Текст книги "Догоняя закат"

– Самый красивый закат в мире можно увидеть только в Калифорнии… – сказал он с ностальгией.

– Ах, да, вы же родились там, – вспомнила Кейт, не сознавая, что выдала свой интерес к его персоне.

Но Дэннис благородно не стал заострять внимание на ее промашке.

– Да, в Калифорнии… Знаете, Кейт, ближе к побережью есть одна прямая дорога, которая ведет к океану, и если едешь по ней вечером, то создается впечатление, что ты преследуешь закатное солнце, догоняешь его… Это очень красиво. Ты мчишься вперед, но как бы ты ни увеличивал скорость, поймать солнце все равно нельзя… И наконец выезжаешь на ровную площадку и видишь бескрайний океан, на который заходящее солнце проливает лучи расплавленного золота…

Кейт была настолько потрясена его словами, что даже не возмутилась, когда Дэннис назвал ее по имени.

– У меня есть дом недалеко от этого места, и я часто пытаюсь догнать закат, когда бываю там…

– Догнать закат… – завороженно повторила Кейт.

– Я бы хотел показать вам это, – сказал он печально. – Очень напоминает нашу жизнь, вечную погоню за несбыточными мечтами, погоню за красотой…

Кейт вздохнула. Она то уж точно ни за чем не гналась, а жила в своей уютной норке как маленький крот и не отрывала подслеповатые глаза от земли!

– Вы верите в судьбу, Кейт?

Голос Дэнниса прозвучал напряженно, и она вдруг очнулась. О чем они разговаривают? Она, наверное, сошла с ума, раз позволяет Дэннису Харрингтону беседовать с ней в таком духе!

– Приберегите этот вопрос для Джемаймы Майлз! – резко сказала она. – Я… я…

Она не знала, как выразить свое негодование, но Дэннис отлично понял ее.

– Простите меня, – сказал он. – Я не хотел оскорбить вас.

С этими словами Дэннис Харрингтон ушел обратно в дом, оставив Кейт одну. Она чуть не плакала от досады. Почему все так нелепо получилось? Зачем Альфред отправил ее на этот прием, зачем Дороти пригласила Харрингтона, зачем она спряталась на балконе и подслушала разговор Дэнниса и Джемаймы? Зачем, наконец, она осталась с ним и разрешила ему разговаривать с собой в таком тоне? Как после этого она может рассчитывать на его уважение?

Тут Кейт задумалась над тем, к чему ей уважение Дэнниса Харрингтона, и ей стало совсем плохо. Пропади он пропадом со своей неотразимой физиономией и волнующими рассказами!

Через десять минут Кейт нашла в себе силы вернуться в зал к гостям Дороти. Она искренне рассчитывала на то, что Дэннис Харрингтон уже ушел, но, увы, первым, кого она увидела, подойдя к столику с пирожными, был именно он.

Дэннис непринужденно беседовал с незнакомой Кейт блондинкой, которая млела от каждого его взгляда. Кейт моментально прониклась к ней антипатией. Но понять белокурую красавицу было легко. Дэннис Харрингтон относился к тем мужчинам, чье внимание может осчастливить любую женщину. Кейт встала неподалеку и принялась украдкой разглядывать его.

Она впервые имела возможность как следует рассмотреть Харрингтона. Кейт не считала себя специалистом по части мужской красоты, но даже ей было ясно, что природа щедро наградила Дэнниса. Его профиль вполне могли чеканить на римских монетах – это горбоносое смуглое лицо должно бы принадлежать наследнику старинной патрицианской семьи, а не обычному американцу. Откуда у него эта бархатные черные глаза, от одного взгляда которых бросает то в жар, то в холод? И эта грация движений, словно он дикий зверь, крадущийся по джунглям, а не цивилизованный человек в центре великосветской гостиной? Так мог выглядеть Язон, когда его впервые увидела Медея и воспылала к нему любовью, подобная красота была в состоянии пленить сердце королевы амазонок Ипполиты… Романтические образы теснились в голове Кейт, и она не замечала того, что орлиные глаза Дороти Брукфилд пристально наблюдают за ней.

