Текст книги "Все лики смерти (сборник)"

– Восемьдесят девятая федеральная трасса? – высказал догадку Кеннеди.

– Она самая, – кивнул хозяин. – Когда впервые заговорили о ней – за три года до смерти отца – было уже поздно. Банк, завладевший землями по просроченной закладной очередного владельца, вцепился в них мертвой хваткой. По частям не продавали, искали покупателя побогаче – цена земель вдоль федеральной автострады выросла стократно. И пять лет назад нашли-таки подходящего человека. Именно он собирается пустить на дно мой бизнес. Именно на него работает Хэммет.

«А ведь еще изрядный сектор северных земель принадлежит “Биг-Трэйк-фонду”, – вспомнил Кеннеди. – Получается, что от самого жирного куска Вайсгеру достались только крохи». Он спросил:

– Это именно один человек? Не корпорация?

– Сделка была достаточно запутана, но я сумел проследить все нити, – объяснил хозяин. – Официальным покупателем числилась некая компания, зарегистрированная на Кипре с уставным капиталом в один доллар и учрежденная двумя фирмами – ирландской и гибралтарской. Но если пройти всю цепочку липовых компаний, в самом ее конце можно обнаружить одного человека.

– Кто же это?

– Некий русский нувориш. Их «нефтяной барон». По фамилии Бай… Буй… извините… – Вайсгер вернулся к столу, надел очки и прочитал по бумажке: – Баймухаммедов.

– Да, у русских порой весьма заковыристые имена, – подтвердил Кеннеди. Он вспомнил свою командировку в Россию, на Чукотку, – и местного жителя Охчайлугана, ни в какую не соглашавшегося на разумное сокращение имени…

– И что же планирует воздвигнуть на Трэйклейне этот русский? – спросила Элис. – Нефтяной промысел?

– Нефти здесь нет. Его замысел проще – курорт. Но курорт для очень богатых людей. Для тех, которые прилетают на отдых на личных реактивных самолетах и легко покупают сотни квадратных миль лесов, чтобы стрелять оленей, не рискуя угодить в грибника. Концепция моего отца была проста: любой американец, хотя бы даже совсем небогатый, должен иметь возможность приехать на Трэйклейн и отдохнуть – пусть в трейлере, пусть в палатке… Но нефтяным баронам такие соседи ни к чему. Меньшее, что они согласны иметь под боком, – публику, живущую в пятизвездочных отелях и рискующую погрузить свои драгоценные тела лишь в бассейны с подогретой дистиллированной водой. Именно они – пятизвездочные отели – и должны сменить трейлервилли и палаточные городки.

– Мне кажется, это будет нелегко, – сказал Кеннеди. – Все-таки большая часть земель на берегах принадлежит вам, и продавать их, как я понял, вы не собираетесь.

– Все не так просто, мистер Кеннеди, – вздохнул хозяин. – Озеро и его берега – это капитал, который дает проценты только при наплыве людей… А структуры, обслуживающие приезжих, принадлежат мне лишь отчасти – и отнюдь не везде мой пакет акций контрольный, хотя по традиции я возглавляю советы директоров всех этих компаний. Исподволь работа по перекупке акций уже идет – но самая большая ставка этим Бай… Буй… Да пропади он пропадом! Вы понимаете, о ком я… Самая большая ставка им сделана на историю с «монстром озера». Умело раскрученная, она вызовет бегство туристов и обвал акций. Тогда земли придется продавать – чтобы выжить и сохранить хоть что-то. И тут уж этот проходимец своего не упустит.

– Да, эта история для него просто подарок судьбы, – сказал Кеннеди.

– Неужели вы верите в подобные совпадения? – изумился хозяин. – От всей истории с монстром за милю разит нефтяными долларами.

– Экспертиза подтвердила, что укусы на трупе Берковича естественного происхождения, – напомнила молчавшая до этого Элис.

– Когда у вас много денег, – сказал Вайсгер, – привезти и выпустить в озеро стаю пираний, пару-тройку аллигаторов или даже акулу-убийцу труда не составит.

