Текст книги "(не) Желанный покровитель"

42. Глеб, у нас проблемы

– Глеб, – Аня поднимает на меня полные тревоги  глаза. – У меня к тебе большая просьба. Давай отложим на время встречу с твоей мамой.

– Почему? – бросаю порывисто. Как объяснить, что наш брак затеян и из-за матери тоже?

– Слишком много сразу навалилось. Пожалуйста…

– Как скажешь, милая, – заявляю холодно. – Она запросто может подождать. Сколько ей? Каких-то семьдесят восемь. Еще девчонка, и вся жизнь впереди…

– Я знала, что ты не согласишься, – поджимает губы Анечка и, поставив между нами корзину с тюльпанами, отворачивается к окну.

А вы с характером, Анна Владимировна!

Но ваше упрямство не сравнить с моим упорством. Потягаемся, душа моя. Ох, потягаемся…

– Глеб, – снова поворачивается ко мне с переднего сиденья Саня. – Я до Ордынцева дозвониться не могу… Нет его в зоне доступа.

– Зависает где-то? – недовольно морщусь я, раздражаясь несамостоятельностью собственной охраны. – Звони его замам, пусть вышлют пару человек на объект и там все проверят.

«Не морочьте мне голову», – отмахнувшись от Саниных причитаний, стараюсь сосредоточиться на Анечке.

Моя жена, мать вашу!

Кстати, о матери… Может, Аня права. Совершенно не стоит ее лишний раз прессовать…И если честно, не так уж сильно моя мамаша хотела повидать внучку. Но даже испытывай она жгучее желание, не смогла бы заставить меня жениться на посторонней женщине.

Тут только сам. Сам!

Молодец, Агурец! Провернул операцию на отлично.

– Не будем ссориться, – шепчу жене, оставляя на пол долбаную корзину. Обнимаю хрупкие женские плечи.  Поправляю выбившийся локон. – Это ты, небось, журналистов перепугалась?

– Я с ними нечасто сталкиваюсь. Наверное, не смогу привыкнуть к их назойливости…

– И не надо, – отрезаю резко. – Они тебя не побеспокоят. Обещаю.

– Как бы на работу не заявились, – с  печалью в голосе вздыхает жена. – Лариса меня тогда со света сживет.

– Нужно ее уволить и тебя на ее место назначить, – усмехаюсь самодовольно.

– Ни в коем случае! – гневно вскрикивает Аня.

– Да пошутил я, – хмыкаю весело.

Неожиданно мы встречаемся взглядами и смеемся одновременно, как заговорщики.

Ну что ж, первоначальный контакт налажен. Дальше будет проще. Пусть какое-то время придется спать в разных комнатах, но оно того стоит. Девчонка должна научиться мне доверять. Безоговорочно.

Приехав в Егоршино, одной рукой подхватываю корзину с тюльпанами, а в другой крепко держу Анину ладошку. И чувствую себя самым счастливым сукиным сыном. Ровно до того момента, когда в холле слышу за спиной тревожный шепот Санька.

– Глеб, у нас проблемы. Юрку нашли. Он без сознания.

43. Добро пожаловать в золотую клетку

43

Анна

Все происходит слишком быстро. И это раздражает. Еще час назад я была Демина, а теперь Агурская.

Глеб у меня даже не спросил ничего! А я не планировала менять фамилию. Хотела быть вместе с дочкой Дёминой. И что теперь? Одно сплошное расстройство.

– А где Ася? – спрашиваю у толстой и надменной Марфы, встречающей нас в холле с хлебом и солью.

– Мультики смотрит, – отмахивается экономка Агурского и нарочито радостно улыбается хозяину. Подлипала!

– Позовите девочку, – бросает кому-то Глеб. И я замечаю прорезавшую лоб морщину.

Поздно хмуриться, дорогой товарищ! Ты сам жениться хотел. Неужели передумал? Так еще не поздно аннулировать брак.

Из гостиной прибегает веселая Ася. Обнимает за колени. Тяну ее на руки и тут же чувствую, как крепкая ладонь перехватывает ребенка. Не забирает у меня, а просто помогает держать.