– Я, конечно, понимаю, милочка, что Дэннис Харрингтон неотразим, но на вашем месте я бы вела себя поскромнее, – не преминула заметить Дороти. – Не думаю, что Альфреду понравился бы ваш интерес к его сопернику. Чего не скажешь о журналистах…

Она специально подошла к Кейт для того, чтобы сделать ей замечание, и была вознаграждена за свои усилия. Кейт так сильно изменилась в лице, что даже Дороти стало жаль ее.

– Вы ошибаетесь, Дороти, – через силу проговорила Кейт. – Мне нет дела до Дэнниса Харрингтона!

Но лгать Кейт не умела, и обмануть Дороти ей не удалось.

– Я вас понимаю, дитя мое. – Миссис Брукфилд фамильярно похлопала Кейт по плечу. – От него глаз не оторвешь. Но вы все-таки не забывайте о своем положении…

Кейт нахмурилась. Она в состоянии обойтись без советов Дороти! И она устала все время слушать о том, что она обязана делать! Но Кейт не успела возразить Дороти, потому что на лице миссис Брукфилд вдруг появилось чрезвычайно льстивое выражение. Она смотрела на кого-то за спиной Кейт, и девушку охватило неприятное предчувствие. Не оборачиваясь, она знала, кто к ним подходит. Смотреть так восхищенно Дороти Брукфилд могла только на одного мужчину.

– Ах, Дэннис, дорогой, позвольте представить вас самой очаровательной женщине на сегодняшнем приеме, – произнесла Дороти с самым любезным видом.

Кейт нехотя повернулась. Что за манера называть всех милочками и дорогими! Интересно, не раздражает ли Дэнниса фамильярность Дороти?

– Мы знакомы с миссис Шелли, – неторопливо проговорил Харрингтон.

Кейт посмотрела в его смеющиеся глаза и поняла, что он даже не думает о Дороти Брукфилд и ее манерах.

– О! – воскликнула Дороти. Она переводила глаза с Кейт на Дэнниса и наоборот, словно хотела сказать, что ей все ясно.

– Мы же встречались на программе Грега Ольстена, – пояснил Харрингтон. – И теперь мне нужен ваш совет, Дороти.

– Буду рада вам помочь.

Дороти была явно заинтригована. Впрочем, Кейт тоже.

– Учитывая ситуацию с выборами, как вы считаете, прилично будет, если я приглашу миссис Шелли на танец?

У Дороти отвисла челюсть. Ее умишко великосветской сплетницы оказался не готов к такой откровенности.

– Мне бы очень не хотелось, чтобы репутация миссис Шелли пострадала из-за пустячного танца…

Кейт видела, что Дэннис издевается над Дороти, но делал он это так искусно, что она ни о чем не догадывалась и принимала его слова за чистую монету.

– Что вы говорите, Дэннис… – замахала руками Дороти. – Это не имеет никакого значения… Танцуйте, сколько угодно…

Дэннис протянул Кейт руку, словно ему не хватало только разрешения Дороти. Кейт собралась возмутиться. В конце концов, с какой стати он спрашивал Дороти, можно ли ему с ней потанцевать? Она не давала ему согласия на танец. Но… но Кейт на самом деле так хотелось потанцевать с Дэннисом, что все негодующие слова замерли на ее губах.

Я еще успею сделать ему замечание, успокоила себя Кейт, выходя в центр зала под руку с Дэннисом. Но когда одна его рука легла на ее талию, а другая сжала ее ладонь, Кейт осознала, что не в силах быть принципиальной. Серебряный баритон Фрэнка Синатры, казалось, проникал в самое ее сердце и лишал воли. Кейт могла только повиноваться. Повиноваться чудной музыке, плавным движениям своего партнера, который умело вел ее в танце. Дэннис не позволял себе ничего лишнего, и Кейт полностью расслабилась. Сказывалось и выпитое шампанское – в этот вечер ей совсем не думалось о том, что жена губернатора совершает непростительную глупость, танцуя с соперником мужа. Она забыла и о выборах, и о муже, и о злых языках, и о приличиях. Близость Дэнниса чрезвычайно волновала ее. Она ощущала его всей кожей, и, даже не глядя на него, отчетливо представляла себе каждую черточку его лица.

