Текст книги "Шекспир"

– Какое красивое место! – Анна посмотрела на участок, привлекший внимание Уильяма. – дом совсем старый, но уж очень красиво вокруг.

– Вот и я подумал так же. Дом мы сможем отремонтировать. Я найму работников и прослежу, чтобы они все сделали, как надо. Так что принимай хозяйство, – Уильям подмигнул жене.

Она впервые за долгие годы оживилась и даже как-то похорошела. Анна занялась обустройством нового дома и запущенного сада вокруг. Ей казалось, что жизнь начинается заново. Ее Уильям вернулся домой, и, если он опять уедет в Лондон, Анна была уверена: он приедет обратно. Она старалась не замечать печального выражения его лица, грустной улыбки и потухшего взгляда. Лишь изредка в ее памяти всплывал образ задорного молодого человека, настойчиво ухаживавшего за ней, а после женитьбы упорно пытавшегося сбежать в Лондон.

Работы по ремонту дома шли медленно, но Уильям и не торопился. Каждый день он проверял, как идут дела, обсуждая каждую деталь и каждую мелочь с работниками. Однако в какой-то момент Уильям понял, что соскучился по театру. Ему захотелось вернуться в столицу.

– Пожалуй, съезжу в Лондон, – сообщил он Анне вечером, ожидая услышать в ответ уговоры остаться.

– Конечно, поезжай, – улыбнулась она, – ты и так тут засиделся. Твой друг, наверное, и не знает, кого вместо тебя выпускать на сцену.

– Ты не возражаешь? – Уильяма, как и прежде, удивляла такая спокойная реакция жены.

– Нет. В городе меня уже не считают несчастной, брошенной мужем женщиной. Ты стал известным актером, пишешь пьесы и зарабатываешь много денег. А теперь мы еще и дом купили! Мне начали завидовать! Ведь каменных домов в Стрэтфорде – раз-два и обчелся, – Анна гордо посмотрела на мужа, – ты был прав тогда, уезжая отсюда, Уильям, и добился много. Я тобой горжусь.

– Спасибо, – отчего-то ему стало неловко перед женой, – я буду часто приезжать, чтобы следить за ремонтом дома. Хотелось бы его к лету закончить.

Вернувшись в Лондон, Уильям загрузил себя работой. Мыслями он возвращался к Элизабет, но, как он сам себе и обещал, больше из-под его пера не вышло ни одного сонета. Он знал, что и граф Саутгемптон, и его жена были выпущены из Тауэра, но приглашения навестить их ему не поступало. Уильям хотел было написать Элизабет письмо и просить ее о встрече. Мысль эта промелькнула в голове и так и осталась неосуществленной мечтой. Он понимал, что статус замужней женщины вряд ли позволит его возлюбленной вновь встретиться с ним.

Сердечную боль заглушали дела. Строительство нового помещения для театра шло полным ходом, пока представления давали во дворе гостиницы «Два ключа». Уильям закончил новую пьесу, и театр получил для постановки очередную историческую драму «Генрих Пятый». Чтобы еще больше упрочить свое положение в обществе, Уильям начал хлопотать о присвоении ему дворянского звания. Доход, который он получал, позволял ему оплатить услуги, оказываемые клерками, а приобретенная земля в Стрэтфорде добавляла поданным документам вес.

– Ты становишься большим человеком, Уильям, – как-то сказал ему Филд, – все реже навещаешь нас, видимо, считая нашу дружбу более тебя недостойной.

– Не говори так, Ричард, – Уильям видел, что его друг обижен, – ты много помогал мне в первые годы моей жизни в Лондоне. Ты был первым, к кому я пришел в тот день, когда попал в столицу. И я всегда буду благодарен тебе. Но в жизни порой происходят перемены независимо от наших желаний. После смерти сына мне все чаще хочется побыть одному. Да и разлука с Элизабет заставляет искать занятия, которые бы меня отвлекли от мыслей о ней.

– Ты не можешь забыть ее? – спросил Ричард участливо. – но ты не мог не знать, что она предпочтет графа актеру. Ты поэтому хлопочешь о присвоении тебе дворянского звания? Чтобы как-то уравняться с Саутгемптоном?

