Текст книги "Черная гвардия Эридана"

«Это-то что здесь делает? – неприязненно подумал командир. – Провожает кого-то? Уж не меня ли?»

В группе произошло движение, вперед выбрался невысокий, худенький, хорошо одетый подросток.

Где-то я его уже видел, удивился Ленор. Где, когда?

Парнишка пробежал несколько шагов и что-то закричал. Голос его также оказался знаком. Ленор прислушался.

– Дяденька смертник! Дяденька смертник!

«Э-э-э! Вчерашний воришка!»– вспомнил «осьминог».

Это и правда был тот самый беспризорник, которому чуть ухо не открутили. Только одет совершенно по-другому. Опять у парня что-то случилось? Ладно, потом разберемся… Ленор повернулся спиной к пирсу, заметив краем глаза, каким взглядом ужалил его Феликс.

Сзади послышался громкий всплеск.

– Человек за бортом! – крикнуло сразу несколько глоток.

Ленор обернулся.

Вчерашний оборванец сиганул в ледяную воду и поплыл, стремясь из своих не очень больших сил добраться до субмарины.

Командир спецназовцев, ни секунды не медля, швырнул мальчишке спасжилет, который ему подал из люка напарник. Попал точно под руку горе-пловцу. Тот вцепился в оранжевую ткань… Когда мальчишка был уже у борта, Ленор зацепил его багром за одежду и выволок на верхнюю плоскость «ската».

– Зачем с пирса спрыгнул, ты, головастик?! Хочешь, чтобы под винты затянуло?! – Он замахнулся.

Подросток не дрогнул, смело глядя в глаза мужчине. Ленор остановил пощечину в считанных сантиметрах от его лица.

– Говори, что случилось?

– У вашей лодки испорчены винты!

– А ты откуда знаешь?

Мальчишка промолчал, отвернулся от «осьминога», пожал плечами.

– Вы просто проверьте.

– Пошел вон! Чтоб мои глаза тебя больше не видели!

Ленор толкнул нарушителя в руки подоспевших солдат из взвода охраны, вернул напарнику мокрый спасжилет и полез в субмарину.

«Бред! – подумал он, проверяя остаточную емкость аккумуляторов и состояние маршевых электродвигателей. – Откуда несмышленышу знать что-то о винтах? Разве что из компьютерных игрушек? Наиграются до одурения, чтоб потом путать свою стрелялку с реальностью…»

Он приказал задраить верхний люк, проверил герметичность судна. Убедившись, что все штатно, отвел вперед рычаг управления.

Лодка стала погружаться в воду.

Ленор слегка увеличил обороты левого двигателя, включил реверс правого… Настроение было – хуже некуда. Тревожные предчувствия так никуда и не делись.

«А если этот герой прав? – спросил он себя. – Может, подслушал чей-то разговор… Вон, как в воду бросился… Если он прав – что тогда? Кого назначишь виноватым в случае чего?»

Ленор выключил оба мотора, прекратив погружение.

– Доложить обстановку!

– Отошли от причального бона, – сказал напарник. – Находимся в двадцати метрах от выхода в открытый океан.

– Приготовь мое снаряжение. Немедленно!

Матрос даже не спросил, зачем командиру столь срочно понадобился его водолазный костюм.

Ленор, кляня тесноту «ската» (он всегда ругался, когда ему приходилось напяливать на себя громоздкий глубоководный костюм, и восхищался компактностью и малозаметностью субмарины, когда им удавалось скрыться от преследователей), влез в «скафандр». На флоте почему-то прижилось именно космическое наименование глубоководного снаряжения – скафандр.

Затем он выровнял внутреннее давление с забортным, открыл нижний люк…

Разведывательная подлодка поражала своей красотой и совершенством.

Ни одной выступающей части.