При упоминании аллигаторов Кеннеди поморщился. Вспомнил одну старую неприятную историю. И сказал:

– Аллигаторы, пираньи и акулы свои жертвы пожирают. А не далее как вчера я читал одну книгу по ихтиологии и выяснил: идущие на нерест лососи рыбой практически не питаются. Но хватают ее, убивают, стиснув челюстями, – и бросают. Инстинктивно уничтожают будущих врагов своего беззащитного потомства. Просматривается явная аналогия со смертью мистера Берковича. Его тоже никто сожрать не пытался. Пожевали и выплюнули.

– Опять вы пытаетесь перевести стрелки на Биг-Трэйка, – устало сказал хозяин. – Ну что же, пора вас познакомить с его подлинной историей.

Аквапарк «Блю Уорд» 25 июля 2002 года, 9:38.

В крохотный кабинетик профессора Лу, расположенный в здании управления аквапарка, Хэммет попал без затруднений, хотя о встрече предварительно не договаривался – дозвониться до профессора вчера не представилось возможности.

Луи Птикошон действительно оказался французом, но не заокеанским, а уроженцем Нового Орлеана с изрядной примесью креольской крови.

Невысокий, черноволосый, лет пятидесяти на вид, профессор Лу (именно так Птикошон, очевидно, недолюбливая свою фамилию, попросил его называть) был на редкость разговорчив. Выплевывая слова со скоростью автомата «Узи», он экспансивно поведал Хэммету о семи известных ему поколениях рода Птикошонов, живших в Луизиане, и о своем увлечении ихтиологией, зародившемся еще в ранней юности. Та страсть и заставила ученого покинуть родные места – в дельте Миссисипи, превратившейся в нижнем своем течении в самую большую сточную канаву Америки, работы ихтиологу было мало. Теперь Лу постоянно жил в Сан-Франциско, работая в Институте океанографии. И был временно прикомандирован к аквапарку «Блю Уорд» в соответствии с соглашением между институтом и мистером Вайсгером.

Хэммет слушал, кивал, давая профессору выговориться. Потом повернул разговор на акул. Не просто на акул, но на тех, что водятся в пресных водах. Или заплывают туда.

– О, мсье Хамми! – Именно так выговаривал профессор Лу фамилию детектива. – Вы совершенно правы, мсье Хамми! Акулы на редкость интересные твари, на редкость. Совершенно примитивные – и в то же время весьма загадочные! Невозможно просчитать, что творится в их крошечных мозгах, совершенно невозможно! Акула может мирно плавать бок о бок с купальщиками и никого не трогать, а потом появиться там, где никто ее не ждет, где никто и никогда не видел акул, – и напасть. И убить! Да-да, убить! В девяносто первом году в Кадьяке местного жителя Чака Льюиса атаковала синяя акула на глубине тридцать сантиметров. Тридцать сантиметров, мсье! Он стоял в резиновых сапогах в воде и отмывал садок от чешуи и рыбной слизи, когда она напала. Но главное не это. Тварь оказалась синей акулой! Синей, мсье Хамми! Севернее берегов Калифорнии они никогда не заплывают – а остров Кадьяк находится у берегов Аляски! У Льюиса было с собой ружье, и он застрелил хищницу – и только потому случай попал в разряд известных и доказанных! Иначе никто бы не поверил в акулу-людоеда, появившуюся в приполярных водах! А если бы ружья не нашлось под рукой? Что тогда?! Еще бы один человек не вернулся с берега там, где хищных акул не водится и не может водиться?!

Мсье Хамми мягко напомнил: он интересуется акулами в пресных водах.

– Да, да!!! – вскричал профессор. – Иногда в акульем мозгу поворачивается неведомый рычажок, и акулу – вы правы, мсье Хамми! – охватывает непреодолимая страсть к пресной воде! И тогда гибнут люди – еще чаще, чем у морских берегов! На озере или реке никто не ждет встречи с тварью опаснее окуня или мескаланга[14]14
  Рыба, напоминающая щуку, широко распространенная в водоемах США и Канады. В Европе не водится.