Кейт знала, что стоит ей немного повернуть голову вправо, и она уткнется носом в его подбородок, крепкий мужественный подбородок с такой соблазнительной ямочкой посередине. Она закрыла глаза, чтобы не поддаться случайному порыву, но желанное спокойствие не наступало. Все ее чувства были обострены до предела и сосредоточены на одном человеке. Его запах обволакивал ее, его прикосновения пробуждали в теле незнакомое ей прежде томление. Она жаждала услышать его голос и боялась разговаривать с ним, потому что знала, что не сможет поддерживать обычную пустую беседу. Но Харрингтон молчал, и Кейт была ему благодарна за это.

После этого танца Кейт внезапно обнаружила, что уже половина двенадцатого. Но теперь ей уже не хотелось уходить. Кошмарный благотворительный прием нравился ей все больше. Дэннис принес ей шампанского и пирожные, и Кейт казалось, что она никогда не пила и не ела ничего подобного. Дэннис по-прежнему был немногословен, но за него говорили его глаза, и страшно-сладкое чувство охватывало Кейт каждый раз, когда он ненароком дотрагивался до ее руки…

В машине, которая в половину второго увозила ее домой, Кейт прижалась разгоряченным лбом к стеклу. Виски пульсировали, и немного ломило затылок, но ее переполняла радость. Настоящей жизнью вдруг дохнуло на нее, и Кейт задыхалась от восторга и страха перед неизведанным будущим. Но она ни о чем не сожалела – ни о разговоре на балконе, ни о единственном танце, ни о прощальном взгляде, который она позволила себе кинуть на Дэнниса и в котором при желании можно было прочесть многое. Этим вечером в ней произошел переворот. Словно пелена упала с глаз, и она увидела, как чудесен мир вокруг. Кейт была счастлива… ах, как счастлива она была!

7

Единственное, чего боялась Кейт, так это разговора с Альфредом. Он непременно будет расспрашивать ее о приеме у Дороти, и она не сумеет скрыть от него свое волнение. Он заподозрит, что она не до конца искренна с ним, и ей придется рассказать ему о Харрингтоне, разговоре на балконе, танце… Нет, об этом и подумать страшно!

Но к счастью Альфред не стал дожидаться утра, чтобы поговорить с Кейт. Она была рада – в темноте супружеской спальни ей было гораздо легче обманывать его.

– Как я понял, тебе понравилось у Дороти, – сказал Альфред, когда Кейт устроилась рядом с ним. – Ты обещала вернуться в половину двенадцатого, а сейчас уже два…

– Никто не уезжал, и мне было неудобно, – соврала Кейт.

Она легла как можно дальше от мужа, чтобы не дотрагиваться до него, и от души надеялась, что он ждал ее не для того, чтобы предаться любви.

– Тебе было не очень скучно?

Скучно? Кейт чуть не рассмеялась. Да это был самый прекрасный вечер в ее жизни!

– Я неплохо провела время, – сдержанно сказала Кейт.

– То есть тебе понравилось?

Кейт закусила губу. Неужели она чем-то выдала себя?

– Второй раз я без тебя не пойду! – отрезала она.

– Ах ты, глупышка…

Альфред пододвинулся к ней и положил руку ей на грудь. Кейт вся сжалась от отвращения. Только не сегодня, молилась она про себя, только не сегодня.

И ее мольба была услышана. Со вздохом Альфред откинулся на подушку.

– У меня был очень тяжелый вечер, – пожаловался он. – Если бы ты вернулась от Дороти пораньше… Но сейчас у меня совсем нет сил.

Кейт блаженно улыбнулась. Как замечательно, что он не видит ее лица! Через несколько минут до нее донеслось ровное сопение мужа. Но самой Кейт было не до сна. Сладкие воспоминания нахлынули на нее. Она натянула одеяло до подбородка и представила себе, что бы она сделала, если бы на расстоянии вытянутой руки от нее лежал Дэннис Харрингтон. От этой мысли по всему телу разлилось тепло. Кейт зажмурилась. Вот рука Дэнниса касается ее плеча, а его губы находят ее шею… Вот он стягивает с нее ночную рубашку с пышными кружевами, и она ладонями ощущает горячую кожу его груди…

Кейт подскочила на кровати, и Альфред недовольно заворочался во сне. Кейт прижала руки к груди. Ее сердце колотилось так, что было странно, что Альфред ничего не слышит и спокойно спит. Как тебе не стыдно, Кейт Шелли! – мысленно упрекнула она себе. Такие мысли не для примерной жены! Но что бы Кейт не твердила себе, образ Дэнниса Харрингтона витал над ее постелью всю ночь.

