле… Эй, сынок, – дед глянул за спину Артура в темноту, – ты там не был?

Сидевший в темноте пошевелился – в первый раз с тех пор, как Артур расположился у огня. Хрустнули суставы, зашелестела ткань, и к костру подошел высокий мужчина. Артур посмотрел на него снизу вверх: одет в просторную куртку с капюшоном, скрывающим лицо, темные штаны, заправленные в высокие ботинки, в руке небольшой пистолет с деревянной рукояткой. Он сунул пистолет в карман, уселся справа от Артура, скрестив ноги, и откинул капюшон. Левая сторона его лица от иронично приподнятого уголка рта до прищуренного глаза была покрыта сложной татуировкой: черные и белые линии перекрещивались под немыслимыми углами, создавая ломаный орнамент. Мужчина повернулся к Артуру и представился:

– Маузер.

Артур назвал себя. В Маузере его поразило все: и темные волосы, забранные в длинный «хвост», и татуировка, и свирепое выражение лица в пляшущем свете костра. От такого хотелось держаться подальше, а лучше – пристрелить. В спину.

– В Вертикальном городе не бывал, но где он – знаю. Туда не пройти, это далеко, на Урале.

Артур ни разу не слышал слова такого – «Урал» – и не понял, о чем речь. От всего облика Маузера исходило ощущение чуждости.

– Ты знаешь, что задумала Омега? – спросил он Артура.

И Артур ответил, рассказал все, что знал. Мужики у костра слушали с почтительным молчанием. Только Лука вертелся, кряхтел, видно хотел вставить свое веское слово – пришибленность последних суток с него как рукой сняло.

– Все повторяется. – Маузер уставился на огонь. – Вы не помните прошлого и не представляете себе ход истории, а она движется по спирали. Снова люди в черной форме идут на Москву.

– А ты, можно подумать, представляешь. – Лука шумно заворочался, пытаясь найти удобное место, и вдруг замер, поймав на себе взгляд Маузера, уменьшился и вроде как даже похудел.

– Переодеться бы тебе, сынок, – обратился Берендей к Артуру, – у меня от сына штаны остались и рубаха, тебе подойдут как раз. Не то пристрелят, с ворогом проклятым спутают… Жди, сейчас я! – Старик поднялся и довольно бодро для его лет потрусил к ближайшему дому.

Расставаться с формой Артуру не хотелось, но жизнь дороже удобств. Когда Берендей вернулся, Артур надел холщовую рубаху прямо поверх пуленепробиваемого жилета.

– Так делать-то что будем? – пророкотал Курганник. – Я предложил бы поспать. Подумаем завтра. Хозяин, согласен?

Артур кивнул.

– Староста, спальные места есть?

Дед почесал в затылке, оглядел дезертиров, подергал бороду и изрек:

– У меня в хижине ночуйте. Вот она, – указал на одноэтажный каменный дом с крышей из ржавой жести, где укоренилась рыжая трава. – Вповалку ляжете, не беда, всё теплее… Вы люди новые, я за девок наших беспокоюсь…

– И правда, надо поспать. – Маузер потянулся. – Да, Тимми?

Только сейчас Артур заметил возле засохшего дерева еще одного человека, лежащего на земле.

– Тим, ты что, дрыхнешь? – крикнул Маузер.

Человек вскочил, выхватил пистолет, заозирался. Отражая свет костра, его глаза горели, как у волка, перебегающего дорогу сендеру. Успокоившись, парень спрятал пистолет и уселся возле Маузера, скрестив ноги. Пламя осветило лицо Тима – да он молод совсем, можно сказать, юнец безусый. Бандану парнишка повязал вокруг ушей, оставив открытой бритую макушку.

Курганник, хрустнув суставами, зашагал к Берендеевой хижине. За ним потянулись остальные из команды Артура, который тем временем с интересом поглядывал на Маузера и его не менее странного приятеля, пытаясь сообразить, что же именно привлекло его внимание. Он чувствовал: эти люди знают больше, чем хотят показать. У него с детства было чутье на недомолвки.

Сначала Артуру казалось, что Маузер все время ухмыляется и прищуривается, сейчас же, когда он шептал Тиму что-то серьезное, стало понятно: левая половина его лица покрыта шрамами, татуировки повторяют очертания рубцов.

– А ты чего не идешь? – обратился к Артуру Лука, переминаясь с ноги на ногу; его пузо вибрировало, как студень.

