Текст книги "Все лики смерти (сборник)"

На середине короткой фразы голос ханыги сорвался, имя прозвучало невнятно, сквозь какой-то всхлип. Но прозвучало.

И гость незаметно перешел в разряд тех, у кого перед носом дверь не захлопнешь… По крайней мере, не выяснив, в чем дело.

– Здравствуйте, – настороженно сказал Сергей. И замолчал, ждал продолжения.

Всматривался в лицо пришельца – нет, кажется, нигде они не встречались. Хотя фотографической памятью Сергей не обладал – столько их, самых разных лиц, промелькнуло за годы журналистской работы, поди упомни… Вроде бы… Нет, ничего не вспоминается.

Пауза затягивалась, и нарушил ее ханыга.

– Я твой родственник, – сказал он негромко.

Дожили… Как известно из классики, существовали поддельные дети лейтенанта Шмидта, фальшивые внуки Фридриха Энгельса, внебрачные псевдопотомки князя-анархиста Кропоткина… А теперь новое слово в науке выманивания денег: лжеродственник журналиста Белецкого!

Злости Сергей не испытывал. Наоборот, разбирало смешливое любопытство, отчасти профессиональное. Захотелось послушать историю блудного… кем он, интересно, представится? Возможно, даже пожертвовать небольшую сумму, если рассказ покажется забавным.

– Не узнаю брата Колю, – сказал Сергей. Прозвучало почти серьезно, усмешка оказалась спрятанной глубоко-глубоко.

– Не веришь… – тоскливо произнес ханыга и закашлялся – очень нехорошим кашлем, резким, надрывным.

Сергей инстинктивно шагнул назад – не хватало еще подхватить какую-нибудь заразу. Ханыга, не прекращая кашлять, продвинулся вперед. Теперь дверь перед ним не захлопнешь, в случае нужды придется выталкивать. Впрочем, не проблема – ростом гость если и уступает хозяину, то самую малость, но худой, изможденный… Сам же Сергей старался поддерживать неплохую спортивную форму; уделял два вечера в неделю занятиям айкидо, уже двенадцать лет, между прочим. Даже здесь, в Солнечноборске, нашел зал с неплохим тренером – правда, практиковал тот несколько иной стиль, но это уже нюансы….

Приступ кашля постепенно утих, и Сергей предположил дальнейшее развитие событий: никакого повествования о приключениях-злоключениях он не услышит, сейчас квазиродственник попросит стакан воды – и, стоит лишь отлучиться, удерет, прихватив кожаное пальто с вешалки.

Ошибся. Прокашлявшись, ханыга сказал:

– Я Федор, двоюродный брат Бориса, твоего отца… Вот таким тебя помню, – показал ладонью каким. На этом расстоянии от пола макушка Сергея находилась в весьма нежном возрасте. Года три-четыре, не больше…

Ситуация осложнилась. Двоюродные братья и сестры у покойного отца действительно были. Не в Питере – в Воронеже, Москве, Киеве, еще где-то… Но Сергей их абсолютно не знал, даже имена не помнил. Какой-то давний семейный конфликт старшего поколения надолго пресек общение кузенов и кузин… Потом, в зрелые годы, Борис Белецкий встречался кое с кем из двоюродной родни, и Сергей действительно был тогда «вот таким» – от горшка два вершка, никого толком не запомнил. Настоящие родственные связи восстановить так и не удалось: слишком долго жили вдали друг от друга, кое-как наладилась лишь переписка (в основном открытки к праздникам), да и та быстро заглохла.

Он снова всмотрелся в лицо ханыги. И теперь показалось, что… Да нет, самовнушение. Если малыш Сережа и в самом деле видел когда-то этого человека, воспоминания давно стерлись.

– Как звали моего деда по отцу? – быстро спросил Сергей.

Гость молчал. Наморщил лоб, и без того изрезанный глубокими морщинами, сухо пожевал губами… Потер висок – неестественным, скованным движением, правая кисть явно была когда-то повреждена – может быть, сломана и плохо срослась…

То-то… Услышать, как к Сергею обращаются по имени-отчеству, может кто угодно. А вот подслушать имя деда в случайной беседе практически невозможно. Так что идите-ка, милейший, отсюда подобру-поздорову. И попробуйте поискать родню в другом месте. Среди потомков лейтенанта Шмидта, например.

Озвучить эти мысли Сергей не успел.

– Георгий… – сказал ханыга. – А вторую его жену, твою бабушку, – Настасьей.

Два выстрела, и оба в десятку. Случайно угадать такое нельзя.