Так и отламываем хлеб и макаем его в соль, держа Асю. А маленькая нахалка тоже тянет ручонки и причитает деловито.

– И я… и я…

– Держи, – отламывает ей кусочек Агурский. А я бросаю на него недовольный взгляд. Руки не помыл и лезет к ребенку.

– Расслабься, – шепчет, приглашая меня в нарядную столовую Огромный круглый стол посреди комнаты. Шелковые белые обои, белые стол и стулья.  И только огромная черная люстра нависает над всем этим воздушным великолепием. Сверкает черными гранями медальонов и бусинок. Притягивает к себе взгляд. Будто предвещает что-то недоброе.

Растерянно смотрю на нарядно накрытый стол, напоминающий мне декорации к фильмам о миллионерах, и с ужасом понимаю, как меня гнетет вся эта напускная роскошь.

Сдерживаюсь. Лишь бы не нахамить. Церемонно усаживаюсь, когда Агурский выдвигает для меня стул. И ошалело гляжу на мужа. Глеб выглядит суровым и немного воинственным. Добился своего. Теперь жалеет, наверное.

В высокие бокалы с золотыми ободками льется шампанское. Вдова Клико. Кристалл…

Равнодушно наблюдаю, как остальные места занимают приближенные к Агурскому люди. Экономка, телохранитель, еще кто-то…

Что мы отмечаем и зачем?

Хочется закричать от отчаяния.

Мою маму или Стеллу никто не додумался позвать.

«И что мы празднуем, если брак фиктивный? – думаю недовольно и, неожиданно вспомнив о «многочисленных оргазмах», заливаюсь краской.

– Все нормально? – слышу знакомый бас над ухом. От Глеба ничего не укроется.

– Да-да, – замечаю поспешно. Перевожу взгляд на Асю, свободно сидящую на коленях у Агурского, и замечаю торопливо.

– Дети не должны сидеть за стол вместе с взрослыми…

– Сегодня можно, – поморщившись, отмахивается он и под нестройные крики «Горько!» слегка прикасается к моим губам. Показушник, блин!

Никак не могу понять, что движет Агурским?

С задремавшей малышкой на руках поднимаюсь на второй этаж. Чувствую тепло от скользящей по моей спине ладони Глеба. Хочется съежиться и смахнуть с себя его руку, будто тавро расплавляющую мой позвоночник.

На нетвердых ногах вхожу в спальню, где еще вчера поселились мы с дочкой, и в ужасе застываю на пороге. За те считанные часы в комнате все поменялось. Двуспальная кровать теперь застелена розовым покрывалом. А на широком стеллаже сидят все Асины куклы.

– Когда ты успел? – поднимаю глаза на мужа.

– Марфа подсуетилась, – пожимает он плечами. – Отправила пацанов к твоей матери.

– А вот позвать ее на праздничный ужин никто не догадался, – шиплю еле слышно, боясь разбудить малышку.

– Косяк, – пожимает плечами Глеб, будто его этот хамский финт совершенно не касается. – Но это была разминка. Потом устроим красивую церемонию. Если пожелаешь…

«Н-е-ет!» – хочется заорать мне. Но сцепив зубы, укладываю Асю в постель. Забираю из рук Агурского одеяло, которое он предупредительно убрал, стоило нам войти в комнату.

– Аня, – зовет меня Глеб, когда, поцеловав Аську, поворачиваюсь к нему. Собираюсь пожелать спокойной ночи и закрыть за ним дверь. – Творится что-то странное. Поэтому  пусть все вокруг нас считают супружеской парой. Так лучше.

Не обращая внимания на мой обалдевший взгляд, Агурский подходит к соседней двери и, распахнув ее, приглашает.

– Прошу. Наша спальня…

– Ты же обещал! – выдыхаю возмущенно.

– Все поменялось…

– Не смеши, – зыркаю недовольно. – Что могло измениться за те сорок минут, пока мы ехали в Егоршино?  – шиплю, влетая в святая святых. Спальню Глеба Агурского.

