Текст книги "Черная гвардия Эридана"

Тревога закончилась почти также быстро, как и началась. Изрядно не долетев до зоны поражения средств ПВО, прикрывавших раскопки, неопознанные цели сбросили скорость, а затем их отметки и вовсе замерли на экранах – летательные аппараты зависли на антигравах и тут же вышли из радиомолчания: система «свой-чужой» наконец-таки получила отклик на постоянные запросы: свои, дескать, суборбитальные штурмовики космофлота.

Через несколько секунд (генерал-майор, тяжело дыша, уже занял свое место в штабном глайдере) на экране появился фон Корф.

– В чем дело, барон? – крайне холодно осведомился Несвицкий.

Капитан второго ранга ответил весьма официально, обратившись не по имени-отчеству, как то бывало раньше.

– Ваше превосходительство, командованием орбитальной группировки получен приказ: в связи с особой важностью вашей миссии осуществить прикрытие от возможных ударов из космоса.

– Чей приказ?

– Наместника, светлейшего князя Горчакова.

Вот как… Командованию флота Несвицкий, естественно, не сообщал о том, что рассчитывал обнаружить в результате сегодняшней операции, равно как и о районе ее проведения, – негласное соперничество между спецслужбами Империи за последние недели не потеряло своей прежней остроты. Однако князь Горчаков соответствующий доклад получил, и отчего-то посчитал, что необходимо не только известить космофлот, но и запросить его помощь… Хотя, казалось бы, никаких ударов противника с орбиты ожидать не приходится, этот сектор космического пространства находится под полным контролем.

– Появиться здесь столь эффектным образом тоже приказал наместник? – спросил Несвицкий. – К чему все эти маневры в атмосфере? Мы уже готовились открыть огонь на поражение.

– Тому были свои причины, ваше превосходительство, и весьма основательные. Однако я имею указание контр-адмирала Мезенцева сообщить их только при личной встрече. Разрешите произвести посадку?

Несвицкий удивился, но разрешил и, переключившись на местный канал связи, приказал приступить к разминированию. Вскоре трехместный «сапсан» опустился неподалеку от места раскопок, остальные штурмовики разделились: одно звено зависло на антигравах – в зените, на трехкилометровой высоте, еще два барражировали вокруг по широкому кругу, поднявшись еще выше, уйдя за пелену облаков.

– Сутки назад имел место крайне неприятный инцидент, – сообщил фон Корф несколько минут спустя, поднявшись в штабной глайдер.

Несвицкий пожал плечами. На войне приятных инцидентов не случается… Барон помолчал, словно бы подбирая наиболее подходящие выражения для описания случившегося. Впрочем, вполне возможно, что после долгого общения с хултианами фон Корф перенял их манеру выдерживать многозначительные паузы.

– Мы засекли всплеск излучений, характерный для выхода из подпространства, – продолжил флотский контрразведчик. – Судя по мощности всплеска, поблизости от Беты Эридана появился большой корабль. Предположительно равный по классу нашему звездному крейсеру, как минимум.

– Появился и тут же нырнул обратно? – уточнил Несвицкий, не сомневаясь, что барон подтвердит его догадку.

– Уход в подпространство не зафиксирован, – произнес фон Корф без малейшего следа эмоций в голосе.

– Не понял… Почему в таком случае вы употребляете слово «предположительно»?

– Мы его не видим, – сказал барон столь же безжизненно. – Пришелец был доступен для всех видов локации около трех секунд. А затем исчез. Не взрывался, не уходил в подпространство… Просто исчез.

Теперь надолго замолчал уже Несвицкий, осмысливая полученную информацию. Объяснений случившемуся имелось не так уж много, и одно неприятнее другого.

– Коммунисты изобрели новый принцип защиты от локаторов? – наконец предположил жандарм.

