Текст книги "Дух Альбертины и тайна древней книги. Трилогия"

Глава 14. Решение принято

Ясные осенние деньки иногда прорывались сквозь череду ненастья. Дождь то с остервенением хлестал по черепичным крышам и капотам автомобилей, по обезлюдевшим аллеям и зонтам прохожих, то – тоскливо тянул свою нудную, бесконечную песню, омывая прозрачными слезами окна домов и спускаясь по водостокам с крыш на грешную землю. Ветер срывал с деревьев мокрое золото и швырял его под ноги людям, показывая свою власть, богатство и великодушие. Но время от времени небо все же пыталось ласково улыбнуться калининградцам, демонстрируя им свою бездонную синеву, и городские пичуги приветствовали солнышко не по сезону радостно и беззаботно.

Октябрь. Клиника. Дежурство. Ближе к полуночи жар у больной усилился. Она дышала тяжело и часто. Глаза были полузакрыты… Молодое тело все еще не желало мириться с приближением смерти и надсадным кашлем пыталось исторгнуть из себя тяжелую болезнь… Силы покидали больную, и запас жизненной энергии таял с каждым часом. Женщина устала бороться, она была уже почти побеждена…

Острый лейкоз – недуг очень коварный, он весьма серьезный противник, как для больного, так и для врача. Позади был месяц ожесточенной борьбы с болезнью… И вот, когда всем уже стало казаться, что схватка выиграна, измотанный и ослабленный опасным недугом иммунитет «пропустил», не справился с самой банальной инфекцией, вызывающей у здорового человека лишь легкий насморк… Но эта инфекция у тяжело больной пациентки за считанные часы переломила ход сражения и теперь стремительно перерастала в грозный сепсис…

Самые печальные мысли рождаются у постели безнадежных больных. Молодой ординатор Андрей Орлов сделал все, что мог, и даже несколько больше, например, вчера он лично сдал кровь для своей пациентки, но её состояние по-прежнему оставалось критическим… Неправда, что хороший врач никогда не сдаётся, действует хладнокровно и решительно, всегда находит правильный выход из сложной ситуации и непременно побеждает болезнь. Так бывает только в кино. На самом же деле врач – обычный человек, и у него тоже бывают периоды сомнений, отчаянья и бессилия. И слезы случаются… Особенно, когда уже ничем не можешь помочь.

Он помнил, какой добрый свет исходил из её ясных, веселых глаз… совсем еще недавно. Теперь же они были пусты и безразличны, глядели мимо суетящихся медиков, и казалось, уже видели надвигающийся ледяной мрак…

Надо признать, что ещё два дня назад Ольгу планировали выписать домой. Врачам стало ясно, что дни ее сочтены и, по самым оптимистическим прогнозам, жить ей оставалось максимум две-три недели. Однако больную убедили в том, что достигнута стойкая ремиссия и в интенсивной терапии надлежит сделать паузу. Выписку из отделения приурочили к ее маленькому юбилею, который она должна была отмечать завтра. Подумать только – двадцать пять лет…

Ольга так мечтала вернуться домой к маме и трехлетней дочурке… Она часто повторяла: «Дома и стены лечат!» – при этом задумчиво улыбалась уголками усталых глаз и краешками бледных губ, видимо, действительно веря своим словам…

Так больно было за всем этим наблюдать! Как бы Андрей хотел отдать умирающей хотя бы частичку своих молодых сил! К сожалению, современная наука на это не способна…

И тогда Андрей решился на отчаянный поступок. Ему было известно, что в сейфе начальника отделения хранилось несколько флаконов новейшего и фантастически дорогого антибиотика аморбидила. Этот препарат был закуплен на средства от платных услуг и являлся неприкосновенным запасом на случай поступления в клинику кого-нибудь из VIP-персон. Где начальник прятал ключи от сейфа, Андрею тоже было известно…

Многое приходится видеть за годы своей практики медицинскому работнику. Конечно, это и счастье в глазах спасенного человека, благодарность его родных и уважение окружающих. Но непременно бывают в его работе боль и слезы, грязь и смерть. Всегда за спиной у врача, как говорится, есть своё кладбище, и никуда от этого не деться. Лечебный процесс полон тревог и трагических неожиданностей, поэтому и напоминает игру в шахматы, когда всего лишь один неверный ход приводит к проигрышу всей баталии. Андрею же теперь он казался минным полем, ступив на которое обязательно взорвешься, вопрос лишь во времени… Квалификация и опыт, конечно, имеют большое значение, но не решающее. Случай – вот что чаще всего сводит на «нет» все усилия медиков.