На следующий день Кейт осталась дома, чтобы поработать над статьей. Время от времени она писала обозрения для искусствоведческих журналов, и эта работа доставляла ей ни с чем несравнимое удовольствие. Как замечательно, что ей не нужно зарабатывать на жизнь, а можно просто заниматься любимым делом и не думать о деньгах.

Но в это утро ей почему-то не работалось. Материал о Медее, влюбленной в героя Язона, который предал ее, должен был стать шестым в ее цикле о великих женщинах Древней Греции, и Кейт рассчитывала завершить его сегодня. Страстное томление Медеи, ее готовность пойти на преступление, лишь бы заполучить любимого, ее жажда мщения и жгучая ненависть – Кейт не жалела красок для этой статьи. Однако перечитав готовый материал сегодня, она вдруг осознала, что вся статья полна нетерпимости и осуждения. Она, автор, в каждой строчке ясно давала понять, что внезапно вспызнувшая страсть Медеи достойна всяческого поношения, что она не имела права предавать отца, чтобы помочь любимому.

Да, все правильно. Кейт и сейчас была готова подписаться под каждым словом, но сегодня она не чувствовала в себе благородного негодования. Медея пылала от страсти, и ничто не могло погасить пожар, бушевавший в ее сердце. Она была несчастна и навлекла проклятие на себя и своего любимого, но она жила, и каждая секунда ее существования была наполнена смыслом.

А я? – горько воскликнула Кейт. Разве я живу? Пресное бесцветное существование, где самым ярким чувством является страх совершить ошибку, сказать или сделать что-нибудь не то. Конечно, она любит Альфреда, но разве можно сравнить это с пылающей любовью Медеи? Ее любовь – словно бурная полноводная река, а чувство Кейт – жалкий ручеек, мутный, задыхающийся под спудом приличий и условностей. Наверное, здорово любить так же неистово, как Медея, чтобы сердце истекало кровью от одного взгляда, чтобы после ласк любимого можно было и умереть..

– Кейт, ты занята? – раздался у нее за спиной задорный мальчишеский голос.

Кейт вздрогнула и пришла в себя.

– Для тебя я никогда не занята, – улыбнулась она, радуясь тому, что кто-то прервал ее грешные размышления.

Это был сын Альфреда, невысокий тринадцатилетний мальчишка, похожий внешне на Дайану, но лишенный ее вялости и покорности. Кейт привязалась к нему всей душой, и если у нее не получалось заменить ему мать, то уж преданной старшей сестрой она для него точно стала.

– Ты уже закончила?

Когда отца не было поблизости, Гарри не особенно церемонился с Кейт. Альфред запрещал ему беспокоить ее во время работы, но стоило ему уехать, как Гарри смело нарушал все его наказы.

– Почти. – Кейт с тоской посмотрела на нетронутый белый лист и одним движением смахнула его в верхний ящик стол.

– Значит, ты можешь пойти со мной в магазин?

Когда Гарри что-то было нужно, его голос становился ласковым, просительным, что смешило Кейт до слез. Эту способность всегда добиваться своего Гарри, должно быть, унаследовал от отца!

– А что тебе нужно? – спросила она, нахмурив брови в притворной суровости.

Гарри были нужны новые кроссовки. В лагере, где он провел львиную долю каникул, вся его обувь приобрела жалкий вид. Но Гарри отлично знал, что просить отца бесполезно. Несмотря на свое состояние, Альфред Шелли строго ограничивал сына в расходах, и запланированное приобретение новой пары кроссовок должно было состояться не раньше, чем через месяц. Кейт пробовала повлиять на Альфреда, но он был неумолим.

– Мальчика нужно приучать к порядку, – сказал он. – Я не хочу, чтобы из него вырос избалованный лентяй.