[Закрыть]! Хрестоматийный случай произошел в 1916 году в городке Мэтавон, штат Нью-Джерси. В реке Мэтавон-Крик объявилась акула! Никто из взрослых не поверил купавшимся ребятишкам, видевшим ее. И в самом деле, мсье, ну откуда взяться акуле в речке, скорее даже в ручье, не превышающем шириной десять метров? Ерунда, с тем же успехом можно «увидеть» акулу в джакузи! Никто не верил, пока хищница не оголодала и не убила за один день троих детей – да-да, мсье, именно троих!!! Тогда ее стали ловить, пустили в ход динамит и сети… А поймав, изумились: тварь оказалась по акульим стандартам просто недомерком. Восемь футов, центнер веса… Детеныш! А представляете, мсье Хамми, что мог натворить двадцатифутовый гигант весом в тонну?

– Представляю, – медленно сказал Хэммет. – Очень даже представляю… Это ведь не единственный случай появления акул в пресных водах?

– О, мон дье! Единственный? Да в озере Манагуа акулы и рыбы-пилы просто живут – и растут, и размножаются! Акуле все равно, пресная вода или соленая, – было бы пищи в достатке! Все дело в том, что многие случаи остаются незафиксированными! Ручей в Мэтавоне был мелок, акулу видели! А там, где глубина достаточно большая? Речные снасти просто не могут выдержать морских гигантов, мсье! А исчезнувших людей считают утонувшими и ненайденными… Но изредка заплывающих из океана хищниц все же ловят… Совсем недавно произошел случай, тоже на реке: акула весом более тонны – более тонны, мсье! – накрутила на себя несколько лососевых сетей, стоявших в Пейн-Ривер. И – утонула! Банально захлебнулась, мсье! У акул ведь нет плавательного пузыря, а чтобы работали жабры, акула должна двигаться, постоянно двигаться! Между прочим, то место, где попалась эта «крошка», находится в двухстах милях от океана, от Атлантики! В двухстах! Что там делала громадная акула?! Загадка![15]15
  Все факты, приводимые профессором Птикошоном, – подлинные.


[Закрыть]

– Биг-Трэйк может оказаться акулой? – спросил Хэммет напрямую.

Птикошон посмотрел на него удивленно. Надо понимать, о подробностях дела Берковича профессор информирован не был – установленная Вайсгером завеса секретности коснулась даже работавших на него людей.

– Чисто теоретически… – задумчиво сказал профессор. – Теоретически связь с океаном у Трэйклейна имеется… Вопрос в том, нет ли на связующих водных потоках гидросооружений, непроходимых для тварей таких размеров… Надо посмотреть по карте…

– Так давайте посмотрим, – предложил Хэммет.

Вайсгер-Холл, 25 июля 2002 года, 09:47.

– Биг-Трэйк – целиком и полностью – создан моим отцом и еще одним человеком… – сказал мистер Вайсгер. – Человек этот – фамилию его называть не буду, он еще жив, но глубокий старик, – был великим специалистом по рекламе, хотя в те годы данная область бизнеса находилась в зачаточном состоянии. Именно он и придумал Биг-Трэйка. А отец – воплотил.

– Вы хотите сказать, что никаких легенд сто‑ и двухсотлетней давности о Биг-Трэйке не было? – уточнила Элис. – Что все хранящиеся в музее озера старинные свидетельства и гравюра из книги Джоулса 1827 года – все это фальшивки?

– Ну почему… Легенды есть у любого водоема – вернее, россказни, рыбацкие байки, которые сочиняют вечерами в прибрежных кабаках за стаканом дешевого пойла. Истории о том, как у Джонса, или Смита, или у самого рассказчика, или у его покойного дедушки клюнул во-о-о-от такой лосось – футов двадцать, сэр, никак не меньше! – и оборвал леску, и сломал удилище, и опрокинул лодку, и едва не утопил незадачливого ловца… Обычная цель таких рассказов – раскрутить на выпивку развесившего уши приезжего. Когда над легендой о Биг-Трэйке стали работать целенаправленно – все эти «свидетельства» были тщательно собраны, подкорректированы, запротоколированы, и каждая легла своим кирпичиком в основание мифа… А потом – когда местные жители поняли, что приносит им Биг-Трэйк, – процесс пошел сам собой, уже без нашего участия. Например, половина снимков и пленок, изображающих смутное нечто, выдаваемое за гигантского лосося, – родилась на свет без моего ведома. Конечно, грех отказываться от таких подарков – и эти кадры после соответствующей работы ретушера заняли свое место в музее. Но гравюра Джоулса – подлинная. Только, как я предполагаю, не имеет к Трэйклейну отношения. Джоулс не был путешественником-исследователем, скорее библиографом и компилятором. Собирая и обрабатывая для печати легенды края, он пользовался либо индейскими названиями мест, либо теми, которые давали первые поселенцы и которые ныне тоже прочно позабыты. Описания местности у него достаточно смутны, сам он по здешним холмам и озерам не бродил. Даже специалисту непросто разобраться, действительно ли Трэйклейн два с половиной века назад на языке исчезнувшего племени именовался Кандопосуиганом, или же это было совсем другое место.