Медицина – наука очень консервативная, стремящаяся частоколом инструкций отгородиться от любой неожиданности. Но нередко врач сталкивается с ситуациями, выходящими за рамки общепризнанных, «обкатанных» схем и понятий, упирается в «стену» ограниченных возможностей науки или неверных представлений о природе заболеваний. Но он не может позволить себе такую роскошь, как свободу мысли и действия, потому что ценой ошибки обычно бывает человеческая жизнь…

Препарат был введен Ольге внутривенно. Но, видимо, решение Андрея оказалось запоздалым… Под утро температура тела больной внезапно снизилась. Это могло произойти по одной из двух причин: или в течении болезни наступил коренной перелом к выздоровлению, так называемый «кризис», либо энергетические запасы пациентки настолько истощились, что ее организм, устав бороться с недугом, умирает… О приближающемся фатальном исходе свидетельствовала резкая бледность и мраморная окраска кожных покровов, одышка, падение артериального давления и нитевидный пульс. Причина была очевидна – развивался инфекционно-токсический шок – отравление, возникшее от выброса в кровь запредельной дозы токсинов, образовавшихся при распаде колоссального числа бактерий…

Чаще всего люди рождаются и умирают ночью. Со времен земских врачей существует примета, согласно которой тяжелобольной, «дотянув» до утра, имеет неплохие шансы дожить и до следующего вечера… Однако в четверть восьмого, когда застенчивое и румяное после сна солнышко уже заглядывало в окно палаты, сердце Ольги перестало биться…

– Вы, батенька, кретин! – орал на Андрея Сан Саныч, второпях надевая халат наизнанку. – Не было никаких показаний для назначения данной больной этого препарата. Вы похитили дорогостоящее лекарство, чтобы с его помощью спровоцировать тяжёлое осложнение и собственными руками убить молодую женщину!

– Я сделал все возможное для ее спасения… – отрешенно бормотал Андрей. Он словно смотрел фильм ужасов с собственным участием.

– Убирайтесь с глаз моих! – продолжал кричать заведующий отделением. – Но завтра… Завтра мы встретимся с вами на врачебной комиссии, где досконально разберемся в том, что же это было на самом деле: нелепая ошибка или преступление, совершенное по глупости и халатности! Вот, к чему привело ваше увлечение частной практикой! Кстати, приготовьте деньги, чтобы компенсировать нашему учреждению стоимость аморбидила, а также моральный вред родственникам погубленной вами пациентки!

– За что мне все это! – скрипел зубами Андрей. – Есть ли справедливость в этом мире?

Он сидел на обшарпанной скамейке в больничном сквере наедине со своими невеселыми мыслями, которые казались ему сейчас тяжелыми и тягучими, словно густо упаренная патока. Дежурство его давно закончилось, но домой идти не хотелось… Да разве у него есть дом? Съёмная квартирка в старом немецком особняке, выцветшие безвкусные обои, скрипучие полы, мыши и тараканы… Хорошо, хоть с хозяйкой более-менее повезло… А какие радужные надежды питали они с супругой Наташей, когда брали грабительский кредит и подписывали договор о долевом участии в строительстве нового дома… Однако всех дольщиков вскоре бессовестно обманули. Уже через пару месяцев «фирма-однодневка» бесследно исчезла вместе со всем своим персоналом. А вместо обещанного роскошного здания на огороженном пустыре так и остался стоять заполняемый дождями огромный котлован… Он напоминал Андрею чью-то хищную ненасытную пасть…

Своего жилья у молодой семьи никогда не было, а теперь хоть и предвиделось, но довольно смутно… Оставалось надеяться на то, что вот-вот скончается кто-то из стариков, завещавших квартиру Орловым. Но они с Наташей делают всё, чтобы это случилось как можно позже.