Темные обои, черное кожаное изголовье новомодной кровати, которая будто парит в воздухе. Ну и, конечно, плазма на всю стену.

– Стерпится, слюбится, Анюта, – усмехается Глеб и, проводя пятерней по мелкому ежику волос, добавляет лениво.

– Располагайся. Тут ванная, – распахивает стеклянную дверь. – А тут гардеробная.

Открывает еще одну дверь, и я с ужасом замечаю свои вещи, висящие на плечиках в открытом шкафу.

– Прикольно, – усмехаюсь недовольно. – Ты же полчаса назад обещал мне одно, а сам дал прислуге совершенно другие указания. Вот как тебе верить после этого, Глеб?

Агурский молчит. Даже ухом не ведет на все мои претензии. Лишь недовольная гримаса пробегает по лицу мужа. Но он слишком быстро берет себя в руки.

Хладнокровная скотина! Ну что тут скажешь?

– Отдыхай, – бросает, направляясь к выходу. – Потом все обсудим.

Из груди рвется традиционный вопрос «а ты куда?», вот только я не позволяю себе его задать. Не имею права.

«Глеб дает тебе время освоиться, – твердит внутренний адвокат. – У вас странный брак. Но мужик старается…»

«Нет! – прохожу в ванную и, закрыв за собой дверь, прислоняюсь лбом к черной мраморной стене. – Просто я как дура попала в ловушку. Глупая наивная ворона! Похоронила себя в этих чертовых стенах!»

Повернувшись, гляжу в огромное зеркало, занимающее почти всю противоположную стену. В нем отражаются белоснежная ванна на золотых львиных лапах и широкая кожаная кушетка. Классика жанра!

Ну, вот почему у людей с деньгами такая скудная фантазия?

Стоп! Об этом ли мне сейчас думать?

Открыв сверкающий золоченый кран, подставляю руки под теплую воду. Стараюсь хоть на секунду отрешиться от захлестывающих меня эмоций.

Как я могла угодить в расставленные капканы? Как?! Всегда же знала, что от Агурских можно ждать только неприятностей.

– Теперь и ты одна из них, – усмехаюсь своему отражению. Распускаю волосы и слышу тихий стук в дверь.

– Все в порядке, Аня?

– Да, сейчас выйду, – отвечаю на автомате и с изумлением гляжу, как открывается дверь, впуская Агурского.

– Что ты забилась в угол, как мышь? – невесело улыбается он. Подходит почти вплотную. И обняв меня, утыкается носом в мою макушку. Движение скорее невинное, чем страстное. Но от прикосновений Глеба у меня все замирает внутри. Его пальцы скользят по моим волосам. Лениво перебирают прядки. Ощущаю дыхание Агурского. Близко. Совсем рядом. И замираю, почувствовав, как внутри тугой пружиной скручивается желание.

– Ты очень красивая, Аня, – тихо шепчет Глеб и, поцеловав меня в макушку, решительно спешит прочь.

44. Женщина-кошка

44

Аня

Смотрю вслед на крепкую широкую спину. Окидываю быстрым взглядом коротко стриженый затылок и накачанную шею, торчащую из-под черного свитера.

Глеб – красивый мужик. С хорошей фигурой и идеально прокачанными мышцами. Не бодибилдер-фанатик, но и не ботан в свисающих штанах.

– Бери, пока дают, – подсказывает мне внутренний голос.

– Пусть попросит хорошенько, – отвечаю своему отражению.

Не спеша  выхожу из ванной. Наверняка сейчас Агурский начнет меня склонять к первой брачной ночи. Напомнит про мои пункты в договоре. Пытаюсь на ходу придумать, как обломать…

Но спальня встречает меня тишиной и мягким светом торшера. В комнате никого нет. Заглядываю в детскую, а затем в гардеробную. Пусто. Неужели Агурский так легко сдался? Топаю от досады ногой и, вернувшись в ванную, наполняю водой белое изысканное корыто. Насыпаю туда какую-то соль и, погрузившись в воду, закрываю глаза. Всего лишь на минуточку.