Кеннеди спросил:

– А вам не приходило в голову, что в озере и на самом деле может обитать НЕЧТО? Что ложь великого специалиста по рекламе негаданно обернулась истиной? И снимки независимого происхождения – подлинные?

«Он как ребенок, – вздохнула про себя Элис. – Ребенок, у которого пытаются отобрать любимую игрушку. Кеннеди – какие бы он ни строил в эти дни рационалистические версии, уверовал. Уверовал в таинственное и необъяснимое существо, живущее в озерных глубинах…»

Вайсгер ответил жестко:

– Единственный монстр Трэйклейна, существующий в природе, – это господин… – Последовал короткий взгляд на блокнот. – …Баймухаммедов. В этом направлении и ведите поиски.

«Зря он так, – подумала Элис. – Когда Кеннеди указывают, где искать – он из чистого упрямства идет в другом направлении. Бьется лбом о стену с упорством одержимого фанатика – и, как ни странно, порой пробивает эту стену…»

Последовавшие слова Кеннеди подтвердили ее мысли:

– Негативы снимков, как я понял, вы благоразумно уничтожали – во избежание возможных экспертиз. Но эксперты ФБР поработали с независимыми фотографиями и видеозаписями встреч с Трэйком, не попавшими в музей озера, – относительно недавними, десяти‑ и пятнадцатилетними… Выводы неоднозначны, но в одном эксперты сходятся – это не фальшивки, что-то там изображено, большое и реальное… Неясно, правда – что.

Вайсгер широко улыбнулся.

– Это проще показать, чем рассказывать. Кроме музея, где вы побывали, – есть и еще один, неофициальный. Семейный, так сказать. И я попрошу выступить в роли экскурсовода моего младшего брата Дэнфорда, он должен был уже вернуться…

Вайсгер поднял трубку телефона, сказал несколько слов, выслушал ответ и продолжил, вновь обратившись к гостям:

– Именно Дэнфорд последние десять-пятнадцать лет занимался фактологической «поддержкой» Биг-Трэйка. Люди в наш технологический век стали скептичны и менее доверчивы, поэтому легенды нуждаются в постоянной подпитке…

…Когда Дэнфорд Вайсгер вошел в кабинет старшего брата, Элис и Кеннеди обменялись недоуменными взглядами. Дэнфорд выглядел отнюдь не братом, но сыном мистера Вайсгера – лет тридцать пять на вид, не более. Хотя фамильное сходство просматривалось отчетливо. «Сыновья от разных жен?» – мелькнуло у Кеннеди предположение.

От хозяина не укрылась их пантомима. И, представив гостей брату, он объяснил:

– Я старше Дэнфорда ровно на двадцать пять лет – бывает и так. Причем мы не единокровные, но полностью родные братья. Мать родила меня в восемнадцать, а его – в сорок три. Дело в том, что очень долго я был единственным сыном и наследником у отца. А потом – вы, наверное, слышали эту мрачную историю от Истерлинга – я пропал без вести во Вьетнаме. Впрочем, Истерлинг стал свидетелем лишь счастливого финала, а про шесть лет плена я избегаю кому-либо рассказывать… И даже вспоминать – избегаю… В общем, уверенные в моей гибели родители решили рискнуть и завести второго ребенка. И… Словом, мать умерла, не выдержав столь поздних родов. Зато теперь у меня есть помощник в моем деле. И наследник – у меня детей нет, в плену… впрочем, неважно.

Говоря о брате, старик улыбнулся неожиданно нежно, жесткие складки у рта разгладились – и Элис подумала: кем бы ни приходился ему Дэнфорд по крови, по духу он сын Вайсгера – и никто иной.

Аквапарк «Блю Уорд» 25 июля 2002 года, 10:03.