Титановый «скелет», залитый специальным веществом, делал лодку почти неотличимой от дельфина; и эту иллюзию дополняло то обстоятельство, что внешнее покрытие корпуса обладало всеми свойствами дельфиньей кожи. Окрас поверхности соответствовал цветам гигантского морского ската. Но самое главное – корпус практически полностью поглощал звуковые, радио и гидроакустические волны! То есть был незаметен на экранах любых радаров.

«Скат» создавали гении инженерной мысли.

Лишь тепловизор был способен обнаружить лодку: по теплу, выделяемому «скатом». (Чтобы устранить этот недостаток, требовалась сложная система преобразования тепловой энергии в электрическую, но такая аппаратура занимала слишком много места и в суперкомпактную субмарину просто не помещалась.)

Единственная внешняя деталь, которая выдавала искусственное происхождение объекта – винты. Небольшие малошумящие винты сложной формы в кормовой части судна.

Именно к ним сейчас и направлялся Ленор.

Беглый осмотр показал, что никаких изменений нет.

Но Ленор никогда не стал бы командиром элитного подразделения, если бы во всем полагался только на беглый осмотр. Он вынул из нарукавного кармана фонарь, включил его, дотошно осмотрел все детали винтов…

«Дьявол кроется в деталях!» – захотелось воскликнуть «осьминогу», когда он обнаружил-таки то, что искал.

В болтах крепления отсутствовали штифты фиксации этих самых болтов.

Диверсию подготовил очень опытный специалист морского дела, к тому же досконально знающий устройство разведывательной субмарины. Аппарат, отойдя от базы на большое расстояние – достаточное для того, чтобы сигнал бедствия не мог быть принят на базе, – потерял бы где-нибудь в океане оба винта.

А это означало смерть.

Медленную и мучительную от нехватки кислорода где-нибудь на глубине; либо – опять же медленную и мучительную – от жажды на поверхности океана, который в этих широтах и в это время года штормит чаще, чем где-либо на Умзале.

Ленор усмехнулся. Он не был сторонником поспешных выводов, но, если учесть переход их с Виленой отношений в новое качество, а также если вспомнить, кто его сегодня провожал в поход, очень могло статься, что винты подпортил Феликс. Либо кто-то из дружков этого подлеца.

«Осьминог» вернулся на корабль за инструментом…

– Ты зачем прыгнул в воду?

Солдат строго посмотрел на задержанного, потом незаметно огляделся по сторонам. Молот сообразил, что охраннику не очень хочется тащить мокрого подростка в штаб через всю базу, и он хотел бы прямо на месте определиться, что с ним делать.

– Я… это…

– О чём вы говорили с командиром лодки?

– Ни о чём мы не говорили!

– Что ж я, слепой, по-твоему?

– Да он хотел мне уши надрать! За чем, говорит, с пирса прыгнул? А я не прыгал! – Молот подпустил слезу в голос. – Не прыгал я, дяденька!

– Как же ты в воде оказался?

– Меня кто-то толкнул… – он заревел, растирая кулаком несуществующие слезы. – Сза-а-ади!..

– Кто? – В голосе солдата появился неподдельный интерес.

– А я знаю? Для смеху, наверное… Дяденька, можно мне домой? А то очень холодно. Мама говорит, если долго ходить в мокром, обязательно простынешь.

– Родители-то где?

«Контрольный вопрос» не застал Молота врасплох.

– Они в мо-о-оре, – он снова заплакал.

Дальше спрашивать было бесполезно. Это понял бы даже самый тупой охранник. Никакой малец никогда не ответит, куда и на сколько его родители «ушли в море» – бо́льшая часть заданий были секретными. А ждать, когда они вернутся, держа паренька под арестом… Для этого надо было иметь каменное сердце.

– Вали отсюда, и быстро, – решил охранник, ещё раз оглядевшись.

– Спасибо, дяденька!

– В следующий раз не подходи к краю причала. Тебя, может, и не толкал никто, нечаянно задели…

Молот уже бежал прочь. Переодеться и обогреться под струями горячего душа, действительно, не мешало бы.