– Если изобрели, то не один, а сразу пять. Каким-то образом экранируют и массу корабля, и его отражающую способность во всех диапазонах, и вызванные им искажения тахионных потоков, и… В общем, технические специалисты флота ломают головы и осторожно предполагают, что мы имеем дело не с различными системами защиты от разных способов локации, а с некоей аппаратурой, кардинальным способом изменяющей свойства пространства вокруг корабля.

– Шапка-невидимка…

– Неплохой термин, – кивнул барон. – Однако сомневаюсь, что мятежники оказались способны «сшить» подобный головной убор.

– Некоторые их военные разработки стали для нас весьма неприятными неожиданностями, – вступился за противника Несвицкий. – Пресловутое «помело», например, столь проклинаемое танкистами…

– Ничего принципиально нового в тех разработках нет. Остроумные технические решения на основе давно сделанных открытий. Фундаментальная же наука на планетах Союза не в почете… А мы столкнулись с чем-то совершенно неизвестным.

– Чужаки… – произнес генерал-майор полувопросительно, полуутвердительно.

Фон Корф ничего не ответил. Эриданцы, конечно, не исключали, что рано или поздно могут встретиться в бескрайнем космосе с расой, весьма превосходящей потомков землян в техническом отношении. Но до чего же не вовремя… В самый разгар войны…

Одна неясность, по крайней мере, прояснилась: мотивы решения князя Горчакова, приславшего штурмовики на подмогу. Если все-таки научно-технический прорыв совершили мятежники, то велика вероятность, что корабль-невидимка направляется на Елизавету. И можно даже предположить, за чем именно направляется. За генохранилищем.

Однако по-прежнему непонятно, отчего важнейшую информацию Несвицкий получил именно так: со слов барона при личной встрече.

Несвицкий спросил прямо, и ответ фон Корфа доказал, что запас дурных новостей у того отнюдь не иссяк.

– Обнаружились странные помехи при пси-связи, причем у всех операторов сразу, – сказал барон. – Обнаружились вскоре после появления невидимки. Возможно, действует какой-то побочный эффект его невидимости, но лучше исходить из наихудшего варианта: нас слушают.

Сюрприз за сюрпризом… До сих пор считалось, что невозможно как-либо перехватывать пси-сообщения, равно как и наводить на них помехи… Вернее, возможно, но для этого необходимо раздобыть – украсть, захватить в бою – декодер с записанной в нем пси-матрицей передающего оператора.

Прокомментировать новость Несвицкий не успел. Минеры доложили: никаких взрывных устройств не обнаружено, всё готово к вскрытию контейнера.

– Пойдемте, барон, посмотрим… Может, хоть что-то приятное сегодня случится?

Фон Корф достал из кармана мундира монетку, подкинул в воздух, поймал на лету… Разжал кулак, посмотрел. И тяжело-тяжело вздохнул:

– Боюсь, не наш день сегодня, ваше превосходительство… Чей угодно, только не наш.

Как в воду глядел барон…

Глава девятая. Казнимые и казненные

Что с оружием дела обстоят у подпольщиков не самым лучшим образом, Олег понял еще до того, как спустился в красногальские штольни, один «пулемет» Зарева чего стоил… Но насколько безоружна боевая ячейка, он понял только перед выходом на операцию. Ему, как человеку военному и даже повоевавшему, выдали армейский пистолет – старый и обшарпанный, еще имперский (орлы старательно сковырнуты со щечек рукояти). В общем-то, машинка вполне смертоносная на небольших дистанциях, хоть и работает на пороховых патронах. Беда в том, что патронов в обойме оказалось всего лишь три. Не велик боезапас… Два раза можно пальнуть по вооруженным до зубов «стальным псам», последний – себе…

Олег мог бы решить, что причина – пресловутая «черная метка», но нет – остальные участники ночной акции экипировались ничуть не лучше. Что винтовки не брали, это понятно, на ночных улицах с гауссовкой на плече даже издалека не сойти за мирного прохожего, по какой-либо надобности рискнувшего нарушить комендантский час, – патруль и документы спрашивать не станет, сразу откроет огонь на поражение. Но пистолеты и карманные разрядники уж могли бы запасти на случай партизанской войны… Не запасли.