Атлас северо-восточных штатов, принадлежавший профессору Лу, оказался не столь изящно-старинным, как карта Вайсгера, – но не менее подробным. И искомую информацию Хэммет с профессором получили быстро.

– Как видите, единственный водный путь, связывающий Трэйклейн с океаном, – это вытекающая из озера река Трэйк-Ривер. – объяснял профессор. – Судоходство по ней прекратилось полвека назад, все шлюзы разобраны. Однако, мсье Хамми, тут хватит воды, чтобы заплыть из океана хоть стае китовых акул! Единственное препятствие имеется вот здесь, в самом истоке, – плотина у рыбозавода, регулирующая уровень озера. Однако весной ее открывают, сбрасывая излишки воды – на одну или две недели, в зависимости от силы паводка… Это недолго, мсье, шанс мал, ничтожно мал… Но стоит поискать porte batarde…

Хэммет не очень понял, какое отношение к дверям имеют незаконнорожденные, но перебивать профессора не стал.[16]16
  Porte batarde (дословно – «незаконнорожденная дверь») – калитка, обходной, неявный путь(франц.)


[Закрыть]

– К тому же там обязательно должен быть так называемый «рыбоподъемник» для проходящего на нерест лосося… Вопрос только, какого типа… У меня этой информации нет.

– Это так важно? – спросил Хэммет, ничего не понимающий в рыбоподъемниках.

– Конечно! Если он «лестничного» типа – в виде каскада бассейнов, соединенных искусственными водопадиками, которые лососи преодолевают прыжками, – то тварь в несколько центнеров там не пройдет, мсье! Ей просто не развернуться для разбега! А вот подъемник шлюзового типа акула легко преодолеет. Если вас, мсье Хамми, интересует этот вопрос, то стоит разузнать подробности у кого-то еще.

– Рыбозавод и плотина принадлежат Вайсгеру? – спросил Хэммет, почти уверенный в положительном ответе.

– Вайсгеру-младшему, – уточнил профессор. – Дэнфорду Вайсгеру. Очень энергичный молодой человек, очень. Именно он придумал лет пятнадцать назад, как превратить миногу – сущее бедствие северовосточных озер – в солидный источник дохода.

– Какой может быть доход от несъедобной миноги? – удивился Хэммет[17]17
  В 70–80-х годах случайно завезенная в США европейская минога стала причиной экологической катастрофы на Великих Озерах и прилегающих водоемах. Не имеющая естественных врагов, минога размножилась в невероятных количествах. Говорили, что в Онтарио стало меньше воды, чем миног. Правительство США затратило огромные деньги на решение проблемы, которое осложнял тот факт, что американцы миног в пищу не употребляют.


[Закрыть].

– Несъедобной у нас! В Старом Свете миноги – деликатес! Дэнфорд первым додумался и первым построил линию, производившую из дарового сырья консервы и замороженные брикеты миног для Европы. До этого завод, мсье Хамми, занимался лишь воспроизводством лосося и форели – экология нерестовых рек в те времена оставляла желать лучшего. Подращивали мальков, чтобы их сразу не поедали местные окуни и щуки, – и выпускали в озеро.

– Значит, у Дэнфорда Вайсгера есть свои, не зависимые от брата предприятия? – спросил Хэммет. Покинув округ Трэйк мальчишкой, он не знал таких подробностей.

– Да, мсье! И не только этот завод – он сейчас не действует, миног почти не осталось, а естественное воспроизводство лососевых в последние годы восстановилось… Вайсгеру-младшему принадлежит фирма, сдающая напрокат рыболовные катера, а также «Интерфиш-Трейдинг» – компания по продаже рыболовных снастей. Ну и еще кое-что… О, мсье Дэнфорд – вполне самостоятельный бизнесмен!

– И единственный наследник своего брата… – с непонятным выражением добавил Хэммет.

Вайсгер-Холл, 25 июля 2002 года, 10:02.

«Семейный музей» Вайсгеров располагался не в оседлавшем вершину холма причудливом здании, а неподалеку, на берегу озера.

– Давайте спустимся пешком, через лес, – предложил Дэнфорд. – Напрямик это пять минут ходьбы, объезжать на машине дольше.

Кеннеди и Элис возражать не стали.