Ленор включил автопилот, закрыл глаза…

Он любил море.

Родился будущий командир элитного спецназа в крохотном рыбацком поселке на берегу Океана, и всё детство его прошло под непрерывный шелест волн. Вода была повсюду, куда ни глянь: вода простиралась до горизонта, а также уходила далеко за горизонт. Океан занимал бо́льшую часть планеты, приютившей землян… В имя Ленора родители вместили сразу три слова – Ленин и Октябрьская революция. Отец его работал специалистом по обслуживанию УНЭС – Универсальной электростанции. УНЭС была сердцем каждого из крошечных поселений, угнездившихся вдоль линии прибоя. Мощности компактного генератора теоретически должно было хватать на пятьдесят-сто человек; он, собственно, и создавался когда-то именно как универсальный модуль для обслуживания небольших экспедиций в дальнем космосе или на малоисследованных планетах.

В УНЭС, кроме непосредственно генератора, входило все, что требовалось для выживания и эффективной работы исследовательско-разведывательной группы: опреснитель морской воды, блок для расщепления воды на водород и кислород (первый компонент использовался как топливо, второй входил в состав дыхательных смесей), а также другое вспомогательное оборудование. Что касается водорода, то на нём работали двигатели надводных и подводных судов.

Увы, в реальности мощностей УНЭС хватало на полное покрытие потребностей лишь тридцати, максимум сорока человек.

Когда-то на далекой прародине был построен завод по производству таких модулей; люди успели загодя заготовить несколько сотен УНЭС… А потом завода не стало. Не стало и инженеров, обладавших знаниями и опытом, необходимыми, чтобы сконструировать другой, более мощный УНЭС.

Собственно, потому-то сначала все рыбацкие поселки, разбросанные по океанскому побережью, насчитывали именно такое количество жителей: тридцать – сорок. Однако благодатный климат и пищевое изобилие способствовали тому, что численность рыбаков быстро увеличивалась.

Росло и потребление электричества, стало не хватать пресной воды…

Первым, что урезали специалисты по обслуживанию электростанции, стало производство водорода. Иначе говоря, производство топлива для лодочных и других моторов внутреннего сгорания, было резко сокращено.

– Переходите на парус! – отрезал один из инициаторов этого нововведения, некто Соврес. – Или бурите скважины, чтобы качать пресную воду из-под земли.

Буровое оборудование было редкостью, оно использовалось только для добычи полезных ископаемых с морского дна, поэтому вопрос с парусом был решен раз и навсегда.

Зато в тех поселках, которые возникли вблизи достаточного количества питьевой воды – на реках, ручьях, возле подземных источников или даже ледников, – население стало расти бурными темпами.

В поселке, в котором родился будущий командир «осьминогов», едва ли не вся пресная вода поступала из опреснителя.

Здесь, как и везде, рождались дети; они учились, вырастали… но когда приходило время заводить семью, покидали «малую родину», вынужденные искать место на стороне – там, где вдоволь было не только пищи, но и пресной воды.

Отцу Ленора повезло. Его специальность – специалиста по обслуживанию УНЭС, – ценилась весьма высоко, поэтому он смог остаться в родном поселке.

Мать Ленор не помнил. Она умерла вскоре после того, как малышу исполнился год. Погибла нелепо. Прогуливалась босиком по верхней кромке прибоя и напоролась на острый шип, отломившийся от панциря какого-то чрезвычайно ядовитого морского гада, разбившегося о берег во время очередного шторма.

Говорили, что перед смертью она не мучились.

Дед по маминой линии становился неразговорчивым, когда внук спрашивал о том, как погибла его мама. Он повторял Ленору одно и то же: шла по берегу, на что-то наступила, – и рухнула на влажный песок.

Все произошло на глазах нескольких человек. Когда односельчане подбежали к женщине, она была уже мертва. В открытых глазах не было боли или страха – только удивление. Её так и похоронили – с выражением безмерного удивления на лице.