Кейт логика мужа была непонятна. Почему бы не купить Гарри самое лучше, раз они могут себе это позволить? Но, в конце концов, старшим в доме был Альфред, а она сама была, в сущности, ребенком, о чем он ей тогда и напомнил.

Но изворотливому Гарри отцовские методы воспитания были нипочем. У Кейт всегда было вдосталь карманных денег, и он без зазрения совести ими пользовался. Совместные вылазки в магазин объединяли их и заставляли чувствовать себя немножко преступниками. Кейт была уверена, что Альфред будет очень недоволен, если прознает об их заговоре. Но жизнь без проделок Гарри была бы намного скучнее, и Кейт усмиряла угрызения совести мыслью о том, что нельзя допустить, чтобы сын губернатора был похож на оборванца.

Взявшись за руки, она медленно шли по центральной улице Карсона. На Кейт были старые потертые джинсы из тех, что она привезла из дома матери и до сих пор не выкинула, и мужская рубашка в крупную светло-голубую клетку. На голову она повязала косынку, а на нос нацепила солнцезащитные очки с большими круглыми стеклами.

– В них ты похожа на стрекозу, – радостно сообщил Гарри, когда увидел ее, но оба знали, что в таком виде ее вряд ли узнает кто-нибудь из их знакомых.

Гарри нарядился ей подстать, и если бы Альфред Шелли застукал их в таком виде, он был бы оскорблен до глубины души. Но Гарри и Кейт были очень осторожны. Они выбрались из дома через задний вход и шли тридцать минут пешком до ближайшей автобусной остановки. И только в центре Карсона они дали себе волю. Купили по большому мороженому и спокойно прогуливались по улицам, не оглядываясь по сторонам каждые пять минут.

Кейт не в первый раз тайком выходила в город с Гарри, но никогда эти прогулки не доставляли ей такого удовольствия как сегодня. И ванильное мороженое никогда не было таким вкусным, и ветерок никогда так приятно не обвевал разгоряченное лицо, и никогда она не ощущала себя такой молодой, сильной, красивой, полной жизни…

Купив кроссовки и новую рубашку для Гарри, они заглянули в закусочную на окраине Карсона. В этом неаристократичном районе вероятность натолкнуться на кого-нибудь из знакомых была очень мала. Гарри и Кейт заказали сосиски, картошку и кофе и с наслаждением принюхивались к запаху жареного лука, которым пропиталась вся закусочная. Людей было немного, и все они не принадлежали к сливкам общества – пара работяг заскочила пропустить кружечку пивка после тяжелого дня, девчонка с парнем обнимались в углу, какой-то мужчина разговаривал с барменом за стойкой. В углу был установлен большой телевизор, по которому шли бесконечные трансляции бейсбольных матчей. К бейсболу Кейт была на удивление равнодушна, но простая, непринужденная атмосфера спортивного бара была ей по душе.

Альфред бы брезгливо сморщил нос, если бы попал сюда, вдруг подумала Кейт. Он бы ни секунды не просидел в этом баре, и люди обязательно стали бы таращиться на него. Был в нем какой-то врожденный аристократизм, от которого веяло холодком. Раньше Кейт это качество восхищало, но сейчас она представила себе, как он сидит напротив нее в этом крошечном вагончике за грубо сколоченным столом, и поежилась. Здесь Альфред смотрелся бы очень неуместно.

Зато Гарри был в спортивном баре как дома. Невероятно, откуда у сына Альфреда и Дайаны такая любовь ко всему простому. Он учился в самом престижном колледже, отец прочил ему блестящую карьеру, однако Гарри с гораздо большей охотой носился бы с соседскими мальчишками и играл в футбол. Заманчивое будущее, которое Альфред готовил для него, совсем его не привлекало, и Кейт впервые спросила себя, насколько хорошо знает отец своего сына.

Принесли еду. Гарри с жадностью накинулся на сосиски и картофель, позабыв о манерах. Дома Кейт обязательно упрекнула бы его, но здесь все было иначе, и перепачканная кетчупом физиономия Гарри смешила, но не раздражала. Кейт сама ужасно проголодалась, и сосиски показались ей необычайно вкусными.