Под сенью величавых, редко растущих сосен никакого подлеска не было – лишь усыпанная прошлогодней хвоей песчаная почва. Шишки поскрипывали под ногами. Озеро синело внизу, проглядывая между деревьев, – непривычно пустынное в этом месте, только вдали белел одинокий парус. Белка, совершенно не пугаясь людей, перебежала тропинку почти у них под ногами и проворно вскарабкалась на неохватную сосну. Провожая глазами мелькающий между ветвей комочек рыжего меха, Кеннеди подумал, что иные здешние деревья наверняка помнят время, когда Трэйклейн еще именовали (или все же не именовали?)

Кандопосуиганом; Элис, чуть не подвернув ногу на очередной шишке, подумала, что зря надела туфли на высоком каблуке…

Дэнфорд Вайсгер оказался человеком открытым и разговорчивым. Чувство, не покидавшее Кеннеди в течение всего разговора с Вайсгером-старшим, – что собеседник говорит о «нефтяном бароне» и «монстре озера» гораздо меньше, чем знает, – в общении с младшим братом не возникало.

– Когда Джон вернулся из Вьетнама, – рассказывал по дороге Дэнфорд, – это было похоже на чудесное воскрешение из мертвых. Отец обезумел радости – в самом прямом смысле слова. А я, пятилетний парнишка, попал в странное положение – вся родительская любовь и забота, сосредоточившаяся на мне после смерти матери, – вдруг мгновенно переместилась на другого человека. Взрослого, чужого, незнакомого. Обо мне отец словно позабыл… Нет, у меня было все, что только может пожелать мальчишка моего возраста, но… В общем, я рос несколько на отшибе от семьи и по-настоящему дружеские отношения с братом у меня завязались много позже. А тогда, в детстве и юности, я увлекся рыбалкой, подводным плаванием, охотой – и не проявлял ни малейшего интереса к семейному бизнесу. Отцу, похоже, было все равно. Но Джон после его смерти сумел-таки повернуть мои увлечения, переросшие к тому времени в образ жизни, на пользу семейному делу. Теперь все, что связано с рыболовным туризмом на озере – в том числе и Биг-Трэйк, – моя сфера ответственности.

«Музей» размещался в длинном, низком, похожем на ангар здании, один конец которого, оборудованный воротами, уходил в озеро, – и Кеннеди с удивлением подумал, что там, очевидно, оборудовано нечто вроде дока для маломерных судов.

У дверей стоял открытый джип «ранчер», на заднем сиденье лежали ласты, акваланг и сложенный гидрокостюм. Капли воды на снаряжении еще не успели высохнуть.

Кеннеди вспомнил, что у Дэнфорда, когда тот зашел в кабинет брата, волосы были влажными. И спросил:

– Вы продолжаете заниматься подводным плаванием в озере? После всех происшествий с Биг-Трэйком?

– За много лет я привык к утренней прогулке под водой. Плаваю и летом, и даже зимой, подо льдом, – и не вижу причин отказываться от своей привычки. Тысячи и десятки тысяч людей каждый день заходят здесь в озеро, а странной смертью – доказанной, документально подтвержденной – погиб лишь один. Так что опасности тут не больше, чем при пересечении перекрестка на зеленый свет… Там тоже люди иногда гибнут под колесами.

Вайсгер-Холл, 25 июля 2002 года, 10:15.

– Фантастика… Так вот он какой, Биг-Трэйк. – В голосе Элис слышались нотки восхищения. – Совсем как живой…

Она провела рукой по чешуйчатому боку громадной рыбины, серебристо-блестящему, покрытому разноцветными пятнами. Чешуя, впрочем, была лишь изображена краской, как и пятна. Но филигранность работы изумляла.

От движения Элис муляж слегка подался назад, и она поняла, что двадцатифутовый гигант весьма легок для своих размеров. Рядом, у стены ангара, лежали еще два экземпляра Биг-Трэйка, выглядевших братьями-близнецами первого.