И вот какой получился расклад: у Олега – пистолет, у Юнкома, командира группы, – обрез старой винтовки, тоже пороховой, но хотя бы патронов в достатке. Еще у девятерых – по длинному ножу и по две гранаты на человека. Увидев те гранаты, Олег лишь глубоко вздохнул – человеку, ходящему под подозрением, лучше бы лишней критикой не заниматься. Самодельные, из обрезков труб, набитых взрывчаткой, перед броском надо запаливать шнур… Грохоту от такой гранатки будет много, а осколков – кот наплакал. Правда, нашлись в запасах и три армейские, ДРГ-10, в солдатском просторечии «дурки», но эти еще хуже: оборонительные гранаты, кидают их из укрытия, а применишь на ровном месте – непременно сам попадешь под импульс и осколки…

Последний участник операции, Зарев, отправился в путь со своим лазерным буром на плече. Прикрыть, дескать, в случае чего. Олег не очень понимал логику товарища Леонеда, снаряжавшего их, – этакая дурында у ночного прохожего не менее подозрительна, чем винтовка, даже если дело происходит в шахтерском поселке – но замечаний опять-таки делать не стал. Не время для замечаний.

…Темными переулками Морозовки они пробирались, разбившись на тройки. Олег надеялся, что попадет в одну тройку с темноволосой Юленой – не сложилось, пришлось идти с Заревом и Юнкомом. Причем спутники за Олегом откровенно присматривали: когда командир выдвигался вперед, разведать путь, Зарев всегда стоял за спиной Олега, держа свой бур наизготовку. Поневоле закрадывалась мыслишка: а стреляет ли выданный пистолет? Может, всучили неисправный для проверки? Для проверки не пистолета, понятное дело, – его, Олега…

До проверок дело не дошло, к точке рандеву вышли без нежелательных встреч. Остальные тройки тоже добрались без приключений. В общем, ничего удивительного, ребята в большинстве местные, куда лучше патрульных знакомы со всеми здешними тупичками, закоулочками и дырами в заборах.

– Вот здесь она и живет, – показал Юнком на одноэтажный дом, темневший в полусотне метров от скверика, где в густой тени акаций собралась группа.

Юлена издала приглушенный звук. Не то ахнула, не то охнула.

– Она? – переспросил кто-то из темноты простуженным голосом.

– Предателя зовут Валицкая Антонина Львовна, – чеканным шепотом произнес Юнком. Трудно чеканить слова шепотом, но у него получилось.

– Донька?! – снова ахнула Юлена, теперь чуть громче.

– Бывшая комсомолка Донара, а теперь Антонина, сотрудница оккупационной администрации, – объяснил командир. – Всё, отставить вопросы! Действуем по плану!

План был известен заранее и незамысловат – девять человек окружают дом, наблюдая за черным ходом и окнами, а трое, в том числе и Олег, заходят внутрь, связывают и выволакивают предателя, – и в сквер, есть там подходящее дерево с крепкими сучьями…

Олегу и до того было не по себе, а сейчас стало совсем мерзко. Это не паникера Позара расстреливать, это еще хуже. Связывать сонную девушку и тащить на расправу… Кто знает, как она в той администрации оказалась… Может, запугали, семью расстрелять пригрозили, может, она там лишь вид делает, что на врагов работает…

У Юлены, насколько смог разглядеть Олег в отблеске лунного света, лицо было совершенно мертвое. Но на свой пост под окном она пошагала без возражений.

Дверь оказалась заперта.

– Давай, – кивнул Юнком на бур Зарева.