Но надо было так случиться, чтобы в этот бар на окраине города все-таки заглянул человек, который знал Кейт Шелли. Мужчина, весело болтавший с барменом, обернулся, когда Гарри особенно громко рассмеялся. В его глазах промелькнуло удивление. Он всмотрелся в пару, сидящую в дальнем углу бара: бойкий мальчишка в темном спортивном костюме был ему незнаком, но девушка в нелепой косынке и сдвинутыми на голову огромными темными очками напомнила ему… Нет, этого не может быть. Жена губернатора, одетая как простая девчонка, в этой забегаловке? Но разве есть в этом городе, да в целом штате, женщина с такими же мягкими пушистыми волосами и улыбкой, от которой все лицо озаряется светом?

Мужчина задумался. Вот возможность, о которой даже мечтать было страшно. Она здесь, в такой части города, о которой большинство ее знакомых и понятия не имеет. И, кажется, прекрасно себя чувствует. Смеется, разговаривает, треплет по голове наглого мальчишку, который не сознает, какое это счастье – спокойно сидеть напротив нее и смотреть на нее… Может быть, ему лучше уйти и не смущать этих двоих? Вряд ли Кейт будет рада его видеть. Но отказаться от возможности заглянуть в ее глаза? Ни за что! И пусть она встретит его с негодованием. Он готов рискнуть ради пяти минут пустякового разговора.

– Барри, – обратился он к бармену. – Приготовь-ка мне три своих фирменных коктейля. Хочу кое-кого угостить.

Бармен заулыбался. Он уже подметил взгляды, которые мужчина кидал на Кейт и Гарри.

– С удовольствием, мистер Харрингтон, – ответил он и принялся колдовать над бутылками с разноцветными напитками.

Кейт оставалась в счастливом неведении относительно того, что ее инкогнито раскрыто. И когда на стол прямо перед ее носом вдруг поставили поднос с тремя коктейлями, она изрядно струхнула.

– Позвольте угостить вас и вашего спутника, Кейт.

Она подняла глаза на говорящего, и у нее перехватило дыхание. С высоты своего роста на нее смотрел Дэннис Харрингтон, и его черные глаза ласково улыбались ей.

Кейт была так изумлена, что даже забыла поздороваться. Ситуацию спас Гарри. Он первым протянул Дэннису руку и гордо представился:

– Я Гарольд Шелли.

Брови Дэнниса взлетели вверх.

– Жена и сын губ… – начал он с иронией, но Кейт не дала ему договорить.

– Замолчите! – прошипела она и, схватив за руку, бесцеремонно потянула вниз. – Сядьте и не кричите на весь бар!

Дэннис молча повиновался. А Кейт чуть не задохнулась от собственной наглости. Как она могла запросто взять его руку, командовать им…

– Я Дэннис Харрингтон, – сказал Дэннис Гарри.

На лице Гарри появилось хитрющее выражение. Он смотрел то на Кейт, то на Дэнниса с таким лукавством, что Кейт захотелось отвесить ему подзатыльник.

– Рекомендую фирменные коктейли Барри. – Дэннис протянул один бокал Кейт, другой – Гарри, третий взял себе. – Пальчики оближешь.

Кейт подозрительно покосилась на коктейль, искрящийся всеми цветами радуги, и строго спросила:

– Здесь есть алкоголь?

– Вынужден вас разочаровать, нет, – усмехнулся Харрингтон.

Гарри отчетливо хихикнул и присосался к трубочке.

– Ммм, вкусно, – заявил он удивленно.

Кейт осторожно сделала глоток. Пусть Дэннис не надеется, что раз он угостил ее и Гарри коктейлем, она тут же растает. Но Дэннис, похоже, ни на что не рассчитывал. На нее он не обращал ни малейшего внимания, зато весело болтал с Гарри. Кейт даже чуточку приревновала. Обычно мальчик очень настороженно относится к посторонним людям, но Дэннису Харрингтону удалось очаровать его с первого взгляда. Во всем он такой, с горечью думала Кейт, потягивая коктейль. Никто не может перед ним устоять.

Несмотря на заверения Дэнниса, алкоголь в коктейле, наверное, все-таки был. Иначе как объяснить тепло, постепенно разливающееся по ее телу, и желание беспричинно плакать и смеяться, вдруг охватившее ее? Дэннис, поглощенный беседой с Гарри, сидел так близко от нее, что она ощущала его бедро. Надо бы отодвинуться, мелькнула в ее голове смутная мысль, но сил на решительное действие у нее не было.

