Текст книги "Россия на Дунае. Империя, элиты и политика реформ в Молдавии и Валахии, 1812—1834"

Трудности, испытываемые российскими чиновниками в Молдавии, хотя бы частично компенсировались присутствием самого Кушникова в Яссах, а также особенностями молдавского боярства. По словам французского консула Шарля Леду, молдавская знать была «бесконечно богаче и менее алчна [чем валашская]; между боярами больше согласия и они больше любят свою Родину… Если война продолжится, [Молдавия] продержится еще какое-то время»[167]167
  Леду – Шампаньи. 1810 г. // Documente privitoare la istoria românilor / Ed. N. Hodoș. București: 1912. Vol. 16. P. 849.


[Закрыть]. Ситуация в Валахии была куда более сложной. Местную элиту раздирали внутренние конфликты с самого начала российской оккупации. Способность Кушникова контролировать ситуацию сильно ограничивалась неэффективностью его заместителя в Валашском диване, а также вмешательством российского военного командования в дела гражданской администрации. К 1810 году военные действия на Дунае внесли в хаос в экономику и внутреннее управление Валахии, чье население было вынуждено содержать большее количество российских войск, чем население соседней Молдавии. «Если нынешнее положение вещей продолжится еще год, – писал Леду, – Валахия превратится в разоренную страну без ресурсов, которую придется заселять снова, потому что бесчисленное число селян, проживавших вблизи Дуная, от отчаянья бежали и продолжают бежать в Болгарию, в сторону Систова и Никополя, где их хорошо принимают»[168]168
  Ibid.


[Закрыть].

Кушникову не требовалось испытывать особую симпатию к молдавским и валашским крестьянам для того, чтобы осознать, что коррупция в местной администрации представляла собой серьезную политическую проблему. По мере того как официальные налоги и противозаконные поборы становились непосильными для местного населения, сенатор-председатель был вынужден использовать российские войска для сбора налогов. Сама по себе такая практика не была чем-то из ряда вон выходящим в России XVIII столетия, особенно в период, предшествовавший губернской реформе 1775 года. Однако в контексте российской оккупации княжеств применение войск в фискальных целях ставило армию в крайне неприятное положение. Тем самым, российский главнокомандующий и российский солдат оказывались соответственно на самом верху и в самом низу местной административной иерархии. В результате они по крайней мере частично несли моральную ответственность за злоупотребления, совершаемые местными чиновниками, составлявшими средний слой этой иерархии.

Осознание этой политической проблемы мотивировало попытки преемника Прозоровского на посту главнокомандующего генерал-лейтенанта П. И. Багратиона улучшить отношения между армией и населением посредством преобразования местных институтов. Багратион находил возмутительным, что российские войска начинали восприниматься как источник бед местного населения[169]169
  Из предложения П. И. Багратиона сословию первоклассных бояр княжества Валахии по вопросу управления княжеством. 24 января 1810 г. // Багратион в Дунайских княжествах / Ред. Н. В. Березняков, В. А. Богданова. Кишинев: Госиздат Молдавии, 1949. С. 78.


[Закрыть]. Он утверждал, что до войны Валахия поставляла в Константинополь продовольствие, достаточное для того, чтобы прокормить все полумиллионное население османской столицы. Следовательно, неспособность княжества обеспечить пятидесятитысячную российскую армию могли объяснить «либо недостаток доброй воли, либо порочное управление»[170]170
  Там же. С. 76.


[Закрыть]. Российский главнокомандующий отверг первую из возможных причин; как и большинство образованных россиян своего времени, он был уверен в принципиальной преданности молдавских и валашских крестьян православному царю. Согласно Багратиону, «сами чиновники, к управлению определенные, суть причиною доведения народа до нищеты и до отчаяния». Вместо определенного армией количества продовольствия и фуража чиновники облагали крестьян денежным налогом, а затем использовали эти деньги для закупки того самого продовольствия и фуража по искусственно заниженным ценам. В результате истинный размер экстраординарных поборов с населения вдвое или втрое превышал то, что требовала армия[171]171
  Там же. С. 77.


[Закрыть].

Багратион полагал недостаточным просто заменить проворовавшихся исправников, но стремился изменить и саму практику местного управления. Хотя исправники продолжали ведать всеми его аспектами, российский главнокомандующий настаивал на их избрании посредством баллотировки на неопределенный срок, а не на год, как то определял местный обычай[172]172
  Та же процедура была введена и в отношении постов в центральной администрации: Там же. С. 79.


[Закрыть]. Тем самым Багратион пытался искоренить основной источник злоупотреблений, а именно торговлю административными должностями. Российский главнокомандующий также прекратил назначение двух исправников в каждый уезд, как это было заведено Константином Маврокордатом в середине XVIII столетия, поскольку на практике расчет на то, что доносы исправников друг на друга помогут сократить злоупотребления, не оправдался.