– Конечно, я понимал, что она бросит меня, – Уильям кивнул, – но, когда это случилось, все равно оказался не готов ее потерять навсегда. А что касается дворянства, отец постоянно говорил об этом и пытался сам выхлопотать его. Даже герб нарисовал, – Уильям улыбнулся, – я решил, что пришла пора ему стать дворянином…

По дороге домой Уильям думал о своем разговоре с другом. Действительно, он многого добился. Приехав в Лондон никому не известным молодым человеком, не имевшим толком никакого образования, кроме стрэтфордской школы, он стал довольно-таки богатым актером и драматургом, да еще и дворянином. Но Уильям не чувствовал себя счастливым. Он медленно брел вдоль Темзы, не зная, зачем продолжает жить дальше. У него не осталось цели, не осталось желаний. Даже искусство не привлекало его так, как раньше. Уильям понимал, что без проблем напишет еще несколько пьес, сыграет на сцене. Может быть, даже королева вспомнит о своей просьбе и вновь вызовет его к себе. Все это не заставляло биться сильнее сердце, не опьяняло и не кружило голову. В тридцать пять лет Уильям был уверен: лучшее осталось позади…

* * *

В последнее время Эссексу не везло. Единственной военной победой было взятие Кадикса, когда, ограбив богатый испанский порт, он вернулся в Англию с почестями. Следовало вернуть себе расположение королевы. Свадьба кузины с Саутгемптоном этому помочь никак не могла. Елизавета, которая и так постоянно подозревала Эссекса в изменах и интригах, стала еще меньше к нему расположена. Роберт безуспешно пытался заменить ей Дадли. Королева то отдаляла, то приближала его к себе, но никогда полностью не доверяла.

– Красивым ходом было бы раскрытие заговора, – делился Эссекс со своим другом графом Саутгемптоном, недавно выпущенным из тюрьмы, – вокруг королевы снуют шпионы испанского и французского королей. Разоблачить кого-то из них и отправить на виселицу – неплохой ход.

Генри задумался:

– Шпионов полно, но не так просто поймать их с поличным. Нужны доказательства измены или заговора против королевы. Ты помнишь слухи о таинственной шкатулке королевы?

– Да, любимая тема французов – королева грешна и вовсе не девственница. Порочащие ее документы – в той самой шкатулке. Интересно, что они там хотят обнаружить? – Эссекс пожал плечами.

– Эта тема становится все более интересной, потому что Елизавета стоит одной ногой в могиле…

– Каждому бы из нас так стоять одной ногой в могиле, – перебил его граф, – королева здорова и переживет многих из своих врагов!

– Тем не менее ей уже шестьдесят шесть! Кто займет престол после ее смерти? Французов и испанцев очень волнует этот вопрос. Они были бы рады и сейчас выдать ее замуж, – Генри начал горячиться, – в таком случае муж Елизаветы стал бы королем Англии.

– А учитывая ее любовь к молодым фаворитам, – откашлялся Эссекс, – почему бы на это место не претендовать кому-то из нас?

– Потому что мы женаты, – напомнил Генри, – мы вычеркнуты из списка. Я не про женитьбу на королеве.

– А про что? – Эссекс задумчиво посмотрел на Саутгемптона.

– Про заговор, – Генри терпеливо напомнил тему разговора, – королеву хотят скомпрометировать. Но кроме этого существует еще одна возможность избавиться от престарелой королевы.

– Ускорить ее смерть? – догадался Эссекс.

– Конечно, – кивнул Генри, – куда приведет развернувшаяся борьба за трон неизвестно. Важно убрать Елизавету с пути. Она и так слишком долго занимает трон. Не в пример французским королям, умирающим один за другим. Кто – от яда, кто – от странных болезней, – он расхохотался, – французам не везет.

– Верно, – улыбнулся в ответ граф, – значит, нужно найти тех, кто хочет убрать королеву?

– Да, например, отравить ее. Почему бы нет?

– Кто легко может это сделать, – начал размышлять Эссекс, – только близкие к ней люди. И те, кому она доверяет.

– Врач? – предположил Генри. – Португалец, чьи советы она так любит слушать.

– Точно. Плохо только, что он португалец, а не испанец или француз. Так было бы гораздо проще доказать его причастность к заговору.

– Значит, будем искать шпиона, который подкупает врача, – сделал вывод Саутгемптон.

Эссекс постарался вспомнить про лекаря королевы все что мог. Во-первых, он был португальцем, во-вторых, евреем. Пожилой человек невысокого роста, постоянно крутившийся вокруг Елизаветы. С кем у него могут быть связи? Скорее португалец должен быть связан с испанцами, – сделал казавшийся ему логичным вывод Эссекс, основываясь на территориальной близости Португалии и Испании.

– Кстати, – заговорил снова Генри, – в Тауэр недавно попал по подозрению в шпионаже некий Тиноко, испанец.

– В чем его обвиняют? – заинтересовался Эссекс.