Отец, безумно любивший мать, больше не женился.

Со временем он стал все чаще пропадать на работе. Была ли тому причиной тоска по умершей жене или того требовало техническое состояние машин и механизмов УНЭС? Кто мог бы дать ответ сейчас, когда прошло два с лишним десятка лет по земному исчислению?

Отца не стало, когда Ленору было девять.

Как ни надежны земные механизмы, но и они время от времени выходят из строя. Однажды произошел обрыв трубы системы охлаждения главного генератора. Отец Ленора полез внутрь блока, к месту прорыва, из которого под большим давлением вырывался пар. И в тот момент, когда он уже практически закончил работу (завальцевал, запаял аварийный участок), рядом с этой трубой лопнула еще одна. Пар, нагретый до температуры в двести градусов, ударил прямо в открытое забрало защитного костюма…

Хоронили погибшего в закрытом гробу, а дед в категорической форме запретил подпускать внука к телу зятя ближе, чем на сто шагов.

Дед был суров и справедлив, воспитывал внука в строгости и уважении к любому труду, равно как и людям труда; научил Ленора многим полезным навыкам. Но возможности дать внуку приличное образование у него не было.

Он рано стал брать мальчика с собой в море («Приучаю к труду!» – объяснял он свои действия друзьям и соседям). Ленор, поначалу ненавидевший Океан за то, что тот отнял у него мать, не сразу, не за год или два, но всё же полюбил бескрайнюю голубую стихию, скрывавшую за горизонтом множество тайн.

А потом пришло время выбора профессии.

На высокого, крепкого паренька сразу положили глаз «военкомы» – офицеры-рекрутеры военных команд, подбирающие кандидатов в вооруженные силы повстанцев.

После недолгих раздумий и короткого совета с дедом Ленор принял решение – идти служить во флот.

В учебке, особенно в первые недели, ему было очень тяжело. Сверстники, в совершенстве освоившие компьютеры и прочие электронные штучки, откровенно посмеивались над высоким, нескладным новобранцем – за его элементарное неумение нажать «три заветные клавиши», выключающие или перезагружающие «вычислитель» (это слово в некоторых колониях было распространено куда шире, чем традиционный «компьютер»).

В кроссах и стрельбе бывший рыбачок тоже ничем не выделялся.

И лишь когда обучение дошло до морских дисциплин…

Полторы, редко две минуты выдерживали под водой, на одной лишь задержке дыхания, вчерашние подростки, выросшие в более урбанизированных поселках, чем тот, в котором прошло детство Ленора.

Будущий «осьминог» спокойно дождался своей очереди на первое погружение, нацепил ласты, щелкнул очками по лицу… и ушел под воду – как утонул.

С первой попытки он собрал ВСЕ десять тестовых предметов со дна. При этом расстояние, которое он проплыл, составило не менее трехсот метров!

Его участь была решена.

Примерно в то время во флоте началось формирование «осьминогов» – будущей элиты подводного спецназа. Одним из первых, отдельным приказом, туда был направлен бывший скромный рыбак из Богом забытого поселка.

А дальше…

Дальше началась настоящая учеба и настоящие тренировки.

За следующие три года Ленор изменился и внешне, и внутренне. Теперь мало кто из односельчан, встреть он случайно поселкового сироту, узнал бы в крепком, красивом, коротко стриженном шатене с военной выправкой того самого соседского мальчишку, который днями напролет рыбачил с дедом на самых отдаленных отмелях.

Потом началась служба.

Было много заданий – опасных, а частенько – казавшихся невыполнимыми. Но природные сметливость и основательность, привитые дедом, дали свои результаты.

Спокойный, рассудительный, неконфликтный Ленор был у начальства на хорошем счету, поэтому, когда на задании погиб первый командир «осьминогов» – Еж – он был назначен командовать отрядом.