Чтобы повысить компетентность и создать преемственность на уровне местной администрации, каждому исправнику было определено по два заместителя из числа бояр второго класса, которые должны были приводить указания исправника в исполнение. Багратион предполагал, что таким образом заместители со временем ознакомятся с местными условиями и будут готовы в свою очередь занять должность исправника[173]173
  Там же. С. 82. Однако данная мера не достигла желаемого результата, поскольку помощники исправников быстро попали в полную зависимость от последних: Agachi A. Moldova și Țara Românească sub occupația militară rusă, 1806–1812. P. 64.


[Закрыть]. Российский главнокомандующий также ввел некую разновидность прокурорской службы, состоящей из российских офицеров, которые должны были наблюдать за действиями исправников и сообщать о возможных злоупотреблениях сенатору-председателю диванов в Яссах и его заместителю в Бухаресте. Особый чиновник дивана в сопровождении российского офицера должен был осуществлять ревизии в уездах каждые четыре месяца и рапортовать о результатах в столицы[174]174
  Из предложения П. И. Багратиона сословию первоклассных бояр княжества Валахии по вопросу управления княжеством. 24 января 1810 г. // Багратион в Дунайских княжествах. С. 83.


[Закрыть].

В своих инструкциях Валашскому дивану Багратион прибегал к риторике просвещенной заботы об общественном благосостоянии. Согласно ему, «[каждый] благомыслящий и опытный чиновник, к управлению земли потребный, без сомнения знает, что благоразумная экономия составляет одну из важнейших статей, способствующих благосостоянию края и обнаруживающих хорошее правительство»[175]175
  Предложение П. И. Багратиона дивану. 28 января 1810 г. // ANRM. Ф. 1. Оп. 40. Д. 1418. Л. 27–27 об.


[Закрыть]. Для достижения такого результата российский главнокомандующий приказал дивану равномерно распределять налоги и запретить исправникам и их заместителям вносить какие-либо изменения в квоты отдельных крестьянских семей. Точное определение размера налогов, взимаемых с каждого налогоплательщика, было, по мнению Багратиона, условием «безопасности собственности», которая «есть, после сохранения жизни и чести, первейшее право каждого гражданина под защитой благорасположенного правительства живущего»[176]176
  Там же. Л. 23–23 об.


[Закрыть]. Наконец, чтобы «народ убогий и претерпевший все исторжения получил то удовлетворение, которое ему по всей справедливости следует», российский главнокомандующий сформировал особую комиссию по расследованию злоупотреблений валашских бояр[177]177
  Письмо П. И. Багратиона генерал-майору Бахметьеву и генерал-майору Назимову о порядке работ комиссии по злоупотреблениям валашских бояр. 12 февраля 1810 г. // Багратион в Дунайских княжествах. С. 86.


[Закрыть]. Возглавляемая двумя российскими генералами комиссия состояла из двух представителей дивана, двух ревизоров, присланных Кушниковым, и двух других бояр, которые должны были расследовать жалобы на вымогательство со стороны нынешних или прошлых чиновников и назначать денежные штрафы и прочие наказания провинившимся[178]178
  Там же. С. 87–89.


[Закрыть].

Создание комиссии и попытка преобразования валашской администрации были предприняты в контексте самого крупного политического скандала за всю историю российской оккупации. Будучи продуктом междоусобной борьбы валашских бояр, этот скандал омрачил репутацию важных представителей российского командного состава и гражданских чиновников и продемонстрировал пределы российского контроля над княжествами в условиях продолжавшейся войны с Османской империей и ухудшавшихся российско-французских отношений. С самого начала российской оккупации часть профранцузски настроенных бояр во главе с Константином Филипеску бросила вызов господарю Константину Ипсиланти и его сторонникам, таким как Константин Варлаам, Манолаке и Константин Крецулеску, Константин Гика и Щербан Вэкэреску. Варлаам занимал пост Великого вистиерника (казначея) на протяжении года после смещения Ипсиланти в августе 1807 года, продолжая отсылать бывшему господарю, сосланному в Киев, часть валашских доходов. Однако перебои с поставками продовольствия и фуража для войск, а также открывшиеся налоговые злоупотребления подопечных Варлаама привели к потере последним своей должности в конце 1808 года.

Константин Филипеску умело воспользовался антикоррупционной риторикой российских оккупационных властей для того, чтобы добиться отставки своего политического противника и занять его должность. Несмотря на то что слухи о связях Филипеску с французами и Османами появились еще в 1807 году, этот боярин пользовался поддержкой командующего российским корпусом в Валахии Милорадовича и, в конце концов, самого сенатора Кушникова. Милорадович имел славу спасителя Бухареста от османского рейда в мае 1807 года и сильные связи при российском дворе, будучи фаворитом вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Филипеску использовал любовную связь своей дочери Анкуцы с Милорадовичем для того, чтобы нейтрализовать интриги партии Варлаама, а также тревожные донесения агента Кушникова в Бухаресте Савицкого[179]179
  Савицкий с опасением указывал на валашское «предательство» Петра I во время несчастного Прутского похода, которое оставило российскую армию без продовольствия и фуража. Савицкий боялся, что Филипеску воспользуется своим фактическим контролем над Валашским диваном для достижения своих целей: Савицкий – Кушникову. 15 января 1809 г. // ANRM. Ф. 1. Оп. 40. Д. 590. Л. 63–64 об. В свою очередь Милорадович уверял Кушникова, что отставка Варлаама продемонстрировала «пример строгости и справедливости взыскания, который, к крайнему сожалению, необходимо нужен в здешнем краю». Милорадович сообщал, что «отдаление Варлаама здесь ощутительно» и что «все интригующие бояре спокойны»: Милорадович – Кушникову. 30 января 1809 г. // Там же. Л. 79–79 об.