И тут же оказываюсь в аквапарке. Мчусь вниз по почти вертикальной горке и со всего размаху проваливаюсь в холодную мыльную жижу.

В ужасе распахиваю глаза. Фыркаю как ежик, наглотавшись давно остывшей воды. Сколько времени я пролежала в ванне? Где Агурский? И как там Ася?

Подскакиваю, дрожа от холода. И быстро ополоснувшись под горячим душем, надеваю новенький махровый халат, висящий на вешалке. Ну, прям, как в отеле.

На темно-синем кармане вышита стилизованная буква «А».

Агурская Анна…

Звучит, елки-моталки!

На ходу завязывая пояс, бегу к Аське. И выдыхаю с облегчением. Моя чудесная девочка спит, раскинувшись звездой поперек кровати. И все мои хотелки лечь спать вместе с дочерью разбиваются о материнский инстинкт. Не хочу тревожить малышку.

Медленно возвращаюсь в спальню Глеба. С раздражением смотрю на кровать. Не желаю делить постель с посторонним мужчиной! Даже если он записан в паспорте как муж.

«А вдруг Глеб все понял и решил пока спать в кабинете?» – проносится в башке спасительная мысль. Если так, то у нас есть шанс.

Неохотно снимаю серое покрывало и, аккуратно сложив его на кресло, взбиваю подушку. Уже собираюсь лечь, когда слышу шелест въезжающей во двор машины. Подхожу к окну. Всего один шаг, и чуть затеплившиеся в моем сердце надежды бьются на мелкие осколки, задевая душу. Заставляя ее кровоточить.

Почему же так больно?

Я в ужасе наблюдаю, как из длинного черного Мерса совершенно спокойно выходит женщина. Улыбается, словно довольная кошка. Скользит победным взглядом по окнам и, кутаясь в норковую шубку, не спеша заходит в дом.

Мне должно быть все равно! Но кулаки инстинктивно сжимаются от охватившей ярости. А ноги подкашиваются. В бессилии опускаюсь на пол, утыкаясь носом в колени.

Агурский, сволочь циничная, что ж ты творишь?

Говоришь одно, делаешь другое. И самое главное, зачем? С женщиной-кошкой у него давняя связь. Вера, кажется… Мне про нее рассказывал Павлик и называл женой Глеба. Может, и не супруга, конечно, раз Агурский так шустро женился на мне. Но многолетняя любовница, это точно.

А ты кто, глупая курица?

Утираю слезы и из всех сил стараюсь взять себя в руки. Честно говоря, не получается. По большому счету мне должно быть все равно, но жгучая обида выжигает душу. Даже плакать не могу. Сижу на полу, не в силах подняться с места. Пялюсь в потолок, как последняя идиотка, и пытаюсь понять, как поступить дальше.

Много ума не надо, чтобы уяснить простую истину. Я – никто для Глеба. Обычная пешка, которую пришлось разменять в борьбе за ферзя. Вздыхаю и охаю, пытаясь усесться поудобнее, но ничего не получается. Вся комната пропитана Агурским. Его парфюмом, привычками. Даже халат на мне тоже его! Подскочив, бегу в гардеробную. И схватив с полки свою пижамку, быстро переодеваюсь. А вернувшись в спальню, понимаю, что не смогу лечь в кровать Глеба. Неслышно ступая, захожу в детскую и, чуть подвинув сонную Аську, укладываюсь рядом. Дочка тут же прикатывается ко мне. Утыкается в грудь лицом и что-то бормочет во сне. А я, чмокнув  малышку в макушечку,  вдыхаю самый любимый запах.

У меня есть только Ася. И ты ее не получишь, Глеб! Даже не надейся!

Мерное дыхание дочки постепенно успокаивает меня. Но как только мне удается задремать, тихо отворяется дверь в соседнюю комнату, затем слышатся быстрые шаги. Агурский, не найдя меня в своей спальне, заглдявает в детскую.