Но власть – не только большие возможности, но и, прежде всего, ответственность. Осознав это едва ли не с первой минуты пребывания на новом посту, Ленор больше времени стал уделять тренировкам, навигации, изучению материальной части. Резко сократились потери личного состава, о новом грамотном руководителе «осьминогов» узнали на самом верху.

Впрочем, безоблачное существование Ленора, как командира разведывательно-диверсионного подразделения, продолжалось недолго. До тех пор, пока под его начало не попали два новичка: Вилена и её гражданский муж Феликс – осколки отряда «осьминогов» с соседней базы.

Тот отряд почти весь погиб при неясных обстоятельствах. Во время очередной заварушки Феликс каким-то чудом уцелел; он же и спас Вилену, потерявшую сознание при взрыве. Но что это был за взрыв, и какой характер носило задание, в ходе выполнения которого был выкошен добрый десяток не самых слабых бойцов, Ленор так и не выяснил, хотя, запросов подал изрядно. Руководство отмалчивалось.

К его искреннему сожалению, Вилена сразу положила на него глаз. Он долго противился ответному чувству, вспыхнувшему в нем, но, в конце концов, любовь победила – они стали тайно встречаться.

Хоть и редки были эти встречи, но… тайна продержалась недолго.

Как говорили на Земле – шила в мешке не утаишь…

Ленор открыл глаза, мельком глянул на часы, на карту и выключил автопилот.

Дальше начинались малоисследованные области морского дна. Теперь ему с напарником придется во всем полагаться только на самих себя, на свой опыт и, разумеется, на интуицию.

Рука подводника нырнула за пазуху, извлекла оттуда светло-коричневый пакет – тот самый, который вручил ему комбаз. Конверт был на удивление тонким. Обычно он содержал не менее десяти-двенадцати листов – схемы, карты, инструкции… Описание оборудования или снаряжения…

Приказ, поместившийся на половинке машинописной странички, был самый что ни на есть простой – разместить комплекс аппаратуры слежения на заданном участке дна.

Только и всего.

Фокус состоял в том, что упомянутый участок примыкал и частично перекрывал некое место на морском дне, которое все «осьминоги» давно и хлестко прозвали «черной дырой».

Место это, по предварительным данным геологической разведки, было очень перспективным. Предполагались не только большие запасы залежей минерала, за которым, собственно, и охотилась подводная база, но и хорошие пищевые перспективы. По каким-то причинам поверхность Океана в этом районе была необычайно богата планктоном. А где планктон, там и рыба.

Но…

Сначала здесь сгинула субмарина аквагеологов. Причем, при загадочных обстоятельствах. В назначенное время командир лодки вышел на связь. В рапорте его не содержалось и намека на какие-нибудь отклонения от «штата» (то есть от нормы, от штатной обстановки на сленге подводников), а голос не выдавал ни малейшей тревоги.

А потом они вдруг исчезли с экранов всех систем слежения.

Словно их и не было в этом районе морского дна.

Разведгруппа «осьминогов», посланная для поиска и спасения экипажа субмарины, также не вернулась. Пропала она при схожих обстоятельствах: на подходе к подводному месторождению – «штат», а спустя какое-то время – неожиданное исчезновение.

Задача у экипажа Ленора была такая – произвести установку сенсорных придонных буев. Прилагалась карта-схема, каким именно образом надлежит устанавливать секретное гидроакустическое оборудование.

Буи – крохотные автономные модули – обладали уникальной долгоживучестью, но имели существенный недостаток – малый радиус действия. Разумеется, сделано это было исключительно для того, чтобы скрыть наличие таких буев в интересующем повстанцев районе моря или озера, однако возникали серьёзные сложности при съеме информации с этих аппаратов.

Двести метров – такова максимальная дальность подводной связи, на которую были рассчитаны модули-буи. Для эффективной работы всей сети буев расстояние между ближайшими закладками не должно превышать ста метров – только в этом случае гарантировалась передача данных в случае обнаружения или повреждения одного из звеньев подводной цепи.