[Закрыть]. Смерть фельдмаршала Прозоровского в августе 1809 года позволила Филипеску сохранить свое положение. На его сторону стал и сам Кушников[180]180
  Дубровин Н. Ф. Князь П. И. Багратион // Военный сборник. 1865. Т. 41. № 2. С. 210, 245.


[Закрыть]. Когда Варлаам и его сторонники подали сенатору донос на Филипеску, сенатор нашел их обращение «[исполненным] нелепых суждений», посчитал желательным «опровергнуть направленность мыслей, обнаруживающих на каждом шагу невежество, предубеждение и дерзость» и не дал им хода[181]181
  См. петицию бояр Кушникову, датированную 19 декабря 1808 г., и ответ Кушникова Валашскому дивану от 28 января 1809 г.: ANRM. Ф. 1. Оп. 40. Д. 590. Л. 5–10, 14 соответственно.


[Закрыть]. В конце концов связи Филипеску с Османами были подтверждены российским тайным агентом Манук-беем, что позволило Багратиону добиться от Александра I санкции на ссылку Филипеску в Россию[182]182
  См. также донесение российского агента Фонтона о Филипеску в: Дубровин. Князь П. И. Багратион. С. 245–248; Багратион – Кушникову. 18 февраля 1810 г. // ANRM. Ф. 1. Оп. 40. Д. 1456. Л. 1–1 об.


[Закрыть].

Дело Филипеску сильно расстроило временную российскую администрацию в княжествах и подмочило репутацию Кушникова. Начали ходить слухи о том, что сенатор сам вовлечен в продажу государственных должностей[183]183
  Langeron. Journal. P. 151.


[Закрыть]. Хотя подтвердить подобные обвинения не представляется возможным, настойчивость, с которой Кушников защищал Филипеску, может свидетельствовать о его личной заинтересованности в оставлении этого боярина на своем посту. Неудивительно, что в этой ситуации сенатор вступил в конфликт с главнокомандующим и в декабре 1809 года подал в отставку[184]184
  Дубровин Н. Ф. Князь П. И. Багратион. С. 213.


[Закрыть]. Милорадович был смещен с поста корпусного командира и назначен военным губернатором Киева, однако его связи при дворе привели к практически одновременной замене Багратиона Н. Ф. Каменским на посту командующего российской армией на Дунае[185]185
  Дело Филипеску создало нездоровую атмосферу в русской ставке, что было хорошо передано А. Ф. Ланжероном в своих мемуарах. Временно исполнявший обязанности главнокомандующего после заболевания Н. Ф. Каменского в марте 1811 г. Ланжерон писал: «Окруженный изменниками, принужден я был весьма остерегаться, и собственноручно, или рукою верного мне адъютанта, писал все мои повеления генералам и все мои донесения генералу Багратиону. Я их никогда не велел в моем журнале заносить, месячных рапортов не отправлял опасаясь, чтобы писарь моей канцелярии не был подкуплен». Цит. по: Петров А. Война России с Турцией. Т. 2. С. 343–344.


[Закрыть].

Преемник Кушникова сенатор В. И. Красно-Милошевич сообщал Александру I об угнетенном состоянии местных жителей, обремененных поставками и подводной повинностью в пользу армии. Не обладая реформаторскими замашками Багратиона, сенатор полагал, что «совершенно прекращение злоупотреблений… зависит более от времени и перемены образа правления». Тем не менее Красно-Милошевич попытался сбалансировать валашский бюджет посредством обложения чрезвычайными налогами тех категорий населения (нямуры, мазилы, бреслаши, постельничелы), которые до сих пор пользовались определенными налоговыми льготами. Сенатор также создал комиссию для проведения фискальной переписи, которая должна была установить реальное количество налогоплательщиков и причины их сокращения в последнее время с 40 до 14 тысяч семей[186]186
  Всеподданнейший рапорт В. И. Красно-Милошевича от 15 июня 1810 г. // Сборник исторических материалов, извлеченных из архива Собственной Е. И. В. канцелярии / Ред. Н. Ф. Дубровин. СПб.: Государственная тип., 1890. Т. 3. С. 232–235.


[Закрыть]. В остальном период председательства Красно-Милошевича в Молдавском и Валашском диванах характеризовался восстановлением тех практик, которые Багратион и Кушников находили порочными. В частности, он вновь ввел ежегодную смену всех главных чиновников и начал снова назначать по два исправника в каждый уезд[187]187
  Rosetti R. Arhiva senatorilor. P. 654–655.