Их старый «Опель» так и остался в автосервисе. У Андрея не хватало денег, чтобы выкупить машину после ремонта. Его частная практика последнее время приносила едва ощутимый доход. Он об этом пока не говорил Наташе. Боялся. Боялся, что она скажет: «Ты неудачник, Андрей, ты не мужик! Я из-за тебя бросила работу, ухаживаю, как нянька и уборщица за дряхлыми пенсионерами в надежде, что кто-то из них вскоре сдохнет! И всё это из-за твоих фантазий! У тебя ничего не получается в жизни, ты строишь какие-то планы, витаешь в облаках, а на деле – полный ноль!»

Он медленно поднялся, отряхнулся и побрёл прочь с территории клиники.

Город приготовился к очередному нашествию дождей. Андрей вспомнил, что оставил зонт в ординаторской. «Да и чёрт с ним!» – подумал он, с тоской глядя себе под ноги.

«Всё меньше становится в городе старинной брусчатки, все больше потрескавшегося, в дырах и рытвинах от нескончаемых „ямочных“ ремонтов грязно-серого асфальта…» – отметил он, сворачивая к драмтеатру.

Какие-то «шутники» вновь покрасили красной краской «мужское достоинство» бронзовых быков… А памятник Шиллеру, который, к слову, никогда не жил в Кенигсберге, понуро уставился на проезжающие иномарки… Андрей достал сигарету и задумался… Закурил и развернувшись, побрёл к площади Победы. Старые, корявые деревья роняли ржавые листья на заплеванные тротуары. Окурки, бумажки и пустые пивные бутылки в изобилии валялись вокруг переполненных урн на автобусных остановках. А на месте вот этого рычащего и глотающего горожан монстра-супермаркета прежде был тихий сквер, окруженный зарослями душистой сирени…

Кажется, что Центральный рынок, как липкая квашня, расползся и заполонил полгорода. Слащаво зазывают покупателей к своим лоткам полупьяные торгаши с бессовестными глазами и противными наглыми рожами… У Собора просто не протолкнуться из-за нищих. Молодых и… непонятного возраста, женщин и мужчин… вернее – «ни мужчин – ни женщин». В грязной и рваной одежде, опухшие от беспробудных пьянок бездельники, со следами «асфальтовой» болезни, фиолетовыми фингалами и гнойниками, которые они выставляют напоказ спешащим прохожим…

Странный старик с благородными чертами лица и длинными седыми волосами что-то неслышно бормочет, закрыв глаза и прислонившись спиной к обшарпанному забору. Он то ли просит подаяния, то ли молится… Лицо! Где Андрей мог видеть его лицо? Через минуту сознание прояснилось… Вспомнил! Во сне и у себя дома – в старом немецком зеркале! Там он видел точно такой лик! Андрей мгновенно обернулся… Но старик куда-то исчез. Вот чертовщина… померещится же такое! Ох уж эти нервы…

Дома Андрей, едва раздевшись, рухнул на диван. Обедать не хотелось. Наташа исправно «несла службу», она находилась у кого-то из подопечных старичков. Взглянул на старинный фолиант… Если бы у него сегодня была заряженная матрица! Если б знать, сколько ее нужно ввести в кровь… То, что необходима была внутривенная инъекция, он не сомневался… Вот с количеством вводимой «энергии» сложнее, тут нельзя ошибаться…

Что ж, сегодня он не сумел пробудить «энергию жизни»… С глубоким сожалением Андрей подумал о том, что с «энергией смерти» ему везёт больше…

Он взял в руки несколько последних номеров «Калининградской правды»…

«На мировых биржах паника: нефть стала стоить меньше $60 за баррель…»

«Внешний долг страны стал выше золотовалютных резервов… Банк России тратит миллиарды долларов, пытаясь удержать на плаву слабеющую российскую валюту, частные и корпоративные инвесторы продолжают долларовое бегство. Отток капитала из России по итогам текущего года может превысить 250 млрд. долларов. Об этом сообщил министр экономического развития…»

«В результате очередного витка кризиса социальная ситуация в России не просто накалилась, а готова взорваться… Страна находится на пороге очередной революции…»

«Скачок» доллара нарушил ипотечные планы многих тысяч россиян: в разы вырос ежемесячный платёж у тех, кто брал кредиты в американской валюте…»

«Сколько будет стоить рубль к концу года? Как низко ему еще предстоит „упасть“?..»