Кейт откинулась на спинку скамьи и притворилась, что внимательно слушает, о чем разговаривают Дэннис и Гарри. Но на самом деле она не поняла ни слова, их голоса доносились до нее словно сквозь плотную пелену тумана, и как бы она ни старалась, она не могла уловить их смысл. Кажется, Дэннис расспрашивает Гарри о его жизни в летнем лагере. Неужели ему это действительно интересно? Разве человек вроде Дэнниса Харрингтона способен интересоваться чем-нибудь, кроме своей драгоценной персоны?

Кейт заставляла себе думать о Дэннисе с неприязнью, чтобы уберечься от чего-то страшного и непонятного, которое горячей волной поднималось из глубин ее естества. Если она будет хотя бы чуть-чуть презирать его, он не будет дурманить ее голову. Кейт смотрела на его широкую спину и не хотела признаваться себе в том, что ладони ноют от желания ощутить ее силу. Как здорово было бы провести рукой по его плечу, провести небрежно, жестом собственницы, которая уверена в своих силах и уверена в своем мужчине. А потом обнять его так, как эта несносная девчонка в углу обнимает своего парня – смело, открыто, не оглядываясь на других, не думая, что скажут люди, вся во власти любви…

Альфред бы строго отчитал меня, если бы я стала так бесстыдно вести себя с ним, привычно отметила про себя Кейт. Она частенько представляла себе, что сказал бы или сделал ее муж в том или ином случае, и никогда не сомневалась в том, что его поведение – единственно правильное. Но сейчас ей вдруг стало жаль себя, такую слабую и запуганную. Ребенком она была куда смелее, зато теперь ее робость не знает предела. Все на свете пугает ее – мнение соседей, материнские упреки, поджатые губы родственников мужа, а больше всего сам Альфред.

Это открытие потрясло ее. Неужели все ее поступки продиктованы лишь страхом вызвать неодобрение мужа? Она так привыкла следить за собой, за своими словами, действиями и мыслями! Это Альфреду не понравилось бы… От этого он пришел бы в ужас… Это он не одобрит… Сколько раз подобные фразы рождались в ее голове еще до того, как она что-то сделает? Выражать свои чувства открыто нельзя, это неприлично. Носить короткие юбки нельзя, это вульгарно. Целовать мужа без повода нельзя. Заниматься любовью при включенном свете нельзя. Говорить первой нельзя. Спорить нельзя. Ее жизнь состоит из сплошных запретов, которые она с готовностью приняла и даже не сделала ни одной попытки взбунтоваться! Маленькая миленькая женушка мистера Шелли, утешение для мужа – вот кем она была все эти годы! И никому нет дела до того, что истинная Кейт съежилась до размеров горошинки и спряталась где-то очень глубоко. Чувство благодарности душило ее, превращало ее в безмозглую послушную куклу, которая сейчас словно язык прикусила и не может принять участие в обычной беседе!

У Кейт на глаза навернулись слезы. Ей двадцать восемь лет, а она ведет себя как подросток! У Гарри намного больше здравого смысла, чем у нее, поэтому Дэннису интереснее разговаривать с ним. И правильно. Кто она такая? Всего лишь тень своего великого мужа, на которую можно не обращать внимания.

Кейт не спрашивала себя, почему эти мысли вдруг нахлынули на нее. Казалось, что они вечно тлели в ее сознании, как угольки, и только ждали небольшого ветерка, чтобы вспыхнуть жарким пламенем.

– Я сейчас вернусь, – объявил Гарри. – Не спи, Кейт.

Ее щеки полыхнули румянцем возмущения, а Гарри игриво подмигнул ей и своей обычной неторопливой походочкой направился в дальний конец бара.

– Да, забавный парнишка у Альфреда Шелли, – задумчиво протянул Дэннис, глядя вслед Гарри. – Никогда бы не подумал, что у него может быть такой сын. Должно быть, это ваше влияние.