[Закрыть].

Церковная политика во время российской оккупации княжеств

К концу Русско-турецкой войны 1806–1812 годов наиболее существенный реформаторский импульс исходил уже не от российского председателя диванов или главнокомандующего, а от экзарха Гавриила Бэнулеску-Бодони, временно возглавившего церковную иерархию княжеств в 1808–1812 годах. Краткое рассмотрение биографии Гавриила необходимо как ввиду его существенного вклада в российскую политику в отношении княжеств, так и потому, что его пример иллюстрирует воздействие российско-османского противостояния на положение в церковной сфере[188]188
  О Гаврииле см.: Стадницкий А. Митрополит Гавриил Бэнулеску-Бодони. Кишинев: Шлиомович, 1894.


[Закрыть]. Деятельность Гавриила демонстрирует как существование православного единства, так и наличие серьезных трений, его подрывавших[189]189
  О православном сообществе в Средние века см.: Obolensky D. The Byzantine Commonwealth: Eastern Europe, 500–1453. New York: Preager Publishers, 1971. О послевизантийском периоде см.: Iorga N. Bizanț după Bizanț. București: Editura enciclopedică română, 1972 [1935]; о роли России в православном сообществе см.: Каптерев Н. Ф. Характер отношений.


[Закрыть]. С одной стороны, международная карьера Гавриила стала возможной благодаря наличию церковных и образовательных связей между православными центрами Восточной и Юго-Восточной Европы. С другой стороны, Гавриил мог на личном опыте убедиться в опасности многократного пересечения границ враждующих империй.

Гавриил Бэнулеску-Бодони родился в Трансильвании и получил образование в Киеве, Греции и Константинополе. В течение нескольких лет он преподавал в господарской академии в Яссах, прежде чем эмигрировать в Россию, где стал ректором Полтавской и Екатеринославской духовных семинарий[190]190
  Об эмиграции православного греческого духовенства из Османской империи в Россию см.: Batalden S. Catherine II’s Greek Prelate: Eugenios Voulgaris in Russia, 1771–1806. Boulder, Colo.: East European Monographs, 1982.


[Закрыть]. Гавриил вернулся в Молдавию в 1788 году по приглашению архиепископа Екатеринославского Амвросия (Серебренникова), который находился при ставке российского главнокомандующего Г. А. Потемкина в Яссах. Последний задумал поставить во главе молдавской церкви русского кандидата после смерти митрополита Леона в 1788 году. Будучи этническим румыном, Гавриил быстро завоевал популярность среди молдавского духовенства и был им избран в качестве нового митрополита, однако Потемкин предпочел видеть во главе молдавской церкви его старшего коллегу – архиепископа Амвросия. В результате российский Святейший синод в декабре 1789 года назначил Амвросия молдавским экзархом. Гавриил состоял при Амвросии на протяжении двух последующих лет вплоть до заключения Ясского мира, по которому Молдавия возвращалась Османской империи.

В феврале 1792-го, незадолго до вывода российских войск, Екатерина Великая утвердила Гавриила в качестве молдавского митрополита. Императрица рассчитывала, что ее подданный на этом посту позволит ей сохранить контроль над молдавской церковью после того, как княжество вернется в орбиту Османской империи. Разумеется, константинопольский патриарх, в чьей формальной юрисдикции находилась Молдавская митрополия, воспротивился этому, предал Гавриила анафеме и указал молдавским иерархам избрать другого митрополита. Гавриил был арестован, препровожден в Константинополь и на несколько месяцев заключен в Едикуле, вплоть до вмешательства российского посланника В. П. Кочубея. Вернувшись в Россию, Гавриил стал преемником усопшего Амвросия в качестве архиепископа Екатеринославского, а в 1799 году был назначен главой Киевской епархии. Его назначение в 1808 году молдовлахийским экзархом произошло вслед за отставкой молдавского митрополита Вениамина Костаке[191]191
  Стадницкий А. Митрополит Гавриил Бэнулеску-Бодони. С. 47–91. Константин Ербичану объяснял уход в отставку Вениамина интригами «русской партии» в Яссах, состоявшей якобы из фанариотских элементов, враждебно настроенных по отношению к патриотичному Вениамину. См.: Constantin Erbiceanu. Istoria Mitropoliei Moldaviei și Sucevei. Iași: Tipografia cărților bisericești, 1888. P. LXVII. Документы, приводимые Ербичану, действительно говорят о том, что некоторые бояре нападали на Вениамина, в то время как другие защищали его: Ibid. P. 45–47, 49–50. Однако эти документы совсем не свидетельствуют о том, что российские власти желали смещения Вениамина, который был известен своими пророссийскими настроениями. Напротив, решение Вениамина покинуть Яссы удивило российского главнокомандующего Прозоровского. См.: Прозоровский – Вениамину. 28 февраля 1808 г. // Ibid. P. 85–86.