«С взяточничеством и коррупций на российском рынке в прошлом году столкнулось 55% респондентов…»

Газеты полетели на пол. Мысли, грустные мысли опять мерзкими скользкими змеями подползли к его сердцу и свернулись в тёмные шипящие клубки… Но сжатые зубы были замком, на который он запер ищущее выхода внутреннее напряжение. Долги… Да, оставалось только одно – вновь залезать в долги. Андрей подумал о том, что сам он ходит на работу в стареньком замшевом пальто, купленном еще до первой волны кризиса, а жена уже третью осень донашивает одни и те же демисезонные сапожки…

– Почему так много честных и трудолюбивых людей живет в нищете, а пройдохи и мошенники процветают? Случайность это или закономерность? Правило или исключение? – бормотал Андрей, глядя в потолок. – Что такое удача? Почему она к одному приходит, а от другого отворачивается? Как она выбирает человека, по каким признакам и за какие заслуги? Можно ли ее удержать, если она однажды посетит и меня? – размышлял он.

По карнизу застучали первые капли дождя.

«Это же немыслимо, неправильно, несправедливо! Почему, дожив почти до тридцати лет, я не имею ни дома, ни дачи, ни хорошей машины, а только одни проблемы и разочарования? Ведь я же не глуп, старателен, любознателен, и всегда хотел быть полезен людям. Но они – эти самые «люди», не могут или не хотят понять моих стремлений и оценить мои достоинства, хотя я, возможно, лучше большинства из них…

Да, я жажду признания, любви и уважения, мечтаю о достатке и достойной жизни… Но, в отличие от других, я готов работать для достижения этой цели день и ночь, до седьмого пота, не покладая рук, не жалея себя! Не жалея никого… Только вижу, что это абсолютно никому не нужно и не интересно. А я не могу больше ждать. Мое терпение лопнуло! Я устал верить обещаниям, мне противно чувствовать себя неудачником и изгоем. Это унижает и озлобляет меня. За что вы так со мной? Еще совсем недавно я всех вас любил, теперь же – презираю и ненавижу! Вы – волки! Вы все – огромная хищная стая и оттого ваши подлые повадки называются «законом»!

Но я гордый, я – зверь-одиночка и не собираюсь жить по вашим правилам! Мне по силам самому выследить и поймать добычу… Но только тогда не ждите, что я с вами стану делиться! Не скулите, не войте, не скальтесь: теперь каждый – сам за себя. Я докажу вам свою правоту! Пусть даже это станет схваткой, которую никогда не выиграть… Но я попробую!»

Он поднялся с дивана и подошёл к окну. Спящее где-то внутри, в самом сердце чувство собственного достоинства вдруг всколыхнулось, призывая к действию. Мозг тут же ответил напряжённой работой. Глаза Андрея перестали видеть серый заоконный пейзаж, перед его взором стали разворачиваться совсем другие картины, похожие на живые логические конструкции, варианты предполагаемых действий. Возникшее желание яростно сопротивляться сложившимся обстоятельствам, стало обретать понятную форму. Постепенно ему стало ясно, как действовать и к какой конкретной цели стремиться.

Решение, которое ещё недавно могло показаться безумным, было принято.

Глава 15. Выход из тени

Прошло несколько дней. Андрей продолжал работать в клинике, хотя Сан Саныч попытался создать вокруг него атмосферу недоверия и даже враждебности. Врачебная комиссия должна была состояться на следующей неделе, и завотделением предвкушал полный разгром молодого врача в ходе разбирательства его «преступной халатности и непрофессионального подхода к выполнению своих обязанностей».

– Извольте до дня проведения комиссии возместить стоимость дорогого препарата, – сухо напомнил Сан Саныч, – иначе дело может принять уголовный характер. Сумма серьёзная, почти 500 евро, хотя для вас, при таком увлечении частной практикой, вполне подъёмная.

– Успокойтесь, – ответил Андрей, – и следите, чтобы не оторвались пуговицы на вашем халате… – а, заметив недоумённый взгляд, пояснил: – Они умоляют, чтобы ваш живот стал чуточку меньше! – С этими словами Орлов покинул кабинет заведующего отделением и начал обход своих палат.

Как только он принял решение «стать зверем», к нему пришло странное ощущение. Прежде всего – прилив сил и душевный покой, отсутствие каких-либо сомнений и, вообще, некий эмоциональный «холод». Долой слёзы и всякую мягкотелость! Только трезвый расчёт, логическое мышление и личная польза! Обратного пути нет.