Тот завозился с ручками настройки, уменьшая мощность, и Олег понял, что скоро в двери вместо замка появится аккуратно прожженная дыра. Тут же мелькнула мыслишка – если сбежать, то именно сейчас, перенастроить бур и испепелить беглеца парнишка никак не успеет, а обрез командира, с его коротеньким стволом, уже в пяти шагах не страшен человеку, бегущему зигзагами…

Мысль осталась лишь мыслью. Сбежать – и что? И куда?

Зарев отступил на два шага, прицелился в замок, но не привел в действие свое орудие – командир предостерегающе поднял руку. Тут же Олег услышал рядом, за углом дома, негромкий шипящий звук… Затем что-то стукнуло – твердым о твердое. В общем, вполне можно было догадаться об источнике тех звуков, но Олег не успел. Резкий грохот взрыва ударил по ушам. Почва вздрогнула. Из подвальной отдушины вырвался столб не то дыма, не то пыли.

– Донька-а-а-а-а! Спасайся!!! – истошно вопил женский голос за углом.

Юнком и Зарев ринулись туда, на ходу парнишка дергал ручки своего бура. Олег поспешил за ними, сам не зная, зачем.

Увидев две сцепившихся фигуры у бокового фасада, командир вскинул обрез, но не выстрелил. Зарев продолжал терзать свой агрегат. Олег про заткнутый за пояс пистолет и не вспомнил.

Потом слившиеся вместе темные силуэты разделились, один бросился в темноту, снова крикнув:

– Донька-а-а-а-а!

– Стой! Спалю сучку! – рявкнул, не таясь, Зарев. Таиться смысла не было – с двух сторон издалека надвигался звук сирен и становился все слышнее.

Спалит, понял Олег. На таком расстоянии – превратит темноволосую симпатичную Юлену в головешку легко и просто, даже не целясь…

Больше ничего подумать, понять и решить Олег Ракитин не успел. Но когда Зарев вскинул свой бур, Олег изо всех сил толкнул его, – и плазменная струя ушла вверх безвредным и красивым фейерверком.

Когда отряд Юнкома двигался ночными переулками казнить предательницу, на другом континенте Елизаветы-Умзалы солнце лишь начало клониться к закату. Но казнь здесь уже состоялась…

– С точностью до наоборот, – внезапно охрипшим голосом произнес Несвицкий одно из любимых выражений покойного императора, хотя на язык так и просилось словцо куда крепче.

С точностью до наоборот… Именно так: контейнер скрывал не крохотные зародыши миллиардов будущих жизней. Здесь спрятали то, что осталось от жизней загубленных.

Трупы. Контейнер оказался почти до верху набит мертвыми телами, залитыми какой-то вязкой жидкостью. Наверняка она, жидкость, предназначалась для сокрытия следов массового убийства, и должна была растворить, уничтожить без остатка тела. Но слишком уж много их напихали внутрь палачи, слишком плотно уложили… Реакция, тем не менее, продолжалась – вот и источник тепла, позволивший заподозрить, что под землей работает маломощная электростанция.

Лучи фонарей раздирали темноту, наполненную густыми удушливыми испарениями, и в колеблющемся свете казалось, что мертвецы шевелятся, стараются разорвать цепкий плен переплетенных тел, выбраться на волю… Но так, конечно же, лишь казалось.

Несвицкий сумел разглядеть немногое: лежавшее на самом верху тело не то женщины, не то девушки, распухшее, совершенно обнаженное, с головой, изуродованной выстрелом. Рассмотрел лохмотья мундира имперского космодесантника на другом мертвеце, а совсем рядом из груды тел высовывалась рука – и золотые звезды на рукаве свидетельствовали, что здесь же закончил свой путь кто-то из высшего комсостава мятежников… Похоже, сюда свалили без разбору и бывших своих, и чужих, – всех, кто находился на момент вторжения в тюрьмах Елизаветы-Умзалы.

Генерал-майор машинальным движением стянул шлем с головы, но тут же был вынужден надеть обратно, дышать без воздушных фильтров оказалось невозможно.