– Моя разработка. Мы их называем «прыгунчиками», – с гордостью сказал Дэнфорд Вайсгер. – Такая рыбка тихо и мирно лежит на дне, а небольшой баллон медленно, потихоньку, наполняет воздухом полость, занимающую большую часть ее объема. И в один прекрасный момент мой Трэйки устремляется к поверхности. Там, наверху, от изменения наружного давления открываются клапаны, воздух выходит в атмосферу, а псевдолосось ныряет обратно на дно. Несложные технические приспособления позволяют устанавливать несколько режимов – «прыгунчик» может просто всплыть, продемонстрировав на долю секунды свой бок, а может вертикально выброситься из воды – как говорят рыболовы, «сделать свечу».

В это время Кеннеди, отойдя в сторону от спутников, с интересом изучал другие экспонаты музея, тем не менее внимательно прислушиваясь к словам Дэнфорда. Особенно Кеннеди заинтересовал подводный скутер, стоявший на деревянных подставках у другой стены. Сверху аппарат был выполнен тоже, естественно, в виде огромной рыбины – а управляющий им аквалангист должен был располагаться снизу, на манер пилота дельтоплана. Кеннеди дотошно обследовал скутер, даже засунул руку в отверстие водомета. Судя по оставшимся на пальцах легким следам ржавчины, аппарат не использовался очень давно… Кеннеди вздохнул и перешел к другим экспонатам.

– А зачем вам три «прыгунчика»? – спросила Элис. – По-моему, хватило бы одного. Биг-Трэйк, мне кажется, не должен выпрыгивать из воды по десять раз на дню…

– Сезонная окраска, – пояснил Дэнфорд. – Лососи меняют свой цвет в зависимости от времени года, а на озере хватает рыбаков, весьма в этом разбирающихся. О, у меня продумано все, и… Осторожно, мистер Кеннеди!

Кеннеди замер с непонятной конструкцией в руках. Отдаленно она напоминала средних размеров отбойный молоток, почти весь покрытый гидроизоляцией, и с рабочей частью, установленной почему-то под прямым углом к инструменту. Торопливо подошедший Дэнфорд забрал конструкцию у него из рук и объяснил:

– При неосторожном обращении эта штука запросто может оставить без пальцев. Кнопка пуска очень мягкая – чтобы легко нажать в перчатке гидрокостюма. Одно неосторожное движение, и…

Он коснулся очень большой кнопки, залитой резиной. Рабочая часть пришла в стремительное возвратно-поступательное движение.

– Аккумуляторы подсели с зимы, – недовольно сказал Дэнфорд и убрал инструмент от греха подальше.

– А для чего предназначена эта штука? – полюбопытствовала Элис.

– К Биг-Трэйку она не имеет ни малейшего отношения. Это электроледоруб для зимнего подводного плавания. Часто бывает, что подледные аквалангисты, не пользующиеся страховочным леером, теряют ориентировку. Впадают в панику и гибнут, израсходовав дыхательную смесь, – так и не найдя прорубь, через которую совершили погружение. А ледоруб позволяет чувствовать себя уверенней, им можно достаточно быстро вскрыть даже толстый лед над головой…

После паузы он вернулся к своим обязанностям гида:

– Вы, кажется, заинтересовались скутером, мистер Кеннеди? Уникальная вещь, существует в единственном экземпляре.

– А вы не опасались, что изготовители столь необычного скутера могли сложить два и два – и оповестить весь мир, что собой на самом деле представляет Биг-Трэйк?

– Едва ли. Аппарат изготовили пятнадцать лет назад – и не в Штатах, а за океаном, во Франции. Та же фирма, что сконструировала «Ныряющие блюдца» для… в общем, известная фирма. И как видите – за пятнадцать лет никакой утечки не произошло. Французов мало интересуют наши местные легенды.

– Похоже, что ваши «экспонаты» в последний раз применялись достаточно давно, судя по их внешнему виду, – сказал Кеннеди.

– Это действительно так. Проблема в том, что раньше эхолоты и прочая сложная техника были доступны лишь специально приезжающим экспедициям, о маршрутах и районах работ которых мы были прекрасно осведомлены. Сейчас же, к примеру, эхолот можно купить в любом рыболовном магазине за весьма умеренную сумму. А после каждой серии «появлений» Биг-Трэйка эпидемия поисков вспыхивает с новой силой. Совсем не хочется, чтобы какой-то энтузиаст-одиночка засек эхолотом скутер – и вывалил за борт ящик динамита с зажженным фитилем. Практика показала, что эффект от очередной серии держится несколько лет, потом ажиотаж спадает, и необходимы новые демонстрации. Сейчас мы как раз в середине цикла. Кстати, хочу обратить ваше внимание на еще один «экспонат», называемый…

Дэнфорд не договорил. Из соседнего помещения раздался звук телефонного звонка – старинного, дребезжащего, совсем не похожего на современное электронное мурлыканье. Извинившись, Вайсгер-младший вышел.