Между тем, по микрорайону уже вовсю гуляла добрая славушка о замечательном молодом докторе, исцеляющем практически от всех болезней. И, как это часто бывает, правда в народных рассказах очень тесно переплеталась с вымыслом. Хочешь – не хочешь, а клиентура у Андрея не иссякала. Хотя, забота о старушках, с их бесконечными, порой необоснованными жалобами на головокружения, шум в ушах или ломоту в суставах, – симптомами, обусловленными, как правило, лишь преклонным возрастом, – стала досаждать Андрею. Он попросту начал отделываться от назойливых просительниц простыми советами: «не ешьте на ночь», «больше бывайте на свежем воздухе», «заведите себе котенка» или рекомендовал принимать самые обычные таблетки. «То, как дается лекарство, не менее важно, чем само лекарство», – помнил Андрей слова своих наставников и… отправлял великовозрастных пациенток в аптеку, обязательно напутствуя их словами: «Вам непременно станет легче от этого средства!»

Как ни странно, его рекомендации и назначения почти всем помогали, именно этим и хвастались друг перед дружкой пенсионерки, называя доктора и «умным», и «добрым», и «талантливым». Но в голове у Орлова зрели другие планы…

Андрей и не подозревал, как непросто будет зарядить янтарную матрицу по-настоящему смертельно опасной энергией. Непредвиденные обстоятельства, ненужные свидетели и иные досадные мелочи постоянно мешали осуществлению его замысла. Как будто кто-то держал его за руки и внушал: «не делай того, о чем пожалеешь!»

Закончив обход больных, он направился в ординаторскую, на ходу вытаскивая из кармана халата авторучку. Внезапно Орлов обратил внимание на одинокого старика, сидевшего в коридоре на стуле. Первой его мыслью было: «Странно, на пациента он совсем не похож, поскольку одет в какой-то темный балахон, но и посетителей к больным ещё не пускают… Кто же это такой?» Широкие кисти рук пожилого человека, все в синеватых прожилках, покоились на рукоятке массивной янтарной трости, набалдашник которой обвивала золотая змея. Голова с прядями седых волос была опущена, словно старик что-то с интересом рассматривал на полу или же попросту дремал. С другого конца длинного коридора Андрей заметил спешащую к нему медсестру Свету. Он с любопытством повернулся к старику.

– Позвольте узнать… – Старик быстро поднялся… Орлов увидел его лицо и запнулся на полуслове… Тот самый старик, то самое лицо! Тот же строгий взгляд!

– Андрей Валерьевич, – совсем рядом послышался голос Светы. – Больного привезли. Очень тяжёлый случай! Сан Саныч послал за вами…

– Хорошо, Света, – ответил молодой врач и кивнул медсестре. Обернувшись же к старику… Андрей даже не удивился его исчезновению… «Опять чертовщина! Ничего, скоро я привыкну к тебе, и мы станем добрыми друзьями», – подумал Орлов и поспешил в приемный покой.

Удача на этот раз «улыбнулась» Андрею. В клинику доставили больного с тяжелейшей формой инфаркта миокарда. Соблюдая все меры предосторожности, Орлов приготовил «смертельную» матрицу. Янтарный порошок постоянно лежал у него в столе в ординаторской. Его нужно было только достать и, аккуратно, не торопясь, вдумчиво и осторожно «насытить» флюидами погибающего человека…

Уже дома Андрей занялся приготовлением пробного образца своего «оружия возмездия». Это была… внешне ничем не примечательная, пачка сигарет «KENT». Достав из пачки сигареты, а осталось всего четыре штуки, он разложил их на столе. Затем, с помощью пинцета вытащил из кончика каждой сигареты часть табака и перемешал его с янтарным порошком, заряженным смертельными флюидами. «Мortem – заряд», как решил Андрей, должен находиться в самом начале сигареты. Чтобы с первой затяжкой «энергия смерти» проникала в лёгкие. Опять же, желательно, чтобы янтарь выгорал сразу, а не оставался внутри. Сделав своё дело, он аккуратно вернул роковую начинку на прежнее место. На всё ушло около получаса.

– Наташ, какое сегодня число?

– С утра было двадцать первое. Ты, вижу, совсем заработался, раз в числах путаешься? Сейчас ужин будет готов…

– Как там наши пациенты, зайка?