Мы спим, дорогой товарищ! Просьба не беспокоить.

Притворяюсь спящей, в надежде на самый лучший исход. Глеб сейчас развернется и уйдет к себе.

Но все мои мечтания проваливаются с треском. Ни в чем нельзя быть уверенным с Агурским!

Сильные руки мужа подхватывают меня, как пушинку, и тянут на супружеское ложе.

– Просил же лечь здесь, – раздраженно шепчет Глеб мне в ухо. Чуть хриплый шепот мужа действует на меня как разряд тока. Дикой кошкой выгибаюсь в его объятиях.

– Оставь меня в покое! – шиплю, вырываясь из крепких рук. – Иди к своим бабам!

– Каким еще бабам, Анечка? – улыбаясь, интересуется муж и, похоже, принимает мое негодование за приступ ревности.

Отскакиваю в сторону, подальше от Агурского. И обхватив себя руками, роняю устало.

– Ты же выписал из города красотку, на ней бы и женился. Зачем я тебе, Глеб? Какие многоходовочки ты разыгрываешь?

– Она приезжала по делу. Поговорить, – морщится Агурский. – И кроме меня в кабинете были еще люди. Если бы ты спустилась…

– Зачем?  Я не хочу жить в грязи. Не желаю подозревать кого-то в изменах. Следить. Проверять телефон. Но у тебя другое понятие семейной жизни. Ты считаешь нормальным принимать в доме любовницу, когда наверху спит жена, пусть даже и фиктивная!

– Ты все не так поняла, – отрезает муж. Чувствую, как каждое слово дается ему с трудом. Так всегда бывает, когда человек врет. – У нас большие неприятности. Кто-то напал на моего Юрку около дома Веры. Я вызывал ее уточнить некоторые детали…

– Господи, – выдыхаю тихо. – Опять новое вранье! Хватит, Глеб. Пожалуйста…

Закрываю лицо руками. Только бы не видеть этого шута. Не слышать новой лжи.

– Прекрати истерить, Аня, – рычит муж, подходя ближе. Резко схватив меня за руку, притягивает к себе. Вминаюсь лицом в накачанную грудь Агурского. Чувствую, как его ладони жадно скользят по моей спине, прижимая меня еще сильнее. Пальцы жадно бегут по шее, затем по лицу. Убирают хозяйским жестом волосы, медленно ползут по щеке. Подушечкой большого Глеб обводит мои губы.

– Прекрати, – просовываю между нами локоть и хочу отстраниться. Но муж мне не позволяет отступить прочь.

– Одевайся, и пойдем вниз, – рычит, негодуя. – Там еще сидят пацаны во главе с Ордынцевым. Сможешь сама удостовериться…

– Никуда я не пойду! Не опущусь до дурацких выяснений, – яростно отталкиваю Глеба. – Ты и так меня унизил. Хочешь еще больше в грязь втоптать? Твои охранники подтвердят любую ложь!

– Анечка, – с улыбкой тянет он. Каждый нерв вибрирует от нежного и бархатистого голоса. – Твои подозрения безосновательны. За то время, что мы женаты, я не ходил на сторону ни разу. Не ревнуй, пожалуйста.

Смеется, глядя на часы. Но и меня не думает отпускать.

– Сейчас велю пацанам прислать файл. Разговор записывался. У меня алиби, дорогая.

45. Душ мне в помощь!

45

Глеб

Алиби, твою мать!

Оправдываюсь перед девчонкой, как провинившийся лошок. И даже припомнить не могу, когда в последний раз доказывал свою невиновность. Отцу? Лет в четырнадцать? Мы тогда к с Костькой Исаевым наклюкались у него дома вишневой наливки, нажрались вишен и уснули вповалку. Все бы ничего, но я пропустил тогда тренировку по борьбе, и меня искала вся папина служба безопасности. Еще бы, пропал наследник Агурского!

Айфон тренькает, отвлекая от душевных воспоминаний.