Кейт охватила такая ярость, что ей стало страшно. Какое право Харрингтон имеет рассуждать об Альфреде и его сыне? Зачем он только притащился сюда со своим дурацким коктейлем? Такой был замечательный денек, пока он его не испортил!

– Гарри гораздо сильнее похож на отца, чем может показаться невнимательному наблюдателю, – ядовито произнесла она.

Дэннис медленно повернулся к ней. Кейт невольно отпрянула. В его глазах светилось понимание, как будто все ее потаенные мысли и желания были перед ним как на ладони.

– Как я погляжу, у вас с мальчиком хорошие отношения, – заметил он, и Кейт вдруг поразил просторечный акцент его речи, словно он хотел казаться примитивнее, чем он был на самом деле.

– Перестаньте говорить, как простолюдин, – резко оборвала она его. – Вас это не красит.

– А вас не красит гнев. – Губы Дэнниса искривились в насмешливую улыбку. – Удивительно. Я слышал о вас исключительно лестные отзывы. Мол, миссис Шелли – ангел во плоти, средоточие всех женских добродетелей. Но я всегда думал, что ангелы ведут себя иначе. Вежливее, по крайней мере.

Кейт залилась краской. Дождалась! Он совершенно прав. Она ведет себя по-хамски. Но разве она виновата в том, что в его присутствии становится сама не своя? А ее язык либо отказывается ей повиноваться, либо несет всякую чушь.

– Честно говоря, у меня такое ощущение, что вы попросту ревнуете, – продолжил Дэннис, по-прежнему не сводя с нее глаз.

– Ревную? – фыркнула Кейт. Дэннис такой же самодовольный индюк, как и все остальные мужчины! Не видит дальше собственного носа. – С какой стати мне вас ревновать?

Кейт постаралась вложить в свой вопрос весь сарказм, на который она была способна. А рядом с Харрингтоном она была способна на многое.

– Бог с вами, Кейт, конечно же, не меня, – добродушно улыбнулся Дэннис. – Гарри. Ведь вам неприятно было видеть, как он свободно разговаривает со мной?

Видимо, в этот вечер Кейт Шелли было суждено испытать все оттенки стыда. На этот раз собственная глупость причинила такую боль, что Кейт стало тяжело дышать. Из-за Харрингтона у нее совсем помутился рассудок.

– Ну же, Кейт, неужели вы боитесь правды? Признайтесь, и вам сразу станет легче, – подзуживал он ее.

Кейт плотно сомкнула губы. Да, она боится правды. Но еще больше она боится, что кто-нибудь об этом догадается!

– А как, по-вашему, я должна реагировать? – воскликнула она негодующе. – Мне понадобился год, чтобы завоевать любовь Гарри, а вам он доверился через минуту!

– Вы ошибаетесь. – Дэннис покачал головой. – Гарри всего лишь пытался быть вежливым. Раз вы предоставили ему право развлекать меня…

В глазах Дэнниса промелькнула легкая насмешка, но Кейт предпочла ее не заметить.

– На самом деле Гарри – на редкость здравомыслящий парень. Не то, что его папаша…

– Не смейте так говорить об Альфреде, – сказала Кейт, свирепо раздувая ноздри.

– А что? Свергаю вашего кумира с пьедестала? – засмеялся Дэннис, но, несмотря на легкомысленный тон, его глаза смотрели на нее с каким-то необычным выражением тревоги.

Кейт знала, что ей следует возмутиться и несколькими точными и хлестким выражениями указать зарвавшемуся наглецу его место. Но у наглеца были такие примечательные глаза, черные, словно бархатное южное небо, манящие и ласкающие. В них хотелось раствориться и никогда больше не приходить в себя. Кейт засмотрелась и, гнев ее как по волшебству улетучился.

– Вы ничего не понимаете, – устало пробормотала она.

Тут на ее счастье вернулся Гарри, а Харрингтон не посмел продолжать в его присутствии. Через пару минут Кейт засобиралась домой, и хотя Гарри был не прочь еще немного поболтать с новым приятелем, он беспрекословно повиновался. Дэннис вызвался проводить их, но, конечно, его услуги были отвергнуты. В окно он видел, как они сели в такси, хрупкая печальная девушка и мальчик, слишком взрослый, чтобы быть ее сыном.