– Да что с ними случится? Это я скоро упаду где-нибудь на Ленинском с высунутым языком…

– А ты сильно удивишься, если к 30-му октября все они покинут этот мир?

– Сильно?.. Ты это о чём, Андрей?

– Ну, ты больше огорчишься или обрадуешься, узнав, что их уже… нет?

– Ну, сначала, конечно, огорчусь… Прекрати, Андрей, этим не шутят!

Орлов сложил сигареты в пачку, сунул ее в карман, и пришёл на кухню.

– Ах, какой запах! Слушай, откуда ты знаешь, что я люблю котлеты? – деланно удивляясь, спросил он.

– Догадалась! – улыбнулась Наталья. – Я очень сообразительна.

Он обнял её за плечи.

– Намаялась, милая? Ничего, совсем немного осталось…

– Ты что, Андрей? К чему такие намёки? – она повернулась к нему лицом и взглянула в глаза. – Ты что-то задумал?

– Нет-нет, ничего… Предчувствие у меня нехорошее…

– Иди ты… сам знаешь – куда, со своим предчувствием! Мне аж нехорошо стало…

– Ладно, заинька… Я на улицу, покурю.

– Сейчас котлеты будут готовы…

– Я на пять минут.

Ещё возвращаясь с работы, он приметил сидящего на автобусной остановке бомжа. Очень уж они полюбили остановки, эти дети трущоб… Вот к одной такой и направился Андрей, поскольку ему не терпелось испытать своё «оружие».

Уже заметно стемнело. Ветер гнал но небу рваные тучи. Стало довольно прохладно. На обшарпанной лавочке сидел, не обращая внимания на стоящих неподалёку людей, грязный тип в зимней, замызганной куртке. Был он чумаз, лохмат, лицо опухло от бесконечных пьянок и похмелок. Но выглядел далеко не старым. Ему бы жить, работать да растить детей…

– Курить будешь? – без обиняков спросил его Андрей и протянул открытую пачку сигарет.

– Давай! – обрадовано пробубнил опустившийся мужичок и удивленно вытаращил на подателя курева мутные глаза. Потом черными от грязи пальцами выудил «заряженную» сигарету и сразу же воткнул её себе в рот. Андрей чиркнул зажигалкой.

– А теперь вали отсюда. Видишь, люди сторонятся тебя. – Сам Орлов сделал вид, что ждёт автобуса. На деле же – зорко следил за каждым движением бомжа. Бомж кивнул нечесаной головой, что-то промычал и встал, освобождая лавочку, на которую желающих сесть почему-то не нашлось, и медленно отправился восвояси… Андрей занялся изучением расписания, взглянул на часы… С той стороны, куда удалился бродяга, послышался глухой кашель… затем хрип… В этот момент подошёл автобус.

Проводив взглядом отъезжающий автобус, Андрей не спеша побрёл за бомжем. Тот, по всей видимости, направился в сторону улицы Куйбышева. Не пройдя и полусотни шагов, Орлов увидел, что бродяга неподвижно лежит на краю асфальта, боком «въехав» в придорожные кусты. Одна рука была вытянута вперёд, вторая так и осталась в кармане…

– Что и требовалось доказать… – удовлетворенно констатировал молодой врач.

Вернувшись домой, Андрей с удовольствием втянул ноздрями аппетитный мясной дух. Наташа гремела тарелками, накрывая на стол. Взглянув на свою спутницу жизни, Андрей почувствовал необыкновенную нежность к ней. Всё-таки, не все чувства оказались «замороженными», со своей «волчицей» «зверь» мог быть очень даже милым.

– Что-то ты долго курил, – взглянув на мужа, озабочено произнесла Наталья.

– А я не курил. Я думал… – Андрей сел за стол. – Я вообще, наверное, скоро брошу курить…

– Это правильно, – заметила жена.

– А Петрович наш как? Я рекомендовал ему реже залезать в сигаретную пачку…

– Какое там! Люди его возраста, с такими привычками так просто не расстаются… Потягивает, конечно, но при мне, последнее время, стесняется.