– Вот, смотри, – притянув Аню почти вплотную и обняв за талию, тыкаю пальцем в присланную видюшку.

Ощущаю, как острые лопатки упираются мне в грудь, и балдею. Можно прижать еще сильнее. Но вот только я не уверен, что выдержу.

Аня, Анечка! Девочка моя сладкая!

Вдыхаю запах чистого тела с примесью цитруса и возбуждаюсь как мальчишка. Отстраняюсь немного. Может, небольшая дистанция утихомирит оживление в штанах.

– Она врет, – тихо замечает Аня, кивая на экран айфона и тем самым возвращая меня в реальность.

– Почему ты так решила? – смотрю изумленно на маленькую козочку. А затем в айфон, где истерично распинается Вера. Снова перевожу взгляд на Анечку. Сравнивать этих двух женщин нельзя. Они словно из разных миров. Добрая и искренняя Аня по всем параметрам превосходит искусственную гламурную Веру. В этой женщине все напоказ. Высокая грудь вываливается из глубокого декольте, на лице тщательный макияж. И я даже не могу припомнить, когда видел бывшую любовницу без боевой раскраски. Волосы тщательно уложены в замысловатый узел на затылке. И даже прядки, свисающие по бокам, не растрепались сами. Их специально выпустили, дабы придать более соблазняющий вид.

Но все Веркины ухищрения меня давно не трогают. И я точно знаю тот день и час, когда это произошло.

Не стоило мне вламываться в спальню к Павке. Ох, не стоило! А так… Как только закрываю глаза, подсознание сразу же транслирует образ той самой девушки, спящей рядом с племянником. А у меня слюна бежит как у собаки Павлова. И стояк, хоть сваи закалачивай.

Сколько раз, занимаясь любовью с Верой, я представлял на ее месте Аню?! Хорошо, хоть хватило выдержки не ляпнуть ее имя в порыве страсти.

– Пойдем, – мягко беру жену за руку.

И сам с трудом верю в произошедшее. Аня принадлежит мне по закону.  Только от одной этой мысли сносит башню.

– Куда? – смотрит непонимающе.

– Сюда, – рыкаю хрипло и, подхватив жену на руки, тащу в постель. – Обещаю не приставать, – улыбаюсь, укладывая на высокие подушки.

Ложусь рядом и, обняв пытающуюся увильнуть Анечку , киваю на телефон.

– Теперь рассказывай.

– Известный факт, – пожимает она плечами. Удобнее устраивается  на моей руке. – Лжеца можно выявить по его ужимкам и привычкам. Ты должен был это изучать…

– Навряд ли этому учат в МБА, – усмехаюсь криво. – И на химфаке тоже.

– Ты учился на химфаке? Да ну? – удивляется жена.

– Что тут удивительного? – растерянно пожимаю плечами. – Три года проучился. Интересно было.

– А потом? – вертится в моих руках Аня, с интересом заглядывает в лицо.

– Потом стало тяжело совмещать две специальности. Я же одновременно на два факультета поступил. Пришлось оставить один юрфак, а химию забросить.

– Не жалеешь?

– А должен? – весело нажимаю на кончик ее носа. Забираю из тонких пальцев айфон. Откладываю его в сторону. С Веркой и ее враньем потом разберусь. Сейчас важнее Анечка!

– А ты где училась?

– В балетном училище, – смущенно роняет она. – На иняз поступила, но потом танцы перетянули…

– А ты только с детьми работаешь? Взрослых не обучаешь? – ляпаю первое, что приходит в голову.

– Нет, – вздыхает жена. – Спрос меньше, а нервотрепки больше.

– А если индивидуальные занятия? – настаиваю я, ловя себя на неожиданной и фантастической мысли.

– Обычно не практикую, – хмыкает Аня. – А кто-то хочет научиться? – бросает на меня хитрый взгляд.

– Я, – заявляю довольно. – Поучи меня каким-нибудь простейшим движениям. Сможешь?