[Закрыть].

На первый взгляд назначение экзархов в 1789–1792 и 1808–1812 годах может показаться довольно бесцеремонным вторжением российского Святейшего синода в юрисдикцию константинопольского патриарха. Подобная практика, безусловно, контрастирует с позднейшими усилиями России сохранить единство Константинопольского патриархата в условиях греко-болгарской церковной распри 1870 года[192]192
  Vovchenko D. Containing Balkan Nationalisms.


[Закрыть]. Данный контраст объясняется, однако, особым положением молдавской и валашской церквей в Османской империи. В отличие от православных иерархов к югу от Дуная, напрямую назначавшихся Константинополем, митрополиты Молдавии и Валахии всегда избирались местными епископами и лишь благословлялись патриархом[193]193
  Стадницкий А. Исследования по истории молдавской церкви. С. 36–39.


[Закрыть]. Эта процедура составляла аналог избрания господарей боярами и утверждения этого избрания султаном, практиковавшегося в первые столетия османского господства в княжествах. В то время как господари с начала XVIII столетия стали напрямую назначаться Портой, молдавские и валашские митрополиты продолжали избираться местными епископами (и в Молдавии практически все они были местными уроженцами).

Автокефальный характер молдавской и валашской церквей также проявлялся и в политических функциях митрополитов и епископов[194]194
  Хотя молдавская и валашская церкви были фактически автономными с момента их основания, формальная автокефалия была предоставлена в 1885 г., после обретения Румынией независимости.


[Закрыть]. Церковные иерархи предстательствовали в диванах, а также участвовали во внешних сношениях княжеств, причем зачастую не согласовывая свои действия с Константинопольским патриархатом. В то время как Вселенские патриархи исправно предавали Россию анафеме в начале каждой Русско-турецкой войны и благословляли султанское воинство на борьбу с неверными, митрополиты Молдавии и Валахии подписывали боярские адресы к царям, содержавшие просьбы о покровительстве и принятии в подданство. В этом контексте назначение экзархов в княжествах Санкт-Петербургским синодом в 1789–1792 и 1808–1812 годах не было столь шокирующим решением, каковым эта мера могла бы показаться, если бы российское правительство решило ее применить во время последующих Русско-турецких войн на территориях к югу от Дуная, более тесно интегрированных в состав Константинопольского патриархата. В назначении экзархов была также определенная правовая логика. В то время как российские сенаторы заняли место господарей в светской администрации Молдавии и Валахии, российские экзархи возглавили церковную иерархию княжеств. И те и другие были представителями России как державы, временно осуществлявшей верховную власть в княжествах на правах военной оккупации[195]195
  Помимо исполнения должности молдовлахийского экзарха, Гавриил был также членом Святейшего синода: Стадницкий А. Митрополит Гавриил Бэнулеску-Бодони. С. 114.


[Закрыть].

В то же время не стоит недооценивать новизну назначения Гавриила в 1808 году, в том числе и потому, что он впервые сосредоточил в своих руках верховную духовную власть в обоих княжествах[196]196
  В 1788–1792 гг. Амвросий был экзархом только в Молдавии, поскольку Валахия не была формально занята российскими войсками во время войны 1787–1791 гг.


[Закрыть]. Так же как и сосредоточие верховной светской власти в руках сенатора, председательствующего в диванах, временная интеграция их церковной иерархии способствовала дальнейшему институциональному сближению Молдавии и Валахии, которое в конце концов сделало возможным их объединение в 1859 году. Нововведения последовали сразу же после первой инспекционной поездки экзарха, выявившей многочисленные беспорядки в церковном устройстве. Прежде всего, экзарх Гавриил создал консисторию – коллегиальный орган, составленный из лучших представителей местного духовенства, который должен был исполнять функции церковного суда и вести протоколы своих заседаний и решений. Гавриил также назначил особых церковных надзирателей в каждую епархию, которые должны были наблюдать за поддержанием чистоты в церквях и благопристойным поведением священников и их паствы, действуя при этом на основании существовавших в России положений, специально переведенных на румынский язык[197]197
  Стадницкий А. Митрополит Гавриил Бэнулеску-Бодони. С. 120–121.


[Закрыть].

Усилия Гавриила привнести порядок в церковную сферу имели отношение и к реформе светской администрации, необходимость которой все более осознавали российские военные и чиновники. В частности, Гавриил велел священникам завести приходские книги и отмечать в них всех родившихся, умерших и вступивших в брак. Введение приходских книг стало первым шагом к осуществлению полномасштабной переписи населения княжеств, являющейся неотъемлемым инструментом модерного государства[198]198
  Там же. С. 122; Накко А. К. Очерк гражданского управления. С. 293. Усилия экзарха в этом направлении позволили более или менее точно определить количество духовенства в княжествах, а также посчитать живших на монастырских землях крестьян и других податных людей. См.: Tomescu C. Cartografia numerică din Moldova, Valahia și Basarabia din 1810 // Revistă Societății Istorico-Arhiologice Bisericești din Chișinău. 1928. Vol. 18. P. 52–63. См. также: Popescu N. Cartografia eparhiei Ungrovlahia din 1810 // Biserica Ortodoxa Română. 1914. Vol. 38. No. 8. P. 494–504.