– Вел себя крайне подозрительно. Расспрашивал, вынюхивал. Умудрился лично прийти к советнику королевы, чтобы узнать подробности о военных приготовлениях Англии. Его посадили в тюрьму, но пока им никто не занимался.

– А если я лично попробую вытрясти из него нужные нам сведения? – Эссекс провел рукой по бороде. – задам те вопросы, на которые нам необходимо получить определенные ответы? Есть средства, которые могут заставить человека говорить.

Через два дня граф лично взял врача королевы под стражу.

– Ваше Величество, мной раскрыт заговор. Под угрозой была ваша жизнь, – доложил он Елизавете.

– Да что вы, граф, – Елизавета нахмурилась, – и кто же угрожал моей жизни?

– Ваш личный врач. Он арестован.

– Вы уверены? – королева высказывала свое недовольство все больше. – Я не сомневаюсь в этом человеке.

– Пойманный испанский шпион Тиноко рассказал всю правду, – Эссекс подошел к королеве ближе и практически шептал ей на ухо, – буквально вчера в Тауэре мы услышали правду. Ваш личный врач был нанят испанцами, чтобы отравить вас.

– Я хочу лично поговорить с ним, – Елизавета встала, – приведите его ко мне.

«Странно, – королева, сощурившись, внимательно посмотрела близорукими глазами на графа, – не нравится мне эта прыть. Эссекс явно ведет какую-то игру».

Вскоре в комнату, где находилась Елизавета, привели пожилого врача. На нем была разорванная одежда, он сильно хромал, а на лице явно виднелись следы запекшейся крови.

– Я предан Вашему Величеству, – с трудом проговорил он, – и не участвовал ни в каком заговоре.

– Пойманный недавно испанский шпион Тиноко рассказал, что ты состоял с ним в заговоре против королевы, – прорычал Эссекс. – ты обещал отравить ее, пользуясь бесконечным к себе доверием.

Елизавета встала с трона. Она прошлась по комнате, сжав тонкие бескровные губы.

– Необходимо произвести дополнительное расследование всех обстоятельств, – наконец произнесла она, – пока, граф, в качестве доказательства мы имеем лишь слова испанского шпиона. А он может пытаться переложить вину на другого.

– Я не виновен, – произнес еле слышно врач, – я не знаю человека по имени Тиноко.

– Мы разберемся, – обратилась к нему королева, – и тебе не о чем беспокоиться. Если ты не замышлял ничего худого, тебя оправдают.

Затем она обратила свой взгляд на графа:

– Продолжите расследование. Я благодарна вам за беспокойство по поводу моего здоровья, но вы не должны заходить в поисках виновного слишком далеко, – и с этими словами королева вышла из комнаты.

– Она слушает врача, который, несмотря на пытки, настаивает на своей невиновности. – Эссекс сидел в гостиной у Саутгемптона и рассказывал ему последние новости. – Тиноко признался сразу. Он надеется на то, что его оставят за это в живых.

– Ты же не будешь этого делать? – уточнил Генри.

– Нет, конечно. Но пока он нам нужен в качестве основного свидетеля.

– Постарайся выбить из врача признание. Иначе Елизавета сумеет его оправдать.

– Лекарь оказался непрост, – вздохнул граф, – но у меня появилась еще одна идея. Сейчас мои люди ищут второго шпиона. Если против врача будут давать показания двое, то наша задача упростится. У королевы не будет выбора.

– Что мы имеем? – голос становился все более глухим, французский акцент – все более отчетливым. – Нас торопят.

– Двор напуган. Граф Эссекс озаботился поиском шпионов. Хочет выделиться перед королевой не военными подвигами, а заботой о ее безопасности.

– Я слышал. Они заключили личного лекаря Елизаветы в Тауэр.

– Говорят, будто его наняли испанцы, чтобы отравить королеву.

– Какого черта им это нужно? – старик нахмурился. – Если испанцы хотят отравить королеву, значит они нашли кого-то, кто может в случае ее смерти занять трон. Плохо. Нас опережают. Французский король нам этого не простит. Похоже, испанцы знают больше, чем мы. Неужели они раздобыли доказательства? Ведь тот человек, который выдавал себя за сына королевы и графа Лейстера, скрылся с корабля с помощью испанцев. Филипп хочет посадить его на английский трон.

– Не исключено. Только откуда взялись доказательства? Мы их ищем много лет…

– Вот именно. Мы ищем, а находят испанцы! Что там с драматургом?

– Ничего. Наверное, королева не передавала ему секретные бумаги. Все, что мы обнаружили в его доме и доме его друга, были пьесы или стихотворения самого Шекспира.