– Надо все здесь самым тщательным образом заснять и запротоколировать, – прозвучал в наушниках шлема слегка искаженный голос барона. – И для суда над главарями мятежников, и для потомков – чтобы никогда не забывали, чем заканчиваются мечты о всеобщем счастье.

Несвицкий кивнул.

– А я возвращаюсь на орбиту, – продолжал барон. – Но сначала…

Он сделал приглашающий жест рукой – отойдем, дескать в сторону, поговорим без шлемов, чтобы не слышали адъютанты.

Отошли.

– Надо использовать шанс, – быстро сказал барон, кивнув в сторону контейнера.

– Каким образом? – не понял Несвицкий.

– Простите за дурной каламбур, но надо использовать мертвецов в качестве живца.

– А именно?

– Я немедленно отошлю сообщение Мезенцеву. Пси-связью, оператор у меня в «сапсане».

– О том, что найдено генохранилище? – догадался вице-губернатор.

– Да! Этот чертов невидимка – пятно на чести флота, и мы попытаемся заставить его вылезти из невидимости! Возможно, на орбите очень скоро станет жарко, и вам стоит…

Они не успели. Не только отправить куда-либо сообщение или предпринять еще что-то – барон не успел договорить, а Несвицкий дослушать.

Потемнело. Словно на светило наползла неожиданно грозовая туча, хотя по светло-розовому небу ползли лишь редкие белые облака. Впрочем… Впрочем, светло-розовым небо уже не было – окрасилось темным оттенком венозной крови.

Второй раз за сегодня взвыл сигнал тревоги. Звук аларма показался Несвицкому странно искаженным, слишком низким, басовитым… Шлем немедленно оказался на голове вице-губернатора, коммутатор его автоматически переключился на аварийную частоту, и тут же, с полуслова, послышался встревоженный голос радиста: «…аше превосходительство, потеряна свя…», – и так же на полуслове оборвался. В наушниках – тишина, девственная, не нарушаемая даже помехами. Легкими движениями подбородка Несвицкий переключался с канала на канал – везде одно и то же. Встроенный в шлем экранчик визора мерцал мертвым голубым пятном. Местной связи не было. Дальней, судя по всему, тоже.

А больше ничего угрожающего не происходило. Пока не происходило… Пилоты корабля-невидимки – если все происходившее было делом их рук, или лап, или щупальцев, или ложноножек – словно бы забавлялись: отключили людям связь и с любопытством наблюдали, как те будут выкручиваться.

Несвицкий стянул бесполезный шлем. Барон сделал то же самое, задрал голову, напряженно всматривался в небо. Штурмовиков не было видно, не было видно вообще ничего – ни солнца, ни облаков. Казалось, темно-багровая пелена становится абсолютно непрозрачной на высоте в пару сотен метров. Видимость по горизонтали тоже весьма ограничилась: небольшую возвышенность, находившуюся в полукилометре, можно было разглядеть весьма смутно, а за ней все тонуло в багровом тумане.

Встревоженные адъютанты со всех ног спешили к его превосходительству. Башни зенитных установок вращались, слепо уставясь стволами, ракетами и эмиттерами в небо, ставшее чужим и непонятным. Десантники столь же бессмысленно направляли в разные стороны свои УОКи. Никто не понимал, откуда и какая грозит опасность и как с ней придется бороться.

Произошло все буднично. Фон Корф, торопливо пошагавший куда-то (к своему «сапсану»?) не смог завершить очередной шаг, рухнул на землю. Несвицкий метнулся было к нему – подхватить, помочь – и почувствовал, что мышцы отказали. Вернее, вообще не почувствовал своего тела: ни рук, ни ног, ничего… Мгновение спустя генерал-майор рухнул рядом с капитаном второго ранга. Хотел крикнуть, позвать на помощь – ничего не получилось. Адъютанты не поспешили к упавшему начальству, похоже накрыло всех.