[Закрыть]. Другой важной мерой стало сокращение количества священников. Желание избежать все увеличивавшегося налогового бремени объясняло стремление многих жителей стать священниками и пользоваться полагавшимися клиру налоговыми льготами. Реализовать такое стремление позволяла политика господарей-фанариотов, быстро осознавших возможности личного обогащения, открываемые церковной симонией. В результате к началу XIX столетия в княжествах было большое количество «сверхштатных» священников, у которых не было приходов, но которые пользовались налоговыми льготами за счет остального податного населения. Несмотря на то что ужесточение Гавриилом правил посвящения в сан оказалось недолговечным и прекратилось с возвращением княжеств под контроль Порты и господарей-фанариотов в 1812 году, предпринятые им меры предвосхитили политику временной российской администрации в 1818–1834 годах, направленную на более равномерное распределение налогов, посредством упразднения налоговых льгот в отношении многих полупривилегированных групп населения[199]199
  Стадницкий А. Митрополит Гавриил Бэнулеску-Бодони. С. 123–136.


[Закрыть].

Разумеется, реформаторские усилия Гавриила вскоре встретили сопротивление. Как и сенаторы, председательствовавшие в диванах, экзарх находился в Яссах и испытывал гораздо больше трудностей в Валахии, чем в Молдавии. Валашский митрополит Досифей отказался следовать указаниям Гавриила, в частности в вопросе о чрезмерном умножении количества священников[200]200
  Как сообщал Савицкий Кушникову. 1 февраля 1809 г. // ANRM. Ф. 1. Оп. 40. Д. 590. Л. 80–81 об.


[Закрыть]. Досифей, вероятно, был связан с Филипеску и явно враждебен России: при нем валашские священники даже не упоминали русского царя во время Божественной литургии. В результате Гавриил стал настаивать на замене Досифея, и в конце 1809 года Святейший синод удовлетворил этот запрос, назначив на место Досифея бывшего митрополита Арты Игнатия[201]201
  Стадницкий А. Митрополит Гавриил Бэнулеску-Бодони. С. 172–178.


[Закрыть]. Связи последнего с Россией относились еще ко времени существования Республики Семи Островов, созданной под протекторатом России в 1800 году и прекратившей свое существование после Тильзитского мира[202]202
  О российской политике на Ионических островах см.: Станиславская А. М. Россия и Греция в конце XVIII – начале XIX века. Политика России в Ионической республике 1798–1807. M.: Наука, 1976.


[Закрыть]. Вскоре после этого Игнатий прибыл в Петербург, был принят Александром I и вручил ему записку о состоянии православной церкви в Османской империи.

Несмотря на то что Игнатий первоначально представлялся Гавриилу как «человек ученый и всероссийскому Высочайшему двору с наилучшей стороны известный», новый митрополит вскоре занялся все тем же возведением в священнический сан за деньги, которое практиковал Досифей. К тому же Игнатий демонстрировал явное предпочтение своим греческим единоплеменникам, что вызвало сильное недовольство со стороны природных валахов среди диванных бояр[203]203
  Bulat Т. Știri despre conspirație boierească contră mitropolitul Ignatie Grecul al Ungrovlahiei // Arhivele Basarabiei. 1936. Nos. 2–3. Р. 7–11.


[Закрыть]. Последние написали жалобу в Священный синод и, когда она не дошла до адреса, обвинили Гавриила в препятствовании их коммуникации с российскими властями[204]204
  См. их обращение к Гавриилу 25 марта 1811 г., цитируемое в: Стадницкий А. Митрополит Гавриил Бэнулеску-Бодони. С. 188–189.


[Закрыть]. В ходе расследования, инициированного по указанию обер-прокурора А. Н. Голицына, представители автохтонного боярства Барбу Вэкэреску, Щербан Грэдиштяну и Константин Варлаам обвинили митрополита Игнатия, председательствовавшего по валашскому обычаю на заседаниях дивана, в попытках маргинализировать природных валахов, которые пожертвовали своим имуществом «для продовольствия императорских войск», а также в продвижении греков, грабящих страну. Варлаам особенно подчеркнул, что митрополит тем самым нарушал исконные обычаи Валахии, не позволявшие грекам занимать государственные должности[205]205
  См. ответ бояр на вопросы Гавриила: Там же. С. 190–192.


[Закрыть]. Подтвержденные епископом Арджешским Иосифом злоупотребления Ингатия заставили Гавриила просить его смещения спустя два года после того, как экзарх приветствовал его назначение вместо враждебно настроенного Досифея[206]206
  Там же. С. 193.


[Закрыть].