– Хочу с умными людьми поговорить, – ответил Артур и ощутил недобрый взгляд Маузера.

Толстяк, шумно сопя, навис над головой, Артур едва ли не упирался затылком ему в живот.

– Ты где такое брюхо отожрал? – прищурившись, спросил Тимми. Голос у него был как у подростка, начинающего взрослеть.

Даже в темноте было видно, как Лука покрылся пунцовыми пятнами, но что сказать, не нашелся. Почуяв его смущение, Тимми продолжил наседать:

– Кто говорит, что брюхо солидности придает, тот брешет! В могилу оно сводит и девкам не нравится, я-то знаю! А уж как бегать тяжело…

– Да заткнись ты уже, шмакодявка! – не выдержал Лука.

Собравшиеся вокруг костра заржали. Толстяк махнул рукой и, гордо вскинув голову, двинулся к хижине.

Тимми глянул на Маузера, тот кивнул. Артуру сделалось неуютно, он поднялся. Маузер тоже встал, но Тимми остался сидеть, сунув руку за пазуху. Артур двинулся в темноту, как будто собирался по нужде, Маузер следовал по пятам.

– Я не знаю, кто ты, и знать не хочу, – проговорил Артур, не оборачиваясь. – Я воевал за Омегу и научился отличать омеговцев от диких. Ты мне интересен только как человек, который знает, что происходит и что делать дальше. Верить мне или нет – тебе решать.

– А ты умнее остальных, – хмыкнул Маузер. – Ты почти угадал. Считай меня дезертиром. Офицер, отрекшийся от своих, – вне закона, ведь так? За его голову дают награду.

– Я тоже вне закона. – Артур повернулся лицом к собеседнику, но его было не разглядеть во мраке. – Мы в одной упряжке.

– Поговорим завтра, ты не против? – Маузер спрятал руки в карманы и зашагал к костру.

В хижине Артур не заметил в темноте и едва не затоптал Берендея, извинился и спросил шепотом:

– Слушай, дед, ты Маузера этого давно знаешь?

– Та нет, незадолго до вас пришел с другом своим, они все время вместе держатся. Тут я, это… вот тюфяк и одеяльце приготовил. Хороших снов, сынок!

* * *

Проснулся Артур с первыми лучами солнца бодрым и отдохнувшим. Под боком, раскидав руки, храпел Курганник, у стены булькал Клоп. В комнате было душно, хоть топор вешай. За окном вскрикивали мужики и звучали глухие удары. Ступая на цыпочках по бетонному полу, Артур выбрался на улицу. Оказалось, дезертиры углем нарисовали мишень на засохшем дереве и соревновались в меткости. Маузер жарил мясо над костром, его бритый попутчик сидел в той же позе, скрестив ноги, словно всю ночь не смыкал глаз.

Мужики, обступив Луку, уговаривали его метнуть нож, толстяк пятился и тряс головой так, что колыхался двойной подбородок. Заметив слезы, навернувшиеся на его глаза, Артур поспешил на выручку, забрал нож у всклокоченного бородача:

– Я вместо него, расступись!

Рукоять удобно легла в ладонь, Артур примерился: далеко, да и нож тяжеловат, а клинок изогнутый, может не полететь по заданной траектории… Прищурился, метнул. Попал! Почти в черную точку, обозначающую середину.

Лука затрясся, всплеснул руками и с криком «Я вас ненавижу!» умчался в хижину. Маузер наблюдал за происходящим с почтительного расстояния, скрестив руки на груди; мясом теперь занимался Тимми.

– Эй ты, черномордый! – крикнул бородач, вырвав нож из дерева. – Твоя очередь. Или трусишь, как та жирная свинья?

– Люди вы хорошие, обижать вас не хочется. – Маузер принял из его рук нож, осмотрел, подкинул на ладони, прищурился и метнул.

Клинок вошел точно в черную точку, куда еще никому не удавалось попасть. Бородач нахлобучил шляпу, болтавшуюся за спиной, и присвистнул.

Артур все это время украдкой наблюдал за Маузером и окончательно убедился, что татуировка скрывает шрамы. Сейчас на Маузере был кожаный жилет, черно-белый узор взбегал с груди на шею, вился по левой руке и заканчивался на запястье нарисованной цепью.

– А ты, малой? – Бородатый задира обратился к Тимми.

Юноша встал, отряхнул штаны на заднице, взял нож и, прежде чем кинуть, долго прицеливался. Сколько ему сезонов? Голос еще детский, плечи узкие и вместо усов – едва заметный русый пушок. А вот карие глаза – умные, как у старца.