Затем почва содрогнулась, содрогнулась так, что Несвицкий смог почувствовать толчок даже потерявшим чувствительность телом. На Елизавету опустился невидимка? Едва ли, корабль, соответствующий по классу звездному крейсеру, не устоял бы на здешнем грунте без подготовленной заранее посадочной площадки. Скорее, с невидимки опустилось нечто, соответствующее по назначению десант-ботам, только крупнее размером.

Никаких признаков сопротивления… Ни единого выстрела. Что бы там ни применили против людей пришельцы, от этого не спасала ни броня, ни защитные поля… О судьбе штурмовиков, прикрывавших раскопки с воздуха, не хотелось и задумываться. Ослепленные машины с парализованными экипажами долго не пролетают…

Разглядеть спустившийся аппарат генерал-майор не мог, в поле зрения попадали лишь раскоп и застывший неподалеку от него «голиаф». Но барон, лежавший лицом к Несвицкому, мог разглядеть пришельцев. И, очевидно, разглядел. По крайней мере Несвицкий именно так истолковал выражение глаз фон Корфа, весьма-таки изумленное… Затем флотский контрразведчик яростно замигал – то быстро смыкал и размыкал веки, то выдерживал небольшую паузу с закрытыми глазами.

«Азбука Морзе», – догадался генерал-майор. Увы, сам он этим кодом не владел. На Земле от изобретения Морзе отказались еще задолго до Исхода – троичный код «точка-пауза-тире» плохо сочетается с электронной аппаратурой, работающей на двоичном коде. Однако в имперском космофлоте сохранилось много архаичных традиций, начиная с обычая отбивать склянки при помощи бронзовой рынды, имевшейся на каждом корабле (сигналы, правда, дублировались электроникой). Короче говоря, азбуку Морзе флотские офицеры знали не хуже таблицы умножения. В отличие от жандармов.

Похоже, барон сообразил, что его визави ничего не понимает, и попробовал другой способ – условные «тире» в его мигании исчезли, сменившись длинными последовательностями «точек». Вскоре Несвицкий понял: фон Корф передает порядковые номера букв в алфавите. Генерал-майор трижды моргнул в ответ – к приему, дескать, готов.

Буквы, как на грех, барон выбирал стоявшие ближе к концу алфавита…

«Х» – насчитал Несвицкий. Новая серия миганий – вроде бы «У». Тьфу, мысленно сплюнул вице-губернатор, стоило так изощряться, чтобы крепким флотским словцом охарактеризовать их положение… Третью серию сигналов он начал было считать, но сбился – за спиной послышались неторопливые, уверенные шаги. Кто бы ни управлял невидимкой, передвигался он не на щупальцах и не на ложноножках. На двух ногах.

Несвицкий до предела, до боли скосил взгляд, пытаясь хотя бы боковым зрением разглядеть шагавшего. Поначалу не получалось, но потом оказалось, что пришелец сам шагает к ним. Вернее, не к ним, а к раскопу, равнодушно обходя застывших на земле людей.

Лицо подошедшего генерал-майор не увидел, лишь начищенные до блеска высокие сапоги, коротко остриженный затылок, спину, обтянутую темно-синим мундиром.

Мундир был хултианский. Несвицкий, как ни странно, почувствовал облегчение. Хоть какая-то ясность…

На краю раскопа хултианин простоял пару минут. Очевидно, поднимавшиеся снизу миазмы не слишком тревожили его обоняние. Либо он не обращал внимания.

Затем хултианин повернулся вполоборота к лежавшим, и Несвицкий узнал чеканный профиль старого своего знакомца – мнаэрра Гнейи. Да только никакой то был не Гнейи – с виска хултианина сползал на скулу старый, побелевший шрам. Настоящий Гнейи еще месяц назад никаких повреждений на лице не имел. Брат-близнец? Клон? Какая разница…

– Вэйэ ду, – сказал как-бы-Гнейи, бросив взгляд на раскоп.

Встретился взглядом с Несвицким, выдержал долгую паузу и повторил многозначительно:

– Вэйэ ду.