В Молдавии Гавриил также встретил сопротивление в ходе попыток искоренить злоупотребления в управлении так называемыми «преклоненными» монастырями[207]207
  Batalden S. Metropolitan Gavriil Banulesco-Bodoni and the Conflict Over Dedicated Monastic Estates (1787–1812) // Church History. 1983. Vol. 52. No. 4. P. 468–478. См. также: Iordachi C. From Imperial Entanglements to National Disentanglement. P. 131–137.


[Закрыть]. Словно в компенсацию за практическую автокефальность молдавской и валашской церквей восточные патриархи установили контроль над многими монастырями в княжествах и их обширными земельными владениями. Такие монастыри были «посвящены» церквям и монастырям в Константинополе, на Афоне и в Святых местах и управлялись греческими игуменами, которые ежегодно пересылали большие суммы своим патриархам. В своих усилиях упорядочить монашескую жизнь Гавриил обнаружил значительные нарушения в хозяйственной отчетности «преклоненных» монастырей и призвал игуменов к ответу[208]208
  Стадницкий А. Митрополит Гавриил Бэнулеску-Бодони. С. 194–206.


[Закрыть]. Последние в свою очередь обратились с жалобами на экзарха в Молдавский диван и Святейший синод, протестуя против того, что они полагали нарушением монастырских уставов и прав восточных патриархов[209]209
  Накко А. К. Очерк гражданского управления. С. 304; Стадницкий А. Митрополит Гавриил Бэнулеску-Бодони. С. 207–214.


[Закрыть].

В ответ на эти обвинения Гавриил напомнил жалобщикам, что со вступлением российских войск в Молдавию российский Святейший синод, чьим членом он являлся, заменил восточных патриархов в качестве высшей духовной власти в княжествах. Экзарх также обращал внимание на то, что, согласно уставам «преклоненных» монастырей, последние были обязаны посылать восточным патриархам только те деньги, которые оставались после покрытия всех их собственных расходов. После того как и Молдавский диван, и российский Синод поддержали Гавриила, непокорные игумены обратились к французскому консулу Леду. Поскольку некоторые из игуменов были французскими подданными, Леду опротестовал ущемление их материальных интересов. В ответ Гавриил указал консулу, что частные интересы игуменов не имели ничего общего с управлением монастырями, являвшимися церковной собственностью. Одновременно Гавриил рекомендовал российскому главнокомандующему и Святейшему синоду арестовать предводителей непокорных игуменов и предотвратить любые сообщения между «преклоненными» монастырями и восточными патриархами вплоть до окончания войны, а также постепенно заменить игуменов-греков местными уроженцами[210]210
  Там же. С. 215–241.


[Закрыть]. Синод снова поддержал все предложения экзарха, и, несмотря на то что принятые меры оказались недолговечны, они, тем не менее, предвосхитили политику временной российской администрации в отношении «преклоненных» монастырей в 1828–1834 годах.

Все эти эпизоды, а также общее участие Гавриила в управлении княжествами подвигли его на то, чтобы представить российскому правительству свои предложения по преодолению трудностей, с которыми столкнулась временная российская администрация. В начале 1812 года, когда военные действия на Дунае перемежались мирными переговорами, Гавриил прибыл в Петербург и вручил государственному секретарю Александра I и крупнейшему российскому реформатору М. М. Сперанскому записку о злоупотреблениях, имевших место в Валахии со времени смещения Ипсиланти в 1807 году. В ней экзарх отмечал, что сенаторы, председательствовавшие в диванах, и их заместители в Бухаресте не были способны ограничить произвол местных чиновников, поскольку не были знакомы с молдавскими и валашскими обычаями. Недостаток контроля над членами диванов в ходе продолжавшейся войны открыл последним широкие возможности для вымогательств и мошенничества, вызвавшие разорение населения. Вмешательство российских главнокомандующих в вопросы управления только усугубило ситуацию, поскольку военные также не были знакомы с местными обычаями. Назначение константинопольских греков в качестве казначеев (vestiernici) и судей составило дополнительный источник злоупотреблений[211]211
  Записка митрополита и экзарха Гавриила, поданная М. Сперанскому. 8 февраля 1812 г. // Сборник исторических материалов / Ред. Н. Ф. Дубровин. Т. 3. С. 235–238.


[Закрыть].

Для исправления ситуации Гавриил рекомендовал создать Молдовлахийскую комиссию, подобную той, что несколькими годами ранее была создана для контроля над новоприобретенной Финляндией. Комиссия должна была разработать план управления Молдавией и Валахией до окончания войны. После заключения мира комиссия должна была предоставить главе российской администрации в княжествах детальную инструкцию и наблюдать за ее исполнением, рассматривать обращения местных жителей и контролировать снабжение армии. Комиссия также должна была определить размер всех налогов и способ их сбора, а также осуществить подробную ревизию всех счетов. Наконец, Гавриил выступал за четкое разделение военной и гражданской властей и рекомендовал сосредоточить последнюю в руках генерал-губернатора, ответственного только перед царем и Молдовлахийской комиссией[212]212
  Записка митрополита и экзарха Гавриила, поданная М. Сперанскому. С. 238–239.