– Завтра вечером я проведаю наших старичков… – вздохнул Андрей. Его негромкая фраза была лишена всяких эмоций… Но только… такой бесцветный и внутренне напряженный голос мужа, порой пугал супругу больше, чем откровенный гневный крик…

Вторую сигарету Андрей подложил в пачку своему начальнику Сан Санычу. Этому способствовала дурная привычка шефа – оставлять свое курево, где попало. В последнее время отношения у Орлова с заведующим сильно не ладились. Началось это год назад, когда кто-то доложил Сан Санычу о том, что его подчинённый в нерабочее время занимается частной практикой. Вот тут всё и началось: из излишне требовательного, начальник превратился в чрезмерно придирчивого. То истории болезней, заполненные Орловым, раскритикует, то оперативностью его работы недоволен, то лечебные назначения поднимет на смех… Масла в огонь подлил тот неприятный случай, связанный со смертью пациентки, когда Андрей всеми силами старался помочь больной, да только безуспешно…

А позавчера на пятиминутке Сан Саныч при всех заявил:

– Нам с вами, Андрей Валерьевич, не по пути! Вы совершенно не интересуетесь новыми методами диагностики и лечения. Полный застой взглядов и атрофия клинического мышления. Вас нельзя и близко подпускать к больным людям!

И все это было сказано в лицо Андрею! А ведь сам-то Сан Саныч был всего на пять лет старше своего подчиненного, и никакими особыми талантами не выделялся! Андрей бы с легкостью мог заменить его в этой должности. А почему бы не попробовать?

Пачка сигарет была почти полной, и Орлов запихнул свое «изделие» во второй ряд, к ее задней стеночке.

– Хочу, чтобы не сейчас сработало, а потом… дома. Так меня никто не сможет заподозрить… – злорадствовал он. – Надеюсь, шеф никого не угостит этой сигаретой… Было бы несправедливо, если вместо него на тот свет отправится порядочный человек…

Эта осень принесла Андрею Орлову первые результаты его экспериментов с adsorbentis vitaе5454
  Поглотитель жизни (лат.)


[Закрыть]. Ветеран труда Валентин Петрович Боркин, именуемый соседями и знакомыми не иначе как «Петрович», умер у себя в квартире от обширного инфаркта миокарда… А заведующий отделением больницы скорой медицинской помощи Александр Александрович Пастухов скоропостижно скончался по дороге домой. Ехал он в своей машине, сам был за рулём… но… внезапно «прихватило» сердце… Хорошо, что никто больше не пострадал, а ведь могла сложиться опаснейшая ситуация на дороге…

Орлов всё чаще использовал в своей практике так горячо любимые его бабушками методы народной медицины и нехитрые травяные сборы. Молодой врач запрещал своим разуверившимся в традиционной медицине пациентам употреблять чай и всевозможные пряности, а некоторым даже выдал персональные солонки, за что люди «попроще» окрестили его «травником» и «целителем», а иные, поинтеллигентнее – называли «фитотерапевтом» и «гомеопатом». Взвесив все «за» и «против», Андрей выбрал для себя пять-шесть одиноких стариков, на которых и переключил все свое внимание.

– Вот молодец! Не бросает одиноких людей на произвол судьбы, – вспоминали о нем в очередях за покупками и на кухнях. – Дай бог ему здоровья!

Для своих «подопечных» Андрей готовил уже особые – «фирменные» снадобья, и видимо преуспел в этом, потому что, менее чем через месяц, он привез ещё к двум бабушкам нотариуса, и счастливые старушки, находясь в «ясном уме и твердой памяти» завещали свое жилье и остальные пожитки «дорогому дохтуру».

Сначала такое их решение не вызвало ни у кого особой тревоги и настороженности, а было воспринято с пониманием и даже одобрением большинством жильцов микрорайона. Однако прошло совсем немного времени, и пожилые люди стали скоропостижно умирать при довольно загадочных обстоятельствах…

– Слыхали, Вера Даниловна из двадцатой квартиры вчера скончалась, – делились новостью соседи, – врач со «скорой» сказал: «похоже на тромб…» А ведь еще днём она во дворе гуляла и ни на что не жаловалась. Вот ведь, как в жизни то бывает…

Расстроенный молодой врач взял расходы на погребение и поминки престарелой женщины на себя… Всё это было понятно и логично, однако…

Еще через неделю в соседнем дворе прощались с очередной бабушкой. И вот тогда кто-то из местных скептиков брякнул:

– А не ваш ли доктор их уморил? Что-то подозрительно часто он к ним в последние дни захаживал…

Кто-то счёл это подозрение весьма резонным, и письмо в городскую прокуратуру не заставило себя долго ждать.