– А его брат, мой отец – Максим.

Последняя фраза оказалась излишней, имен своих двоюродных дедов Сергей не знал.

– Проходите, – обреченно махнул он рукой в сторону кухни.

М-да… Похоже, действительно родственник. А родственников, как известно, не выбирают… Не повезло, достался вот такой: изможденный одноглазый оборванец (Сергей уже сообразил, что небесно-голубой глаз – протез, стекляшка).

И что в этой ситуации можно и нужно делать, совершенно непонятно.

– Память слабеет… На куски разваливается… – пожаловался вновь обретенный родственник, усаживаясь на табурет, с которого Сергей убрал готовую к работе дрель. – Скоро и свое-то имя не вспомню…

– Вам нужна помощь? Деньги? – напрямую спросил якобы племянник у якобы двоюродного дядюшки.

Сомнения оставались, и немалые. В конце концов, каналы распространения информации в нашем мире порой весьма причудливы. И сведения об истории семьи Белецких могли оказаться у солнечноборского ханыги самым замысловатым путем.

Одно сомнений не вызывало: наличность родственничку явно не помешает. И Сергей решил сразу расставить точки над i. Определить некий модус операнди.

– Не нужны мне деньги… Здоровье не купишь… Да и недолго уж осталось…

Хм-м-м… Ну и чего же тогда желает дядюшка? Поселиться под кровом племянника и развлекать того по вечерам, пересказывая эпизоды семейной хроники?

– И чего же вы хотите… э-э-э… Федор Максимович?

– Предупредить хочу… предупредить… чтобы… кхх-х-хе-е-е… – Речь дядюшки-ханыги, и без того не особо внятная, вновь сменилась приступом кашля.

– Предупредить? О чем? – удивленно спросил Сергей, когда кашель стих.

– О том самом… Беги отсюда, пока не поздно. Бросай все и беги. Думаешь, ты здесь Бога за бороду ухватил? Редактором «Куршевель-Ньюс» стать мечтаешь? Беги, дурак…

Ого… Вот вам и родственник. Угалаев в свое время предупреждал: полностью проект такого размаха в тайне не сохранить, естественно, и для прикрытия разных его аспектов придуманы несколько дезинформаций. И все равно, возможны подходы к сотрудникам, конкуренты не дремлют. Так что, старик, бди. И чуть что – звони по этому вот номеру.

Да уж, подход так подход. Раскопать старую семейную историю, слепить фальшивого родственника – и все для того, чтобы услышать реакцию на название «Куршевель-Ньюс»… Круто.

Только сейчас Сергей отметил любопытный момент: алкоголем от ханыги не пахло. Даже самого слабенького перегара не обонялось. И совершенно отсутствовала характерная для бомжей вонь месяцами немытого тела. Недоработка, уж запах дешевой водки изобразить нетрудно, можно даже в рот ее не брать, пролить на одежду…

– Значит, так, – жестко сказал Сергей. – Сейчас вы встанете и уйдете отсюда. И никогда больше не позвоните в мою дверь.

Самозванец, похоже, не услышал недвусмысленного предложения. Казалось, что он вновь напряженно что-то вспоминает: наморщил лоб, искалеченная рука поползла к виску… Затем заговорил – быстро, сбивчиво:

– Пять лет тебе было… на юге, с отцом… помнишь, как мочалку съесть пытался? А потом трусы в ручейке отстирывал… Помнишь?

Сергей помнил. Еще бы не помнить – самое, пожалуй, яркое воспоминание детства, отнюдь не потускневшее с годами…

Он помнил, однако в этот момент окончательно уверился: перед ним самозванец.

Шестидесятые годы, с такой ностальгией сейчас вспоминаемые… Тогда и произошла история, о которой завел речь ханыга.

Они поехали на юг втроем – отец, мать, пятилетний Сережа. В Абхазию, жили там неподалеку от Сухуми хорошие знакомые отца.