[Закрыть].

После того как Александр I согласился на предложение Гавриила создать комиссию, экзарх прислал Сперанскому еще одну записку, в которой отмечал необходимость так организовать внутреннее управление княжеств, чтобы оно, «сохраняя елико возможно местные права, преимущества и обыкновения жителей, мало по малу стесняло (бы) более их связь с Россией». Такая формула «обнаруживала бы соседним христианским народам, под скипетром великого султана остающимся, благотворные действия мудрых предписаний Государя Императора»[213]213
  См. записку, приложенную к письму Гавриила Сперанскому от 6 марта 1812 г.: Там же. С. 240.


[Закрыть]. Конкретные предложения Гавриила включали назначение в уездную администрацию российских чиновников наряду с местными представителями для предотвращения злоупотреблений со стороны последних. Та же формула предлагалась в отношении судов, которые должны были включать равное количество местных и российских чиновников, с тем, однако, чтобы решающее слово в случае разделения мнений принадлежало российскому генерал-губернатору. Молдовлахийской комиссии необходимо было также определить твердые и неизмененные правила для сбора налогов и ведения учета государственных доходов и расходов. Комиссия должна была также принять меры, способствующие росту населения, развитию ремесел и улучшению общего благосостояния[214]214
  Там же. С. 246.


[Закрыть]. Всей этой политике следовало бы исходить напрямую от российского императора «для произведения большего впечатления и вящего успеха в народе, совершенно азиатском»[215]215
  Там же. С. 245.


[Закрыть].

В своих предложениях Гавриил исходил из того, что Молдавия и Валахия станут частью Российской империи по заключении мира. Уступка княжеств России действительно была одним из требований, с которым российские главнокомандующие Каменский и Кутузов начинали мирные переговоры с Османами в 1811 году. Однако упорство Порты и надвигающаяся война с Наполеоном заставили Кутузова постепенно сократить российские требования и согласиться в конце концов на установление новой границы по Пруту и Дунаю, что оставляло Валахию и большую часть Молдавии под османским контролем[216]216
  О мирных переговорах см.: Кассо Л. А. Россия на Дунае и образование Бессарабской области. СПб.: Тип. Министерства просвещения, 1913. С. 89–145; Jarkuțchi I., Mischevca V. Pacea de la Bucureşti (Din istoria diplomatică a închererii tratatului de pace ruso-turc de la 16 (28) mai 1812). Chişinău: Editura știinţifică, 1992; Goşu A. Rusia la Dunăre de jos. Pacea de la Bucureşti (Mai 1812) // Studii şi materiale de istorie modernă. 1996. Vol. 10. C. 19–96.


[Закрыть]. После того как российские войска оставили княжества летом 1812 года, Гавриил перебрался в Бессарабию, где активно содействовал российским властям в организации управления на новоприобретенной территории. Записки, которые он представил Сперанскому, таким образом, не имели практических последствий. Значимость этих записок определяется содержавшимся в них более или менее систематическим планом преобразований молдавских и валашских институтов, которые в последующий период будут все более заботить российских дипломатов.

Председательство российских сенаторов в диванах Молдавии и Валахии представляло собой парадоксальную смесь реформ и коррупции, чье негативное воздействие на местное население было хорошо передано российским дипломатом Антоном Антоновичем Фонтоном. С одной стороны, писал Фонтон, «большинство бояр желают возвратиться под османское управление. Этому не следует удивляться, ибо им известно, что под российскою державою им нельзя уже будет обогащаться хищничеством». С другой стороны, невиданное угнетение, которому были подвергнуты местные жители, сильно подорвало их симпатии к России и их желание оставаться под российским управлением. Согласно Фонтону, народ не только желал ухода российских войск, но «даже и возвращения прежнего порядка вещей, потому что никогда во время господарей не обременен он был такими налогами как ныне»[217]217
  Цит. по: Дубровин. Князь П. И. Багратион. С. 246–247.


[Закрыть].

Несмотря на преимущественно негативные результаты, российская оккупация княжеств в 1806–1812 годах стала важной вехой в отношениях России с молдавскими и валашскими элитами. С одной стороны, российские военные, гражданские и церковные деятели начали осознавать необходимость институциональных реформ в княжествах и даже предприняли первые попытки сформулировать план этих преобразований. Главы временной российской администрации впервые попытались рационализировать местные институты. Тем самым они открыли новый период в истории российской политики в отношении Молдавии и Валахии, во время которого реформы стали способом расширения российского протектората над ними, а также своеобразным ответом на возникающие здесь перед Россией вызовы. Другими словами, реформы стали способом осуществления имперского влияния. Как будет показано далее, отдельные представители боярства отозвались на реформаторскую риторику, увидев в ней способ отграничения власти господарей и консолидирования своих социальных преимуществ. Несмотря на то что политический дискурс боярства строился вокруг восстановления исторических привилегий Молдавии и Валахии, попранных фанариотами, растущее число политически сознательных бояр видело в реформах средство достижения своих целей.