Попал парень туда же, куда и Артур.

Постепенно все из команды Артура сползлись к костру, лишь Лука задерживался – дулся.

– Ну, мужики? – Курганник потер ручищи. – Что делать будем?

– Тут оставаться я бы вам не советовал, – проговорил Маузер, – омеговцы фермы зачищают, сам видел. А после того как кое-кто, – он покосился на Артура, – ограбил гарнизон, будут проверки и облавы.

– Думаешь? – вскинулся растрепа, который всех заставлял метать нож. – А мне кажется, они Москвой будут заняты…

– Как считаешь, – не выдержал Артур, – омеговцы займут Москву?

Маузер задумчиво смотрел вдаль.

– Если топливные кланы объединятся с бандитами, то, возможно, Москва и устоит. Но омеговцы действуют хитро, им наверняка удалось кого-то подмять, кого-то с кем-то стравить. Как назло, нет известий с севера… Одно знаю наверняка: эта территория – омеговская вне зависимости от того, удастся ли им занять Москву или нет, и отсюда надо рвать когти.

– Мужик, а мне кажется, разумнее переждать, – пророкотал Курганник. – Чего в пекло-то лезть? Вот когда утрясется все…

– Омеговцы возьмут под контроль мелкие и крупные переправы через Разлом, – договорил за него Маузер, – и всё, мышеловка захлопнется. На севере проще прятаться.

– Мужики! – вмешался Артур. – А что, если взорвать мосты? Чтобы омеговцы не доехали?

Маузер глянул снисходительно, улыбнулся, обнажив слишком здоровые для его возраста зубы:

– Думаешь, их генерал за неделю решил идти на Москву? Это годами планировалось. Раньше переправы бандиты держали, а теперь гарнизоны там. Новые мосты возведены. Да и где ты возьмешь столько взрывчатки? Вы сами себе яму выкопали, раньше надо было шевелиться.

Артур сник, уселся, подперев голову. Тимми протянул ему прутик с нанизанной ящерицей. Артур кивнул и тотчас сжевал угощение.

– То есть и в Москву нам ход закрыт…

– Почему же? – Маузер почесал татуировку на щеке. – Я знаю несколько нелегальных переправ.

– Каких? – спросил кто-то из дезертиров. – Ты понятно говори, да?

– Небольших переправ, которые мало кому известны. В одиночку сейчас путешествовать опасно. Артур, идешь со мной?

– В Москву? – Артур нарисовал в пыли птицу. – Я не брошу своих людей.

– Они мне нравятся, толковые ребята. А толстяк сам не пойдет, я с ним уже поговорил. По рукам? Поможем друг другу, а потом разбежимся.

Артур пожал протянутую руку и успокоился. Почему-то он верил этому странному человеку.

* * *

Пятеро Низших притаились в запертых кабинетах недалеко от зала совещаний и, слившись в единый мыслящий организм, нащупали генерала Бохана.

Генерал вышагивал перед строем офицеров. Лучшие из лучших, отобранные специально для встречи высоких гостей, они выглядели безупречно. Юго-восточный гарнизон строили одним из первых, по образу и подобию Цитадели, он идеально подходил для встречи союзников: тут были и необходимая огневая мощь, и эстетика. На юге, подернутая дымкой, темнела горная гряда; на севере, даже отсюда было видно, наполовину утонула в песках ржавая металлическая вышка линии электропередачи.

Офицеры стояли навытяжку, вздернув подбородки, на черных беретах красовались серебристые кокарды с символом Цитадели – перевернутой подковой.

В небе появилась черная точка. Генерал прищурился. Сейчас его глазами смотрели пять гронгов и мутант Орв, который не любил сборища и нервничал в зале совещаний. Бохан едва уговорил его побеседовать с высокими гостями. А вдруг там у них мутанты не водятся? Пусть посмотрят, удивятся.

Вскоре точка распалась на две. Все офицеры теперь глядели в небо и гадали, что это: дирижабли или авиетки. Неизвестные аппараты летели против солнца и оставались лишь двумя темными пятнами. Солдаты отворили ворота – на подлете к гарнизону гости пошли на снижение и двигались теперь прямо над землей. Генерал был преисполнен воодушевления. В зале советов их поджидает оружие, против которого не устоит никто: существа, способные проникать в мысли и навязывать свою волю. И Владыка Московский, и главы Южного братства ушли отсюда довольными и безгранично преданными. Правда, со временем заложенная в их головы программа ослабевает и они выходят из-под контроля, но к тому времени успевают сделать все, что от них требуется.