– Хм, – старик откашлялся, – предположим. Вам придется лично проверить бумаги в шкатулке. Проникните в спальню Елизаветы под любым предлогом. Вы же с ней достаточно близки для того, чтобы это сделать?

– Она никому не доверяет. А я не так уж молод, как остальные фавориты.

– Бросьте! Елизавета падка на сладкие комплименты. Она стареет, и ваше внимание будет ей лестно. У нас нет другого выхода. Нужно просмотреть бумаги, а лучше их выкрасть. Потрачено непростительно много времени.

Казнь была назначена на седьмое апреля. Елизавета не верила в виновность собственного врача. Попытки Эссекса разоблачить заговор и вновь завоевать признательность королевы большого успеха не имели. Елизавета сидела в своей спальне и раздумывала над происходящим.

– Два шпиона, и оба показывают против Лопеса. Врач, которому я доверяла много лет, вдруг оказывается предателем. Да если бы он хотел меня отравить, то сделал бы это давно. Эссекс плетет интриги, – она посмотрела вокруг, – тишина и одиночество. Не с кем поговорить, некому довериться. Вокруг трона одни только завистники и желающие занять мое место любым путем. Им придется подождать. Так легко я не сдамся.

Елизавета устало вздохнула.

– Казнь нужно отменить. Пускай еще раз проверят все показания. Пытками можно добиться многого. А мне нужна правда.

На следующий день королева действительно отменила казнь врача и двух испанских шпионов. Эссекс в негодовании ворвался в ее комнату.

– Вы делаете из меня посмешище! – воскликнул он. – Я раскрываю страшный заговор, затеянный против вас испанским королем. Близкий к вам человек, ваш врач, пытается вас отравить, чтобы испанцы могли посадить на английский трон нужного им человека. И что? Вы отменяете казнь, словно ничего страшного не произошло. Разве я заслужил такое недоверие? Мои поступки ничего не значат для вас? Поимка двух шпионов, предотвращение убийства – все это ничто?

– Вы ведете себя, как вздорный мальчишка, Роберт, – холодно произнесла королева, – я всего-навсего требую провести дополнительное расследование. Вы считаете, что имеете какое-то право врываться ко мне в спальню и оспаривать мои решения? – Елизавета встала и показала пальцем на дверь. – Идите и подумайте над тем, что вы делаете. Если у вас есть намерение испортить отношения с королевой, то продолжайте поступать, как прежде.

– Она отменила казнь! – Эссекс бушевал в доме Саутгемптона. – Обозвала меня вздорным мальчишкой, а сама поступает бездумно и опрометчиво!

– Роберт, ты организовал это дело, а Елизавета просто чувствует, что здесь не все чисто. Ее врач отрицает связь с испанскими шпионами. Ей хочется ему верить. Поэтому, несмотря на представленные тобой факты, она откладывает казнь, желая докопаться до истины, – возразил Генри.

– На чьей ты стороне? Ты защищаешь Елизавету? – возмутился граф.

– Нет, я пытаюсь объяснить тебе, что происходит. Королева стара, но не глупа. Тебе не удалось ее обыграть.

– Посмотрим. Слишком многим непонятно ее решение. На моей стороне доказательства, и не важно, каким способом они получены, – Эссекс ударил кулаком по столу, – я добьюсь казни, чего бы это мне ни стоило. Сейчас поздно отступать назад…

Через два месяца казнь все-таки состоялась. За это время Эссекс предпринял все меры, чтобы уговорить королеву отправить врача на виселицу. Вместе с ним казнили и двух шпионов, которые давали показания против лекаря. Они надеялись, что ложь будет для них спасением и они останутся в живых. Но граф посчитал их слишком опасными свидетелями его игры против Лопеса, и все трое были казнены в один день.

– Клянусь всем святым, я был предан королеве и никогда ничего не замышлял против нее плохого, – прокричал перед казнью врач, но толпа над его словами лишь посмеялась.

Елизавета наблюдала за казнью из своего окна. Тоска сжала ей сердце. Люди, которые окружали ее, уходили один за другим. И порой не по доброй воле. Остававшийся рядом Эссекс слишком настойчиво расчищал себе дорогу к сердцу королевы. Ей хотелось любви и преданности, спокойствия и стабильности. А вокруг становилось все больше врагов.

– Они ждут моей смерти, – проговорила она, глядя из окна на свершавшуюся несправедливость, – чтобы тут же начать драться за власть. А может быть, они хотят и раньше решить эту проблему. Вот уж чего они не дождутся – пока я жива, трон останется за мной.

Королева вспомнила об очередном предложении руки и сердца, поступившем совсем недавно в который раз из Франции.