…Огромный старый дом стоял в глубине сада, тоже огромного, – а уж маленькому Сереже сад казался вообще бесконечным. Груши и шелковицы с толстыми, узловатыми стволами – каждой лет сто, не меньше – тянули кроны куда-то высоко, до самого неба. Смоковницы, виноград, мандариновые и ореховые деревья и много, много других диковинок… Через сад даже протекала речка – небольшая, скорее ручей с ледяной, кристально-прозрачной водой. В воде плавали рыбки – некрупные, ярко-пестрые, очень красивые. «Форельки…» – сказал отец удивленно и пообещал вырезать бамбуковую удочку, бамбук рос здесь же, тянулся из земли на окраине сада, у высокого глухого забора, – и оказался, к удивлению Сережи, не желтым, а зеленым, как трава…

Среди всех этих чудес можно было гулять, сколько угодно. И кушать что угодно, не спрашивая позволения…

Нет, мать, конечно же, попыталась не пустить процесс на самотек, наказала строго-настрого: приносить в дом и мыть! Наивная женщина… Ну как тут удержаться, как добежать до дома – если пихаешь в рот сладчайшие, лопающиеся в пальцах ягоды шелковицы, а рядом – только руку протянуть – висят манящие луковки инжира, а чуть дальше со старой груши осыпаются переспевшие, медовые плоды…

Он перепробовал все, до чего смог дотянуться. И не просто попробовал, основательно так подкрепился, от души… Желудок уже налился нехорошей тяжестью, когда Сережа отыскал в глубине сада диковинные огурцы – мощные плети обвивали решетчатую, из жердей сделанную опору, с них свисали громадные, непредставимых размеров плоды.

Есть уже абсолютно не хотелось, но он все-таки открутил один чудо-огурец, влекомый не голодом, скорее любопытством. Запустил зубы – тьфу, горечь страшная! И зачем такое растят? А внутри, под скушенной зеленой шкуркой, обнаружилось нечто любопытное… Сережа счистил, сковырял тугую оболочку плода: ну точно, мочалка! Самая натуральная банная мочалка, такая же висит у них в ванной, только у этой не пришиты на концах петли из тесьмы.

Это было чудо – сами собой растущие мочалки! Настоящее чудо!

Закончилось чудо отнюдь не чудесно… Весьма прозаически закончилось – жесточайшим поносом. Процесс начался взрывообразно – даже трусики Сережа снять не успел.

Он забился в самую гущу зеленых джунглей, обуреваемый диким стыдом. Позор, какой позор для почти взрослого человека, не первый год умеющего пользоваться горшком…

Показаться таким на глаза родителям было решительно невозможно. Он помылся в той самой речушке, взвизгивая от обжигающе-холодной воды. Там же устроил первую в жизни стирку, а потом ждал, когда высохнет разложенная на горячих камнях одежда.

Мать уже волновалась, ходила по саду, громко звала сына – он не откликался до тех пор, пока не смог выйти во вполне пристойном виде. Был отруган, конечно, за долгое отсутствие, но лишь за него – и втайне гордился своей маленькой победой.

Пожалуй, это стало самым ярким воспоминанием детства, другие события, происходившие с ним в пятилетнем возрасте, Сергей Белецкий позабыл или помнил весьма смутно…

Но самое-то главное – он про этот эпизод не рассказывал! Никому никогда! Ни родителям, ни тем более приезжим дальним родственникам. И позже, повзрослев, – не рассказывал. Отчего-то дикое чувство стыда с годами не начало вызывать смех, и ситуация казалась такой же постыдной.

Откуда же ханыга знает? Какой бы крутой ни была служба разведки у конкурентов – ну никак не смогла бы она раскопать случайного свидетеля той стирки, даже если таковой и скрывался в кустах…

Ответ существовал, но явственно припахивал фантастикой. Причем не научной, скорее мистической…

Экстрасенс – понял Сергей. Телепат, ясновидец или кто-то в том же духе… Ничего он не знал, когда пришел сюда, – все вытащил из головы хозяина. И имя деда, и историю Великого Абхазского Поноса.

Иного объяснения нет и быть не может.

М-да… Есть законы, защищающие личную жизнь граждан от вторжений – от подслушивания и подглядывания, от несанкционированного сбора информации. Но вот против ясновидцев и телепатов, экстрасенсов и белых магов, Ванг всяких доморощенных – ничего в этом смысле не придумано. Если не мошенничаешь, деньги у доверчивых простаков не выманиваешь – прозревай, сколько угодно, подслушивай мысли, заглядывай в душу сквозь астральную замочную скважину. Неправильно это как-то…

И выход тут один – держаться от таких людей как можно дальше.

Ханыга-телепат хотел что-то сказать еще, но не успел – вновь зашелся в приступе кашля.

Сергей резко встал.

– Уходите. Быстро, – чеканил он слова. – Не то вышвырну.

Ханыга пытался возразить, но кашель забивал слова, Сергей расслышал только обрывки фраз: «опять не по…», «а мне из-за тебя…», «денег хочешь?».

Хозяин надвинулся на незваного гостя, готовый от слов перейти к действиям. Тот все понял, заковылял к выходу.