У киборогов железные кости, но никак не мозги. Сила внушения не действовала лишь на членов древней секты Губерта, который много сезонов как помер. Но когда-нибудь Бохан раздобудет образец, исследует его и поймет, что Губерт делал с людьми и как они обретали способность ходить по некрозу.

Механизмы зависли над землей, вздымая облако пыли. Когда пыль осела, к воротам уже двигалась делегация – восемь человек. Транспорт представлял собой сверкающий металлический диск. Как и авиетка, он приземлился на четыре опоры и теперь напоминал огромный стол. Второй был поменьше и не такой блестящий. Бохан уже представлял, как, выудив чертеж из беззащитных мозгов, строит сотни таких аппаратов. Они займут место летающих платформ, и в Пустоши воцарятся мир и порядок. Да, прежде будет война, но разве, появляясь на свет, ребенок не умывается кровью? Никакое рождение не проходит безболезненно.

Делегаты были одеты странно: на главном – белоснежные рубаха и штаны, на остальных – серые комбинезоны с капюшонами. Движения их были плавными и уверенными – никакой резкости и угловатости. Значит, люди.

Главный шагнул вперед и протянул руку, генерал пожал ее, рассчитывая ощутить холод металла под резиновой кожей, но ничего подобного: теплая человеческая ладонь, немного шершавая. Гость был чуть ли не вдвое выше генерала, и Бохан невольно подобрался.

– Рады приветствовать дорогих гостей и лично тебя, Викас, – проговорил он и заглянул в глаза, рассчитывая вызвать симпатию.

Несложный прием всегда срабатывал, сейчас же Бохан будто ударился о бетонную стену. Тотчас отозвались Низшие – застонали, запричитали. Генерал стерпел, утешил их и велел затаиться. Гость был закрыт. Или в Вертикальном городе научились прятаться сами, или создали хитрый прибор.

Гость то ли не заметил атаки, то ли сделал вид, что ничего не случилось.

– Как обстоят дела на востоке? – поинтересовался Бохан и тут же добавил: – Следуйте за мной, в помещение.

Викас пригладил седые волосы и направился за низкорослым генералом вдоль неподвижных людей в черном, напоминавших скульптуры. Солдаты даже не моргали, и Викасу хотелось ткнуть кого-нибудь из них пальцем, чтобы проверить, живой ли. Следом, вертя головами, шли члены делегации, разглядывая танкеры, выстроенные у защитной стены, залитый солнцем плац с полосой препятствий, длинные казармы наемников.

Накануне из огромного зала совещаний вынесли стулья и установили посередине длинный прямоугольный стол, накрытый клеенчатой скатертью под цвет дерева. У окна топтался Орв: наблюдал за процессией и шевелил губами.

Генерал Бохан вошел первым, направился во главу стола. Эхо его шагов заметалось в пустынном зале и захлебнулось в шорохе – пожаловали гости. Седовласый Викас уселся с краю, рядом с генералом. Наверное, он не знал, как проходили церемонии у Древних. Бохан указал на стул напротив себя:

– Друг мой, тебе надлежит занять почетное место.

Викас тряхнул головой и пророкотал:

– Да ладно тебе, генерал… – Но прочтя на лице Бохана негодование, все-таки пересел, поерзал и закончил: – Неудобно же!

Люди Викаса уселись по одну сторону стола, доверенные лица Бохана – по другую. Военные вели себя, как на построении, и таращились на гостей, которые приняли непринужденные позы. Офицеры рассчитывали увидеть металлических чудовищ, пахнущих смазкой, но перед ними были обычные люди. Только Орв не садился, с ужасом глядел на Викаса. Бохан понимал, чего он испугался.

– Мой друг Орв, – указал на него Бохан. – Редкий представитель вида новых людей. Присядь.

Мутант занял стул рядом, хотел по привычке поджать ноги, но спохватился и выпрямил сутулую спину. Лысина, усыпанная бисеринками пота, блестела, морщины на лбу были собраны гармошкой. Викас глазел на него с нескрываемым любопытством, не удержался и проговорил:

– Вот это да! Орв, я поражен твоими способностями, уж было дурное подумал…

– Ф Ф-фертикальном городе нет мутантов? – удивился Орв.