Посему установку буев необходимо было производить максимально скрытно.

Практика показала – такую работу могли выполнить только солдаты элитного спецназа.

Очевидно, данный участок морского дна, необычайно богатого минералами, представлял для руководства очень большую экономическую ценность, коль уж даже после двух крайне болезненных потерь все-таки было принято решение продолжать исследования.

Приказы не обсуждаются, приказы – выполняются. Эту азбучную истины Ленор давно уже воспринимал, как данность…

Способов установить сенсоры было два.

Первый – через шлюзовой отсек, наподобие того, какой бывает на каждой подводной лодке, и второй – вручную. При первом варианте выброшенный из «ската» модуль просто ложился на дно и легко мог быть обнаружен (например, сканированием дна высокочувствительными радарами-трайлерами, созданными специально для обнаружения именно такой суперкомпактной шпионской техники, а то даже визуально, – боевыми пловцами). Лишь при ручном способе установки, чреватом всякими сюрпризами, достигалась максимальная скрытность установки буев.

Командир «осьминогов» после тягостного раздумья выбрал второй вариант.

Выход в воду на таких глубинах – большой риск для водолаза. Современные биотехнологии позволяли людям безболезненно погружаться очень глубоко, но… Море всегда остается морем, а человек – лишь человеком. Если аквалангисты гибнут в прибрежных водах, то что говорить о глубинах, на которые едва-едва проникает свет?

– Выравниваем давление!

Напарник Ленора тяжело вздохнул; он лучше других понимал, что именно означает эта команда. Давление в субмарине будет подниматься до тех пор, пока не сравняется с забортным. Только тогда откроется нижний люк, и пловец сможет выйти в океан.

Командир взглянул на бортовой сканер – ему почудилось некое движение на самой границе чувствительности бортового локатора… Нет, ничего. Все было «штатно». И впрямь – почудилось.

«У тех, кто погиб здесь до нас, тоже все было штатно», – подумал Ленор.

Первым делом следовало установить «мамку» – самый мощный информационно-вычислительный и передающий блок. В «мамке» накапливалась информация, поступавшая от модулей-сенсоров; здесь она обрабатывалась, отсюда по защищенному узконаправленному каналу передавалась на базу.

Именно поэтому её нужно было маскировать надежнее всего. Если противник обнаружит «мамку», он имеет все шансы найти и саму базу.

А это чревато о-очень большими неприятностями для «дома»!

Ленор проверил герметичность своего костюма, кивнул напарнику: мол, я готов, подтянул к «окну» – открытому люку в брюхе «ската», – тяжелую тушу «мамки»…

Когда бочонок с оборудованием, ставший в воде почти невесомым и потому укрепленный для надежности сразу двумя якорями, занял свое место на дне между парой крупных камней, Ленор вернулся за первой связкой буев.

– Как обстановка? – спросил он, в упор взглянув на подчиненного.

– Пока – «штат». Но…

– Что – но?

– На границе чувствительности фиксируются какие-то движущиеся объекты.

– В какой стороне? Какого приблизительно размера?

– О размерах судить сложно. Может, стая рыб, может, большой кракен или осьминог. Направление… Юго-запад.

Это было именно то направление, в котором двигались погибшие субмарины, и именно по этой линии Ленору надлежало установить цепочку сенсоров.

«Дело дрянь, – подумал он. – Дальше в “скате” двигаться нельзя. Слишком большой, заметный… Нет, будем действовать по-другому. Не так, как предыдущие ребята».

– Слушай приказ. Включить «мамку» и буи, начать передачу данных на базу в режиме реального времени. «Скат» – на дно. Бросить носовой якорь!

– Командир, ты думаешь, что не вернешься?

– Отставить! Я вернусь. Твоя задача – обеспечить максимальную скрытность лодки. Отключить источники шума, вообще – обесточить оборудование.