В дверях кухни остановился, заговорил уже вполне разборчиво:

– Денег хочешь, да?!

И вдруг резким жестом выбросил вперед руку. Сергей инстинктивно поставил блок, но зря: искалеченная кисть ханыги всего лишь указала на два меловых крестика на стене, отмечавшие один из вариантов крепления водогрея. За жестом последовала уже полная ахинея:

– Здесь сверли, будут тебе деньги! Нахлебаешься!

В выражении лица экс-родственника сквозила самая натуральная ненависть. Мертвый, искусственный глаз наконец-таки уставился прямо на собеседника – крайне неприятный взгляд, надо сказать.

– Вон!!! – рявкнул Сергей.

После ухода ханыги долго не мог успокоиться и работать тоже не смог – руки подрагивали. Это ж надо – напороться на ясновидящего, читающего воспоминания! Такие встречи хороши в сериалах и романах, а в реальной жизни им не место…

Чтобы успокоиться, привести в порядок и тело, и мысли, Сергей прилег на диванчик. Закрыл глаза, заставил себя дышать ровно, размеренно – и сам не заметил, как задремал.

Проснулся, когда за окном уже смеркалось. И первым делом подумал: а не привиделся ли ему недавний визит? Случалось с Сергеем изредка такое, последний раз пару месяцев назад: был уверен, что проснулся от телефонного звонка бывшей жены, и вроде бы долго с ней беседовал, обсуждая то, что и в самом деле собирался обсудить, – предстоящую свадьбу дочери. Потом снова лег, уснул, а назавтра Люба удивила: не было никакого звонка, да и никак не могла она позвонить в тот час – весь вечер моталась по магазинам, а мобильник за день полностью разрядился…

Он прошел на кухню, но никаких материальных следов недавнего нахождения там ханыги не обнаружил. Разве что маленькие, почти высохшие лужицы грязной воды. Но могла та вода натечь как с разваливающихся летних полуботинок гостя, так и с обуви самого Сергея: с покупками в руках он протопал на кухню, не разуваясь.

…Водогрей он повесил все-таки в ванной. Сверля отверстия, поймал себя на мысли, что остановился на этом варианте отчасти назло неприятному гостю, не то реальному, не то привидевшемуся…

Сновидением ханыга-телепат не был, и выяснилось это очень скоро, на следующий же день. Не сон, вполне реальный человек, – если не рассматривать всерьез вариант, что порождение спящего мозга способно впоследствии материализоваться – среди бела дня, да еще и при свидетелях.

Материализовался ханыга утром, на служебной парковке возле здания городской администрации Солнечноборска, здесь же квартировала и редакция местной газетенки, которой предстояло из гадкого и мелко гадящего утенка превратиться в белокрылого лебедя под условным названием «Куршевель-Ньюс».

Сергей вышел из машины, захлопнул дверь, повернулся, на ходу нажав кнопку на брелке сигнализации, и увидел вчерашнего визитера. Тот целеустремленно шагал через парковочную площадку и направлялся явно к Сергею.

Возобновлять разговор совершенно не хотелось. По счастью, неподалеку ошивался один из здешних охранников, здоровенный гоблино-образный тип.

– Что за народ здесь у вас шляется? – указал ему Сергей на ханыгу. – Приватизирует зеркало или дворники – кто ущерб возмещать будет?

Гоблин, поигрывая дубинкой, двинулся наперерез оборванцу, а Сергей быстро пошагал к главному входу. У дверей оглянулся, увидел: цербер в черной униформе выпроваживает ханыгу, впрочем, на удивление вежливо. А за этой мизансценой внимательно наблюдает Антон Шугарев, только что припарковавший свою «пятерочку».

Антон – мелкая сошка из здешних так называемых журналистов – знал о проекте «Русский Куршевель» лишь то, что ему надлежало знать: нашлись дураки, решившие зачем-то вложить деньги в умирающую газетку умирающего городка. Но чутье имел неплохое и сообразил: грядут куда более масштабные перемены. В преддверии тех перемен он резонно решил держаться поближе к Сергею. Услужлив был, и весьма, но меру знал, откровенного подхалимажа старался избегать. Сергей не возражал – пусть его, к тому же источник информации о здешних делах из Антона идеальный: шесть лет хроникером, не шутка, связи и информаторов имел повсюду.

Догнав Сергея на лестнице (лифтов в трехэтажном здании не было), Шугарев спросил словно невзначай:

– Что-то с Кузьмичом не поделили, Сергей Борисович? – и кивнул на видневшуюся под окном парковку.