Вернулся он через пару минут, лицо выдавало крайнюю степень озабоченности.

– Экскурсию придется прервать. Сообщение от Кайзерманна. Новая жертва. Почти там же, где нашли Берковича, – и с тем же характером повреждений. Я отправляюсь на место происшествия. Вы, полагаю, тоже? Я распорядился, чтобы вашу машину подогнали сюда, время дорого.

Когда «шевроле», на котором приехали Кеннеди и Элис, подкатил к «музею», Дэнфорд указал на сидевшего за рулем:

– Посмотрите внимательно. Вот человек, которого стоило бы называть «мистер Трэйк». Морис – подводник-ас, именно он пилотирует скутер во время наших маленьких шоу, именно он расставляет в нужных местах «прыгунчиков»…

У «мистера Трэйка», в миру носящего имя Морис, был гладкий, загорелый, без единого волоска череп и неприятная усмешка на грубо вылепленном лице. В маске и гидрокостюме он наверняка смотрелся симпатичнее. Кеннеди и Элис «мистер Трэйк» не сказал ни слова, лишь молча кивнул.

Выезжая вслед за «ранчером» Дэнфорда через ворота Вайсгер-холла, Кеннеди размышлял: а почему, собственно, братья Вайсгеры так легко и охотно раскрыли перед ними самую свою сберегаемую тайну? Судя по всему, совершенно не опасаясь возможной утечки информации? Допустим, обвинение в мошенничестве братьям грозить не может – даже самый въедливый прокурор не разыщет закона, запрещающего подводные прогулки на скутере, изображающем громадного лосося. Но ущерб семейному бизнесу может быть нанесен огромный… В чем же причина такой откровенности?

Ответа на этот вопрос у него не было.

Побережье озера Трэйклейн 25 июля 2002 года, 10:50.

Кучка журналистов с довольным видом обожравшихся стервятников отступила от шерифа Кайзерманна, убирая диктофоны и камеры. Дэнфорд Вайсгер смотрел на них с нескрываемой неприязнью. К сегодняшнему вечеру сенсация станет известна всем, регулярно включающим телевизоры или радиоприемники. К завтрашнему утру – всем, имеющим обыкновение читать газеты. К обеду – всем остальным, даже пренебрегающим на отдыхе средствами массовой информации. И услышанная последней категорией граждан версия будет уже многократно преувеличена молвой… Угораздило же Косовски погибнуть на глазах у десятка свидетелей, один из которых тут же бросился обзванивать студии и редакции с надеждой увидеть свою персону на экранах и первых газетных страницах!

– На первый взгляд, старика изжевали те же челюсти, что и Берковича, – сказала Элис, когда носилки с телом загрузили в машину с надписью «Больница округа Трэйк». – Но необходимо более тщательное исследование. – И она добавила, обращаясь уже к подходившему Кайзерманну: – Шериф, тело Косовски надо будет перевезти в госпиталь ВВС – как только ваши врачи выдадут свое заключение.

Кеннеди ожидал со стороны Кайзерманна отговорок и возражений, но тот оказался на удивление покладист.

– Пожалуйста. Нет вопросов. К завтрашнему утру получите труп – и делайте с ним, что пожелаете. Хотя, боюсь, к тому времени в подробных исследованиях не будет необходимости.

Вид у шерифа был загадочный и многозначительный. Знаю, мол, все знаю, да только вам не скажу.

– Что вы имеете в виду? – спросил Кеннеди.

– Лишь то, что ближе к вечеру я собираюсь пригласить вас на проведение одной операции, детали которой, к сожалению, раскрыть пока не могу. Так что оставайтесь, пожалуйста, во второй половине дня в пределах досягаемости. И передайте то же самое Хэммету – я не смог с ним связаться и сообщить о смерти Фрэнка Косовски. Где он сейчас, кстати?