– Как наивны мужчины. Как они примитивны в своих поступках, – она засмеялась, но смех ее был невесел, – какого ответа они ожидают от меня? Неужели всерьез рассчитывают на согласие? – Елизавета отошла в глубь комнаты. – только сам Господь Бог, посадивший меня на этот трон, может меня с него сместить. И никто другой!

В дверь раздался настойчивый стук.

– Ваше Величество справедливость восторжествовала, – объявил Эссекс, заходя в комнату, – ваше окончательное решение показывает, что вы признали мои доказательства убедительными. Я благодарю вас за оказанное доверие.

– Я более никому не доверяю, граф. Это вы напрасно, – ответила Елизавета холодно, – но враги наши должны видеть, как мы будем поступать с каждым, кто хоть на минуту заставит нас усомниться в их верности, – она пристально посмотрела на Эссекса, – и запомните, граф, вас это тоже касается. В той же степени, что и других.

– Клянусь, в моей верности вам не придется сомневаться, – графу стало не по себе от слов королевы, но он постарался взять себя в руки и не показать ей своих чувств, – разве я вам это не доказывал?

– Пожалуй. Но также вы доказывали и обратное.

Иногда Елизавета вспоминала о стихотворениях, которые отдала Шекспиру. Ей хотелось посмотреть на то, что у него получилось с ними сделать, но более важные дела все откладывали и откладывали его визит во дворец. Кому-то показывать стихи она не собиралась. Они были памятью о ее любви к Дадли, ее личной тайной, доверенной Уильяму. Отчего-то королева доверяла сочинителю пьес и сонетов, совершенно не опасаясь, что он сделает стихотворения достоянием гласности.

Елизавете становилось все сложнее удерживать власть. Многочисленные фавориты плели интриги за ее спиной. Да и постоянная угроза со стороны Испании и Франции не давала ей спокойно встретить старость. Каждый день королева надевала свой рыжий парик, сильно пудрилась и выходила навстречу новому вызову, который ей бросала судьба.

Очередным вызовом стала новая экспедиция Эссекса. Он продолжал пользоваться расположением к нему королевы. А она не могла противиться его обаянию.

– Ваше Величество, доход от кампании превзойдет все ваши ожидания, – обещал граф, – я возьму на себя командование флотом. Только велите снарядить в путь корабли. Я планирую идти в сторону Азорских островов. Угрозы для Англии сейчас нет. Поэтому можно было бы воспользоваться затишьем у берегов королевства.

Королева согласилась: уж больно заманчивым казалось ей предложение Эссекса. Она нуждалась в деньгах, а морские вояжи обычно приносили в казну немалый доход.

Тем не менее шпионы при английском дворе по-прежнему не дремали. Воспользовавшись отсутствием большей части королевского флота, испанцы снарядили новую армаду к берегам Англии.

– Граф должен срочно вернуться, – требовала Елизавета, понимая, однако, что Эссекс никак не успевает на выручку. Его враги злорадствовали: план графа по захвату добычи у Азорских островов провалился. Испанцы чудом не высадились у берегов Англии – им во второй раз помешала буря, разметавшая их корабли по морю.

Возвратившегося Эссекса во дворце приняли холодно. Королева не желала его видеть, проводя большую часть времени со своим крестным сыном Джоном Харрингтоном, который за время отсутствия графа снова приблизился к Елизавете.

– И что мне остается? – спрашивал Эссекс Саутгемптона. – Сидеть в своем поместье. Я не буду больше унижаться перед королевой. Пока я пытался раздобыть для нее деньги, все эти мельтешащие при дворе люди чернили меня в ее глазах. Она им раздавала титулы и награды, а я обвинен в том, что, забрав с собой большую часть флота, поставил безопасность Англии под угрозу.

Генри нечем было утешить друга: он сам, давно отлученный от двора, прозябал в фамильном замке. Элизабет снова ожидала ребенка, и ему оставалось довольствоваться скромными семейными радостями.

– У меня много сторонников, Генри. Я думаю воспользоваться своей популярностью в народе и устроить переворот. Ты со мной? – неожиданное предложение застало Саутгемптона врасплох. Одно дело – плести интриги против врача королевы, совсем другое – против нее самой.

– Ты уверен в своей победе? – осторожно спросил он. – Если ты проиграешь, королева никогда тебе не простит измены.

– Ты трусишь, мой друг, – усмехнулся Эссекс, – все, на что ты был способен, – это устраивать спектакли и представления.

– Я верен тебе. Напрасно ты пытаешься оскорбить меня, – возразил Генри, – я просто призываю подождать немного. Быть может, у тебя будет еще возможность вернуть расположение Елизаветы другим путем.