– Все?

– Да, все. Выключи бортовой вычислитель и сканер, выключи освещение. И еще… Старайся поменьше двигаться по кораблю. Заляг как тогда, в засаде, помнишь? Дыши пореже и потише. Со мной не разговаривай.

– Когда ты вернешься?

– Не отвлекайся. Перед тем, как опустишься на дно, выброси в «окно» все пять связок буев. Не забудь привязать к ним какой-нибудь груз. Только не металл. Лучший вариант – камень…

…«Авоська» с сенсорами движения не затрудняла.

Наверное, потому, что двигался Ленор очень медленно, осторожно, ежеминутно осматривая пространство впереди себя, позади и по бокам.

Пока все было спокойно.

Только однажды слабое встречное течение принесло часть головы большой рыбины, кем-то или чем-то перекушенной. Срез был свежий, и Ленор утроил бдительность.

Он поставил первый буй, замаскировал его, потом – второй. Потом третий и четвертый… Ничего нового в обстановке не появлялось.

Пятый буй. Достигнута граница чувствительности локатора «ската», к тому же – выключенного в настоящее время. Ленор воткнул штырь сенсора в дно, огляделся, двинулся дальше…

Ничего.

Он переместился еще на пятьдесят-шестьдесят метров и ощутил внезапный ток воды. Впереди было движение. Что-то ворочалось на дне – прямо по курсу; что-то сильное, быстрое и, несомненно, опасное…

Боец достиг «точки принятия решения».

В любом деле, где есть риск, где возможности твои ограничены, а техника твоя несовершенна, наступает момент, когда от твоего и только от твоего выбора зависит, чем дело закончится. Когда единственным оружием остаются твой опыт и твоя интуиция. Иначе говоря, такая «точка» знакома каждому, кто хоть раз ходил на задание…

Ленор замер. Медленно опустился на дно.

Ситуация была не столь простой, как могло показаться.

Да, опасность более чем реальна, и это достаточный повод, чтобы свернуть операцию. Однако, во-первых, до сих пор не добыто ни капли информации, способной пролить свет на причину исчезновения двух не самых плохих экипажей вместе с их субмаринами. Во-вторых, не факт, что к этому имеет отношение тот невидимый пока объект, который находится впереди.

Наконец, в третьих. Да, часть буев выставлена, включая «мамку», то есть задание, пусть и не полностью, выполнено. Но их количества явно не хватит для сбора достоверных сведений о том, что здесь, собственно, происходит. Повернуть назад – значит уйти ни с чем. Нулевой результат.

Получается, нужно двигаться дальше.

Решение далось командиру непросто. Но, коль уж оно принято…

Ленор шевельнул ластами и, едва не касаясь животом дна, проплыл вперед. Воткнул в дно штырь с буем. Проплыл еще, снова воткнул штырь. Замер, осматриваясь и вслушиваясь.

Окружающая чернота не позволяла понять, что творилось вокруг, но она же надежно прикрывала разведчика от чужих глаз.

Ленор все время чувствовал постороннее движение – слева о себя, справа, спереди, сзади. Однако в зону видимости до сих пор не попадал источник этого самого движения.

Опытный водолаз, Ленор для выполнения задачи не случайно выбрал ложбину, тянувшуюся по дну и похожую на русло несуществующей реки. Возможно, когда-то здесь произошел разлом, потом трещину затянуло илом. Нельзя было так же исключить, что это и есть русло бывшей реки – если допустить, что давным-давно здесь была суша, невесть по каким-то причинам опустившаяся на дно океана…

Закончилась первая десятка буев. Пришло время возвращаться за следующей «авоськой»,

«Госпожа фортуна сегодня ко мне явно благосклонна, – мысленно усмехнулся Ленор. – Впрочем, почему “госпожа”? Правильнее говорить “товарищ”. Товарищ фортуна…»

Если бы он знал, как сильно ошибается…