– Почему же, – Викас улыбнулся от уха до уха, – они живут на территориях, которые сами выбрали. Тихо и мирно живут, никто их не трогает. У нас есть место для каждого.

– К сожалению, тут не так, – вмешался Бохан, пытаясь вернуть встрече официальный характер, – многие сезоны на Пустоши царило беззаконие, свирепствовали болезни, наступал некроз. Люди одичали, озлобились. Цитадель Омега сохранила знания Древних, спрятала достижения от доминантов, и теперь мы пытаемся вернуть человечеству былое величие…

– Слышал, уже крови пролито немало, – проговорил Викас, но Бохан не дал ему продолжить.

– Дикие люди Пустоши привыкли убивать, грабить и насиловать, а когда настанет время порядка, придется зарабатывать на жизнь честным трудом. Конечно, они против и не понимают, что на самом деле мы несем благо. Ведь я прав?

– У каждой правды есть много сторон. – Викас подпер голову ладонью. – Орв, хватит ковыряться в моих мыслях, телепатия на меня не действует.

Засопев, мутант потупился и съежился.

– Если хотите, потом я сам расскажу и о киборгах, и о жизнеустройстве в Вертикальном городе, – добавил Викас.

Бохан взял слово. Он говорил о том, что Орв и офицеры слышали уже сотни раз: лишь сплотившись, можно возродить цивилизацию; если не отрезать палец, пораженный гангреной, отомрет рука, если пожалеть руку – погибнет организм; кланы Пустоши – больные пальцы, которые нужно ампутировать и заменить стальными протезами Вертикального города.

Гости поначалу скучали, но к концу речи прониклись, их глаза засияли. Викас слушал внимательно, то вскидывая, то сводя у переносицы седые брови. Если поначалу он сомневался в чистоте намерений Бохана, то теперь уверился: этот честолюбивый человек не просто увлечен – поглощен своим делом и готов отдать жизнь ради процветания Пустоши.

Заседание закончилось взаимным расшаркиванием и, как в древние времена, подписанием договора о мире и сотрудничестве. Потом командир гарнизона, изрядно раздобревший капитан Аль-Торо, протирая потеющую от волнения лысину, повел гостей по гарнизону, рассказывая об офицерах и наемниках, о том, как раньше приходилось, чтобы прятаться от доминантов, маскироваться под бандитский клан.

Перед тем как улететь, излучающий воодушевление Викас пригласил Бохана в Вертикальный город. Как только гости залезли в машины, генерал отправился в кабинет командира гарнизона, откуда, потирая подбородок, проводил взглядом стальные диски. Вот они оторвались от земли, утонув в облаке пыли, вот взмыли в небо, уменьшились, слились в точку и исчезли из виду.

Генерал Бохан думал о многоярусных домах, лепящихся к скалам, о людях, способных противиться его воле, о киборгах, о мутантах, живущих в резервациях… В окрестностях Вертикального города такой же порядок, как и в Цитадели, и порядку этому десятки сезонов.

Двадцать сезонов назад, когда Омега подчинила первую переправу через Разлом, город-Улей в очередной раз закрылся от мира. Разведка донесла, что летуны бросили все силы на то, чтобы уничтожить на востоке некроз, который отрезает Вертикальный город от Пустоши. Дела у них шли неважно: стоило проложить дорогу, как некроз снова наползал. Теперь Бохан понял, зачем они это делали: разглядели в набирающей мощь Омеге угрозу. Но капля камень точит, Вертикальный город здесь, это сила, с которой нужно считаться.

Очень серьезный, сплоченный сосед. Сосед со своим устоем и представлением о правильном, и это представление так отличалось от омеговского, что Бохан понимал: вероятнее всего, скоро их интересы пересекутся. А пока нужно послать к ним делегацию, разведать, как у них с вооружением, каково население Вертикального города, как делают киборгов. Информации практически нет. Вот когда будет, тогда можно и думать, что делать дальше.

* * *

Орв проник в комнату бесшумно, но чтобы узнать, кто пожаловал, Бохану не нужны ни глаза, ни уши. Мутант был встревожен. Бохан мысленно его успокоил и проговорил:

– Что ты можешь сказать?

– Киборгами у ниф-ф делают рабочих, они считают, что это плохо и неудобно – быть киборгом. Киборги не ф-фоюют.

– Еще что?

– Их вдохновила речь. Больф-фе не понял.

– Это уже хорошо. Молодец, Орв, – кивнул Бохан и открылся для Низших.