– Кузьмич? А он мне представился Максимовичем.

– Это прозвище, от блаженного старца Федора Кузьмича происходит. Помните, был такой в прошлом веке? Тьфу, в позапрошлом, конечно же, все никак не привыкну…

Так-так-так… Похоже, этот телепат-оборванец – личность в Солнечноборске известная… Грех не воспользоваться оказией и не узнать побольше.

Неподдельный интерес он постарался замаскировать иронией:

– И кто же скрывается под личиной здешнего старца? Неужели сам первый и последний президент СССР?

Антон вежливо посмеялся. Объяснил:

– Нет, это исключительно местная достопримечательность. Городской сумасшедший. Много лет провел в психушке, по слухам – за религиозное диссидентство. Похоже, если и был нормальным, то там сдвинулся, выпустили несколько лет назад… Однако кое-кто считает Кузьмича чуть ли не святым, старушки на него крестятся, сам видел…

– Чудеса творит? – спросил Сергей с прежней иронией и с прежним замаскированным интересом.

– Вроде того… Мертвых, правда, не воскрешал, по Ладоге, аки по суху, не ходил. Предвещает, пророчествует. Порой крайне любопытные вещи выдает.

– Например?

За разговором они дошли до редакции, и ответил Антон наглядно: достал из шкафа толстенную папку с подшивкой старых газетных номеров, полистал.

– Вот, например, взгляните…

Сергей взглянул на фотографии: обугленные руины, заснятые с разных ракурсов. Ну да, он и сам не раз их видел – слева, при въезде в город. По диагонали пробежал глазами текст: взрыв бытового газа, скопившегося в подвале, почти полностью разрушил местный дом престарелых – и как раз под праздник, в ночь на Первое мая… Жертв, по счастью, нет – вовремя провели эвакуацию. Странно… Взрыв – не пожар, процесс мгновенный, если что-то взорвалось, эвакуировать некогда, тем более старичков-старушек, едва волочащих ноги, а то и вообще неспособных передвигаться. И при чем здесь блаженный старец?

– Так он же и напророчил… Ночью, дескать, взорвется.

– И поверили? – удивился Сергей.

– Поверили… У него к тому времени уже ряд предсказаний был, очень точных. Например, фамилию нынешнего президента назвал, когда тот еще даже о премьерстве не задумывался.

– Понятно…

Многое действительно стало понятно. В самом деле угораздило столкнуться с человеком, обладающим экстрасенсорными способностями. Сергей Белецкий никоим образом не относился к числу слегка шизанутых граждан, фанатично верящих в магию, привороты-наговоры и прочее столоверчение. Но и полным скептиком не был. Например, один его знакомый, человек трезвомыслящий и к беспочвенным фантазиям несклонный, встречался в свое время с болгарской прорицательницей Вангой. И уверял: да, и в самом деле способна заглянуть в душу, в мысли человека… И про других нефальшивых экстрасенсов доводилось слышать от людей, заслуживающих доверия.

Сергей, убежденный материалист, выработал для себя такую концепцию: есть определенное число людей, обладающих способностями, которые мы называем паранормальными. (Шарлатанов, несомненно, на порядок больше, но не о них речь.) Потусторонщины в этих свойствах нет – нечто вполне материальное, но толком не изученное. В конце концов, и месмеризм, сиречь гипноз, многие поколения ученых считали жульничеством. Ничего, разобрались, включили в материалистическую картину мира. Разберутся и с телепатией, и с ясновидением.

Все так, но…

Но как-то не очень радует, когда такой вот телепат-экстрасенс незвано и непрошено врывается в твою личную жизнь.

– Что же он в такой рванине ходит? – спросил Сергей. – Не сидит в офисе, не зазывает клиентов рекламой: белый маг, дескать, в четвертом поколении, с астральным дипломом…

– Не знаю… – пожал плечами Антон. – Может, потому что настоящий? Спонтанные озарения, например… Не включается дар от появления денежного клиента…

– Где живет? И на что?

– Официально – бомж. В подвалах не спит, кочует по квартирам своих поклонниц, старушек в основном. У них, надо понимать, и кормится.

«Ну-ну, – подумал Сергей. – А еще иногда изображает родственника людей, которых видит впервые в жизни. Побочный, так сказать, приработок…»

И ведь даже сумел, подлец, внушить чувство узнавания – сейчас Сергей уверился, что лицо «блаженного старца» показалось ему смутно знакомым в результате гипнотического внушения.