– Конечно, – улыбается она. И я готов заорать во все горло «Йехууу!» от одной ее улыбки. Значит, поверила мне, и мы сможем договориться. Начнем с танцев. Сначала что-то попроще, а потом перейдем к танго. Станцуем его под одеялом…

Силой воли гоню прочь разгулявшуюся фантазию.

– Тут на первом этаже огромный зал. Можем там заниматься вечерами, – заявляю, чуть откашлявшись.

Но Аня смотрит на меня понуро и вздыхает печально.

– Дом ужасно огромный. Тут невозможно жить и нужно постоянно следить за ребенком. А меня это нервирует.

– Скажи еще, что обычно ты не следишь за Асей, – подначиваю жену и тут же получаю легкий удар локтем в бок.

– Слежу, конечно, – бурчит она. – Но здесь приходится контролировать ее каждый шаг. А это напрягает. И ее. И меня. Если она убежит, я даже не знаю, где искать.

– В доме полно народу. Охрана. Прислуга, – говорю успокаивающе. Осторожно поворачиваюсь на бок. Провожу ладонью по волосам. Перебираю  в пальцах растрепавшиеся прядки.

– Глеб, – тихо шипит жена. – Ты обещал не приставать…

– Разве это приставания? Так… Детские шалости. Я не стану тебя ни к чему принуждать. Мы все решим полюбовно. Договорились?

– Спасибо, – тихо бросает Аня и, мельком глянув на часы, замечает устало. – День был очень насыщенным. Нужно поспать.

– Конечно, милая, – соглашаюсь я и с изумлением наблюдаю, как маленькая негодяйка поворачивается ко мне спиной. – Спи, – бурчу разочарованно. И накрыв жену одеялом, тихонько встаю.

Душ мне в помощь, мать вашу!

Холодные струи обжигают кожу. А раздражение зашкаливает. Ну, вот какого хрена? Желанная девочка лежит в твоей постели, а ты играешь в благородство. Рыцари и прекрасные дамы давно списаны в утиль. Сейчас другие правила.

Стань хозяином жизни и бери от нее все, никого не спрашивая. Обычно я так и делаю. Вот только Аня – не тот случай.  Она уникальная и потрясающая. Другой такой женщины у меня точно не будет. И если судьба дала мне шанс, то я не налажаю. А буду идти мелкими шажками уступок и компромиссов, но сделаю Аньку своей и душой, и телом.

– Ты влюбился? – с ехидцей осведомляется внутренний голос с интонациями отца. – До чего ты дошел, Глеб? К чему этот целибат? Вернись в спальню и покажи жене ее место…

– Да иди ты, – морщусь я, намыливаясь гелем для душа. Подставив лицо под холодные струи, закрываю глаза, дожидаясь разрядки. Она наступает почти сразу, даря мне небольшое облегчение.

Но стоит только выйти из ванной и глянуть на жену, свернувшуюся калачиком, как желание скручивает меня снова. Здравый смысл советует уйти в кабинет и попытаться уснуть там. Понимаю. Но стою как прикованный. Никакая сила в мире не сдвинет меня с места. Уйти от желанной женщины? Да ну, не фиг!

Вздыхая, ложусь рядом.

Сколько раз за остаток ночи я сбегаю в душ? Делайте ставки, господа!

Обнимаю жену поверх одеяла и пытаюсь приноровиться к ее мерному дыханию. Но не получается. Смутная тревога поднимает голову. Сначала неприятно сосет под ложечкой, а затем бьется набатом в башке. Не иначе, как я пропустил что-то важное.

Вот только что? Задумываюсь, медленно перебирая варианты. Вера и ее вранье? Да я особо никогда ей не верил.

Юркино ранение? – Оклемается. Я первым делом позвонил главному врачу и попросил лично присмотреть за моим парнем. А значит, самые лучшие врачи сейчас колдуют над ним.

«Нет. Дело в другом. Что-то я упустил. Не заострил внимание на важном моменте, посчитав его ерундой. Нужно вспомнить, обязательно!» – даю команду себе и, уткнувшись носом в мягкие Анины волосы, проваливаюсь в глубокий тревожный сон.